Текст книги "Том 19. Письма 1875-1886"
Автор книги: Антон Чехов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 49 страниц)
53. Н. А. ЛЕЙКИНУ
5 сентября 1883 г. Москва.
Уважаемый Николай Александрович!
Получил и торшон и гонорар: за то и другое большое спасибо. Вы писали мне, что Вам не понравились ни рисунок брата, ни стихи Пальмина * . По-моему, рисунок неплох, стихи же обыкновенные, как и все пальминские стихи. Страничка ничего себе… В московских редакциях понравилась.
Брат будет рисовать * Вам по утвержденным редакцией темам. Сегодня он посылает один рисуночек на мою собственную тему * . Этот рисуночек в силу своей малости не идет в счет абонемента. Пусть он будет вне правил. Остальные рисунки будут с паспортами от Вас. Впрочем, если когда придет рисуночек, Вами предварительно не утвержденный, и ежели таковой не понравится, Вы можете не помещать его. Николай не будет в претензии. В матушке Москве всё сойдет. Сходили мои иностранные романы * , сойдут и его рисунки. Темки есть кое-какие.
Кстати: высылайте нам гонорар в одном пакете, удобства ради. Ваша контора выслала мне вместо 50,08 к. – 50,80 к. На 72 коп. больше. Присланное не соответствует итогу. Ноль всю бухгалтерию испортил.
Как, однако, исправно Вы гонорар высылаете! Нам, москвичам, это в диковинку. Бывало, я хаживал в «Будильник» за трехрублевкой раз по десяти.
Спасибо за обещание побывать у меня в половине сентября. Я живу в Головином переулке. Если глядеть со Сретенки, то на левой стороне. Большой нештукатуренный дом, третий со стороны Сретенки, средний звонок справа, бельэтаж, дверь направо, злая собачонка.
Посылаю фельетон * . Что-нибудь из двух: или в Москве событий нет, или же я плохой фельетонист. Кланга ругать больше не буду * . Посылаю * при сем подпись к рисунку * , который Вы получите вместе с этим письмом. А за сим…
Остаюсь всегда уважающим
А. Чехонте.
5-го с<ентября>.
Лейкину Н. А., 19 сентября 1883 *54. Н. А. ЛЕЙКИНУ
19 сентября 1883 г. Москва.
19 сентябрь.
Многоуважаемый Николай Александрович!
Зима вступает в свои права. Начинаю работать по-зимнему. Впрочем, боюсь, чтоб не сглазить…
Написал Вам пропасть, дал кое-что в «Будильник» * и в чемодан про запас спрятал штучки две-три… Посылаю Вам « В ландо» * , где дело идет о Тургеневе, « В Москве на Трубе * ». Последний рассказ имеет чисто московский интерес. Написал его, потому что давным-давно не писал того, что называется легенькой сценкой. Посылаю и еще кое-что * . Заметки опять не того * …Отдано мною большое место «Училищу живописи» не без некоторого основания. Во-первых, всё художественное подлежит нашей цензуре, потому что «Осколки» сами журнал художественный, а во-вторых, вокруг упомянутого училища вертится всё московское великое и малое художество. В-третьих, каждый ученик купит по номеру, что составит немалый дивиденд, а в-4-х, мы заговорим об юбилее раньше других * . Я мало-помалу перестаю унывать за свои заметки. В ваших питерских заметках * тоже мало фактов. Всё больше насчет общего, а не частного… (Прекрасно ведутся у Вас эти заметки… Остроумны и легки, хотя и ведет их, по-видимому, юрист * .) Потом, я уже два раза съел за свои заметки «подлеца» от самых искренних моих, а А. М. Дмитриев рассказывал мне, что он знает, кто этот Рувер. «Он в Петербурге живет… Ему отсюда посылается материал… Талантлив, бестия!»
Недавно я искусился. Получил я приглашение от Буквы написать что-нибудь в «Альманах Стрекозы»… Я искусился и написал огромнейший рассказ в печатный лист. Рассказ пойдет. Название его «Шведская спичка» * , а суть – пародия на уголовные рассказы. Вышел смешной рассказ. Мне нравятся премии «Стрекозы».
Вы пишете, что Пальмин дикий человек * . Немножко есть, но не совсем… Раза два он давал мне материал для заметок, и из разговоров с ним видно, что он знает многое текущее. Проза его немножко попахивает чем-то небесно-чугунно-немецким, но, ей-богу, он хороший человек. Вчера у меня были большие гимназисты… Глядели «Суворина на березе» и не поняли * .
Прощайте. С почтением имею честь быть
А. Чехов.
Чехову Ал. П., между 15 и 28 октября 1883 *55. Ал. П. ЧЕХОВУ
Между 15 и 28 октября 1883 г. Москва.
Брат наш мерзавец Александр Павлович!
Первым делом, не будь штанами и прости, что так долго не давал ответов на твои письма * . Виновата в моем молчании не столько лень, сколько отсутствие досуга. Минуты нет свободной. Даже пасьянсов не раскладываю за неимением времен. У меня (вопреки, скотина, твоему желанию, чтобы я при переходе на V курс порезался) выпускные экзамены, выдержав кои, я получу звание Качиловского * . Отзываются кошке мышкины слезки; так отзывается и мне теперь мое нерадение прошлых лет. Увы мне! Почти всё приходится учить с самого начала * . Кроме экзаменов (кои, впрочем, еще предстоят только) к моим услугам работа на трупах, клинические занятия с неизбежными гисториями морби, хождение в больницы… Работаю и чувствую свое бессилие. Память для зубрячки плоха стала, постарел, лень, литература… от вас водочкой пахнет и проч. Боюсь, что сорвусь на одном из экзаменов. Хочется отдохнуть, а… лето так еще далеко! Мысль, что впереди еще целая зима, заставляет мурашек бегать по моей спине. Впрочем, к делу…
А у нас новости. Начну со следующей страницы.
14-го октября умер мой друг и приятель Федор Федосеевич Попудогло. Для меня это незаменимая потеря. Федосеич был не талант, хоть в «Будильнике» и помещают его портрет * . Он был старожил литературный и имел прекрасный литературный нюх, а такие люди дороги для нашего брата, начинающего. Как тать ночной * , тайком, хаживал я к нему в Кудрино, и он изливал мне свою душу. Он симпатизировал мне. Я знал вся внутренняя его. Умер он от воспаления твердой оболочки мозга, хоть и лечился у такого важного врача, как я. Лечился он у 20 врачей, и из всех 20 я один только угадал при жизни настоящий недуг. Царство ему небесное, вечный покой. Умер он от алкоголя и добрых приятелей, nomina коих sunt odiosa [25]25
имена коих умалчиваются ( лат.nomina sunt odiosa – букв.:имена ненавистны, одиозны).
[Закрыть]. Неразумие, небрежность, халатное отношение к жизни своей и чужой – вот от чего он умер 37 лет от роду.
Вторая новость. Был у меня Н. А. Лейкин * . Человечина он славный, хоть и скупой. Он жил в Москве пять дней и все эти дни умолял меня упросить тебя не петь лебединой песни * , о которой ты писал ему. Он думает, что ты на него сердишься. Твои рассказы ему нравятся, и не печатаются они только по «недоумению» и незнанию твоему «Осколок».
Вот слова Лейкина:
«И как бы ловко он сумел почесать таможню и как много у него материалу, но нет! – пишет про какую-то китайщину „там-од-зню“, словно боится чего-то… Писал бы прямо „таможня“, с русскими именами… Цензура не возбраняет».
Где нет китайщины, там убийственная лирика. Пиши, набредешь на истинный путь. Лишний заработок окупит своею прелестью первые неудачи. А неудачи плевые: твои рассказы были печатаны в «Осколках».
С Лейкиным приезжал и мой любимый писака, известный Н. С. Лесков. Последний бывал у нас, ходил со мной в Salon, в Соболевские вертепы * …Дал мне свои сочинения с факсимиле * . Еду однажды с ним ночью. Обращается ко мне полупьяный и спрашивает: – «Знаешь, кто я такой?» – «Знаю». – «Нет, не знаешь… Я мистик…» – «И это знаю…» Таращит на меня свои старческие глаза и пророчествует: – «Ты умрешь раньше своего брата». – «Может быть». – «Помазую тебя елеем, как Самуил помазал Давида * …Пиши». Этот человек похож на изящного француза и в то же время на попа-расстригу. Человечина, стоящий внимания. В Питере живучи, погощу у него. Разъехались приятелями.
Насчет рыбы и сантуринского будешь иметь дело с фатером * , специалистом по части юридического. У меня, признаться, денег нет, да и некогда их заработывать. Места тебе не ищу прямо из эгоистизма: хочу лето с тобой провести на юге. Дачи не ищи, ибо можешь не угодить. Вместе поищем.
Ты так смакуешь, описывая свои красненькие и синенькие * , что трудно узнать в тебе лирика. Не ешь, брат, этой дряни! Ведь это нечисть, нечистоплотство! Синенькое тем только и хорошо, что на зубах хрустить, а от маринованной (наверное, ужасно) воняет сыростно-уксусной вонью. Ешь, брат, мясо! Похудеешь в этом подлом Таганроге, если будешь жрать базарную дрянь. Ты ведь неумеренно ешь, а в пьяном виде наешься и сырья. Хозяйка твоя смыслит в хозяйстве столько же, сколько я в добывании гагачьего пуха, – уж по одному этому будь осторожен в пище и ешь разборчиво. Мясо и хлеб. По крайней мере Мосевну * не корми чем попало, когда вырастет. Пусть она не ведает теткиных коренчиков, отцовского соуса с «катушками», твоего «покушать» и маменькиного лучшенького кусочка. Воспитай в ней хоть желудочную эстетику. Кстати об эстетике. Извини, голубчик, но будь родителем не на словах только. Вразумляй примером. Чистое белье, перемешанное с грязным, органические останки на столе, гнусные тряпки, супруга с буферами наружу и с грязной, как Конторская ул<ица>, тесемкой на шее… – всё это погубит девочку в первые же годы. На ребенка прежде всего действует внешность, а вами чертовски унижена бедная внешняя форма. Я, клянусь честью, не узнавал тебя, когда ты жил у нас 2 месяца тому назад. Неужели это ты, живший когда-то в чистенькой комнате? Дисциплинируй, брат, Катек! Кстати о другого рода опрятности… Не бранись вслух. Ты и Катьку * извратишь, и барабанную перепонку у Мосевны запачкаешь своими словесами. Будь я на месте Анны Ивановны, я тебя колотил <бы> ежеминутно. Кланяюсь А<нне> И<вановне> и племяшке. Девочку у нас почитают. В «Будильнике» еще не печатают твоего. Когда начнут печатать, уведомлю.
Чехов.
Чехову Ал. П., около 20 октября 1883 *56. Ал. П. ЧЕХОВУ
Около 20 октября 1883 г. Москва.
Будь благодетелем, справься, когда Николке ехать в Таганрог в отношении и рассуждении солдатчины * . Справься в думе и, по возможности, скорей уведомь,
Tuus [26]26
Твой ( лат.).
[Закрыть]А. Чехов.
57. И. П. ЧЕХОВУ
Вторая половина октября 1883 г. Москва.
<…> [27]27
Начало письма не сохранилось.
[Закрыть]относительно свободной. Перебейся как-нибудь.
Пустим все пружины в ход * , пружины свои и бабьи, но памятуй, что мы не Поляковы и не Губонины, сразу сделать не сумеем.
Мне было бы приятно, если бы ты служил в Москве. Твое жалованье и мои доходишки дали бы нам возможность устроить свое житье по образу и подобию божию * . Живу я мерзко. Зарабатываю больше любого из ваших поручиков, а нет ни денег, ни порядочных харчей, ни угла, где бы я мог сесть за работу. С Николаем мне не жить, не потому что я этого не хочу, а потому, что он сам не захочет. Он до 70-летнего возраста не расстанется со своими перинками и портерным образом жизни. В настоящее время денег у меня ни гроша. С замиранием сердца жду 1-го числа, когда получу из Питера * . Получу рублей 60 и тотчас же их ухну.
Получаю «Природу и охоту», как сотрудник * . Это толстые книги. Читаю в них описания аквариумов, уженья рыбы и проч. Нового пропасть узнал. Хорошие есть статьи, вроде аксаковских * . Летом пригодятся. Если будешь на будущий год обитать в провинции, то буду высылать тебе этот хороший журнал. Там и про голавлей найдешь и про пескарей. У меня он за весь год.
Никуда не хожу и работаю. Занимаюсь медициной и стряпаю плохой водевиль * .
Насчет хлопот буду извещать письменно.
А. Чехов.
Поклоны всем. Жалею, что не могу пообедать у Эдуарда Ивановича.
10-го ноября Пушкарев * ожидает 100 000. Свеча его пошла в ход * . Думает он строить завод в компании с питерцами. Если дело его выгорит, то у него, пожалуй, можно будет выцарапать приличное место.
NB. С Яковлевым я еще не говорил * , ибо еще не видел его.
Писать вторично буду скоро.
Юношевой Е. И., 2 ноября 1883 *58. Е. И. ЮНОШЕВОЙ
2 ноября 1883 г. Москва.
Посылаю Вам жука * , умершего от безнадежной любви к однойкурсистке. Панихиды ежедневно. Сжальтесь над ним хоть после его смерти и упокойте прах его в Вашей коллекции.
Судьба этого жука может служить уроком для некоторых художников * (которые, кстати сказать, не имеют средств для кормления семейства).
Неизвестный.
Лейкину Н. А., 10 декабря 1883 *59. Н. А. ЛЕЙКИНУ
10 декабря 1883 г. Москва.
10/XII
Уважаемый Николай Александрович!
Посылаю Вам заметки * . На сей раз они вышли у меня, говоря искренно, жалки и нищенски тощи. Материал так скуден, что просто руки отваливаются, когда пишешь. Взял я воскресные фельетоны в «Новом времени» (субботний), в «Русских ведомостях», вообще во всех московских, перечитал их, но нашел в них столько же нового, сколько можно найти его на прошлогодней афише. Слухов и говоров никаких. О ерунде же писать не хочется, да и не следует.
Вообще не клеится мой фельетон. Не похерить ли Вам Рувера? * Руверство отнимает у меня много времени, больше, чем осколочная беллетристика, а мало вижу я от него толку. Пригласите другого фельетониста. Ищите его и обрящете * . Если же не обрящете, то соедините провинциальные заметки с московскими – не скверно выйдет. Искренно сожалею, что не сослужил своей службы, как подобает и как бы Вам хотелось. Жалко и 15 целковых, к<ото>рые давали мне каждый месяц мои заметки.
Я крайне утомлен, зол и болен. Утомили меня мои науки и насущный хлеб, к<ото>рый в последний месяц я должен был заработать в удвоенной против обыкновения порции, так как брат-художник воротился из солдатчины только вчера. Приходилось работать чёрт знает где – причина, почему для прошлого номера не дал Вам рассказа. Так записался и утомился, что не дерзнул писать в «Осколки»: знал, что напишу чепуху. К утомлению прибавьте геморрой (черти его принесли). Три дня на прошлой неделе провалялся в лихорадке. Думал, что тифом от больных заразился, но, слава богу, миновала чаша.
Николай приехал, и станет легче.
Рассказ «Беда за бедой» не печатайте * . Я нашел ему пристанище в первопрестольном граде. Назад тоже не присылайте. Я черновик отдал.
Не писать ли «Оск<олки> моск<овской> жизни» компанией? Пусть Вам шлет, кто хочет, куплетцы, а Вы стройте из них фельетоны. Я тоже буду присылать, ежели будет материал.
Отчего Вы в прошлых заметках про Желтова * выкинули? Желтов известен в Москве, и настолько, что стоит его продернуть. Его всезнают. Да и вообще я писал о людях только известных (исключение: Белянкин * ) Москве.
И на сей раз не шлю Вам рассказа. 16-го декабря и 20-го у меня экзамены. Боюсь писать. Не сердитесь. Когда буду свободен, буду самым усерднейшим из Ваших сотрудников. И в голове у меня теперь как-то иначе: совсем нет юмористического лада!
Прошу извинения и кланяюсь.
Ваш покорный слуга
А. Чехов.
Лейкину Н. А., 25 декабря 1883 *60. Н. А. ЛЕЙКИНУ
25 декабря 1883 г. Москва.
25/XII
Многоуважаемый Николай Александрович!
Прежде всего поздравляю Вас с праздниками и свидетельствую Вам мое искреннее уважение. Вкупе с поздравлением шлю Вам и «Осколкам» тысячи пожеланий. С Новым годом поздравлю 31-го декабря – в день отправки литературного транспорта.
Ваше нежелание херить Рувера более чем лестно для Вашего покорнейшего слуги. Ладно, буду продолжать мой фельетон. Слушаюсь. Буду продолжать, а Вы не забывайте 2-х условий, кои я прилагаю при сем моем согласии: a) продолжайте снисходить слабостям руверским и b) без всяких церемониев уведомьте, ежели на Вашем жизненном пути встретится более подходящий фельетонист; чего не бывает под луной? Бывают «потопы, огни, мечи, трусы» (молитва к Иисусу сладчайшему) * , бывают и добрые встречи.
Два куплетца уже накатал для заметок * . Завтра сяду писать что-нибудь новогоднее. Теперь я свободен, аки ветр. Свобода эта продлится до половины января. Каким-то чудом удалось мне пересилить мою лень, и я, сверх всяких собственных ожиданий, спихнул с плеч самое тягчайшее. Выдержал до Рождества труднейшие экзамены и за этими экзаменами забыл всё, что знал по медицине. Медикам старших курсов ужасно мешают заниматься делом эти экзамены * , подобно тому как отдание чести мешает городовым исполнять их прямые обязанности. Вместо того чтобы работать у клиницистов, мы зубрим, как школьники, чтобы забыть в ближайшем будущем…
В ночь под Рождество хотел написать что-нибудь, но ничего не написал. Волею судеб проиграл всю ночь с барынями в стуколку. Играл до обедни и всё время от скуки пил водку, которую пью иногда и только от скуки. В голове туман. Выиграл четвертную и не рад этому выигрышу – до того скверно в голове.
Не посылал Вам рассказов потому, что окончил свои экзамены только 20-го дек<абря> вечером. Не уведомил же Вас (что ничего не пришлю) потому, что не знал, что нужно уведомлять. Впредь * в случае бесплодия буду извещать Вас * .
Шляются визитеры и мешают писать это письмо. Кстати о маленькой дрязге, подаренной мне сегодня «на елку». Пастухов, обидевшийся на меня за заметку * о московской малой прессе, под рассказом Агафопода Единицына * , помещенным в рождеств<енском> номере «Моск<овского> листка», подмахнул «А. Чехов» * . Рассказик плохенький, но дело не в качестве рассказа: плохой рассказ не в укор писаке средней руки, да и не нужны хорошие рассказы читателям «Моск<овского> листка». Москвичи, прочитав мою фамилию, не подумают про брата и сопричтут меня к Пазухину и Кº * . Полной фамилией я подписуюсь только в «Природе и охоте» * и раз подписался под большим рассказом * в «Альманахе Стрекозы», готов, пожалуй, подписываться везде, но только не у Пастухова. Но далее… Благополучно паскудствующие «Новости дня» * «в пику» конкуренту своему Пастухову напечатали в своем рождеств<енском> номере произведения * господ, изменивших накануне праздника своему благодетелю Пастухову (Вашков, Гурин и др * .). Номер вышел ядовитый, «политичный». Чтобы еще громче пшикнуть под нос Пастухову, «Новости дня» под одной маленькой ерундой * , которую я постыдился бы послать в «Осколки» и которую я дал однажды Липскерову, подмахнули тоже мою полную фамилию (а давал я Липскерову мелочишку под псевдонимом…). «На, мол, гляди, Пастухов: к тебе не пошел, а у нас работает, да еще под полной фамилией». Выходит теперь, значит, что я работаю и в «Новостях дня» и в «Моск<овском> листке», служу двум богам, коих и предал в первый день Рождества: и Пастухову изменил, и Липскерову. «Новости дня» тоже злятся за ту заметку.
Страсть сколько политиков нынче развелось!
Буду впредь осторожен. Липскеров был у брата-художника, и я ему так, от нечего делать, дал мелочишку. И славным он малым мне показался…
Малый я человек, среди газетчиков еле видим – и то им понадобился! Черти, а не люди.
Теперь о коммерции. Хорошая коммерция лучше плохих дрязг, которые описал я Вам (ведь это неинтересно для Вас) не из желания надоесть Вам, а так – перо разбежалось… А о чем моя коммерция, тому следуют пункты:
а) Вышлите мне в мой счет «Осколки» за 1882 и 1883 годы и, ежели можно, в переплетах.
б) Вышлите «Осколки» за будущий 1884-й год по адресам, при сем приложенным. Тоже в мой счет.
Сумма в итоге получится значительная. Нельзя ли учинить мне рассрочку с ручательством гг. казначеев? Тяжело платить сразу четвертную или более, а ежели Вы будете вычитать ежемесячно по пятерке (5 р.), то этот расход не произведет на мой карман заметного впечатления. Если же эта рассрочка не допускается, если она произведет в бухгалтерии непорядок, то погодите высылать мне прошлогодние экземпляры, а высылайте по нижеписанным адресам.
Хочу «Осколки» сохранить для потомства. Со временем ведь и я буду говорить: «Были юмористы – не вам чета!» – фраза, которую я не раз слышал от хороших и плохих сотрудников «Искры» и старого «Будильника». Наконец, кажется, я кончил.
Пью за Ваше здоровье, закусываю ветчиной и остаюсь уважающий и готовый к услугам
А. Чехов.
Москва.Калужская ул. В контору мещанских училищ * .
г. Воскресенск(Москов. губ.). Ивану Павловичу Чехову.
Лейкину Н. А., 31 декабря 1883 *61. Н. А. ЛЕЙКИНУ
31 декабря 1883 г. Москва.
31-го дек.
Уважаемый Николай Александрович!
Поздравляю Вас с Новым годом, с новым счастьем, с новыми подписчиками. Желаю всего хорошего. Простите, что посылаю немножко поздно. Впрочем, Вы, согласно Вашему последнему письму * , получите мой транспорт 1-го января. И заметки * длинны и новогодний рассказ * длинен – каюсь. Но ради (впрочем, здесь ни к селу ни к городу это «но»), ради того, что новогодний нумер должен быть отменно хорош, прошу Вас на сей раз не поцеремониться и сократить, елико возможно. Сам я не взялся сокращать; Вам виднее, что идет к делу, что лишнее.
Уповаю, что с Нового года буду более порядочен в своих транспортах.
В Питере – увы! – на праздниках не буду. Денег нет. Разорился вконец за праздники.
Вчера получил письмо от Пальмина. Письмо изложено стихами * . «Дикий» поэт пишет, между прочим, что он писал Вам о высылке торшона для брата. Если Вы справедливый человек, то Вы, получив это поручение, страшно рассердились. Грешно беспокоить мелкими поручениями такого занятого человека, как Вы. Брат не сообразил этого, прося Пальмина написать Вам, – оба они были подшофе. Это во-первых. А во-вторых, ежели будете высылать торшон, то не высылайте его на мое имя. Не имею времени ходить в почтамт. Высылайте на имя «Будильника» с передачей. А шикарный «Альманах» * выпустил Буква! Совсем заграничное издание.
Пристаю к Мише Евстигнееву, чтоб он написал свою автобиографию. Хочу у него купить ее. Редкое «житие»! Пристаю уже год и думаю, что он сдастся. Пишу о нем в нынешних заметках * .
Пальмин непременно будет в раю.
Ах да! Большущее спасибо за «Христову невесту»! * Отдал в переплет.
Мороз. Метелица… А за сим с почтением Ваш покорный слуга
А. Чехов.
