Текст книги "Волчица лунного князя (СИ)"
Автор книги: Анна Замосковная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 34 страниц)
Вообще он странно принимает благодарность, даже скромняга Дьаар лишь опускал взгляд.
Едва благодарящая пара покидает гостиную, Пьер перепрыгивает через спинку дивана.
– Пойду исполнять распоряжение князя. – Сверкнув моим кривоватым портретом на хребте, он скрывается за дверью во внутренний двор и купальню горячего источника.
– Что с ним? – вопросительно взглядываю на Катю, в конце концов, они родственники…
Она беззаботно пожимает плечами:
– Наверное, в печали, что трусы любимые безвозвратно испортил.
Остальные с трудом сдерживают улыбки. И только мне тревожно.
На переднем дворе слаженно воют. Судя по звуку, там уже больше, чем восемь волчат.
– Да он сейчас всю детвору здесь соберёт, – качает головой Ламонт.
– Кто-то и молодняком должен заниматься. – Пожимает плечами Дьаар. – У Лерма времени мало, они пользуются случаем.
– Шли бы тоже занялись молодняком. – Катя кивает на дверь.
Но оба мужчины хватаются за мясо и изображают занятость. А я смотрю на дверь во внутренний двор. Неспокойно на душе. То ли просто общий страх, то ли амулет подсказывает, что надо пойти туда.
А что, если действительно амулет зовёт?
Или не идти?
Вздохнув, направляюсь за Пьером.
Он не моется. Стоит, прислонившись к стене, зажмурившись. Тень крыши закрывает его от алого света. Совсем рядом, за забором, порыкивают и повизгивают волчата и Вася. Пьер дышит глубоко, но его то и дело передёргивает.
– Что случилось? – Тоже прислоняюсь спиной к немного шершавому камню стены.
– Я панически боюсь огня.
– Это нормально.
Покачав головой, Пьер проводил ладонью по лицу и вздыхает:
– Ты слышала, как они называют нас старшими? Старшие – это представители правящих стай. Элита. Столетия отбора самых сильных, сообразительных, смелых. В то время как обычные оборотни, оказавшись в огне, теряют голову, мы должны сохранять присутствие духа. Должны спасать младших в эти мгновения их звериной беспомощности.
– У тебя неплохо получилось.
– Я боюсь огня, как какой-нибудь младший, и если бы ты не приказала, если бы ты не приказала как полноценная жрица – в огонь я бы не вошёл.
– Но ты вошёл и даже спас…
– Меньше всех.
– Ой, у нас не состязание пожарников-спасателей, – похлопываю его по плечу. – Главное, что ты помог.
Он дрожит под моей ладонью, зубы постукивают:
– Да я только сейчас осознаю, куда влез. Дом уже горел: крыша, стена, крыльцо. Я мог просто… – Пьер взмахивает рукой. – Остаться там… в огне.
Сползя по стене, он зарывается пальцами в волосы. До меня вдруг доходит, как близка была мучительная смерть. Лёгкие ожоги на руках отзываются пекущим зудом. Я тоже сползаю, обнимаю Пьера за плечи.
– Всё хорошо, – а у самой зубы постукивают, я сжимаю его мягкие волосы.
Пьер прав: мы могли погибнуть. Из-за моей глупости и самонадеянности в том числе. А ведь Чомор предупреждал об опасности огня. А я всё равно полезла. Дура! И себя могла погубить, и Ариана, и Пьера тоже.
– Тихо-тихо, – уже Пьер обнимает меня, помогая справиться с дрожью. – Всё закончилось.
Во рту солоно от слёз. Страх накатывает бьющими, холодно-горячими волнами, стискивает тело судорогами, и сердце гулко колотится в груди.
– Я такая глупая. – Слёзы срываются настоящим водопадом. Рыдания душат, но молчать невозможно. – Глупая-глупая, я же знала, знала, что не надо садиться в машину, что надо решить всё сразу, но села и… и… вот меня укусили, и я жрица, и это так глупо, я же простой человек, я ничего-ничего не понимаю. А огонь – мне же было нельзя, я же знала, я опять знала, что не надо делать… дура.
– Всё у тебя получится, – шепчет Пьер, поглаживая меня по голове, прижимая к обжигающе-горячему телу. – Ты умница…
– Глупая… – Мои жалобы и всхлипы утопают в шуме детской возни. Тоже мне, утешительница! – Совсем глупая.
– Ну если только совсем чуть-чуть, – Пьер усмехается мне в лоб. – Но всё кончилось хорошо.
– Чудом… И я стала жрицей, и у меня теперь фонарик на лбу, а я не просила фонарик на лбу. И мне теперь замуж надо. А я боюсь ошибиться. А вдруг выберу не того?
– А мы, думаешь, не переживаем? – шепчет Пьер.
– Но вы дома, – поскуливаю я. – А я… вдруг я не приживусь? Вдруг меня не примут?
– Тихо-тихо. – Пьер снова прижимает меня, и я отдаюсь на волю рыданий.
– Я боюсь суда, боюсь, что все будут считать, что Лутгард прав.
– Не бойся раньше времени…
– Домой хочу. – Дыхание перехватывает от ужаса. – Но у меня нет дома.
Зарывшись пальцами в мои волосы, Пьер заставляет посмотреть на себя. Он странно выглядит в красном свете луны с мерцающими зеленью зрачками.
– Ты жрица. Твой дом здесь.
Сердце ёкает. Опять накатывают слёзы, хотя в груди разливается тепло.
– Ну что мне ещё сказать и сделать? – Пьер смотрит в глаза. Наклоняется и осторожно касается губ.
Поцелуй его мягкий, ласковый. Он прихватывает то верхнюю губу, то нижнюю, и я невольно вовлекаюсь в игру прикосновений-посасываний. Пьер прижимает меня к себе, и я острее ощущаю силу его тела, мышц, и шёлк его волос в моих пальцах. Он ведь отлично целуется! Сердце предательски учащается. Чёрт, так приятно!
Ослабляя объятия, Пьер позволяет мне самой разомкнуть поцелуй. Запрокинув голову, вздыхает. С лёгкой улыбкой смотрит сверху вниз, сильно скашивая глаза.
– Ну как, успокоилась?
Фраза звучала бы обидно, если бы не сочувственные интонации голоса. Киваю:
– Спасибо.
Он приглаживает мои волосы, и в этом жесте, во взгляде и выражении лица много теплоты, которая мне сейчас очень нужна. Уткнувшись лбом в его грудь, повторяю:
– Спасибо.
– И тебе спасибо. Помогла мне поступить как старшему, а то позорно отсиживался бы в кустах. А теперь, наша дорогая жрица, позволь мне исполнить поручение князя.
Внутри меня будто дёргается струна, и лицо заливает румянцем: так стыдно за поцелуй. Хотя, с другой стороны, до официального выбора Пьер, как и остальные, у меня на проверке, и на поцелуи их проверить было бы разумно. Хотя под присмотром Ариана я на такое не решусь.
Погладив меня по плечам, Пьер поднимается с колен и помогает мне встать. Подмигнув, с разбегу бросается в красное отражение луны на воде. Выныривает, фыркая и улыбаясь:
– Всё будет хорошо.
И ему я почему-то верю даже больше, чем Чомору. Может потому, что улыбка у Пьера искренняя, и в глазах чистое тепло без примеси хитрости и высокомерия.
Для Пьера я жрица и волчица, несмотря на происхождение. А значит, надежда прижиться здесь есть.
– Спасибо, – я распахиваю дверь в гостиную.
– …поэтому все вы в любое время года желанные гости здесь. – Лерм устало мне улыбается. – И ты, жрица, и лунный воин. Если вдруг я не встречусь с ним, передай через князя приглашение.
– Конечно. – Оставив дверь приоткрытой, возвращаюсь на своё место на диване. – Всех спасли?
– Да.
На улице Вася шумно играет с волчатами, остальные едят, хищно посверкивая глазами. Причём Катя прихватывает мясо из чужих тарелок, одаривая оборотней льстивыми улыбками. Лерм устраивается на полу и выбирает себе кусок из вчерашнего угощения. То ли его стая ему мяса, как защитнику на постоянной основе, не поднесла, то ли он свою долю не захватил.
Их зверский аппетит пробуждает и мой. Я беру мясо из мисок Ариана. Интересно, как он это всё с собой потащит? Или ему доставят?
Мясо неожиданно вкусное и нежное. Не похоже на свежезабитое и в спешке зажаренное.
– Лерм, они твою кухню разорили, что ли? – взглядываю на него поверх сочного стейка.
– Ну а что было делать? – Разводя руками, Лерм трагично вздыхает. – Не заставлять же их готовить. Они бы вам с перепугу непрожаренное мясо дали, и тогда стыдно было бы уже мне.
Ламонт хмыкает в свой кусок и облизывает с пальцев жир.
– Ты молодец.
Они пускаются обсуждать строительство новых домов и необходимость модернизировать подобные поселения, современные материалы и целесообразность их использования, их влияние на экологию, цены, способы доставки, акции. Я жую мясо, и с каждой минутой растёт удивление: они же нормальные. Вполне нормальные мужчины, пусть у них вырастает шерсть, а тело изменяется на звериное, но они такие живые, естественные, ничуть не страшные. Конечно, если не решат оскалиться волчьей пастью. Они приятные. И с ними уютно.
Лерм, почесав кожу возле ожога на плече, мрачно напоминает:
– Пора собираться.
Расслабленность мгновенно развеивается. На лица, точно маски, опускается серьёзность.
– Всем мыться и на суд, – подытоживает Лерм в тишине, нарушаемой лишь повизгиванием волчат, да плеском воды в источнике, где отмокает Пьер.
– Я в душ. – Уже на лестнице оглядываюсь на оклик Ламонта.
– Тамара… держи. – Он бросает мне обезболивающий спрей. Когда баллончик оказывается в моих руках, Ламонт тепло улыбается. – Обработай ожоги ещё раз. И хорошо помойся.
Интересно, это он из-за запаха дыма сказал, или от меня пахнет Пьером?
* * *
Холодный душ – бальзам для слегка обожжённой кожи. Стояла бы и стояла, но в груди всё сильнее нарастает тревога, ощущение, что надо двигаться, собираться. И я сдаюсь этому желанию. Опрыскиваюсь холодящим спреем от ожогов. С пятнами по рукам я чистой воды гепардик. «Прекрасный» образ для явления на суд. Впрочем, платье всё прикроет.
Сжимаю висящий на шее амулет. Он холодит кожу, зовёт двигаться дальше, собираться.
Спальня залита красным жутким светом луны. От него трудно дышать. Вот это приглашение на суд так приглашение, и захочешь не пропустишь.
Платье с почти неуловимым ароматом «Антикобелина» обнимает меня щекотной прохладой шёлка. Глядя на кровавую луну, я расчёсываю волосы. Они рассыпаются по плечам послушными прядями.
«Мой дом, это мой новый дом», – нескончаемо кружится мысль.
На автомате возвращаюсь в ванную и снова заглядываю в зеркало: на лбу горит красная луна. Не так ярко, как предыдущая белая, но даже с выключенным светом она озаряет отрешённое, будто выточенное из мрамора лицо. И я не узнаю себя, я просто не могу быть такой возвышенно-холодной, и мои глаза не могут быть такими загадочно-глубокими, и в них не могут закручиваться спирали галактик, точно они – разломы пространства с видом на Вселенную.
И всё же возвышенно-холодная девушка с красной луной во лбу и галактиками в глазах повторяет мои движения, стоит в моём платье. Это я. Это лунная жрица.
Когда спускаюсь вниз, там царит тишина. Потому что в гостиной царит серебряное сияние Ариана.
– Ты понесёшь. – Он отдаёт пистолет Лерму, и тот с поклоном принимает улику. – Тамара, идём.
Ариан выходит первым. Во дворе – притихшие волчата и склонившийся Вася. Ариан опускается на землю сияющим волком, растёт, приседает, подставляя мне холку.
Судя по взглядам окружающих и по приоткрытому рту местной жрицы, тоже сверкающей алой луной на лбу и галактиками в потемневших глазах, я удостаиваюсь нереальной чести. Но я бы предпочла стандартную поездку на джипе. Ариан, конечно, зайка и мягкий, но все эти ошалелые взгляды… А что делать? Я не могу обратиться волчицей и бежать до скалы.
Намертво вцепившись в Ариана, стараюсь глубоко дышать. Он выпрямляется и первым выходит со двора. За ним выстраиваются в свиту сначала местная жрица, затем Лерм с пистолетом в зубах, за ним – Лутгард в волчьем обличье, следом – женихи, за ними – остальные волки, и уже в хвосте – дети и женщины с младенцами на руках. Позади у нас слабо дымит пожарище, и ветер доносит запах гари, а впереди – поля и дорожки, перелески.
Мерное покачивание на спине Ариана делит путь на равные промежутки абстрактного времени. Лунный мир в красном свете выглядит зловеще, он словно ждёт беды. В воздухе звенят далёкие завывания. Но страшнее всего – безмолвие идущих рядом. Волки похожи на призраков.
Бесконечное шествие мохнатых привидений, которое не смеют нарушить даже младенцы. Шелест травы. Алый удушающий свет и смотрящая отовсюду тьма.
А потом новые красноватые призраки: огромные стаи, стекающиеся к чёрной скале. Волков не сотни, их тысячи, намного больше, чем на прошлом собрании, где решалась моя судьба.
Такое чувство, что всколыхнулся весь лунный мир. Но чем ближе к трону, тем тише становятся оборотни, даже шаги их гаснут в вязкой тишине. Те, что уже заняли места, не шевелятся, лишь взгляды провожают нас в коридоре между гигантскими секторами.
Стая Лерма занимает свою часть сектора с какими-то ещё стаями, – а может, это его оборотни, просто из других поселений, – и тоже застывают.
На этот раз свободного места перед скалой оставлено намного больше. Там ждёт Ксант в набедренной повязке. На площадку выходит только Ариан, Лутгард и несущий пистолет Лерм. Последний кладёт пистолет на землю и пятится к своим, тоже застывает почтительно склонившимся изваянием.
Ариан укладывается на брюхо. Руки и ноги сводит от ужаса, пальцы я разжимаю с огромным трудом и соскальзываю на землю. Обратившись сияющим человеком, Ариан одним небрежным движением ставит меня на ноги. Его уже ждёт сверкающая серебром дорожка к трону, и он восходит в небо второй луной, садится на засиявший при его приближении трон.
– Да начнётся суд! – прокатывается по долине и полям громовой голос лунного князя.
От красной луны на Лутгарда падает мощный луч серебряного света, ярко выделяет его в кровавом сумраке. Где-то далеко гремит эхом:
– Суд-суд-суд…
Глава 35
– Лутгард, твои объяснения, – сотрясает всё мощный голос Ариана.
На этот раз Лутгард не шагает вперёд. Он превращается в человека и поднимает лицо к кровавой луне.
– У моей стаи хорошие связи на межмировом чёрном рынке, – многократно усиленный голос Лутгарда проносится над долиной вторым громом. – Лучше, чем у княжеского Охотника. – Лутгард кидает короткий взгляд на хмурящегося Ксанта. – Моему связному попала информация, что лунная жрица просит убежища в Солнечном мире.
Ропот пробегает по долине. Вздохнув, Лутгард закрывает глаза и продолжает столь же громогласно:
– Точнее, что за неё просит оборотень, учащийся в Сумеречном мире, и жрица вроде как ещё свободная, а мне должна была достаться такая, и других на выданье не было. Я решил проверить этого оборотня.
Долину сотрясает ответ Ариана:
– Лунные жрицы подсудны только мне, ты должен был рассказать и ждать моего решения.
– Окажись это правдой, жрицу за намерение уйти в мир Солнца и похоронить там дар казнили бы, и моей стае пришлось бы ждать полтора года, пока не повзрослеет другая жрица.
За сиянием не видно лица Ариана, не понятно, как он относится к сказанному, но молчание подтверждает: ему бы пришлось убить жрицу Ладу. Самому.
– Я решил выяснить подробности. Нанял полукровок, чтобы в случае чего сохранить репутацию жрицы. Дениса из стаи Лерма, её возлюбленного, мы нашли перед самым отправлением Лады ко мне. Рядовой оборотень, конечно, не мог надеяться на брак со жрицей, которую ты княжеским словом обещал мне. Парень хорошо держался, настаивал, что собирался бежать в Солнечный мир с волчицей правящего рода, а не жрицей, и представитель Солнечного мира его не так понял. Их выдало голосовое сообщение на телефоне. Жрица редко появлялась в Сумеречном мире, поэтому он ей так информацию передавал. Однажды она до него не дозвонилась, а запись он не удалил. Видимо, слушал её воркотню перед сном. – Губы Лутгарда презрительно вздрагивают. – Такая романтичная наивная любовь без малейшего понимания последствий.
– И ты его убил.
– Это было лучше, чем терять жрицу. – Лутгард вздыхает. – Я поручил полукровкам подчистить следы и похоронить Дениса в поле. И ушёл встречать жрицу, чтобы удержать её от глупостей.
– Но ты не успел.
– Кортеж прибыл пустым. Надеясь договориться, я сделал вид, что жрица приехала в дом, а сам отправился в Сумеречный мир. До полукровок дозвониться не удалось, но я знал, где они хоронили жертв. Один из них ещё дышал и рассказал, как было дело.
Так значит… получается, когда я очнулась на дороге, кто-то из нападающих был жив, а Лутгард… Лутгард ехал туда, и мы разминулись совсем чуть-чуть?.. Сердце заходится: а если бы Лутгард схватил меня сразу, а не когда весь Лунный мир всколыхнуло известие об убийстве жрицы и моём появлении?
– Эти идиоты хоронили труп с мобильным, но не догадались его выключить. Лада отследила телефон через программу и явилась на место. Она… обезумела. Полукровки пытались её схватить, но когда Лада загрызла одного, двое оставшихся обернулись и потеряли контроль. Лада прыгала между мирами, грызла их, но всё равно проигрывала. Когда появилась человеческая женщина, Лада укусила её, чтобы увеличить вероятность передачи дара в случае своей смерти. Не знаю, что ей двигало. Возможно, не хотела умереть в Лунном мире и случайно передать дар волчице моей стаи, ведь бой был на нашей территории, а может, совесть проснулась, и она постаралась сделать так, чтобы новую носительницу дара было проще найти. После укуса Лада одного полукровку убила, другого почти загрызла, а сама истекла кровью, и дар перешёл человеческой женщине.
Вязкое молчание накрывает долину. Не знаю, как остальные, а я представляю этот безумный, обречённый на поражение бой. И миг, когда волчица бежала на меня снова и снова прокручивается в голове. Это было ужасно…
– Но когда ты прибыл на место, человеческой женщины с даром не было, – накатывает и пригибает к земле голос Ариана.
– Нет, – качает головой Лутгард. – Запах был, сама она уже ушла, и след затёрся. Или был спонтанный переход между мирами. Не знаю, мне надо было срочно избавиться от следов своего присутствия и наёмников прежде, чем звать помощников из стаи.
– Значит, никто из твоих об это мне знал?
– Нет. Я нанял ещё полукровок, они подчистили следы, оставив только жрицу, и вызвали полицию, а я в нашем мире объявил о похищении жрицы. Информацию передали Охотнику, он пустил ориентировки по своей сети, наши в полиции сопоставили появление девушки с меткой на лбу и пропажу жрицы, информация пошла, развязывая мне руки.
Так вот как моя история выглядит с другой стороны…
– Описание женщины было, запах и направление движения тоже. Пробовали искать по записям с камер, но безуспешно. А потом вышла на дежурство кондуктор, которая посадила женщину на автобус, и подсказала её остановку. Там я почувствовал запах, но для вида пришлось поспрашивать людей. Они подтвердили, что проходила в нужное время странно ведущая себя женщина со светящейся наклейкой на лбу, так мы нашли нужную квартиру. Вроде как нам просто повезло. Женщина уже ушла на работу, и мы поехали туда, ведь в женщине сила нашей жрицы.
– Ты обязан был всё мне рассказать. – Земля от этих слов содрогается, а Лутгард проседает. – И после всего этого ты мог остаться вожаком. Зачем… зачем ты охотился на новую жрицу? Зачем убил брата Дениса Сергея, ведь он тебя не оскорблял и принадлежал стае Лерма?
Лутгард опускает взгляд, и тень скрывает его заострившееся, как у покойника, лицо. За короткий разговор в круге лунного света он постарел лет на десять. Губы несколько раз дёргаются, прежде чем над долиной прокатывается ответ:
– Это вопрос чести. Женщина, человек, пролила мою кровь трижды, оскорбила меня и за это должна заплатить, иначе я не могу оставаться вожаком и достойным наследником предков. Я понимал, что свершившуюся месть придётся скрывать, но каждый прожитый этой женщиной день пятнал моё имя, она должна была уйти в забвение, как и нанесённое мне оскорбление.
И снова молчание. Не понимаю эту странную «честь»: меня похитили, я отбивалась и оказалась ловчее, всё было честно.
– О брате Дениса, Сергее, я узнал, когда мой соглядатай рассказал о допросе Лерма. Я испугался, что Сергей знает о любовных отношениях брата со жрицей. Это могло навести подозрения на меня, а расследование выявить связи с наёмниками, которых я использовал для охоты за новой жрицей. Мой связной в подполье после гибели стольких исполнителей быстро бы заговорил. Я убрал Сергея и остался ждать, не появится ли случая убить жрицу Тамару.
– А пожар?
Лутгард на миг стискивает кулаки и резко разжимает подрагивающие пальцы. Накатывает головокружительная тошнота, точно это меня допрашивают, и я – я тоже стискиваю кулаки.
– Я не поджигал селение.
– Но… – грохочет Ариан.
– Не знаю, что на меня нашло, это было… как затмение. Неудача за неудачей, просто сумасшедшее невезение, а тут… У Сергея было много электроприборов, некоторые – полуразобранные. Я их включил. Они могли… выключиться или их успели бы выключить. Но в случае пожара жрицу могли оставить без охраны или она явилась бы посмотреть, а я бы воспользовался случаем. Я решил положиться на судьбу. Жрице неестественно везло, и если бы ничего не вышло и в этот раз я, наверное, смирился бы с неудачей. А может, и нет.
Удача… Амулет удачи, который, помогая мне, подводит врагов, заставляет их оступаться.
Свет на троне всколыхивается. Похоже, Ариан встал. То ли от эмоций, то ли по протоколу.
– Ты знал, что жрица Тамара под моей защитой, – глас Ариана прибивает к земле, я падаю на колени, как и Ксант, как и стоящий в круге света Лутгард. – Знал, что любое покушение на её жизнь и свободу будет считаться вызовом мне. Знал, что поджог карается смертью.
– Да, знал. Но иначе не мог. – Лутгард с трудом поднимается с колен, вскидывает голову. – И готов понести за это наказание.
Звенящее молчание, и оборотни будто не дышат, весь мир застывает.
Ариан опускается на трон.
– Жрица Тамара, тебе есть что сказать, подтвердить или опровергнуть слова обвиняемого?
Поднявшись на дрожащих ногах, покачнувшись, я пытаюсь собрать разбегающиеся мысли. Сердце стучит тошнотворно быстро, бьёт в виски. Есть ли мне что сказать?
– Я… я не хотела оскорбить, я… просто испугалась и защищалась. Я не… – звучит так громко, что наверняка слышит каждый: и неуверенность, и дрожь. Спокойно! Поднимаю голову. Голос почти не слушается. – Лутгард похитил меня, я просто защищалась. У нас принято защищаться, когда тебя хватают посторонние.
– Княжеский Охотник Ксант, тебе есть что сказать, подтвердить или опровергнуть слова обвиняемого?
– Вот пистолет, изъятый у Лутгарда, пойманного с поличным при выстреле в лунную жрицу Тамару. – Ксант вскидывает пистолет и бросает его перед очертившим Лутгарда светом. – Вот записка, оставленная убитым Денисом своему брату Сергею, в которой он сообщает о намерении переселиться в Солнечный мир и упоминается, что у него будет своя луна, а, как известно, лунами называют жриц.
Следом за пистолетом летит записка, которая должна лежать в кармане моих джинсов. Неужели Ксант или Ариан вытащили её, пока я отмывалась в ванной?
Ксант вытаскивает из-за пояса набедренной повязки свёрток.
– Вот подписанное свидетельство дракона-полукровки Максима, что он договаривался с Денисом провести его и жрицу на ПМЖ в Солнечный мир в благодарность за оказанную помощь. Последние несколько месяцев Денис, как медик, был помощником банды солнечных полукровок, лечил их после разборок и ограблений. Этому Максиму Денис спас жизнь, после чего тот наконец согласился помочь договориться с солнечными через своего отца-посла.
Свёрток летит в кучу к записке и пистолету.
– Лунный полукровка, – продолжает Ксант, – пойманный на попытке застрелить жрицу, сообщил, что был нанят для убийства жрицы Тамары. Так же он сознался, что организовал ловушку с гранатами в квартире, где прежде проживала жрица Тамара, и стрелял в неё здесь, в Лунном мире. Он понесёт наказание по закону полукровок.
Всего один мстительный мужчина, не способный смириться с сопротивлением, а столько гадостей, бед, страхов. И ради чего? Будто моя смерть могла изменить прошлое.
Надо было не по яйцам бить, а по голове, может, вправились бы мозги, потому что… ужасная причина для стольких преступлений. А если бы в пожаре кто-нибудь погиб? Ужас, просто ужас… Понятно, почему Лада хотела бежать от такого самовлюблённого идиота. И Ариан бессилен был ей помочь: он же обещал её Лутгарду, а её избранник не правящей крови.
– Лутгард, кто помимо тебя участвовал в этом деле? Были ли замешаны жрицы?
Мир застывает, ожидая слов обвиняемого.
– Я действовал сам. Мои жрицы ничего не знали. Мои оборотни знали лишь, что я общаюсь с полукровками, но не ведали причин.
– Тебе есть, что добавить?
– Новая жрица получила дар в слишком самостоятельном возрасте, ты должен был убить её, князь, и освободить дар для достойной.
– Это один из возможных исходов. Не обязательный. Человеческая женщина доказала свою силу и волчью суть, таким есть место среди нас, если я разрешаю.
У Лутгарда снова дрожат губы. И не разобрать, то ли презрение искажает его лицо, то ли страх.
– Князь, ты должен понимать, что я не могу жить с таким позором, ославленный на весь Лунный мир, не отомщённый. По закону моей стаи я действовал в своём праве.
Стая Лутгарда отзывается судорожным общим вздохом-поскуливанием.
– Ты слышал моё слово, – громыхает Ариан, – я взял жрицу под защиту. Но я признаю твоё право, ты достоин милосердия.
Перед Лутгардом во всполохе тумана возникает серебряный кубок с рубиновым узором.
– На колени, – приказ сотрясает воздух.
Мы с Ксантом падаем на колени вместе с Лутгардом. Тот смотрит в кубок. Сначала нерешительно, а потом более резко мотает головой.
– Ты в своём праве, – соглашается Ариан. – У тебя три минуты.
Долину накрывает молчанием. Кусая губу, Лутгард смотрит на землю перед собой. На его висках и лбу проступают капли пота. С каждой секундой мне всё страшнее, сердце бешено колотится. Страх, просто страх кругом. Физически ощутимый, липкий, напряжённый. Пальцы Лутгарда дрожат. Он впивается в землю, пытаясь скрыть дрожь, но его трясёт, пот капает с кончика носа. Сиплое дыхание… Кажется, я слышу даже безумный стук его сердца.
Накатывает тошнота, хочется отвернуться, но мышцы задеревенели, веки застыли. Грудная клетка Лутгарда ходит ходуном, он царапает землю. Зубы стучат. Пот блестит в лунном свете, а кругом всё кровавое. Ужас, чистый и неконтролируемый. И не шелохнуться, и от этого ещё страшнее, просто невыносимо.
– Твоё время вышло, вожак Лутгард.
Он вздрагивает. Посеребрённую землю вокруг него заливает алым. От пальцев его рук и ног отваливаются, будто отсечённые невидимым лезвием, первые фаланги. За ними вторые. Судорожно вдохнув, Лутгард упирается лбом в землю перед кубком. Зубы скрипят. А кровь каплями и ручейками поднимается вверх, тянется к луне. За фалангами отделяются кисти и стопы. Завораживающее своей ужасностью зрелище. Под хрипы Лутгарда кровь спиралями и ручейками уносится к небу. Неправдоподобную картинку размывают мои слёзы, но кровь проступает вновь и вновь, утекает на недосягаемую высоту. Потоки иссякают. И хрипов больше нет.
Кровь, хотя это физически невозможно, вливается в луну, вплетается в её красно-багряный узор, и гигантское светило, насытившись, светлеет, выбеливается до серебряного света.
Вокруг тоже светлеет. Луна ослепительна почти как солнце.
И без слов ясно – суд окончен.
– Стая может забрать останки, – строг и величественен голос князя.
Шелестят шаги, шумное дыхание, полные боли всхлипы. Оборотни в волчьем виде уносят отрезанные части в пастях. Лишь голову забирает седая старушка с белоснежной луной во лбу. На меня жрица не смотрит.
Бессилие накатывает внезапно, и я распластываюсь по земле.
– Эй, эй, тут не место для сна. – Ксант подхватывает меня под мышки и усаживает. – Давай, соберись, сейчас последние организационные моменты решим, и отведу тебя отдыхать. Очнись.
В небе ярко светит луна, но над скалой сияния нет.
– Где Ариан? – Опираюсь на плечо Ксанта, он наклоняется и шепчет в ухо:
– Дай ему опомниться.
– Опомниться? – Зажмуриваюсь.
Ну да, конечно, Ариану пришлось распиливать Лутгарда. Тошнота подкатывает к горлу, в глазах темнеет.
– Спокойнее, спокойнее. Вот ведь… вы с Арианом два сапога пара! Он так же красиво зеленел перед судом. Всё закончилось, давай, приходи в себя.
– Тамара. – Вася тоже подхватывает меня.
Вдвоём с Ксантом они поднимают меня вертикально и даже почти не дают качаться.
– Дыши глубже, – советует Ламонт.
– И мысленно считай, – добавляет Пьер.
Они кажутся двумя размытыми светлыми пятнами.
– Ужасно, просто ужасно, – шепчу я.
– Не волнуйся, это редкое явление, – бодро уверяет Катя.
Что ж, ей лучше знать. Но теперь ясно, зачем они выпили перед судом: это же чистой воды кошмар!
– Давайте в лунный город её. – Ксант тянет меня в сторону.
* * *
Сначала бреду словно во сне, то и дело повисая на Ксанте и Васе, но постепенно дурнота отступает. На обочинах качаются душистые травы. Пахнет фруктами и дымом. А за изломом дороги – утопающие в садах и огородах белые домики.
В знакомое поселение я вхожу на своих двух без поддержки. Пьер, Ламонт, Катя, Дьаар и Лерм молча идут следом. Мысль о том, что они мой мрачный осуждающий караул, с просветлением сознания сменяется пониманием, что Катя ко мне как бы приписана, а остальным надо узнать о следующем этапе сватовства.
Сватовство… продолжается. И луна самодовольно светит с неба. В поселении бегают дети, а женщины и мужчины, сидя на порогах, приглядывают за ними. И за нами. Глаза по-звериному сверкают, но даже при моём мерзком настроении не кажется, что смотрят осуждающе. Скорее, с любопытством. И в этот раз не из окон и не из-за углов домов, как на опасную чужачку, а открыто, как на свою.
Впереди – знакомый дом с высокой оградой и металлическими воротами. И белая фигура Велиславы у входа. Вот бы сейчас в баню и смыть впечатления страшного дня.
Велислава пристально нас всех оглядывает.
– Ну что, женишки. Невестушку я пока забираю, развлекать её будете дня через четыре. Ну или как получится.
– А почему так долго ждать? – Ламонт подходит ближе, его тепло опаляет моё плечо.
Покачав головой, Велислава насмешливо советует:
– Принюхайся.
Ламонт шумно втягивает воздух над моим плечом. Судя по сопению, сейчас все оборотни усиленно меня нюхают.
– А ведь да, точно, – соглашается Лерм. – Как-то и не заметил даже.
Я оглядываюсь: оборотни кивают друг другу и многозначительно переглядываются.
– Теперь понятно, почему ты так страшно командовала, – Ламонт передёргивается. – Как вспомню, так мурашки по коже.
– Что такое? – строго оглядываю что-то понимающую компанию.
– ПМС, – с благоговейным ужасом произносит Вася.
– Но это скоро пройдёт, – улыбается Пьер.
– Мы подождём, – кивает Ламонт. – Так даже лучше.
– Вот и я о том же. Князь известит вас о времени свиданий. – Велислава опускает тёплую ладонь мне на плечо. – Пойдём.
– А можно здесь пожить? – жизнерадостно предлагает Вася и машет хвостом. – Мне всё равно делать нечего.
– Брысь.
Вася отскакивает на добрый десяток метров и, виновато улыбаясь, усиленно виляет хвостом.
– А мне можно, – заявляет Катя. – Я её спутница. – И указывает на меня.
– Ты не кобель, тебе можно. А остальным всем брысь. – Втолкнув нас с Катей на вытоптанный двор, Велислава закрывает металлические ворота перед носами сопровождающих. – Так, Катя, ты иди на кухню, это вон там, вход с задней двери.
