Текст книги "Любимая для эльфа (СИ)"

Автор книги: Astra Maore

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 54 страниц)

Глава 88. Тщеславие тебе к лицу

– И ты действительно этого хочешь? – в глазах Магнуса плясали задорные огоньки. – Толпы родственников, друзей, знакомых, всех желающих засвидетельствовать, что мы продолжим встречаться в наших дальнейших воплощениях?

– Конечно! Пусть все знают, что мы вместе. И платье я хочу самое красивое, а то в Городе же тоска.

Магнус просиял.

– Ах, Тами-Тами, тщеславие тебе к лицу.

– И все девицы, которые смотрят на тебя маслено, пусть обсмотрятся!

Магнус расхохотался.

– Да они так смотрят почти с тех пор, как я воплотился.

Глаза Тамико метали молнии, но губы улыбались.

– Запру тебя в подвале, и будешь мой и только мой!

Магнус изобразил испуг.

– Все, я больше ни ногой ни в один подвал. А гости обречены: никогда им не превзойти нашу Церемонию!

– Да будет так.

Глава 89. Царские дети

Это произошло невероятно давно: когда Тамико еще только научилась уверенно обращаться с новым телом, и Магнус забрал ее к себе домой.

Они гуляли по саду правящей семьи. Тамико поражалась, как ловко Магнус и Лукас скрывали правду, отвечая на вопросы об анамаорэ, когда она еще была человеком.

Потом Магнус сознался, что это сговор: люди и прочие из других миров не имеют права свободно приходить к анамаорэ и знать больше самого минимума.

Тамико уже знала, что родители Лукаса – очень искусные маги.

Но раньше она понятия не имела, что его родители и есть правители Анамаории!

Внимание Тамико привлекло гигантское дерево с густой кроной нежных листьев. Самые нижние листочки Тамико, совсем еще малышка, сидящая на плече у Магнуса, смогла погладить.

Магнус спросил:

– Нравится? Это особенное дерево, очень важное для меня.

– Расскажи!

Анамаорэ частенько общались телепатически. Голос использовали как удовольствие. У большинства была мелодичная, богатая интонациями речь.

Зато видео или фото тут никто не делал: собеседникам посылали мыслеобразы. Синтез действий, своих и чужих мыслей, звуков, красок, вкусов, запахов – всего, чем хотелось поделиться.

Так что в ответ на предложение рассказать в сознании Тамико поплыли объемные картинки от Магнуса.

***

Тамико увидела трех мальчиков, в которых узнала Магнуса, Лукаса и Эрика.

Эрик – брат Лукаса и тоже царевич, причем самый старший из царевичей.

Ребята восхищались деревом – именно этим, которое понравилось Тамико.

Магнус в красках расписывал своим друзьям прелесть коры, переливы красок, изящество узоров, и так увлекся и загипнотизировал Эрика, что они оба не заметили, как Лукас обогнул ствол и проворно забрался наверх.

Тамико поняла, что мальчики были еще меньше, чем ей сначала показалось – раз царевич просто влез на ветку, а не взлетел туда.

Сидя на ветке, Лукас принял максимально важную позу, с трудом сдерживая желание поболтать ногами, и грозно посмотрел на братьев.

Те, наконец, обратили на него внимание.

Лукас заявил:

– Это дерево мое, и вы должны поклониться мне, чтобы продолжать стоять в его тени.

Тамико опешила:

– Во наглый какой, а!

Магнус согласился:

– Да, Лукас всегда любил покомандовать. Смотри дальше.

– Чтооо?! – маленький Эрик вмиг рассвирепел и выпустил в наглеца энергетический шарик. Лукас ловко увернулся.

Тамико задумалась:

– А им можно швыряться файрболами? Они же не на специальном полигоне.

– Они царевичи. Царевичам можно практически все. Особенно, когда они дома, внутри своих владений.

То, что Лукас избежал опасной атаки, совсем разозлило Эрика.

– С какой стати дерево твое?! Оно общее, растет на нашей общей домашней территории!

Лукас нагло заявил:

– Нет, оно мое. Именно оно, я первый предъявил на него права.

Формально Лукас был не прав, а Эрик прав.

Вернее, не правы оба: Эрику не стоило устраивать потасовку вне полигона.

Но дети увлеклись: Эрик продолжал швырять файрболы, а Лукас уклонялся, стоя на ветке и рискуя упасть. Летать-то он не умел еще.

Магнус сидел на земле и смеялся, запрокинув голову. Его восхищали как оружие Эрика, так и грациозность Лукаса.

Лукас прирожденный воин – он правильно выбрал специализацию.

В конце концов, Эрик понял, что силой с Лукасом не сладить и – Тамико охнула – создал копию дерева.

Только дерева. Без Лукаса.

– Магнус, полезли на наше, а он пусть сидит на том, как дурак.

Эрик и Магнус вскарабкались на ветки. Эрик победоносно взглянул на Лукаса и велел Магнусу продолжать ублажать его слух речами о красоте узоров листьев и лучей солнца, ласково просвечивающих сквозь крону дерева.

Какое-то время Магнус разливался соловьем, пока не заметил взгляд Лукаса.

Лукас сидел на своем дереве, чуть сгорбившись, и смотрел на Магнуса с укоризной.

– Все равно настоящее дерево – мое.

Сам Магнус больше царевичем не был. У него были иные планы, и он воплотился в семье артистов. Правда, тоже аристократической.

Но в тот миг, когда маленький царевич Лукас посмотрел на Магнуса с обидой, смешанной с ощущением собственной правоты, Магнус почувствовал, что его предназначение – по-прежнему защищать справедливость.

Он поклонился Эрику больше демонстративно, показывая, что ода дереву кончена – этикет подобных церемоний не требовал, спустился с магической ветки и вскарабкался на реальную к Лукасу.

– Я пришел выразить тебе свое почтение, о Повелитель Настоящего Дерева!

Магнус знал, что со временем Лукас станет управлять армией. А Магнус снова станет лучшим воином. Семейной специализаций Магнус пренебрегал.

Лукас довольно улыбнулся.

Эрику Магнус сказал:

– Не люблю, когда вы грустите. Вот когда ты загрустишь, я приду к тебе.

***

Магнусу пришлось пережить неприятные моменты, когда он наотрез отказался заниматься семейным делом и прямо заявил об этом новым родителям.

Это тянуло на нарушение законов, новые родители были вправе требовать от сына послушания.

В итоге за Магнуса вступились его предыдущие родители, сами Царь и Царица.

Магнусу разрешили снова стать оперативником, но все же обязали посвящать часть сил рекламным выступлениям, соответствующим профилю новой семьи.

– Не справился я. Оказался более амбициозным, чем думал.

Еще живя в Доме Магии, Тамико спросила у Магнуса, были ли у него в Анамаории жены и дети.

– У меня были просто женщины. Церемонии не было ни с кем.

Тамико узнала, что у анамаорэ секс и воплощение детей – это совершенно раздельные процессы.

Сексом анамаорэ занимались ради наслаждения и ради восстановления тела.

Любовь – не абстрактная, а самая что ни на есть чувственная – имела гигантское значение.

– С целителем через их песнопения я восстанавливался бы от боевых ран дня три. А с тобой за несколько часов секса, понимаешь?

Тамико кивала. Но она не смогла удержаться от шлепка по щеке, когда Магнус сообщил ей, что «оперативнику выгодно быть любвеобильным».

Детей приглашали только пары, прошедшие Церемонию, обладающие определенными моральными качествами и готовые дать условным потомкам энергию, покровительство, обучение и прочее по договору.

Анамаорэ, желающие воплотиться в новых телах, также соблюдали определенные обязательства.

Женщины анамаорэ в принципе не беременели в человеческом понимании. Тела создавались магически в ходе особого процесса.

Из дальнейшего объяснения Тамико поняла, что простые анамаорэ вообще не могут сделать никакое тело и пригласить ребенка, не пройдя Церемонию.

А вот царевичи могут, поскольку царевичи – маги очень высокого уровня. Но обычно царевичи так не поступают. Обычно они тоже проходят Церемонию и приглашают детей с любимой женой. Или с мужем, если не царевич, а царевна.

Случай Тамико попал под исключение – ее из человека перевоплощали.

Лукас перевоплотил, а Магнус взялся ее воспитывать.

Тамико запуталась в объяснениях. Их было много, и все у анамаорэ не как у людей, но потихоньку она разбиралась.

– Слушай… А где тогда был Макс? Ну, когда вы все играли на дереве.

– Урок пения брал. Представляешь, царевич шикарен, а все равно упорно учится, заррраза! Лучше меня петь хочет. Когда я начну давать серьезные концерты, то уеду отсюда куда-нибудь подальше. Может, в другой мир, а то ж этот Макс всех моих слушателей уведет, – Магнус рассмеялся.

Глава 90. Стойкость

– Магнус, а вы с царевичами когда-нибудь соперничали из-за девочек?

– Коварство твое, женщина, не знает границ. Ты просила не вызывать твою ревность, я учел.

– Ну расскажиии!

– Неа, а то потом будешь дуться и сомневаться в себе.

– Хотя бы скажи, кто побеждал.

– Всегда по-разному, девочки-то были разные.

– Аха, значит, соперничали!

– Конечно, сотни раз.

– И?

– Это все.

Глава 91. Прыгуны

Магнус с Тамико стояли около энергетического вольера с прыгунами – полудикими животными, внешне отдаленно напоминающими мохнатых страусов.

Магнус предложил:

– Прокатишься? Впечатления незабываемые.

Тамико выдала гримаску отвращения.

– Э не, я их боюсь! Очень злые морды, – один из прыгунов неожиданно вытянул длинную шею в ее сторону, и Тамико, вскрикнув, отступила назад.

Ее затылок уткнулся Магнусу в живот. Магнус обнял Тамико, защищая от страшных птиц.

– Пойдем, пойдем от них скорее! – в карих глазах Тамико читался настолько сильный страх, что Магнус поспешил выполнить ее просьбу.

– Я думал сам на них покататься, но раз такое дело...

Тамико дрожала, Магнус прищурился.

– Ты сейчас напоминаешь мне Лукаса, был у нас случай с прыгунами...

– Да-да-да, – Тамико продолжала пятиться от вольера, испытывая непреодолимое желание телепортироваться от птиц как можно дальше. Но Магнус медлил.

– Давай хотя бы посидим на безопасном расстоянии и полюбуемся ими. Я так редко их вижу...

По мере того, как вольер с прыгунами был все дальше, Тамико успокаивалась.

– Хорошо, какой случай?

Магнус начал:

– Мы были тогда детьми. А когда мы воплощаемся заново, то хотя и помним совсем все, нам тоже нужно какое-то время, чтобы восстановиться. Чтобы в ускоренном режиме пережить весь свой прошлый опыт и адаптировать новое тело к нему. Отточить движения, отточить интонации... Пока мы возвращаем прежние навыки и обретаем другие уже в новой жизни, мы как раз растем...

Тамико превратилась во внимание. Магнус сказал:

– Лукас страстно любил прыгунов раньше и когда смог, прискакал к вольеру. И сам начал нетерпеливо подпрыгивать.

Тамико увидела эту картинку и развеселилась. Магнус продолжал:

– Мне тоже прыгуны нравились, и я пошел с Лукасом. И хорошо, что я там был! Лукас перерасчитал силенки и выбрал самую ретивую зверушку... Маленькую и строптивую...

– Эй, причем тут я, я не зверушка! Что ты так смотришь?!

– Зато ты маленькая и строптивая, – Магнус улыбнулся. – Прыгун проявил свой мерзкий характер: обернулся, вытянул шею, ухватил Лукаса за шкирку и скинул вниз. Хорошенько его шмякнул. Настолько, что Лукас не мог ни улететь, ни телепортироваться от шока и боли. Он не ожидал, что прыгун взбесится, а птичка возмечтала на нем потоптаться.

Тамико вся сжалась. Магнус сверкнул глазами.

– Ага, а поблизости был только я. Всех взрослых царевич прогнал, чтобы не видели «позор», если с первого раза он не сможет идеально управиться с птичкой.

– А ты почему мог видеть?

Магнус интимно понизил голос.

– Я же «плакса». Если рядом с Лукасом стабильно переживать по любому поводу, он сочтет тебя сравнительно слабым и перестанет от тебя закрываться. Пользуйся.

– Хитро ты!

Магнус приосанился.

– Я такой.

А Тамико уже мысленно видела маленького Лукаса, страшно распластавшегося на земле.

Испуганного, но молча и твердо смотревшего на взбесившуюся птицу.

– Еще пара секунд, и братца пришлось бы серьезно лечить. Я действовал на автомате: спрыгнул со своей птицы, чтобы не мешалась, подскочил к Лукасу, оттолкнул от него злобного прыгуна и заорал, как можно громче. Прям сразу сообразил, как применять магическое усиление голоса и круг защиты, хе-хе. Птички шарахнулись в разные стороны, а к нам наконец-то ринулись взрослые. И знаешь, что? Лукас перед телепортацией домой объяснил им, что специально лег на землю, изучая реакции животных.

– Гордый какой!

– И вот, хотя прыгуны его здорово напугали, Лукас продолжил к ним приходить. Хотя первое время он дрожал точно так же, как ты. Напавшую птиченьку, разумеется, взрослые уже повоспитывали и удалили. Остались только благопристойные прыгуны. Когда братцу такие надоели, он начал объезжать диких.

– И ты с ним?

– И я с ним. Причем у меня сходу получалось лучше. Хотя фанатом птичек, как Лукас, я никогда не был. Лукас на все это злился и тренировался еще больше. Пока не сравнял наши навыки.

– Да он маньяк!

– А то!

Глава 92. Опасный тип

Магнус и Тамико добрались до смотровой площадки на дереве, откуда открывался прекрасный вид на резвящихся прыгунов.

Продолжая начатую беседу, Тамико спросила:

– Лукас когда-нибудь терял свою гордость?

Магнус задумался.

– Мгм... Формально да. Всякий раз, как Лукасу что-то сильно нравится и это сразу ему не дается, ситуация выглядит, как с прыгунами. Лукас может бояться до одури или сомневаться, но все равно будет настаивать. Он применяет измор, когда с ним проще согласиться, чем объяснить ему, почему ты не хочешь. Там и грубые приставания с изящными речами, и логические подсчеты, и подарки, и что угодно. Причем я-то вижу, что Лукас реально чувствует. А другие чувствуют хуже. Ему многих удается обмануть, и это нормально. Царевич обязан быть скрытным.

– Брр.

Магнус задумчиво посмотрел вдаль.

– Поэтому реально Лукас гордость не теряет. Он считает, что цель оправдывает средства. И он всегда планомерно достигает цели... Всегда. Опасный тип, если не знать его слабости и видеть только то, что на поверхности. Безусловно.

Тамико решила, что некрасиво будет лишать Магнуса удовольствия, ради которого Магнус выбрался на экскурсию.

– Магнус, давай я здесь побуду, а ты попрыгаешь?

Магнус воодушевился.

– Хорошо. Обещаю на прыгуне до тебя не подскакивать и поцелуи с твоих сахарных уст не срывать!

Рассмеялись.

Глава 93. Что ты любишь?

Джунко понуро плелась по площади, когда услышала странные звуки: всхлипы, переходящие в рыдания – еще более удивительные тем, что плакал огромный мускулистый мужчина.

Мужчина с гривой золотых волос сидел прямо на дорожном покрытии, словно ему было все равно, где находиться.

Его нос распух и покраснел, щеки тоже покрылись красноватыми пятнами. Похоже, он рыдал довольно долго.

Рядом со странным типом на коленях стоял другой мужчина и гладил пострадавшего по голове и по плечам, как малыша. Видимо, успокаивал.

Джунко остановилась, вглядываясь в немом изумлении – рыдал Магнус, и непостижимо было видеть прекрасные черты его лица искаженными.

А утешал – Джунко не поверила своим глазам – Лукас! Точнее, кто-то чрезвычайно на него похожий.

Джунко машинально вытерла собственную слезу – она часто плакала, и сама уже этого не замечала.

Мужчины обернулись в ее сторону.

Магнус смотрел удрученно-растерянно, а у «Лукаса» было такое доброе выражение лица, что Джунко всхлипнула и вдруг разревелась сама.

Миг, и красивый мужчина с черными волосами очутился рядом с ней и погладил Джунко мягко и нежно.

Джунко доверчиво уткнулась в него, и не заметила, как Магнус куда-то испарился.

Потом этот ласковый черноволосый незнакомец тоже ее обманет, тоже ее предаст. Но в это мгновение Джунко ужасно захотелось ему довериться и выплеснуть со слезами всю свою боль. Кажется, так боль становилась меньше.

– Меня зовут Эрик. А тебя – Джунко. Мне Магнус рассказал. Пойдем есть мороженое, – заявил Эрик, Джунко послушно направилась за ним следом.

Она ела маленькими порциями. Смущалась и словно боялась взять кусочек побольше. Эрик внимательно наблюдал за ней.

Застенчивость Джунко при нем ему понравилась.

Эрик предложил:

– Расскажи мне о себе. Что ты любишь, о чем мечтаешь?

Джунко потупилась. Эрик приободрил:

– Не бойся меня. Хорошо, расскажи, как ты проводишь время?

Было в его голосе что-то такое бархатное и властное.

Пусть Джунко ощущала себя глупой и не интересной настолько роскошному мужчине, надо было ему ответить. Он ждал.

– Я люблю слушать музыку... Всякую. Смотрю телевизор, вышиваю...

Эрик одобрительно кивнул, приглашая Джунко продолжить.

– Хорошо.

Светлые пряди волос упали на ее лицо. Дивно красиво.

– Я люблю гулять по улицам, разглядывать витрины магазинов... Люблю природу и кошек...

– Кошек?

Джунко оживилась.

– Да, у меня живет большой пушистый кот... У него как бы другой хозяин, но кот очень часто приходит ко мне... Люблю гладить его шерстку... И лежать на нем люблю, он большой... Еще люблю... – тут Джунко совсем засмущалась.

Эрик посмотрел на нее как-то странно: ласково и требовательно.

– Да-да, продолжай.

– Люблю воду... Люблю взбивать в ванне пену и зажигать свечки в бокалах..., и я тогда представляю, что лежу в облаке, а вокруг звездочки...

Эрик похвалил:

– Чудесно! Это очень красиво!

Джунко приободрилась.

– Люблю танцевать, когда слушаю музыку... И подпевать...

Эрик, казавшийся огромным рядом с хрупкой Джунко, поинтересовался:

– А ты играешь на чем-нибудь?

Девичьи ресницы робко опустились.

– Нет... У меня даже инструмента нет...

Эрик пообещал:

– Достану тебе, если захочешь.

Джунко не привыкла никого обременять. Тем более, шикарных незнакомцев. Вообще странно, что он ее угощает и расспрашивает.

– Нет, что ты, не надо...

– А мне надо. Если ты в принципе не против, – Эрик накрыл ладонь Джунко своей.

Джунко ощутила вдруг, что ей хочется понравиться ему. Пусть шансов у нее вообще нет. Она и мужчинам попроще-то реально не нравилась. Никому.

– Нет... Я не против... Если ты правда можешь...

Как медленно Джунко ни ела, мороженое подошло к концу.

Эрик так и не притронулся к своему, расплатился за оба, и странная, но очень колоритная внешне пара вышла на улицу.

Эрик сказал:

– А теперь пойдем гулять. Покажи мне свои любимые места.

На удивление Джунко чувствовала себя с ним настолько спокойно и уютно, что все, что ей хотелось – расслабиться и плыть по течению.

О чем Джунко реально мечтала?

Чтобы кто-то сильный и мудрый взял ее на руки и нес. Нес по жизни, не отпуская и не бросая.

В тот же миг Джунко почувствовала, что ее ноги оторвались от земли – Эрик действительно поднял ее на руки! В Городе так ходили многие.

Он поинтересовался:

– Тебе удобно?

– Да, очень, – Джунко чуть поерзала, устраиваясь в его руках.

Пусть эта сказка продлится недолго, зато она хотя бы будет.

Эрик сказал:

– Тогда пойдем. Показывай, куда.

Глава 94. Защитники

Оливер действительно играл Нанами на гитаре и пел, пристально, до дрожи и до ее легкого транса глядя на Нанами своими гипнотическими изумрудными глазами.

И хотя ангелы не пали бы ниц перед красотой его низкого голоса, слушать Оливера было приятно.

Нанами нравился импровизированный концерт, но подспудно ей чего-то не хватало.

Какая же это месть девочкам и Такео, если она просто невинно слушает музыку? Так даже ее родителям не к чему придраться.

Нанами дождалась, пока Оливер устроит перерыв в песнях и пересела со своего стула прямо к нему.

Обняла его и прижалась щекой к его крепкому плечу, обтянутому кожаной курткой.

Что же она творит? И почему это ей настолько, до мурашек, сладко?

– Нанами, – неожиданно возникшая в баритоне Оливера хрипотца напугала и странно воодушевила ее. – Чего ты хочешь? Я дико хочу тебя. Я почти все время только о тебе и думаю, но ужасно опасаюсь тебя обидеть. Скажи!

Нанами понятия не имела, как у мужчин проявляется возбуждение, но инстинктивно чувствовала, что сейчас имеет над Оливером власть. И эта власть почему-то опьяняет ее саму.

От Оливера умопомрачительно пахло парфюмом, и Нанами почувствовала, что у нее слегка кружится голова.

Она хочет целоваться.

Она хочет обниматься.

Да, вот с этим явно порочным мужчиной, чьи чувственные губы прямо намекают, что он отменно разбирается в наслаждении.

Нанами тихо сказала:

– Хочу, чтобы мы целовали и гладили друг друга. Ничего больше...

Ее щеки защипало от стыда и непонятного, но очень сильного желания.

Оливер встряхнул длинной челкой.

– Хорошо.

Как экстрасенс он напрямую видел особые точки на женских телах, умелые прикосновения к которым открывали их обладательницам дорогу в чувственный рай. Даже не эрогенные зоны. Обычным языком не объяснить, что это такое.

У Нанами он их тоже видел.

Но касаться не хотел. Он же этак все испортит.

Нанами потом с ума сойдет, что отдалась практически первому встречному.

Если просто ее целовать, она настолько не улетит.

Сам Оливер, конечно, измучается от пытки воздержанием, ну и наплевать. Он и так виноват, что обидел Нанами.

Но если Нанами все же решится и захочет секс прямо сейчас, Оливер сделает их секс восхитительно незабываемым.

Магнус, дьявол… Кто ты на самом деле такой?!

У Оливера было ощущение, что Магнус намеренно приводил его туда, где Оливер набирался опыта, и его талант к сексу раскрывался ярче.

Бесчисленные женщины, которых он брал за руку, вел куда-то и любил – все они тоже сделали его дар и навыки сильнее.

А Нанами как с ума сошла. Оливер посадил ее себе на колени, лицом к лицу. Так, чтобы его стояк пришелся точно на ее самое чувствительное местечко. И начал Нанами целовать.

Просто обнял, не гладил.

Нанами сама возбудилась так сильно, что начала к нему притираться, ерзать и даже неумело попыталась снять его куртку.

Оливер видел в ее ауре нотки гнева – Нанами точно хотела, чтобы он ее «ослушался».

Ну да, Нанами и так наверняка сказала максимум, который ей позволяли ее стыдливость и воспитание.

Оливер решил: будь что будет. Жениться его не заставят, конечно, а от прочей ответственности он сбегать и так не собирается.

И сдерживаться прекратил.

Оливер умело ласкал все точки на теле Нанами, которые видел, и дождался того, что Нанами совсем решительно начала его раздевать.

Готовая, мокрая. Оливер представил, насколько она узкая, и это окончательно сорвало его тормоза.

Никакой боли Нанами вообще не заметила.

У нее было странное ощущение, будто ее демон похитил. Не простой, а демон секса. И питается он ее удовольствием.

Удовольствия было столько, что Нанами с ума сходила. Оливер просто ее трогал, а она свое тело совсем не узнавала.

Оно будто отдельной жизнью стало жить, но такой, что Нанами чувствовала: пусть Оливер ее выгоняет.

Сама она от него теперь не уйдет.

Все, что у нее было с Такео – глупые мечты. Полудетские, совершенно нереальные.

А настоящая жизнь все это время мимо текла.

– Я люблю тебя, малыша. Останься со мной. Не уходи никуда, – Оливер лихорадочно шептал и гладил ее, а Нанами удивлялась: куда же она теперь пойдет.

Вслух она, правда, не говорила ничего. Только улыбалась.

Зато говорил Оливер. Он предложил Нанами послушать все написанные благодаря ей песни. Предложил вместе сходить в магазин за едой – они и сходили в обнимку. Приготовил для Нанами обед и потом ужин.

У Нанами не было занятий, в подработке она не нуждалась, а работа Оливера начиналась поздним вечером, когда открывался ресторан.

Оливер постоянно целовал Нанами. Не дал ей ничего готовить, велел только помогать, и рассказывал о мирах, в которых был с Магнусом.

На удивление, в его памяти остался не только угар, но и всякие красоты.

Оливер чувствовал себя так, будто его встряхнули, взбаламутили, а теперь вся грязь снова осела на дно, открывая новый, неведомый, но удивительно красивый рельеф его души.

С Нанами ему было очень комфортно. Они весь день с раннего утра вместе провели, а у него ни капли раздражения.

Нанами ощущала то же самое. Ни грамма стыда из-за случившегося, одно желание вместе быть.

Расстались, когда Оливер совсем опаздывал на работу – он довел Нанами до ее дома и убежал.

С кем Нанами пришла, никто из ее соседок не видел.

Нанами юркнула в свою комнату и заперла дверь на замок.

Сегодня никаких расспросов и бесед с девочками. Сперва самой надо осознать, что случилось.

Насладиться пикантными восхитительными воспоминаниями еще раз.

А пока она не передумала, Нанами набрала Такео и сказала ровным голосом абсолютно без тени смущения:

– Привет. Извини, у нас ничего не выйдет. Я подруга Оливера.

На том конце повисла тишина, и Нанами просто сбросила вызов.

Ей надоела эта муторная дикая чушь.

Зачем биться в глухую стену, когда у нее есть реальный мужчина? Умопомрачительный. Горячий. Влюбленный.

Он уже ей сообщение прислал:

«Не могу дождаться завтра, малыша. Умираю от желания тебя увидеть и обнять. Люблю безумно».

***

Такео, хотя и ничего не сказал Нанами, почувствовал себя так, будто ему всадили нож под ребра.

Он не был влюблен в Нанами. Такео не был даже ни капли ей увлечен.

Такео совершенно другие женщины нравились: яркие внешне, уверенные в себе, раскованные.

Последнее особенно стало важно после его несчастной истории с Ванессой: с Такео Ванесса, реально очень эффектная и самолюбивая, совершенно закрылась.

То ли его стеснялась не пойми с чего, то ли непонятно.

Такео мечтал о женщине, которая сама подойдет к нему и прикажет делать ей приятно.

Ну, явно не Нанами, которая от смущения и слова сказать не могла.

Ванесса номер два прям, только внешне гораздо менее яркая.

И все же Нанами сама ходила за ним по пятам. Для чего-то сама Такео хотела.

А тут полный облом.

И главное, снова разрыв совершенно неожиданно.

Все же хорошо было. Ну, не хорошо, а стабильно.

И главное, Нанами с ним порвала, когда сам Такео не просто ее внимание терпел, а решил ей навстречу пойти.

Такео сидел, выключив свет, когда домой вернулся Кацуо.

Кацуо ужасно раздражала вечная меланхолия старшего брата. Активный и привыкший решать проблемы наскоком Кацуо понятия не имел, как эту дрянь закончить.

Какое-то время назад Такео неожиданно стал веселым, даже счастливым. Кацуо облегченно выдохнул.

А сейчас видимо что-то опять случилось.

И явно не по работе – рабочие дела Такео шли стабильно хорошо.

Видимо, все из-за баб.

Кацуо немного порасспрашивал Такео и оказалось, что да.

Спросил Такео, знает ли он, где Оливер работает – Такео знал. Он в тот ресторан любил ходить.

Такео говорил Кацуо, что он сам виноват. Какое сам.

Это ебаная пьянь Оливер лезет не в свое дело. Ну так Кацуо его поучит.

С Нанами разбираться без толку – она тень бессловесная.

Явно Оливер ее обдурил.

***

Выйдя поутру из ресторана после смены, Оливер думал немного поспать, а потом встретиться с Нанами. Он был полон сил.

И вдруг услышал.

– Ты, блять. Какого хуя ты пристаешь к девушке моего брата?!

Оливер подозревал, что так просто Такео Нанами ему не отдаст. И бить умеет крепко, если надо. Оливер убедился.

Но сейчас он удивился, увидев перед собой вовсе не Такео.

– Такео пять лет что ли, что ты за него выступаешь? Отвали, – Оливер сплюнул Кацуо под ноги.

Вид Кацуо не внушал ничего хорошего. Оливер понимал, что уже фактически стоит на пороге больницы. Вряд ли им снова займется Кэйли.

А Кацуо его прилично разукрасит. Драться Оливер не умел и не стремился учиться. Он не вращался в кругах, где это умение было жизненной необходимостью. А когда оно все же понадобилось, спину Оливера надежно прикрывал Магнус.

Сейчас рассчитывать на эффектное появление Магнуса не имело смысла, но спасовать Оливер не мог.

– Поговори мне, блять! – и Кацуо угрожающе двинулся к Оливеру.

– Узкая подворотня, двое молодчиков, че творится, че делается... – раздался еще один голос.

Роберт любил чувствительных людей.

С детства резкий, прямой и грубоватый, Роберт завидовал тем, кто может ощущать токи иных миров, кто умеет сочинять.

Даже танцы – вроде бы искусство – Роберт выбрал спортивные.

Ну не романтик он, хотя искренне старается стать помягче.

Теперь Роберту было стыдно за то, что пока он наслаждался жизнью, Магнус изощренно издевался над Оливером.

А уж как Магнус умеет находить больные места и высмеивать слабости, Роберт представлял прекрасно.

Хотя… если Магнус на деле рожа красноглазая, в аморальности его обвинять глупо. Он и есть аморальный.

А вот следить за Оливером, чтобы Магнус снова к нему не приебался – это дело друзей Оливера.

Его, Роберта, дело.

Сейчас Роберт увидел, что он успел очень вовремя: Оливер нажил новые неприятности. Правда, на этот раз от Кацуо. Справедливости тот захотел.

Что Кацуо мало понимает в реальной справедливости, Роберт знал. Одноклассники бывшие как-никак.

Роберт понадеялся, что его вмешательство Оливера не оскорбит. А то он хотя и музыкант, и чувствительный, все же мужик, а не девка.

Роберт поднял бровь.

– Так что у вас тут творится. Кто мне расскажет?

– Этот уебок посмел увести у моего брата девушку!

– О, самцы дерутся из-за самки. А причем тут ты?

– Вот и я у него то же самое спросил, – отозвался Оливер.

Кажется, ему опять повезло. Не только с Нанами, которой Оливер оказался очень даже симпатичен, но и с внезапным появлением Роберта. Хоть пальцы целы останутся.

Оливер уже прикидывал, какую неустойку ему придется выплатить, если он не сможет играть. А со сломанными пальцами не поиграешь еще долго.

Кацуо немного растерялся: неужто бывший одноклассник не только его не понимает, а еще и спелся с этим уебком?!

Роберт же знал, как Кацуо любит своего по иронии судьбы старшего брата.

Не успел Кацуо выразить очередную волну возмущения Оливером, как Роберт заговорил опять:

– Если девушка выбрала Оливера, а не Такео, тут все, дело кончено. Любовь не война, в ней кулаками не решишь. А если твои кулаки слишком чешутся, попробуй достань меня. Ты за Такео, я за Оливера. Вполне так расклад.

Кацуо сплюнул.

– С тобой мы встретимся на треке. А этого урода я достану позже.

Роберт ответил без тени улыбки.

– За словами следи. Значит, я устроюсь его телохранителем и буду сопровождать его всюду. Понял? Какой ты еще зеленый, а. Но я тоже таким был. Повторяю снова: любовь не война. Если твой Такео проворонил девушку, пусть сам бьется головой об стенку. Только он и виноват.

Кацуо оставалось только прожигать наглого уебка Оливера и бывшего одноклассника Роберта взглядом.

Такео обидели, а суке Оливеру не отомстить. Роберт иногда проявлял баранью упертость. Он может действительно начать сопровождать музыкантишку всюду.

Оскорбить Оливера словами не получилось – Оливер вполне был готов постоять за себя.

– Хуй с вами, – круто развернувшись, Кацуо пошел прочь.

– Ты как? – Роберт обеспокоенно взглянул на Оливера.

Он немного боялся переборщить с опекой, но недосмотреть теперь опасался еще больше.

У них, у зависимых, бывают же рецидивы... От тоски, от пустоты жизни, кто знает, от чего еще?

Оливер улыбнулся.

– Я прекрасно. Спасибо, что ты пришел. Мне все-таки не хотелось портить руки.

Роберт кивнул.

– Ага. Ты человек искусства, ты играй. А дерутся пусть такие, как я. Кацуо к тебе больше не сунется. Хотя я все же не рекомендую сознательно встречаться с ним один на один.