Текст книги "Портал (СИ)"

Автор книги: Антон Вахонин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

   Он развернулся и побежал к одному из зданий. Люди переглянулись, стараясь скрыть свое замешательство, как их и обучали. А затем, немного справившись с собой, поплелись вслед за своим «милым» гидом.

   Там разбирались не долго. «Гид» провел людей в большой, красивый зал, где стены светились всеми цветами радуги, мебель отсутствовала совершенно, но было как-то уютно и приятно находиться здесь. Прямо на мозаичном полу сидело несколько сморщенных, согнутых временем существ, у которых молодыми и сильными оставались только глаза. Они сразу прервали свой свистящий шепот при появлении землян. Обе стороны секунду другую изучали друг друга, а затем началась изматывающая словесная пытка астронавтов.

   Через пол часа, Макгирнен, обильно потея, выдал половину секретов НАСА и почти все, что было известно каждому школьнику. Да, это был гениальный допрос! Более спокойный Лосев старался, как мог, все запутать и сбить всех с толку, но в успехе уверен не был. Джек вслух высказал подозрения Сергея. Когда члены Совета отвернулись и комната наполнилась характерным свистом, он шепнул Лосеву:

  -Черт возьми, по моему «кузнечики» мысли читают! И как они мгновенно выучились по земному разговаривать?

   На них резко и вызывающе сверкнул глаз старейшины. Лосев предостерегающе тронул руку напарника. Через минуту существа угомонились и один из них вежливо попросил астронавтов подождать следующей беседы до утра. О каких-то загадочных соседях не было сказано ни слова.

   Уже очутившись на улице, со своим прежним провожатым, люди почувствовали себя крайне не уютно. Нещадно палило солнце, песок искрился, слепя глаза и Макгирнен, все время, спотыкался о кочки.

  – Сергей, – вдруг заговорил коротышка, – я вот все думаю о той информации, что выдал наш компьютер.

  – И что? Там было что-то не так? – Лосев внимательно посмотрел на второго пилота.

  – Нет, командир, там было все нормально, но здесь что-то не так.

  – Что именно?

  – Помните данные о том, что эта планета гигантский зеленый ковер. Здесь растений в несколько сот раз больше чем на ботанической станции имени Смита, а на деле получается, что тут совсем нет растений.

   Лосев задумчиво погладил пальцами свой подбородок, разглядывая пустынные улицы.

  – Да, – процедил он сквозь зубы, – странно это все.

   Гид как-то необычно посмотрел на людей и запрыгал дальше быстрее. Они прошли немного вдоль улицы, свернули и зашли в арку небольшого домика. Сопровождающий отворил дверь, вежливо пропустил гостей и тут же плотно ее закрыл. Люди недоуменно переглянулись. Макгирнен подскочил к выходу и толкнул дверь. Она не поддалась. Он навалился плечом.

  – Не усердствуй так, Джек! – Саркастически усмехнулся Лосев. – Нас просили подождать до утра, и я думаю, что не стоит пока открывать боевые действия.

   Он оглядел комнату. Вокруг все играло красками и светом. Выглядело это еще более фантастично еще из-за того, что в помещении не было ни одного окна. На полу стояли два ложа из какого-то хрустящего материала. Лосев рухнул на одно из них и блаженно потянулся.

  – А мне здесь нравится, Джек! – И он, улыбнувшись, поставил свой бластер в положение готовности.

   Через несколько часов люди все еще обсуждали случившееся, выдвигая гипотезы и строя планы на все случаи жизни, когда услышали – ЭТО. Мелодия текла плавно, заливая все вокруг. Она звучала прекрасно, как музыка и естественно, как океанский прибой. Женственно – завораживающее она ласкала слух. Земляне молчали, глаза их потихоньку стекленели и тела начали раскачиваться в такт подкрадывающимся звукам. Макгирнен шагнул к двери и рывком распахнул ее. Ночь маняще сверкала тысячью звезд. А вместо пыльной улицы, до горизонта, стелился живой, зеленый ковер растений. Цветы, огромные и маленькие, раскрывали бутоны, наполняя воздух сказочными ароматами. Такие прекрасные, хрупкие, они шелестели листьями, зовя насладиться своей красотой. Макгирнен, с закрытыми глазами, медленно шагнул вперед, приминая подошвами податливую траву. Лосев, в такой же прострации, скользил позади напарника. Каждый из них выбрал свой огромный цветок, и они одновременно шагнули в сердцевину бутонов. До последней минуты, пока не сомкнулись лепестки, люди просыпали сквозь пальцы пыльцу и блаженно улыбались.

   На утро в зале Совета было тихо. Двое одноглазых, занятых какой-то интересной настольной игрой, не заметили, как вошел третий. Он почтительно скрестил щупальца и, удостоверившись, что его, слушают, свистяще зашептал.

  – Соседи довольны. Они благодарят за выдачу им двуногих преступников и орудия преступления. Так же, от вашего имени, я передал огорчения по поводу убийства землянами, посредством их странной машины, множества уважаемых в цветочном мире растительных индивидуумов. Они поблагодарили и предложили свои услуги и в дальнейшем. Старейший Бутон сказал, что наш и миры и дальше могут мирно сосуществовать на благо наших народов.

   Говоривший закончил свой монолог и выжидающе замолчал. Один из игроков удовлетворенно кивнул и нетерпеливо махнул щупальцем, отпуская гонца. У него созрел план интересной комбинации. К тому же он очень не хотел проиграть, поэтому решил больше не думать о вопиющем правонарушении землян и азартно углубился в игру.

  БРОДЯГА.

   Даже не спрашивайте, как это все началось. Не знаю, но сейчас на Луне кипит бурная жизнь и плодотворная деятельность, там собрались светлейшие умы космоса. Они изучают, как вы уже, наверное, догадались, именно нас с вами. Под грунтом, в засекреченных лабораториях, столпы науки работают на благо своих галактик. И к тому же это просто интересно изучать, как деградирует двуногое, прямоходящее, наивное и злое существо.

   Так вот, как я уже сказал, работа кипела. И кипела она над новым проектом, ради которого межгалактический совет отправил проверяющего. Все, с нетерпением, ждали его прибытия и окончательного решения Совета Галактик. Спутниковая база была последним местом его посещения и у ученых уже все было готово.

   Ровно через двадцать четыре часа, по земному время определению, личное судно советника подошло к первому причалу, насмерть перепугав каких-то американских астронавтов и исчезло, опознанное службой безопасности Базы. Встречали советника без помпезности. Это было не принято в содружестве. Его провели в рабочий зал. Он грузно опустился в приготовленное кресло. Советник был не в духе. Ему предстояло перевернуть груду документов еще и в этом месте и именно в этом месте решить созрел проект или нет. Работники станции многозначительно переглянулись и один из них выполз вперед.

  – Мы решили сэкономить вам время и дать более полное представление о вещах.

   Советник выжидающе пошевелил усиками, Ученый продолжил.

  -Мы кое-что изобрели, как вы уже знаете. Прибор проверен и опробован.

   И он, жестом пригласив советника, показал, что нужно делать. Советник поднес ко лбу маленький, серебристый шар. Вдруг взвизгнув, он отшвырнул его в сторону.

  – Это, своего рода, индикатор, – осторожно начал ученый, – эмоции землян проецируются сразу в мозговую ткань. И с самого начала проецируются очень негативные эмоции – ненависть, боль, страх, злость, – осторожно добавил он.

   Советник серьезно кивнул шести ухой головой. Ученый продолжил:

  – Прибор является не просто приемником эмоций, но и глушителем, и передатчиком огромной мощности. Принцип его действия таков – например, вы приняли негативный сигнал, вы его блокируете и направляете положительный сигнал-счастье, любовь, мир, радость и так далее. С помощью этого прибора можно избавиться от всех войн проводимых в галактиках.

   Советник опять кивнул. Ученый более уверенно продолжил:

  – Вместе с прибором мы сконструировали его носителя, для проведения опытов на Земле, био робота пятого поколения ПС-5.Наша группа предлагает совету провести серию опытов на землянах, по нейтрализации негативных эмоций, прежде чем он будет задействован на высоко-разумных существах галактик.

   В воздухе повисла напряженная пауза. Все ждали решения советника.

  – А какого Мунита Альтаирских глубин! – Воскликнул вдруг советник. – Я разрешаю проведение опытов и хочу присутствовать при первом. Готовьте экспедиционный корабль на темную сторону Земли.

   Через несколько часов все было готово и корабль вылетел. Вскоре он уже должен был войти в плотные слои атмосферы.

   В это время, на Земле, в ночной, рабочей окраине Кракова, некий индивид под именем Ковальски, которого можно было охарактеризовать всего одним емким словом, таким как неудачник, с трудом поднялся на ноги. Очередной удар откинул его на стенку небольшого склада, обшитую ржавым железом. Изо рта у него текла кровь, нескольких зубов уже не хватало, сознание мутилось. Ему было сложно сконцентрировать взгляд на чем-то одном, лица и кулаки мелькали яркими пятнами, как в калейдоскопе. И, наконец, для Конрада Ковальски все покрылось тьмой. Он потерял сознание. К его потертому, старому пиджаку и таким же брюкам никто не притронулся. С него не сняли часы и не отобрали кошелек. Потому что у него их не было. Его избивала группа подростков, как это не парадоксально, только за то, что Ковальски был бродягой.

   Очнулся Конрад Ковальски примерно через час, уже глубокой ночью. В небе мерцали холодные звезды. Голова болела, и Луна немного двоилась. Он поморгал. Стало немного лучше.

  – Ублюдки! – Устало прошептал Конрад.

   Ковальски привык к боли и унижению, но все равно хотелось с кем-нибудь поделиться несчастьем, излить душу.

  – Господи! – Вдруг взвыл он.

   Глаза Конрада еще раз бездумно пробежали кромку небосвода. Что-то изменилось. Ах да. «Падающая звезда», светящаяся, серебристая точка, странными рывками пересекала небо. Ковальски сразу вспомнил обычай загадывать желание. Он нахмурился, потер негнущейся рукой лоб, пытаясь припомнить что-нибудь хорошее и приятное.

   В это время странный метеорит, который, как мы уже знаем, являлся ничем иным как экспедиционным кораблем советника, достиг края леса и вдруг ночь озарилась яркой вспышкой, а воздух сотрясло взрывом. Конрад приподнялся на локте и удивленно смотрел на, бушующее в отдалении, пламя. Что-либо загадать он так и не успел.

  – Ну и ладно, – подумал он, – в следующий раз.

   И Конрад Ковальски, тяжело вздохнув, устало закрыл глаза.

  МАРК, СПУСТИВШИЙСЯ С НЕБЕС.

   3апреля.

   Мне здесь нравится. Все очень напоминает Землю. Природа, климат, аборигены, все прекрасно! Долго не мог вести дневник, пока обживался. Много забот, но контакт налажен.

   10апреля.

   Наконец хоть что-то сдвинулось с мертвой точки. Убедил Уменов заниматься земледелием. Они очень милые, невысокие, длинноухие, с маленькими глазками. Учимся друг у друга языку. Здоровье ни к черту. Рак прогрессирует. Табак меня доконает. Все-таки не молодой уже человек, а запас этой отравы трехлетний.

   2мая.

   Посадили несколько видов злаковых. Не все же время им заниматься охотой и рыболовством. Какая это прекрасная профессия-эксперт по планетным связям, очень нужная. Сколько пользы может принести цивилизация этим существам. Главное мне успеть!

   20мая.

   Сломал трубку. Но все равно не могу избавиться от этой привычки, хотя и понимаю, что это равносильно смерти. Умены подарили новую. Они талантливы. Это интересно.

   5июня.

   Думал, отдам концы. Уничтожил весь запас табака. Так эти поганцы, Умены, научились его выращивать. Сами не курят. Я для них что-то вроде божества. Нельзя их обижать, иначе все испорчу.

   30июня.

   Построили несколько домов. Им понравилось. И это только начало.

   4июля.

   Опять был приступ. Опухоль меня съедает заживо. Легкие совсем отказывают. Прививаю Уменам элементарные принципы иерархии. Чувствую помощники, а в последствии и приемники, мне понадобятся.

   11июня.

   Застал одного аборигена за воровством кофе. Этот напиток тоже моя слабость, хоть много и не пью. Ударил его палкой, на которую опираюсь. Совсем дичаю без людей. Непростительная грубость и глупость. Извинился.

   17июля.

   Недавний воришка не появляется. Прочитал лекцию на тему, что такое хорошо и что такое плохо. Подарил всем бусы, гребешки и другие безделушки. Наверное, он меня боится. Помирюсь с ним позже.

   22июля.

   Приступили к постройке ветряной мельницы. Схватывают все с полуслова. Я уже говорил, что они талантливы.

   26июля.

   Опять был приступ. Вставать сложно. Строительство и работы в поле контролируют Мак и Так. Толковые ребята.

   На этом записи в дневнике, конечно данные здесь выборочно, прерываются. Марк Элиот скончался на следующий день от рака легких, так и не успев насладиться плодами своих трудов, на второй планете, пятой солнечной системы, в созвездии Козерога и может это было даже к лучшему, потому что ни в одном отчете нет того, что произошло дальше.

   Умены собрались перед домом Марка. Один из них произнес пламенную речь о добром, умном учителе и закончил ее так:

  – Он многому научил нас, и мы будем помнить об этом всегда! Отправим же его легкой дорогой наших предков и воздадим ему дань уважения огнем и дымом.

   Несколько аборигенов подожгли дом, в котором покоилось тело Марка, исследователя, непоседы и просто романтика, со всех четырех сторон и почти сразу огонь перекинулся на все остальные срубы, стоящие рядом. Оратор неторопливо вытащил, из складок своей накидки, трубку. Закурил и довольно профессионально выпустил дым через дыхательные отверстия. Остальные последовали его примеру.

  – Стойте! – Раздался вдруг одинокий голосок. Не делайте этого! Учитель говорил, что умирает от травы по имени Табак и эти жилища для нас.

   В наступившей сразу тишине несколько рук схватили смутьяна и кинули в горящий дом Марка Элиота. Из пламени раздался душераздирающий крик и сразу все стихло. А Умены невозмутимо продолжали пускать колечки и струйки дыма в свое безоблачное небо.

  ОДЕРЖИМЫЙ ЭРИК.

   Четырнадцатый Император Объединенных Земных Территорий был типом самовлюбленным, жадным и к тому же ипохондриком. Как раз, эти его качества сыграли в судьбе трех сотен человек и более полумиллиона коренных жителей планеты Богус, в созвездии Андромеды, непосредственную роль.

   На Земле войн не наблюдалось почти столетие и если учитывать всю историю земли – это было очень необычно. На присоединенных территориях Центавра в течение семи лет. После последней стычки Центавриане никого, ни на что, ни когда не провоцировали. Поэтому когда, на недавно открытой, планете Богус вспыхнул мятеж, это Императора несказанно удивило. Точнее это был не мятеж. Аборигены просто закидали гнилыми фруктами один из форпостов поселенцев, но Императору это показалось хорошим поводом для открытия боевых действий против, еще официально не присоединившейся к Империи, планеты Богус. Во-первых, Император не хотел «ударить в грязь лицом» перед другими анклавами, во-вторых, он подумал о том, что не плохо было бы лично ему иметь права на разработку богатейших залежей полезных ископаемых Богуса и к тому же Императору было просто скучно. Отталкиваясь от этих трех пунктов, был снаряжен тяжелый крейсер «Кондор», где под командованием капитана Чижевского собралось двести девяносто человек, и немедленно отправлен в созвездие Андромеды.

   Капитан не был рад этому назначению. Вся беда Чижевского была в том, что за долгие годы мира солдаты разучились ненавидеть и воевать, а агитаторы за мирное сосуществование не способствовали их перевоспитанию. И все-таки приказ есть приказ.

   Военный крейсер «Кондор» вынырнул из гиперпространства в заданной точке и в расчетное время. Начальник Службы Безопасности корабля полковник Омос, только успел одеться и привести себя в порядок, как услышал вызов по селектору в рубку капитана. Он поправил прическу своих коротких, темных волос, одернул китель и вышел в коридор. Около двери капитанской каюты он остановился, набрал побольше воздуха в легкие и постучал.

  – Войдите.

  – Приветствую, мой капитан.

   Омос тихо прикрыл за собой дверь. Рослый и широкоплечий, он возвышался колоссом над невысоким, лысоватым Роносом Чижевским, но привилегии своего положения не чувствовал. Чижевский слыл в офицерской и солдатской среде жестоким, властным, но справедливым человеком.

  – Давайте обойдемся без церемоний, полковник.

   Он кивнул офицеру на кресло подле себя и, как показалось Омосу, довольно натурально скривил губы. Омос позволил себе немного расслабиться, садясь и утопая в мягких подушках.

  – Как там личный состав перед боем, Лол? Через три дня высадка.

   Омос насторожился. Все знали, что капитан не любит называть подчиненных по имени.

  – Все, как один, готовы выразить свою преданность Империи, капитан!

  – Похвально! Вы сказали, как один? – Омос уже жалел, что сказал это. – Не тот ли это «один», по имени Эрик Лартон?

  – Мой капитан, Лартон только сегодня выпущен из карцера, как раскаявшийся. «Не могу же я его просто выкинуть за борт!» – Со злостью подумал Омос. – «Хотя какая бы гора с плеч свалилась».

  – И он больше не пропагандирует в массах идеи мира и братской любви?

  – Нет, мой капитан!

   Уверенно отозвался Омос, хотя ни в чем уверен не был. После выхода из гиперпространства прошло больше суток, а за это время могло произойти все что угодно. К тому же всегда найдутся сумасшедшие занять пост начальника безопасности корабля. «Интересно, кто под меня копает?» – Мелькнуло у полковника. – «Наверняка Шейн».

  – Это замечательно, что вы так уверенны.

   Чижевский посмотрел на свои наручные часы.

  – Мы сидим тут с вами ровно четыре минуты, а восемь минут назад был отключен главный компьютер. Вы понимаете, что это значит?

  – Да, мой капитан. – Осипшим вдруг голосом ответил Омос.

   Это означало, что без компьютера теперь ни одна живая душа, на этом корыте, не ведала, куда они направляются. Они просто потерялись. И еще это означало, что максимум через пол часа бравого Омоса расстреляют, как не справившегося со своими обязанностями, в военное время, офицера.

  – А знаете, кто это сделал?

   Покрывшемуся холодной испариной полковнику было уже глубоко наплевать на то, кто это сделал, хотя он и догадывался.

  – Нет, мой капитан.

  – Ну, как же, Лол! Стыдитесь. Это наш «добрый друг» Эрик Лартон.

  – А...-Отрешенно откликнулся Омос.

   Капитан нажал кнопку у себя на столе. В дверях появились два солдата, на голову выше полковника, но тот был подавлен на столько, что и не думал сопротивляться, даже если бы это были карлики.

  – В карцер его, до моего особого распоряжения.

   Солдаты защелкнули наручники на запястьях полковника и, под локти, вывели его в коридор. А Чижевский, в это время, нажал еще одну кнопку. Кнопку связи.

  – Тарпов, зайдите ко мне, немедленно!

   Ровно через три минуты в кабинет заглянул Марк Тарпов, худощавый субъект, ответственный представитель Империи по делам пропаганды.

  – Садитесь, Тарпов. Как продвигаются дела?

  – Лартон задержан и уже объявлено о немедленном сборе всего личного состава, свободного от вахты. На посты суд будет транслироваться по радио.

  – Прекрасно! Не забудьте про карцеры.

  – Конечно, мой капитан. Но, что делать с полковником Омосом?

  – О, его мы тоже осудим на следующий день после Лартона, но оправдаем. Такие люди нам нужны, к тому же он не виноват в том, что произошло.

  – Да, мой капитан. – Подобострастно улыбнулся Тарпов.

  – Я надеюсь, все пройдет, как нужно. Очень надеюсь, – угрожающе сузил глаза капитан.

  – Он чувствителен, склонен к меланхолии, эмоционально восприимчив, – Тарпов явно воспроизводил по памяти отрывки из личного дела Лартона, – проблем не будет, мой капитан.

  – Ладно, идите.

   «Если пойдет, что-то не так как нужно, я сам его придушу!» – Уже за дверью, злорадно подумал шеф пропаганды, глядя на свои трясущиеся руки.

   В это время, Эрик Лартон, сидя в карцере, пытался согреть негнущиеся пальцы своим дыханием и заодно с воодушевлением ругал темноту и холод, правительство, Императора, свою судьбу, капитана, Службу Безопасности, упоминая при этом фольклорных персонажей родной Исландии. Одним словом, фантазия у Лартона была богатой, особенно если стимулировалась холодом и голодом. Вдруг он оборвал себя на полуслове. Скрипнул наружный засов двери, и она распахнулась. В камеру ударил яркий свет. Скорчившийся на полу человек прикрыл ладонью глаза. Его подхватили под локти и, щелкнув наручниками, выволокли в коридор тюремного сектора.

  – Эй, наручники-то зачем?

  – Молчать.

  – Куда вы меня тащите?

   Лартон попытался лягнуться, за что получил по голове чем-то тяжелым и потерял сознание.

   Зал Оваций был уже полон, громко переговаривающимися, людьми в форме Второго Космического Флота. Все проходы оцепили сотрудники безопасности. На сцене красовалась недавно сработанная трибуна и несколько стульев подле нее. В стороне, в дальнем конце сцены, примостился одинокий железный стул, ножки которого предусмотрительно были привинчены к полу. Наконец, из боковой двери, появился Ронос Чижевский, за ним представитель Империи по делам пропаганды Марк Тарпов, потом старший помощник капитана Стивен Бартон, младший помощник капитана Григорий Будко и заместитель начальника по безопасности Арон Шейн. Капитан сразу занял место на трибуне, остальные на стульях. Чижевский поднял руки, требуя тишины в зале. Волнение потихоньку улеглось.

  -Солдаты и офицеры! – Прогремел голос капитана, усиленный динамиками. – Большинство из вас уже знает, зачем мы с вами сегодня здесь собрались. (Молниеносное распространение или наоборот не распространение слухов было хорошо налаженным явлением на борту крейсера.) Мы здесь, чтобы судить младшего сержанта Эрика Лартона. Вы спросите за что? И я отвечу. Одержимость Лартона идеями пацифизма вышла за рамки словоблудия.

   Чижевский театрально выдержал паузу.

  – Сегодня, в шестнадцать тридцать одну, по общеземному времени, Эрик Лартон вывел из строя главный компьютер крейсера.

   Зал взорвался таким напором злости, что казалось он, снесет все вокруг, вплоть до переборок, но капитан опять поднял руки, призывая к порядку и толпа постепенно успокоилась. Тарпов завистливо покосился на капитана, который умел так хорошо дирижировать настроениями масс.

  – Вы понимаете, что теперь мы не можем прибыть в место назначения и не можем связаться с базой.

   Ответом Чижевскому был опять недовольный гул голосов.

  – Но я прошу соблюдать спокойствие. Специалисты работают над проблемой и максимум через неделю корабль, как говорится, обретет глаза и уши. А сейчас, чтобы мои слова не были голословными, подполковник Шейн продемонстрирует доказательства виновности, в этом тягчайшем преступлении, Лартона.

   Среднего роста, носатый и с живыми, бегающими глазками, Шейн занял место на трибуне. О нем ходило много различных мнений, главное из которых сводилось к тому, что Арон, не задумываясь, пройдет по трупу своей матери, чтобы получить повышение, но пока никто его открыто в этом не уличил.

  – Признаю, была проявлена непростительная халатность, но полковник Омос уже разжалован и завтра понесет заслуженное наказание.

   Толпа радостно загудела.

  – В результате оперативных действий было выяснено несколько обстоятельств не в пользу Эрика Лартона. Свидетели утверждают, что видели младшего сержанта поблизости от места преступления, примерно в то время когда компьютер был поврежден. Было так же обнаружено множество отпечатков пальцев подозреваемого, в компьютерном зале.

   Шейн перевел дыхание.

  – Многие из вас были против установления скрытых камер слежения, но они-то, как раз и позволили установить истину. Запись на них является наиболее веским аргументом в пользу виновности младшего сержанта Лартона. Прошу внимания!

   Свет в зале погас, а на огромном экране, над трибуной, появилось изображение компьютерного зала. Затем в поле зрения объективов возник Эрик Лартон, собственной персоной, громящий и ломающий все, что попадало под руку. Когда зажегся свет, в зале стояла гробовая тишина. Капитан Чижевский быстро занял место на трибуне.

  – Братья! Я, капитан этого крейсера, клянусь вам, что в недельный срок неисправность будет устранена, иначе я сложу с себя все полномочия! Но сейчас наступило время приговора. Эрик Лартон обязан присутствовать.

   Из боковой двери, под свист, топот ног и грубые выкрики вывели младшего сержанта Эрика Лартона, приковав его сразу к железному стулу. Он испугано озирался по сторонам, затравлено дергая руками и ногами, зажатыми в кандалы. Капитан, уже в который раз поднял руки.

  – Рассмотрев все обстоятельства дела, трибунал приговаривает Эрика Лартона к расстрелу, по прибытию на базу.

   Человек согнулся пополам. Он понимал, что ему дается шанс кровью смыть приговор, но от этого легче не становилось.

  – За что?!

   Заорал Лартон и сразу получил прикладом по голове, замолчав при этом, по крайней мере, до конца заседания.

  – Я хочу добавить то, – невозмутимо продолжил капитан, – что из-за одержимости Лартона идеями мира и любви пострадали мы все. Будет сложно. Придется урезать порции пищи и воды, но я знаю, что мы все это выдержим! Главное не падать духом! Лартон пока освобождается из-под стражи, как и остальные заключенные.

   Удивленный ропот прокатился по рядам.

  – В карцере Лартон будет предоставлен самому себе, а мы одна команда и должны дать ему понять насколько серьезную провинность он совершил. И предупреждаю, что никаких самосудов я не потерплю. Мы люди и будем нести это звание гордо. Спасибо, что вы все собрались здесь. Все свободны.

   Суд, полным составом, удалился в боковую дверь, после чего, возбужденно переговариваясь, солдаты последовали их примеру. Конвоиры привели в чувство Лартона и тоже удалились. Эрик, никем не удерживаемый, удивленно обвел взглядом зал.

  – Лора! Лора, постой! Ну, постой же!

   Лартон догнал и схватил за руку красивую, светловолосую девушку в форме войск связи. Она остановилась, вырвав свою руку и холодно посмотрела на Лартона.

  – Что тебе нужно?

  – Я хочу поговорить. Почему ты меня избегаешь?

   Женщина задохнулась от негодования.

  – Ты... Ты... – И, отвернувшись, пошла дальше.

  – Лора, постой! Ну что я такого сделал?

  – И ты еще спрашиваешь?! – Девушка, со всего размаха, сильно ударила его по лицу ладонью. – Подонок!

   Не останавливаясь больше, она быстро ушла. Лартон удивленно потер щеку и только сейчас подумал о том, что ее бедра уже не покачиваются призывно при ходьбе, по крайней мере, для него.

   Раздался удар гонга, а за ним еще один, и люди, улыбаясь, перекидываясь шутками, стали стекаться в столовую. Поводов для смеха было мало, но многие хоть один раз в день их находили. В конце коридора появился Лартон. При его приближении балагуры умолкли и люди расступились, не глядя в его сторону. У Эрика на глаза наворачивались слезы, но он сдерживал себя, ни с кем не вступая в объяснения и разговоры. За этот долгий день он понял, что ни чего хорошего из этого не выйдет.

   У стола раздачи ему презрительно кинули в миску немного пшенной каши и налили стакан воды. Лартон, ни на кого не глядя, по привычке пошел к своему столу. Солдаты из его бывшего взвода уже накинулись на пищу. Он сел с краю, поочередно пытаясь заглянуть каждому в лицо.

  – Ребята, я умоляю вас! Я с лихвой наказан! Жан!

   Парень, с курчавыми жесткими волосами на голове, поднял глаза от тарелки и, хмыкнув, опустил их опять.

  – Мерье!

   Тот даже не удостоил Лартона взглядом.

  – Паркс!

   Рыжий толстяк Паркс с ненавистью посмотрел на бывшего товарища. Он поднялся со своим подносом и, подойдя к соседнему столу, спросил:

  – У вас местечко найдется?

   Все понимающе потеснились. Напарники Паркса присоединились к нему. Лартон, в полном одиночестве, поковырял ложкой в тарелке, затем аккуратно отодвинул ее и вышел из столовой.

   Два часа спустя, в рубке капитана, собрался весь состав недавнего суда над Эриком Лартоном.

  – И так, Шейн у вас хорошие новости, как вы выразились.

   Чижевский откинулся на спинку кресла, скрестив на груди руки.

  – Да, мой капитан. Лартон повесился у себя в каюте.

  – Наконец-то! – Вырвалось у Тарпова.

  – Как у нас обстоят дела? – Капитан повернулся к старшему помощнику.

  – Все в порядке. Орбита высчитана еще утром. Высаживать десант можно в любое время.

  – Прекрасно! Выразите благодарность персоналу художников-графиков. Монтаж сцены в компьютерном зале был бесподобен. Что же касается высадки, то покружим в космосе еще дня два, чтобы солдаты ничего не заподозрили. С базой я уже согласовал.

   Чижевский улыбнулся и обратился к младшему помощнику:

  – Будко, как десантники?

  – Рвутся в бой, мой капитан, особенно после всего того, что случилось с Лартоном. Гениально придумано! – Не удержался он от подхалимства.

  – По большей части это идея Тарпова и Шейна, – вдруг подобрел Чижевский, – я отмечу это в рапорте, конечно упуская некоторые детали.

  – Да здравствует капитан, или точнее адмирал! – Отозвался Тарпов.

   Все обрадовано зашумели, присоединяясь к поздравлению, каждый в душе бережно лелеял мысль о том, что это и его повышение тоже. Робот-официант расставил бокалы и разлил по ним коньяк капитана, припасенный для особых случаев. Чижевский поднял бокал и его примеру последовали все остальные.

  – У меня на родине есть пословица: «Не говори гоп, пока не перепрыгнешь», но сейчас мы намного ближе к победе, чем в начале пути. Так что за победу и за Лартона! Он нам очень помог.

  – За победу! – Эхом отозвались остальные.

   Хрусталь звякнул гранями и мужчины опрокинули фужеры, смакуя мягкий земной коньяк.

  ВСЕ ИЗМЕНИТСЯ.

   Человек стоял, понуро опустив голову и выглядел очень одиноким. Со всех сторон на него давили бетонные стены просторного зала. Но иногда его мысли и чувства оказывались далеко. И тогда он не замечал электро наручников на своих руках, своей, мышиного цвета, робы, охраны, по обе стороны от него, и длинного металлического стола, в дальнем конце комнаты, за которым сидело одиннадцать Вершителей Судеб. В эти короткие минуты забвения, он путешествовал по запрещенным, древним книгам. Вместе с их героями он покорял мифические, заснеженные вершины, опасные водовороты морей, бурные реки, потом он переносился в весенний, багряный лес, с его приятными, терпкими запахами, с веселым щебетом птиц, с возрождающимися к жизни прекрасными цветами. И погрузившись в эту бездну, человек начинал, встревожено и страстно, что-то бормотать. Иногда возвращаясь к реальности, он все-таки верил, что когда-нибудь опять так и будет.

   Один из Вершителей закончил чтение списка обвинений. Совет мгновенно принял решение. Встал главный Вершитель и, чеканя каждое слово, начал говорить. Делал он это довольно долго и монотонно, поэтому, почти сразу, человек опять впал в забытье. Он уловил только то, что его обвиняют в распространении опасных для общества идей и воззрений, в воровстве из изолированной зоны деревца и попытке посадить его в центре города. Приговора он уже не слышал, созерцая сотни таких растений, как-то из-за которого его могли лишить свободы на всю жизнь.