Текст книги "Строптивая женщина"
Автор книги: Аннемари Шоэнли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)
7
Испытательный срок у Марлены закончился, и она получила прибавку в двести марок. В этот же день она встретилась с Морицем и сказала ему, что склоняется к тому, чтобы снять собственную квартиру.
Она долго обдумывала предложение Морица пожить у него. Этот вариант был для нее очень привлекательным, но она все же решила от него отказаться. Она хочет быть совершенно самостоятельной. Марлена попросила его только помочь с переездом, когда она найдет квартиру, и осенью, если она будет вечерами учиться, побыть иногда с Андреа.
– Иоганна и ты – единственные люди, кому я могу доверить дочь, – сказала она. И это было правдой: на своих родителей она не может рассчитывать. Отец практически перестал разговаривать с нею, узнав, что она все-таки уходит от Бернхарда. Мать тоже не одобряла поведения дочери, но по совершенно иным причинам. Она испытывала своего рода восхищенную зависть к тому, с какой силой и решительной энергией освобождалась Марлена от пут, которые всю жизнь связывали ее саму.
В начале июня, когда Марлена вечером во вторник вернулась с работы домой, Бернхард сидел в кухне с мрачным выражением лица. Перед ним стоял полный стакан коньяка, и Марлена поняла, что пришло время решительного и окончательного разговора.
– Где Андреа?
– У моей матери.
Ужас шевельнулся в ней, ей стало трудно дышать, как в детстве, когда она что-нибудь вытворяла и отец принимался искать кожаный ремень – единственное и испытанное воспитательное средство.
Она положила продукты в холодильник и поставила сковородку на плиту.
– Сядь.
Марлена удивленно обернулась:
– Почему? Что случилось?
– Садись.
Она уселась напротив него. Минуту они смотрели друг на друга. Марлена думала о шести прошедших годах. Срок немалый, очень важный отрезок жизни. Но они прошли его не вместе, не рядом.
– Что с твоей беременностью?
Она ничего не ответила.
– Отвечай! Отвечай сейчас же! Что с моим ребенком?
Твоябеременность… Но мойребенок…
– Я не беременна.
– Ты хочешь сказать, что большене беременна.
Абсолютно верное уточнение… Марлена сжала под столом кулаки, так что ногти впились ей в кожу.
– Гадина. – Его голос дрожал. – Можешь убираться к черту! Такое дерьмо, как ты, я найду себе на каждом углу. – И, прежде чем Марлена смогла ответить, продолжил: – Я объясню тебе, чтобы все стало ясно. Я уже был у адвоката. Андреа останется у моей матери. Я был в ее школе и предупредил, что она переезжает в другой район.
– Если ты думаешь, что я так все и оставлю, то очень ошибаешься, – сказала Марлена спокойным тоном, изо всех сил стараясь скрыть испуг.
– Увы, мое сокровище, тебе придется смириться. Я выяснил, что у тебя роман с одним сотрудником издательства. Этим Морицем Кайзером, который живет где-то здесь за углом. Говорят, он гомик, так что ты зря теряешь время, моя радость. У тебя что, с настоящими мужчинами уже не получается?
– Он больше мужчина, чем ты.
– В любом случае я потребую его вызова в суд в качестве свидетеля. Андреа не может воспитываться в такой нездоровой атмосфере.
Марлена почувствовала мгновенную, резкую боль в сердце. Ей еще раз стало ясно, как много значит для нее Мориц. Ей хотелось ударить Бернхарда, вцепиться ногтями в его хищное лицо – так она его ненавидела.
– Мориц – мой друг.
– Друг. – Бернхард враждебно оглядел жену. – Ты меня больше не обманешь своими ужимками и спесью… Тебе не нужна никакая эмансипация. Ты просто хочешь получить свободу действий, чтобы забираться в постель к первому встречному.
– Я могла бы делать это и не разводясь с тобой.
Боже мой, какой примитив! Он что, в самом деле полагает, будто женщины озабочены только этим? Нет, он действительно должен верить в это, иначе вся картина жизни для него разрушилась бы. Если женщина бросает мужа, за этим может скрываться только другой мужик… Она будто воочию увидела его сидящим в пивной и бормочущим: «Ну хорошо, этот, другой, трахает ее лучше, чем я: так ведь он не был шесть лет на ней женат…» Смех, непристойные намеки. Это утешает его, лечит его задетое самолюбие.
– После развода мать переедет ко мне и будет присматривать за Андреа. Я сказал адвокату, что ты после работы еще собираешься посещать вечернюю школу. Неужели ты думаешь, что женщине, которая целыми днями торчит на работе, а вечерами бегает на занятия, доверят воспитание ребенка?
Он стоял в дверях, пугающе массивный. Мысли Марлены путались. Но она улыбалась, надеясь, что это выглядит естественно. Почему они не могут разойтись по-хорошему? Она собиралась предоставить ему право видеть Андреа когда ему заблагорассудится, брать ее к себе на выходные. Она даже хотела снять квартиру неподалеку, чтобы Бернхард не страдал от разлуки с дочерью. Ему придется учесть, что никому не дозволено нарушать правила, установленные при разводе. В конце концов, надо и у Андреа спросить, с кем она хочет остаться.
Он секунду смотрел на нее прищуренными глазами:
– Я докажу, что ты не можешь заниматься воспитанием ребенка.
– Каким образом?
Он ухмыльнулся, и эта ухмылка, как и его прищуренные глаза, вновь пробудили в ней острую неприязнь.
– У меня есть для этого средства, – сказал он и гордо покинул комнату, выпрямив сильные широкие плечи, в полном сознании своей правоты. Через пару минут хлопнула входная дверь.
Весь вечер Марлена ломала голову, не зная, как быть дальше. Она позвонила свекрови, однако никто не взял трубку. Она побежала в детскую и увидела, что там нет ни дочкиной одежды, ни игрушек, ни портфеля, ни книжек. Ее паника росла. Не может же он так просто забрать ребенка! Когда она увидела маленького мягкого зайчонка, которого Андреа всегда брала с собой в кроватку, то начала плакать. Да не в средневековье же они живут в конце концов! Неужели ей не отдадут дочь?
Марлена подошла к письменному столу Бернхарда и открыла ящик. Она не знала, почему это делает, но в ней все усиливалось ощущение, что она на правильном пути. Существовало нечто более важное для Бернхарда, чем семья. Марлена отложила в сторону паспорт мужа и открыла его бумажник. Внезапно ее взгляд упал на карточку с шифром сейфа. Ее словно молния пронзила. Семейное состояние, о котором ничего не знают налоговые органы! Она вынула карточку и достала из бумажника ключ от квартиры Ульрики Штритмайстер. Потом подбежала к телефону и набрала номер Иоганны.
– Иоганна! Если я все свое состояние вложу в ценные бумаги, как мне можно избежать налогов?
– Ты что, в лотерею выиграла? – засмеялась Иоганна.
– Объясни же!
– Если ты приобретешь бумаги на деньги, укрытые от налоговой службы, и положишь их в свой личный сейф, то, естественно, они не будут облагаться налогом. Больше того, ежегодные срочные процентные ордера, так называемые купоны, помогут тебе избежать и налога на проценты. А твои наследники сэкономят на налоге на наследство.
– Что это могут быть за бумаги?
– Заемы, залоговые обязательства, акции…
– На них стоит имя владельца?
– Нет. Ценные бумаги – это бумаги на предъявителя. Это значит: кто ими владеет, тот владеет и состоянием. Так что если увидишь где-нибудь валяющиеся…
– Спасибо, Иоганна.
– Ты можешь мне объяснить…
– Позже.
Марлена положила трубку. Итак, в сейфе Штритмайстеров лежит маленькое состояние, которое можно отнять. Мысль была такая шальная, что в первый момент у Марлены заболела голова от страха. В самом деле. У нее в руках то самое оружие, которое поможет ей справиться с этими шантажистами.
Марлена снова набрала номер свекрови. На этот раз та ответила раздраженным голосом.
Марлена попросила подозвать Андреа.
– Она уже лежит в постели.
– Тогда подними ее. Если ты это не сделаешь, я прямо ночью пойду в полицию, в этом ты можешь быть уверена.
На другом конце провода воцарилось молчание. Марлена продолжила:
– Я думала, ты хочешь мне помочь. При нашем последнем разговоре…
– Я тогда не знала, что ты обманываешь Бернхарда.
– Представь себе, я не изменяла твоему бесценному сыночку. Ты будешь смеяться, но существуют более важные причины, почему уходят от мужей. А теперь позови к телефону Андреа.
Через минуту она услышала голос дочери и облегченно вздохнула.
– Мамочка? Как твои дела?
– У меня все хорошо, маленькая моя.
Она узнала от Андреа, что папа сказал ей, будто мама себя не очень хорошо чувствует и ее нужно поберечь. Поэтому Андреа должна некоторое время пожить у бабушки.
– Но ведь ты меня скоро заберешь, правда, мамочка?
– Я заберу тебя так быстро, как смогу, обещаю тебе. Что… что вы завтра собираетесь делать после школы?
– Бабуся отведет меня в зоопарк.
– Хорошо, мое сокровище. Я тебе желаю приятной прогулки. Завтра я тебе снова позвоню. А теперь спокойной ночи.
Марлена еще пару секунд подержала трубку в руке. Итак, завтра, после обеда. Она еще никогда не вскрывала сейфов. В лучшем случае представляла себя на месте проницательных сыщиков, которые такие дела расследовали. Банда взломщиков сейфов… А вдруг там сигнальное устройство? Чепуха, Штритмайстеры же не мультимиллионеры.
На следующий день после обеда она отпросилась на пару часов. В ее сумочке лежал ключ от квартиры свекрови и записка с номером сейфового шифра. Она доехала до дома на такси и попросила шофера подождать. Ее сердце так бешено колотилось, что она вынуждена была несколько раз глубоко вздохнуть, чтобы успокоиться, пока шла узкой, посыпанной гравием дорожкой к входной двери. Ее внезапно тронуло, как аккуратно, ровными рядами были здесь посажены маргаритки, незабудки и розы. Сквозь оконное стекло в кухне она увидела стеклянные банки, стоящие на подоконнике. В задней части сада на веревках сушилось белье. Идиллический домашний мирок, куда она вторгается, как разъяренная львица.
На всякий случай Марлена сначала позвонила. Когда никто не отозвался, отперла замок и вошла. Никогда она еще не переступала одна порога этого дома, и ей казалось, что она голой явилась в церковь.
Она вошла в гостиную и оглянулась. На столе лежали фишки домино, рядом стояла недопитая чашка какао. Воспоминания об Андреа заставили Марлену покраснеть от невыносимого стыда. О нет! Ее украли, и Марлена просто старается вернуть дочь назад.
Марлена внимательно огляделась. В телевизионных триллерах сейфы обычно бывали спрятаны за бесценными картинами. Она отодвинула натюрморт, потом какой-то итальянский пейзаж – ничего. Тогда она перебрала книги, заглянула за занавеску – тоже пусто. Где же этот чертов сейф?
Марлена пошла в спальню, открыла все шкафы, отодвинула платья и пальто. Ничего. Когда она встала на колени, пытаясь заглянуть за комод в поисках железной дверцы, ее взгляд случайно упал на зеркало. Марлена испуганно вздрогнула, увидев свое лицо. Пряди волос упали ей на лицо, она была бледна, рот перекошен. Она смотрела на себя со смешанным чувством отвращения и удивления. Это она, Марлена? На какую дорогу она ступила? Потом вспомнила игрушечного зайчика из комнаты Андреа, его повисшие уши, глупые стеклянные глазки. У нее украли дочку? Ладно! Ей абсолютно наплевать, на какую дорогу она ступила, лишь бы эта дорога не была усеяна потерями.
Приглядевшись, она заметила, что у зеркала есть дополнительная боковая ручка. Зачем? Она потянула за нее, покачала, и ей удалось отодвинуть зеркало от стены. И там был сейф! Хорошо укрытый, заделанный в стену. Блестящий, желанный маленький сейф, за дверцей которого пряталась ее свобода. Она готова была его поцеловать! Марлена вытащила из джинсов бумажку с комбинациями цифр. Левый поворот… 8… вправо 26… 4… влево 75… 7… нулевое положение. Она потянула за ручку. Сейф не открывался.
Пот заливал ей глаза, тек по спине, проступал под мышками. Она была близка к тому, чтобы вернуть зеркало в прежнее положение, стереть платком отпечатки пальцев и сбежать из дома. Внезапно ей показалось, что она слышит какой-то шум и шаги. Она похолодела. Бежать, скорей бежать отсюда! Но потом Марлена снова несколько раз глубоко вздохнула. Спокойно, спокойно! Другого шанса у нее не будет! Вперед, Марлена! Не будь истеричкой!
Теперь она работала внимательней и медленней, тщательно следя за отдельными поворотами ручки. И действительно, в этот раз дверца открылась.
В этот момент зазвонил телефон. Марлена так испугалась, что толкнула от неожиданности локтем комод и уронила фарфоровую фигурку. Фигурка разбилась вдребезги. Марлена была не в состоянии сдвинуться с места. Только когда телефон замолчал, она снова повернулась к сейфу. Там были паспорта, семейный альбом, документы и папка, в которой, запакованные в целлофан, лежали ценные бумаги и соответствующие купоны. В кожаной шкатулке были драгоценности Ульрики. Дрожащими руками она торопливо пролистала документы. Ровно шестьсот тысяч марок были вложены в эти бумаги! Шестьсот тысяч! Как ее свекру удалось заработать так много денег? Потом она вспомнила, что Бернхард упоминал о поручениях, на которые не составлялись счета и которые, естественно, не отражались в бухгалтерских документах. Черные сделки. Темные деньги.
Марлена бросила папку на кровать, сложила все остальное обратно в сейф и закрыла его. Потом она вернула зеркало на место и постаралась собрать фарфоровые осколки. Ей казалось, что пустое место на комоде сразу бросается в глаза. Тогда Марлена внимательно огляделась, подбежала к полкам в прихожей, сняла с них другую фигурку, похожую на ту, что была в спальне, и поставила ее на комод. Осколки она собрала в свой носовой платок, потом взяла с кровати папку, оправила покрывало, вышла из дома и поехала на такси к Иоганне.
– Садись, – сказала она Бернхарду пару часов спустя и указала на тот самый стул, на котором сама сидела вчера вечером. Она объявила ему, что имеет на руках все ценные бумаги его семьи и теперь они наконец могут говорить на равных.
Он тупо уставился на нее:
– Какие бумаги?
– В красной папке. Ценные бумаги на шестьсот тысяч марок.
– Мать тебе их…
– Мать мне их – нет.
Бернхард вскочил, бросился в кабинет и тут же, бледный от ярости, вернулся обратно. Марлена нежно улыбнулась ему и вытащила из кармана юбки бумажку с шифром и ключ от квартиры свекрови.
Он подбежал к телефону, позвонил матери и попросил открыть сейф. Через некоторое время Марлена услышала взволнованный голос своей свекрови.
Выслушав мать, он повернулся к Марлене.
– Это грабеж, – сказал он голосом, полным ненависти.
– С какой стати? Я тоже член семьи.
– Куда ты дела бумаги?
– Положила в банковский сейф.
– И что ты хочешь? – Бернхард смотрел на нее с нескрываемой злобой.
– Завтра ты привозишь Андреа обратно. Мы тут же подаем на развод, используя всяческую возможность ускорить дело. Я отказываюсь от твоего содержания, ты будешь платить лишь алименты на Андреа.
Он засмеялся и налил себе коньяка.
– А ценные бумаги я получу после развода. – Бернхард захохотал еще громче. – За кого ты меня принимаешь, за полного идиота? Когда все кончится, ты получишь и развод, и ребенка, и деньги – так это будет выглядеть.
– Когда ты привезешь Андреа назад и подпишешь заявление о разводе, получишь треть своего состояния. Когда суд разведет нас официально и я получу права на Андреа – остальные две трети.
– А если я не соглашусь? Есть ведь еще маленькое дельце об аборте, сокровище мое, не забывай об этом. Врач моей матери – свидетель, что ты была беременна.
– Есть еще дельце об изнасиловании.
– А как ты собираешься это доказать?
Марлена положила на стол фотографии:
– Той же ночью я ездила к Иоганне. А следующим утром ходила ко врачу, и он зафиксировал следы насилия и избиения в больничном листке.
– Ты, оказывается, все это безукоризненно спланировала, еще несколько месяцев назад, – сказал он растерянно.
– Ты надругался над моим телом, но не над моим разумом.
– А если я не пойду у тебя на поводу и оставлю у себя Андреа?
– Я оставлю у себя деньги.
– Ты не оставляешь мне выбора, правда?
– Честно говоря, да.
Бернхард встал, подошел к окну, долго вглядывался в темноту и наконец обернулся. Помедлив, он сказал с отвращением:
– Никогда не думал, что у нас может все так далеко зайти. Ты еще пожалеешь о том, что так унизила меня. Впрочем, я должен был предвидеть. Такая, как ты…
– Что ты хочешь этим сказать?
– Я имею в виду помойку, откуда ты родом, мой ангел.
Марлена стиснула зубы, чтобы не вступать с ним в дискуссию. Сейчас было не до этого.
Бернхард тоже сумел овладеть собой. Дело касалось не какой-то там женщины, которую стоит наказать, речь шла о самом важном в жизни – о деньгах.
Он закусил губу:
– Хорошо! Я согласен. Ты получишь развод, получишь Андреа. – Голос его дрогнул.
– А ты получишь свои деньги, – холодно ответила Марлена.
Никогда она не забудет выражения его глаз. В этот момент ей стало ясно, что она, несмотря ни на что, всегда была в их союзе сильнее. Ей было также ясно, что все самое страшное позади. Бернхард никогда не сможет отказаться от денег – из-за самого себя, из-за матери – да по многим причинам. Неужели он всерьез поверил, что она хоть когда-нибудь могла отказаться от Андреа и ради мести держать эти идиотские бумаги? Что она оставила бы своего ребенка? Господи, как же плохо он ее знает! Иначе ему было бы известно, что существует игра, в которой она всегда оставляла в дураках отца и братьев, – покер.
Буквально через день Марлена нашла маленькую, вполне подходящую по цене квартиру.
Предстоящую разлуку с отцом Андреа перенесла гораздо легче, чем думала Марлена.
– Конечно, ты сможешь видеть папу, когда захочешь. Два раза в месяц ты будешь оставаться у него на выходные и во время отпуска можешь поехать с ним отдыхать.
Андреа кивнула. Она это знала. Несколько ее подружек жили только с мамами, а к папам приезжали на выходные. Поскольку Бернхард никогда не проводил с девочкой много времени, она и не восприняла новую ситуацию как катастрофу. Напротив, Марлена объяснила ей, что теперь папа сможет гораздо больше общаться с ней. Потому что, когда она будет у него гостить, он все это время посвятит только ей, может куда-нибудь с ней ездить, путешествовать, ходить в кино.
– Твой папа любит тебя так же, как и раньше, ничего не изменилось, – сказала Марлена дочери, сама ощущая двусмысленность этих слов.
В конце июня она переехала. Она взяла из дома только мебель Андреа, кое-что из посуды и свои личные вещи. Бернхард попросил не нарушать обстановку дома и оставить все как есть. Чтобы Марлена смогла приобрести что-то на новую квартиру, он выписал ей чек на пять тысяч марок. Марлена знала, что имеет право на большее и что он бессовестно обманывает ее, но ей это было безразлично. В будущем все деньги она станет зарабатывать только сама. Никогда в жизни больше не согласится от кого-либо зависеть.
Часть вторая
1981–1988
1
В преддверии 1981 года Марлена получила на руки свидетельство о разводе. Она встретилась с Бернхардом и Ульрикой в кафе, чтобы передать им ценные бумаги и чек на набежавшие проценты. Когда Бернхард протянул руку за документами, Марлена физически ощутила исходящее от него нетерпение. Он до последней минуты не верил, что она сдержит обещание.
– Теперь ты довольна? – спросила Ульрика Штритмайстер.
Марлена улыбнулась.
Бернхард облегченно выпрямился. Он был одет в темный костюм и серо-серебристый галстук, которых Марлена не помнила. Может, это ему мать подарила? Или подружка? Если подружка действительно существует, она наверняка уже прошла строгий тест на профпригодность. По всем параметрам, как автомобильная модель среднего класса: выносливость, дизайн, экономичность. Причем последнее качество имело решающее значение. Бернхард не поленился и подсчитал, что за шесть лет брака Марлена обошлась ему в сто тысяч марок. Правда, он позабыл вычесть из этой суммы зарплату домработницы и стоимость любовных услуг, хотя Марлена полагала, что ни в первом, ни во втором амплуа не давала повода к преувеличенным похвалам.
– И еще одно. – Его глаза жадно рыскали по ее лицу, особенно задерживаясь на губах. Марлена знала: он ищет доказательств распутства и сексуальной неразборчивости, видимо, считая, что они уже оставили неизгладимые следы на ее чертах. Почему он, считая все годы супружества жену абсолютно фригидной, вдруг поверил, что теперь она еженощно меняет партнеров, осталось для Марлены тайной. Может, хваленая мужская логика привела его к заключению, что причина распада их брака во внезапном превращении фригидной супруги в сексуально озабоченную нимфоманку?
Она с вызовом посмотрела на него. Он уклонился от ее взгляда и, смешавшись, уставился на свои руки.
– Я буду следить за тобой, Марлена. И не думай, будто я допущу, чтобы твой… образ жизни сказывался на Андреа.
Бернхард замолчал и снова уставился на ее рот.
– Какой образ жизни?
Интересно, что происходило в его голове? Какие извращенные картины рисовались в его мозгу? Как он представлял себе ее существование? Какую-нибудь богемную квартиру, в которой нет ничего, кроме подушек пошлого, ядовито-апельсинового цвета и матраса в пятнах спермы? Марлена хмыкнула. Смешон был не только Бернхард, но и Ульрика, сидевшая рядом с каменно-неприступным видом, как на Страшном суде, и при этом тщетно пытавшаяся скрыть за показным презрением страстное любопытство в глазах.
Она сказала Бернхарду, что он может убираться к черту со своей ханжеской моралью. Да, конечно, то, о чем он думает, чистая правда. Зато теперь она знает, что он был не только деспотичным супругом, но и бездарным любовником.
Ошеломленный взгляд Ульрики вознаградил ее за многое. Марлена поднялась и весело пожелала бывшим родственникам счастливого Нового года. И посоветовала им отныне не совать свой нос в чужие дела. А если, не дай Бог, Марлена заметит, что кто-то настраивает Андреа против нее, она в тот же день обратится в попечительский суд, чтобы ограничить права Бернхарда на общение с ребенком.
– Можете оплатить мой кофе – в счет сохраненных мною процентов, – сказала она, кинув взгляд на чек, все еще лежавший рядом с чашкой Бернхарда. – И будьте счастливы со своим… фамильным достоянием. – Марлена увидела, как судорожно метнулись руки Бернхарда к чеку, как будто он опасался, что она сможет вновь завладеть им.
После обеда Марлена вместе с Андреа готовила новогоднюю вечеринку. В первый раз она собиралась пригласить гостей в свою квартиру и радовалась предстоящему вечеру как ребенок. Она крутила старые битловские пластинки и рассказывала Андреа, что маленькой девочкой всегда отмечала этот праздник вместе с бабушкой.
– А где был твой дедушка?
– Он ходил в пивную.
– Когда я вырасту, буду все делать вместе со своим мужем, – заявила Андреа.
Марлена на секунду остановилась, забыв о посуде. Слова Андреа тронули ее. Как много ожиданий, как много надежд сопровождают нас в начале нашей жизни! Действительно ли только в начале?
– А ты будешь жить с нами, – продолжала Андреа. – И у нас будет весело и хорошо.
– Ты можешь со временем изменить свое мнение на этот счет. – Марлена, смеясь, притянула дочку к себе.
Марлена прижалась лицом к дочкиной щечке. Какая нежная у нее кожица, какая душистая! Если б она могла защитить свою девочку от всех бед и напастей! Если б могла никогда не выпускать из своих объятий! Как сохранить навсегда этот день, когда они сидят рядышком дома, в тепле и безопасности, без ссор и раздоров, наконец свободные и счастливые!
Она пригласила Иоганну, Морица и двух приятельниц с работы, которые должны прийти с мужьями или дружками. Кроме того, она позвала одного молодого человека, с которым познакомилась в вечерней школе. Его звали Артур. Это был высокий, сильный юноша с глазами темными, как вишня. Они придавали его облику что-то восточное, так же, как быстрая, мгновенная улыбка, время от времени вспыхивающая на его лице. Он понравился ей, потому что был не нахальный, и эта застенчивость и мускулы, выпирающие из-под рубашки, занимали ее воображение. Он рассказывал, что его не устраивает нынешняя должность на службе, и поэтому он еще ходит вечерами в школу. Марлену привлекали честолюбивые мужчины.
– У тебя с этим тихим Артуром что-то серьезное? – спросила Иоганна.
– Я просто присматриваюсь к мужчинам. Не могут же все они быть самодурами или самцами.
Иоганна украдкой разглядывала Артура.
– У него такой испуганный вид, как будто он ждет, что его вот-вот растерзают.
– Поживем – увидим, – засмеялась Марлена.
Иоганна отпивала шампанское маленькими глотками. Вид у нее был серьезный и сосредоточенный.
Марлена спросила:
– Ты грустишь, потому что Стефан не мог прийти?
Иоганна возразила, что она с самого начала знала, на что шла, и ее это ни в коей мере не огорчает. Потом вдруг отставила бокал в сторону и раздраженно воскликнула:
– Дерьмо! Все, что я говорю, – одно вранье. Я иногда чувствую себя такой одинокой и брошенной, что в пору завыть. Он сидит дома с женой и детьми, и я никогда не знаю, что он на самом деле думает и делает. Играет с младшей дочерью? Делает уроки со старшим сыном? Или спит со своей женой? И если да, то как часто? Говорит ли он ей то же самое, что и мне? Скучает ли он по мне? Я ничего не знаю. И не имею права спросить. Это запретная тема. Он никогда не спрашивает, что я делаю в выходные, а я не задаю вопросов о его семейной жизни. – Она неуверенно улыбнулась. Марлена наполнила ее бокал:
– Для него ваши отношения, безусловно, удобны.
– Еще пару лет назад я бы тоже сказала, что у нас все идеально. А сегодня я вижу одни недостатки. Я бессмысленно транжирю свою жизнь. Упускаю шансы найти себе свободного мужчину. Упускаю профессиональные возможности. Я вообще ничего не вижу, кроме его чертовой приемной.
– Но ты ведь можешь изменить это.
Иоганна вздохнула:
– Я люблю его, понимаешь? По сравнению с ним все остальные просто зомби – бескровные, выхолощенные.
Марлену поразило, что Иоганна вдруг заговорила о любви. Деловая, практичная, суховатая Иоганна.
Марлена попробовала укрыться за шуткой:
– Боюсь, тут я не специалист. Любовь представляется мне чем-то вроде летающей тарелки. На самом деле ее никто не видел. Но все взахлеб говорят о ней.
– А что с твоим Давидом Эриксоном? Только не допускай, чтобы с тобой случилось то же, что и со мной. Я ведь тоже познакомилась со Стефаном на работе. Мужчины у власти… На некоторых женщин это действует неотразимо.
Марлене не хотелось говорить о Давиде. Она злилась на себя за то, что оказалась подвержена такому безнадежному увлечению. Тайно желать мужчину, который помолвлен с дочерью ее работодателя! Который едва ли пару раз перемолвился с ней словом, который улыбался ей, но никогда и ничем не показывал, что это более чем простая вежливость. Который так откровенно влюблен в Каролу Винтерборн, что злые языки даже поговаривают: он пляшет под ее дудку.
И все же именно он был предметом по-детски несбыточных мечтаний Марлены. Он такой стройный, у него такой задумчивый взгляд! Такие блестящие светлые волосы, как у викингов на картинах, которые когда-то собирал ее брат. Он такой образованный. У него есть шарм, стиль, изысканные манеры. И рассыльному он улыбается так же весело и приветливо, как владельцу издательства. Он такой… Да он просто Давид Эриксон. А ей… ей так нужно в самом дальнем уголке собственного Я воздвигнуть розовый алтарь, к которому она могла бы припадать, сбежав от мерзостей жизни.
Однако она горделиво усмехнулась:
– Ты думаешь, я развелась для того, чтобы тут же снова отправиться на поиски мужчины?
– Итак, ты теперь только деловая женщина?
– Что-то вроде этого.
– А как насчет физиологических потребностей?
– Когда мне будет нужно, заведу себе любовника, который не доставит мне хлопот.
Они поглядели друг на друга и одновременно прыснули. Когда Мориц спросил их, чему они так глупо смеются, Иоганна ответила, что их смех полностью соответствует их состоянию духа.
Артур стал очередным разочарованием. Его робость на поверку оказалась флегматичностью, жертвой которой пали даже его замечательные мускулы. Зачем заботиться о женщине, обладающей такой сильной волей и энергией, как Марлена? Он был своего рода пашой, который, лежа на шелковых подушках, грезит о гареме, но никогда не поднимется с места, чтобы обзавестись им. Даже занимаясь любовью, он предоставлял Марлене право раздевать его и предпочитал лежать на спине, чтобы не так интенсивно трудиться. Окончательно уронило его в глазах Марлены совсем другое – Артур вскоре бросил занятия. Он считал, что не вынесет двойной нагрузки. У него была ферма в Нижней Баварии, там хозяйством заправляла сестра Артура, и туда он собирался вернуться, если бы нашел добровольную рабочую лошадку – то бишь жену.
– Андреа там было бы хорошо, – с надеждой говорил он. – Много свежего воздуха, парное молоко.
Марлена рассмеялась и ответила, что едва ли стоит выходить замуж за мужчину только для того, чтобы дочь могла ежедневно пить парное молоко и дышать свежим воздухом.
К ее разочарованию, обязанности секретарши приемной не были расширены. Какое-то время Марлена надеялась, что ее предложения будут рассмотрены и взяты на вооружение. Тогда она получила бы возможность профессионального роста. Но доктор Бенда, с которым она как-то поговорила об этом, решительно отвел ее предложения. Марлена поняла, сколько удовольствия доставило ему разрушение ее планов. Всем в издательстве было известно, что Бенда терпеть не мог женщин на руководящих должностях, даже если эти должности были весьма скромными. Но даже в такой ситуации она откровенно дала ему понять: если ей не дадут шанса двигаться по служебной лестнице, она будет искать другие пути.
Однажды в обед, по пути в столовую, Марлена прочитала на доске объявлений о том, что в управлении требуется работник, ответственный за работу с письмами клиентов. Она остановилась и прочитала текст повнимательней:
«Ответы на письма клиентов, переговоры с выездными сотрудниками в случае возникающих затруднений. Поиски решения разнообразных рабочих проблем, координация деятельности соответствующих подразделений».
Это звучало многообещающе. Марлена решила сразу после обеда позвонить доктору Бенде и попроситься к нему на прием. Она повернулась, чтобы идти дальше, и нос к носу столкнулась с Давидом Эриксоном. Наверное, он уже некоторое время наблюдал за ней, на его губах играла понимающая улыбка.
– Я уже давно спрашиваю себя, как много вам понадобится времени, чтобы освоиться в нашем доме.
Марлена мгновенно соображала. Давид Эриксон был начальником рекламного отдела и по роду своей деятельности редко сталкивался с производственным отделом и тем более с управлением. Но он был значительным лицом в фирме и мог быть очень полезен. Она улыбнулась ему и беспомощно пожала плечами.
– Это очень интересная должность. Но у меня большие сомнения на этот счет…
– Почему?
Она испытующе посмотрела на него, будто раздумывая, стоит ли ему доверить.
