Текст книги "Строптивая женщина"

Автор книги: Аннемари Шоэнли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

5

Марлена проснулась в холодном поту. Горло саднило, челюсти свела судорога.

Она бросила взгляд на Бернхарда. Он что-то бурчал во сне, потом вдруг потянул одеяло и накрылся им с головой. Марлена встала с кровати и прошла в ванную. Было шесть утра. С тех пор как она пошла работать, ее день начинался рано.

Спустя два часа она уже сидела в приемной на первом этаже, за столом с несколькими телефонами и факсом и разбирала бумаги, пришедшие с вечерней почтой. Каждому сотруднику, проходившему к лестнице или лифту, она улыбалась: дружелюбно – женщинам, чуть загадочно – мужчинам. Когда мимо прошел руководитель рекламного отдела Давид Эриксон, ее улыбка потеплела. Она считала его в некотором роде своим амулетом. Высокий, светловолосый, зеленоглазый, сказочный, как принц, – ее амулет, который принес ей удачу в тот день когда она прорвалась к шефу. На самом деле, она всегда немного терялась, когда он с ней здоровался. Боже, что за мужчина! Она вела себя как ребенок, протянувший руку за огромным ванильным кренделем. Очень хочется, хотя и понимаешь, что кусок для тебя великоват.

Она быстро освоилась с работой. Даже сложный селекторный аппарат постепенно перестал пугать ее. Трудности доставлял только объем работы – когда одновременно начинал работать факс, звонил телефон и у стола толпились нетерпеливые посетители. В такие моменты требовались крепкие нервы и несомненные организаторские способности, чтобы не потерять контроль за происходящим. Поэтому к вечеру она выдыхалась, чего, естественно, старалась дома не показывать.

Бернхард, как опытный боксер на ринге, старался не пропустить у противника ни малейших признаков усталости.

Мысли о домашних неурядицах угнетали ее. В ту памятную ночь она до рассвета просидела в гостиной, раздумывая, какую стратегию ей избрать. Марлена рассчитывала на то, что Бернхард ничего толком не помнит о происшедшем, о том, как он обругал и ударил ее, а потом насильно овладел ею, потому что в этот момент она ни психически, ни физически не могла сопротивляться ему. Марлена понимала, что ее брак потерпел крушение. Если б она еще любила Бернхарда, то, вероятно, попробовала бы начать все сначала. Но она не любила его.

Любовь – всего лишь затасканное понятие для легковерных дураков. Они влюбляются, сходят с ума друг по другу, и все это длится, пока адреналин в крови не придет в норму, и тогда все успокаивается. И в этот момент очень важно, чтобы страсть сменилась сексуальной привязанностью, наряду с уважением и дружбой. Но ни уважения, ни дружеских чувств она больше не ощущала к Бернхарду, а ее сексуальная привязанность была так ничтожна, что, можно считать, ее почти и не было. Однако она честно признавалась себе, что ее холодность к мужу объясняется не только той безобразной ночной сценой. Нет, если быть честной самой с собой, то надо признать, что как сексуальный партнер Бернхард ей давно был уже безразличен. Уже несколько недель – ничего, никакого секса! Эротическая катастрофа! Не затаскивать же ей к себе в постель какого-нибудь парня, чтобы компенсировать собственную неудовлетворенность. Нет, надо забыть об этом. В ее жизни множество куда более важных вещей, над которыми ей приходится ломать голову. В конце концов, может, она вообще фригидна. Но когда она видела перед собой доктора Эриксона и невольная дрожь пробегала по ее телу, она начинала очень даже сомневаться в своей холодности.

Бывали минуты, когда ей становилось даже жаль Бернхарда. Он был глубоко подавлен, когда на следующее после ночной безобразной сцены утро увидел ее разодранное платье и следы крови на лице. Он лишь беспомощно повторял, что она должна была видеть, в каком он состоянии и что из этого может выйти. Тогда они пообещали дать друг другу передышку. Но со стороны Марлены это было не совсем честное обещание, ибо эту паузу она собиралась использовать для того, чтобы уладить все свои дела. Где, например, ей жить после развода? Каково будет ее финансовое положение? Может ли она позволить себе хорошего адвоката?

Марлена обедала обычно в кафе с Морицем Кайзером. Она чувствовала себя обязанной ему, да он и вправду казался ей симпатичным человеком.

Видимо, и он ощущал к ней искреннюю привязанность, потому что с удовольствием рассказывал ей и о делах на фирме, и о подводных течениях, и о взаимоотношениях людей. Так, Марлена узнала, что Георг Винтерборн пять лет назад потерял жену, умершую от рака, что дочь Винтерборна, ровесница Марлены, учится в университете на экономическом факультете. Доктор Эриксон, с которым Марлена уже познакомилась, очень дружен с дочерью шефа.

– В самом деле? – спросила Марлена лицемерно. – Он, оказывается, ловкач!

Мориц рассмеялся:

– Ты уже видела Каролу Винтерборн? Нет? Тогда надо тебе сказать, что она и без денег своего отца может иметь бешеный успех.

– Так красива?

– Как картинка!

Ах, ну почему жизнь так несправедлива! Богатая, образованная, красивая, любимая…

– А что за человек этот Эриксон?

– Его отец – швед. Преподает медицину в Стокгольме. Мать – немка. Она работает в каком-то банке и живет попеременно то в Берлине, то в Стокгольме. Давид работал здесь, еще будучи студентом. Потом провел два года в Швеции, у своего отца. Однако все же вернулся сюда. Они с Георгом Винтерборном единомышленники и прекрасно понимают друг друга, кроме того, он действительно классный специалист по рекламе. Но, я думаю, на нынешней должности он не остановится и поднимется еще на пару ступенек вверх. Поговаривают, что он собирается обручиться с Каролой.

Итак, он тоже богат, образован, красив и любим. И снова разыгралась ее фантазия. Чувство к мужчине, беспокойное, пульсирующее и сладкое, как мелодии Шопена… Ощущение легкости и приподнятости, возвышающее любящих над повседневностью. Хорошо, наверное, быть богатой, красивой и любимой, как героини американских мыльных сериалов.

– Помолвка в наше время? Глупость какая! – сказала она раздраженно.

– Неужели? Разве это не романтично?!

– Можно быть или женой, или романтичной особой. Если пытаешься совместить одно с другим – это глупость в квадрате. – Она избегала смотреть на Морица. Иначе он бы заметил, что она и есть эта дура в квадрате.

Мать тоже не порадовала Марлену. Она рассказала, что ее отец Бруно в последнее время подружился с Бернхардом и они частенько отправляются вместе попить пивка.

– Чтобы с помощью мужской солидарности поставить меня на место?

Мать осторожно погладила ее по руке:

– Послушай, Ленни… Почему тебе непременно хочется все переделать? Ты еще молода, а уже многое имеешь. – Тилли Шуберт вздохнула. Господи, что же нужно ее дочери – ведь у нее такой хороший муж… Работящий, заботливый, не заводит интрижек на стороне.

– Очень жаль, что не заводит. Было бы иначе, он легче согласился бы на развод. Я хочу современного мужчину. Только не говори, что Бернхард современный уже потому, что напивается без меня в пивной и осмеливается приходить в ярость.

Марлена ехала от матери рассерженная и расстроенная. Однако уже в автобусе пожалела о своей грубости. В конце концов ее мать мыслит по привычному трафарету. В этом трафарете существует именно такой истинный мужчина – требовательный и надирающийся время от времени.

Однажды вечером, в отсутствие Бернхарда, Марлена пошла поужинать с Иоганной и Морицем. Бернхард, как это часто бывало в последнее время, отправился в пивную со своим тестем, чтобы выслушивать советы, как обращаться со строптивой бабой. Правда, Бруно не имел в этом личного опыта, но советы давал охотно.

Марлена обсуждала с друзьями свое материальное положение и проблемы с квартирой. С тем, что она зарабатывает, вместе с тем, что обязан будет перечислять Бернхард на содержание Андреа, средств вполне достаточно. Сложнее найти доступную по цене квартиру. Две комнаты и кухня – это тот минимум, который ей требуется. Кроме того, рядом должен быть кто-то, чтобы помогать ей с Андреа, потому что после развода она собирается поступить в вечернюю коммерческую школу.

Мориц почти не участвовал в разговоре. Лишь когда Иоганна объяснила Марлене, что в Мюнхене за аренду двухкомнатной квартиры ей придется заплатить семьсот-восемьсот марок, он вмешался в их беседу:

– Ты вполне можешь жить в моем доме.

Марлена изумленно подняла на него глаза.

– Да-да! Дом слишком велик для меня одного. Ты можешь занять две комнаты внизу: одну – ты, другую – Андреа.

– А вдруг у тебя снова поселится друг? Как это будет выглядеть?

Мориц отрицательно покачал головой. – А Бернхард? Он будет совсем рядом и сможет следить за каждым моим шагом.

– Ты работаешь, и он тоже. Не думаю, что вам придется часто сталкиваться.

– Но Андреа…

Иоганна на это заявила, что для ребенка будет совсем неплохо жить вблизи от отца:

– Тогда намного проще будет и с его обязательными посещениями.

Марлена благодарно пожала руку Морицу:

– Большое спасибо. Я подумаю над этим.

Когда она вернулась домой, Бернхард с ее отцом сидели в кухне, около них на столе стояли банки с пивом.

– Она хорошая девочка. Но ее нужно держать в ежовых рукавицах. Бернхард, сынок! Не позволяй помыкать собой!

– Она слишком много строит из себя, Бруно, не то что другие женщины.

– А как у вас дела… Ну, я имею в виду… Да ты понимаешь, сынок!

Молчание.

– Я слышал, что женщины, чересчур увлекающиеся всякой этой чепухой про эмансипацию, в этомотношении никуда не годятся.

Молчание.

– Может, тебе надо один раз как следует…

Молчание.

– Ты понимаешь, о чем я. Капризные бабы это любят. Когда их как следует…

Марлена распахнула дверь.

– Оттрахают? – язвительно спросила она.

Отец возмущенно передернул плечами. Чего она лезет в мужские разговоры?!

Марлена не стала задерживаться в кухне и пошла в детскую. Андреа спала. Марлена открыла окно и невидящим взглядом уставилась в темноту, утирая бессильные слезы. Что, скажите ради Бога, это за мужчины, которые всерьез полагают, что стоит как следует «поиметь» женщину, как она немедленно откажется от всяких духовных устремлений и исканий. Да и с чего мужики, черт побери, взяли, что сами в состоянии быть настоящими суперменами в постели? Они что, все страдают манией величия?

Эту ночь она провела в гостиной. Нет, она больше не может рисковать достигнутым ею положением.

В день двадцатипятилетия Марлены на ее рабочем столе стоял большой букет весенних цветов. Поздравительную открытку от имени всех сотрудников подписали Георг Винтерборн и доктор Бенда.

Марлена позвонила доктору Бенде и поблагодарила его. Она набрала вслед за этим и номер шефа, но в последний момент передумала и попросила девушку из регистратуры ненадолго заменить ее за пультом. Она поднялась на пятый этаж и постучала в кабинет Георга Винтерборна.

Он сидел за письменным столом и говорил по телефону. Когда Марлена вошла, он указал ей на стул и приветливо улыбнулся.

Она уселась, положив ногу на ногу. Ей было приятно чувствовать его заинтересованный взгляд.

Когда разговор по телефону закончился, Марлена быстро поднялась, сказав, что ни в коем случае не хотела бы ему мешать, но ее так тронуло его внимание, что решилась поблагодарить лично.

– Как вам работается? – поинтересовался владелец фирмы.

– Очень хорошо, я уже вполне освоилась. У меня даже появилось несколько предложений по улучшению работы.

– Ах, вот как? – заинтересованно посмотрел на нее Георг Винтерборн.

– Но я понимаю, что в фирме надо соблюдать субординацию. Мой непосредственный начальник – доктор Бенда. Свои предложения я передам ему.

– Вы умная девушка. Но, может быть, вы позволите и мне их выслушать?

Марлена изложила свои предложения, касающиеся главным образом того участка, где она работала. Прежде всего службы телекоммуникационной связи и почты.

Внимательно выслушав ее, владелец фирмы усмехнулся:

– Не дай Бог, вас услышат мои секретарши за дверью. Они вам глаза выцарапают.

– Я не боюсь ваших секретарш.

– Зато я боюсь. – Он рассмеялся.

Они договорились, что он поговорит с господином Бендой, упомянув, как бы между прочим, что Марлена принимала участие в выработке этих предложений. Тогда это никого не заденет.

Марлена поблагодарила шефа и поднялась со стула:

– Кстати, с осени я буду ходить в коммерческое училище. Три раза в неделю по вечерам и в субботу утром.

– Кем же вы хотите стать? Бухгалтером? Или… секретарем отдела?

– Нет. Я не собираюсь оставаться секретаршей.

– Почему?

Она улыбнулась:

– Мне и дома хватает работы по обслуживанию своей семьи. Я сыта этим по горло.

Он проводил ее к двери. Она вдруг ощутила легкое беспокойство. Он такой… современный. Не будь он намного старше ее, вполне мог бы занять достойное место в ее фантазиях.

– До свидания. – Его глаза смотрели на нее насмешливо, словно он прекрасно понял истинную цель ее визита – обратить на себя внимание.

Марлена улыбнулась в ответ, чуть иронично и многозначительно, чтобы дать ему понять: она знает, что он знает. Ну что ж, теперь у них появилась маленькая общая тайна.

Через пару дней Марлене внезапно позвонила свекровь. Она хотела бы пригласить завтра Марлену на ужин в ресторан. Бернхард пообещал побыть дома с Андреа.

Подходя к столику, за которым сидела ее свекровь, Марлена в тысячный раз повторила себе, что ей нечего волноваться, но все же она нервничала.

Пока они заказывали еду и напитки, разговор шел ни о чем. Ульрика ни словом не упомянула о работе Марлены, словно это была запрещенная тема. Только когда принесли аперитив, она спросила:

– Скажи мне честно, Марлена… Тебе не надоело целые дни проводить в этой скучной конторе?

Марлена отрицательно покачала головой:

– Нет. Мне там очень нравится.

Свекровь выпрямилась на стуле. Борьба началась. Откровенность за откровенность, говорила ее решительная поза. Потом она заговорила. Тихо и внушительно. Уже долгое время она обеспокоенно наблюдает за Марленой и Бернхардом, с особенной тревогой – с тех пор, как начались серьезные ссоры.

Ульрика все больше входила в раж. Бернхарду нужна жена, которая сохраняла бы его силы для работы на благо семьи, которая заботилась бы о детях – слово «дети» она подчеркнула – и которая создавала бы в доме дружелюбную, уютную и теплую атмосферу. Разве Марлена не понимает нелепости своих стремлений к так называемой самостоятельности? Даже внешне она изменилась к худшему – похудела и побледнела. Естественно, при такой-то нагрузке.

Марлена выслушала ее, сжав зубы. За супом она наконец решилась и рассказала, чем ее устраивает работа в издательском доме Винтерборна. За горячим блюдом поведала, что собирается уйти от Бернхарда, за сыром и сухим вином – почему она решила уйти, за десертом – как представляет себе процедуру развода.

Удивительным образом Ульрика Штритмайстер восприняла эту новость. Она заявила, что давно ожидала такого поворота событий. Она давно уже говорила сыну, что они с Марленой не подходят друг другу. Но почему-то Бернхард не хочет расставаться с ней. До сих пор не хочет. Кстати, Марлена знает, что дом, в котором проживают они с Бернхардом, принадлежит ей, Ульрике, и лишь сдается Бернхарду внаем?

Марлена этого не знала. Она считала, что родители мужа передали этот дом ему сразу после их свадьбы.

– Но для меня это не имеет значения, я все равно скоро перееду.

Казалось, свекровь ощутила бесконечное облегчение. Она пообещала Марлене склонить Бернхарда к разводу.

Марлена задумчиво смотрела на свекровь. Почему та вдруг перешла на ее сторону? И вдруг как молния сверкнула в ее голове: она вспомнила сцену на похоронах, этот кокетливо-просящий взгляд, который Ульрика бросила на сына, то, как судорожно вцепилась она в его руку. Если она, Марлена, навсегда исчезнет из их жизни, сын будет принадлежать ей одной.

– Что меня всегда в тебе восхищало, – без всякого перехода заявила Ульрика, – так это твое мужество. С одной стороны, мне очень жаль, что ты расстаешься с Бернхардом. Ты могла бы быть ему очень полезна. Когда ты станешь постарше, ты превратишься в сильную, привлекательную и уверенную в себе женщину. Для бизнеса это прекрасные качества. С другой стороны… – Она отвела глаза и уставилась в пустоту. – С другой стороны, мне совершенно ясно: если вы останетесь вместе, каждому из вас придется подавлять свою индивидуальность. Такие элементарные вещи в психологии понимаю даже я.

Теперь, когда самые трудные слова были уже произнесены, обе женщины испытывали облегчение и, закончив обед, попрощались без всякой враждебности.

Следующим вечером Марлена поехала к врачу. Она консультировалась у своего гинеколога, пожилого мужчины, школьного приятеля ее свекрови. С января она уже несколько раз откладывала свой визит к нему, хотя из-за постоянных неприятностей и волнений у нее нарушился месячный цикл. Теперь откладывать было больше нельзя.

– Побольше движения, свежего воздуха. Кальций, витамины… Вы беременны, фрау Штритмайстер.

– Что, простите?

– Я думаю, девять-десять недель.

– Но у меня еще в феврале была менструация. Правда, слабая, но все же…

– Это бывает. – Врач сел за письменный стол и стал вписывать что-то в медицинскую карту Марлены.

Марлена была оглушена, убита. Как сможет она развестись, будучи беременной? А Бернхард? Этой беременностью он окончательно заточит ее в четырех стенах!

– Вы можете предположить, когда именно произошло зачатие? – спросил врач, листая календарь.

Зачатие… Не слишком ли чудесное слово для того вида сексуального наказания, которым Бернхард ее попотчевал?

– В конце января.

Делая вид, что внимает с огромным интересом мудрым советам врача, Марлена судорожно пыталась осмыслить ситуацию. О Господи! Да не хочет она этого ребенка! Ей срочно нужно бежать к Иоганне. У Иоганны наверняка есть адреса нужных врачей. В Англии. Голландии. Интересно, там в апреле тюльпаны уже отцветут?

Она тепло улыбнулась врачу:

– Еще одна просьба. Пожалуйста, не говорите ничего моей свекрови. Я знаю, вы дружны… Но мой муж и я… мы сами хотим сказать ей об этом.

– Конечно, конечно, само собой разумеется.

– До свидания, доктор, – сказала Марлена, старательно изображая радость.

– Это замечательно! – Доктор потряс ей руку. Марлена осторожно высвободила свою ладонь. Старый глупец! Неужели он действительно думает, что каждая женщина при известии о беременности сходит с ума от радости?

Когда она вернулась домой, до этого по дороге позвонив Бернхарду и сообщив, что должна срочно забежать к Иоганне, на столе в гостиной стояли два бокала. Шампанское охлаждалось в ведерке со льдом, у ее бокала лежала роза.

Неприятное предчувствие овладело ею.

– Что случилось? – спросила она желчно.

Лицо Бернхарда расплылось в улыбке.

О Боже! Нет! Это его рождественское выражение, сентиментальное, сладкое до неузнаваемости! Недоброе предчувствие усилилось.

– Я был сегодня у терапевта на профилактическом осмотре. И встретил доктора Бухмана.

О нет! Почему, черт побери, его понесло к врачу именно сегодня?

– Я думаю, он имеет понятие о врачебной тайне?

Бернхард расхохотался. Врач сделал всего лишь пару прозрачных намеков и на его обеспокоенные вопросы ответил, что все «трудности» Марлены естественного свойства, и весьма радостного притом. Поэтому Бернхарду все стало ясно.

– Подойди, сядь! Я должна поговорить с тобой.

– Марлена… это решение всех наших проблем.

Марлена застонала:

– Ты что, полагаешь, в беременной женщине от часа к часу растет светлое материнское чувство?

– Нет, конечно, нет.

– И все недоразумения устранены? Только потому, что яйцеклетка оплодотворена?

Он обнял ее, но Марлена вырвалась:

– Я не хочу ребенка, Бернхард.

Он озадаченно посмотрел на нее.

– Я не хочу его. Я хочу развестись с тобой.

Он молчал. Только его губы тронула язвительная, злая усмешка.

– Бернхард! Мы совершенно не подходим друг другу. Второй ребенок все только усложнит.

– Но он уже существует. В твоем теле. – Он посмотрел на ее живот.

Теперь может помочь только сухая деловитость.

– Иоганна дала мне адрес одного врача в Мюнхене. Он мне поможет.

– Аборт?

– Да.

Он выпил, потом уставился на остаток шампанского в бокале.

– Наш ребенок, – сказал он.

– Ты знаешь, когда это случилось?

Бернхард так сжал зубы, что под кожей заходили желваки.

– Я не могу забрать обратно свой… промах. Я просил у тебя прощения. Что еще я могу теперь сделать?

– Ничего, – ответила Марлена. – Главное, не мешать мне.

– Ты окончательно решила, что хочешь делать аборт?

Теперь молчала она, теперь на ее губах играла злая улыбка.

Он встал и нагнулся над ней:

– Никаких абортов, мое сокровище. Иначе, предупреждаю, я тебя уничтожу. Я заберу дочку. Ты пожалеешь о том, что на свет родилась, если я с тобой расстанусь.

– А изнасилование?

– Сначала докажи.

Он вышел, и Марлена услышала, как хлопнула входная дверь. Что теперь делать – плакать или смеяться? И о чем думать? Дрожать от страха? Марлена допила шампанское. Интересно, что происходило бы, будь все наоборот? Если бы мужчины беременели в неподходящее время? Бундесканцлер в разгар предвыборной борьбы – и вдруг становится жертвой естественных функций своего организма. И его пузо не результат обжорства, а следствие легкомысленного поведения жены в ночь любви. Избиратели взбудоражены. Беременного на последнем месяце – в бундесканцлеры?! Еще закричит от боли в родовых схватках в самый напряженный момент. Визит государственной важности – а у него малыш у груди. «Извините, ваше преосвященство, но мой маленький канцлерик хочет ам-ам…»

– «Тогда аборт давно бы стал так же свят, как таинство причастия!» – процитировала Иоганна ей по телефону песенку известной немецкой эстрадной певицы.