Текст книги "Любимая для эльфа (СИ)"

Автор книги: Astra Maore

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 54 страниц)

Глава 210. В супермаркете

Они медленно прогуливались по супермаркету, переходя от полки к полке – Роберт дотошно рассказывал и показывал Колетт все, что ей в дальнейшем стоило покупать.

Колетт то и дело поглядывала миндалевидными выразительными глазами редчайшего фиалкового цвета в сторону отдела красоты, а когда Роберт невзначай подвел ее туда, исподволь выясняя непонятные ему намерения, задержала внимание на обесцвечивающих волосы упаковках.

– Что, ты до сих пор загоняешься по поводу блондинистости?

Колетт вздрогнула. Ее пышнейшие сказочной длины локоны составляли предмет ее особой гордости, но они были светло-каштановыми, а тот, кому Колетт пыталась понравиться, обожал вытравленные добела пряди.

Роберт добавил:

– Прекращай комплексовать, а то еще начнешь переживать, что у тебя грудь маленькая.

С тех пор, как Колетт необдуманно – кто ж тогда знал – согласилась на предложение Сайри Джон, которое Роберт расценил как занятие проституцией, он проявлял неуважение к ней. От самых ужасающих форм до легких подколок.

Они обсуждали этот вопрос. Периодически Роберт «исправлялся», становясь чутким, но потом он снова возвращался к грубоватой манере, и Колетт начала думать, что это и есть его истинный характер. А проблески галантности, проявляемые в начале их общения, всего лишь служили светской ширмой.

Тем не менее, Колетт обиделась.

– Тебе не нравится моя грудь?

У нее были сочные, очень пухлые губы, верхняя почти одного размера с нижней, нежный розовый бутон, и сейчас они обиженно опустились.

Роберт усмехнулся.

– Вот женщины! Все на свой счет! Нет, это стандартная фигня: если грудь не с арбуз, то она «слишком маленькая», а в противном случае «висячая», «вымя» или еще что. Твои сисечки мне очень нравятся и волосы тоже.

Колетт продолжила, словно обращаясь к себе самой, озвучивая «мысли вслух». Она прибегала к такой уловке, чтобы показаться более наивной и женственной:

– А потом появится блондинка, и «такова жизнь», все забудется мгновенно.

Роберт оскорбился.

– За дурака меня держишь? Блондинка! Главное – мозги. Это ты не подозревала?

Сказанное им только усугубило ситуацию: в уголках глаз под пышными девичьими ресницами блеснули слезы.

– Я еще и дура...

Роберт начал раздражаться.

– Ты что, маленькая что ли? Тут комплекс, там обида – ты модель, у тебя все идеально. Кончай разводить болото!

Колетт достала из сумочки аккуратный платок и ловко промокнула им непрошеную влагу.

Она не хотела терять Роберта – богатого, красивого, превосходного любовника. Роберт уже не раз и не два восхитительно «переписывал» сценарий случившегося в парке, пробуждая тайные стороны чувственности Колетт, но его тяжелый характер ранил ее.

А расстанься – Колетт не видела, куда ей податься, чтобы гарантированно иметь деньги на привычный уровень жизни. Работать на Сайри Роберт ей категорически запретил. Он пресек даже съемки рекламы, зная, что пронырливая «рыбка» сможет склонить алчную Колетт к чему угодно, окажись они тет-а-тет.

И Колетт тут терпела, там подстраивалась, надеясь, что Роберт в конце концов без памяти полюбит ее и станет мягче, но иногда недовольство Колетт все равно прорывалось, и тогда они с Робертом бурно ссорились.

Фактически Колетт стала не домработницей у Роберта, а домохозяйкой. Роберт предложил ей сменить халупку общежития на его комфортабельную квартиру.

***

– Этот парень не по тебе, – увещевала Лейлу кареглазая с копной каштановых волос ниже талии девушка. Несмотря на прошедшее лето, ее кожа оставалась светло-розовой, точно сильно разбавленное молоком клубничное мороженое.

Они двое лавировали между рядами полок престижного супермаркета. Лейла, платиновая блондинка с густой челкой и хитрым взглядом расстроенно, после того, как подруги столкнулись с Робертом и его знойной пассией, выбирала продукты. Нэйя беззаботно сопровождала ее.

Лейла нахмурилась:

– Эта девица абсолютно не во вкусе Роберта, и они ругаются!

Нэйя хмыкнула.

– Ну а тебе-то что! У тебя с Деннисом проблемы?

Лейла махнула на нее рукой.

– Ай, ты безнадежна. С Деннисом у меня порядок, но ты видела, где Роберт живет?

– Райончик знаю, – Нэйя улыбнулась и положила в корзинку Лейлы упаковку любимых той конфет, – и представляю, что там внутри.

– Задобрить меня хочешь? А я там была, мы с Робертом пили вино у камина и...

Нэйя приложила палец к губам.

– И я слышала эту историю раз двадцать! Что грустить о былом? Отпусти ее уже, а Деннису я тихонько намекну искать клад...

Лейла замолчала, опустив плечи, и улыбка нескоро вновь показалась на ее тонких губах.

Лейла упустила свой шанс, когда Роберт был завсегдатаем их клуба танцовщиц в белье, но молила судьбу о втором.

Глава 211. Пристрастия

– Ежик, – Лукас говорил, скрывая свое раздражение, так, чтобы оно чувствовалось, но не пугало Марину, отдаваясь бархатистыми раскатами в его голосе, – ну зачем тебе этот речной сплав по порогам? Я не смогу расслабиться ни на секунду. Буду сторожить, как бы с тобой что ни приключилось. Ты же хочешь быть просто человеческой девушкой, а не вернуть себе способности. Да и сплав не самая подходящая забава для царевны...

Марина посмотрела на Лукаса прямо и твердо, хотя слегка тушевалась перед его пронзительным взглядом синих глаз, и ответила нежно.

– Я еще не царевна, а ты уже лишаешь меня острых ощущений! Я не хочу нянек, Лу. В том и прелесть, что все по-настоящему.

Улыбка – острые клыки и задорные ямочки – заставила расцвести ее сердце.

– Ты еще не знаешь острые ощущения, девочка. А стояла ли ты когда-нибудь на горных лыжах?

Скромный вид Марины умилил Лукаса.

– Нет...

Лукас улыбнулся – уже мысленно – и продолжил, положив большие, но изящные и теплые ладони на худенькие плечи любимой.

– А я знаю симпатичные склоны, достаточно ровные, но лихие...

Марина просияла:

– Ты меня научишь?

И Лукас обрадовался, что перед ним стояла смелая, но мягкая дочь богини.

Тами никогда не отказалась бы от безрассудной затеи со сплавом.

Мрачнее бури, быстрее молнии они неслись с громогласно хохочущим Магнусом предаваться безудержному, неподконтрольному «серфингу», вызывая в море страшные штормы и потешаясь в волнах. Падали на берег окровавленными, избитыми, задыхающимися.

Никто в мирах не посмел бы назвать Лукаса трусом, но он любил привлекательно выглядеть большую часть времени.

Хорошо, у Тамико хватало такта не предлагать Лукасу разделить с ней это полоумное развлечение.

А битвы на мечах? Тамико таскала двуручник, вся пыльная, растрепанная и гордая в гневе.

Лукас мог бы воспользоваться правом опекуна и запретить ей все это безобразие, но Магнус только раззадоривал Тамико вступать с ним в битвы, сверкая белозубой улыбкой.

Тами, штабистка, могла бы стать крайне нетривиальной оперативницей, применяя физическую силу там, где обычные оперативницы сражались хитростью.

Но Лукас никогда не пустил бы свое тайное сокровище на полигон, и по счастью в этом Магнус никак не мог ему воспрепятствовать.

***

За те полтора часа, что белокурая и рыжая сестры провели в уютной кухоньке Ванессы, наслаждаясь низкокалорийными десертами – в отличие от Кэм, Вэн неплохо готовила, Камилла немало узнала об интимных предпочтениях Леона, подчас странных.

Так, любая мебель в его студии, а стульев и скамеек у Леона хватало, находила весьма занятное применение.

Также Леон обожал эластичные ленты, крепко фиксирующие, но не причиняющие вреда, и Ванесса не раз оказывалась привязанной к чему-нибудь изобретательным образом. С повязкой на глазах или без нее.

Хотя Ванесса знала сценарий в целом, она не представляла частности, и каждый новый сеанс Игры будоражил ее воображение.

Леон не довольствовался одними только кисточками, используя прочие затейливые аксессуары.

Неизменным оставалось одно: Ванесса всегда выступала в подчиненной роли, безропотно слушаясь Леона.

Позвякивая ложкой о вазочку, Камилла осведомилась:

– Он еще не предлагал тебе попробовать втроем с кем-нибудь?

Внешность Камиллы была под стать ее дерзкому характеру: пышные и блестящие платиновые волосы до лопаток, крутой изгиб темных бровей, прямой взгляд голубых глаз под густыми ресницами, высокие модельные скулы, аккуратный нос, пухлые губы, которые Камилла красила темно-красной помадой, маленький подбородок... Фигуру Камилла имела такую, что любой мужской журнал принял бы ее фото с распростертыми объятиями.

Ванесса поперхнулась.

– Нет. Он намекал в лесу, что его друзья приехали и наблюдают за мной, но я уверена, что Леон все это сочинил.

Камилла хохотнула.

– Прыткий малый! А если он все же предложит?

Ванесса смахнула несуществующие пылинки со скатерти.

– Я не хочу извращений. Никаких втроем... Никакой смены партнера...

Камилла взглянула на сестру изучающе, проглотив холодную порцию лакомства. Молочная пленочка на ее губах навевала сравнения с инеем на вишнях.

– И ты осмелишься отказаться?

Ванесса кивнула.

– Да, есть вещи, на которые я не пойду. Если такое случится, ты сможешь попросить тех своих знакомых разобраться с ним?

Камилла прищурилась.

– Разобраться... Не так уж ты Леончика любишь... Просто получаешь удовольствие...

Несс прижала ладони к пылающим щекам, в ее маленьких ушах покачивались простые, но элегантные золотые серьги с крохотными бриллиантами.

– Я не знаю, как я к нему отношусь... Он сводит меня с ума... точно... Я не все... могу...

Камилла придвинулась к Ванессе ближе – для трапез у Ванессы служил небольшой столик, Ванесса одна жила в съемной квартире – и заговорщически прошептала:

– И выступить с инициативой ты не можешь?

Ванесса совсем смутилась.

Они были достаточно близки с сестрой, в противном случае Ванесса никогда бы не решилась заговорить с ней на щекотливо-деликатные темы, и то Камилла выуживала у Ванессы информацию почти насильно.

– Я не хочу инициативы. Совсем... С Леоном не надо думать, что сделать или что сказать... Все случается само... Мне именно это и нравится.

Камилла отодвинулась обратно, подцепив ложечкой новую порцию десерта.

– Ну, ладно... А то любопытно, жесткая ли у него фиксация на доминировании, или это он только с тобой так...

Ванесса посмотрела в окно, и в ее взгляде отразилась непривычная для нее твердость.

– Не знаю. И, надеюсь, никто больше не узнает...

Глава 212. Расчет и месть

Ускользающее тепло – и все ближе вязаные свитеры с высоким воротом, горячий шоколад вечерами, морозный пар, точно дым, вылетающий, едва размыкаешь губы, потерявшая краски сырая трава, увядающие листья, хмуреющее небо, а там и сотни бриллиантов снега...

И личная жизнь на нуле, и ноющая Нанами, так и не справившаяся с хандрой.

Как она вообще собирается кого-то привлечь в таком состоянии, непостижимо...

А Наоко грустила и совершенно не хотела будоражить воображение мужчин.

Так чудесно бывало обняться с Лукасом и долго лежать вместе, целуясь, или прогуливаться по парку, или кататься с ним на лыжах, или дегустировать новые блюда, или... Да с ним все было хорошо, но кончилось необратимо...

Впрочем, Наоко знала: попроси она Лукаса без обязательств погулять с ней вместе или сходить в кино, тот без проблем согласится бы, с кем бы ни встречался.

Лукас бывал сентиментален, когда дело касалось его прошлого.

Но гордость не позволяла Наоко обратиться к нему...

Лукас сидел рядом с ней за столиком закрытого на ключ ресторана, холеный внешне – Наоко помнила каждый его мускул, все чудесные выпуклости-впадинки, шелковистости, гладкости... – и счастливый.

Значит, Марина проигнорировала ее предупреждения.

В какой-то момент Наоко осознала, что совсем не слушает Лукаса из-за своих мыслей. Она вслушалась.

Лукас говорил бархатно, очаровывающе:

– У тебя и так мало проблем с рестораном, и почти семейное управление им, а сделаешь, как я говорю, их не станет совсем. Я видел инспектора, он молод и хорош собой. Соблазни его.

Наоко ответила Лукасу рассеянным взглядом.

– Что?

– Ну, как что: проверки будут у тебя в кармане, да и личная жизнь запоет. Я заметил – ты ему очень понравилась.

– Да что ты говоришь! – Наоко возмутилась и тут же сменила тон на застенчиво-любопытный. – Серьезно?

Лукас обворожительно улыбнулся, боги, его ямочки заставляли ее сердце сладко трепетать.

– Конечно, нет у меня причин врать. И твоя судьба меня заботит...

У Наоко не имелось оснований верить в особые чувства бывшего, но Лукас был прирожденным стратегом и любил устраивать чужие судьбы просто так, мимоходом.

А инспектор реально был симпатичным, пусть и не вполне в ее вкусе, но Наоко захотелось ощутить чью-нибудь привязанность без маниакального обожания, которое раздражало ее у Дамира, ведь ответить ему тем же Наоко не могла.

Главное, устроить отношения с инспектором так, чтобы даже у Лукаса не появилось формального повода заподозрить ее в расчете, пусть Лукас сам открыто это предложил. Все должно выглядеть так, словно перед Наоко вдруг воссиял романтический свет, будто заботливые руки Лукаса убрали покров ее эмоционального неведения...

Тогда, окажись роман неудачен – сердечко Наоко обросло толстым панцирем после разочарований – инспектор не сможет мстить ей за «любовь по рассудку», а Лукас по-прежнему ловко продолжит прокладывать курс их ресторана по всем морям бытия, идеально обходя подводные камни.

Имел Лукас слабость к женской душевной чистоте.

Наоко, замечтавшись, снова вздрогнула от низкого голоса Лукаса.

– У вас даже могут быть дети. Ты когда-нибудь хотела родить?

Наоко фыркнула:

– Да ну тебя!

Впрочем, инспектор всегда вел себя красноречиво: как мужчина держится в обществе хорошенькой женщины, на которую хочет произвести впечатление.

А Лукас Наоко совсем не ревновал.

Наоко незаметно вздохнула.

***

– Лукас, – в голосе Кэйли, нежном и совершенном, звучал шепот умирающих звезд. – Ты забыл меня... Забыл комплименты, забыл подарки, твои колдовские глаза уже не сияют обожанием... Я, словно цветок, поникший под дождем, роса, стыдливо сверкающая в утренней траве и умирающая от жары, от нестерпимой духоты. Почему ты покинул меня? – укоризна была прозрачнейшей, а богиня прекраснейшей, какая только могла стоять перед ликом Лукаса, но он не дрогнул. – Ты стыл, как родниковая вода, как вьюга в зимней мгле... Почему?

Слушая Кэйли, Лукас видел лишь огромные карие глаза Марины, подернутые дымкой печали – не точно такие ли были у сидящей перед ним Кэйли?

И он заговорил медленно и глубоко:

– Я всего лишь возвращаю долг, Мудрейшая. Твоя дочь умерла без тепла, без заботы, и я не могу притворяться, когда мое сердце сжато в тисках от ее горя.

Свет на миг померк в удивительных глазах богини.

– Ты жесток, царевич.

– Я всего лишь твой жалкий поклонник... И моя скорбь, мое мнимое равнодушие ничто в сравнении с жестокостью матери к ее милой дочери.

– Ступай, Лукас. Твои слова злы, но справедливы, и если ты хотел ранить меня, у тебя получилось. Но я счастлива, что Люсиль встретила тебя, – теперь голос Кэйли был рокотом прохладных волн, разбивающихся о скалы, в нем звучали тихая ярость и безмерное отчаяние.

И о чем думала вечно юная, когда Лукас ушел, не дано было знать никому, но они оба понимали, что с этого момента их отношения необратимо изменились.

Глава 213. Заурядный рабочий день

При огромной близости с Тамико и их долгом рабочем процессе каждый день случались часы, которые Лукас предпочитал проводить в одиночестве.

Он перемещался по пространствам, лавируя между своим кабинетом в Городе, приемным залом Дворца и одному ему известными местами.

Тамико не возражала. Лукас всегда оставлял ей копию себя, и Тамико спокойно организовывала встречи, проводила совещания и занималась своей любимой аналитикой, запросто переходя туда, где ее хотел видеть Лу. Какая разница, в каком зале работать?

Но после того, как Маю стала анамаорэ, Тамико все чаще стала уходить с работы, чтобы посидеть с ней. Тамико и мысли не допускала подослать к Маю свою копию.

Тамико знала, что Магнус честно блюдет некогда данное ей обещание всегда показываться ей оригиналом, а сама даже не хотела учиться делать копии. Почему-то они вызывали у нее глубочайшее возмущение.

***

Непросто было изумить Лукаса, но Марина продолжала делать это, открывая ему новые грани своей непостижимой натуры.

Уютно свернувшись клубочком в его руках, Марина смотрела на Лукаса изучающе, и ее светлые глаза лучились лукавством.

– Есть поговорка: хочешь узнать человека, посмотри, как он занимается любимым делом. Ты не человек, но мне ужасно интересно, как ты работаешь.

Она была первой, кто спросил такое.

Лукас поинтересовался:

– И как глубоко ты хочешь заглянуть в меня?

Марина сменила позу, потянувшись всем пластичным телом. Ее движения волнующе щекотали Лукаса.

– На весь день. Лу, я хочу увидеть твой самый заурядный рабочий день, вдохнуть и впитать процесс, узнать, чем ты живешь, когда меня нет рядом! – под конец мелодичный высокий голос Марины стал еще выше. Марина волновалась, эмоциональное возбуждение переполняло ее.

Лукас притворно вздохнул:

– Ох, что же мне делать... Придется скрыть все пытки и застенки, каленые железные пруты, отточенные стальные лезвия и суровые кожаные кнуты. Мне доставляет удовольствие лично выбивать секреты у захваченных врагов.

Марина побледнела.

– Это правда, Лу? Кэйли совсем не говорила мне про такое, может, я не догадалась у нее спросить...

Тонкий момент.

Лукас внезапно подумал о Тамико. Он не гнал эти мысли, как не гнал и свою любовь к Тамико, преображенную и переосмысленную, но по-прежнему яркую. Тамико не задавала Лукасу лишние вопросы, позволяя ему иметь свои тайны, и было очень многое, что она сама не доверяла ему.

Часто это ранило Лукаса. Болтливость Тамико изливала на Магнуса. Лукас, наблюдая за ними украдкой, подмечал, что они обожают тараторить без умолку, часто пересмеиваясь. Магнус разливался соловьем – его голос по праву звался одним из лучших голосов анамаорэ – а Тамико слушала и отвечала, и сердце ее трепетно раскрывалось навстречу Магу. Иногда Тамико гордо делилась с Лукасом, что Магнус читает в ее душе как в раскрытой книге, понимает ее до капли и любит без края.

Марина жаждала принять Лукаса целиком. Она ни разу еще не заикнулась о своих чувствах к нему недвусмысленно, но все ее поведение, каждый ее жест лепетали, шептали, говорили, кричали: «Я люблю тебя, я хочу тебя всего».

Сущность Лукаса требовала тени. Укромного угла для дум и переживаний, не подвластных никому кроме самого себя.

Он испытующе взглянул в глаза Марине.

– Всякое случается, Ежик. Некоторые вещи тебе знать не стоит. Поверь, я не утаю ничего, что может повлиять на наши с тобой отношения, но совсем все обо мне тебе знать не стоит… Ты очень нежная.

Он замолчал, и тяжелый вопрос разрезал тишину.

– А Тамико ты это рассказываешь?

Марина выскользнула из расслабляющих объятий Лукаса, чтобы принять, не дрогнув, правду во всей ее безжалостной прямоте.

Лукас возлежал на декоративных подушках, давным-давно переняв любовь к ним от Лалии. На низком, но длинном столе расположились блюда с разнообразными яствами, приготовленными Мариной, негромко звучала проникновенная музыка. Лукас писал композиции, и Марина обожала слушать их, счастливо принимая сердечные подарки. Она стремилась к Лукасу всей душой и согласилась, наконец, посещать созданный им магический Дом.

Лукас ответил уверенно, его бархатный голос обволакивал, создавая ощущение надежности.

– Нет. Тами я не говорю. Это только мое и для меня.

Долгие минуты Марина вела мысленную беседу сама с собой и, наконец, выдохнула:

– Хорошо. Я не буду стучать в закрытые ворота. Верю тебе, Лу... Скажи, ты очень ее любишь?

Бесстыдный взгляд синих глаз гипнотизировал Марину.

– Да, Еж, я люблю ее. Но совсем не так, как тебя, хотя не скрою, мы с Тамико долгое время предавались плотской любви. Это в прошлом и кончено навсегда, тебе нечего бояться.

Губы Марины задрожали – она не понимала, хочет ли улыбнуться или расплакаться. Поджав ноги, она стиснула маленькие теплые ладони в замок.

Лукас решил за нее, придвинувшись, он поднял ее податливое тело и крепко прижал Марину к себе.

– Я люблю тебя и я хочу любить тебя всю жизнь. А когда я желаю, мало что мне непокорно. Мы с тобой проведем день вместе с одним условием: я укрою тебя магией, чтобы тебя не видели мои посетители. И скажи, ты планируешь общаться с Тамико?

Марина покачала головой.

– Нет, я хочу посидеть так, словно меня нет. Невидимкой, не отвлекая.

Лукас усмехнулся, показав обворожительные ямочки.

– Ладно, но тогда это будет день без Тами. Я дам ей отгул, а то она же не вытерпит, зная, что ты на нас смотришь.

Марина просияла.

– Спасибо, Лу! – и, смутившись, она добавила: – Я не ревную, но я хочу видеть тебя, а не ее.

– А ты не заскучаешь?

Марина уже унеслась мечтами вдаль, составляя будущие планы.

– Нет, я возьму книжку. Главное, ты никак не развлекай меня. Вообще забудь, что я рядом... Но не сейчас, – она улыбнулась, указывая на стол. – Ты можешь разогреть еду, но лучше попробуй ее с пылу, с жару.

– С удовольствием!