Текст книги "Победители тьмы. Роман"

Автор книги: Ашот Шайбон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 28 страниц)

Взяв длинную указку, Халилов продолжал читать:

«…то следует думать, что маршрут этих пожаров пролегает по самому течению Куро-Сиво. Путь этих пожаров – это одновременно и путь теплого течения, а источник их происхождения – экваториальный пояс. Мы советуем, поэтому, исследователям упомянутых явлений воспламенения на океане избрать как раз маршрут самого Куро-Сиво!»

–  Ценный совет! – откликнулся с места Абэк Аденц.

Все засмеялись.

С легкой улыбкой Халилов продолжал читать:

«…Если в точности следовать направлению главной струи Куро-Сиво, – то этим одновременно будет разрешена и интересующая всех нас загадка, – нем же, в конце концов, вызваны эти океанические, пожары».

–  Занимательная статейка, – вставил реплику профессор Фролов.

Кивнув, Халилов читал дальше:

«Насколько нам известно, у нас уже проводится изучение океанических пожаров. Спектральный анализ выявил природу и происхождение маслянистых хлопьев. Чем же вызваны пожары, и что именно является материалом для горения? По нашему мнению, это – нефтеносные течения, сообщающиеся друг с другом и опоясывающие весь земной шар, течения, которые залегают в нижних слоях земной коры, и частично проходят в непосредственной близости от дна океана…»

Присутствовавшие на миг окаменели, затем общин хохот оживил всех. Халилов невозмутимо продолжал чтение:

«…Нефть принадлежит к числу тех рудоископаемых земного шара, которые зарождаются исключительно под морями и океанами. Это уже доказано не только нами, но и советскими учеными. Скопления же нефти обнаруживаются всегда параллельно горным хребтам. И там, где проходят эти хребты, в недрах земли всегда есть нефть».

– Это забавно! – не выдержал Аспинедов.

«…Приглядитесь внимательно ко всем нефтеносным бассейнам, – и вы убедитесь, что это действительно так. При этом единственное, что тут требуется, это то, чтобы эти горные хребты были когда-либо в прошлом дном моря или океана. Возьмите, к примеру, Кавказский хребет, составляющий прямое продолжение Карпат и гор Памира. Но ведь эта, некогда сплошная, цепь прерывается Черным и Каспийским морями! Проследите теперь нефтеносный поток, начиная с Карпат: Плоешти, Грозный, Баку, затем Памир, и ведите эту линию к Персии и Афганистану… Полагаю, тут не приходится сомневаться в том, что подземные нефтяные течения могут сообщаться друг с другом. Теперь попробуйте мысленно залить перечисленные мною горные цепи (а, следовательно, и нефтяные бассейны) сплошной водою океанов. Мысленно же подожгите подземные нефтяные газы, которые также имеют возможность сообщаться друг с другом, начиная от самых Карпат и до Памира, – и вы увидите пожары на поверхности воображаемого океана – в Плоешти, в Грозном, в Баку и во всех остальных географических пунктах нефтерождения, покрытых водяным слоем. И вот сегодня тот же самый процесс совершается и перед нашими глазами, начиная с Австралии и кончая Северным Ледовитым океаном!»

Сложив журнал, Халилов спокойно уселся на свое место.

– Лучшего не придумаешь. Смелое предположение… – задумчиво произнесла Солнцева.

– Почти смахивает на правду, – заметил Павло Ушаков.

– Вы хотите высказаться? – обратился к нему Аспинедов.

– Если позволите, – улыбаясь, ответил Ушаков. – Я хотел бы в некоторой степени взять под защиту гипотезу моего заокеанского коллеги.

– Просим, просим! – откликнулись с мест «октябридцы».

– Мой коллега за рубежом довольно убедительно выдвинул гипотезу о том, что океанические пожары могут быть вызваны воспламенившимися нефтяными газами. Допустим, что это в самом деле так и есть. Но как он полагает, воспламенение этих газов имеет место внутри, при выходе из скважины, или же после выхода газов на поверхность воды и соединения их с кислородом воздуха?

– Разрешите мне, в порядке полета фантазии, ответить на этот вопрос, – вызвался Фролов.

– В порядке полета фантазии разрешаю, уважаемый Карп Карпович. Защищайте зарапортовавшегося зарубежника! – сказал Николай Аспинедов.

– Вот как я думаю. В недрах горных цепей, которые тянутся по дну океана, аналогичные пожары возникнуть ни в коем случае не могут. Давление земной коры и всей огромной толщи воды настолько велико, что любая предположительная вспышка должна будет погаснуть тотчас же, если только газы не смогут вырваться наверх и, расширяясь, выброситься на поверхность воды. Ясно?

Дружные аплодисменты завершили его объяснение.

– Карп Карпович, разрешите еще вопрос, – попросила Вера Павловна.

– Прошу, прошу!

– У меня от этой статьи создалось такое представление, уважаемый Карп Карпович, что в недрах земли вся наличная нефть, соединившись, течет одним потоком. Или же, если и не течет, то, стало быть, слита в один огромнейший бассейн. Но в таком случае, значит, возможно было бы, отыскав идущую вдоль течения Куро-Сиво нефтяную струю, с течением времени выкачать из одного места все запасы мировой нефти?

– Не думаю, чтоб вы, Вера Павловна, не были знакомы со строением нефтеносных горизонтов.

– Знакома, но только в общих чертах. В местах скопления нефти дно бассейна бывает всегда выпуклым, и нефть накапливается вокруг этих выпуклостей. Если не ошибаюсь, именно таков закон нефтескопления под землей.

– Нет, Вера Павловна, вы не ошибаетесь. Конечно, в этом вопросе нам с вами еще не раз придется обратиться к консультации нашего уважаемого Халилова. Я же позволю себе лишь указать, что эти закономерные залегания с выпуклым, несколько конусообразным дном, конечно, не могут составить такого мощного бассейна, который тянулся бы от экватора до полюса, в виде единого нефтеамбара. Разумеется, несколько подобных очагов скопления нефти могут иногда сливаться в один. Но это в природе встречается очень редко. Тут уж необходимо прямое вмешательство человека.

– Но тогда, чем же обусловлены эти вспышки огня?

– По их объяснению, выбросами нефтяных газов! Находящаяся у берегов Австралии нефть, понятное дело, не может течь до Северного полюса, но вот нефтяной газ – он может! Вырвавшись на свободу в одном месте скопления, нефтяной газ якобы может возбудить деятельность скопившегося газа в следующем, соседнем нефтяном пласте и, не будучи в силах противостоять этому давлению, газы будут устремляться от одного нефтяного бассейна к другому…

– Простите, Карп Карпович, выходит, стало быть, что в районе островов Франца-Иосифа и Рудольфа на самом дне океана имеются свои, местные нефтяные месторождения? – задал вопрос Шалва Бухникадзе.

– В этом можете не сомневаться! – подтвердил Фролов. – Вполне возможно допустить, что под вспыхнувшим на поверхности воды очагом огня из скважины на дне океана вырываются нефтяные газы. Насыщенные легко воспламеняющимися веществами, эти газы, выбросившись на поверхность воды, могут соединяться с кислородом воздуха и быстро воспламеняться…»

– Я присоединяюсь к мнению Карпа Карповича! – воскликнул Халилов. – Наличие маслянистых хлопьев может свидетельствовать об этом. Но, вот и все, что я мог сделать для моего наивного «ученого» друга за границей…

Николай Аспинедов поднялся на ноги.

– Дорогие друзья, как бы мы ни отшучивались, я лично полагаю, что мы пока стоим лишь у преддверия истины. Сегодняшний обмен мыслями даст каждому из нас возможность еще с большей внимательностью проверить имеющиеся в нашем распоряжении данные. Думаю, что выражу мнение всех присутствующих, если скажу, что гипотеза зарубежных псевдоученых относительно выброса нефтяных газов со дна океана является несерьезным объяснением причин возникновения океанических пожаров. А теперь разрешите огласить долгожданную весть: получен приказ… «Октябриду» предстоит на следующей неделе выйти из гавани в открытый океан и приступить к выполнению поставленных перед ним заданий. Поздравляю вас, товарищи!

Все поднялись на ноги. Раздались бурные аплодисменты.

– В оставшиеся дни нам следует поэтому полностью завершить все подготовительные работы! – продолжал Аспинедов, – ученый совет «Октябрида» предлагает создать, в порядке пополнения, специальную комиссию для руководства всеми научно-исследовательскими работами по линии изучения океанических пожаров. Далее, сообщаю к сведению, что телеграфные агентства Советского Союза, Соединенных Штатов Америки, Англии и Франции будут иметь специальных корреспондентов на борту «Октябрида» в течение всего времени нашего плавания. Разрешите огласить их имена. Николай Львович взглянул на Абэка, который, достав листок из портфеля, громко прочел:

– От агентства «Ассошиэйтэд Пресс» – господин Джебб Эрнис; от агентства «Рейтер» – господин Джек Веллингтон; от агентства «Франс Пресс» – господин Жак Анжу; от ТАСС – товарищ Лев Апатин.

– Таким образом, – продолжал, улыбаясь, Аспинедов, – наш экипаж получает новое пополнение и, весьма возможно, будет пополняться и впредь. Хочу порадовать вас и другой вестью: у нас будет работать в качестве физика-астероидинолога Илья Григорьевич Дерягин. Полагаю, что ни Вера Павловна, ни Павло Миронович выражать недовольство по этому поводу не будут, так же, как и вы, Абэк Давидович! – хитро улыбнулся Аспинедов, поглядывая на своего заместителя. – Да, Илья Григорьевич сообщил еще, что по особому распоряжению министерства он привезет с собой двух переводчиц-стенографисток. Их имена, Абэк Давидович?..

– Беата Черулини и Эвелина Аккерт, – прочел Абэк.

Услышав эти имена, Елена и Солнцева быстро переглянулись.

Когда все разошлись, Аспинедов остановил океановеда Бухникадзе:

– Шалва Автандилович, а ведь вы, пожалуй, недалеко ушли от истины своим предположением о провокационном характере этих океанических пожаров…

ПОВСЕДНЕВНЫЕ ДЕЛА

– Нет, дорогой друг, вы обязательно должны повидаться перед отъездом с дядей! И не будем дискутировать по этому вопросу. Готовьтесь вылететь в Ереван завтра же утром! – настаивал Аспинедов, обращаясь к Абэку.

В каюте Абэка, кроме Аспинедова, находились также Елена и Дерягин.

– Да, конечно, неплохо было бы повидаться, подбодрить дядю, – кивнул Дерягин: – Тем более, что вы вызваны срочно. Видимо, все-таки болезнь не шутит со стариком.

Откинувшись в кресле, Елена молча прислушивалась к их беседе.

– Ну, раз вы находите, что это не отразится на работе, я, конечно, буду очень рад повидаться с дядей. Побуду денек-два и вылечу обратно.

– Да, дорогой друг, да! – кивнул Аспинедов.

– Ну, наконец-то сам себе дал поблажку! – засмеялся Дерягин.

– Но я надеюсь, что за время моего отсутствия… – с легкой тревогой в голосе начал было Абэк.

– Можете надеяться, Абэк Давидович, – все будет в порядке! – заверили его Дерягин и Аспинедов.

– А вы, Елена Николаевна, почему так упорно молчите? – обратился к девушке Абэк.

Елена вздрогнула, точно ее внезапно разбудили. Аспинедов повернул голову к Абэку и вновь невольно обратил внимание на подмеченное и раньше сходство его с Дерягиным, сходство, выражавшееся, скорее, в манере держаться, чем в чертах лица.

– Да так. Сижу, вот, и слушаю, как уговаривают упрямца… – отозвалась она шутливо.

– Но неужели вам также не захотелось дать мне какой-либо совет? – улыбнулся Абэк, заглядывая ей в глаза.

– Какой совет? – несколько удивленно переспросила Елена, смущенно оглянувшись на отца и на Илью Григорьевича.

– Совет… или пожелание. Я охотно выслушал бы их! – дополнил Абэк.

Наступило короткое молчание.

– В самом деле, почему вы не хотите посодержательней провести этот вечер? – спросил Дерягин. – Елене Николаевне, видите, что-то взгрустнулось. Предложили бы вы ей, Абэк Давидович, какую-нибудь небольшую прогулку! Николай Львович, я уверен, не станет накладывать запрет, а Елена Николаевна…

– А Елену Николаевну не придется особенно уговаривать, – она согласна, если только он… – Елена кивнула на молодого конструктора.

– Ну, а я и подавно согласен! – оживился Абэк.

– Итак, вставайте же все! Собирайтесь! – предложила Елена.

– Думаю, что вы разрешите мне и Николаю Львовичу на сей раз отказаться от участия в прогулке, – отказался Дерягин. – У нас с ним очень неотложное дело.

– Да, да! – подтвердил Аспинедов.

– Ой, отец, но в таком случае мы все очень заняты. Ну, конечно, я ведь тоже занята. Совсем вылетело из памяти! – встрепенулась Елена.

– Знаю, знаю! – отмахнулся Аспинедов. – Нестор Атба вполне заменит тебя, так что ты свободна. Абэк Давидович, – шутливо обратился он к Адэнцу, – терпеть не могу таких хмурых и вечно нестерпимо занятых людей! Уведите ее на прогулку, прошу вас. Я отдам все распоряжения относительно вашего вылета. Ну, Илья Григорьевич, давайте перейдем ко мне… – с этими словами Аспинедов поднялся с места, и вдвоем с Дерягиным они вышли из каюты. Уже в коридоре Аспинедов, понизив голос почти до шепота, спросил Дерягина:

– Илья, ты ничего не замечаешь?

– Замечаю.

– Между Еленой и Абэком?

– Ну да.

– Значит, продолжается… Все это замечают, вот и ты тоже… А поговорить с ними, – отрицают…

– По наивности, Николай Львович, по простоте душевной. И разве не этот неожиданный отъезд Абэка Давидовича так испортил настроение твоей дочери? Эх, молодость, молодость…

– Да, Илья, стареем мы с тобой, стареем… – протянул Аспинедов. – И теперь нам остается одно: радоваться, глядя на счастье молодых, да еще надоедать им своими стариковскими советами…

– Я не согласен с тобой, Николай. Не могу я примириться со старостью! И мое мнение полностью разделяет доктор медицинских наук, наш уважаемый Корней Гранович Беленчак. А вот, кстати, и он самолично! Спроси его мнение, если хочешь… – повысил он голос, обернувшись к подходившему начальнику подводной клиники.

Приветливо поздоровавшись, Беленчак обратился к Дерягину.

– Поздравляю от души, Илья Григорьевич! Значит, вы вернулись к нам, чтобы, как говорят, грызть зубами гранит науки?

– Как видите, Корней Гранович! И крепко надеюсь, что зубы у меня выдержат.

– Не сомневаюсь в этом, Илья Григорьевич, нисколько не сомневаюсь!

– А вот Николай Львович находит, что мы уже стары для этого – и точка.

– Вы понимаете, Корней Гранович, наш уважаемый Илья Григорьевич обижается, что я помню его годы…

– А-а… – протянул профессор, по привычке подергивая уже значительно поседевшую бородку. Затем, как бы найдя в запутавшемся клубке волос нужный ему кончик нити, он покрутил этот волосок несколько раз и серьезно посоветовал: – А вы бы, знаете, забыли о чужих годах, да и о своих, кстати! Да-да!..

Три старых друга от души расхохотались, и все вместе направились к диспетчерской центрального управления, в которой, не покладая рук, работали ассистенты Резцова.

– Корней Гранович, я вам нужен? – справился Аспинедов.

– Нужен, да еще как. Ведь мне было обещано, Николай Львович, что моя клиника и больница на «Октябриде» будут оборудованы и укомплектованы по моему желанию.

– Совершенно верно, а разве вы чем-либо недовольны? Чего же именно вам недостает? – удивился Аспинедов.

– Помнится, вы обещали пригласить ко мне на работу молодого невропатолога Эрделя Манна, профессора окулиста Семена Лапова и достаточный обслуживающий персонал!

– И все это будет, – обещаю вам. Вооружитесь только терпением! Лапов и Манн уже вернулись, из отпуска.

– Значит, я могу не тревожиться? – просиял Беленчак.

– Абсолютно!

– Смотрите же, чтоб этот вопрос разрешился мирно между нами, а не то…

– Нет, нет, – войны не будет! – засмеялся Аспинедов.

Довольно теребя бородку, Беленчак повернул к себе.

– Все такой же задира! – кивая на удалявшегося профессора, с удовлетворением заметил Аспинедов.

– И ведь этот задира – такой специалист в своей области, каких днем с огнем не сыскать! – с теплой ноткой в голосе отозвался Дерягин. – Его труды в области борьбы с нервным параличом и поражениями мозга и сердца за годы второй Отечественной войны потрясли весь медицинский мир…

– А если б вы знали, как он воевал за приглашение Лапова и Манна! И я уверен, что с такими специалистами наш «Октябрид» вскоре же станет очагом самых замечательных научных открытий! Вот увидите.

– Не сомневаюсь в этом! – ответил Дерягин.

– Вы не войдете? – спросил Аспинедов, когда они были уже перед диспетчерской.

– Нет. Я хочу проверить, как разместились наши корреспонденты. Да, между прочим, они просят вас принять их.

– Завтра, Илья Григорьевич, завтра. Я уже распорядился.

– Я так и передам им.

– И, вообще, я думаю, что неплохо было бы посоветовать им воздержаться от чрезмерного любопытства.

– Понятно. Ну, а мне, сами понимаете, приходится в порядке общественной нагрузки взять шефство над ними.

– Да, придется уж, Илья. Ну, спокойном ночи!

– Спокойной ночи, Николай!

Они расстались, и Дерягин поспешил на телевизорную станцию подводного города. Перед самым входом в камеру сообщений он столкнулся с заведующим станцией.

– Илья Григорьевич, работа в вашей каюте закончена. Вы уже можете пользоваться вашим персональным аппаратом, – доложил заведующий станцией.

– А-а, вот спасибо, – кивнул Дерягин, повернувшись, чтобы уйти к себе.

Через несколько минут он уже говорил из своей каюты с майором Лазридзе.

– Я считаю, что во время полета на Кавказ лейтенанту Зарубину следовало бы сопровождать товарища Аденца. Не годится отпускать нашего астероидинолога одного…

– Совершенно правильно, Илья Григорьевич. Абэка Аденца следует обезопасить от всяких неожиданностей. Лейтенант Зарубин полетит вместе с ним.

– Ну, спокойной ночи, майор! – попрощался Дерягин, выключая телевизорный экран. Затем, откинувшись на спинку кресла, он задумался. И тут непривычная усталость овладела им.

В мыслях его царила странная путаница. Ему никак не удавалось ухватиться за какую-либо определенную нить. Было что и решить, и обдумать, однако он находился в ка-ком-то неопределенном состоянии, и сам не мог бы объяснить – что же, собственно, его тревожит. Быть может, то, что переменился характер работы? Да, конечно, было и это. Но разве раньше он мало был связан с этой якобы новой областью работы? Нет, дело тут, пожалуй, не в этом… Или, может быть, его волнует вопрос о судьбе семьи? Ведь при расставании жена как-то проговорилась: «Феликс растет, не зная непосредственной заботы и ласки отца. Он завидует ребятам, которые по воскресеньям выходят на прогулку с отцами…» Разумеется, это было сказано без какого-либо умысла. Бедная Ирина уже давно примирилась со своим положением. Ведь сколько перенесла в прошлом! Все одна и одна… Ну а потом? Или хотя бы вот сейчас… Ведь теперь-то он работает на поприще науки! Значит, мог бы находиться с семьей. А вот, извольте, снова ничего не получается!

Вдруг вспомнился ему тот высокий юноша, который оказался его попутчиком во время последней поездки в Москву. Как добросовестно снабжал он всеми топографическими справками! «Вот Енисей… Пролетаем над Обью…» А он даже не удосужился рассмотреть как следует лицо этого попутчика! В памяти запечатлелся лишь его низкий, медлительный голос.

Дерягин рассмеялся при воспоминании о вторичной встрече с этим услужливым и весьма немногословным спутником. «Илья Григорьевич, вы помните, как мы беседовали с вами всю дорогу до Москвы? Но вы тогда даже не спросили мою фамилию. Разрешите же представиться хотя бы теперь: Бабин, Борис Панкратович – наборщик линотипа издательства подводной лодки «Октябрид»!» – «Очень рад познакомиться, товарищ Бабин. Но зачем ездили вы в Москву?» – «Был командирован за латинским шрифтом».

Этим, собственно, и ограничилась вся их вторая беседа. И все же Бабин оставался в памяти, не забывался.

Дерягин улыбнулся и потянулся в кресле. Нужно было навестить переводчиц и корреспондентов… Он уже собирался выйти из каюты, когда в дверь постучали.

– Войдите!

Дверь открылась, и на пороге показался Ваня Зарубин.

– Ваня!.. Дорогой!.. – с радостным возгласом кинулся к нему Дерягин.

– Илья Григорьевич!.. Илья Григорьевич!.. – вопил уже в воздухе бедный лейтенант.

Наконец Дерягии выпустил из рук изрядно помятого лейтенанта.

– Садись, садись, Ваня! Вот и хорошо, что пришел!

– Да, как же, придешь тут к вам. Экое легкое дело! Вконец извелся, пока допустили…

– Извелся, говоришь? Почему же?

– «Ты, говорят, видно порядков наших не знаешь. Ничего, мы тебя поучим…» Ага. Так и сказали!

Дерягин рассмеялся.

– И что ж, научили?

– Вызвали к аппарату Николая Львовича Аспинедова. Ну, объяснился я с ним по экрану, вот только после этого и разрешили пройти к вам.

– А почему ты мне сам не позвонил?

– Пробовал. Ничего не вышло. В комендантской так прямо и сказали: «Забудьте о Дерягине! Теперь он – деятель науки, и его нельзя беспокоить».

– Так и сказали? – смеялся Дерягин.

– Так и сказали.

– Не узнали тебя, что ли?

– Преотлично узнали.

– Так и чем же дело?

– Вот послушайте, Илья Григорьевич, какой я получил ответ на мой вопрос.

– Ну, ну?

– «Лейтенант Зарубин, мы теперь страдаем сильной забывчивостью. Вообще никого не помним, пока товарищ Аспинедов или его заместитель не прикажут главному коменданту восстановить нашу память!» После всего этого мне, понятное дело, оставалось лишь одно – сложить оружие. К тому же я ведь догадался, что тут и ваш палец замешан…

Дерягин продолжал хохотать.

– Ладно уж, Ванюша! Ты мне скажи – как там у тебя, что поделываешь, когда сдаешь государственные?

– Кончаю в этом году.

– Ого. Значит, имею дело с будущим конструктором радиолокаторов? – лукаво спросил Дерягин.

– Точно так, товарищ полков… то есть, профессор! И надеюсь, что вы не забудете меня, как эти ваши…

– Не забуду, Ванюша, не забуду!

– Да ведь я и не очень-то многого желаю. Вот хотел бы только, когда будут организовываться научно-исследовательские экспедиции этак, примерно, на Луну или на Марс, чтобы оттуда связывались с Землей радиолокационным аппаратом моей собственной конструкции. Разве это так уж много?

– Получится, Ванюша, это у тебя обязательно получится!.. Хотя, надо бы признаться, не такое уж это скромное желание… Смотри же, Ваня, не зевай, – твое изобретение очень пригодится для астероидинного ракетолета Абека Аденца! – уже серьезно проговорил Дерягин. – Да, кстати, тебе уже известно, что ты должен сопровождать Абэка Аденца?

– Точно так, товарищ полковник!

– Хорошо. Ну, а теперь, если ты располагаешь временем, пойдем-ка, побродим с тобой по нашему чудесному подводному городу. Думаю, это заинтересует тебя. А поужинаем здесь же, в кафе.

Через час, когда они, сидя за столиком в кафе, ждали заказанного ужина, Ваня Зарубин хлопнул себя по лбу:

– Илья Григорьевич, ведь я забыл сообщить вам очень любопытную весть. На днях один из голландских пароходов, направлявшихся в Америку, погиб в Тихом океане, охваченный внезапно вспыхнувшим вокруг него пожаром…

– Это весьма возможно. И что же?

– Вы, очевидно, хотите узнать, почему именно должен был этот факт заинтересовать меня?

– Точно.

– Могу доложить: небезызвестные нам мистеры Стивенс и Петерсон были в числе жертв этого океанического пожара.

– Так, так… вот оно что, – помрачнел Дерягин. В его глазах блеснула искра интереса.

– А вот и само сообщение, помещенное в еженедельнике «Британский союзник»… – добавил Ваня, доставая из кармана страницу еженедельника, аккуратно вырезанную и сохраненную.

Дерягин быстро пробежал заметку глазами и, откинувшись на спинку стула, задумчиво произнес:

– Н-да… Явные враки!

– А я вот и не подумал об этом, – признался Зарубин.

Из установленных на стенах кафе усилителей полились звуки мелодичной танцевальной музыки.

Ужинающие вставали из-за столиков и принимались танцевать.

Один из зарубежных корреспондентов – Джек Веллингтон – пригласил сидевшую с ним за одним столиком Беату Черулини. За ними заскользила по паркету вторая пара – Жак Анжу танцевал с Эвелиной.

Группа молодых лаборантов и лаборанток, занявшая несколько сдвинутых вместе столиков, заметно оживилась. Еще несколько пар начали танцевать вперед за первыми.

Ваня весь превратился в зрение. Он не отводил глаз от последней пары танцующих, и уже вполуха слушал Дерягина.

Быстро обведя глазами танцующих, Дерягин заметил среди них рыжекудрую Нину – личного секретаря Аспинедова.

Нина должна была остаться в городе. Она появлялась на «Октябриде» лишь для выполнения текущих поручений Николая Львовича, связанных с учреждениями Октября.

– Ты почему так внимательно разглядываешь нашу Нину, Ваня? – неожиданно спросил Дерягин.

Ваня Зарубин так сильно смутился, что выронил из рук вилку.

Заметившая Зарубина девушка тотчас же вышла из круга танцующих и, со смущенной улыбкой ответив на поклон Вани, вернулась к столику, за которым сидели ее подруги.

– Любишь, да? – настойчиво допытывался Дерягин. – Так вот для чего ты пожаловал сюда… Хитрый ты у меня парень, Ванюша!

– Да нет, честное слово… Я просто… – бормотал Ваня.

– Ладно уж, ладно. Нина – девушка славная. Она остается в городе. Смотри же, будь к ней внимательней. А вернемся из экспедиции, может, и поженим вас! – расхохотался бывший начальник, ласково похлопав лейтенанта по плечу.

Ваня Зарубин молчал, словно воды в рот набрал. Его «преступление» было доказано.