Текст книги "Научная фантастика. Ренессанс"

Автор книги: Артур Чарльз Кларк

Соавторы: Пол Дж. Макоули,Брюс Стерлинг,Стивен М. Бакстер,Чарльз Шеффилд,Бен Бова,Джеймс Патрик Келли,Ким Робинсон,Дэвид Хартвелл,Кэтрин Крамер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 52 страниц)

А тем временем я отвечаю ему легко, небрежно:

<Валяй, наноси свой лучший удар.>

<Не беспокойся; он не вертится на кончике моего языка.>

Поиск что-то дает. Я ругаю себя: обнаруживается неприметная задняя дверь в строении психики, на которую я не обратил внимания за неимением нужного склада ума. Если мои приемы можно воссоздать самоанализом, его оружие способен породить лишь оператор.

Рейнольдс знает, что я выстроил защиту; или его спусковая команда способна обойти ее? Я продолжаю устанавливать природу приказа и его последствия.

<Чего ты ждешь?>

Он уверен, что дополнительное время не поможет мне установить эффективную защиту.

<Догадайся>

Он уверен, что дополнительное время не поможет мне установить эффективную защиту.

Какая самоуверенность. Неужели он действительно так легко может играть со мной?

Я добираюсь до теоретического описания эффекта спусковой команды для нормалов. Существует общая команда, способная превратить субкритическое сознание в tabula rasa [81]81
  Чистая доска (лат), в переносном смысле – нечто, совершенно лишенное собственного содержания.


[Закрыть], но для продвинутого разума требуется неопределенная степень индивидуального приспособления. Уничтожение имеет характерные симптомы, о которых меня предупредит мой симулятор, но эти симптомы поддаются исчислению. По определению команда ликвидации есть специфическое уравнение, выходящее за пределы моего представления; развалится ли мой метапрограммист, диагностируя состояние модели?

<Ты опробовал команду ликвидации на нормалах?>

Я начинаю вычислять, что требуется для генерации настроек команды.

<Однажды, в качестве эксперимента, на наркодилере. Потом уничтожил улики ударом в висок.>

Становится очевидным, что генерация такой команды – задача колоссальная. Создание курка требует глубоко личного знания о разуме; я экстраполирую то, что он может знать обо мне. Его сведения кажутся недостаточными с учетом моего перепрограммирования, но он может владеть техниками наблюдения, неизвестными мне. Я остро осознаю его преимущество, полученное в результате изучения внешнего мира.

<Тебе придется делать это много раз.>

Его сожаление бесспорно. Его план не осуществить без смертей: обычных людей – по стратегической необходимости, и тех его усовершенствованных помощников, чье стремление к новым высотам станет для него помехой. Воспользовавшись командой, Рейнольдс может перепрограммировать их – или меня – в ученых идиотов со строго сфокусированными целями и ограниченной возможностью самоперепрограммирования. Такие смерти – вынужденная цена его замысла.

<Я не претендую на роль святого.>

Конечно, он просто спаситель.

Нормалы, возможно, назвали бы его тираном, потому что ошибочно приняли бы его за своего, а они никогда не доверяют мнению кого-то из их числа. Им не понять, что Рейнольдсу задача по силам. Его суждение об их делах оптимально, и их понятия о жадности и честолюбии не применимы к усовершенствованному разуму.

Театральным жестом Рейнольдс вскидывает руку, вытянув указательный палец, словно подчеркивая важность момента. Мне не хватает информации, чтобы сгенерировать команду уничтожения для него, так что я сосредоточиваюсь на обороне. Если я выживу, возможно, я получу время для своей атаки.

С поднятым пальцем он произносит:

– Понимай.

Сперва я не понимаю.А потом, к своему ужасу, понимаю.

Он не сотворил команду, которую можно выразить словом; это вовсе не сенсорный курок. Это курок памяти: приказ составлен из вереницы восприятий, безобидных по отдельности, которые он подложил в мой мозг, как часовые бомбы. Ментальные структуры, сформировавшиеся в результате этих воспоминаний, теперь складываются в узор, формируя гештальт, определяющий мой распад. Я сам постиг свое Слово.

Мой разум начинает работать так быстро, как никогда прежде. Вопреки моей воле летальное осознание предлагает себя мне. Я пытаюсь остановить ассоциации, но эти воспоминания не сдержать. Процесс идет неумолимо, он – результат моей осведомленности, и как человек, падающий с высоты, я вынужден смотреть.

Летят миллисекунды. Моя смерть происходит у меня на глазах.

Бакалея, проходящий мимо Рейнольдс.Психоделическая футболка мальчишки. Рейнольдс внедрил в меня эту картину, уверенный, что моя «случайным образом» перепрограммированная психика останется восприимчивой. Даже потом.

Нет времени. Все, что я могу делать, это беспорядочно перенастраивать себя в яростном темпе. Акт отчаяния, быть может, калечащий меня.

Странные модулированные звуки, которые я услышал, едва появившись в квартире Рейнольдса.Я впитал фатальное понимание, не догадавшись даже поставить защиту.

Я разрываю свою психику в клочья, но вывод становится все яснее, развязка все острее.

Я сам, конструирующий симулятор.Создание этих оборонительных структур дало мне перспективу, необходимую для узнавания гештальта.

Я проиграл его изобретательности. Хорошее предзнаменование для его стремлений. Прагматизм спасителю куда полезнее, чем эстетизм.

Интересно, что он намерен делать после того, как спасет мир?

Я постигаю Слово и способ его действия, и я исчезаю

Вернор Виндж
Горячая пора в Файрмонт-колледже

Вернор Виндж (р. в 1944 г.) – мастер твердой научной фантастики, в последние годы ставший одним из известнейших авторов этого жанра. Математик по образованию, Виндж начал писать еще в 1960–70-е гг., но долгое время оставался неизвестным. Он является, пожалуй, единственным из представителей твердой фантастики, кто на протяжении многих лет следил за развитием компьютерных технологий и действительно разбирается в теме. В отличие от Уильяма Гибсона, создавшего настолько убедительный образ, что он был внедрен в реальный компьютерный мир, Виндж по-настоящему компетентен в данной области и в своих произведениях умудряется делать очень точные технические прогнозы.

Последние пятнадцать лет оказались особенно плодотворными для писателя. В этот период вышли сборники «Ложная тревога» («The Collected Stories of Vernor Vinge», 2001) и «Истинные имена» («True Names», 2001), а также его лучшие романы: «Затерянные в реальном времени» («Marooned in Realtime», 1986), «Пламя над бездной» («А Fire Upon the Deep», 1992), «Глубина в небе» («А Deepness in the Sky», 1999), причем два последних были удостоены премии «Хьюго». В настоящее время Виндж полностью посвятил себя литературе.

«Горячая пора в Файрмонт-колледже» – рассказ о компьютерах и системе образования в ближайшем будущем, где господствует здоровая конкуренция. Герои-подростки знают, что требуется для выживания в подобной опасной обстановке, знают, что зачастую побеждает мошенник и плут, но если тебя уличили в обмане – ты пропал. Это на самом деле страшный рассказ, особенно для некоторых родителей.

Хуан держал маленькие голубые таблеточки в невидимом углу спальни. Они и вправду были малюсенькие, изготовленные на заказ в лаборатории, которая не зарубалась на инертных наполнителях и красивой обертке. И Хуан был в общем-то уверен, что таблеточки голубые, хотя из принципа старался не смотреть на них, даже когда не находился в сети.

Всего одна таблеточка в неделю – и он в полном порядке.

На экзаменационной неделе в Файрмонте всякий раз воцарялся хаос. Ребята считали, что девиз колледжа «Гнать во весь дух, чтобы не отстать» относится в первую очередь к ним. В этом семестре они уже скинули один экзамен: математика у мисс Уилсон прошла без сучка без задоринки. Но уже к полудню учителя закрутили гайки: директор Алькальд назначил собрание в реале на время, отведенное ученикам на подготовку.

В скрипучий деревянный актовый зал восьмой класс набился почти в полном составе. Когда-то здесь был манеж. Хуану казалось, что лошадьми пахнет до сих пор. Через узкие окошки виднелись окружающие кампус холмы. Солнечные лучи пробивались в вентиляционные отверстия и световые люки. Зал выглядел фантастическим и без наводок.

Директор Алькальд, мрачный и напряженный как всегда, торжественно прошествовал на свое место. Жестом предложил собравшимся согласовать проекции. Освещение зала стало рассеянным, и резкие тени исчезли на глазах.

– А Алькальд отменит «голый» экзамен? – Берти Джаб выдал свою обычную ехидную ухмылочку. – Я слыхал, кое у кого из предков есть серьезные возражения.

– Ты все равно выиграешь, – отозвался Хуан. – Сам знаешь, у мистера Алькальда прямо страсть к «голому».

– Угу, еще бы! – Призрак Берти развалился на стуле рядом с Хуаном.

Директор Алькальд затянул длиннющую речь о быстро меняющемся мире и о том, что Файрмонт должен каждый семестр производить революционный переворот в методике. И при этом ни на минуту не забывать о главной цели современного образования: научить детей учиться, задавать вопросы, приспосабливаться к изменениям, но не терять моральных ориентиров.

Старая песня. Слушая краем уха, Хуан рассматривал окружающих. Собрание в реале, то есть все, кроме Берти Джаба, действительно присутствуют. Берти был заочником из Чикаго – таких здесь немного. Его предкам пришлось раскошелиться, чтобы сыночка записали виртуально, но репутация Файрмонта того стоила. Свежие тринадцатилетние физиономии выглядели по большей части натурально. Косметика и эксперименты с одеждой не укладывались в представления мистера Алькальда о согласованной проекции. Хотя за соблюдением подобных правил трудновато проследить. Хуан расширил обзор, ввел допуск на отклонения и искажения. Понятно, их было не слишком много, не то Алькальд уже давно разорался бы, но все же в воздухе плавали и призраки, и граффити. Кто потрусливее, запускал свои на долю секунды или делал почти до невидимости прозрачными. Но нашлись и другие. Двухголовое привидение провисело за спиной у директора добрых три секунды. Алькальд наверняка все видел, но по своему обыкновению, пока ученики не показывали, что замечают непочтительные шутки, он их тоже не замечал.

Ну, с предисловиями покончено, Алькальд перешел к делу.

– Сегодня утром вы сдавали экзамен по математике. Почти все уже знают свои оценки. Мисс Уилсон сказала мне, что довольна вашими работами; результаты не слишком повлияют на расписание этой недели. Завтра утром у вас профильный экзамен.

Да уж, знаем… Приготовьтесь учить страшную нудятину, и притом учить ее очень, очень быстро. Все это ненавидели, но для Хуана – спасибо голубеньким таблеточкам – профильный был плевым делом.

– Вскоре вам предстоят два совмещенных экзамена. На них отведена оставшаяся часть недели. Позже я оглашу собранию подробные правила. Пока о главном: первый экзамен будет без ограничений, вы сможете пользоваться любыми доступными легальными источниками.

– Вот это да! – прозвучал в ухе Хуана голос Берти. По всему залу общим вздохом прошелестел шепоток, выражавший те же эмоции.

Лицо Алькальда исказила редкая для него улыбка.

– Это означает, что мы ожидаем от вас не просто хороших, а выдающихся результатов.

Чтобы сдать этот экзамен, команда должна была внести плату за обучение в тройном размере за каждого участника. Так что, хотя здесь и разрешалось пользоваться чем угодно, мало кто из учеников сумеет наскрести деньги на допуск.

– Совмещенные экзамены заменяют обычные испытания по визуальной коммуникации, владению языками и навыкам самостоятельных действий. Некоторые из ваших родителей просили расширить область, однако преподаватели считают, что в тринадцать лет полезнее сосредоточиться на том, чтобы делать пусть немногое, зато хорошо. Еще успеете забить голову. Параллельно будет проходить экзамен… Мисс Вашингтон?

Петси Вашингтон поднялась с места, и Хуан сообразил, что она, как и Берти, присутствует только визуально. А ведь Пэтси живет в Сан-Диего! С чего бы местной школьнице являться на собрание в реале по виртуалу? Хм-м…

– Видите ли, – начала Пэтси, – прежде чем вы продолжите рассказывать об этих совмещенных экзаменах, я хотела бы узнать о «голом» экзамене.

Берти ухмыльнулся:

– Это интересно…

Алькальд невозмутимо поправил:

– Испытание самостоятельности, мисс Вашингтон. Ничего «голого» в нем нет.

– Возможно и так, мистер, – Пэтси перешла на английский, и из ее речи исчезли насмешливые нотки, делавшие девочку королевой в своем окружении. Облик и голос остались прежними, но выбор слов и манера держаться стали совсем не ее. Хуан проверил трафик наружной сети. Подключений было немало, но большей частью, как и следовало ожидать, обычные «запрос-ответ», на десяток секунд, редко больше. И две постоянные связи: одна – Берги, вторая – Пэтси Вашингтон, или по крайней мере помечена ее личным сертификатом. Использование чужой личности в Файрмонте было строго запрещено, но что может сделать школа, если этим занимаются родители? А с папашей Пэтси Хуан встречался. Пожалуй, Алькальду даже повезло, что не пришлось беседовать с ним лично. Призрак Пэтси неуклюже оперся на спинку стоящего впереди стула.

– В сущности, – продолжала она, – это хуже, чем нагота. Всю свою жизнь они, то есть мы, были окружены плодами цивилизации. Мы чертовски хорошо научились пользоваться этими плодами. А теперь ваши теоретики-интеллектуалы вздумали все отобрать, подвергая нас риску…

– Мы никого не подвергаем риску… мисс Вашингтон. Алькальд продолжал говорить по-испански. По правде сказать, никто никогда не слышал, чтобы директор пользовался каким-нибудь другим языком. Старый чудак! – Преподаватели Файрмонта считают, что навыки самостоятельного существования обеспечивают ученикам необходимую страховку. Мы не эмиши [82]82
  Эмиши – закрытая религиозная секта, основанная в XVII веке швейцарским меннонитом-радикалом Яковом Амманом. Отрицают технический прогресс, развивая только агрокультуру; Придерживаются строго патриархального уклада.


[Закрыть], однако полагаем, что каждый человек должен уметь выживать в естественной среде, без доступа к сети, даже без компьютеров.

– Вы еще научите нас вытесывать каменные топоры! – воскликнула Пэтси.

Алькальд словно не заметил, что его перебили.

– Наши выпускники должны уметь справляться с самыми сложными, даже экстремальными ситуациями. Если они не справляются, мы не можем считать, что дали им достойное образование! – Директор выдержал паузу, окинув зал горящим взором. – Но колледж – не школа выживания. Мы не выбросим вас в джунгли. Испытание самостоятельности будет проводиться в выбранной нами безопасной местности: возможно, в поселке эмишей или в отсталых пригородных кварталах. Как бы то ни было, обстановка ничем вам не угрожает. Вы не поверите, сколько нового вы откроете для себя в этой старомодной простоте.

Пэтси, скрестив руки на груди, бросила на Алькальда гневный взгляд.

– Все это чушь, но допустим. Остается еще один вопрос. В проспектах ваша школа хвастается современным уровнем образования, и эти совмещенные экзамены призваны продемонстрировать достижения выпускников. Но как вы можете называть экзамен совмещенным, если часть времени учащиеся будут лишены всех достижений техники! А?

Алькальд, постукивая пальцами по кафедре, пристально рассматривал Пэтси. Хуану почудилась, что между ними идет весьма напряженная дискуссия. Папаша Пэтси – если это, конечно, был он – заметно вышел за рамки дозволенного. Наконец директор покачал головой.

– Вы неправильно понимаете слово «совмещенный». Это не означает, что все члены команды постоянно работают вместе. Имеется в виду просто, что экзамен, требующий применения разнообразных навыков, проходит наряду с другими видами деятельности, как того обычно требует настоящая работа в современном мире. – Он пожал плечами. – Так или иначе, вы вольны отказаться от выпускного экзамена и перейти в другое учебное заведение.

Призрак Пэтси коротко кивнул и поспешно сел на место. Вид у девочки был очень смущенный. Должно быть, папаша возвратил ей контроль над собой, сперва использовав ее облик, чтобы выставить дочь дурочкой. Круто!

У Берти был довольно кислый вид, хотя Хуан сомневался, что парень сочувствует Пэтси.

Помолчав немного, мистер Алькальд продолжил:

– Сейчас, пожалуй, уместно затронуть вопрос о пирсинге и химических препаратах. – Он окинул присутствующих долгим взглядом. Хуану почудилось, что этот взгляд задержался на нем чуть дольше, чем на других. Caray [83]83
  Сагау (исп.) – междометие, используемое для выражения удивления, досады, восторга.


[Закрыть], он что-то знает про таблеточки! – Как вам известно, все виды пирсинга в Файрмонте запрещены. Став взрослыми, вы сможете решать этот вопрос сами, но пока вы учитесь здесь, никакой пирсинг, даже в ушах и бровях, недопустим. Пирсинг внутренних органов влечет немедленное исключение. Как бы вас ни пугало испытание самостоятельности, не пытайтесь одурачить нас с помощью имплантов и наркотиков.

Вопросов никто не задавал, но Хуан заметил, как пылинки в воздухе вспыхивают в лучах коммуникационных лазеров. Шел приглушенный обмен мнениями и картинками. Алькальд предпочел его не заметить.

– Позвольте мне рассказать о второй части совмещенного экзамена, и я вас отпущу. Мы называем этот экзамен «локальным» проектом. Вы вправе использовать возможности своих компьютеров и далее локальную сеть. Однако члены вашей команды должны лично взаимодействовать друг с другом. Дистанционное участие не допускается. Как и поддержка извне, то есть контакты по глобальной сети.

– Черт, – протянул совершенно подавленный Берти. – Самое надуманное, бесполезное, идиотское…

– Значит, нам нельзя быть вместе, Берти!

– Это мы еще посмотрим. – Берти вскочил на ноги и высоко поднял руку.

– Да, мистер Джаб?

– Сэр… – На публике Берти всегда говорил мягко и вежливо. – Как вы знаете, я обучаюсь заочно. У меня здесь много друзей, людей, которых я хорошо знаю. Но, само собой, раз я живу в Чикаго, никого из них я не встречал в реальности. Как же мне быть? Я совершенно не хочу отказываться от такого важного экзамена только потому, что лично не присутствую в Сан-Диего. Я готов согласиться на ограничение связи и даже в таких условиях постараюсь проявить себя с лучшей стороны.

Алькальд кивнул.

– Этого не понадобится, мистер Джаб. Мы приняли во внимание ваше невыгодное положение и договорились о сотрудничестве с Академией Андерсен в Сент-Чарльз. Они…

Академия Андерсен в Сент-Чарльз? А, это в Иллинойсе, от Берти на машине совсем близко. В Андерсене командные проекты введены давным-давно… чуть ли не с доисторических времен, с двадцатого века. В принципе, они далеко обогнали Файрмонт, только это скорее академия, чем колледж. Студентам лет по семнадцать-восемнадцать… Бедняга Берти!

Хуан подхватил нить речи Алькальда.

– Они с радостью примут вас… – Проблеск улыбки. – Полагаю, им весьма интересно узнать, на что способны наши лучшие ученики.

Берти натянуто улыбнулся и опустился на стул рядом с Хуаном. Он молчал, даже Хуану ничего не сказал.

В оставшееся время речь шла главным образом об изменениях в программе экзаменов, вызванных необходимостью соответствовать самому современному состоянию технологий. Для этого совершенно не обязательно было устраивать общее собрание, просто у Алькальда был пунктик насчет личного присутствия. Хуан сохранил все объявления и поправки и задумался над главным несчастьем недели. Берти Джаб уже второй семестр был его лучшим другом, весельчаком и затейником, незаменимым товарищем по команде. Но случалось, он вдруг впадал в холодную ярость, причем обычно из-за чего-то, что от Хуана не зависело. Вот как сейчас. Когда начиналось «великое оледенение», Берти мог не разговаривать с Хуаном целыми днями.

Толпа восьмиклассников вырвалась с собрания около четырех часов, обычно занятия заканчивались гораздо раньше.

Школьники слонялись по лужайке перед актовым залом. Семестр подходит к концу, солнышко пригревает. Всего через несколько дней наступит лето и новый игровой сезон. Вот только, сагау,сперва надо покончить с экзаменами, и об этом все помнили. Так что, сплетничая, перешучиваясь и дурачась, ребята в то же время просматривали изменения в программе экзаменов и строили планы.

Хуан плелся сквозь толпу за призраком Берти Джаба. На линии Берти – Хуан стояла ледяная тишина, хотя с ребятами, которые помогали ему вдесятеро меньше, чем Хуан Орозко, Джаб был само очарование. Он направо и налево разбрасывал намеки о своих замыслах относительно «неограниченного» экзамена. Часть разговоров Хуан слышал – другие ребята не перекрывали ему доступ. И почти всем льстило внимание Берти. Бертрам Джаб по праву считался лучшим в Файрмонте по части проектов без ограничения контактов. Если верить Берти, у него были связи на самых верхах, в мозговом штабе Intel'a и даже, кажется, в китайской компании, занимающейся программным обеспечением. У Джаба для каждого находилась пара слов, и его намеки сулили много больше, чем хорошая оценка за экзамен.

Кое-кто приставал с расспросами к Хуану. Ребята считали, что уж он-то в курсе планов Берти. Хуан слабо улыбался, пытаясь изобразить тайную осведомленность.

Берти остановился на краю лужайки перед подъездной дорожкой, где проходила граница с территорией младшей школы. Восьмиклассники старательно избегали площадку малышей: нечего водиться с пятиклашками!

По дороге мчались машины, двух – и одноколесные велосипеды, увозящие учеников. Повсюду слышались смех, болтовня и обсуждение планов.

На некоторое время Берти с Хуаном остались наедине. Вернее, Хуан оказался совсем один. На мгновение ему пришло в голову: а не отключить ли согласование проекций, позволяющее ему так отчетливо видеть Берти? Сагау,почему бы нет? Вот. Солнце светит все так же ярко, и весна никуда не делась. Берти рядом нет, зато полно других ребят, особенно на велостоянке. Конечно, теперь сказочные башни Файрмонта превратились в деревянные бараки старого манежа и пластобетонные здания новой школы. Все бурое и серое на фоне зеленеющих холмов.

Но Хуан забыл отключить звук, и услышал из пустоты голос Берти, который наконец-то вспомнил о его существовании.

– Ну, ты решил, с кем будешь в команде? В локальном проекте?

От неожиданности Хуан поспешил включить полное изображение. Берти стоял к нему лицом и добродушно улыбался. Эта улыбка могла бы одурачить любого, кто знал его чуточку хуже.

– Слушай, Берти, мне правда жаль, что нельзя работать с тобой в локальном проекте. Алькальд просто сволочь, что спихнул тебя к андерсеновским. Но ведь… – Его неожиданно осенило. – Ты мог бы прилететь сюда на экзамен! Поживешь у меня! Тогда локальный нам – раз плюнуть!

Большое огорчение вдруг посулило великое счастье. Если только удастся уговорить маму…

Но Берти отверг его идею небрежным взмахом руки.

– А, не беспокойся. Как-нибудь полажу и с андерсеновскими ребятами. А пока что, спорим, я смогу помочь тебе с локальным? – хитровато добавил он. – Ты знаешь, что я получил у Уилсон по математике?

– Угу. Пятерку. Ты молодчина. Решил все десять заданий.

Десять задач покруче, чем у старика Патнэма [84]84
  Ежегодные математические соревнования им. Уильяма Лоуэлла Патнэма (1861–1924). Проходят под патронажем Американской Математической Ассоциации каждую первую субботу декабря начиная с 1938 года.


[Закрыть]. Причем мисс Уилсон не разрешала помогать друг другу и пользоваться источниками за пределами класса. Хуан расколол четыре задания и натянул на «3+». Голубые таблеточки мало помогали в чистой математике, но даже удивительно, как пригодились рассказы мисс Уилсон об эвристике и обработке данных. Задачи, которые поставили бы в тупик самых способных студентов двадцатого века, оказались, в общем, по зубам заурядному мальчишке вроде Хуана Орозко после, разумеется, соответствующего тренинга и с хорошим программным обеспечением. Все десять заданий осилили только двое в Файрмонте.

Улыбочка Берти становилась все шире, теряя естественность и превращаясь в мультяшный оскал. Хуан прекрасно знал, что в решении абстрактных задач Берти не силен.

Зато он отличался умением получать правильные ответы от нужных людей.

– О! Так ты прорвал изоляцию?

Для Берги, который и так находился за пределами класса, это было не так уж сложно.

– Я этого не говорил, мальчик мой. Но если бы я так сделал и не попался, разве это не доказало бы, что все «навыки самостоятельной деятельности» – просто академическая чушь?

– Н-наверно, – запнулся Хуан. У Берти имелись своеобразные представления о том, что хорошо, а что плохо. – Но все равно было бы здорово, если бы ты смог приехать к нам в Сан-Диего!

Улыбка Берти тускнела: в любую минуту могло начаться «великое оледенение».

Хуан пожал плечами и заговорил так, будто вовсе ничего и не предлагал:

– Ладно, но я ведь в твоей команде на «неограниченном»?

– Посмотрим. У нас впереди не меньше двенадцати часов, чтобы определиться с составом. Думаю, тебе сейчас важнее собрать хорошую команду для локального.

Хуан мог бы это предвидеть. Берти был мистером Quid Pro Quo [85]85
  Одно вместо другого (лат.).


[Закрыть], просто иной раз не сразу удавалось вычислить, что у него на уме.

– Ну и с кем, по-твоему, мне следует объединяться? Хорошо бы, с кем поглупее, чтоб не догадался о голубеньких таблеточках. – Рэкхемы, например, ничего, и мы прекрасно дополняем друг друга.

Берти сделал умный вид.

– Дон с Брэдом нормальные ребята, но ты же знаешь требования. Оценка по локальному зависит еще и от того, насколько хорошо ты сумел при личном контакте сработаться с совершенно непохожим человеком. – Берти уставился куда-то через лужайку.

Хуан проследил за его взглядом. За актовым залом затеяли игру в футбол: играли старшеклассники, которым до экзаменов оставалось еще две недели. Ребята помладше сбивались в кучки, видимо, обсуждали предстоящий локальный. Никого из близких знакомых Хуан среди них не увидел.

– Смотри на главный вход, – подсказал Берти. – Я думаю, тебе надо мыслить шире. По-моему, ты должен пригласить в команду Мириам Гу.

О, сагау!

– Гу? Мисс Безупречная Задавака?

– Да брось! Смотри, она тебя уже заметила.

– Но ведь… – И правда, Гу с подружками смотрели в их сторону.

– Слушай, Хуан. Вот я, с кем только не общался – от инженеров Intel'a до фанатов Пратчетта. Если я сумел, так и ты…

– В виртуале – другое дело. Не могу я работать лицом к лицу с…

Берти подтолкнул его вперед.

– Считай это испытанием. Пройдешь – возьму в свою команду «на неограниченный». Мири Гу недостает твоей… скажем, скорости подключений, – Он многозначительно покосился на Хуана. – Но я за ней наблюдал. Математику у мисс Уилсон она сдала на «отлично» и, по-моему, не жульничала. И в языках она ас. Ну да, задавака, тут ты прав. Ее даже подружки недолюбливают. Но к тебе у нее нет неприязни, Хуан. Ты ведь не какой-нибудь сорванец. Ты у нас «хорошо социализированный учащийся с ориентацией на карьеру». Как раз такой, какие ей должны нравиться. Смотри, она идет к нам.

И то верно, хотя Гу с компанией двигалась еще медленнее Хуана.

– Идет, и тоже через силу. Что же это творится?

– Ага! Видишь многоликую дурочку у нее за спиной? Это она подначила Мири с тобой заговорить.

Хуан наугад спросил:

– А ее подбил на это ты, да?

– Ясное дело. Но Аннет, так ее зовут, не знает, что я – это я. Мы с ней много общаемся, только она считает меня старушкой из Армонка… Аннет любит посплетничать о ребятах и отлично столковалась с моей «маленькой старушкой». – Берти изобразил высокий дрожащий старческий голос: – О, этот Орозко такой милый мальчуган. Мне думается, твоей подружке Мириам он придется по душе.

– Круто, Берти!

Они шли навстречу друг другу, шаг за шагом переставляя непослушные ноги, и остановились на расстоянии вытянутой руки. Хуан на минуту отключил проекцию. Когда фантастический налет рассеялся, перед ним предстали обычные девчонки. Аннет превратилась в пухлощекую малявку, которая явно добрый месяц не причесывалась. А Мириам Гу оказалась на три дюйма выше Хуана. Долговязая. Кожа такая же смуглая, как у Хуана, но с золотистым отливом. Короткая стрижка, широкоскулое лицо с очень правильными чертами. И шикарная блузка от «Эпифани». За вышивкой совсем не заметно высокоскоростных лазерных портов. Такую одежду, обычно с широкими игровыми вставками, носят богатые ребята. Но у Мириам на блузке не было игровых полосок. С виду простая легкая кофточка, а компьютерная мощность, небось, побольше, чем у Хуана во всем гардеробе. Носить такую надо умеючи, тут нужна хорошая голова.

У Мириам был такой вид, будто она надкусила какую-то гадость. Тебе тоже все это не нравится, да?Тем не менее она первой решилась заговорить:

– Хуан Орозко, говорят, ты толковый парень и разбираешься в интерфейсах. – Она сделала паузу и украдкой повела плечом. – Не хочешь ли объединиться на локальный экзамен?

Берти скорчил ей чудовищную рожу – Хуан догадался, что трансляция идет только на него.

– Давай, – подтолкнул Берти. – Будь вежливым. Скажи, будто с самого начала подумал, что вы с ней составили бы отличную команду.

У Хуана слова застряли в глотке. Мириам Гу – это уж слишком!

– Можно, – ответил он ей. – Смотря что ты умеешь и какие у тебя идеи.

Она прищурилась.

– У меня блестящие способности и классная мысль насчет проекта. Мы и вправду превратим Файрмонт в «розу северного округа». – Выражение было заимствовано из школьных проспектов. Алькальд и администрация колледжа рассчитывали на локальные проекты, чтобы доказать, что Файрмонт – хороший сосед, в отличие от некоторых школ в центре и в Эль-Кахон.

Хуан пожал плечами.

– Ну, тогда давай. Мы составим прекрасный контраст, Алькальду такие команды нравятся.

Да не хочу я!

– Как-нибудь потом обсудим все поподробнее.

Тут же влезла многоликая дурочка Аннет:

– Так не пойдет! Вам надо сразу объединяться в команду.

Произнося это, она примеряла на себя внешность то одной поп-звезды, то другой и наконец остановилась на школьнице производства Спилберга/Роулинг. Заодно она и декорации прихватила, так что Файрмонт-колледж превратился в сказочный замок. Эта визуалка уже использовалась в школьной постановке на Хэллоуин. Родители были в восторге, хотя, на взгляд учеников, Файрмонт провалил главный экзамен по фэнтези: здесь, в Северной Калифорнии, всем заправляли магглы.

Мириам сердито обернулась к подружке, превратившейся в маленькую темноволосую английскую колдунью.

– Пожалуйста, заткнись, Аннет. – И снова заговорила с Хуаном: – Но она права, Орозко. Решить надо до вечера. Давай так: приезжай сегодня к шести ко мне домой. Там и поговорим.

Берти самодовольно ухмылялся.

– Ну, в общем, – протянул Хуан. – Вот только… лично?

– Как же еще – это же локальный проект!

– Ну, тогда ладно. Я приеду.  – Как-нибудь да сумею отвязаться.И что это затевает Берти?

Мириам шагнула вперед и протянула руку.

– Договорились.

Хуан пожал ее. Конечно, слабый электрический разряд ему только почудился, но внезапный информационный всплеск был настоящим: перед глазами вспыхнула пара выделенных фраз.

Мириам Гу с подружками направились к дороге. От их стайки доносились приглушенные смешки. Хуан посмотрел им вслед. Аннет на ходу меняла облик, включая образы и голоса из миллионов старых фильмов и программ. Для нее перетряхивать видеоархивы было так же естественно, как говорить. Гений в своем роде. А может, это побочное действие тех же голубых таблеточек?

Хуан отвернулся от девчонок и зашагал к велостоянке.

– И что сказала тебе Мири Гу при рукопожатии? – словно невзначай спросил Берти.

И как ему ответить, чтобы он снова не надулся?

– Странно. Она сказала, что не потерпит присутствия в команде заочников.