Текст книги "Победители тьмы. Роман"

Автор книги: Ашот Шайбон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 28 страниц)

ПОД ДУБОМ-ПЕРЕСЕЛЕНЦЕМ

На следующий день, в связи с удачно прошедшим испытанием «Октябрида», был назначен большой банкет, на который были приглашены и зарубежные корреспонденты. Это был праздник чествования октябридцев – как строителей подводного города, так и всего состава его экипажа.

Торжество имело место в великолепных залах самой крупной гостиницы Октября – «Метеор».

Праздничное ликование увлекло затем участников банкета из зала гостиницы в раскинувшийся в самом центре города тенистый сад, поразивший всех гостей своей богатейшей растительностью и причудливыми фонтанами. В искусственном озере плавали черные и белые лебеди. Они то ныряли на усыпанное песком и цветными камушками дно озера, то выплывали на поверхность, и в гибких горделивых движениях их длинных шей было что-то змеиное. Сад искрился в переливах цветов, плеске фонтанов, огне фейерверков, звенел смехом и ликующими голосами очарованных гостей.

Благодаря теплу, которым снабжала город атомная станция, полярная ночь уступила место весенним белым ночам. Обрызганные росой жасмины, розы и нарциссы разливали повсюду свой пьянящий аромат.

В особых павильонах городского сада были устроены стенды с выставленными на них диаграммами и планами, которые показывали перспективы дальнейшего развития города.

Этот грандиозный план строительства предусматривал включение города Октябрь в гармоничный ансамбль двенадцати новых городов, уже строящихся или намеченных к строительству в почти необитаемой приполярной зоне. Эти города должны были охватить полукольцом всю северную часть Таймыра. На огромной электрифицированной карте Советского Союза цветные переливающиеся стрелки и звезды указывали последовательные этапы этого волшебного преобразования, намеченного в ближайшие же годы. Цветные лампочки, протянувшиеся тоненькой ниточкой бус по северному побережью полуострова, отмечали места будущих городов Северной Земли.

Морские дороги вели на запад, к Огненной Земле, а оттуда – к материку; вели они и на восток – к Ново-Сибирским островам, к острову Врангеля и Чукотке, разбегаясь затем во все концы мира. С суши тянулись к Октябрю стрелки, указывающие магистрали новых городов. Воздушные и наземные дороги пролегали вдоль берега полуостровного озера, держа направление на юг – к Игарке и ко всем наземным пунктам и морям нашей великой Родины.

В этот вечер Абэк Аденц был в исключительно хорошем настроении. Он был в кругу друзей – самых прославленных участников похода «Октябрида», и он, кроме того, любовался оживленной и радостной Еленой.

Молодые сотрудники экспедиции подводного города с напряженным вниманием прислушивались к беседе маститых представителей советской науки, – уважаемого всеми Николая Аспинедова, немолодого уже поляроведа Шалвы Бухникадзе с пышными белыми усами, худощавого, стремительного химика-астероидиноведа Павла Ушакова с птичьим лицом и быстрым говором, медлительного атомоведа Резцова, смуглого океанографа Мирджафара Халилова.

Собеседники расположились на украшенной колоннами широкой веранде клуба, усевшись в красивые сталолитовые креслица вокруг овального стола с большой расписной вазой в центре, полной неувядающих душистых роз. Беседа коснулась вначале «белых теней», затем речь зашла об упавших в Долубинске и Тунгуске метеорах, причем и молодые участники научного похода – Владимир Жахов, Нестор Атба и их товарищи вставляли порою в беседу старших коллег свое слово или задавали им вопросы.

– Из всех упавших за последние пятьдесят лет тяжелых метеоров только два вызвали весьма странные последствия в местах своего падения, – говорил Аспинедов, продолжая начатую ранее беседу. – Я имею в виду Долубинский метеор и небесное тело, упавшее на один из островов Тихого океана. Это и дало основание многим исследователям высказать предположение, что эти необыкновенные метеоры были на самом деле посланными на нашу планету ракетными снарядами, управляемыми разумными существами, с какой-либо неизвестной планеты.

– От души хотел бы поверить этому предположению! – весело загрохотал Бухникадзе, по привычке закручивая кверху правый ус.

– Не нахожу в этом ничего невероятного! – своей торопливой скороговоркой вмешался в разговор профессор Ушаков. – Разве не может быть, чтобы уже известный нам «космический кристалл» являлся характерным свойством жизни на какой-либо далекой планете? Мне представляется вполне возможным, что население этой планеты может даже сплошь состоять из «белых теней». И это будет – заметьте! – не искусственно насаждаемым, а именно природным их свойством! Окружающая среда вынудит их приспосабливаться к вечному мраку, царящему на месте их обитания, новым свойством фосфоресцирования…

– Вполне правдоподобно! – подхватил его мысль Абэк. – Например, почему нельзя предположить, что на одном из спутников Сатурна, в той его части, куда не достигают солнечные лучи, царит вечная полутьма? Если же окажется при этом, что там наличествуют все прочие условия, необходимые для существования, то почему бы природе не попытаться исправить свою ошибку, наделив жителей этой планеты способностью излучать собственный свет?!

– Разрешите и мне присоединиться к мнению, высказанному вами и другими товарищами, Абэк Давидович, – разжигая трубку, спокойно прогудел Резцов.

Все с интересом повернулись к нему, собираясь выслушать мнение известного атомоведа, которому поручено было руководство атомной станцией «Октябрида».

– Должен признаться, что людям, конечно, нелегко сразу уверовать в возможность обитаемости и других планет, в мысль, что и они могут быть населены разумными существами. Это весьма естественное и понятное предубеждение. Но разум заставляет положить конец этому представлению об ограниченных возможностях существования жизни во Вселенной. Нам поэтому следует примириться с мыслью о том, что и вне нашего земного шара имеются миры, населенные разумными существами. Поэтому я лично придерживаюсь мнения, что среди разумных существ Вселенной не мы одни добились открытия и овладения тайной могущественной атомной энергии. И именно она и является той силой, с помощью которой неведомые нам жители одной из планет Вселенной могут пожелать установить связь с нами! Факты как будто говорят именно за это. Осколки большинства упавших исполинских метеоров, по исследованию, оказываются металлическими фрагментами, разбросанными вокруг места их падения. Между тем метеор, упавший десятки лет назад в Долубинске, а также и тот, что в недавнее время упал на тихоокеанский остров Танака, причинив там страшные разрушения, не оставили после себя никаких вещественных следов. Куда же в таком случае девались материя, вещество, из которого состояли эти исполинские космические массы?! Разве нельзя предположить, что движимые атомной энергией космолеты, в результате аварии при приземлении на нашей планете, взорвались и были уничтожены мгновенно и бесследно? Посему я нахожу, что как бы невероятны ни казались на первый взгляд все эти гипотезы, их не следует тотчас же отвергать. Во всяком случае, они должны быть предварительно подвергнуты серьезному изучению.

– Дорогие друзья, – взял слово Аспинедов. – Нам всем, участникам научного похода «Октябрида», доверено исследование и разрешение многих важных проблем, в том числе, конечно, и исследование места и обстоятельств падения на острове Танака исчезнувшего космического тела. Пока же предлагаю ограничиться уже высказанным. Ничуть не сомневаюсь, что какая-нибудь одна из представленных на наше рассмотрение гипотез приведет нас в свое время к серьезному и обоснованному заключению.

– Николай Львович, разрешите мне, от имени комсомольской организации «Октябрида», насчитывающей триста человек, заверить вас, что мы приложим все усилия, чтобы стать вашими полноценными помощниками, – с воодушевлением воскликнул лаборант академика Бухникадзе – Владимир Жахов. – Ведите нас вперед, на завоевание великих тайн природы!

Все присутствовавшие радостно захлопали ему. Миловидное лицо одной из молодых лаборанток – Варвары Петровны – покрылось ярким румянцем. Нетрудно было догадаться, что она далеко не безразлична к Володе Жахову.

– Ну, Варенька, как тебе нравится выступление твоего рыцаря? – лукаво спросила Елена, которой были известны чувства молодых лаборантов.

– Ничего, понравилось, – отшутилась Варвара Петровна, еще больше заливаясь румянцем.

Окружавшие их подруги и товарищи от души рассмеялись.

Неугомонный Нестор Атба – старший лаборант научной экспедиции, которую возглавляла Елена, поспешил сообщить Жахову:

– Слышишь, Варвара Петровна выражает свое восхищение твоим выступлением!

– Иначе и быть не могло! Но я все же предпочитаю выслушать ее мнение отдельно! – отпарировал Жахов и, взяв под руку Варвару Петровну, направился с нею в глубину парка.

Начали рассеиваться по аллеям и остальные гости.

Присоединившись к группе старших ученых, Елена Николаевна пошла рядом с Абэком.

Они долго гуляли по аллеям, заполненным оживленной толпой, прежде чем незаметно отделились ото всех, свернув в одну из мало посещаемых аллей. Они остановились только тогда, когда заметили, что остались совершенно одни.

– Я узнала, что вы защищали в горкоме мою кандидатуру. Я остаюсь на «Октябриде»… Спасибо, Абэк Давидович!

– Не стоит благодарности, Елена Николаевна. Вы совершенно необходимы для успеха экспедиции.

– Но отец мой был иного мнения…

– Я знаю. Но Николай Львович был слишком суров…

– Суров – по отношению ко мне?! – улыбнулась Елена.

– Да, и одновременно по отношению ко мне… – также улыбнувшись, докончил свою мысль Абэк.

– Не понимаю вас, Абэк Давидович! – вспыхнула Елена.

– Но это же очень просто. Неужели ваше отсутствие могло бы остаться незамеченным на «Октябриде» как для всех вообще, так и… – Абэк не докончил фразы.

– Как для всех, так и…

– Так и в особенности для меня! – договорил молодой конструктор, как бы сбрасывая с плеч давно тяготившую их тяжесть.

Абэк и Елена обменялись долгим взглядом.

– Присядем? – предложил Абэк.

– Да, – тихо прошептала Елена.

Они присели на сталолитовую скамью под могучим акклиматизировавшимся на Севере кавказским дубом, в стороне от главной аллеи.

– Дуб-путешественник, переселенец с юга на север… – задумчиво произнесла Елена, поднимая глаза вверх.

– Да, мы сидим под кавказским дубом…

– Переходят с места на место, из страны – в страну… – тем же тоном, серьезным и задумчивым, словно забыв о присутствии Абэка, продолжала Елена. – Да, деревья путешествуют так же, как и люди.

– Приспосабливаются, – дополнил Абэк.

– Им требуется лишь почва и источник света, – кивнула головой Елена. – Для развития растительности в Октябре у нас есть основная предпосылка – искусственный дневной свет, обусловленный радиоволнами. Вот взгляните хотя бы на этот дуб, под которым мы сидим. Всего лишь два года тому назад мы привезли его сюда тоненьким, совершенно юным деревцом. А теперь взгляните-ка на этого исполина!.. Этапы двадцати лет жизни он прошел всего лишь за два года. И чередование дня и ночи, оказывается, отнюдь не было необходимо для процесса его развития.

Елена неожиданно умолкла, затем обратилась к Абэку:

– Не наскучила ли я вам? Ведь все это, вероятно, давно уже известно вам.

– Нет, Елена, говорите, – ведь я совершеннейший профан в ботанике. Если только вам не жаль терять время на меня.

– Нет, Абэк, вас в самом деле интересует моя специальность? – радостно удивилась Елена.

– Ну да. Я ведь твердо убежден, Елена, что вы, с помощью вашей специальности, сумеете сделать еще краше мои мечты, сумеете окрасить их в еще более яркие цвета! Вы сумеете наполнить их светом, воздухом, теплом… Говорите же, Елена!

Елена почувствовала, что дрожит всем телом. «Он сегодня объяснится со мной, – мелькнуло у нее в голове. – Но нет, нет! Это только кажется мне…» Елене вдруг захотелось остаться одной, подумать – правильно ли ее предчувствие?

И она попробовала отделаться шуткой.

– Но вы упускаете из виду, Абэк Давидович, что для полного развития растения необходим и холод! – со смехом заметила она.

– Нет, серьезно? – улыбнулся Абэк.

– Вполне серьезно! – подтвердила Елена, стараясь взять себя в руки. – Да, да, холод необходим. И тут немалую роль играет также и место, где развиваются растения – в земле или вне земли. Проходит время, и одна потребность сменяется другой, один комплекс условий изживает себя, меняются требования к среде и т. д. Помимо питания и тепла, требуется также солнце, распространяемый с помощью неоновой волны свет или электричество. Но все это – в определенное время и в определенной степени. Пройдут еще годы – и свет перестанет играть свою нынешнюю роль. Жизнь выдвинет новые требования, без удовлетворения которых мы уже не получим никаких плодов.

– Да, верно… но таков и человек! – задумчиво подтвердил Абэк, когда Елена умолкла.

– Нет, нет. Я говорила лишь о растительном мире! Хотя, может быть, таковы и условия жизни человека… Я, признаться, не задумывалась над этим.

– Мне кажется, что и там обстоит так же.

– Возможно… Не знаю…

И Елена, вдруг умолкнув, встала со скамейки и приложила руку к груди, на которой был прикреплен маленький медвежонок с факелом в лапках. Затем она сделала несколько шагов в сторону главной аллеи, даже позабыв извиниться перед Абэком.

Абэк молча следил за нею. Елена стояла посередине аллеи и говорила сама с собой… Да, сама с собой, потому что рядом с нею никого не было! Абэк встал со скамьи лишь тогда, когда Елена, радостная и оживленная, уже возвращалась к нему.

– Ну пойдем, Абэк Давидович! Нас, вероятно, уже ищут. Засиделись мы с вами здесь.

И впервые за все время их знакомства она смело взяла Абэка под руку.

– Елена, что это было с вами? – серьезно спросил Абэк.

– Ничего! – ответила Елена.

– Вы… кажется… только что говорили с кем-то?

– Что это, допрос? – упрекнула его Елена, но тотчас же, лукаво взглянув на него, шепнула:

– Ну да, я говорила… с моими растениями!

Абэку не понравился ее уклончивый ответ, но он не решился настаивать.

Они вошли в зал гостиницы, где уже кружились пары под звуки чудесной музыки.

Через мгновение они также закружились в вихре вальса. Стоявший в углу зала, в группе своих друзей, Николай Аспинедов счастливыми глазами следил за дочерью.

ДЕНЬ ПРИКЛЮЧЕНИЙ

В числе приветственных посланий, которые радиостанция Октября принимала со всех концов Родины, было и письмо Абэку Аденцу от его дяди, проживающего в Армении.

Письмо было длинное, озвученное на киноленту.

Уединившись в своем номере в гостинице «Метеор», Абэк прослушал письмо. Звукофон совершенно не искажал голоса. Абэку чудилось, что старый дядя Лео говорит с ним, находясь тут же рядом, чуть ли не в самом номере.

Старик поздравлял с победой, одержанной над врагами мира, созданием и удачным пуском «Октябрида». Он выражал уверенность в том, что именно советским людям суждено быть колумбами будущих межпланетных путешествий. С восхищением описывая «чудесный Ереван», он выражал сожаление по поводу того, что гибель брата и болезнь помешали его дальнейшей научной деятельности и просил передать горячий привет товарищам и друзьям, в первую очередь Николаю Аспинедову.

«В Армении, дорогой Абэк, я чувствую себя довольно хорошо, – сообщал он в своем письме, – хотя тут все на каждом шагу заставляет вспоминать о пропавшем брате – моем дорогом Давиде… И лишь радостные вести о твоих успехах несколько смягчают мое горе.

Если бы ты знал, дорогой племянник, как изменилась наша Армения! Как прекрасен Ереван со своими новыми высокими домами, выстроенными из розового туфа, базальта, гранита и разноцветного мрамора, точно напоенного солнцем!..»

Письмо было очень сердечным, хотя и немного бессвязным, выдававшим душевное волнение старика, и естественно, оно вызвало бесчисленные воспоминания в душе Абэка. Он вспомнил детство свое, проведенное в пригороде Еревана – Норке. И казалось, будто было это только вчера…

«Да, Абэк Давидович, немало пришлось пережить и вам, немало…» – обращаясь к самому себе, пробормотал он, вставая с места. Перед ним встал образ Николая Аспинедова, которому дядя просил передать привет, он вспомнил и Елену, с которой несколько лет назад вновь встретился в Москве. Как она изменилась после той последней встречи! Вот уже прошло больше недели, как он здесь, в Октябре, а Елена так и не нашла нужным встретиться с ним наедине. Ясно, что она избегает этой встречи. И как странно вела она себя вчера в саду… Она же явно стремилась внушить окружающим мысль, что близка с ним… Но почему это она делала? Зачем? Неужели он заблуждается, и Николай Львович прав? Она равнодушна к нему?

Звякнул звонок телефона. Абэк, вздрогнув, взял трубку. С экрана глянул на него совершенно незнакомый человек.

– Здравствуйте, Абэк Давидович! – прозвучал его голос. – Секретарша Николая Львовича не смогла лично выполнить его поручение – он ее спешно отправил на «Октябрид». Поэтому передаю вам по просьбе Аспинедова, чтобы вы немедленно приехали к нему. Машина ждет вас у гостиницы. Профессор просил предупредить, что вас ждет путешествие в мороз и мрак. Вам предстоит выехать за пределы весны, царящей в Октябре. Экспедиция – неотложная. Вас будет сопровождать полковник Дерягин. Что передать профессору от вас?

– Скажите, что я сейчас же выеду, – ответил слегка удивленный Абэк: он впервые слышал о какой-то поездке вместе с профессором Аспинедовым и полковником Дерягиным.

– Хорошо, я так и передам профессору, – кивнул собеседник Абэка.

Едва Абэк успел положить трубку, как раздался второй звонок. Он поспешил снова взять трубку.

На экране появился Илья Дерягин.

– Здравствуйте, Абэк Давидович!

– Здравствуйте, товарищ Дерягин.

– Вам звонили от Николая Львовича?

– Да, только что. Сейчас сойду вниз.

– Ну, черт побери! – В восклицании Дерягина прозвучала тревога. – Слушайте, Абэк Давидович, никуда не выходите из номера, слышите? Через несколько минут я сам буду у вас. Понимаете, – вам ни в коем случае не следует выходить из комнаты. Ждите моего прихода.

– Товарищ Дерягин, но из отдела внутренней службы уже звонили мне и торопят спуститься. Быть может, вам нет смысла заезжать ко мне?

– Алло! Не отвечайте на звонок, – нахмурился Дерягин. – Вашей жизни угрожает опасность. Ни одного шага без моего разрешения! В целях предосторожности заприте дверь на ключ. Не впускайте никого к себе – буквально никого!

Экран погас.

Абэк был не из пугливых людей, но предупреждение подействовало: он понял, что ему кем-то расставляется ловушка. «Пушки давно умолкли, а тайная война продолжается…» – мелькнуло у него в мыслях, и он, сжав кулаки, начал беспокойно шагать по номеру.

Минуты казались часами. Но вот, наконец, в коридоре послышались шаги. Абэк невольно шагнул к двери, но, остановившись, стал тихо прислушиваться. Шаги остановились перед самой дверью номера. Абэк ждал, что в дверь постучат. Через мутно просвечивающуюся сталолитовую дверь номера невозможно было разглядеть, что творилось в коридоре. Абэк бесшумно приложил ухо к закрытой двери.

Через две-три минуты вновь послышались какие-то шаги. Ближе, еще ближе… И вот кто-то остановился перед дверью. Что-то зашуршало в замочной скважине, и свернутая в тонкую трубочку бумажка показалась с внутренней стороны скважины. Абэк вытащил трубочку, развернул ее и прочел: «Абэк Давидович, притаитесь в номере, пусть получится впечатление, что вас нет. Потерпите еще десять минут. Ваш И. Дерягин».

Едва успел Абэк пробежать глазами эти строчки, как ему стало ясно, что в коридоре находится несколько человек.

– Абэк Давидович, вы опаздываете, Николай Львович ждет вас! – прозвучал незнакомый голос.

– Я проверил, обещанной профессором машины не было внизу. Решил вернуться и подождать в гостиной, – отозвался другой голос.

– Вы правы, Абэк Давидович, я отсутствовал лишь две минуты, чтобы сообщить профессору, что вы не отвечаете на сигналы портье гостиницы…

– Ну, что ж, спустимся. Я готов.

– Вы ничего не забыли взять, Абэк Давидович?

– Нет.

Послышался шум удаляющихся шагов.

– Что же это такое? – встревожился Абэк. – Один из них называл мое имя, другой откликался на него… Мой двойник, что ли?

И тут внезапно созрело решение. Он быстро подошел к телефону и соединился с квартирой Николая Аспинедова.

На экране появилась Елена.

– Здравствуйте, Елена Николаевна!

– Здравствуйте, Абэк.

– Я хотел бы знать, Елена Николаевна, ждет ли меня профессор?

– Мне ничего неизвестно об этом.

– Неизвестно? – удивленно повторил Абэк. А ведь если бы действительно подготовлялась какая-либо серьезная и неотложная экспедиция, едва ли Елена могла не знать о ней! Но Абэк тут же подумал и о том, что если в экспедиции принимают участие полковник Дерягин, то она могла в этом случае остаться втайне от других.

– Алло, Абэк! Вот и папа подошел. Поговорите с ним сами! – приветливо продолжала Елена.

На экране показался Николай Львович в домашнем халате. Это поразило Абэка. Ведь всего десять-пятнадцать минут назад ему звонили от имени профессора, предупреждая о готовящейся срочной поездке! Он ожидал увидеть профессора одетым в дорожный костюм, между тем как видит его в сугубо домашнем виде.

– Алло, приветствую вас, уважаемый! – весело заговорил профессор. – Ну как поживаете? Вы так редко балуете нас своим вниманием. Чему же приписать, что вы, наконец, решились позвонить к нам? Должен сознаться, что я не так уж доволен вами, дорогой мой! Ну, ну, не хмурьтесь… Чем могу быть вам полезен?

Абэк был ошеломлен. Только глупец мог не сообразить, что Аспинедов никому и не думал поручать звонить ему в это утро.

– Вы правы, Николай Львович, я виноват перед вами, простите уж меня. Я звонил вашей секретарше – Нине, но ее не было, – вы, наверно, куда-нибудь послали ее?

– Нина? Нет, она все утро была у себя. А что такое?

– Видите ли, я хотел сообщить вам, что получил радиограмму от дяди Лео из Армении. Он просил передать вам самый сердечный привет, – быстро проговорил Абэк, стараясь подавить охватившее его волнение.

– Очень рад слышать это, очень. Благодарю вас. А как он чувствует себя?

– Говорит, что поправляется, что страстно желал бы очутиться со мной… и с вами, где бы мы ни находились: на дне ли океана, или на одной из планет!

– Как трогательно, Абэк… Вы взволновали меня!

Голос Аспинедова дрогнул.

– Ну а теперь я просто требую, чтобы вы тотчас же приехали к нам! И без всяких отговорок, если, конечно, не хотите по-настоящему рассердить меня. Поговорим, сыграем партию в шахматы, – вы же сами знаете, что нам приказано эти несколько дней вести спокойный образ жизни. Одним словом – жду вас… ждем вас и я, и Елена, – и, не дожидаясь ответа Абэка, Аспинедов положил трубку телефона.

Абэк не двигался с места. Загадочные события этого дня занимали все его мысли. Обещавший зайти через десять минут Дерягин все еще не появлялся, хотя условленный срок давно прошел. И почему перестал его тревожить звонками портье, гостиницы? Кто говорил в коридоре перед его дверью, почему упоминалось его имя?.. Секретарша Аспинедова никуда не отлучалась в это утро. Но тогда, кто же звонил от ее имени, передавая поручение профессора? Выяснилось также, что Аспинедов не давал поручения звонить к Абэку в гостиницу. Николай Аспинедов предлагает ему партию в шахматы… Ну, а путешествие за пределы весны, царящей в Октябре, как говорил незнакомец?!

Абэк вновь перечел записку Дерягина.

– А вдруг эту записку писал не полковник Дерягин? – мелькнуло у него подозрение. – Сколько же времени придется мне оставаться взаперти?

И Абэк Аденц решительно двинулся к запертой двери.

Через несколько минут он вышел из вестибюля гостиницы и зашагал к Голубому дворцу, где находилась квартира Аспинедовых.

Не успел он сделать несколько шагов, как кто-то тронул его за локоть и над самым ухом прозвучал негромкий голос:

– Полковник Дерягин просил вас ничего никому не рассказывать о сегодняшних событиях.

И незнакомец, вежливо приподняв на прощанье шляпу, удалился.

Переходя аллею, Абэк неожиданно увидел Елену.

Она стояла под одной из пальм, опустив голову.

– Елена! – окликнул ее Абэк.

– Ах! – испуганно вздрогнула Елена. – Откуда же это вы возникли?.. – и она широко раскрытыми глазами посмотрела на Абэка.

– То есть, что значит «откуда возник?» – в свою очередь удивился молодой ученый.

– Ну да… – растерянно настаивала Елена. – Ведь всего лишь три минуты назад вы проехали на автомашине!

– Проехал? Я?!

– Ну да, вы!

– Елена, вы шутите?

– И не думаю. После того как вы говорили с нами по телефону, папа сказал мне: «Он застенчив, Елена, и, пожалуй, не решится прийти один. Иди к нему, возьми его за шиворот и тащи сюда!» Да, да, – он так и сказал: «Возьми за шиворот и тащи!» Я оделась и вышла. Подошла уже ко входу гостиницы, как вдруг из вестибюля выходите вы в сопровождении двух незнакомцев и проходите мимо меня. Нас разделял всего лишь один шаг. Но вы даже не посмотрели в мою сторону… Я была так оскорблена… и не только тем, что вы не нашли нужным даже поздороваться со мной… нет! Но на мой вопрос – придете ли вы к нам, вы так грубо ответили: «Нет!» и бросили мне: «Завтра, завтра!..» И я услышала, как засмеялись ваши спутники.

– Елена, что с вами? Вы больны?! Что вы выдумываете? Ни в какую машину я не садился, никого не сопровождал, а вас я вижу сегодня впервые!

– Вы что, решили теперь занимать меня подобными сказками?! – с гневом воскликнула Елена, резко отвернувшись и отойдя от Абэка, и Абэк услышал, как она, словно разговаривая с кем-то, возмущенно шептала: – «Он говорит неправду мне в лицо!.. Я же сама видела!.. Нет, не хочу, чтобы он переступал наш порог… И как я верила ему!..»

С минуту она еще оставалась стоять неподвижно и отвернувшись от Абэка, а потом вдруг, глубоко вздохнув, повернулась, снова подошла к нему и взглянула прямо в его глаза.

– Поклянитесь, что вы не встретили меня сегодня у входа в гостиницу! – потребовала она.

– Клянусь вам чем хотите, Елена… Клянусь честью! Я не видел вас и не говорил с вами ни слова. Пойдемте, я провожу вас, Елена, вам наверно нездоровится.

– Да, я больна, но я вылечусь!.. – задыхаясь, воскликнула Елена и почти бегом удалилась от Абэка.

Смущенный Абэк остался стоять, не зная – следовать ли ему за нею или нет. Все случившееся с ним в этот день вызывало его естественное беспокойство. В последнее время число иностранных посетителей в Октябре значительно увеличилось. Они, как правило, выискивали самые различные причины, для того чтобы остаться подольше и подробнее изучить созданный советской наукой и достижениями передовой техники чудесный город. Особенно ненасытный интерес проявляли все эти визитеры к подводному городу «Октябрид», исполинский корпус которого, наполовину погруженный в воды моря, сиял и сверкал наподобие заходящего солнца.

Однако на всех входах в пристань крупными буквами было написано предостережение: «Всем посторонним лицам вход строго воспрещается!»

Тем не менее именно в этой запретной зоне пристани в последние дни был задержан некий зарубежный лазутчик, проникший туда под видом «белой тени». Еще несколько «белых теней» было задержано на окраине города, там, где тепловая зона отделяла Октябрь от царства стужи и мрака. И наконец, в кабинете Аспинедова был пойман попавший в западню глава всей этой диверсионной группы.

Какие-то подозрительные явления происходили и вокруг Абэка Аденца. Да, все это выглядело очень подозрительно накануне пуска и испытания «Октябрида»! Ведь вместе с испытанием «Октябрида» сдавал экзамен и сам его конструктор, Абэк Аденц. «Октябриду» предстояло оторвать свой исполинский корпус от воды и взвиться вверх, в воздушные просторы. Но это второе испытание «Октябрида» решено было держать пока втайне от жителей Октября, в особенности же от нежелательных посетителей. Тем более что пора уже было всем этим гостям распроститься с чудесным городом и уехать восвояси.

Подумав, Абэк решил, в конце концов, отказаться от мысли проводить Елену до дому. Он чувствовал себя необычайно взволнованным всеми событиями и не находил себе места и покоя. Что это происходит вокруг него? Как таинственно начался этот день! Неужели неизвестные враги плетут какой-то заговор, о котором он ничего не подозревал? Абэк не тревожился за свою жизнь. Он понимал, что удара следует ожидать со стороны тех, кто озлоблен успехами его Родины. Мысли Абэка тотчас же обратились к «Октябриду». Под завесой торжественных деклараций о мире не собирается ли капиталистический мир перейти к самым предательским методам тайной войны, которая, разумеется, приведет в будущем к войне явной? Необходимо сейчас же поспешить к «Октябриду», где он был вторым после Аспинедова лицом!

Абэк серьезно упрекал себя за неосмотрительность и за неоправданную обстановкой успокоенность. Неужели некоторые изобретательские успехи могли усыпить в нем присущую советскому человеку осторожность и бдительность? Абэк особенно остро почувствовал свою ошибку, вспомнив гибель астероидиноплана АЛД-1. Как дорого обошлась им эта гибель!.. И как мог он забыть об этом в тот миг, когда Родина так любовно чествовала своих: сыновей?!

Охваченный тревожными мыслями, Абэк быстро шагал по набережной к пристани. Двойной ряд пальм, окаймлявших аллею, заставил его вспомнить о побережье далекого Черного моря, куда он часто ездил до войны отдыхать в санаторий научных работников. Внимательно оглядывая прохожих, Абэк видел на всех лицах радостное оживление и деловую озабоченность. Почему же сам он в последнее время чувствовал себя выпавшим из атмосферы этого общего делового оживления, точно пребывал на отдыхе во время праздника?! Чем это было вызвано? Неужели же переменой климата, или чем-либо иным? Ведь он сам не узнает себя! Но нет, дело не в этом. И вдруг Абэк Аденц остановился. Его точно осенило. Он внезапно почувствовал, что все это время вынашивал в душе какую-то новую, медленно оформлявшуюся творческую идею. Вот и объяснение всех встревоживших его сомнений!

Абэк свободно перевел дух, словно у него с души скатился тяжелый камень, и облегченно улыбнулся. Стало быть, его подсознательно поглощала мысль добиться исполнения одной из основных задач: построить межпланетный корабль-ракету. А люди, – они ведь всегда делаются особенно самоуглубленными и в известной мере даже замкнутыми в преддверии больших творческих дерзаний, венчающих их многолетний труд. Но в таком случае, чем же виновата Елена?! Ведь, наоборот…

Когда мысли Абэка уже потекли по совершенно иному руслу и он стряхнул с себя тяжелые думы, перед ним неожиданно вновь появился все тот же проворный молодой незнакомец, который встретил его у входа гостиницы «Метеор» и передал просьбу полковника Дерягина.