Текст книги "Тигры Редфернов (СИ)"

Автор книги: Аргентина Танго

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

– То есть, – ровно уточнил Бреннон, – у них не только отнимают личность, воспоминания и желания, но и запрещают задаваться вопросами?

– Она состоит из определенных блоков, которые исключают факторы, мешающие работе консультантов. Вы относитесь к Лонгсдейлу как к полноценной личности, – пироман наконец перевел взгляд на Бреннона, – но это не так, поймите наконец. Все консультанты...

– Это неправда. Лонгсдейл – такая же личность, как и вы или я, хоть и своеобразная. Когда вы выпускаете консультантов в мир, приобретенный опыт рано или поздно меняет их. Они все равно становятся людьми, что бы с ними не сделали.

Энджел снова отвернулся и закрылся чашкой.

– Вы это одобряете? – спросил Бреннон. – Вам это нравится?

– Нет, – сухо отрезал пироман. – Но разве был другой выход? После всего, что вы увидели – неужели вы еще задаетесь вопросами насчет морали и прочей чуши?

– Чтобы убивать монстров, нужны другие монстры?

Чашка в руках Энджела звякнула о блюдце.

– А если и так, – ответил он, – то что с того?

Бреннон смотрел на него: тонкий крючконосый профиль, исхудавшее лицо, напряженный взгляд – он сам себя не жалел и других жалеть не собирался. Если он сам положил всю жизнь на это дело, то считал, что и от других вправе требовать того же.

– Тогда зачем вы хотите собрать организацию из людей?

– Потому что консультантов недостаточно, – сказал Энджел. – Процесс слишком долог, а пройти его может далеко не всякий. Их всего сто двадцать семь, и даже если бы процесс все еще проводился, то их число росло бы слишком медленно.

– Значит, он больше не проводится, – это Бреннона по-прежнему удивляло: он-то думал, что ему еще и покажут очередную жертву прямо в разгар процесса...

– Нет. Только в случае необходимости – то есть когда консультант погибает. Это редко, но происходит. Последний раз – в восемьсот девятнадцатом году.

– А сколько времени на это уходит?

– Около года.

Комиссар присвистнул.

– То есть Ройзман не смог бы скоренько нашлепать армию нежити, как ему мечталось.

Пироман издал ехидный смешок.

– Он вообще не смог бы. Нельзя проводить процесс на нежити.

– Почему?

Редферн отставил чашку и поднялся.

– Идемте. Самое время для небольшой экскурсии.

***

С точки зрения Бреннона, человек, переживший пытки и избиения, должен заползти под одеяло и пролежать, не шевелясь, несколько дней, а то и недель. Но пироман, хоть и держась за стенку, бодро топал на своих двоих. Глаза у него горели энтузиазмом, зрачки были расширены, на скулах рдели бледно-алые пятна, и комиссар пришел к выводу, что Редферн под завязку накачался какой-то стимулирующей дрянью, которой щедро заправил свой отвар.

Они спустились в просторный холл по белой мраморной лестнице, устланной дорогим ковром. Оглядевшись, Натан отметил, что в фамильном гнезде нет ни одного портрета членов семьи, гербов или памятных вещиц. Вместо этого стены холла украшали картины, изображавшие всяких тварей, муляжи оружия и усушенные пучки трав, с подписями, описывающими их колдовские свойства. Редферн свернул налево, с усилием распахнул тяжелые двустворчатые двери и гордо сказал:

– Ну, каково?

Бреннон потрясенно молчал. Он сроду не видел столько книг. Библиотека простиралась на мили и мили вокруг, и конец ее, если он вообще был, терялся во мраке, как и верхние полки шкафов.

– Здесь собрано все, что может понадобиться охотнику. Она все время пополняется.

– А куда вы складируете эти пополнения? Достраиваете флигели?

Пироман помялся, кашлянул и произнес:

– На нее наложены некоторые чары, позволяющие расширять пространство изнутри...

Бреннон несколько секунд пытался это представить, ощутил, что близок к умопомешательству, и быстро прекратил.

– Но как тут что найти? Блуждать годами?

– Зачем? Есть работающий каталог.

Редферн поманил комиссара к конторке. БОльшую часть рабочего стола занимала панель из полупрозрачного черного камня. Под ней имелся черный прямоугольник в серебяной рамке, к коему Энджел приложил руку и сказал:

– Демонология.

На панели тут же отобразился список, который пироман прокрутил пальцем вниз. Бреннон осторожно сглотнул. Мало ли, может тут и дышать можно через раз, сплошное колдовство кругом...

– Это еще не все! – уверил его пироман. – Если мы углубимся в библиотеку...

– Я не собираюсь в нее углубляться, – оборвал его Бреннон. – Еще чего! Сегодня углубимся, а найдут нас через полгода.

Энджел разочарованно фыркнул.

– Это истинная сокровищница знаний, равных которой нет во всем мире. Но если вас не интересуют книги, то давайте взглянем на лаборатории.

– Их тут много, что ли?

– Для различных исследовательских направлений преусмотрены различные лаборатории, полностью оборудованные, – горячие пальцы пиромана сомкнулись на запястье Натана. – Идемте. Ваш убогий морг с кафелем просто средневековый сарай по сравнению с ними.

"Надеюсь, до припадка не дойдет," – подумал комиссар. Редферн, охваченный лихорадочным возбуждением, рысью выбежал из библиотеки, стремительно пересек холл и дернул рычаг, который открыл раздвижные двери.

– Три этажа! – с гордостью сообщил пироман. – Один надземный и два подземных, – он хлопнул по панели у входа, и все лаборатории одна за другой озарились светом. – Внизу работает генератор.

– Чего?

– Электричество, – с чувством собственного превосходства изрек Редферн. – Здесь все освещается электрическими лампами.

– Я даже не знаю, что это, – пробормотал Бреннон и оперся о перильца, ограждающие металлическую лестницу на нижние этажи. Он чувствовал себя дикарем из джунглей. Перед ним простирались полные невероятных возможностей кабинеты, о которых коллеги мистера Кеннеди не могли и мечтать. На что были бы способны детективы и патологоанатомы, будь в их распоряжении такие средства дознания!

"Один, – вдруг подумал комиссар. – Он сделал все это один..."

Он обернулся. Редферн стоял, прислонившись к стене, скрестив на груди руки, и усмехался. Его лоб был прокрыт бисеринками пота, и пироман прятал дрожащие пальцы в сгибах локтей.

– Идемте вниз, – сказал он и сделал шаг со ступеньки. Бреннон успел поймать его в полете, усадил на ступень и сел рядом.

– Ну и зачем? – поинтересовался комиссар.

– Вы должны увидеть, – прошептал Редферн. – Увидеть это все, чтобы понять...

Его глаза, огромные на истаявшем лице, фанатично вспыхнули, и он вцепился пальцами в плечо Натана, как когтями:

– Вы должны понять, что я вам предлагаю! Что должно быть, что нужно создать! Здесь все – все, чтобы начать, просто... просто найдите их, – в горле у него что-то заклокотало, и пироман прижал ладонь к губам.

– Кого?

– Людей! Людей, которые смогут... – Энджел судорожно сглотнул. – Смогут научиться и... и... – по его телу прошла судорожная дрожь, и Редферна вырвало. Бреннон тяжело вздохнул.

– Оно вам надо? – поворчал он и поставил пиромана на ноги. – Чего наглотались?

– Стимулятор, – еле ворочая языком, выдал Редферн. – Я должен был показать...

– Отлично. Кто теперь это все тут мыть будет, а?

– Тут есть... персонал... – колени пиромана подогнулись, и комиссар торопливо вернул его обратно на ступеньку. Второй приступ рвоты оказался затяжным. Но остаток стимулирующей дряни в виде зеленоватой жижи покинул организм пиромана. Впрочем, на посветление в мозгах Натан все равно не рассчитывал.

– Черт подери, – просипел Редферн, – это просто унизительно!..

– Тогда нахрена вы это все устроили?

– Вы должны были увидеть... раз уж вы здесь... когда еще у меня будет возможность...

– С вашей манерой приглашать в гости – нескоро, – сурово ответил Бреннон и снова поднял Энджела на ноги. Шатающийся результат комиссара не обрадовал.

– Где ваша спальня в этом чертовом лабиринте?

– Там, – прошелестел Редферн и потыкал пальцем в потолок. – Третий этаж, первая дверь слева.

– Хоть бы какой-нибудь подъемник изобрели, – буркнул Натан. Тащиться и тащиться! Тьфу...

– Я могу показать вам лазарет...

– Только попробуйте! – цыкнул Бреннон, перекинул руку Редферна через плечо и поволок его к двери, гадая на ходу, что успел измыслить Ройзман, пока он тут нянчиться с этим гением магической мысли.

Глава 23

15 сентября

– Так, значит, корабль затонул со всеми уликами, – заключил Бройд.

– Угу, – скорбно подтвердил Бреннон. Шеф полиции пошуршал бумажками: допрос моряков был зафиксирован Бирном слово в слово. Комиссар мог утешаться лишь тем, что его догадки насчет судьбы "Кайзерштерн" оказались верны, потому что ни один суд не принял бы к рассмотрению этот бред. Да и в какой суд это все нести? В свой? В доргернский? В Отдел республиканской безопасности?

– Раз улик нет, то и уличать не в чем, – сказал Бройд. Помолчал, сложил в папку листы и спросил: – Полагаете, Ройзман уплыл на... на ручном морском змее?

– Да, сэр.

Шеф тихо вздохнул. Бреннон его не винил: тяжело выслушивать такое от подчиненных с утра пораньше. Бройд туго завязал шнурки на папке, сунул ее комиссару и приказал:

– Спрячьте и никому не показывайте.

– Расследование завершено, сэр?

– Вы хотите найти Ройзмана, – Бройд проницательно поглядел на Бреннона. – Вы считаете, что он на этом не остановится?

– С чего бы ему останавливаться? У него есть логово, в котором он может отлежаться и гадить оттуда снова.

– Но вы же понимаете, что это уже не будет официальным дознанием?

– Да, сэр, – угрюмо буркнул Натан. Бройд достал сигару, обрезал кончик и неторопливо раскурил.

– Я не могу этого одобрить, и вы это знаете. Если Лонгсдейл найдет способ прижать Ройзмана быстро и без свидетелей, то дам день-два отгула.

– Да, сэр. Спасибо, сэр.

Бройд отпустил комиссара взмахом сигары, и Бреннон ушел к себе. В кабинете его ждали другие папки с накопившимися делами, а детективы кружили около двери на манер акул, караулящих жертву. Натан заставил себя забыть о Ройзмане, запихнул листы с допросами моряков поглубже в стол и вызывал Ригана, который жаждал наконец доложить о ходе расследования по факту городских беспорядков. Устроенных чертовым Ройзманом!

Из пучины дел Бреннон выплыл только часам к трем. Зверский голод наконец выгнал его из кабинета и привел в кафе "Раковина", которое, к удивлению Натана, было открыто, хоть рабочие еще трудились над ремонтом. Однако посетители сохранили верность излюбленному заведению, и комиссар схоронился от скопища сограждан в углу в глубине зала. Марион принесла ему запеченую утку с кашей, Бреннон узнал у девушки, как тут идут дела, и, ободренный новостями, принялся за утку.

Его мысли тут же вернулись к замку Редферна. Точнее, сперва к Редферну, а потом – к его замку. Когда комиссар дотащил пиромана до спальни, невзирая на его сопротивление и попытки вырваться и показать оружейную, то сурово спросил:

"Вы вообще можете лежать спокойно?"

"Могу, но..."

"Так какого ж черта не лежите?!"

"А когда у меня еще будет шанс наконец вам объяснить..."

"Я догадливый. Уже понял," – процедил Натан.

"Так, значит, вы наконец поняли, что я прав?"

На этом Бреннон прекратил бессмысленный спор. Растянувшись на кровати, Редферн с явным облегчением прикрыл глаза и зарылся головой поглубже в подушку.

"У вас есть лекарства?"

"А вам зачем?"

"Мне – низачем, – сухо ответил комиссар. – А вот вы без них сейчас загнетесь".

Редферн болезненно дернул уголком рта и отвернулся.

"Вам принести этой воды из озера?"

"Нет. Идите... идите осмотрите, что вам интересно, – это определенно далось пироману с трудом. – Я отправлю вас домой, как только немного отдохну".

Бреннон до сих пор не мог решить, был ли это осторожный знак доверия или Редферну была настолько невыносима мысль, что кто-то видит его слабость. Сейчас комиссар думал, что Энджел наглотался своего зелья даже не ради экскурсии по замку, а просто чтобы выглядеть в глазах "гостя" здоровым живчиком. Собственно, Натан подозревал, что пироман отпустил Пегги домой ровно по той же причине. Ему бы к больной гордости припарку какую приложить, а потом уж зелья глотать...

Но все же Бреннон больше не мог относиться к Редферну как прежде. Даже понимая, что в распоряжении пиромана было два с половиной века, комиссар был восхищен тем, что сделано – и ведь практически в одиночку! Конечно, Энджел не сам мешал раствор и клал кирпичи, но у него не было заместителей, отделов с детективами и полицейских, как у Бройда, к примеру. Вернувшись в лаборатории, глядя на уходящую на два этажа вниз лестницу, Бреннон лишь дивился тому, как эта мысль вообще пришла пироману в голову – и упорство, с которым он воплощал ее в реальность, поражало.

Комиссар спустился на второй подземный этаж. Он шел мимо комнат, сверкающих от электрических бликов на новеньком оборудовании, – казалось, вот-вот эти помещения наполнятся людьми, которые ненадолго вышли. Но этих людей еще не было – а пироман по какой-то причине считал, что Бреннон сможет их собрать, организовать их работу, добиться результатов... но кто же научит их не бояться?

Из всего, что могло помешать (неведение, недоверие, скептицизм, насмешки), единственно важным было одно – страх. Натан не знал, где найти столько людей, способных один раз взглянуть на ифрита и не свихнуться. А Редферн хотел заставить их жить так каждый день. Вести жизнь, настолько далекую от нормальной, что этого и не представить...

Бреннон отодвинул тарелку, сцепил пальцы и оперся подбородком на руки. Среди всех этих людей, негромко обсуждающих свои дела за обедом в кафе – кто смог бы изо дня в день искать и убивать тварей, которые даже приснятся не во всяком кошмаре? Сколько человек смогут пережить это понимание – мир не таков, каким кажется, и полон ужасов? Кто возьмет на себя отвественность за то, что разрушит их жизнь? Сколько из них выживут?

Но все же – он вновь вспомнил о детях, которых убил Душитель, о девушках, встретивших Полину Дефо, о тех, кого превратил в нежить Ройзман. И Натан не смог не подумать о том, сколько бы этих людей уцелело, если бы хоть кто-то узнал, выследил и обезвредил их убийц.

Бреннон встал, бросил деньги на стол и быстро вышел. Быть может, кто-то уже сидел когда-то и думал об этом, и наконец принял решение, которое сумел воплотить – и создал монстров для охоты на тварей из тьмы, оценив десятки жизней в чью-то одну. Стремительно шагая к дому Лонгсдейла, комиссар убегал от того, что едва не согласился с этой ценой.

***

– Я к вам, собственно, ненадолго, – сказал Бреннон. – Хотел спросить, есть ли у вас возможность выследить Ройзмана.

– Я не уверен насчет самого Ройзмана, но отследить перемещения его змея я смогу, – ответил Лонгсдейл и поставил на колени коробку. – Рейден добыл кое-что полезное.

Комиссар покосился на ведьму. Она все еще старалась держаться от него подальше и определенно чувствовала себя виноватой. Шестьдесят два человека за один раз… детективы уточнили наконец число погибших. Бреннон нахмурился и заглянул в коробку. Внутри сверкали прозрачные изумрудные пластнины, полукруглые, со странной шлифовкой. Их вид был Натану смутно знаком.

– Что это?

Лонгсдейл улыбнулся:

– В Мазандране их называют морскими изумрудами и высоко ценят их магические свойства. На самом деле это чешуя морского змея. С ее помощью я смогу проследить его путь. Однако я пока не знаю, как отыскать Ройзмана на суше.

– Точно, черт возьми, – удивленно сказал Бреннон. – Нам показывали такие в Бхудрани, это южный порт... но я считал это просто суеверием.

– Можете взять одну на память. Говорят, он продлевает молодость и дарит долголетие, – улыбка консультанта стала лукавой. – Вам это пригодится, когда миссис ван Аллен сменит фамилию.

Джен фыркнула. Комиссар возмущенно нахохлился: вот уж в этом доме он меньше всего ожидал обнаружить сплетни и пересуды! Какого черта их всех так это волнует?

– Это еще нерешенный вопрос, – буркнул он.

– Ага, – насмешливо отозвалась ведьма. – Вам надо будет еще подумать год-другой.

– А тебя это вообще не касается, нахалка! – цыкнул Бреннон.

– Даже благодарность за то, что вивене провела почти весь день с вашей племянницей не заставит вас думать поживее?

Комиссар смущенно отвернулся. Надо наконец навестить сестру и проведать Пегги. Валентина прислала ему записку, где сообщила, что с девушкой все в порядке, но он должен сам зайти, проверить... Правда, Натан с досадой признался себе, что опасается встречи с сестрой – Марта, забыв о своей нынешней респектабельности, могла и кочергой огреть за все, что случилось с дочерью.

– Надеюсь, вы вчера хотя бы немного отдохнули, – сказал Лонгсдейл. – Как я понял, проводив мистера Редферна, вы вернулись домой?

– Э... не совсем, – пробормотал Бреннон, собрался с духом и все рассказал. Едва ли пироман бы этому обрадовался, но комиссар счел, что обязан это сделать – тем более, что он не смог выполнить данное Лонгсдейлу обещание. Он ведь так и не узнал, ни кто это делает, ни как обратить процесс вспять...

– Псих, – тихо сказала Джен, когда Натан закончил. Лонгсдейл молчал, склонив голову и размышляя. Только пес сел рядом с Бренноном, положил лапу ему на колено и пристально уставился в лицо. Если бы Натан еще мог понять, что Кусач хочет до него донести! Комиссар потрепал пса по холке и спросил:

– Что вы помните? Где вы были, когда очнулись? Вы вообще помните что-нибудь о... о первых часах?

– Комнату, – негромко ответил консультант, хмурясь. – Маленькая спальня с длинным столом у окна... много ящиков... Стеллаж с книгами в углу... да, было письмо. Конверт с инструкциями на столике у кровати, – он спустил руку с подлокотника и зашарил по воздуху. Пес тут же вернулся к его креслу и сунулся под руку Лонгсдейла. Консультант глубоко зарылся ладонью в густую рыжую шерсть.

– Я прочел инструкции. Все вещи в комнате принадлежали мне. В конверте было письмо в банк с моим счетом...

– Какой банк?

– Банк Виллануова, в Эрнесинье, – сказал Лонгсдейл, и Бреннон удивленно промолчал. Он ждал, что консультант назовет какой-нибудь из банков Риады или Илары.

– Вы были в замке?

– Нет, это был большой дом, особняк за городом.

– Каким городом?

– Сан-Хуан-де-Альмадос, – внезапно заявил консультант, и Натан чуть не подпрыгнул:

– Это еще где?

– Да, – Лонгсдейл потер лоб, – это был Сан-Хуан. Небольшой полувымерший городок на северо-восточном побережье Эсмераны. Кругом горы, уехать можно либо морем, либо по единственной дороге...

– Какого черта вы делали в Эсмеране?

– До процесса или после?

Комиссар не стал уточнять. Он был глубоко разочарован – он-то надеялся, что Лонгсдейл опишет замок Редферна или, на худой конец, упомянет Илару, где пироман ошивается много и часто. Но это же значит, что у Редферна есть минимум три базы в трех странах, и кто знает, может, таких баз намного больше?

– А замок? Он вам знаком хотя бы по описанию?

– Я был во многих замках, – с улыбкой сказал консультант. – Почти в каждом было с чем поработать. Но, понимаете, Редферн мог полностью его перестроить, и мне уже не узнать замок по описанию.

– И то верно, – вздохнул Бреннон. – Я-то думал, что ваша родственная связь приведет именно сюда...

– Вы полагаете, что я принадлежу к семье Редфернов, но, как я понял, Энджел Редферн родился в конце шестнадцатого века. Даже если вы правы, то я мог никогда его не знать. Фактически, он мой дальний предок.

– Но вы его знали, – сказал комиссар, пристально глядя на консультанта. – Вы узнали его и попытались задушить там, на корабле.

– Что-оо?! – Лонгсдейл подскочил в кресле и в негодовании вскричал: – Я этого не помню! Я не мог этого сделать! С какой стати мне...

– Его помнит тот, другой, – ответил Бреннон, с удивлением отметив, что еще ни разу не видел Лонгсдейла настолько возмущенным. – Тот человек, которым вы были до процесса. Ваш пес тоже помнит Редферна.

Кусач опустил морду на колено консультанту.

– Я не помню... – потерянно прошептал Лонгсдейл. – Я ничего такого не помню.

– Это вы, Джон, – мягко сказал комиссар, – тот, кем вы были до превращения. Вы знали Редферна и за что-то очень на него злы. Быть может, за то, что это он привел вас в тот дом на побережье Эсмераны, или за то, что он не помешал процессу.

– Вы говорили, сэр, что все Редферны однажды просто исчезли, – вдруг вмешалась Джен. – Даже показывали мне их родовое древо. Последний ребенок в их семье родился семьдесят пять лет назад. Раз пироман устроил это все в их замке, то, быть может, они узнали обо всем: о нежити, о нечисти, о консультантах – и решили стать частью организации охотников? А если Лонгсдейл или кем он там был выступил против...

– А дети? – спросил Бреннон, у которого от этого предположения мороз пошел по коже. – Куда они дели детей?

– Ну... а куда у вас принято их девать? – пожала плечами Джен. – Может, вырастили и тоже того, в консультанты.

– Что же это за семейство, которое готово так поступить?

– Если пироман такой, – хмыкнула ведьма, – то откуда нам знать, что его родичи чем-то лучше? Как вы говорите, они поколениями пили воду из магической жилы и могут так сильно отличаться от людей... – она помолчала, размышляя, и неохотно добавила: – Может, они уже были больше похожи на нас. Вон, пироман младше последнего поколения лет на двести, и то полностью полоумный. Представляете, какие у него потомки?

– Ну, он не совсем полоумный... – пробормотал Натан: некое здравое зерно в рассуждениях Энджела иногда было. Но если Редферны приняли такое решение, а Лонгсдейл стал изгоем в семье, потому что не согласился – то это многое объясняет...

– Но тогда где они все? – тихо спросил консультант. – Почему они оставили свой замок?

– Не знаю. На то могли быть причины...

Лонгсдейл нахмурился и наконец поднял глаза на комиссара:

– Вы сможете найти Редфернов?

Пес почему-то тихо вздохнул и лизнул руку консультанта.

– А вы хотите их увидеть?

Лонгсдейл долго молчал, напряженно раздумывая, и наконец сказал:

– Да. Хочу.

16 сентября

Маргарет полулежала в кровати, завернувшись в плед, и смотрела в окно. Это ее кровать, и ее комната, и ее подушка – и это было так странно, вновь оказаться здесь, снова видеть в окно ту же улицу и те же дома по соседству. Вчерашний день ей едва запомнился: она смутно осознавала, что сперва долго плакала, уткнувшись в мягкую мамину грудь, потом была горячая ванна, какая-то еда – и еще прекрасное лицо в золотом ореоле, а потом Маргарет уснула, крепко держась за руку отца.

"Валентина, – подумала девушка. – Наверное, это была Валентина..."

Она поерзала на кровати. Мама послала горничную в магазин белья, и теперь корсет немилосердно впивался в бока, грудь и спину Маргарет. За полгода она начисто отвыкла от этих дивных ощущений. Слава Богу, без кринолина пока обошлось, хотя в юбке и блузке старшей дочери миссис ван Аллен Маргарет было неуютно.

Братья не отходили от нее все утро, и мама с трудом отогнала их, когда у мисс Шеридан уже голова пошла кругом от уймы новостей. Она и не подозревала, как сильно вырастут младшие за полгода и сколько всего захотят ей рассказать. Папа ничего не рассказывал – молча сидел в кресле рядом, не сводя с Маргарет взгляда и не выпуская ее руки. Когда Эдвин наконец увел младших, отец спросил:

– Этот человек тебя не обижает? – и она чуть не умерла от стыда. Папа поседел и постарел лет на десять. Девушка всхлипнула и потянулась его обнять. Отец прижал ее к себе и погладил по голове. Маргарет тихо шмыгнула носом. Она не могла удержать рядом и свою семью, и Энджела – и знала, что ей все равно снова придется выбрать. Но у нее не хватило смелости сказать об этом папе.

Теперь, когда они дали ей время подумать, Маргарет должна была решить. Она могла остаться – в своей уютной маленькой комнате, рядом с мамой и папой, с братьями, с кузенами, с дядями и тетями; но как она ни старалась думать только о них, ее мысли вновь и вновь возвращались к Энджелу. Здоров ли он? Смог добраться до врача? Помог ли ему хоть кто-нибудь? Может, ему нужна помощь прямо сейчас, вдруг он один, слишком устал или упал без сознания где-нибудь по дороге домой! А если его и лечат – заботяться ли о нем как следует?

Найдет ли она его снова? Увидит ли еще хоть раз? Хотя он и обещал, но…

Маргарет прикусила задрожавшие губы. Воспоминания обо всем, начиная с похищения, сейчас сливались в сплошной мрак, из которого, как вспышки пламени, проступали омерзительные картины. Они тревожили ее даже во сне, но вчера она слишком устала, чтобы просыпаться от кошмаров, и только глубже впадала в забытье. Теперь эти кошмары опять окружали ее, и реальный мир отдалялся, растворяясь в мучительных воспоминаниях, пока кто-то не положил руку ей на плечо и не шепнул:

– Маргарет...

Девушка взвилась с кровати. Рядом стоял Энджел – все еще слишком исхудавший и бледный для здорового, и Маргарет замерла на месте, страшась к нему притронуться. Вдруг ему все еще худо? Энджел с улыбкой протянул ей руку. Девушка недоверчиво коснулась гладкой кожи на месте ран и шрамов.

– Не бойтесь, – сказал наставник. – Мне не больно.

Маргарет бережно взяла его руку и прижалась губами к ладони. Энджел вздрогнул, попытался высвободиться, но как же она могла его отпустить? Пульс на запястье учащенно забился под ее пальцами; его ладонь была сухой, теплой, целой... но вдруг все сейчас исчезнет, вдруг он обманывает, чтобы успокоить ее, и там на самом деле только багровые воспаленные рубцы?!

– Я вам объясню, позже, – шепнул Энджел, погладил девушку по щеке и хотел обнять, но Маргарет испуганно отпрянула, при этом накрепко вцепившись в его руку. Ему же будет больно! Наставник наконец мягко высвободился из ее хватки и расстегнул рубашку.

В волосах у него на груди остались полосы гладкой кожи там, где были ожоги. Маргарет коротко, с облегчением вздохнула. Энджел, помедлив, взял ее руку и прижал к своей груди. Девушка ощутила под ладонью стук его сердца, и к глазам вдруг подступили слезы. Остаться здесь – значит, больше никогда его не увидеть!..

– Ну же, не надо, Маргарет, – ласково сказал он. – Уже все в порядке. А вы…

Она прильнула к Энджелу и крепко обвила его руками. Он был теплый, как большой кот, его собственный, еле уловимый запах смешивался с ароматом туалетной воды, и он все еще был такой худой, что ребра проступали под кожей. Маргарет коснулась губами полоски кожи на его груди, и он как-то странно, прерывисто вздохнул. Девушка тут же встревоженно отстранилась, чтобы посмотреть ему в лицо. Она едва успела заметить, как изменялся за миг его взгляд – нежный, пронизывающий насквозь, алчный – и губы Энджела горячо прижались к ее губам.

Он сдавил ее в объятиях, как в тисках, и его поцелуи не имели ничего общего с теми, что Маргарет позволяла некоторым своим поклонникам… когда-то очень давно. Жгучие, долгие, больше похожие на непристойные ласки – никто из этих сопливых щенков не целовал ее так безумно и жадно, и никому она не отвечала тем же, так что губы горели. Энджел сжал в кулаке ее волосы, не давая отстраниться и вздохнуть, и она вцепилась в него, когда голова закружилась. Коснуться – скорее! – его лица, и шеи, и груди – убедиться наконец, что он невредимый, живой, настоящий, рядом, запустить пальцы в густые волнистые волосы, целовать нежные белые веки, ресницы и острые скулы. Ее бросило в жар от горячего тепла, исходящего от его тела…

… и они как-то оказались на кровати. Так сладко ощутить тяжесть его тела, когда он вдавил ее в постель, так безопасно очутиться в тесноте между одеялом и Энджелом! Жаль, нету шести рук, как у мазандранской богини. Вот уж тогда бы она его обняла!

Энджел целовал ее так жадно, словно боялся, что она исчезнет. Вдруг его губы горячо прильнули к ее груди, потому что рубашка почему-то расстегнулась, а его рука прошлась по бедру Маргарет под юбкой и крепко сжала. Девушка от неожиданности дернулась всем телом и слабо вскрикнула.

Энджел замер. Он несколько секунд прижимался к ней, его дыхание жарко щекотало шею и грудь, волосы – щеку Маргарет, а потом пробормотал:

– Нет, хватит, еще рано, – и соскользнул на постель. Мисс Шеридан осторожно перевела дух и стала застегивать пуговки, понемногу заливаясь краской от корней волос до самой шеи. Тем более, что Энджел все еще смотрел на нее из-под полуприкрытых век и даже не думал привести в порядок свою одежду! Как это вообще так все получилось… Маргарет украдкой дотронулась до припухших губ, поразмыслила и улеглась рядом с ним, положив голову ему на плечо. Энджел поцеловал девушку в макушку.

– Еще рано? – спросила она и взъерошила пальцем темные завитки на его груди. Интересно, он так и останется в полосочку?

– Да. Не дразните меня, – он прижал ее руку.

– Вам неприятно?

– Приятно. Вот потому и не надо.

– Почему?

– О, – сказал Энджел, вложив в один звук столь много, что Маргарет не утерпела, подняла голову и грозно спросила:

– Что вы от меня скрываете? Вы на что-то намекаете, но я никак не пойму, на что!

Наставник воззрился на нее сначала удивленно, потом недоверчиво и наконец – ошеломленно.

– То есть как вы не понимаете? Разве вы не понимали, что с вами хотели сделать матросы Ройзмана?

– Что-то омерзительное, – тихо сказала Маргарет. – Но при чем тут они? Вы же не станете делать то же самое?

– О Боже, – пробормотал Энджел и отодвинулся.

– Вы не хотите меня трогать, потому что эти люди меня трогали? – дрогнувшим голосом спросила девушка. – Вам противно?

– Конечно, нет! Как вам пришла в голову такая дичь?!

– Тогда почему вы сердитесь?

Он молча посмотрел на Маргарет, притянул к себе и обнял.

– Никогда, – пробормотал он, – никогда больше не повторяйте такой ереси.

...ей никогда не было так уютно и спокойно, как сейчас, когда они лежали, прижавшись друг к другу, и она чувствовала ровное глубокое дыхание Энджела, его особый запах, стук его сердца. Она и не знала, что у мужчины может быть такая приятная на ощупь кожа... Маргарет поглаживала носочком туфельки его ногу. Ни один ее ухажер не мог с ним сравниться.

– Давайте пока оставим это, – сказал Энджел. – Вам нужно время, чтобы все забылось. А потом...

– Потом? – подтолкнула его Маргарет.

– Потом я дам вам книжку.

– Какую?

– Анатомический атлас.

– Зачем? – после секунды изумленного молчания спросила девушка.

– За тем, чтобы вы изучили неочевидные под одеждой отличия мужчин и женщин.

– Почему вы сами не можете мне этого объяснить?

– А как вы себе это представляете? – осведомился Энджел с каким-то странным выражением на лице.

– Тогда покажите.

Он прикрыл глаза ладонью и пробормотал:

– Как? Как вы смогли дожить до такого возраста и... в годы моей моей юности даже запертые в монастыре двенадцатилетние девицы – и то ухитрялись узнать!

– Узнать что? Ну Энджел! – Маргарет нетерпеливо его затормошила. Он некоторое время молчал, видимо, собираясь с мыслями, вздохнул и проворчал:

– Почему этим вообще не озаботилась ваша мать? Она что, решила отложить это до вашей свадьбы?