Текст книги "Перворожденный"

Автор книги: Артур Чарльз Кларк

Соавторы: Стивен М. Бакстер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 28 страниц)

В кабине вездехода Майра почувствовала себя неуютно. Если за ними наблюдают хакеры, то такая академическая беспристрастность сыграет с ними в будущем плохую шутку.

– Элли, давай на минутку встанем на точку зрения человеческой расы.

Элли одарила ее пронзительным взглядом, однако отвлеклась от своих научных видений.

– Извини.

– Так сколько у нас времени?

Элли снова бросила взгляд на свои экраны и бегло просмотрела отраженные в таблицах результаты.

– Дата все еще уточняется, – сказала она. – Точно сказать трудно. По одним сведениям, до полного разрыва осталось три месяца.

– То есть нам необходимо эвакуировать Марс к… февралю?

– Вроде бы. А после этого у нас вроде бы останется еще три месяца перед коллапсом космоса-ребенка.

– И перед концом Марса. – Отсрочка всего на полгода, данная миру, возраст которого превышал пять миллиардов лет. – Какое преступление!

– Да. Эй, посмотри! – Элли указала на какие-то сморщенные, присыпанные пылью листы, торчащие из покореженной земли. – Тебе не кажется, что это парашют?

– Вездеход, стоп! – Вездеход остановился, и Майра взглянула повнимательнее. – Увеличь! Кажется, ты права. Может, его перевернул смерч, а ветер уберег от полного засасывания в пыль. А что показывает эхолот?

– Сейчас посмотрим. Вездеход!..

Это был он, погребенный под марсианской пылью всего в нескольких метрах от них. Квадратная, тяжеловесная форма, прекрасно различимая с помощью эхолота.

– «Марс-2», – выдохнула Майра.

«Марс-2» был советским зондом, шагнувшим на планету в 1971 году. Он входил во флотилию мирно конкурирующих между собой исследовательских зондов двух крупнейших мировых держав тех лет. Он пытался совершить посадку во время самой мощной, глобальной пыльной бури, когда-либо зарегистрированной астрономами.

– Похож на цветок! – восхищенно шептала Элли. – Эти четыре лепестка!..

– Когда он летел, то представлял собой металлический шарик размером с земной холодильник. Лепестки должны были раскрыться только после посадки…

– У него такой вид, словно его подвел перекрученный парашют. После того как он преодолел такой путь…

Потерпел он крушение или нет, но «Марс-2» все равно был первым посланцем с Земли, коснувшимся поверхности Красной планеты. И он опустился в это самое место ровно век тому назад, 27 ноября 1971 года.

– И он сделал это! – не могла унять своего восхищения Элли. – А мы тоже сделали свое дело: его нашли!

– Да! – ликовала вместе с ней Майра. – И теперь он всего лишь на глубине двух метров в пыли!

Элли отстегнула ремни безопасности и встала со стула.

– Доставай лопату!

57. Вавилон

Когда капитан Натаниэль Гроув услышал в Трое, что Байсеза Датт вернулась в Вавилон, он тут же поспешил туда вместе с Беном Бетсоном.

В воротах Иштар их встретил Эуменес, который все еще оставался тысяченачальником при крайне капризном и с каждым годом становящемся все капризнее Александре.

– Байсеза в храме Мардука, – сказал он на своем хромающем английском. – Она оттуда не выйдет.

Гроув поморщился.

– Этого надо было ожидать, – сказал он. – После всего, что ей пришлось пережить. Дело плохо. Но мы сможем хотя бы ее увидеть?

– Разумеется. Но сперва мы должны посетить… как бы это лучше сказать… еще одного отшельника. Правда, боюсь, что на этот раз не добровольного. Он очень просил, чтобы, если вы вернетесь в Вавилон, то сразу же к нему пришли. Впрочем, он просил, чтобы ему позволили увидеться с любым из так называемых современных.

Оказалось, что речь шла об Иллициусе Блуме, консуле Чикаго. Сразу же за городскими стенами, недалеко от ворот Иштар, его схватили гвардейцы Александра и посадили в клетку.

Клетка по всем признакам предназначалась для зверей. Для Блума она была слишком тесной, так что он даже не мог в ней стоять во весь рост. Рядом постоянно находился стражник, один из фалангистов Александра, которому его пост явно действовал на нервы. В задней части клетки висело нечто, смахивающее на шкуру животного, только ободранную, сморщенную и высохшую.

Сидя в грязных обносках, с мрачным лицом, Иллициус Блум натужно кашлял, хотя день был довольно теплый. От него исходил тяжелый запах застарелой мочи, так что Гроува едва не стошнило. При виде Гроува Блум патетично выразил свою признательность, хотя гримаса отвращения от него не укрылась.

– Между прочим, вам не следует думать, что это моя вина, – сказал он. – Здесь раньше содержался неандерталец, гнусная блохастая сучка! – Он порылся в своей подстилке. – Взгляните на это! Сушеный неандертальский хвост! – Он повесил его на железные прутья клетки. – А ночью здесь лазят крысы, так что, как вы понимаете, мне не очень весело. А знаете, куда они перевели эту сучку? В храм! К этой дурище Байсезе Датт! Разве можно в это поверить? Слушайте, Гроув, вы должны мне помочь! Я тут долго не протяну, вы сами должны это понимать!

– Успокойся, парень, – сказал Гроув. – Скажи нам, почему ты здесь, и тогда, возможно, у нас появится шанс вытащить тебя отсюда.

– Хорошо. Желаю вам удачи. Но Александр, как вы знаете, думает о войне.

– О войне? Против кого?

– Против Америки. Европы ему уже мало, да и как может быть иначе, когда он знает, что там лежат целые незавоеванные континенты? Но единственный источник сведений об Америке, или, скорей, о Чикаго, это я.

– А! Так, значит, он тебя расспрашивал?

Блум протянул руки с разбитыми в кровь пальцами.

– Можно и так сказать. Естественно, я расписывал самого себя, как мог. Да вы не воротите от меня нос, капитан Гроув! Я же не офицер британской армии. И, кроме того, я не вижу здесь особого преступления. Вы когда в последний раз видели Александра? Не могу поверить, что эта жирная скотина долго протянет, да и не под силу ему война за океаном. Сперва я рассказал ему все, что знал, а когда он потребовал еще, я начал преспокойно врать. А что еще мне оставалось делать? – Он тяжело вздохнул. – Но ему все равно было мало! – продолжал он с крайней обидой в голосе. – Посмотрите на это! – Он повернулся в клетке, и сквозь лохмотья стало видно, что вся его спина исполосована бичом. – А теперь сюда посмотрите! – Он махнул грязной рукой на висящую в клетке шкуру.

– Что это? – спросил Бен Бетсон.

– Я ее любил! – горестно взвыл Блум.

– Кого, парень? – терпеливо переспросил Гроув. – О ком ты говоришь?

– Изабель. Вы должны помнить, Гроув, ту девушку из Навозной Кучи. Она подарила мне ребенка! О, я был с ней жесток, я был эгоистичен, но что поделаешь? Таков я, Иллициус Блум! – Он засмеялся и заплакал одновременно. – Но я ее любил, как только может любить моя испорченная душа. Правда любил.

– Они сделали это, чтобы меня сломить! – доверительно прошептал он Гроуву. – Это сделали два гвардейца, два Товарища. Причем на моих глазах. Обчистили ее, как виноград! Содрали с нее кожу! И в таком состоянии она еще жила несколько минут! Каждый сантиметр ее тела был жуткой, кошмарной раной! Вы можете себе это представить? А потом…

Бетсон с ужасом смотрел на кожу.

– Господи, капитан! Неужели такое может быть?

– Пошли! – приказал Гроув, оттаскивая его от клетки.

Блум ударился в панику.

– Вы же видите, как я страдаю! – закричал он. – Поговорите с Эуменесом! Или с мэром Райсом! О, как я жажду снова услышать американскую речь! Прошу вас, Гроув… – Он попытался просунуть руку сквозь прутья решетки. Гвардеец тут же ударил по руке мечом плашмя. Блум взвыл и отдернул руку.

Эуменес увел Гроува и Бетсона от клетки.

– Иллициус Блум конченый человек, – сказал он. – Он сам загнал себя в угол, когда попытался торговаться с Александром о цене своих мизерных знаний. А потом еще усугубил свое положение тем, что лгал. Его убили бы давным-давно, если бы не было так дешево держать его живым. Если хотите, я вам устрою аудиенцию с Александром по поводу его судьбы, хотя должен предупредить, что вы вряд ли ему поможете, а сами, между тем, подвергнете себя крайней опасности… Но сперва… – Он деловито перешел на другую тему. – Вам надо встретиться с Байсезой Датт.

58. Отрыв
27 февраля 2072 года

«Шаттл» стоял на скучной тускло-коричневой пыльной равнине. Бледный диск солнца катился по оранжевому небу: время близилось к местному полдню. Корабль напоминал толстый, неуклюжий полуконус. Он стоял в конце длинного углубления в пыли – следа своей собственной скользящей посадки, и готов был в любую минуту снова взлететь и выйти на орбиту Марса. Поверхность «Шаттла» была покрыта потемневшей жаростойкой плиткой, которая несла на себе следы многочисленных входов в плотные слои атмосферы, а из сопел его маршевого двигателя вырывались струйки дыма. Неподалеку стояли вездеходы, их грузовые отсеки змеились до самого горизонта. Люки на брюхе «Шаттла» были открыты, и рядом с ними суетились мужчины, женщины, роботы. Они грузили в «Шаттл» многочисленные тюки и коробки.

В этом корабле нет ничего особенного, думала Майра, которая стояла неподалеку в своем марсианском скафандре. Просто очередной вывод на орбиту грузов. Такие рейсы «Шаттл» совершал уже раз десять, если не больше.

Однако на этот раз рейс был особенным: он был последним рейсом с поверхности Марса.

Майра знала, что настал символический момент. Большинство населения Марса покинуло планету давным-давно, захватив с собой все, что можно было захватить. В том числе разнообразные интерактивные серверы и компьютерные установки, которые поддерживали жизнь населенных пунктов, вездеходов и оборудования. Согласно законам, эти юридические лица (не человекоподобные) тоже имели право на защиту. Так что их самые последние копии были транслированы в хранилища памяти, находящиеся вне планеты. Но разве можно было придумать что-нибудь более трогательное для человеческого сердца, чем последний тюк, заброшенный в последний, взлетающий с планеты корабль? Или последний след человеческой ноги на ее поверхности? Или последний задраенный люк «Шаттла»?

Именно поэтому везде, куда ни падал взгляд, сновали, катились и летали теле– и видеокамеры. Отдельно от всех стоял китайский делегат. Здесь же присутствовала Белла Фингал, теперь уже бывший председатель Мирового Космического Совета. Она тоже была в марсианском скафандре, который, казалось, был больше, чем требовалось, на два или три размера. Ее окружала небольшая толпа.

– Один час, – сказал механический голос в скафандре Майры. По реакции окружающих она поняла, что то же самое предупреждение получили и все остальные. Всего час до того момента, как Марс будет покинут людьми, если… Если, конечно, не случится что-нибудь непредвиденное.

Майра подплыла к небольшой группе людей, которые в скафандрах были похожи на неуклюжих зеленых снеговиков.

Белла сказала:

– Как жаль, что последний рейс мы не можем совершить из Порта Лоуэлла. – «Шаттл» находился всего в пятидесяти километрах от Лоуэлла, в удобной бухте на границе Ваститас Бореалис, то есть Долины Северных Ветров. – Хорошо было бы покинуть Марс с того самого места, где впервые на него ступила нога человека, то есть оттуда, где совершил посадку корабль Боба Пакстона и его команды.

– Конечно, хорошо бы! – едко пророкотал из своего скафандра Юрий О'Рурк. – Если бы Лоуэлл не был все еще радиоактивен! – Он просигналил Хансу Гритчфилду, который с гордостью нес поднос с образцами. – Мадам председатель, это вам! – бесцеремонно обратился он к бывшей руководительнице Совета. – Это набор научных образцов, которые мы здесь собрали в последние месяцы. Взгляните! Образцы из разных геологических пластов, от южных возвышенностей до северных долин и склонов самых больших вулканов. А вот материалы из ледяного слоя полярной шапки, для меня особо ценные. А вот то, что, может быть, имеет самую большую ценность: образцы марсианской жизни. Здесь остатки прошлого, взгляните, у нас даже есть окаменелости со дна бывших озер. А это современные организмы-эндемики и представители трансгенных форм жизни, с которыми мы тут экспериментировали.

Грендель Спет сухо вставила:

– То есть это съедобные марсиане.

Белла Фингал была маленькой, усталого вида женщиной. Сейчас ей уже было около шестидесяти лет. Жест Юрия ее видимо растрогал. Она улыбнулась сквозь стекло скафандра.

– Спасибо!

Юрий продолжал:

– Я жалею только о том, что мы не можем вам дать пузырек с водой из канала. Или треножник марсианской боевой машины. Или яйцо, отложенное птицей Феникс… Мне бы очень хотелось вам показать также планер Вернера фон Брауна. Это был первый серьезный проект для полета на Марс. Команда собиралась спланировать на гладкую поверхность полярной шапки. Но все это в прошлом. А еще больше мне жаль того, что вам никогда не удастся увидеть марсианское будущее, повзрослевший человеческий мир, полноценно участвующий в межпланетной экономике и политической системе…

Майра взяла его за руку, и он замолчал.

Белла улыбнулась:

– Да. Таков конец здешней человеческой истории, не так ли? У нас больше не будет марсианских снов. Но, Юрий, мы никогда не забудем! У нас останутся воспоминания! Могу вас заверить, что изучение Марса продолжится даже после того, как сама планета исчезнет. Мы будем продолжать думать о Марсе и стараться понять, что здесь произошло… И в этот последний момент я хочу еще раз вам сказать, что мы заплатили ужасную цену, но дело того стоило!

Еще она сказала, что с «Циклопов» были получены новые данные.

Огромная обсерватория на «Циклопах» была спроектирована перед солнечной бурей для поисков внеземных цивилизаций. А после бури, и особенно после возвращения Афины, ее линзы были повернуты в сторону других галактик за пределами нашей.

Белла сказала:

– И куда бы ни взглянули астрономы, везде они видят беглецов.

Телескоп на «Циклопах» засек инфракрасное излучение целого каравана межзвездных кораблей – медлительных, толстых ковчегов, вроде китайской флотилии. Это были настоящие цивилизации в полете. Кроме того, он заметил огромные, но легкие машины с парусами размахом в сотни километров. Они летели, ориентируясь на свет взрывающихся звезд. И еще им были зафиксированы узкие пучки лазерных импульсов, которые, как предполагалось, могли быть попытками телепортации, – то есть беспомощными попытками транслировать живое существо, закодированное в радиосигнал.

Майра была ошеломлена, воодушевлена. В каждом из этих кратких сообщений ей виделась целая история, роман, трагедия.

– Все это дело рук Перворожденных! – воскликнула она. – Они везде! И везде они делают то же самое, что собирались сделать с нами, с марсианами и с другими людьми, – они всех собирались искоренить! Уничтожить безвозвратно! Но зачем?

– Если бы мы это знали! – вздохнула Белла. – Если бы мы понимали Перворожденных, то смогли бы противостоять той угрозе, которую они для нас представляют. Вот каково наше будущее, насколько я его вижу, как бы далеко мы ни залетели в космос. И именно поэтому мы пришли к нынешнему положению дел и стоим сейчас на этом опустевшем берегу. – В качестве аргумента она коснулась рукой подноса с образцами. – Пусть те, кто сегодня улетает, встанут рядом со мной.

Большая часть группы выступила вперед, включая Элли фон Девендер, Грендель Спет и Ханса Гритчфилда. Среди тех, кто оставался, были Майра, Юрий и Паула Амфревиль. Китайцы тоже оставались. Один из делегатов подошел к Белле и в который раз ей объяснил, что они остаются, для того чтобы поддерживать памятники, которые они построили в честь погибших в солнечную бурю соотечественников.

Белла повернулась ко всем лицом.

– Я понимаю, что у вас большие запасы, – сказала она, – еды, энергии, которые поддержат вас до того момента, как…

Юрий подтвердил:

– Да, мадам председатель, с этим все в порядке.

– Правда, я не совсем понимаю, как вы будете между собой общаться: к примеру, Лоуэлл и полярная станция. Когда наступит сецессия, телекоммуникационные спутники, наверняка тоже будут потеряны, вам не кажется?

– Мы проложили наземные линии, – беззаботно ответила Паула. – Вы за нас не беспокойтесь. С нами будет все хорошо.

– Хорошо? – Лицо Беллы напряглось. – Не думаю, что это подходящее слово. – Она продолжала импульсивно: – Я вас умоляю: езжайте с нами! Все вы! Еще не поздно изменить решение! В «Шаттле» хватит места всем! И моя дочь ждет на орбите в «Либерейторе»! Она тоже готова доставить вас домой!

– Спасибо, – безучастно ответил Юрий. – Но мы уже все для себя решили. Кто-то ведь должен остаться. Мы должны стать свидетелями. Кроме того, здесь мой дом, мадам председатель.

– И моя мать здесь похоронена, – сказала Паула Амфревиль. – Я не могу ее покинуть. – При этих словах она профессионально улыбалась.

– И я здесь потеряла свою мать, – сказала Майра. – Поэтому не могу уехать отсюда.

Белла обратилась к Майре:

– Вы знаете, что мы делаем все, от нас зависящее, чтобы установить контакт с «Миром». Я даю вам слово, что наши попытки продолжатся и дальше. Я вам это обещаю и свое обещание сдержу!

– Спасибо, – ответила Майра.

– Однако вы остаетесь в странном месте, – продолжала Белла. – Может быть, у вас есть ко мне просьбы? Допустим, вы хотите, чтобы я связалась с кем-либо на Земле или в Солнечной системе?

– Нет, спасибо, мадам председатель.

В течение долгих месяцев после удара квинт-бомбы Майра все снова и снова пыталась найти Чарли, или хотя бы Юджина. Никакого ответа она не получила. Это значило, что они оторвались от ее собственной Вселенной давным-давно. Тогда она привела в порядок все свои дела, и для нее уже не осталось в жизни ничего, кроме Марса.

– Примите наше глубокое уважение, мадам председатель, – сказал Юрий, сверившись со своим хронометром в скафандре. – Но вам пора ехать.

Вокруг «Шаттла» началась предполетная суета, трапы убирались, люки захлопывались. Майра еще раз обнялась напоследок со всеми знакомыми, с Элли, Грендель и Хансом, а также с китайцами и даже с Беллой Фингал. Однако объятия в скафандрах не получались особенно душевными, никакого тепла они не передавали.

Последней вошла в «Шаттл» Белла. Она долго стояла на ступеньке трапа и оглядывалась назад.

– Таков конец Марса, – сказала она. – Здесь было совершено ужасное преступление, и в нем замешаны мы все, все человечество. Нам предстоит нести этот ужасный груз до конца, и не только нам, но и нашим детям. Но мне не хочется думать, что мы должны чего-то стыдиться. За последние сто лет на Марсе произошло больше событий, чем за предыдущие миллиарды лет. И при этом все, что здесь случилось хорошего, тоже было связано с человеческой деятельностью. Мы не должны это забывать. И давайте вспоминать потерянный нами Марс с любовью, а не со стыдом. – Она еще раз взглянула на красную пыль под брюхом «Шаттла». – Ну, вот, кажется, все.

Она быстро вошла в корабль, который проглотил ее, захлопнув в последний раз свои люки.

Майра, Паула и Юрий поспешили к вездеходу, который быстро отвез их на безопасное расстояние от места старта «Шаттла». Когда вездеход остановился, они все снова из него вышли.

Они стояли в ряд, Майра между Паулой и Юрием, и держались за руки. Вокруг них продолжали сновать, летать, жужжать и ползать толпы роботов-камер.

Наступил момент запуска. «Шаттл» поднялся вверх без всяких помех. Марсианская гравитация была слабой, и с поверхности Марса всегда было легко взлетать. Только пыль поднялась ему вслед, но и та быстро улеглась в разреженной безветренной атмосфере. В оранжево-коричневом небе «Шаттл» быстро уменьшался, затем превратился в бледную точку, и, наконец, исчез из виду даже его дымный шлейф.

– Ну, вот и все, – сказала Паула. – Сколько осталось времени до конца света?

Юрий взглянул было на часы, но потом спохватился.

– Не очень много, – сказал он. – Может, нам лучше вернуться в вездеход, снять с себя эти скафандры?

Никто не пошевельнулся. Всем почему-то казалось правильным стоять вот так, под открытым, зловещим марсианским небом.

Майра огляделась кругом. Пейзаж представлял собой плоскую пустыню с невысокими горами в отдалении. Однако в ближайшей канаве росла похожая на мох растительность, ярко-зеленая. Жизнь, вернувшаяся на Марс после солнечной бури и с любовью ухоженная человеческими руками. Майра вцепилась в руки своих товарищей еще крепче.

– Вот мечта миллионов людей, – сказала она. – Стоять здесь и видеть это.

– Да… – пробормотал Юрий.

Свет между тем угасал, небо быстро становилось все темнее и темнее, как будто кто-то включил реостат. Солнце со страшной скоростью закатывалось за горизонт, унося с собой весь свет. Небо стало сперва темно-коричневым, затем угольно-черным и наконец тяжелым и абсолютно непроницаемым.

Все трое продолжали стоять на том же самом месте. Камеры вокруг них надоедливо жужжали.

– Надеюсь, что камеры это засняли, – пробормотал Юрий.

– Похоже на полное затмение, – сказала Паула. – Однажды на Земле я это видела. Все вокруг так разволновались…

Майра тоже чувствовала волнение, глядя на этот жуткий первобытный закат. «Странные огни на небе», – вспомнила она. И тут, в темноте, ее вдруг поразил страх, потому что она вспомнила, что Солнце больше никогда не будет светить над Марсом.

– Итак, теперь мы одни в этой Вселенной, – сказал Юрий. – Мы и Марс.

Почва под их ногами слегка содрогнулась.

– Марсианское землетрясение, – немедленно отреагировала Паула. – Мы это предсказывали. Здесь должны были начаться подобные явления, после того как солнечный поток иссяк. Это пройдет.

Зажглись огни вездехода, слегка помигали, а затем стали светить ровно. На марсианскую почву они бросали яркие пучки света, так что тень Майры сильно растянулась в длину.

Перед ней в воздухе повис какой-то круг. Вроде зеркала, в котором мелькали сложные отражения, очевидно, световые эффекты от огней вездехода. Майра сделала шаг вперед, и ее отражение в зеркале тоже сделало шаг вперед.

Эта штука в воздухе имела диаметр около метра. Это был Глаз.

– Ты сволочь! – выругался Юрий. – Какая же ты сволочь! – Он неуклюже наклонился в скафандре, поднял горсть камней и запустил их прямо в Глаз. Камни ударились о поверхность Глаза со стуком, который глухо донесся до их ушей.

Почва продолжала сотрясаться, маленькая твердая планета звенела, как колокольчик.

А затем мимо лица Майры проплыло небольшое белое пятнышко. Она проследила за его траекторией до самой поверхности, где оно тут же испарилось. Это была снежинка.