Текст книги "Волчица лунного князя (СИ)"
Автор книги: Анна Замосковная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 34 страниц)
– С какими такими инстинктами?
– Не важно, – дёргает головой Ариан и направляется в обход меня к лестнице на второй этаж. – Всё постирано, так что можешь смело надевать.
– Какие такие инстинкты? – иду следом. – Уж не собственнические ли? Если так, как ты собираешься меня сватать?
– Я не животное, чтобы подчиняться только им, – цедит Ариан и толкает дверь в мою комнату. – Просто дом – это более личное, это… здесь труднее не поддаваться желанию защищать своё… Тамара, хватит сомневаться в моём здравом уме!
Он швыряет пакеты на кровать и, снова обогнув меня, выскакивает в коридор, захлопывает дверь.
Стою с широко раскрытыми от удивления глазами и пытаюсь понять, чем его задела. Неужели вопрос об инстинктах его настолько оскорбляет? Ведь о том, что он не только животное, я прекрасно знаю.
Покачав головой, приближаюсь к кровати. Переодеть помявшийся сарафан жрицы очень хочется.
Вываливаю на скомканное одеяло содержимое первого пакета и растерянно хлопаю глазами: какие-то панталончики, блеклые тканные бюстгальтеры без швов. Платья в пол с длинными рукавами. Всё тёмное и мрачное. Похожие на паруса широченные джинсы, толстовка, водолазка.
Переворачиваю второй пакет: цветные сарафанчики, кружевное бельё, чулочки, маленькое чёрное платье…
Смотрю на левую кучку весёлой одежды и кружавчиков, на правую с набором старой девы… что это значит?
– Слева – это для личного пользования, – шепчет на ухо Ариан. Я подскакиваю, и его ладони оказываются на моей талии, скользят по животу, вызывая в нём жаркий трепет. – А справа одежда для жизни в стаях. – Губы касаются моей шеи, плеча. Горячее дыхание волнительно щекочет кожу. – Нечего им на тебя лишний раз заглядываться.
– Так я мужа выбираю… – сипло шепчу в ответ.
Дыхание Ариана учащается, опаляет, и руки крепче обнимают меня за талию.
Он резко отступает. И моей спине становится холодно, а сердце по-прежнему неистово стучит.
– Кстати, ты проспала дольше, чем я рассчитывал. Представители стай уже тянули жребий, определяя очерёдность твоей жизни у них. Сейчас позавтракаем и поедем в первую стаю.
У меня перехватывает дыхание, ноги слабеют, кончики пальцев дрожат: вот и начинается моя новая судьба.
Глава 12
После известия о скором знакомстве с потенциальным женихом кусок в горло не лезет, так что в Лунный мир отправляюсь голодная, хотя и не чувствую этого. Слишком много волнений, доходящих до страха, и обещание Ариана круглосуточно меня охранять спокойствия не приносит.
Луна пылает надо мной серебристым всевидящим оком. Она в зените над троном Ариана, поэтому кажется, что сейчас то же время суток, что было при нашем прошлом визите, но поселение стаи пустынно, словно все спят.
Лишь Велислава сидит на крыльце, в ярком свете распуская свитер из белой шерсти.
«Уж не Ариан ли одёжку своей шкурой проспонсировал?» – мысль вроде весёлая, но не до смеха.
Велислава поднимает голову, осматривает моё длинное закрытое платье, распущенные по плечам волосы. Вздыхает.
– Я сейчас, – Ариан входит в дом.
Хочется бежать за ним, но остаюсь рядом с Велиславой, прислоняюсь к поддерживающему козырёк над крыльцом столбу. Он холодит спину между лопаток.
Пальцы Велиславы ловко распутывают волнистую нить, шерсть то и дело вспыхивает в лунном свете. Не выдерживаю:
– С Ариана начесали?
Велислава взглядывает на меня исподлобья, качает головой:
– Нельзя так с волосом разумного играть, судьбу крутить. Это шерсть лунных овец. Особым образом вскормленных, в ночь таинства остриженных. Простуду, бронхит свитера из этой шерсти лечат быстро, даже с воспалением лёгких помочь могут, если не сильно запущено. – Велислава вздыхает. – Но для моли эта шерсть точно мёдом намазана, никакие травы не спасают, то и дело приходится перепрядывать нити.
И она продолжает своё занятие.
Не знаю, как относиться к этой женщине: открытой враждебности она не проявляет, даже судьбу мою меняла по требованию традиции, но и дружелюбия в её поведении нет. Возможно, дело не во мне и она по жизни такая строгая? Надо у Ариана спросить.
Дверь отворяется, и на крыльцо выскальзывает обычный серый волк.
– Опять ты в этой невзрачной шкуре, – вздыхает Велислава и треплет его по холке, с однобокой улыбкой дёргает за ухо. – Хоть бы чёрным обратился.
Ариан пятится назад, прячется в тени за дверью, встряхивает шкурой, и серая шерсть темнеет до угольной черноты, глаза вспыхивают зеленоватыми отблесками, как у всех нормальных животных.
– Так-то лучше, – кивает Велислава, треплет его под подбородком. – Весёлой тебе прогулки.
Неодобрительно смотрю на неё: у меня судьба решается, а она о веселье Ариана думает. Велислава ловит мой взгляд, улыбается одним уголком губ:
– Желаю тебе найти хорошего мужа. Надёжного и пригожего.
У Ариана топорщится на загривке шерсть, он сбегает с крыльца и кивком указывает на дорогу. Сделав пару шагов за ним, поворачиваюсь к Велиславе, неуверенно прощаюсь:
– До встречи… и желаю… моли поменьше.
На этот раз она улыбается обоими уголками губ.
Мы уходим. Спиной чувствую пронзительный взгляд, её присутствие там, позади, её неведомую, мощную силу. Оглядываюсь и успеваю заметить замысловатое движение рукой, ничуть не похожее на попытку помахать на прощанье. В глазах Велиславы вспыхивают зелёные, звериные сполохи.
Резко отворачиваюсь, кончиками пальцев дотягиваюсь до мягкого загривка.
– Ариан, – шепчу едва слышно. – Я её боюсь…
Фыркнув, он оборачивается. Шкура под моими пальцами подёргивается. Ариан издаёт странные звуки. Не сразу опознаю их как смех. Хмурюсь:
– Что такого?
– Она умеет страху нагнать, – низким неровным голосом отзывается Ариан.
Останавливаюсь:
– Ты умеешь говорить в волчьем виде?
– Это не очень удобно, но возможно, – голос его перекатывается, надламывается.
Ариан продолжает путь, и я иду рядом. Оглядываюсь: Велислава смотрит вслед. Жутко. Шёпотом уточняю:
– А ты уверен, что к убийству Лады она не причастна?
– Да. У неё нет дара жрицы, – Ариан косится на меня глазом с огромным мерцающим зеленью зрачком. – И она моя мама.
Остановившись, резко оглядываюсь. Очень хочется сбежать.
– А я ей пожелала… – закрываю лицо ладонью. Тут же дёргаю Ариана за ухо. – Мог бы сразу сказать!
– Разве это не очевидно? Кому ещё я бы доверил воспитание своих жриц, как не самой близкой женщине? – Он высовывает язык. Смотрит на меня снизу. Облизывается и продолжает. – Давай обсудим это, когда я верну человечески облик?
– Ладно. – Подёргиваю его мягкое пушистое ушко. – А долго нам идти?
– Нет, к нам уже выехали, скоро будут.
– На чём выехали? Разве тут есть автомобили?
Ариан фыркает. Хитро на меня смотрит. Ага, значит, ещё одно издевательство над бедной несчастной жрицей. Изверги!
* * *
Мы успеваем спуститься с возвышенности лунного трона, когда на поле перед ней вспыхивают жёлтые огоньки. Они приближаются, мечутся из стороны в сторону. Ветер доносит странные хриплые звуки. Пронзительный вой и повизгивания накрывают их, снова перемежаются топотом и хрипом.
– Позёры, – вздыхает Ариан и отставляет лапу.
На нас бежит пёстрая волна. Волки всех мастей тащат в зубах фонарики, тащат за собой двуколку с дугой из цветов над сидением и развевающимися синими лентами.
Кажется, мне предстоит ехать на этом.
Впереди всех с чёрной розой в зубах скачет крупный с рыжинкой волчище. Лихо подскакивает, перекувыркивается в воздухе и приземляется передо мной нагим атлетически сложенным юношей. Глаза вспыхивают звериной зеленцой, он выхватывает из клыкастого рта розу и с поклоном протягивает мне.
Ну всё бы хорошо, не стой он передо мной абсолютно голым.
– Позвольте представиться: Василий, – рокочет он и пытается ухватить меня за руку.
Встопорщившаяся шерсть Ариана касается моих пальцев, он скалит зубы:
– Жрица неприкосновенна, пока сама не пожелает обратного.
– Ладно-ладно, лунный воин, – скалится в ответ Василий.
Волки за ним чуть не прыгают от нетерпения, смотрят на меня мерцающими глазищами, улыбаются. Выглядит это так, будто меня планируют сожрать.
Розу беру: цветок не виноват, что его дарит позёр. Пальцы натыкаются на слюну на стебле. С трудом сдерживаюсь, чтобы не обтереть руку о подол.
– Прошу, прекраснейшая, – Василий указывает на двуколку. – Этот скромный транспорт не достоин везти такую красоту, но всё же почти его своим… – Его холёное лицо приобретает задумчивое выражение. Видимо, он не может найти достойный эвфемизм части тела, которой я должна почтить сидение. – Своим прекрасным юным телом.
Кажется, будет весело.
* * *
Везут меня по полям и лесам с воем, рыком и улюлюканьем. Двуколку тянут пятеро хвостатых. Василий то с одной стороны подскакивает цветок полевой дать, то с другой подмигивает, всячески свою ловкость и резвость демонстрируя.
Ариан легко трусит и лавирует среди скачущих сородичей. Двуколка знай прыгает на ухабах, клацают мои несчастные зубы. Мне тревожно до тошноты. Да, я видела Ариана громадным волком, но сейчас вокруг полсотни крупных зубастых зверей, и кажется сомнительным, что он может со всеми совладать. Конечно, есть надежда на загадочную лунную силу, но…
Впиваясь в подлокотники, оглядываю мерцающие в лунном свете шкуры, мелькающие клыки. Я качусь на мохнатой волне всё глубже по дороге через лес, цепляющий фиолетовое небо ветками. Через поля и перелески. Через каменный мост на узкой речке.
Среди волков ищу взглядом Ариана. Где же? Где? Неужели его оттеснили, задержали, и теперь увозят меня в неизвестность?
Среди десятков пар глаз вспыхивают яркой светлой зеленью глаза чёрного волка. Его пытаются отжать от двуколки, то и дело перед носом взметается то один, то другой хвост, но Ариан удерживается в трёх шагах от меня. И выражение его морды не раздражённое, а какое-то даже весёлое, словно ему смешно, что стая так непочтительно пытается его подвинуть.
Мы мчимся по лугам. Впереди – частокол леса. Всё чаще на колдобинах клацают мои зубы. Резкий поворот – и впереди на холодном тёмном небе разливается жёлтый огонь. Воздух становится влажным, тут и там лежат хлопья тумана. Волки проносятся сквозь них, но не исчезают.
Двуколка снова выскакивает на дорогу, с завораживающей ловкостью волки вписываются в крутой поворот, умудряясь меня не перевернуть. Впереди – множество сияющих жёлто-красным домов. Странных, колыхающихся у основания, соединённых тропинками с перилами. Мы мчимся к ним. Вдруг понимаю: дома стоят на многочисленных тонких сваях, кривые дорожки сплетают их поверх воды – озера или реки.
Волки бегут, не сбавляя скорость. До боли впиваюсь в подлокотники. Раскрываю рот, но от страха не выдавливается ни звука. Стремительно надвигаются изогнутые крыши в чешуйчатой неровной черепице, перекрещенные на коньках резные волчьи головы.
Первые волки из сопровождающей меня ватаги вбегают на змеящуюся дорожку на сваях, скрипят под лапами брёвнышки настила. Эта жидкая конструкция стремительно приближается. Дорожка над мерцающей водой ровно в ширину двуколки.
«А что, если они решили меня угробить?» – холодею я, задыхаюсь от страха. Закрываюсь руками.
Двуколка звонко влетает на дорожку, мотается туда-сюда по хаотичным изгибам. Дрынь-дрынь-дрынь – звенит что-то в ней. Клац-клац-клац – щёлкают зубы на каждом брёвнышке.
Оглушительно воют волки. Двуколка резко тормозит, меня впечатывает в передок, запястья царапает о него. Тут же несколько рук хватают меня, рык, визг, крик.
Меня отпускают. Тишина.
Открываю глаза: двуколка стоит под навесом, передо мной на возвышении по-турецки сидит дед с выпученными глазами. Справа Ариан скалится на Васю. Вокруг – мужики голые накачанные.
– Т-тамара, приятно познакомиться, – краснея, бормочу я.
– Аристарх, – сипло отзывается дед. – Тоже очень… приятно.
Сзади с противным скрипом что-то плюхается в воду. Кажется, мохнатую ораву мостик не выдержал.
– Герасим, – перекрыв басом весёлый гомон стаи, темноглазый оборотень в накидке из медвежьей шкуры улыбается мне во все белоснежные клыкастые зубы. – Очень приятно.
Киваю, принимая очередное знакомство.
Выдержки старшего сына вожака не хватает, и он косится на Ариана. Возле меня на шкуре – они здесь заменяют стулья – тот лежит в позе сфинкса. Даже в полуприкрытых глазах есть что-то столь же отрешённо-вечное. И не скажешь, что полчаса назад он на всех чуть не кидался.
На тёмно-синем небе луна источает холодный мертвенный свет. Огненным контрастом к ней – город на воде, наполняющий воздух золотым сиянием. На центральной платформе, где на возвышении, как почётная гостья, сижу и я, полыхают костры. Украшенные светильниками мосты разбегаются к берегам и скоплениям домов на платформах, точно солнечные лучи.
– Может, лунный воин желает присоединиться к незамужним девам? – Герасим указывает на две ступени платформы ниже. – Даже самый лучший воин нуждается в отдыхе.
Ариан так смотрит на него, что Герасим отступает и усаживается у ног отца.
Прячу улыбку в деревянном кубке с медовым напитком. Шальная пряная сладость кружит голову, и всё кажется забавным: обрушение моста, будто вытесанное из дерева лицо Аристарха, Вася, перекинувшийся частично то и дело машущий мне хвостом, торчащим из потрёпанных джинсов. Кстати, что-то его давно нет.
Неровный, как и все дорожки здесь, как стены и крыши домов стол на низеньких ножках пьяной змеёй тянется между многочисленных оборотней, соединяя центр с большинством платформ. Сидящие на шкурах оборотни жадно хватают со стола запечённое мясо, варёные яйца, хлеб, сыр, печенье и шоколадные конфеты, запивают самодельным пивом и медовухой, искренне веселятся.
Лишь угольно-чёрный Ариан под моим боком напоминает вытянутыми вверх острыми ушами бога смерти Анубиса. С его стороны почётные гости вожака держатся на почтительном расстоянии, с осторожностью берут мясо в пределах его досягаемости. Да и кувшин с медовухой перед ним стоит нетронутый. Может, они не знают, что он князь, но интуитивно опасаются.
Вася – не могу его иначе называть, уж больно подвижный, будто шило в одно месте торчит – перескакивает через наклонившихся к столу девушек. Те взвизгивают, смеются. А он мчится по протянутому на дорожке столу, перекувыркивается через запечённого поросёнка. Я, как и многие, разворачиваюсь к нему. Преодолев последние несколько метров, Вася падает передо мной на колени и протягивает плоскую бархатную коробку. В таких ювелирные украшения держат. Она большая, словно там целое колье.
– Прими, прекраснейшая, – Вася смотрит с щенячьим восторгом.
Плечо Ариана упирается мне в бедро. Ближние гости смотрят на коробочку. Те, что подальше, усиленно тянут шеи, и постепенно гомон стихает.
Наступает звенящая тишина, в которой только комары пищат. Их, конечно, отгоняют дымом трав, но мерзкие твари бдят.
Десятки пар глаз обращены ко мне, мерцают отражённым светом факелов, электрических светильников и огромной луны.
Сердце-то как бьётся! И неловко, и приятно, что ради меня пир организовали, дарят всякое… Отставляю деревянный неожиданно пустой кубок.
Дрогнувшими пальцами тяну крышку вверх.
Жёлтый и серебристый свет проникают в тёмное нутро, и там вспыхивают перламутровыми радугами крупные чёрные опалы, обвитые золотыми нитями. У меня перехватывает дыхание. Однажды я ходила на выставку ювелирных украшений и на час зависла в разделе с камнями. Опалы тогда поразили меня мерцающими в их глубине радугами. И ценой тоже.
В ожерелье аж девять больших каплевидных камней. Центральный – сантиметров восемь в длину. Самые маленькие, расположенные по бокам, по три сантиметра, а это больше, чем в неподъёмном по цене кольце, на которое я запала на той выставке.
– Сам делал. – Вася выпячивает грудь и улыбается, глаза сверкают гордостью. – Нравится?
У меня нет слов, сердце бьётся просто безумно. Недоверчиво касаюсь мерцающих камней, тонкого витья соединяющего их с цепочкой золотого крепления. Дух захватывает, какая красота!
– Это… это… – шумно вдыхаю, пытаясь справиться с волнением. – Чудесно!
Ариан что-то фырчит в бок, но я слишком потрясена. Сжимаю холодное золото, поднимаю тяжёлое и прекрасное украшение…
– Давай помогу, – покрасневший Вася расстёгивает замок, разводит края цепочки и тянется ко мне. Ариан рычит чуть отчётливее. – Я только надену…
Вася счастливо улыбается, замыкая на моей спрятанной высоким воротником шее опаловое великолепие. Всё ещё не веря, глупо улыбаясь, накрываю ладонью прохладные камни.
– Спасибо, спасибо огромное. – Пытаюсь сдержать восторг. Не надо так реагировать, что сразу понятно: подарками меня обделяли. Но ничего не могу с собой поделать. – Это чудесно, спасибо!
Порывисто обнимаю Васю за голые плечи. Смаргивая слёзы, шепчу:
– Спасибо.
Оборотни отзываются довольным воем, и только Ариан рычит мне в бедро.
Усевшись рядом, Вася любуется мной и подарком. Соседи по столу подливают нам медовухи, подталкивают миски с едой.
– За здоровье новой жрицы! – в который раз поднимают громогласный тост, и к щекам приливает жгучая кровь.
Оглядываю весёлые раскрасневшиеся лица, тереблю согревающееся на моей груди ожерелье. Всем салютую поднятым кубком:
– Спасибо, дорогие мои, за тёплый приём.
Не разрыдаться от восторга так сложно! И даже комары – несущественная мелочь, когда рядом столько гостеприимных людей. То есть оборотней.
* * *
Нарочитая неровность дорожек и домов особенно коварна, когда в голове шумит от выпитого. Улыбаясь до немоты в щеках, то и дело опираюсь на изогнутые перильца.
Отблески луны в воде спорят с золотыми бликами светильников. Золото и серебро на почти чёрном шёлке. И небо – какое здесь красивое небо!
– Помочь? – провожающий меня Вася протягивает руку и виляет хвостом.
Шагающий следом Ариан отзывается глухим ворчанием, почти утонувшем в щебете девушек и парней за столом на соседней дорожке на сваях. Ребята мне машут, поднимают кубки и бутылки. Несколько парней подвывают, и это напоминает одобрительный свист.
– Я хочу кое-что сказать, – тихо признаётся Вася и приближается на полшага, будто не замечая вздыбившего шерсть Ариана. Смотрит мне в лицо.
Краснея, касаюсь тёплых опалов на шее. Ожерелье тяжёлое, каждый миг ощущаю его вес, и это не даёт разувериться в реальности происходящего. Лунный свет мерцает в глазах Васи, он нависает надо мной:
– Когда сказали о необходимости брака с новой жрицей, – шепчет он, – я огорчился, но теперь… Ты очень красивая. И пахнешь вкусно. За тебя можно драться не только потому, что ты жрица.
Не должна я таять от таких слов, но Вася выглядит таким решительно-честным, таким романтично взлохмаченным, что я немного таю.
Ариан встаёт между нами и, задрав острую морду, ворчит:
– Ты дорогу-то показывай. Хотя, пожалуй, мы и без тебя найдём, куда идти.
Нахмурившийся Вася пытается ухватить его за холку и едва успевает отдёрнуть пальцы от клацнувших зубов.
– Руку побереги, – рычит Ариан. – Она тебе ещё понадобится.
Волосы Васи встают натуральным дыбом, поднимаются аж на два сантиметра, будто его током дёргает.
– Не глупи! – рокочет неторопливо спешащий к нам Герасим. Именно неторопливо спешащий: при его громадной фигуре даже торопливая походка кажется вальяжной. – Или решил вывести нашу стаю из игры?
Остановившийся в трёх шагах от меня Герасим на Ариана подчёркнуто не смотрит. Ручищи у Герасима такие, что, кажется, он может вышвырнуть в озеро зарвавшегося лунного «воина». Только Ариан не Муму, за себя постоять может.
– Простите братца, – басит Герасим. – У него голова кружится от вашей красоты.
– Ничего. – Невольно улыбаюсь и сжимаю центральный опал ожерелья. – Вася милый.
Ариан закатывает глаза. Поворачивается к застывшему посередине тропы над водой Васе.
– Вы жрицу спать укладывать собираетесь? – рычит Ариан. – Или можно сразу её увозить из стаи, которой плевать на её здоровье и режим дня?
– Уложим, – отзываются братья.
Недовольно оглядываясь на Ариана, Вася идёт дальше, нервно дёргая хвостом. В общем-то, на этом ответвлении дорожки только одна площадка с домиком. Жёлтые огоньки подчёркивают тени под скатами прогнувшейся крыши, высвечивают ажур наличников. Стёкла на окнах рифлёные, за ними – темнота.
Дорожка ведёт нас сначала влево, потом загибается вправо, и только потом упирается в овальное возвышение на сваях. Пир мне понравился, но при виде этой норки с массивной дверью, ощущаю жгучее желание завалиться на кровать и поспать в тишине и покое.
Смех и подвывания загулявшейся молодёжи намекают, что с тишиной будет туго. Кого-то сбрасывают в озеро. Взрыв плеска, хохота и ругательств, и голый парнишка выбирается из воды в лодку, привязанную между кривых свай.
Вася отворяет дверь в темноту домика.
– Прошу, – во все клыки улыбается он и мстительно глядит на Ариана, вкрадчиво так сообщает: – А лунному воину уже постелили у охотников.
– Как постелили, так и уберут, а я должен всегда находиться при жрице. – Встав у порога, Ариан принюхивается. – Можно заходить.
– Конечно, можно, – рокочет Герасим, и я снова думаю о бедной Муму. – Мы к визиту жрицы подготовились.
– А охранять сон жрицы буду я. – Вася хлопает себя по груди. – Я помощнее буду.
И подмигивает мне. А меня ведёт от усталости и выпитого. Прислоняюсь к перильцам. Невыносимо жарко, хочется содрать «монашеское» платье.
Шерсть на загривке Ариана топорщится, но, глядя Васе в глаза, он произносит спокойно:
– Я знаю свою службу перед князем и его не оскорблю, а ты?
Вася косится на меня, скользит взглядом по окутанной платьем фигуре, будто раздевает. Но мне не противно, мне немного смешно. Алкоголь греет кровь и гудит в голове. Вася с сомнением уточняет:
– А точно ли удержишься?
– Мне моя жизнь дорога. – Ариан кивает на дверь. – Жрица, заходи, спать пора.
И так осуждающе взглядывает, хотя пить не запрещал. И вообще, при таком хорошем охраннике можно немного расслабиться.
Покачиваясь, захожу в тёмную комнату. Вася пытается войти следом, но Ариан рычит:
– Жрица ложится спать, я о ней позабочусь. И до утра не будите.
– Я должен лично за ней присмотреть, – воодушевляется Вася. – Будем вместе её сон охранять…
– Дверь закрой, пока я не решил князю на ваше самоуправство пожаловаться, – громче рычит Ариан. – Напоили жрицу, теперь держитесь подальше, пока она трезвость мысли не вернёт.
А пьяная жрица тем временем идёт по шкурам и ощупывает деревянный домик изнутри. Натыкается на задвинутые шторы. Находит широкую, тоже шкурами уложенную, постель и валится на неё, потому что ноженьки не держат.
– Послушай, воин… – это Герасим. – Ценим твою службу, но как-то ты много на себя берёшь.
– Жрица ещё не все этапы посвящения прошла. Напоили вы её да не подумали, что сейчас она может кого-нибудь случайно в Сумеречный мир перекинуть. Частями. На мне защита княжеская, на вас – нет, и мне нет охоты за ваши оборвавшиеся жизни перед стаей и вожаком отвечать. Сгиньте, пока чего дурного не случилось…
Веки такие тяжёлые, так им хорошо закрытыми лежать, и в шкурах тепло, уютно. Даже писк комара не мешает. Пахнет здесь приятно, мятой и ещё чем-то. По телу сладкая истома бродит.
Ариан с братьями что-то ворчат, рычат, о князе спорят. Смешные. Повернувшись на живот, закидываю руки за плечи, тяну молнию на платье, цепляюсь волосами и пальцами за ожерелье.
– Давай помогу… – Это Ариан, почти над ухом.
Сердце обмирает. Тёплые руки освобождают язычок молнии от моих ослабевших пальцев. Шуршит молния, спины касается холодный воздух, горячее дыхание. Ариан расстёгивает надетый тайком кружевной бюстгальтер. Ладонь скользит ниже, к кружеву трусиков. Обмираю то ли от удовольствия, то ли от страха перед его недовольством.
– Я привык, что мои приказы исполняют, – шепчет Ариан и шире раскрывает на спине платье. Тянет с моих плеч вместе с ожерельем.
– То бельё надевать ты не приказывал, – бормочу в мех. Вокруг темно, но почему-то боюсь, что он увидит, как я краснею.
– Мне кажется, я выразился довольно ясно. – Подхватив под живот, Ариан неожиданно легко освобождает меня от верхней части платья. Тянет его с моих ягодиц, накладывает ладони на кружевные крылья трусиков, словно ощупью определяет, какие именно на мне. – Я тебе тоже подарки дарил – бельё, наряды. Но такого восторга они не вызвали.
– А я думала, это приданное, – прыскаю в шкуру, стискиваю длинный ворс. В груди так томительно и весело, легко и тяжело. И ослабевшие ноги покрываются мурашками, пока по ним сползает ткань подола. И, кажется, я теперь знаю, как это – бабочки в животе.
Ариан выдыхает мне между лопаток. Мурашки охватывают меня всю. Снаружи затягивают песню с подвываниями. Вздохнув, Ариан вытягивается рядом, так и не обнажив меня до конца. Накрывает ладонью бедро, чуть сжимает и отпускает, но руку не убирает.
Так лежим с минуту. Измаявшись неопределённостью, требую:
– Давай, обращайся и укладывайся на коврик возле кровати.
– Ты меня только помыла, я не могу так пренебрежительно относиться к твоему труду, – Ариан дышит мне в плечо.
– Ещё раз искупаю, если потребуется. И разве к моему приезду здесь всё не надраили?
– А вдруг они плохо пол вымыли?
– Разве утром на мне не почувствуют твоего запаха? – шепчу я.
– Если захочу – не почувствуют.
Сердце пропускает удар. Перекатываюсь на бок, прижимаюсь спиной к груди Ариана. Он обнажён, и его горячая плоть скользит по моему крестцу.
– А что мешает тебе захотеть? – сипло уточняю я, но не уверена, слышит ли он меня за воем сородичей. – То, что я человек?
– И это тоже.
Знала это, ожидала, но всё равно больно. Обида пронзает меня ледяным клинком. И в этот миг я, наверное, ненавижу всех оборотней вместе взятых. Если дело в человеческой крови – я никогда не стану достаточно хорошей для Ариана.
И чего это я? Я же на его свободу покушаться не собиралась. Тогда почему так горько сейчас?
Ладонь Ариана скользит по животу, пробирается под кружева. Перехватываю его запястье, вытаскиваю из трусиков и откатываюсь на край просторной кровати.
– Спать хочу, – ворчу в мех пахнущей пижмой шкуры.
– Не сердись. – Ариан придвигается, целует в плечо. – Всё…
Он застывает. Я представляю, что он хочет сказать: всё сложно, дело в его статусе, он должен выбрать себе настоящую волчицу…
Вскочив, Ариан сгребает меня в охапку. Оглушительный треск, грохот. И мы проваливаемся. Нас захлёстывает вода, наваливаются доски, бьют по бокам. Вода накрывает с головой.
