Текст книги "Любимая для эльфа (СИ)"
Автор книги: Astra Maore
сообщить о нарушении
Текущая страница: 50 (всего у книги 54 страниц)
Глава 233. Быть твоим папой
Как ни старалась Лалия скрыть тоску, Эрик подспудно ощущал, что его любимую гложет тяжесть.
Раз он вернулся домой в неурочный час и обнаружил Лалию совершенно разбитой, обложившейся подушками, укрывшейся одеялами и даже не помышляющей повысить температуру тела, как умели анамаорэ.
Холод в душе, ледяная кожа...
Эрик ринулся к ней, обнял ее крепко-крепко, передал ей жар – машинально, не вынес смотреть на ее угасание.
– Хочешь, я убью Лукаса?! Не могу видеть тебя такой!
Лалия вяло улыбнулась.
– Нет, что ты, не надо... Просто отвлекай меня, когда загрущу... И не делай ему ничего, пожалуйста... Не надо брать грех на душу и организовывать ужасные последствия для нас обоих.
Лалия говорила через силу. И боялась. Ужасно боялась.
***
Марина раскачивалась на садовых качелях Дома, но энтузиазма в ней не чувствовалось. Казалось, сама Марина колеблется, стараясь принять какое-то решение, и воплощает свои сомнения на материальном уровне.
Лукас не хотел ничего говорить ей в лоб. Он изменил свое поведение и надеялся, что Марина подведет его к тревожащей теме сама.
Она и вправду сказала:
– Лукас... Со вчерашнего вечера ты ни разу не поцеловал меня...
Лукас изобразил замешательство.
– Что? В самом деле?
Он остановил качели и расцеловал Марину в обе щеки.
Она скривилась.
– Так я и знала... Не так, Лу, не так... Зря... Все было зря... Ты меня не любишь и не сможешь полюбить...
– Началось! – Лукас воздел глаза к рукотворному небу. Так странно… Он мог запросто воспроизводить природу, ни капли не задумываясь, а с этой девочкой нужно было обращаться крайне осторожно. – Еж, нам надо поговорить. Серьезно.
Марина помрачнела, слезла с качелей и пошла в дом, где заварила им обоим чай и уселась в свое любимое кресло целиком, с ногами. Лукасу было бы удобнее беседовать, лежа на подушках, но сейчас тон задавала его почти-дочурка.
Увидев, что Марина готова слушать, он произнес своим низким обволакивающим голосом:
– Во-первых и в основных, я тебя люблю. Очень люблю, Ежик. Захоти я от тебя скрыться, я пропал бы так, что ты бы никогда не нашла меня, даже если бы сидела в моем кабинете месяц.
Марина сделала глоток чая, чтобы спрятать подступающие слезы.
Лукас произнес:
– Давай посмотрим так: я мужчина, а ты женщина, и мы очаровываем друг друга. Правильно? Или что-то идет не так? Вот только что?.. «Ты меня не любишь» – это кокетство?
– Нет, – Марина разглядывала дно чашки, – я, правда, так думаю...
Лукас терпеливо подводил ее к нужному ему выводу:
– Значит, обольщения как минимум нет. Ты не стремишься мне понравиться...
Марина задумалась. Лукас продолжил:
– И почему? Я мужчина, ты женщина, в чем проблема?
Марина выдала, напрягшись и посмотрев вдруг прямо в его синие глаза.
– Я не женщина... Я недо...
– Неправда, – Лукас протянул руку и погладил его шелковистые локоны. – Ты женщина, просто ты маленькая. Это называется «девочка». И ты очень-очень хочешь быть любимой.
Марина вновь нашла спасение в напитке, уткнувшись в чашку.
– Еж, а Еж, – Лукас занял свою обожаемую позу, придвинувшись к Марине и глядя на нее снизу вверх, – я хочу и буду любить тебя, как любят девочек. Просто, без условий и без игр.
Марина всхлипнула.
– Всегда? Как бы я тебе ни жаловалась?
– Да, маленькая, – Лукас забрал чашку из Марининых рук и отставил ее в сторону. – Ты сможешь жаловаться, ныть и сомневаться во всем сколько угодно, я все равно буду тебя любить. Дети – это, как Церемония, насовсем. А когда ты станешь старушкой, мы сделаем тебя анамаорэ... Пока это совсем не обязательно, как ты считаешь?
Марина не знала. Ей хотелось прижаться к Лукасу и плакать.
И поверить, что он действительно всегда будет рядом. В любом качестве. Что он просто никуда не пропадет. Придет по первому ее зову. Защитит ее. Поможет ей.
Лукас улыбнулся.
– Будь я человеком, моими потомками уже можно было бы заселить целый город... Так что я вполне созрел для отцовства... Мне кажется, или мы чем-то похожи с тем твоим папой?
Маринины глаза блестели от слез.
– Характерами... И волосы у него были темные... Но ямочек не было.
– Ямочки я себе оставлю, позволишь?
Вместо ответа Марина обняла Лукаса. Так странно, она опять ввязалась в отношения с мужчиной намного ее старше. Опять пыталась играть умудренную опытом и даже небезуспешно, а сама отчаянно искала родительского тепла.
Тепла, которое сейчас ей предложил Лукас.
– Лу... Мне восемнадцать, тебе по легенде должно быть около сорока. Ну, как минимум. Как ты можешь выглядеть?
Лукас услужливо преобразился.
– Как-то так.
Марина улыбнулась.
– Забавно... – и она добавила жалобно: – Но ты, правда, меня не бросишь?
Лукас тихонько передавал ей ободряющую энергию.
– Правда, маленький Еж. И я сделаю так, чтобы ты забыла обо всем пренебрежении, которое тебе когда-либо оказывали. Больше не будет никаких неудачных отношений. Я прослежу.
Марина изумилась.
– Ты что, будешь отслеживать всех моих поклонников?
Лукас рассмеялся.
– Да. И всех твоих друзей и подруг. Как полагается заботливому и строгому папе.
Марина прижалась к нему крепко-крепко. Возможно, ей впервые было по-настоящему полностью хорошо и спокойно.
Глава 234. Призывная ягода губ
Эти робкие вопрошающие взгляды из-под пушистых ресниц...
Леон прекрасно понимал их значение, но никоим образом не хотел менять что-либо в своей холостяцкой полулегальной жизни.
Однако, предъяви он Ванессе каких-нибудь шлюх в качестве «прочих женщин», заяви ей, что любви нет, а есть свобода и только, он лишился бы шикарной любовницы. Идеальной, как показала их обширная практика.
Леон придумал, как создать для Ванессы видимость отношений, не связывая себя обязательствами: Ванесса сногсшибательно готовила, и Леон начал регулярно наведываться к ней поесть, а затем уходил работать в свою студию.
Во время обедов он удачно шутил, говорил комплименты и всячески изображал парня, находящегося в связи с большим стажем.
Ванесса повеселела, ее не смущало, что ночуют они по-прежнему в разных квартирах.
Как она знала от Камиллы, такая форма отношений называется «гостевым браком». Слово «брак» умасливало ее душу.
***
Его поцелуи уносят.
Контрольный под грудью – как выстрел в сердце.
Плач. Слезы на коже – бриллианты любви.
Судорожно сжавшиеся пальцы ног, иглы ощущений.
Связанные руки. Обжигающий воск.
Сдавливающие объятия. Укусы.
Нежные прикосновения.
Сладкий. Сладкий! Сладкий!!
Каша. Разная, с добавками и без.
По утрам, как символ надежности.
Колетт рыдала, сидя на полу в кухне, прижавшись спиной к холодильнику.
Роберт ушел на тренировку с Магнусом, а потом, вероятно, собирался заглянуть в гараж Кацуо.
Самый жестокий, самый мягкий, родной, любимый!
Колетт не боялась плакать, глотая соленую влагу, не стесняясь опухшего личика, покрасневшего носа...
Курсы батика вела женщина, но какая женщина!
Блондинка, роковая, чувственная, с льдистыми глазами и кокетливой ягодой сводящих с ума губ. Фантастических – пухлее, чем у Колетт!!
Колетт возненавидела преподавательницу, едва ее увидела.
Роберт наверняка собирался прийти проверить наличие и качество мужчин занятия через три-четыре, когда группа укомплектуется. Когда лишние уйдут, а постоянные останутся.
И тогда он увидел бы ее.
Колетт уже мечтала бросить батик, не начав. Но она связала с курсами столько планов, да и Роберт мог встретить эту роскошную диву просто на улице.
Щеки Колетт мучительно горели, ком встал в горле, а тяжесть распирала грудь.
Ничего, Колетт собиралась бороться за Роберта.
Стать еще ласковее, еще послушнее, еще изобретательнее.
Готовить вкуснее, убирать тщательнее.
Колетт щипала себя, растравляя боль. Продать душу... кому?
Как стать такой, чтобы Роберт никогда не отпустил ее?
Выведать все слабости этой женщины, чтобы волнующе сыграть на контрасте.
Этой женщины. Да любой женщины...
Тайно. Исподволь.
Иначе Роберт помрачнеет и замкнется: «Ты мне не доверяешь?..»
Преступно сомневаться в его клятвах.
Колетт доверяла ему, но ревность выжигала ее душу.
***
Девочка, ты знаешь, что такое Любовь?
Когда сминаешь барьеры, когда отказываешься от собственных идеалов?
Когда раскаленное стынет, когда сердце лопается от боли, а ты зашиваешь его собственными руками без наркоза.
Когда...
Опасения Колетт были отчасти не беспочвенны: Роберт увидел Лану раньше нее, как и подсказала ее интуиция, просто на улице.
Высоченный, широкоплечий, статный, он заметил, как изменилась походка Ланы: из целеустремленно-горделивой стала плавнее, женственнее.
И понимая, что на определенный сорт женщин его тактика действует тонизирующе, Роберт тем не менее прошел мимо Ланы, совершенно проигнорировав ее, не показав ей одобрение ни взглядом, ни чем-либо еще.
Если бы эта девица вздумала осаждать его, она получила бы порцию ледяного душа. Но без причин ругаться с незнакомой прохожей Роберт не собирался.
Да и ее «интерес» к нему мог быть легче летнего ветра – ее врожденным кокетством.
Глава 235. Сердце к сердцу
В тот вечер ливень особенно усердно колотил в стекла, образуя разводы узоров и наполняя сердце печалью.
Настоящий разгул стихии, а они по обыкновению не включали свет, оба отлично видя в темноте, и от того подсобное помещение ресторана казалось таинственно мрачным.
Дела шли превосходно, но маленькая хозяйка, хрупкая и утонченная внешне, с графичным каре и трогательным взором огромных зеленых глаз явно не находила себе места, глядя то в окно, то на великолепного, широкоплечего и высокого мужчину в темном, казавшегося расслабленным, но на самом деле внимательно за ней наблюдающего.
Изумрудные радужки и гигантские, увеличившиеся в полумраке зрачки – такие глаза не могли принадлежать человеку. Наоко и не вполне была им, но волновалась, как простая девчонка.
Наконец, она прекратила вертеться, крутясь бессознательно, не понимая, как выглядит со стороны, и выпалила скороговоркой:
– Это бесполезно, Лукас! Я не могу больше!
Мужчина посмотрел на нее пристально.
– Ммм?
Глядя прямо перед собой, чтобы не сбиться и высказать все, Наоко затараторила в совершенно не свойственной ей манере – Наоко любила демонстрировать уверенное владение собой.
– Я пыталась забыть тебя. Честно. Ничего не вышло! Я встречалась с Дамиром, встречалась с Вильямом. Ни-че-го. Я люблю только тебя.
Лукасу захотелось ответить ей иронично, но состояние Наоко не позволяло. Она говорила правду.
Решившись, отбросив маску, что, как Лукас понимал, было для Наоко невероятно трудно...
И он произнес предельно серьезно:
– Вот как? Что ты хочешь, Наоко?
Наоко развернулась к нему, отчаяние придавало ей силы.
Она столько боролась с собой – тщетно.
– -Тебя. Я... все прощу и все приму... Только будь...
Лукас улыбнулся про себя – как же, все простит – гордость вела Наоко по жизни, не предавая. И сейчас, вроде бы слезно умоляя Лукаса, Наоко всяко напомнила ему о грехах.
Он поинтересовался:
– Что именно ты собираешься принять, Лиска?
Ее сердечко затрепыхалось.
– Других... Твои с ними встречи...
В синих глазах Лукаса зажглись лукавые огоньки.
– Юлишь, Булочка. Ты ужасно ревнивая, я же знаю. И ты знай, что когда я кого-то люблю, и у нас нет объективных причин не быть вместе, – Лукас мысленно вздохнул, вспомнив Тамико, – я стропроцентно верен.
Звонкий голос Наоко оборвался.
– Марина? Да?
– Нет, Лиска, – интонации Лукаса окутывали лаской. – С Мариной нас связывают теперь исключительно платонические отношения. Я думаю удочерить ее в свое время.
Наоко застыла, приоткрыв ротик, – сегодня она была совершенно естественной! Спонтанной! Редкий миг!
– Ааа.
– Да, я холост. Но я не могу тебе ничего обещать, Наоко. А ты же не удовлетворишься игрой в любовников. Захочешь все целиком. То, что невозможно.
Наоко опустила голову.
– Лукас... Я не могу без тебя... Слышу музыку – вспоминаю тебя... Смотрю на мужчин – вижу тебя... Что-то делаю – встает картинка, как мы делали это вместе... Я не могу так больше... – она уронила голову на руки, это смешное круглое каре, волосок к волоску, Наоко тщательно следила за прической.
И Лукас сам погрузился в воспоминания. Спросил:
– Всегда только Лукас... Почему ты никогда не называла меня Лу?
Ее глаза. В них слезы. Конечно.
– Я думала, тебе так больше нравится... Восхищалась тобой...
Его голос низкий, бархатный, грустный.
– И не спрашивала меня прямо. Лиска, помнишь, почему у нас все закончилось? Ты носила маску. Вместо искренности что-то изображала. Томную барышню... С чего ты взяла, что я люблю их?
Они смотрели друг на друга, словно видя впервые.
Наоко пожала плечиками.
Лукас продолжил:
– А я восхищался твоей смелостью, я балдел от нее. Но все доставалось твоим подружкам! Дома ты превращалась в собственную тень! А потом пошла эта бесконечная резка-мешалка в ресторане, почему-то абсолютно по-человечески. Никто не заметил бы разницы между ней и магическим приготовлением еды!
Наоко хмыкнула, а Лукас остался серьезным.
– Ты отчего-то боялась остаться со мной голой, как есть, во всей красоте и противоречивости своего характера... Лиска, думаешь, я не знаю, какая ты хитрая? Какая ты твердая и жесткая? Я любил это, а не твои угодливые улыбки...
Наоко сжалась на стуле, словно стала в разы меньше.
– У меня вообще нет шансов, да?
Лукас ответил спокойно:
– У такой, какой ты была, нет. Я не люблю притворство, Наоко. А ты слишком много времени проводила и проводишь в маске, чтобы разом измениться.
Изумрудные глаза осветила надежда.
– А если я постараюсь? Лу... Я многое могу... Ты... Ты любил меня?
Впервые за уйму времени они разговаривали сердце к сердцу.
– Любил. Тебя настоящую любил. Самую блестящую и коварную из оперативниц анамаорэ. И самую нежную, доверчивую и непосредственную девочку Наоко, которую встретил в Городе, тоже.
– Хорошо, – Наоко отвела взгляд в сторону. – А я по-прежнему люблю тебя... И приму все... И попробую... вести себя иначе...
Лукас капризно выпятил нижнюю губу.
– Без чрезмерного общения с подружками, которым достаются самые сливки твоей души, без сумасшедшей готовки вручную с утра до ночи, а также без игр в барышню?
Наоко на его глазах расцвела, словно потрескавшуюся, убитую горем землю наконец полно и досыта оросил благодатный дождь.
– Я барышня, Лу! Я не мужик!
Он улыбнулся – с умопомрачительными ямочками.
– Конечно, барышня, Лиска. Только куда более дерзкая, чем ты пыталась показаться. Своенравная. Живая.
Наоко хитро улыбнулась. Сделать задуманное было совсем не в ее привычном стиле. Но Наоко хотела этого мужчину до последней капли души, время показало ей со всей ответственностью.
– Я так скучала, Лу... Смотри сюда и ни на что не отвлекайся! А если не можешь, скажи мне прямо сейчас... Приходи потом, я буду ждать... – она расстегнула верхнюю пуговичку своей аккуратной белой блузки.
Аромат молочной кожи...
Ее вкус.
Долгие часы упоительного блаженства.
Лукас улыбнулся.
– Сегодня у меня уйма времени. И завтра, наверное, тоже. Послезавтра... ммм...
Глава 236. День исполнения желаний
– Наоко? – Тамико капризно поджала губы. – Она меня, конечно, не выгонит, но порядок в твоем хозяйстве наведееет!
Лукас сидел в кресле, заложив руки за голову.
– Представь, Тами, больше никаких женщин! Только ты и она. Мне страшно!
Тамико фыркнула.
– Так это и славно. Предложи мне кто каждые пару месяцев менять начальников, я послала бы его далеко и надолго.
Лукас светло улыбнулся.
Тамико подытожила:
– Ну и чисто логически: о ней ты все знаешь. Больше, чем уже разочаровала, она не разочарует...
Бархатное: «Ага» подтвердило ее мысли, но Лукас тотчас осведомился:
– Тами, ты что ли совсем меня не ревнуешь?
Тамико махнула изящной ладошкой.
– Смирилась с неизбежным. Отговаривать тебя без толку: все будет по-твоему. Главное, чтобы тебе не стало скучно. Заскучаешь, уйдешь.
Лукас вздохнул.
– Давай не будем о грустном, Пушистик.
***
– Он опять разобьет твое сердце, – Наоко лежала головой на коленях Юми, а та гладила ее волосы, как делала не раз за эти месяцы, поддерживая Наоко.
– Пусть бьет... Только с ним я счастлива...
Утром Лукас сказал, глядя куда-то в сторону:
– Как нам же быть? Ты, еще Марина, может, нам гулять втроем?
Лукас словно стал жестче, перестал прятать острые углы непростого характера с ней, как всегда делал раньше.
Наоко не поняла.
– Как это с Мариной? Зачем?
Его лицо выглядело сурово-холодным, чужим.
– У меня перед ней обязательства. Втроем, как семья.
Наоко прикусила губу, чтобы не разрыдаться. Какая семья?! Ну какая?!
Произнесла уверенно:
– Марина не заметит разницы между тобой и твоей копией.
Лукас согласился:
– Да, правда. А тебе нужен только оригинал. Наоко, – взгляд синих глаз, острый, как пронзающие мечи, – ты опять что-то скрываешь.
Лукас развернулся к Наоко и взял в ладони ее круглое с чуть пухлыми щеками личико. Погладил щеки большими пальцами.
– Так не пойдет. Говори прямо.
Нижняя губа Наоко, заметно больше верхней, дрогнула.
Лукас приказал:
– Давай.
– Мне больно... Я не думала, что будет так... Понадеялась на что-то... А ты уже все...
– Нет, – Лукас улыбнулся, – если бы все, я вообще не стал бы тебя обнадеживать. Просто дай мне время, Булочка...
Уголки губ Наоко на миг поднялись.
– Если не можешь... Я не претендую... Только не уходи!
Лукас поцеловал Наоко в лоб, прикрытый густой челкой.
– А ты претендуй. Я задолжал тебе кучу желаний. Хотя бы за то, что ты так меня преданно любишь. Рассказывай! Наоко, да не идет тебе быть трусливой зайкой! – в голосе Лукаса зазвучало неприкрытое раздражение.
Наоко тихо возразила:
– А я боюсь. Уже боюсь. Тогда все было так неожиданно. Вдруг ты опять меня бросишь?
Лукас убрал руки с ее лица и обнял Наоко целиком, крепко прижимая к себе ее худенькую спинку.
Выдержка Наоко была не сравнима с цыплячьей чувствительностью Марины, но из-за чувств к нему Наоко стала невероятно уязвимой.
Лукас заявил:
– Завтра ты в ресторан не пойдешь. Я сделаю твою копию, которая будет готовить за тебя. Четыре раза в неделю будет так. Весь день.
Наоко дернулась.
– Хочешь оставить меня без работы?!
Лукас одобрил ее возмущение.
– О, молодец! Хочу, чтобы ты перестала циклиться на работе.
Наоко поморщилась, но взяла себя в руки.
Начни они сейчас спорить...
Ресторан ей тоже посоветовал Лукас, и согласиться на это, бросив привычную учебу, было поначалу трудно...
Она взглянула кокетливо.
– А что я стану делать вместо ресторана?
Улыбка с ямочками приятно растревожила ее сердце.
– Получать подарки. Завтра за меня тоже поработает моя копия. А сам я начну выполнять любые твои желания. На грани разумного. Тебе ужжжасно не идет роль страдалицы!
Наоко рассмеялась чуть громче, чем следовало.
– Роль капризной сучки подходит мне больше?
Лукас гладил ее выступающие лопатки.
– Да-да, определенно.
Глава 237. Блики на воде
И блики солнца плясали на воде, как легконогие девы анамаорэ, подружки его игр.
Оливер смотрел большими блестящими глазами, поправляя отросшую челку: его кокетка Анеля – она насовсем?
В его сердце не было других, дышалось безмятежно, но его изменчивые мысли плыли, словно юркие рыбки.
А Лукас держал в ладонях душу хрупкую, как яичная скорлупка. Наоко сейчас под него прогнется, с присущим ей упорством переплавится во что угодно, и Лукас ужасался собственным желаниям глухо и настойчиво «превратить» раскрывшуюся ему Наоко в Тамико.
Нужно отпустить ее. Отпустить, не томить, не мучить.
Найти кого-то еще для своих целей, да Лукас уже знал, кого.
Он встретил Наоко прежде Тамико и полюбил в Наоко возможно то, что позже сконцентрировалось в Тамико.
Лукас метался внутри себя, не находя покоя, и чего-то ждал.
Он ни с кем не мог поделиться переживаниями. Они с Тами виртуозно скрывали греховную связь.
А отпустить Наоко значит уничтожить ее. Наоко не мыслит себя без Лукаса так же, как Лукас не может дышать без Тамико.
Им больше не нужно было заниматься сексом, чтобы получать обоюдные оргазмы – просто от объятий. Когда это случалось, Тамико тоже не смущалась, а будто говорила своими карими глазами: «Ну, раз уж это происходит, пусть. Но это все».
И сам Лукас поставил в их интимных отношениях жирную точку.
А феерия не рассеивалась.
Тамико ранила его. Уходила и убегала в своих переживаниях вслед за Магнусом. Магнус уже на порядки меньше участвовал в операциях, всей душой отдаваясь воспитанию своих детей. Похоже, Магнус мечтал об огромной семье, но на это требовалось согласие жены. А Тамико не тяготела к подобной ответственности. Работа воспитателем в Доме Магии позволяла Магнусу осуществить желаемое.
Магнус ценил войну, поскольку та давала раскрывать потенциалы душ в критически тяжелых условиях, он не любил и не жаждал убивать. Дети создавали необходимое Магнусу напряжение с куда большим успехом. Кроме того, Оливер заинтересовался животными, и Магнус потянулся к ним.
Уходя из под власти Лукаса, Магнус переходил под начальство другого царевича. Магией, вопросами воспитания, вопросами животных занимался Эрик. У Лукаса почти не осталось даже формальных ключей для воздействия на Магнуса.
Лукас не роптал перед самыми грозными богами, но Магнус являлся для него постоянным источником унизительного чувства бессилия: свободный, счастливый, удачливый в любви…
Безжалостно фатальный проигрыш.
Тамико убегала от Лукаса, шурша юбками, оставляя облако духов – она обожала терпкие яркие ароматы.
Такая близкая и невозможно далекая женщина.
Лукас не переставал любить ее ни на миг, но ужасно устал мучиться от своего чувства.
***
Колетт часто витала в облаках, и не всегда источником ее дум служила ревность. Она не грезила о чем-то, как Эрин, просто любила поразмышлять.
Роберт застал Колетт в ее комнате с лоскутками шелка на коленях, Колетт рассеянно поглаживала их, не осознавая, что делает.
Подошел и присел рядом.
Голубоглазый мускулистый блондин. Колетт, полностью контрастная с ним в цветах, обожала любоваться милым ее сердцу мужчиной.
Сейчас она удивленно, как из полусна, посмотрела на Роберта. Тот спросил:
– О чем думаешь?
– О зиме... Скоро зима...
Роберт, склонившись, поцеловал ее обнаженное плечико.
– Да. И что?
– А мне по льду...бегать... Грустно...
Роберт вдохнул запах ее струящихся волнистых волос.
– Ну, не хочешь, не бегай. Вместо этого можно начать больше плавать. В бассейне тепло и хорошо.
Колетт улыбнулась.
– Ты мне разрешаешь?
Роберта переполнила нежность.
– Конечно, котенок. Я просто хочу, чтоб ты была здоровенькой! Ты вообще не любишь бегать?
Колетт убрала за спину мешающие пряди.
– Вообще люблю. А лед и зиму не люблю.
Роберт потерся о дорогое ему плечо щекой.
– Дааа, ты вся такая, не зимняя. Ну хорошо, как станет совсем тут противно, давай опять куда-нибудь поедем?
