Текст книги "Любимая для эльфа (СИ)"
Автор книги: Astra Maore
сообщить о нарушении
Текущая страница: 42 (всего у книги 54 страниц)
Глава 197. Ямочки и чувства
Когда поутру Лукас и его советница обменялись приветственными улыбками, Тамико не смогла сдержать возглас изумления.
– Ой, Лу! Что это у тебя?
На его загорелых щеках проступили милые ямочки, и Лукас не преминул подтвердить:
– Это, любезнейшая Тами, ямочки.
Тамико даже привстала на цыпочки, чтобы получше их разглядеть.
– Ооо, а почему они у тебя? Зачем вдруг?
В представлении Тамико удлиненные острые клыки Лукаса, часто светящиеся алым глаза и новообретенная особенность внешности не вязались меж собой.
Лукас сообщил:
– Марина их захотела, и ей так понравилось.
У Тамико больно захолонуло сердце. Ревность, нежданная гостья, яростно взглянула в ее душу, осветив зеленью. Вырвавшаяся у Тамико интонация не сулила Лукасу ничего доброго.
– Ах, Марииина...
Лукас обеспокоился, его красивые брови сошлись к переносице.
– Тами...Ты?..
Тамико замерла, игнорируя его взгляд. Как не вовремя, некстати для нее померкли краски мира! Она же не думала, что Лукас вечно будет принадлежать ей? Или она как раз так думала, особенно после того, как Лалия, его первая любовь, ушла, и разбитая чашка их отношений не склеилась вновь?
И Тамико, переборов неприятное, даже мерзкое, чувство, ответила:
– Бу!
– Ах, вот ты как! Это мне впору обижаться, что ты не похвалила мои распрекрасные ямки! – Лукас картинно выпятил четко очерченную нижнюю губу.
Тамико натянуто рассмеялась.
***
Лукас прощал Тамико то, что не спустил бы никому больше, зная, что она пойдет ради него на все.
Как друг.
Игры закончились. Тамико выбрала Магнуса, и даже если бы она передумала, Лукас уже не хотел вмешивать в их отношения секс.
Слишком больно рвать по свежим швам… Тамико она такая… Может снова передумать и выбрать Магнуса опять.
Без секса проще и надежнее, да и Магнусу придраться не к чему: Лукас его отношениям не угрожает. Правду Лукас отлично понимал: хотя он царевич, а Магнус формально его подчиненный, реально Магнус – существо с неведомым опытом, добровольно отказавшееся от статуса царевича. Не пожелавшее продлить срок царских полномочий.
Вместо этого Магнус ушел в скитания на бесконечно долгие годы, и Лукас понятия не имел, насколько сильным Магнус стал на самом деле.
Но расстановку сил Лукас очень хорошо чувствовал, иначе бы даже не брался за военно-политические игры.
Магнус делает вид, что к Лукасу лоялен, но стоит Лукасу оступиться, Магнус просто его сотрет. Как не было.
Ради Тамико Лукас мог бы рискнуть собой. Но ради Анамаории – нет.
Он один такой. Незаменимый, хотя царевичи и не правят вечно.
Очень нужный богам и народу.
И Лукас должен пожертвовать своей любовью к Тами и желанием ей обладать, а покоем Анамаории он пожертвовать не может.
А иногда Лукас Тамико не прощал. Он давно заметил, что Тамико за внешней наглостью волнует то, как к ней относятся другие, и открыто показывал, что остроты и грубости Тамико его задевают. Лукас не видел смысла прикидываться с ней бесчувственным.
Тамико расстраивалась, и это был максимум. Лукас берег чувства бесконечно дорогого ему существа, а с прямотой Тамико не расставалась никогда. Перекраивать ее характер Лукас даже не думал.
В свою очередь Тамико иногда предельно уставала от авторитарности начальника и от невозможности сделать четко так, как хочется ей одной.
Контроль Лукаса незримо присутствовал всюду, всплывая неожиданными упреками или обидами. Выращенная экспрессивным Магнусом, Тамико научилась видеть многое.
И после дружбы-войны, любви-ненависти с Лу, дарившей ей безумно яркие, но противоречивые ощущения, Тамико падала в безмятежные объятия Магнуса с благодарностью, с трепетом, с надеждой, как в благосклонную лазурную гавань.
Неисчерпаемый оптимизм Магнуса и его простота в общении растекались по жилам Тамико, превращая ее кровь в свет.
А затем обновленная, сияющая Тамико отправлялась в эмоциональные приключения, в том числе поддерживала Лу, к которому чувствовала больше любви, нежели чего-то еще, нетерпеливо вздыхая и размышляя об его досадных особенностях.
***
Тамико снова критично осмотрела загорелые щеки Лукаса.
– Нууу... Я не уверена...
– Ты привыкнешь. Или они надоедят Марине.
Тамико нервно закусила губу и всхлипнула. Падать с пьедестала оказалось так больно! Слушать про Марину – невыносимо.
Но Лукас не собирался ранить Тамико, быстро соображая, как максимально смягчить неизбежный удар.
– Иди сюда, – Лукас раскрыл объятия, и Тамико стремглав бросилась в них, уткнулась лицом в его ненаглядную грудь и судорожно всхлипнула еще раз. – Тами, мы с тобой всегда будем вместе, хорошо? И к Марине ты привыкнешь, и я никуда-никуда от тебя не уйду, и мы с тобой так и будем работать сообща. Если, конечно, тебе самой не надоест.
Печаль опустила уголки любящих посмеяться губ Тамико.
– А вдруг Марина скажет тебе меня уволить?
Объятие Лукаса стало крепче.
– Я буду сопротивляться. Ты знаешь, как я умею. Отвлеку Марину на что-нибудь. Да она и не скажет, с чего бы?
И Тамико, вздрагивая и шмыгая носом, поверила Лукасу. Ей хотелось верить ему, и совсем не радовало, что проклятая ревность всколыхнулась.
***
Колетт прихрамывала – модельные туфли на пятнадцатисантиметровой шпильке немилосердно натерли ей ножки, они горели и отказывались идти.
Колетт старалась не тратить лишнюю копейку, но тут уже не представлялось возможным выкрутиться без такси.
И зрела, подпитываясь мелкими случаями, росла и усиливалась жгучая зависть к сестре. Не потому, что та встретила и полюбила волшебника, а поскольку увлекла обеспеченного, да что там, невозможно богатого мужчину.
Колетт жалела, что Эрин не может делиться с ней ни деньгами, ни имуществом: по-видимому несметные богатства существовали в какой-то своей сказке, и монетки-бумажки для колдуна, сразу дарившего обожаемой Эрин все на свете, ничего не значили.
Колетт понимала, что в ее положении глупо отказываться от предложений Сайри, какими бы те ни были, хотя отдавала себе отчет, что далеко не все затеи «рыбки» целомудренны.
Все, что для Колетт находил Роберт, обещало меньшую выгоду при куда большей загруженности, а какими-то особыми талантами Колетт не обладала.
Роберт хмурился, поджимал капризные губы и намекал, что больше искать ничего не станет, но на самом деле все равно Колетт не кидал.
Колетт сняла ужасные туфли и отправилась домой босиком. Земля холодила ноги, зато ровные городские тротуары не создавали ей лишних неудобств.
Глава 198. Блаженство
В Доме Магии появились двое младенцев.
Прибыли они практически одновременно, пройдя неумолимый ритуал, победив смерть и страхи, подарив новые нетленные тела своим душам.
Дети были красивы: темноволосый мальчик с белоснежной кожей и пронзительным взглядом горячих изумрудных глаз и девочка-пшеничка, вся светленькая, трогательная.
«Родители» часто навещали их, любуясь своими подопечными, пока совершенно беспомощными, сохранившими память обо всем, что было, и абсолютно неопытными в обращении с ручками-ножками, не то что с тонкостями речи и телепатии.
Магнус и Тамико сидели вместе, обнимая «своих» ребятишек. Прошло несколько дней с рождения тех в мире анамаорэ. Магнус, обожающий приключения, и его ненаглядная рассудили, что не стоит больше тянуть с превращениями, как и с Церемонией – до трех-пяти лет быстро растущие малыши будут жить в Доме Магии, а дальше надо забрать их к себе, уделяя повышенное внимание. Пара других «родителей», Макс и Анеля, с нетерпением ждали этого момента, уже мечтая жить с «детьми».
Впрочем, насчет мальчика Магнус сомневался – потерявший здравомыслие Аш мог явиться к Анеле и сотворить что-то ужасное с юным Оливером. Тот смотрел блестящими глазенками, вызывая умиление «отца».
Магнус сказал:
– Замечательная кроха! Тами, надо целовать и гладить их почаще, любовь их растит. Подумать только, вот его я пичкал черти чем и водил по злачным заведениям!
Тамико откинула медовые пряди за спину, придерживая Маю одной рукой.
– А ее я обещала сварить в кипятке...
Магнус подмигнул Тамико.
– Какие мы мерзкие злыдни! Теперь нам надо искупать вину, мы тут для них главнейшие.
Тамико задумалась.
– На тебя, кажется, твои братья-сестры повлияли куда больше родителей…
Магнус ответил:
– А у них братьев и сестер не будет. Но ты Оли не целуй, а то он в момент вырастет и все тебе припомнит!
Тамико хихикнула.
– А я не дам тебе Маю! Ишь какой, ходил к ней эльфом притворялся, а теперь хочешь наверстать!
И они оба тихо смеялись и нежно ласкали бывших музыканта и мечтательницу, понимающих все происходящее и очень довольных.
Их самые несбыточные мечты осуществились, и нереальный мир бережно принял их.
***
Этот запах слишком сильный, проникая в самую ее сущность, оседал там, становясь терпким вкусом, обращаясь видимой голубоватой дымкой, холодной на ощупь... Или пылающе алой, невозможно горячей, как руки Леона.
И кружилась-кружилась голова.
Ванессе чудилось, что она слышит его в своей уютной девичьей прихожей. Буйный, истинно мужской аромат, не мог ли он остаться с прошлого визита Леона?
Ванесса мотнула головой, надеясь прогнать наваждение – наверное, ей стоит самой купить эту воду, чтобы часто ее нюхать и привыкнуть...
Несс только что вернулась из торгового центра с ворохом покупок, умиротворенная, и собиралась принять душ – теплые струи настраивали ее на верный лад – а потом разобрать пакеты, вновь примерить наряды и туфли и горделиво покрутиться перед зеркалом.
Ванесса тщательно следила за собой. Ей доставляло огромное удовольствие баловать свое шикарное тело и поддерживать холеную внешность...
Неспешно и мягко, сегодня такой красивый закат... Можно будет налить немного вина из ранее откупоренной бутылки и, взяв роман, наслаждаться уходящими минутами лета. Вспоминать Леона...
Он, опасный и неподконтрольный, фееричный и безжалостный, после приключения в лесу отвез Ванессу домой, отзываясь на ее робкий безмолвный вопрос.
– Я сам найду тебя, Несс. Я знаю о тебе все, и мне не составит труда прийти, когда мне захочется. Это Игра, жди.
Ванесса приняла его жесткие правила. Она не могла их не принять, что бы ни вытворял Леон.
Ванесса ощущала себя принадлежащей ему. Грубо и бесповоротно.
Ванесса бережно коснулась серебристых кранов – магия воды унесет все ее дурные переживания, оставив только самые приятные...
Может, сегодня стоит уделить время ванне, шелковистой пене, выключить свет и зажечь свечи?
Аккуратно перелистывать страницы будоражащего кровь романа, стараясь не замочить книгу и наслаждаясь контрастом описываемого с ее чувственной домашней обстановкой?
Нет, эти черные туфельки с кокетливыми пряжками зовут Ванессу прямо сейчас, ей не терпится обуть их снова.
Несс попробовала воду и вернулась в комнату – она жила в небольшой съемной квартире. Прихожая, коридор, двери из которого вели в ухоженную кухню, довольно минималистичную гостиную, светлую комнату с балконом и ванную с туалетом в отдельной внутренней кабинке.
В комнате Ванесса медленно разделась, немного дольше обычного задерживаясь подушечками пальцев на светлой, чуть розоватой коже – грудь, живот, бедра... Лосьоны делали ее кожу неотразимой...
И вся Ванесса от ресниц-опахал до кончиков наманикюренных пальчиков была безумно хороша.
Бежевая ванная комната за время ее любования собой прогрелась – Ванессе снова почудился запах парфюма Леона.
Ванесса зажмурилась, представляя некоторые особенно волнующие прикосновения художника.
Кафельная плитка слегка нагрелась, Ванесса была взбудоражена и распалена, этот аромат в ее голове звучал, как гимн страсти, увлекая за собой.
Несс взяла губку и, едва нажимая, провела ей по изгибу роскошного благоухающего мыла, баснословно дорогого. Подарок бывшего любовника.
В этот миг в ее округлую ягодицу уперлось что-то твердое, и знание пришло раньше осмысления. Струи воды целовали ее кожу, а сама Ванесса оказалась прижата к кафелю.
Вопросы стали бесполезны – Леон сказал, что он придет и он пришел, видимо, умело скрываясь где-то в глубинах квартиры и оставив свой запах – намеренно вводя Ванессу в нужное настроение.
У нее накатило резкое желание вдохнуть аромат его чистой кожи, провести по ней языком, узнать ее вкус...
Несколько болезненно-сладких минут быстрого секса, не случись их, Несс умоляла бы о них – и Леон забрал губку из ее рук, выключил воду и то сильно притирая мыльный кусочек материи, то невесомо проводя знающими пальцами, словно начал лепить фигуру Ванессы заново.
Леон был феноменально горячий, Ванесса не жалела о пропавших струях воды. Она стояла с закрытыми глазами, запрокинув голову и умирая от восторга, отдавалась блаженству.
Ванесса твердо знала, что сегодня ее ждет еще больше.
Глава 199. Ссора
– Я лично вырежу его сердце! Аш не посмеет! – Анеля крепко прижимала к себе милого темноволосого малютку. – Оли любит меня больше жизни и он будет в полной безопасности!
В воздухе разлилась томная вечерняя свежесть, Анеля шла по кромке мерно дышащего моря, как они часто любили гулять с Оливером в прошлой жизни, и теплые волны накатывали на ее точеные ножки. Теперь это было величайшее море анамаорэ.
Магнус шел чуть поодаль.
– Недооценивали мы Аша. Все-таки пусть Оли поживет сначала у нас с Тамико, а потом мы передам его тебе. Нели, хлопот с ним всплывет куда больше, чем ты думаешь, а ты ведь еще не планируешь заканчивать карьеру...
Тем временем, собственная карьера Магнуса приближалась к завершению: сначала Тамико, теперь Оливер, а какой-то третий малыш вообще поставит на ней жирную точку. Ответственность за них важнее страсти Магнуса к риску.
Кем ты стал, древний Ужас? Опять выращиваешь детей, и это намного увлекательнее и рисковее, чем все, чем ты до этого занимался.
Магнус не говорил Анеле, что запросто отберет у Аша дар целительства, запланируй тот помешать его «ребенку». Вызовет Аша в человеческий мир и хладнокровно осуществит задуманное.
Анеля уже размышляла о другом, мысли ее порхали, как и шаг – Анеля чуть пританцовывала на ходу, обращаясь к малышу Оливеру:
– Как я тебя люблю! Вот и все позади, и мы теперь совсем-совсем вместе! И дети у нас с тобой будут такие же классные!
Магнус усмехнулся, шкодливые огоньки сверкнули в его янтарно-зеленых глазах.
– Погоди ты его детьми пугать. Но вы с Оливером, как мы с Тами, схожи цветотипами, ваши дети будут похожими, пока не вздумают перемениться.
***
Эрин испуганно смотрела на сестру, не желая верить услышанному и принимать ее хлесткие, дикие слова.
Она пришла к единственной в городе родной душе поделиться пережитым ужасом, рассказать о черных карасашти, о невообразимом ритуале и о чудесном освобождении, получить поддержку, но Колетт зло прошипела:
– Ах да, тебя чуть не убили. Ну-ну, и, конечно, богатенький волшебник явился и тебя спас! А что я тут перебиваюсь с хлеба на воду и умираю каждый день, тебе плевать! Свалила – и молодец!
Под конец фразы Колетт вскочила с кровати и принялась нервно шагать по комнате.
После того, как Эрин перешла жить к Дамиру, Колетт тратила деньги исключительно на себя: на косметику, одежду и обувь, даже не думая об обустройстве полупустой съемной комнаты, и та смотрелась сиротливо. Пара простецких кроватей, столик у одной кровати, тумбочка у другой, платяной шкаф.
Колетт и раньше любила высокие каблуки, но ее модельная практика требовала особенно извращенные каблуки, и мозоли все больше бесили ее.
От последних слов Колетт Эрин вспыхнула, ее высокий голос зазвучал пронзительно резко.
– А что, я должна была с тобой нянчиться? Тебе вроде Роберт постоянно предлагает разные работы, чего ты прибедняешься?! Окрутила парня и недовольна!
Ярость исказила крупные красивые черты Колетт, она раздраженно всплеснула руками.
– Я окрутила?! Да это ты ради наживы легла под первого встречного! Притворился невидимкой, облапил... Дешевка!!
Секунда, и Эрин вцепилась бы Колетт в волосы, но импульсивно передумав, сгребла с кровати – за неимением стульев сестры беседовали на постели Колетт, расположенной у окна – свою сумочку и оттолкнув Колетт, пулей выскочила из комнаты без намерения когда-либо возвращаться туда.
***
После побега Эрин Колетт долго не могла успокоиться. Гнев и раскаяние бередили ее и растравляли нервы.
Зачем, зачем она проявила неосмотрительность?! Лучше было подольститься к Эрин и выманить что-нибудь, какой-нибудь лакомый кусочек счастья!
Но нет, она потеряла все своими хамскими словами! Правдивыми словами, и, наконец, придя в относительное равновесие, Колетт стала обдумывать свои дальнейшие планы.
Очевидно Роберт обладал высочайшими принципами, раз мог, не пачкаясь, работать на Сайри, чей бизнес, пусть и крупнейший, мирового значения, оставлял желать лучшего.
Но Роберт являлся высококлассным специалистом, трудясь за чистеньким монитором, а Колетт «рыбка», как некогда иронично обозвал ее Роберт, подразумевая акулу, предложила поучаствовать в эскорт-услугах.
Теперь, окончательно лишившись поддержки сестры, Колетт и не могла отказаться, и боялась согласиться, не понимая до конца, на что в самом деле обрекает себя.
Родители уже имели все основания отлучить ее от дома, узнав о рекламе, в которой сестры снялись с Робертом, но по спланированному стечению обстоятельств – Эрин и Колетт уехали учиться как можно дальше – риск был мал.
Глава 200. Немного об анамаорэ
Магнус, удобно устроившись на широченных ветвях раскидистого дерева, упоенно рассказывал своему воспитаннику о делах минувших дней.
Зеленоглазый белокожий мальчик пока был совсем юн, и «отец» бережно поддерживал его, открывая крохе грандиозность пейзажей: блестящую синеву великого моря, гладкую роскошь полей и просторы цветочных лугов, буйство лесов и обилие плодовых садов, а также ухоженные виноградники на границе личных владений и царских угодий.
Все любило, дышало, светилось.
А дерево, служащее им приютом, было то самое, памятное.
Магнуса чуть-чуть радовало обстоятельство, что детей анамаорэ не нужно регулярно кормить и неустанно переодевать, и хотя они не сразу начинали говорить вслух, телепатии обучались мгновенно.
Закаленный могучий воин с легкостью перенес бы «суровые испытания» с пюрешками и подгузниками, но их отсутствие позволяло ему сосредоточиться на более интересном.
Красота устной речи вдохновляла анамаорэ, хотя они могли и не общаться вслух. А вот без телепатии существования не мыслили.
Магнус сказал:
– Когда ты единственный не-человек среди людей, кайфа мало. Да, люди могут напасть на тебя скопом, связать тебя, исколоть клинками, изрешетить пулями, и разрушение тела поразит твое воображение, и тебе будет страшно больно и мучительно сложно вырваться, но осознание, что пусть не в любой момент, но ты всегда сможешь покинуть их негостеприимное общество, расслабляет, – Магнус аккуратно погладил малыша и продолжил: – Совсем другое дело, когда маги вообще все, пусть и послабее тебя.
Оливер внимательно слушал Магнуса, впитывая сказанное и поражаясь удивительнейшему обстоятельству: самая незначительная пережитая мелочь теперь откладывалась в его памяти без усилий. Оливер не перебивал, и единственное, что Магнус улавливал от него, были изумление, восторг и восхищение.
– У людей ужасно неразумное устройство, войны за территорию – пффф, – Магнус капризно скривил губы, – как будто в ней дело. Хотя при неумелой организации земли, ее , конечно, не хватает. Одним чересчур, другим ничего, появляются брожения в умах. А тут все поделено на зоны. Хочешь драться, ты же найдешь повод и в самом благословенном уголке, ну так иди в пустыню и дерись.
Оливер мысленно согласился.
– Ага.
– И ты прикинь, все же выжгут, уничтожат, сомнут, а восстанавливается это годы. И защищай землю без конца и края, только восстановил ее, как привет – новые захватчики. У нас зелень растет на порядки быстрее, и здания визуализацией строятся проще, но бережем мы их намного строже. Знаешь, Оли, – малыш вперил в Магнуса блестящие глазенки, – тут далеко не все могут создавать обилие утонченной материи из ничего. Только самые сильные маги, которые способны проникать и в ваш мир, а все остальные живут чуточку примитивнее. А уж копии подвластны единицам...
Оливер поднял брови.
– Копии?
– Ага. Все наши совместные приключения с излишествами ты пережил не со мной.
Оливер впал в глубокий шок от известия.
– Что?!
– А ты думал! Мы тогда только начали встречаться с Тами, и я настоящий каждую свободную минутку рвался провести с ней, да и сейчас рвусь. Как считаешь, были ли мне реально интересны трипы, попойки и прочие неуемные кутежи? Юность, когда я всерьез любил отрываться так, давным-давно прошла, – янтарные с прозеленью глаза на миг сверкнули. – И я создал совершенную копию себя, которую часто отслеживал.
Оливер стушевался и спросил:
– А я смогу создавать копии? Или я всегда буду «чуточку примитивнее»?
Золотоволосый мужчина в просторной белой рубахе и прямых нешироких темных брюках улыбнулся.
– Ты сможешь. Как мой «сын». Умения у нас во многом зависят от сословия, а сословие ты получаешь, исходя из качеств своей души. Я, в прошлом царевич анамаорэ, высший по рождению, счел тебя достойным.
Оливер нахмурил бровки, еще тонкие, но в будущем густые. Он не хотел ничего менять в своей внешности, но сама природа новой сущности сделала его черты прекраснее.
– Высший по рождению? Но ты не царь!.. И даже Лукас вроде не царь...
Магнус расхохотался, обнажив ровные белые зубы, разнообразные улыбки почти постоянно украшали его лицо.
– Царь-не царь. В том и беда, что Лукас практически царь, и Эрик, и Макс тоже. Они поделили меж собой сферы и бесчинствуют. Каждый в своем стиле. Лукас отвечает за войну и растениеводство, мы тут безумно горячие поклонники флоры, Эрик за технический прогресс и магию как науку, Макс за всевозможные искусства. Конечно, у каждого из них полно советников, но ребятки тянут на своих плечах столько, что тебе пока сложно и страшно будет это представить, да и рано. А отец их занятное существо, он следит за оперой, сам в ней «не участвуя». Ладно, об этом тебе еще рано знать.
Оливер скуксился.
– То рано, это рано. А мне так интересно! – и он тут же выдал: – Ладно, нельзя, так нельзя. Хочу полетать!!!
Магнус перехватил его поудобнее и взмыл в воздух.
