Текст книги "Том 19. Письма 1875-1886"
Автор книги: Антон Чехов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 49 страниц)
103. Н. А. ЛЕЙКИНУ
1 апреля 1885 г. Москва.
84, IV, 1.
Уважаемый Николай Александрович!
Шлю Вам обозрение * . Понащипал с разных сторон событий и, связав, даю… Беда мне с этим фельетоном! Написать его для меня труднее, чем вставить буж в застарелую стриктуру или приготовить препарат из половых органов блохи… Миллион терзаний! * Москва точно замерла и не дает ничего оку наблюдателя. Желал бы я посмотреть кого-нибудь другого на моем месте…
Спешу Вас порадовать… Вы состоите сотрудником «Новостей дня» * . Ваши рассказы перепечатываются из «Пет<ербургской> газ<еты>», и так ловко, что Вам обижаться нельзя, а читателю трудно догадаться, что это перепечатка… Ваше имя встречаю я чуть ли не в каждом №.
Синий кафтан посмотрел на буфетчика и крикнул:
– Дядя Елизар Трифоныч, что ж ты мне за победу стаканчик-то? Цеди!
Буфетчик налил.
«П. Г.»
Н. Лейкин * .
В другом же месте была поставлена около заглавия микроскопическая звездочка, а внизу петитом «П. Г.». Надо быть специалистом газетчиком, чтобы понять, в чем дело, публика же тонкостей этих не понимает и радуется за «Новости дня»…
Как зовут редактора «Русской старины» Семевского?
Пропагандирую * среди врачей послать ему коллективное письмо с просьбой напечатать отдельным изданием записки Пирогова * , когда они кончатся печатанием в «Русской старине». Он сделает это, вероятно, и без просьбы, но поощрение никогда не мешает… Поздравляю Вас с «Цветами лазоревыми» * …Дай бог, чтоб Вы продали и нажили… Когда-то я издам свои рассказики? * Проклятое безденежье всю механику портит… В Москве находятся издатели-типографы, но в Москве цензура книги не пустит * , ибо все мои отборные рассказы, по московским понятиям, подрывают основы… Когда-то, сидя у Тестова, Вы обещали мне издать мою прозу * …Если Вы не раздумали, то Исайя ликуй * , если же Вам некогда со мной возиться и планы Ваши изменились, то возьму весь свой литературный хлам и продам оптом на Никольскую * …Чего ему валяться под тюфяком? На случай, ежели бы Вы когда-либо, хотя бы даже в отдаленном будущем, пожелали препроводить меня на эмпиреи, то ведайте, что я соглашусь на любые условия, хотя бы даже на ежедневный прием унца касторового масла или на переход в магометанскую веру. Если отбросить всё хламовидное и худшее, то лучших рассказов, годных для употребления, наберется листов на 10–15 * …Тут я разумею одни только юмористические вещи, за исключением мелочей… Что книжка моя разойдется, видно из того, что даже такая дрянь, как «Сказки Мельпомены», разошлась.
Каждый день порываюсь на Никольскую, и всё какой-то глас с небесе удерживает…
Рассказ по части Кирилла и Мефодия * пришлю к след<ующему> №.
Трактует он у меня о прошедшем, уже случившемся, и неловко печатать его в день юбилея.
На этой неделе, очень может быть, нелегкая унесет меня во Владимирскую губ<ернию> на охоту * . Дал слово, что поеду. А посему на всякий случай гонорар вышлите по моему адресу, на имя сестры Марьи Павловны Чеховой, дабы домашние вовремя расплатились с лавочником. Сгодились ли мои подписи к рисункам? * Поедете в мае в Финляндию любоваться белыми ночами? Пальмин живет на новой квартире и такой же плохой, как прежняя… Осенью и я думаю перебраться * …Хочется взять квартиру попросторнее…
Выбраны Вы в гласные? *
А за сим кланяюсь Вам и пребываю
А. Чехов.
Розанову П. Г., 2 апреля 1885 *104. П. Г. РОЗАНОВУ
2 апреля 1885 г. Москва.
85, IV, 2.
D-r!
Как-то летом, помнится мне, Вы показывали Вашему покорнейшему слуге диссертацию Грязнова * с присовокуплением, что оный Грязнов, благодаря своему труду, оценен и даже приглашен одесситами в главные доктора городской больницы. Кажется, так?
Ныне посылаю Вам вырезку из одесской газеты * . Читайте и казнитесь… Не всегда Одесса лучше Череповецкого уезда!
Обещал я Вам присылать всё выдающееся и попадающееся на глаза… Шлю… А Вы слыхали, какой скандал * случился с Вашим Икавицем? * С бедняги взята подписка о невыезде из Тамбова.
Истину «хорошо там, где нас нет» пора уже перефразировать таким образом: «Скверно и там, где нас нет».
Шлю привет Вашей шипучести * и кланяюсь Вам и всем, яже с Вами… Сергею Павловичу реверанс… С Вашей землячкой Гамбурчихой на ножах… Надоела баба! Что у Вас нового?
Ваш А. Чехов.
Лейкину Н. А., 28 апреля 1885 *105. Н. А. ЛЕЙКИНУ
28 апреля 1885 г. Москва.
85, IV, 28.
Уважаемый Николай Александрович!
Неужели у Вас один только мой рассказ? * В воскресенье 21 апреля я послал Вам заказным большой рассказ «Упразднили!». Разве не получили? * Если не получили, то уведомьте 2–3 строчками… Или адрес я перепутал по рассеянности, или же почта утеряла… Послал, повторяю, заказным… Всех моих рассказов у Вас имеется два: «Всяк злак» и «Упразднили!».
Насчет «Петерб<ургской> газеты» отвечаю согласием * и благодарственным молебном по Вашему адресу. Буду * доставлять туда рассказы аккуратнее аккуратного * …В «Будильник» нельзя не писать… Взял оттуда сторублевый аванс дачных ради расходов… За четыре летних месяца нужно будет отработать… Ну, да ведь я не дам туда того, что годится для «Осколков»… Божие – богови, кесарево – кесареви * …В «Развлечении» я не работал с Нового года…
Вас удивляет мой ранний переезд на дачу? * Мороза, которым Вы меня пугаете, я не боюсь. В Москве, во-первых, уже 15° в тени… Дожди теплые, гремит гром, зеленеет поле… Во-вторых, я буду жить в помещичьей усадьбе, где можно жить и зимой. Дача моя находится в 3-х верстах от Воскресенска (Нового Иерусалима) в имении Киселева, брата вашего петербургского Киселева-гофмейстера и еще чего-то… Буду жить в комнатах, в к<ото>рых прошлым летом жил Б. Маркевич. Тень его будет являться мне по ночам! * Нанял я дачу с мебелью, овощами, молоком и проч…. Усадьба, очень красивая, стоит на крутом берегу… Внизу река, богатая рыбой, за рекой громадный лес, по сю сторону реки тоже лес… Около дачи оранжереи, клумбы et caetera… Я люблю начало мая в деревне… Весело следить за тем, как распускается зелень, как начинают петь соловьи… Вокруг усадьбы никто не живет, и мы будем одиноки… Киселев с женой, Бегичев, отставной тенор Владиславлев, тень Маркевича, моя семья – вот и все дачники… В мае отлично рыба ловится, в особенности караси и лини, сиречь прудовая рыба, а в усадьбе есть и пруды…
Кстати: выеду я не 1-го, как хотел, а 6-го, но смысл предыдущего моего письма остается прежним. Шлите всё в Воскресенск, кроме письма о судьбе рассказа «Упразднили!»…
«Петерб<ургская> газета», насколько я заметил, не любит рассказов с душком… Из судебного отчета у меня вычеркивалось все подозрительное… Да, не любит? Если насчет моего сотрудничества уже решено, то не благоволит ли «Петерб<ургская> газета» высылаться мне в г. Воскресенск (Моск. губ.) в количестве одного экземпляра? Чем больше газет буду получать, тем веселей…
Этакий надувало мой художник! * А соврал мне, что послал Вам «рисунков»! Я заберу его с собой на дачу, сниму там с него сапоги и на ключ… Авось будет работать! Гонорар за рисунок высылайте в Воскресенск, а то в Москве проэрмитажит * …Пришлите ему в Воскресенск тему, две… Находясь под стражей, быстро исполнит заказ… Ручаюсь.
Какое количество строк потребно для «Пет<ербургской> газ<еты>»?
Чёрт знает, как я рассыпаюсь в письмах! Точно жена, пишущая мужу о покупках: война, пуговицы, тесьма, опять пуговицы…
За «Цветы лазоревые» я уже благодарил Вас и еще раз благодарю. Прочел… В особенности понравились мне «Именины у старшего дворника».
Полковника и повивальную бабку жаль * .
Скорблю – безденежен. Волком вою. Счастье мое, что еще долгов нет… На даче дешевле жизнь, но поездки в Москву – чистая смерть!
Так уведомьте же насчет «Упразднили!». А пока прощайте и оставайтесь здоровы.
Ваш А. Чехов.
Лейкину Н. А., 9 мая 1885 *106. Н. А. ЛЕЙКИНУ
9 мая 1885 г. Бабкино.
85, V. 9. Воскресенск.
Уважаемый Николай Александрович!
Шлю Вам из дачи первый транспорт. Благоволите в рассказе «Павлин» * в пробелах написать имена * соответствующих петербургских увеселит<ельных> мест * , которых я не знаю и назвал чрез N и Z. Шлю короткий фельетон * и несколько мелочишек * . В прошлую неделю не прислал ничего, ибо, перевозя семью, был завален хлопотами. Чуть не разревелся я, прочитав в Вашем письме о судьбе рассказа «Упразднили!» * . Не жаль мне его достоинств, каковых в нем мало, но жаль денег, которые я мог бы за него получить. Нельзя ли сдать его в «П<етербургскую> г<азету>»? Там, быть может, он сгодится. Ах да! «Пет<ербургской> газеты» я не получаю и нахожусь в полном неведении относительно * посланных туда двух рассказов * . Великое одолжение сделаете мне, если прикажете высылать мне газету. Скажу большое спасибо и буду петь Вам, дондеже есмь * . Больше, честное слово, не буду беспокоить Вас…
Алоэ стало выписываться и радовать мое братское сердце. Только напрасно он себе др<…>ный псевдоним избрал и об одной только таможне пишет… Не только света, что в таможне, есть и другие ямы… Вот Вам еще новое доказательство московской тлетворности: ушел человек из Москвы, попал в Питер, где иные порядки, и стал лучше…
Чувствую себя на эмпиреях и занимаюсь благоглупостями: ем, пью, сплю, ужу рыбу, был раз на охоте… Сегодня утром на жерлицу поймал налима, а третьего дня мой соохотник убил зайчиху. Со мной живет художник Левитан (не тот, а другой – пейзажист) * , ярый стрелок. Он-то и убил зайца. С беднягой творится что-то недоброе. Психоз какой-то начинается. Хотел на Святой с ним во Владим<ирскую> губ<ернию> съездить, проветрить его (он же и подбил меня), а прихожу к нему в назначенный для отъезда день, мне говорят, что он на Кавказ уехал… В конце апреля вернулся откуда-то, но не из Кавказа… Хотел вешаться… Взял я его с собой на дачу и теперь прогуливаю… Словно бы легче стало…
Поставил я в реке и в пруде верши и то и дело вынимаю их из воды: терпенья не хватает… Природу не описываю. Если будете летом в Москве и приедете на богомолье в Новый Иерусалим, то я обещаю Вам нечто такое, чего Вы нигде и никогда не видели… Роскошь природа! Так бы взял и съел ее…
Гонорар получил, журнал получаю. Так нельзя ли «Упразднили!» сдать в «П<етербургскую> г<азету>»? Природа великолепна, дача роскошна, но денег так мало, что совестно на карманы глядеть. Жениться на богатой купчихе, что ли? Женюсь на толстой купчихе и буду издавать толстый журнал. Прощайте и не сердитесь на неисправнейшего
А. Чехова.
Чехову М. П., 10 мая 1885 *107. М. П. ЧЕХОВУ
10 мая 1885 г. Бабкино.
85, V, 10.
Миша-терентиша!
Наконец тяжелые боты сняты, руки не воняют рыбой, и я могу написать письмо. Сейчас 6 часов утра. Наши спят… Тишина необычайная… Попискивают только птицы, да скребет что-то за обоями. Я пишу сии строки, сидя перед большим квадратным окном у себя в комнате. Пишу и то и дело поглядываю в окно. Перед моими глазами расстилается необыкновенно теплый, ласкающий пейзаж: речка, вдали лес, Сафонтьево, кусочек киселевского дома… Пишу для удобства по пунктам:
a) Доехали мы по меньшей мере мерзко. На станции наняли двух каких-то клякс Андрея и Панохтея (?) по 3 целкача на рыло. (Почтовые брали по 6 р. за тройку.) Кляксы всё время везли нас возмутительнейшим шагом. Пока доехали до бебулой церкви * , так слюной истекли. В Еремееве кормили. От Ерем<еева> до города ехали часа 4 – до того была мерзка дорога. Я больше половины пути протелепкался пешедралом. Через реку переправились под Никулиным, около Чикина. Я, поехавший вперед (дело было уже ночью), чуть не утонул и выкупался, Мать и Марью пришлось переправлять на лодке. Можешь же представить, сколько было визга, железнодорожного шипенья и других выражений бабьего ужаса! В Киселевском лесу у ямщиков порвался какой-то тяж… Ожидание… И так далее, одним словом, когда мы доплелись до Бабкина, то было уже час ночи… Sic!!
b) Двери дачи были не заперты… Не беспокоя хозяев, мы вошли, зажгли лампу и узрели нечто такое, что превышало всякие наши ожидания. Комнаты громадны, мебели больше, чем следует… Всё крайне мило, комфортабельно и уютно. Спичечницы, пепельницы, ящики для папирос, два рукомойника и… чёрт знает чего только ни наставили любезные хозяева. Такая дача под Москвой по крайней мере 500 стоит. Приедешь – увидишь. Водворившись, я убрал свои чемоданы и сел жевать. Выпил водочки, винца и… так, знаешь, весело было глядеть в окно на темневшие деревья, на реку… Слушал я, как поет соловей, и ушам не верил… Всё еще думалось, что я в Москве… Уснул я великолепно… Под утро к окну подходил Бегичев и трубил в трубу, но я его не слышал и спал, как пьяный сапожник.
c) Утром ставлю вершу и слышу глас: «крокодил!» Гляжу и вижу на том берегу Левитана… Перевезли его на лошади… После кофе отправился я с ним и с охотником (очень типичным) Иваном Гавриловым на охоту. Прошлялись часа 3 1/2, верст 15, и укокошили зайца. Гончие плохие…
d) Теперь о рыбе. На удочку идет плохо. Ловятся ерши да пескари. Поймал, впрочем, одного голавля, но такого маленького, что в пору ему не на жаркое идти, а в гимназии учиться.
e) На жерлицы попадается. На Ванину жерлицу попался громадный налим. Сейчас жерлицы не стоят, ибо нет живцов. Вчера вечером был ветер и нельзя было ловить. Привези жерличных крючков средней величины. У меня не осталось ни одного.
f) О мои верши! Оказалось, что их очень удобно везти. В багаже не помяли, а к возам привязаны сзади были… Одна верша стоит в реке. Она поймала уже плотицу и громаднейшего окуня. Окунь так велик, что Киселев будет сегодня у нас обедать. Другая верша стояла сначала в пруде, но там ничего не поймала. Теперь стоит за прудом в завадине (иначе в плесе); вчера поймала она окуня, а сейчас утром я с Бабакин<ым> вытащил из нее двадцать девятькарасей. Каково? Сегодня у нас уха, рыбное жаркое и заливное… А посему привези 2–3 верши. Покупают их у Москворецкого моста в живорыбных лавках. Я дал по 30 коп., но ты дашь по 20–25. Привезешь их из лавок к себе, конечно, на извозчике.
g) Марья Влад<имировна> здравствует. Подарила матери банку варенья и вообще любезна до чёртиков. Поставляет мне из франц<узских> журналов (старых) анекдоты * …Барыш пополам. Киселев по целым дням сидит у нас. Вчера на пироге выпил 3 громадных рюмки. Бегичев ел, но не пил… Довольствовался только тем, что глядел умоляющими глазами на графин с водкой.
h) Я не пью, но тем не менее вино уже выпито. Вино так хорошо, что Николай и Иван обязаны привезти по бутыли (в чемоданах, как я). Вино здесь находка. Что может быть приятнее, как выпить после ужина на террасе по стаканчику вина! Ты объясни им. Вино великолепное… Покупал я его на Мясницкой, по правую руку, если идти от почтамта к городу, в винной лавке грузин. Гиляй знает эту лавку. Вино называется «Ахмет», или «Махмет» * , белое…
i) Левитан * живет в Максимовке. Он почти поправился * . Величает всех рыб крокодилами и подружился с Бегичевым, который называет его Левиафаном. «Мне без Левиафана скучно!» – вздыхает Б<егичев>, когда нет крокодила.
k) Дорога теперь установилась, и переезд через реку настолько хорош, что вчера даже Тышко приезжал. Скажи Лиле, чтоб приезжала на неделю. Места пропасть, провизия отменная. Пригласи ее и укажи ей путь, объяснив, сколько платить ямщикам и проч. Обратно можно задешево проехать. На неделю, не меньше…
l) Что же Николай?
m) Привезите Ольгин паспорт, вареной колбасы с чесноком для Киселева (колбасы 3–4), лаврового листу, перцу, почтовой бумаги большого формата.
n) Выпиши из энцикл<опедического> словаря Июнь, Июль и Август * . Это легче, чем везти их в Бабкино. Сегодня я встал в 3½ часа. Сейчас пью чай и ложусь спать. Сплю до кофе, а после кофе иду с Киселевым глядеть верши. Вчера написал очень много и сейчас посылаю. Работается.
Твой А. Чехов.
В воскресенье на охоту. На днях приедет Владиславлев и привезет невод. То-то ловля будет! Кланяюсь всем.
Розанову П. Г., май 1885 *108. П. Г. РОЗАНОВУ
Май 1885 г. Бабкино. Г.
Звенигородскому Уездному Врачу.
Имею честь просить Ваше Высокоблагородие принять уверение в глубоком моем уважении, а также вменяю Вам в приятную (?) обязанность взять у врача Успенского оставленную мною у него красную рубаху и доставить оную при случае, как вещественное доказательство моего пребывания в г. Звенигороде. Надеюсь получить ее от Вас в Бабкине. При сем препровождаю госпожу Маркову для медицинского освидетельствования ее сосудистой системы, преимущественно сердца, в котором, как она мне заявила, запечатлелся Ваш образ. Сей образ прошу наспиртовать и прислать мне.
Хирург патологии: А. Чехов.
Чехову М. М., 16 июня 1885 *109. М. М. ЧЕХОВУ
16 июня 1885 г. Москва.
85, VI, 16.
Дорогой Миша!
Несмотря на мое сильнейшее желание побывать у тебя и пообедать (я уже 2 дня не обедал по-человечески), я должен попросить у тебя извинения. Дело в том, что в 2 часа я должен ехать на Тверскую за получением денег (по поручению). Во-вторых, уехать я должен отнюдь не позже дачного поезда. В-третьих, хочется, чтобы Николай не удрал куда-нибудь * : хожу за ним, как стража. Так мало времени, как видишь, что побывать у тебя нет никакой возможности. Будь здоров.
Твой А. Чехов.
Лейкину Н. А., 17 июля 1885 *110. Н. А. ЛЕЙКИНУ
17 июля 1885 г. Бабкино.
85, VII, 17.
Уважаемый Николай Александрович!
Спешу со скоростью земли, вращающейся вокруг своей оси, дать ответ на Ваше письмо… Primo, Вы напрасно сердитесь на меня за то, что я не пишу Вам. Писать, находясь в безызвестности относительно местопребывания адресата, не подобает, а я, честное слово, не знал, где Вы. Вы и многие другие писали мне, что Вы на днях уедете; таким образом, я мнил, что Вас в Питере не было, и приехавший Аг<афопод> Един<ицын> удивил меня, когда сказал, что Вы дома.
Secondo, о месяцах, конечно, писать я буду. Пропустил я июнь и по лености, и сам не знаю почему. Вероятно, виновато тут отчасти такое обстоятельство: приехал как-то раз из Питера Алоэ и, выругав меня за мои филологические измышления, сказал, что «там» (т. е. в Питере, у вас) удивляются, что я занялся такой скучищей и сушью, как месяцы и народные праздники… Врал Алоэ или нет, не знаю, но его слова сильно подшибли мой кураж. Сей раз посылаю Июнь и Июль, соединенные в одно целое * . Насколько удалось это соединение, предоставляю судить беспристрастной критике.
Ваше разрешение не писать летом московских заметок * принимаю как всемилостивейший манифест. Писать фельетон в то время, когда можно ловить рыбу и шляться, ужасно тяжело… А рыба ловится великолепно. Река находится перед моими окнами – в 20 шагах… Лови, сколько влезет, и удами, и вершами, и жерлицами… Сегодня утром вынул из одной верши щуку, величиной с альбовский рассказ * , к<отор>ый, не говоря худого слова, тяжел и неудобоварим, как белужья уха. Недалеко от меня есть глубокий (семиаршинной глуб<ины>) омут, в к<ото>ром рыбы чертова гибель… В общем, охота в этом году удачна. Охота на птиц не менее удачна. На днях в один день мои домочадцы съели 16 штук уток и тетеревов, застреленных моим приятелем художником И. Левитаном. Грыбов нет. Всё сохнет.
Брат Николай поразителен. Бежал от меня в П<етербург>, там ничего не сделал… Где он теперь? Ох!
Александр * сейчас у меня на даче. Через час уезжает в свой Новороссийск * .
Не знаю, что написать Вам относительно подписей к рисункам. Как я вижу, Вы упорно отказываетесь считать меня неспособным по части выдумывания тем, а я в 1001-й раз утверждаю эту свою неспособность. Думаю я, думаю… думаю, думаю… Голова трещит и в результате – ноль. К понедельнику пришлю 2–3 подписи * , но за качество их не ручаюсь. С подписями пришлю и рассказ * .
Погода у нас стоит жаркая. Нередки дни с 29° по Р<еомюру> в тени. Обливаемся потом. В воздухе стоял дым от пожара в Клину; теперь дымно от горящего где-то торфа.
Однако прощайте. Нужно провожать единоутробного братца. Кланяюсь Вам и жму руку.
Ваш А. Чехов.
Лейкину Н. А., не позднее 6 сентября 1885 *111. Н. А. ЛЕЙКИНУ
Сентябрь, не позднее 6, 1885 г. Бабкино.
Уважаемый Николай Александрович!
Сделайте божескую милость, поторопите «Пет<ербургскую> газету» и Вашу контору высылкой мне гонорара. Если я не получу скоро деньги, то рискую продлить свое лето до октября, что не особенно весело. У «Пет<ербургской> газеты» я просил полтораста. Мною заработано у нее больше. Простите, что вместо произведений посылаю Вам прошение, но, ей-богу, погода такая мерзкая, что вытье по-волчьи больше к лицу, чем творчество. Денежная почта придет в Воскресенск во вторник 10-го и в пятницу 13-го.
Желательно получение 10-го. Если таковое невозможно, то пятница является все-таки крайним сроком. «Газету» просил я о высылке уже давно, в августе.
Отдавая всего себя надежде, сладкой посланнице небес, пребываю
Ваш А. Чехов.
Дождь порет во все лопатки. Бррр!.. Чтобы уйти из-под этого серого облачного свода в тепло и цивилизацию Москвы, мне нужно minimum 200 руб., а в кармане один талер – только…
Весна, где ты?! *
