Текст книги "Волчица лунного князя (СИ)"

Автор книги: Анна Замосковная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 34 страниц)

Глава 13

Мощным рывком Ариан выдёргивает меня на проток ручья. Вода брызжет в лицо.

Кричат. Где-то кричат пронзительно, но забившаяся в уши вода гасит звуки.

– Тамара, – Ариан помогает приподняться над потоком воды. – Тамара, ты как?

Усаживает, проворачивает за подбородок, разглядывает голову. Касается плеч, рук, ощупывает бока и колени.

Трясу головой, точно зверь. Резкость звуков возвращается: громко кричат и воют. Разворачиваюсь на звук: оборотни бегают по дорожкам, те трясутся, скрипят. Лодчонки стекаются к уходящим под воду мосткам. Голые мужчины размахивают с лодок факелами, некоторые ныряют.

– Надо сказать, что мы живы, – хрипло напоминаю я и вскидываю руку.

Перехватив запястье, Ариан прижимает меня к себе, шепчет на ухо:

– Нет.

– Что? – поворачиваюсь к нему: в глазах полыхают луны.

– Сваи кто-то испортил. Наш домик не случайно под воду ушёл. Думаю и мост, что развалился после того, как по нему проехали, тоже не без посторонней помощи упал.

В груди вдруг становится пусто: а все были такими милыми.

– Уверен? – дрожащими губами спрашиваю я.

– Очерёдность визитов определена публично, подготовка к твоему приезду во всех стаях началась заранее. Аристарх тщательно следит за крепостью опор, неладное я заподозрил сразу после первого разрушения.

– Но мне не сказал, – стукаю его холодное плечо и охватываю себя руками.

– Не хотел пугать. Дело в том… что в воде перейти в Сумеречный мир невозможно, и утопление – отличный способ избавиться от жрицы.

Смотрю на бегающих по лодкам и мосткам оборотней, ныряющих в поисках меня и Ариана. Их беспокойство кажется искренним. Но всё равно страшно. Утонуть ведь могла…

– Ладно, пойдём, прогуляемся. – Ариан поднимается, стыдливо прикрывая пах. – Тут недалеко есть красивое и сухое место.

До меня запоздало доходит, что я в одних трусиках. Выше поднимаю скрещённые на груди руки. Киваю на озарённую факелами воду:

– А предупредить их не надо?

– Ничего, им полезно немного поволноваться. Чтобы за сваями лучше следили. – Ариан подаёт мне ладонь.

– А запах? – оглядываю склизкий бережок, блестящую в лунном свете осоку. – Нас не отследят?

Ариан мотает головой, ближе протягивает руку. Завороженная сиянием его глаз, сжимаю ладонь. Ариан ведёт меня прочь от берега, и трава шелестит под нашими ногами. Ощущение нереальности происходящего только усиливается болезненно-ярким светом луны и беспросветной чернотой теней.

Над озером кричат, зовут нас. Ругаются. Проклинают судьбу.

Развернувшись, Ариан поводит рукой, и по нашим следам пробегает волна тумана.

– Наш запах теперь в Сумеречном мире, – улыбается Ариан и увлекает меня к тёмному перелеску.

Он точно потусторонний дух, уводящий меня от жёлтых огней живых во тьму смерти. И я не понимаю, почему покорно иду за ним по лужайке, почему ступаю под сень шуршащих деревьев.

Мох проминается под босыми ногами, весело пружинит. Ни единая веточка, шишка или корешок не ранит непривычных к таким прогулкам стоп. Будто лес заговорённый, волшебный.

Кажется, лес шепчет что-то.

– Ариан… – испуганно впиваюсь в его ладонь. – Ариан, разве нам не надо разобраться с покушением?

Он странно улыбается, и я срывающимся голосом молю:

– Давай разберёмся с покушением. По горячим следам. А?

– Нет там следов. Лунных воинов на место я уже вызвал. Но следов нет. Кто-то совсем обнаглел. Кто-то решил, что ему позволено распоряжаться жизнью моих жриц.

Его глаза так вспыхивают, что заливают светом лицо. Свет сочится по сосудам на его руках, охватывает кожу мерцающей сетью.

– Ариан! – пытаюсь вырваться, но он рывком притягивает к себе.

Голая кожа к голой коже ощущается головокружительно остро. Чувствую сумасшедшее биение его сердца. Разливающийся по Ариану свет пульсирует ему в такт, пока не окутывает всего целиком непроглядным сияющим пологом.

И тут же рядом взвывают волки.

Выступают между деревьев сразу трое серых со вздыбившейся шерстью и шальными жёлто-зелёными глазами. Проникающий сквозь листву лунный свет пятнами белит их шкуры.

Из света гремит голос Ариана, совсем не похожий на тот, каким он говорил со мной дома.

– На жрицу покушались. Этот факт отрицать. Проверить, были ли чужаки у озёрного города. Осмотреть сваи. Следить, не пойдёт ли кто на встречу с посторонними.

Кивнув, волки отступают в прореженные серебром тени, исчезают за деревьями.

Опускаю взгляд и с удивлением обнаруживаю себя объятой сиянием Ариана, точно платьем.

– Идём, – спокойнее произносит он и тянет за собой.

Становится как-то легче…

Мы движемся по дороге. На ней нет ни колей, ни вытоптанной земли: обрамлённое деревьями полотно мха ведёт нас под более густые кроны. Туда, где всё реже и реже пробиваются ручейки лунного света.

– Лунный мир, – почти шепчет Ариан, – это не только стаи, не только оборотни. Здесь много удивительного и прекрасного.

И шепчет с такой любовью… а после слов Велиславы казалось, он свой мир недолюбливает, но нет же: свет стекает с его лица, точно вода, и на этом лице не гнев и не безразличие, а предвкушение таинства.

Может, я не подхожу ему как жена, но это не запрещает наслаждаться моментом и миром.

Пронзительно ухает филин. Трепещет листва. Звуков с озера не слышно, будто нас от всех отгородило. Оборачиваюсь: а дороги позади нет – сплошные деревья.

Страшно. Поворачиваюсь к Ариану: он спокоен. Значит, мы в безопасности.

Вступаем в кромешную тьму. Она обтекает нас, точно живая. В ней неожиданно сотнями зелёных искр вспыхивают светлячки, делают вокруг нас один сияющий вираж, другой… Деревья похрустывают, шепчут что-то. За гранью тьмы движется нечто незримое, присматривается.

Ариан переплетает мои пальцы со своими и тянет дальше. Зеленовато-жёлтые светлячки стелются по мху, выстраивая мерцающую дорогу из парящих точечек. Никогда не видела столько светлячков сразу. Понимаю, что их свет – биохимическая реакция, но выглядит так волшебно!

Поворачиваюсь к Ариану: зелёные огоньки мерцают в его потемневших глазах, отражаются на влажных волосах. Сердце пропускает удар. Горячие пальцы крепче сжимают мою ладонь, ноздри Ариана раздуваются, и взгляд плывёт.

Свободной рукой Ариан касается моей щеки, очерчивает губы, заставляя острее ощутить свою наготу.

Отступаю. Мох делает шаг беззвучным, мягко обнимает стопы.

– Побудь здесь. – Ариан приближается, окутывает теплом своего тела. – Дух леса тебя защитит.

– Ты куда? – Сжимаю его ладонь. – Найдёшь меня потом?

– Конечно. А сейчас надо на подданных нагнать страха. – Ариан стремительно наклоняется и касается моих губ лёгким поцелуем. Отступает, миллиметр за миллиметром выпуская мои пальцы. – Я ненадолго.

– Мне страшно.

– Не бойся. – Горячие пальцы снова пробегаются по моей щеке и губам. Ариана окутывает серебристое сияние. – Здесь ты в безопасности.

Он пятится, растворяясь в набежавшем тумане.

– Если здесь безопасно, почему бы меня здесь не поселить? – вопрошаю ему вслед. И конечно ответа не получаю. Сцепив руки на груди, оглядываюсь. – Просто замечательно.

Светлячков несколько сотен, но окружающего не видно в кромешной тьме. Есть только озарённая зеленоватыми шариками дорога из мха.

Переминаю с ноги на ногу, поправляю влажные трусы. Как-то не везёт мне с нижним бельём: не приживается оно на мне вместе с одеждой.

– Ну, надо радоваться, что на мне хотя бы что-то есть, – утешаю себя.

И ещё очень жаль опаловое ожерелье. До слёз. Красивое такое было!

– С вещами надо легко расставаться, – раздаётся сверху сухо трещащий голос. – Не стоят они печали, даже самые красивые.

Приседаю на полусогнутых. Пытаюсь прикрыть кружевные трусы, но обнажённая грудь не даёт заняться нижней частью.

– Ты не переживай, я к другому виду принадлежу, двуногими и четвероногими не интересуюсь, – потрескивает голос. На этот раз справа. И я отодвигаюсь подальше. – Да не бойся ты, гостей лунного князя я не ем.

– Какое утешение!

– Ну… – шелестит и трещит голос, явно принадлежащий кому-то огромному. – Это действительно утешение. Хотя, не побывав в моём пищеводе, трудно оценить всё счастье избавления от такого визита.

От этого разговора становится холодно. И мурашки ползут. И ноги подкашиваются. Осторожно отступаю в ту сторону, где растворился Ариан.

– Да не бойся, – в темноте вспыхивают два громадных глаза.

Приближаются. В сиянии светлячков вспыхивают чешуйки, воплощаясь в змеиную голову размером с джип.

Плюхаюсь на мох, руки бессильно опускаются на прохладное мягкое ложе.

– Вот видишь, – мелькая раздвоенным языком, стрекочет змей. – Я имею иные критерии привлекательности, наготы можно не стесняться.

Прикрываю грудь. Пасть распахивается, и змей издаёт сухие каркающие смешки.

Хочется в обморок упасть, но страшно: вдруг меня бессознательную схарчит? Кто знает, как там у него инстинкты работают.

– Тамара, – шепчу я. – Приятно познакомиться.

Снова сухой отрывистый смех:

– Вижу я, как ты рада.

Ну Ариан! Вернётся – убью. Только бы возвращался скорее.

Испуганно смотрю на громадного змея, тело которого теряется во мраке. Какой он длинны? Полкилометра? Километр? Сколько он ест и как давно последний раз кушал?

– Ну ладно, ладно. Глупое ты человеческое дитя. – Морда змея подёргивается дымкой, сплющивается, стекает в массивную рогатую четвероногую фигуру кентавра. Я икаю. Будто сотканный из текучей воды исполин опускается, скрючивается в горбатую носатую старушку. В её глазах отражаются светлячки, но кажется, что там, в тёмной глубине, мерцают и передвигаются звёзды и целые галактики. – Так лучше?

Киваю.

Сипло шепчу:

– С-спасибо. Вы…

– …кто? – каркает старушка, сотрясаясь телом в мохнатой тужурке. Бахает широкие ладони на цветастый подол. – Это ты хочешь спросить?

Снова киваю.

Старуха цокает языком, потирает острый подбородок.

– Да как сказать, – голос у неё всё тот же: хрусткий, ломкий и будто принадлежащий кому-то огромному. Чувствую себя маленькой-маленькой. Обхватываю колени руками. Она щурится, пронзает меня взглядом. – Чомор я. Лес охраняю, чтобы последних зверей эти блохастые не повывели. Но пока охотиться не придёшь, можешь ходить, бродить. Не трону я тебя. Так, поплутать заставлю пару часиков и отпущу.

Чомор широко улыбается, демонстрируя клыкастую пасть, отлично подходящую ведьминскому страшному лицу. Летающие вокруг светляки будто ласкают его своим мертвенным сиянием. А ещё у Чомора хвост торчит из-под подола и слегка подёргивается.

– Ты чего такая смурная? – Чомор склоняет патлатую голову набок. Светляки усаживаются в седые волосы, усыпают его плечи, грудь, колени. Даже на хвост садятся. – Радоваться вроде должна.

– Чему? – опускаю взгляд на почти обнажённое тело и прикрываю грудь.

– Да ты не стесняйся, я существо, считай, бесполое, на человеков не западаю. А радоваться… так всякая девица радоваться должна, когда её сватают.

– Но не когда так! – Вздыхаю. – Меня насильно замуж отдают.

– Ты жрица, это естественно. – Чомор щурится, причмокивает. – И хотя судьба твоя не определена и перекована, всё же могу с уверенностью сказать: выбор будет за тобой. Сама будешь решать и выберешь правильно. Счастливым брак твой будет, с большой любовью, детьми и всем, что вы, женщины, так пронзительно любите.

– Правда? – Обмираю. Отчаянно хочется верить, что лесное существо, этот дух или кто он там, говорит правду, и все мои злоключения, скитания и знакомства со стаями кончатся хорошо. Но вдруг он только смеётся надо мной. – Ты и впрямь можешь видеть судьбу?

– Немного. Таких вот… незащищённых, не научившихся закрываться, не укрытых сиянием луны.

– Людей, значит?

– Ну да, людей, – неохотно кивает Чомор. – У блохастых душа с телом слита, там ничего толком не разберёшь, а вот у людей… ах, просто прелесть что такое: словно разделанная мастером туша – всё по отдельности, кусочек к кусочку, смотри не хочу. Кабы не поработала над тобой Велислава, можно было бы всю судьбу до последнего вздоха прочесть.

– Но о семейной жизни ты видишь?

– Конечно, – фыркает Чомор. Светляки пробираются на его лицо, подползают к губам. – Ты же сейчас устройством семейной жизни занята, эта линия строится в первую очередь. И как мощно строится…

– И всё у меня будет хорошо? – недоверчиво уточняю я. Мне бы только малейшую надежду, что сватовства не кончатся провалом или ненавистным браком… – Точно-точно?

– Точнее смогу сказать, если кое-что сделаешь.

– Что? – я нетерпеливо подаюсь вперёд.

Глава 14

– Э… уверен, что надо это сделать? – Опираюсь на каменную кладку колодца. В круглом отверстии – сплошной мрак. Поворачиваюсь к чешущемуся спиной о дуб Чомору. – Даже пословица есть: не плюй в колодец, потом вода пригодится напиться.

– Да какая же там вода? – Чомор приседает и встаёт, приседает и встаёт, обдирая спину о кору. – Там воды отродясь не было. Ты плюй.

– Но зачем?

– Не хочешь плевать – урони туда пару капель крови. Или выдерни волосы и кинь. Но плюнуть проще. Надо же как-то ему тебя распознать среди множества других существ.

Генетический анализ. Сказочная версия.

Снова наклоняюсь над тёмной скважиной. Во рту как назло пересыхает, но я, нацедив, сплёвываю капельку слюны.

– Тю, – продолжая чесаться, тянет Чомор. – И это всё?

Вздохнув, плюю ещё раз.

– А второй раз зачем? – хитро щурится Чомор, и из бабы-яги превращается в мужчину-кентавра. Правда, на основе медвежьего тела и с рогами… Лениво приближается к жерлу колодца, увлекая за собой шлейф из светляков. Заглядывает во тьму. Нюхает. Высматривает что-то. Кивает. – Да, точно: счастливый брак, трое детей, собственный выбор из нескольких претендентов. И берегись огня.

– Почему?

– Лунный дар скользить между мирами ни в воде, ни в земле, ни в огне не действует. Только огонь может поменять твою судьбу к худшему.

– Как это произойдёт? Когда?

Закатив тёмные очи с мерцающими в них отблесками светляков, Чомор ворчит:

– Ну что ты такая назойливая? Тебя же замуж такую никто не возьмёт.

– Так я сама выбирать буду.

Он вздыхает:

– Ну да. Ладно, будь назойливой. Вот вернётся князь – можешь сразу начинать. А со мной не надо.

– А он… – к щекам приливает кровь. – Ариан случайно не…

Ощущение чужого взгляда растекается по спине лёгким покалыванием. Разворачиваюсь: Ариан в белой тоге стоит между деревьев и смотрит на меня. Прикрывая руками грудь, закусываю губу: не могу при нём спросить, не ему ли суждено стать моим мужем… хотя он же в отборе не участвует. И я спрашиваю:

– А можно посмотреть, кто на меня покушался?

Чомор мотает головой:

– Это блохастый был, их судьбу не видать.

– Её жизни что-нибудь угрожает? – рокочет Ариан.

– Береги от огня, и всё у неё будет хорошо. – Чомор потягивается. – Давай, забирай свою зазнобу, она у тебя нервная, суетливая, болтливая и вообще со скверным характером.

С каждым эпитетом брови мои всё выше приподнимаются вверх: может я и нервничала из-за этого чудища лесного, но уж точно не болтала, а про характер за сорок минут (во время которых я ни разу не пожаловалась!), что мы шли к колодцу, нельзя узнать ничего определённого.

– Заберу, конечно, – выступает вперёд Ариан, и светлячковое сияние озаряет корзинку в его руке. – Заберу и покормлю. И даже тебе кое-что перепадёт. – Щурясь совсем как приятель, Ариан вытаскивает из корзинки кринку, перевязанную тканью. – Сметана.

– Оо, – выражение счастья озаряет лицо Чомора голубоватым светом, и к ногам Ариана приземляется гигантский котище, хватает кринку и в один прыжок скрывается в темноте.

Вытаскивая из корзины светлую хламиду, Ариан неотрывно смотрит на меня. А меня захлёстывает обида за его слова в домике на озере, за то, что бросил с этим сумасшедшим.

– Мог бы предупредить, с кем меня оставляешь, – ворчу я, выхватываю из его рук белую одёжку. Может, по поводу дурного характера Чомор не так уж не прав. – И сметаной меня не купишь, не люблю я её.

Под пристальным, немигающим взглядом Ариана я краснею. Но мои пылающие щёки скрывает надвигающаяся темнота: все светляки уносятся следом за Чомором.

* * *

Никогда в жизни не доводилось мне бывать в шалашах на дереве. Как-то не срасталось. Но в другом мире внезапно находится такой шалаш: на огромном дубе, с однокомнатным домиком и огороженной перилами смотровой площадкой. С шикарным видом на озеро, по которому до сих пор снуют лодки.

Озёрный город освещён луной, огоньками и даже прожекторами. Оборотни активно ныряют в мерцающую жёлтым и голубым воду.

– Может, скажешь им, что я как бы здесь? – не выдерживает моё доброе сердце. – Или они сами поймут, когда лунный дар ни к кому не перейдёт?

Отведя от лица бутерброд с копчёной олениной, Ариан щурится. Думает. Мотает головой:

– Нет, лунный дар может не найти среди них подходящую волчицу и улететь дальше. И нет, не скажу: они плохо ныряют. Вяло как-то. Когда удовлетворюсь их рвением или когда они исследуют всё дно озера – так сразу скажу, что ты жива, а пока пусть ищут.

Почему-то кажется, что оборотни отдуваются за то, что мне понравился подарок их кандидата. А возможно, я слишком высокого о себе мнения, раз считаю эту дрессировку расплатой за ревность Ариана.

Обида на сдачу меня Чомору куда-то улетучилась ещё после первого бутерброда, запитого кофе из термоса, и теперь я в благостном настроении. В шалаше на дереве здорово. И оборотни озёрные так красиво воют, хоть и грустно, с надрывом таким, будто меня уже хоронят. Трогательно. Хоть и понимаю: их страх перед Арианом на такую бурную деятельность толкает.

По спине пробегает холодок ужаса: убить ведь могли! Но я гоню его прочь, старательно сосредотачиваюсь на тёплом воздухе, на ощущении досок под филейной частью. Не хочу думать о серьёзном и страшном.

– Ожерелье жалко, – тяну я.

Ариан косится на меня, тихо обещает:

– Я тебе другое подарю, ещё лучше.

– Но то Вася своими руками сделал.

Вздохнув, Ариан смотрит на расчерченное бликами, лодками и ныряльщиками озеро.

– Если очень хочешь, могу научиться что-нибудь такое делать.

Невольно фыркаю, закашливаюсь. Ариан похлопывает меня между лопаток. В горле жжёт, глаза щиплет от слёз. Не сразу отдышавшись, бормочу:

– Не представляю тебя за подобным занятием.

– Почему нет? – Ариан протягивает руку. Кончики его дрогнувших пальцев касаются моего виска, и меня будто ударяет током, только приятно. Щурясь, Ариан заправляет мне волосы за ухо. – Я могу всё, что могут мои подданные, и даже больше.

– Так уж и всё? А если твои подданные умеют петь в опере, талантливы в этом?

– Значит, я трансформирую структуру горла и лёгких, изучу технику пения и тоже смогу петь в опере. Но оперных певцов у нас нет, мы предпочитаем камерную музыку.

Молчу, осознавая. Моргаю. Снова молчу, потому что осознаётся плохо.

– А ты так можешь? – наконец уточняю я.

– Часть лунного дара – пластичность света. У жриц это не так выражено, возможно, из-за меньшей доли способностей или из-за разницы функций, а может будущим матерям такое вредно, но у меня довольно широкие возможности по изменению тела, хотя оно всегда стремится принять привычную форму.

– Значит, изменения будут временными?

– Да. – Ариан снова проводит кончиками пальцев по моему виску, скуле, губам, и это приятно до мурашек, несмотря ни на что.

– Не надо, – шепчу я.

– У тебя крошка… – выдыхает Ариан, наклоняется. – Чего ты боишься?

Вопрос вспыхивает в мозгу цветными искрами. Отклонившись, хмуро смотрю на тугодумного спутника и на всякий случай указываю на озеро:

– Меня только что убить пытались.

Оборотни там снова завывают.

– Значит, в меня ты не веришь, – вздыхает Ариан и тоже отклоняется. Задумчиво смотрит на озеро. – Признаю: не привык к таким ударам исподтишка. Но я могу тебя защитить.

– Не лучше ли меня спрятать?

– Твой лунный дар – он как тропинка к тебе, как путеводная нить. Криминалистика тут не развита, поймать преступника можно разве что по запаху, свидетельским показаниям или с поличным. И я обязательно его или их поймаю, – переходит на рык Ариан. – Только надо эту тварь выманить.

– Почему бы не допросить всех?

– Потому что когда кто-то боится, ложь определить невозможно, и я рискую получить лишь козла отпущения, взявшего на себя вину кого-нибудь более сильного. – Ариан запускает пальцы в волосы. – Честно говоря, я просто не понимаю, зачем это всё?

– Может, кому-нибудь не нравится, что я человек?

– Но Лада была чистокровной. Я не понимаю, что между вами общего.

– Дар? – мой голос звучит напряжённо: терпеть не могу разговоры о чистоте крови.

– Дар неуничтожим. Он не может хранить информацию об убийце Лады. Не имеет уникальности, чтобы привязываться к дару, переходящему по одной линии. Если нужен был дар – достаточно убить любую жрицу. Но почему-то охотятся на тебя.

Опять холодные мурашки ползут по спине, и кровь откатывает от лица.

– Прости, что напугал. – Ариан так быстро прижимает к себе, что не успеваю среагировать. В его руках тепло. Всё же верю, что он меня защитит. – Спать хочешь?

– Ты что! Я так испугалась, что теперь не усну.

Но я не права: поддавшись Ариану, на минутку ложусь в домике на жёсткую медвежью шкуру и тут же засыпаю.

* * *

– А как вы здесь определяете время суток? – первый вопрос, возникающий при пробуждении, ведь луна висит в небе на том же месте, и ни на люмен не светлее, чем в час моего засыпания.

Сидящий рядом со шкурой Ариан несколько долгих мгновений молчит, пытая меня задумчивым взглядом. Признаётся:

– Чувствуем интуитивно и никогда не путаем.

– Что, прямо у всех идеальное чувство времени? – Натягиваю медвежью «лапу» на обнажившееся во сне плечо: нечего всяким сторонникам чистоты крови на меня любоваться.

Ариан склоняет голову. Падающий в окно серебристый свет очерчивает его скулы, чувственные губы.

– Не минута в минуту, но ночью нам уютнее, видим мы в это время лучше. Перепутать невозможно.

– Понятно. – Лежу и чувствую, что-то не так. Но что? Ариан так подозрительно ноздрями подёргивает. Глубоко вдыхаю через нос… – Мясом пахнет. И сыром.

– Ах, да, – полуобернувшись, Ариан вытаскивает из-за спины деревянную плошку с ломтиками запечённого мяса и куском полупрозрачного сыра. – Угощайся и пойдём.

– Куда?

Неопределённо кивнув за спину, Ариан придвигает миску ближе. Запах усиливается, я жадно хватаю ломоть холодного мяса, заглядываю в плошку и поднимаю взгляд на Ариана.

– Где хлеб? – Могу, конечно, обойтись без него, но всё же…

– Прости, вчерашний птицам скормил, а свежего взять не подумал.

Ветер и шелест листвы врываются в домик на дереве. Следом раздаётся пронзительный многоголосый вой.

– Неужели всё ещё меня ищут? – Сажусь на шкуре, прикрываясь нагретым жёстким мехом.

– Даже думали вместо тебя свежий изуродованный труп показать, чтобы дно не чистить.

– А откуда у них свежий изуродованный труп? – Подношу кусочек мяса ко рту.

– Понимаешь ли, Тамара, наш мир… не привит этическим мировоззрением, здесь принято следовать жёсткой логике выживания, и эта логика гласит, что слабые и больные особи должны пускаться в расход, когда этого требуют интересы стаи.

Опускаю кусочек мяса назад в миску. Уточняю:

– Хочешь сказать, что они бы убили слабую здоровьем девушку, чтобы не обыскивать дно озера?

– Чтобы не тратить ресурсы стаи на бесполезную работу – да.

Шумно вздохнув, откидываюсь на шкуру, зябко кутаюсь в отростки медвежьих «лап». Ариан плавным движением вытягивается рядом, горячая ладонь пробирается под мохнатую оборону и согревает моё бедро.

– Ты ведь этому помешал? – на всякий случай уточняю я.

– Разумеется.

Думать об этом не хочется, поэтому спрашиваю:

– Следы убийцы нашли?

– Нет. За последние несколько дней здесь побывали гости и торговцы из всех стай. Никто ничего подозрительного за ними не замечал.

– Какой-то неуловимый преступник.

– Наглый, – морщится Ариан. – Ловкий. Поймаю – порву.

Прежде, чем успеваю ответить, Ариан наклоняется и порывисто целует. Тепло прокатывается по телу, внутри всё дрожит. Так приятно-приятно, что решаю начать сопротивление через минуту… А может и через две.

* * *

– Жрица! Жрица! – оборотень срывается на вой и, сверкая голым задом, припускает к выходящей на берег дорожке озёрного поселения.

Мне даже немного лестно, что первой приветствуют меня, а не сияющего рядом Ариана. Но оно и естественно: это же не его всю ночь в озере искали.

Мы идём по тропке к мостику. Рыжие огоньки над озером приходят в движение. Со всех платформ воют. Несколько оборотней прыгают с лодок и, обратившись в воде, плывут к берегу.

– Зашевелились, – раздражённо отзывается на это Ариан.

А у меня до сих пор сердце неистово колотится от поцелуя с ним.

Мостик скрипит и шатается под лапами и ногами. Топот разносится над озером и окрестными полями. У обнажённых мужчин трясутся гениталии, у девушек скачут груди. Разномастные волки выныривают из воды. И все, не сговариваясь, выстраиваются полукругом в десяти шагах от Ариана.

Обнажённые падают на колени и перекидываются в зверей, виляют хвостами.

В каких-то несколько минут на бережке, примяв кусты и выкинув в озеро брёвна-скамейки, собираются три сотни волков. Пугающее зрелище. Хотя на мордах не злость, а смесь радости и тревоги.

Волки расступаются, пропуская матёрого седого волка и следующих за ним волков поменьше, один из которых со знакомой рыжинкой – Вася: ушки прижаты, взгляд виноватый.

– Мы счастливы, что жрица всё же жива, – матёрый волк Аристарх, в глазах которого, точно луны, мерцает отражение исходящего от Ариана света, склоняет голову. – И просим пощадить нас за недосмотр. Такого больше не повторится.

– Не повторится: вы лишаетесь права участвовать в отборе.

– Слепо повинуемся воле лунного князя, – ещё ниже склоняет голову Аристарх.

Вася издаёт протяжный вой, ползёт к нам на брюхе, повиливая хвостом и снизу заглядывая на Ариана. Тявкает жалобно:

– Прости князь, не доглядели мы, но впредь…

– Никакого впредь, – гремит над озером и лугами страшный голос Ариана. – Вам повезло, что перед падением дома жрица спонтанно переместилась в Сумеречный мир и прихватила с собой воина, иначе стае пришлось бы отвечать не только за безответственность, но и за кровь.

– Князь, пощади, – воет Вася. – Люба она мне…

– Заботится надо было лучше, – рычит Ариан, сияние его становится ослепительным, трава вокруг кажется белой, а тени – провалами в бездну.

Даже над водой разливается белое сияние. Прикрываюсь ладонью. Васю придавливает бурый волчище. Наверное, Герасим.

– Прости моего непутёвого сына, – бормочет Аристарх. – Мы поняли свою вину и просим прощения.

Вся стая ложится, утыкается мордами в траву и вынесенный на берег ил.

Мою талию обвивает сильная рука Ариана, он притягивает к себе. И в следующий миг мы уже стоим в поле, над нами – пронзительно-голубое небо и солнце. Сияние Ариана гаснет. Вдыхаю запах родного мира, и глаза щиплет от слёз.

Ариан ведёт меня куда-то по невысокой траве. Оглядываюсь: в сотне шагов от нас стоит пустой джип.

– В следующую стаю поедем с комфортом. – Ариан прижимается губами к виску.

– У тебя что, куча машин по полям припасена? – изумляюсь я.

– Нет, но у меня очень хорошее чувство пространства, и когда надо добираться быстро, я подгоняю здесь в нужное место автомобиль.

– А оставить машину в Лунном мире?

– Зачем там воздух портить? – Ариан скользит рукой по моему бедру.

Под беспощадным светом солнца намного легче убрать с себя его руку и потребовать:

– Хватит меня тискать. Ты меня сватаешь, вот и занимайся подбором мужа…

Корни волос на затылке обжигает – так крепко сжимает их Ариан, меня леденит ужасом. Глаза Ариана, полные лунного света, оказываются близко-близко.

– Тамара, – рычит он, прижимая меня к себе, мелко вздрагивая. – Тамара, даже не…

– Больно, – шепчу ему в губы. – Отпусти.

Пальцы на моём затылке ослабевают, отпускают пряди волос. Но Ариан и не думает отстраняться – нависает надо мной, плотно прижав к себе и тяжело дыша.