Текст книги "Победители тьмы. Роман"

Автор книги: Ашот Шайбон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 28 страниц)

Погруженные в свои мысли, отец и дочь глядели из окна на царство созданной людьми вечной весны.

Но вот Аспинедов повернулся и с улыбкой взглянул на Елену.

– Слушай, Елена, в моей жизни есть факты, оставшиеся неизвестными тебе. И я нахожу, что настала пора познакомить тебя с ними…

Елена подняла изумленный взгляд на отца. Не обращая внимания на ее удивление, Аспинедов продолжал:

– Да, не удивляйся, – потому что боюсь опоздать со своим рассказом! Ведь смерть может незванно и негаданно постучать в дверь, а мне есть о чем рассказать тебе…

Елена встревожилась.

– Да что это с тобой сегодня, папа?! Тебе ли говорить о смерти? Это же совершенно не похоже на тебя!

– Время не терпит, Елена, – и конец рано или поздно должен наступить. А я хочу, чтоб ты знала… Да, ты должна знать о том, что твоего отца преследуют!

– Преследуют?! Но кто же преследует, папа? – с тревогой переспросила Елена.

Аспинедов улыбнулся какой-то странной улыбкой. Сжатыми кулаками обеих рук он потер выпуклый лоб и, медленно и раздельно выговаривая каждое слово, ответил:

– Кто? «Белые тени», дочка. Ты знаешь что-нибудь о них?

– Белые тени? – воскликнула Елена, привставая с места. – Ну да, слыхала что-то… вернее, читала о них в каком-то романе…

– Нет, милая, это не то. Я говорю о реально существующих «белых тенях», о моих личных врагах, о врагах моей страны! Каждый раз, когда меня радует какая-либо удача, «белые тени» встают на моем пути, преследуют меня…

– Да ты не болен ли, папа? – с тревогой задала вопрос Елена, невольно протягивая руку к отцу.

Николай Аспинедов удержал руку дочери и заставил ее снова присесть рядом с собой.

– Не беспокойся, я вполне здоров! – нетерпеливо ответил он, сдерживая гнев.

Суровый взгляд старого ученого был прикован к углу кабинета. Лицо его внезапно побледнело, глаза сверкнули. Повернув голову, он словно прислушивался к чему-то. Елена не замечала странного волнения отца: смущенная своим промахом, она не поднимала глаз.

А тем временем в кабинете происходило что-то непонятное. Сперва сами собой захлопнулись створки распахнутого окна. Затем невидимая рука с шумом задернула изнутри шторы, а вслед за этим неожиданно потух в кабинете искусственный дневной свет.

Комната погрузилась в темноту.

Пораженная ужасом Елена заметила в углу кабинета, недалеко от кресла отца, светящуюся тень человека, слабо фосфоресцирующую в темноте.

– Не волнуйся, Елена! – послышался в темноте спокойный голос Аспинедова. – Это один из многих моих личных врагов…

– Э, нет, Николай Аспинедов! – недобро рассмеялось непонятное видение. – Вы имеете дело с чем-то более серьезным, чем личные враги. Так слушайте же…

Елена с ужасом внимала словам светящегося привидения. В кабинете слышались осторожные шаги и чье-то тяжелое дыхание.

– Слушайте, сударь, дайте же моей дочери удалиться! – с возмущением крикнул Аспинедов.

– Нет надобности, поскольку ей предстоит разделить вашу судьбу… – с угрозой произнесло светящееся видение. – Вас ожидает страшная участь, Аспинедов! В течение нескольких часов метель и стужа, вместе с мраком, навсегда развеют в прах все ваши осуществленные мечты. Перестанут действовать все теплопроводные установки вашего города, будет уничтожен источник атомной энергии. Перестанут существовать и город Октябрь, и созданная на его верфях подлодка «Октябрид». Такой бесповоротный приговор организации «Белых теней»! Знайте – вы обречены…

Еще звучали во мраке последние слова «белой тени», когда вдруг дверь стремительно распахнулась, и синевато-багровый луч ворвался в кабинет.

Аспинедов и Елена едва успели разглядеть переступившего порог полковника Дерягина и сопровождавших его двоих сотрудников.

В руках полковника поблескивал какой-то аппарат, из которого вырывался луч, фиолетовым пальцем коснувшийся белого привидения в углу.

– Сдавайтесь, господин Гомензоф! – приказал полковник Дерягин. – Сопротивление бесполезно…

Фосфоресцирующее сияние, окружавшее тень, быстро тускнело. Через несколько секунд человек огромного роста тяжело рухнул на пол кабинета. Полковник осветил своим фиолетовым лучом все углы кабинета. Затем, обернувшись к своим сотрудникам, он приказал, указывая на лежавшего в углу человека с черным, как сажа, лицом:

– Вынести его!

Когда сотрудники Дерягина вышли из кабинета, унося с собой незнакомца, Аспинедов взволнованно воскликнул:

– Илья Григорьевич, но разве этому негодяю нечего было больше поведать нам?!

– Нет, нет, не беспокойтесь, Николай Львович, он жив, и многое еще сообщит нам… Мы еще выслушаем показания этого наймита заокеанских хозяев! – с улыбкой проговорил полковник и, козырнув, вышел из кабинета.

Все это совершилось так неожиданно и стремительно, что Елена не в состоянии была что-либо сообразить.

– Но кто он, папа, кто это чудовище? – наконец, взволнованно обратилась она к отцу.

Аспинедов выпрямился и глубоко перевел дыхание.

– Один из героев богатой событиями биографии твоего отца. Представитель «белых теней», о которых я начал тебе рассказывать…

– Расскажи мне все, папа… Я хочу знать все о тебе! – с мольбой воскликнула Елена.

– Да, медлить не к чему… Тебе пора знать историю моей жизни! – задумчиво подтвердил Аспинедов.

Прозвучал звонок телефона-телевизора. Когда Аспинедов поднял трубку телефона, на экране его обрисовалось вдумчивое лицо молодого конструктора.

– Николай Львович, на подводном корабле задержаны «белые тени»! – раздался встревоженный голос Абэка Аденца. – Приезжайте немедленно, жду вас!

– Выезжаю, Абэк Давидович, – взволнованно отозвался создатель подводного города.

Как только трубка упала на рычаг, экран потух.

Аспинедов быстро отдернул штору и распахнул окно. В комнату влилось весеннее благоухание. Казалось, ее осветили лучи настоящего солнца…

Елена не отводила смятенного взгляда от потухшего экрана. Старый ученый задумчиво следил за дочерью, которую так явно взволновал голос Абэка Аденца.

– Елена, не забудь зайти сегодня же в городской комитет партии, – там с тобой поговорят о твоем участии в походе «Октябрида». После нашей беседы с тобой я не буду настаивать на исключении твоего имени из списка участников.

– Спасибо, дорогой. Я знала, что у меня и добрый, и хороший отец! – с благодарностью отозвалась Елена.

ЦАРИЦА МОРЕЙ

Нелишне будет сказать теперь несколько слов о возникновении как города Октябрь, так и «царицы морей» – подлодки «Октябрид».

Закладка города стала повелительной необходимостью с того самого момента, как советские геологи – разведчики недр обнаружили на крайнем севере руду, представляющую исключительный интерес. В обледенелой и засыпанной снегом тундре северных широт были выявлены неистощимые залежи марганцежелезистого известняка. Расходящиеся лучевидными отрогами рудные залегания занимали территорию в несколько сот километров вдоль морского побережья, простираясь затем на запад, восток и юг.

Последующие изыскания установили, что этот марганцежелезистый известняк горюч и подвержен ступенчатому химическому преобразованию, дающему в конечном результате прозрачный стальной пласт, который дальше уже невозможно расплавить.

В процессе обработки этой естественной рудной смеси было обнаружено, что она выделяет такие рудоископаемые, как золото, медь, платину, уран и тантал.

Честь открытия этой своеобразной руды выпала на долю покойного академика геолога Павла Ивановича Дредь, близкого друга Николая Аспинедова.

Со дня открытия этой руды внимание советских людей было направлено на Север. Первый караван рабочих-добровольцев отправился на ледоколах к безлюдному берегу моря Лаптевых.

Заложено было основание поселку Октябрь.

Жизнь людей в этих безраздельных владениях мрака и стужи начиналась в простых палатках и спальных мешках. Вскоре, однако, появились и первые жилые здания, первые доменные печи. Не прошло и пяти лет, как были уже сданы в эксплуатацию химический завод, электростанция, клуб, школа и библиотеки.

Сплав, полученный из новооткрытой руды, произвел подлинный переворот в нескольких отраслях тяжелой промышленности всего Советского Союза и вызвал лихорадочный интерес за границей.

Получаемый при обработке новой руды прозрачный сталолит стал широко применяться, как несокрушимый и жароупорный стройматериал, как плохой проводник тепла и изоляционный элемент в области электротехники.

Особенно важным представлялось то обстоятельство, что при выплавке сталолита найдена была возможность придавать ему любую желаемую форму.

Сталолит мог смело соперничать со всеми известными уже металлами. Во-первых, он не тонул в воде, обладая свойством абсолютной плавучести. Во-вторых, будучи плохим проводником тепла, он мог быть использован в качестве перекрытий и стен для зданий. Из него можно было изготовлять несгораемые сейфы, машинные части, паровозные колеса, не знающие износу доменные печи и мощные электрические прессы.

Новый сплав стал предметом изучения и опытов во всех физико-химических лабораториях.

Николай Аспинедов одним из первых вплотную подошел к разрешению проблемы сталолита. Ему пришла в голову счастливая мысль изготовить броню и остов будущего подводного города именно из сталолита.

Достигнутая удача безгранично обрадовала Аспинедова. Его мечта о сооружении гигантского подводного корабля наконец-то претворялась в жизнь…

И действительно, через несколько лет в полярном поясе, параллельно со строительством города Октябрь, начато было строительство исполинской подводной лодки «Октябрид».

Открытие советскими учеными способа использования потенциальной энергии атомного ядра открыло перед советской наукой и техникой самые неожиданные, безграничные возможности. Мощные атомостанции залили поселок искусственным дневным светом и снабдили его теплом. Практическое использование неистощимых ресурсов атомной теплоэнергии дало возможность перебороть непокоримую ранее стужу и оттеснить дальше к северу полярный мрак.

Вскоре от старого поселка не осталось и следа. Буквально за несколько лет на его месте вырос огромный город, и к небу вознеслись великолепно оформленные дворцы. В районе бывшей вечной мерзлоты раскинулись цветущие сады и парки, накрытые надежным гигантским куполом созданного людьми теплоизлучающего небосвода.

Благодаря освоению производства нескольких сортов цветных сталолитовых плит многоцветно сияли и переливались в Октябре как здания, монументы, арки домов и акведуков, так и улицы, и площади города.

Ничто не мешало Николаю Аспинедову невиданными темпами продвигать вперед строительство исполинского подводного города. У него имелись под рукой несокрушимая броня, неистощимые источники света, тепла и движу-щей силы. А вдали, между двумя полюсами земного шара, простирались необозримые водные пространства океанов и морей, полные неразгаданных тайн…

В чудесном плавающем городе могли развернуть свою работу представители всех отраслей науки. Этот подводный город должен был свободно опускаться на недосягаемое ранее дно, чтобы разгадать извечные тайны океанов, бесстрашно проникать в недра Арктики и Антарктики, не боясь никаких ледяных оков.

Верфь, на которой строился «Октябрид», превосходила своей величиной самые огромные верфи любых морских держав: ведь подводный город имел в длину тысячу метров, в ширину – двести и в высоту – триста метров.

Не лишены интереса впечатления иностранных корреспондентов, посетивших город Октябрь и присутствовавших при испытании «Октябрида».

«То, что нам довелось видеть собственными глазами, превосходило самые фантастические предположения… Достаточно указать, что броня подводного корабля «Октябрид» состоит из такого количества сталолитовых плит, что ими можно было бы вымостить площади крупнейших столиц земного шара. А мощность его машин в десятки раз превышает мощность всех крупнейших электростанций Европы…

Исполинский корпус подлодки напоминает ослепительно сверкающее заходящее солнце гигантских размеров. Во мраке полярной ночи «Октябрид» распространяет далеко вокруг себя сказочное сияние, напоминая упавший на землю не потухающий осколок космического светила, перед которым бессильно отступили все стихии полярного царства…»

А вот и несколько выдержек из записок английского писателя Джорджа Сэнли:

««Октябрид» – это действительно сказка, ставшая действительностью! В час он может пройти свыше трехсот миль. Все океаны и моря земного шара не более, как простые лужи для него… Нас пригласили сопровождать «Октябрид» во время его первого рейса (но только на скоростном самолете!). У немногих из зарубежных гостей хватило мужества на этот интереснейший полет. Я, вероятно, никогда не забуду того дивного зрелища, которое открылось перед нами на грани полярного мрака. Море пылало под самолетом и, пожирая мрак, стремилось захлестнуть нас светом…»

В другом месте своих заметок Сэнли дал следующее описание:

«Взяв направление прямо на норд, «Октябрид» с величайшей легкостью разрезал сплошной, смерзшийся ледяной покров океана. Мне представилось, что в этом подводном чудо-городе таится какая-то неведомая сила, которая, изливаясь светом прожекторов, без всяких усилий сокрушает полярные ледяные преграды. Да, да! Ледовитый океан на наших глазах покорно расступался перед подлодкой, а за нею неслись широкой полосой пронизанные светом тучи водяных брызг, достигающие неба. Об этом свидетельствовали капельки воды, оседавшие на окна нашего самолета в то время, когда мы, снизившись, на бреющем полете следовали за «Октябридом», залитые распространяемым подлодкой искусственным дневным светом. И вот, наконец, мы увидели, как эта огромная махина, описав круг, чтобы вернуться к суше, внезапно исчезла с поверхности океана. Сверху это напоминало великолепный солнечный закат. Над мраком океана раскинулась позолоченная порфира, быстро погружавшаяся в воду… Наш самолет кружил над этим утопавшим закатом столько времени, пока совершенно не погасла слабо фосфоресцирующая поверхность океана…»

Однако не все зарубежные газеты придерживались объективного тона, описывая «Октябрид». Встречались среди них и такие, которые были полны явной и самой злостной клеветы на Советский Союз.

Так, один из заокеанских продажных писак, не стесняясь, утверждал:

«Советский Союз задался целью произвести детальную разведку территориальных вод Америки при помощи подводного корабля «Октябрид». Не подлежит никакому со-мнению, что возглавленная русским инженером Николаем Аспинедовым так называемая научная экспедиция имеет далеко не лояльный характер…

Другой из клеветников пошел еще дальше:

«Фактически все эти так называемые научные экспедиции, базирующиеся на «Октябриде», являются филиалами политической разведки Москвы. Следовало бы немедленно принять меры для ограничения поля деятельности русского подводного города…»

А третий горе-писака, завравшись, с головой выдавал тех, чьим рупором он являлся:

«Великие державы не могут мириться с подобными моредержавными тенденциями Советов. Тот факт, что «Октябрид» является подводной лодкой, предопределяет его военное значение. Следовало бы немедленно объявить вне закона этот советский подводный корабль, поскольку он своим водоизмещением нарушает все общепринятые международные нормы…»

Не обращая внимания на эти злобные выпады, советская печать возвестила миру, что подлодка «Октябрид» является подлинным символическим выражением миролюбия советского народа-созидателя.

Экипаж «Октябрида» составляли научные работники, инженеры, техники и обслуживающий персонал атомной станции и ее подстанций, сотрудники океанографического и поляроведческого институтов Академии наук, отделов метеорологии и геологии, лабораторий по микробиологии, эпидемическим и внутренним заболеваниям, физионевропатологии и оптике.

Опытный персонал обслуживал такие отделы, оборудованные по последнему слову передовой техники, как служба регулирования воздухоподачи, канализации, обеспечения кондиционной атмосферы, коротковолновые радиостанции по поддержанию внутренней и внешней связи, радиолокационные станции, броневые секции погружения и всплытия, регулирования подводных прожекторов, камеры с различным оборудованием, продовольствием и снаряжением.

Тренированный персонал был прикреплен к разбросанным в корпусе «Октябрида» спортплощадкам, плавательному бассейну, клубу, кинозалу, библиотекам, больничному отсеку и так далее…

* * *

В день испытания «Октябрида» радиоволны из центрального пункта управления разнесли по земному шару голос Аспинедова. Тысячные толпы жителей прибрежного города Октябрь, затаив дыхание, слушали приветственное слово советского ученого.

«Алло, алло!.. Говорит «Октябрид», говорит радиостанция подводного советского города «Октябрид» Сегодня, девятого мая 19… года, в пять часов пятьдесят три минуты по московскому времени, приступил к работе экспедиционный филиал Академии наук Советского Союза, – плавающий подводный город «Октябрид», являющийся подлинным символом мощи и миролюбия советского народа. Наша великая Родина вручает путевку в жизнь отряду выдающихся борцов своей передовой науки. «Октябрид» идет навстречу неведомым тайнам природы, чтобы поставить на службу человечеству все ее силы, чтобы заставить служить все открытия делу благосостояния и процветания пародов всего земного шара. Мы призываем всех представителей науки, всех честных людей земного шара сотрудничать с нами.

Слава передовой науке и ее служителям на всем земном шаре!..»

В программу первого испытания входила, главным образом, проверка развиваемой «Октябридом» скорости, пульта управления при спуске и всплытии, циркуляции и беспрепятственной подачи энергии двигателям.

Но первым испытанием должно было завершиться лишь вступительное задание строителям «Октябрида». Что же касается ближайшего будущего, то тут требовалась еще огромная работа для того, чтобы подводный город мог превратиться также и в сверхскоростной астероидиноплан.

Второй цикл строительства входил в заранее разработанную и утвержденную программу, которая постепенно претворялась в жизнь под руководством Абэка Аденца.

Молодому ученому не приходилось терять драгоценное время на гадательные эксперименты: созданием астероидиноплана АЛД-1 он уже установил прочный базис для отрыва от воды мощной механики подводного корабля и использования ее в воздухе.

Но вот испытательный старт «Октябрида» уже дан, и плавающий город, пока лишь в качестве мореходного транспорта, беспрепятственно разрезает бурные воды моря Лаптевых.

Подлодка поддерживала постоянную радиосвязь с городом Октябрь. Представители государственной комиссии, принимавшие личное участие в испытательном походе подводного корабля, с помощью радио-телевизорного экрана непрерывно общались с председателем государственной экспертной комиссии Галпериным, находившимся в гавани.

Вот запись обмена вопросами и ответами между гигантской подлодкой и Галпериным:

ВОПРОС: Как себя чувствует экипаж?

ОТВЕТ: Чудесно.

ВОПРОС: Наблюдается ли сотрясение или вибрация корпуса?

ОТВЕТ: Совершенно не чувствуется.

ВОПРОС: Какова температура в вашей каюте?

ОТВЕТ: Нормальная, – семнадцать градусов. Оборудование для регулирования воздухоподачи действует безотказно. В любую минуту мы имеем возможность создавать желаемую температуру.

Когда подлодка уже повернула в обратный рейс, произошел следующий обмен вопросами и ответами:

ВОПРОС: Что у вас происходит?

ОТВЕТ: Мы уже под поверхностью океана. «Октябрид» погружается на дно, не замедляя хода.

ВОПРОС: На какой глубине сейчас находится подлодка?

ОТВЕТ: На глубине двух тысяч пятисот метров. Спуск продолжается…

Назначенное время подходило к концу.

«Октябрид» быстрым ходом возвращался к суше.

Закончив испытательный рейс, экипаж подводного города возвращался в гавань твердо убежденный, что отныне ничто не страшно «Октябриду». Окончательно рассеялись отдельные сомнения и опасения.

Построенный советскими людьми плавучий исполин пристал к берегу.

Не успел Аспинедов ступить ногой на мол, как ему сообщили радостную весть: Советское правительство присвоило ему звание Героя Социалистического Труда. Одновременно с ним были удостоены правительственных наград и все работники, принимавшие участие в создании и строительстве подводного города.

Весь мир узнал, что в Советском Союзе завершено строительство сверхмощной подводной лодки.

ЧТО ПОВЕДАЛ НИКОЛАЙ АСПИНЕДОВ О «БЕЛЫХ ТЕНЯХ»

Обещанная Аспинедовым беседа с дочерью происходила вечером того же дня, в который так удачно завершился испытательный рейс «Октябрида». Яркий свет в городе сменился смягченным освещением молочного оттенка; кругом царило ночное безмолвие.

– Елена, – приступил к своему рассказу Аспинедов, – ты родилась в то время, когда «белые тени» уже появились на свете.

Это было накануне Октябрьской революции, после первой мировой войны. Я с несколькими товарищами, получившими вместе со мной высшее образование за границей, вернулся в Россию. Очень скоро мы почувствовали, что в стране разворачивается широкое революционное движение. За незначительными исключениями, все мои ближайшие товарищи вступили в подпольные организации. Я лично принимал участие в рабочем движении Петрограда. Путиловский завод стал для меня самой настоящей школой жизни. По специальности я был инженером-механиком, и приобретенный на заводе авторитет помог мне до поры до времени замаскировать свою революционную деятельность от бдительного ока администрации.

Но я лучше отступлю несколько назад, начну с моих детских лет…

– Тебе известно, что дед твой был простым матросом. Матери моей прислали извещение, что он заболел и скончался на борту корабля где-то неподалеку от берегов Африки. Мы лишились единственного кормильца семьи, и мне уже с восьми лет пришлось вести борьбу за существование. Не сомневаюсь, что я, безусловно бы погиб, если б один из дальних родственников матери не обратил на меня внимание. У этого родственника была собственная мастерская детских игрушек. Это был уже пожилой человек, женатый, но бездетный. Помимо упомянутой мастерской в самом Петрограде, были у него отделения и в других городах России. Звали этого родственника матери Богданом, фамилия же его была Аспинедов. Мать обратилась к нему с просьбой, чтобы он занялся моей судьбой. И он дал ей слово вырастить меня и дать образование, или – как он говорил – «вывести в люди», но с одним непременным условием: чтобы я, помимо отцовской фамилии, носил также его фамилию. «Хочу, чтобы мой духовный сын звался и по моей фамилии…» – заявил он. Что могла ответить ему на это моя мать? Оставалось лишь с благодарностью принять его предложение. После этого, кроме моей настоящей фамилии – Аларов, я назывался и Аспинедовым.

В том же году, благодаря хлопотам этого родственника, я был принят в школу. Мои, видимо, незаурядные способности вскоре обратили на себя внимание всех преподавателей. Гимназию я окончил в возрасте четырнадцати лет, блестяще сдав выпускные экзамены. Мой опекун, присутствовавший на экзаменах, с удовлетворением принимал поздравления, расточаемые ему в связи с моими успехами. Самыми любимыми предметами в школе были у меня, конечно, математика, физика и химия. Я горячо интересовался всеми новостями в области науки и техники, мечтал стать новым Эдиссоном… В подвале дома моего опекуна, вначале даже втайне от него и его жены, я устроил себе маленькую лабораторию; впоследствии она превратилась в настоящую, порядочно оборудованную лабораторию-мастерскую.

Богдан Аспинедов оказался очень своеобразным по натуре человеком. Он вызывал мое уважение уже тем, что также горячо интересовался новостями в области техники и высказывал весьма передовые по тому времени мысли. У этого человека была богатая врожденная фантазия. Беседуя со мной, он часто увлекался до самозабвения, пробуждая во мне все новые мысли и идеи. Как сейчас помню одну беседу, сильно воодушевившую меня. Это и послужило поводом к тому, чтобы он поведал мне тайну «белых теней».

– «Ты знаешь, Николай, если б я был инженером-строителем, то придумал бы очень интересную детскую игрушку, из которой впоследствии могло бы получиться нечто крайне серьезное, – заявил он мне во время одной из наших обычных бесед.

– А что же могло получиться, дядя? – задал я вопрос.

– Мысль! – ответил он с краткостью ребуса.

– Но какая же мысль, например? – настаивал я, заинтересованный.

– Ну, например, если б мне удалось сделать такую куклу, которая могла бы кричать «ура!» или говорить «дайте хлеба!» – ты, знаешь, что получилось бы?

– Ну, что получилось бы? – подстегивал я его, добиваясь, чтобы он уже высказался до конца.

– А получилось бы то, что этот товар у меня не залежался бы и… это было бы мне очень выгодно! – весьма прозаически закончил он и громко расхохотался».

Вначале я не обратил было внимания на его слова, но немного погодя у меня мелькнула мысль попробовать изготовить такую куклу. После долгих трудов это мне, наконец, удалось. Когда куклы были готовы, я понес показать их моему опекуну. На столе перед ним появились две куклы: одна изображала «мужика», другая – «царя», и обе соединялись особым блочком. После завода пружины, правая рука «мужика» начинала вертеть рычажок блока, на шею «царя» накидывалась петля, которая подтягивала его наверх. Создавалось впечатление, что он поднимается на виселицу. Затем изо рта «царя» высовывался длинный язык, на котором было написано: «Николай Кровавый».

Внимательно глядя на лицо дяди, я нетерпеливо ждал – как он откликнется на эту мальчишескую затею. Но едва только куклы задергались, как он в гневе обернулся ко мне:

– Что это, ты хочешь, чтобы меня снова погнали в Сибирь?! Неразумный мальчишка…

Я сильно смутился, хотя у меня и раньше не раз мелькало предчувствие, что эта игрушка может вызвать его неудовольствие.

– А что, неужели у меня не получается та мысль, о которой, помните, вы говорили?..

– Какая мысль, что ты болтаешь?! – с еще большим раздражением воскликнул торговец игрушками.

– Но вы же сами говорили, что вот такие игрушки будут раскупаться нарасхват. Попробуйте выставить ее и вы увидите, как повалят к вам покупатели, – несмело пытался я убедить дядю.

Вся краска слетела с лица Богдана Аспинедова.

– Николай! – повелительно воскликнул он.

– Слушаю вас, Богдан Олегович.

– Николай… – на этот раз почти шепотом выговорил он, не сводя с меня угрожающего взгляда.

– Я слушаю вас, Богдан Олегович, – вторично отозвался я.

– Да ты понимаешь ли, что делаешь?!

– Почему нет, понимаю, – спокойно ответил я.

Опекун поднялся на ноги, но, покачнувшись, схватился за грудь и вдруг, потеряв сознание, рухнул наземь. Он слег в постель и больше не вставал. Я же избегал заходить к нему.

Но как-то вечером плачущая жена его повела меня в спальню: больной потребовал, чтобы меня вызвали к нему. Никто не догадывался о причине его заболевания. Сам же он скрыл историю злополучной игрушки. Его положение объясняли приступом астмы, которой он страдал уже многие годы.

Я вошел. Больной потребовал, чтобы нас оставили вдвоем. Жена Аспинедова и моя мать вышли из комнаты.

– Садись… – ослабевшим голосом произнес больной.

Я присел около кровати. Вид больного и обстановка комнаты подавляли меня. Дядя молчал.

– Николай… сынок… – послышался его шепот.

Опекун впервые называл меня сыном. Я был растроган.

И в этот вечер я услышал рассказ о «белых тенях», рассказ, который навсегда запечатлелся в моей памяти… В этот же вечер мой опекун предстал передо мной в совершенно новом свете.

Я узнал, что человек, известный под именем Богдана Аспинедова, – бывший политический ссыльный, бежавший с каторги. Долгое время скрываясь за границей, он в конце концов вернулся в Россию под видом торговца игрушками. Один из участников террористического акта, организованного против Александра Второго, он лишь по счастливой случайности не попал на виселицу. Фамилия, под которой он был известен, не была его настоящей фамилией.

Опекун мой скончался. Из своего не очень значительного состояния он оставил по завещанию некоторую сумму моей матери. Это дало мне возможность выехать за границу для завершения образования.

Впервые я именно от дяди услышал о превращающихся в тень людях. Лишь впоследствии я сообразил, что опекун говорил о «белых тенях». Описания их, которые мне довелось слышать гораздо позже от других людей, подтвердили правдивость рассказа Богдана Аспинедова.

Николай Аспинедов умолк. Взглянув на дочь, он спросил:

– Ты не утомилась, Елена? Хочешь, отложим продолжение…

– А ты разве устал, дорогой папа? – с сожалением произнесла Елена.

– Нет, не устал! – покачал головой Аспинедов.

Видя, что воспоминания целиком завладели отцом, Елена попросила его продолжать рассказ:

– Не надо откладывать, папа. Я хочу, чтоб и в моей памяти осталась на всю жизнь эта ночь.

Николай Аспинедов налил себе маленькую рюмку коньяка, графин которого стоял на подносике недалеко от его кресла, и продолжал:

– Да, все то, что рассказал мне Богдан Аспинедов, оказалось правдой. Впоследствии мне и самому пришлось встретиться с ними и даже принимать участие в их деятельности…

– В чьей деятельности, папа?

– «Белых теней». Но об этом – потом. Пока же вернемся к рассказу ссыльного торговца игрушками…