Текст книги "Волчица лунного князя (СИ)"

Автор книги: Анна Замосковная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 34 страниц)

Глава 31

А я понимаю, почему Ариан Ксанта постоянно от меня отгонял. Природа княжеского двоюродного братца не обделила, а наградила по полной программе: и статью, и приятной мордашкой, и томным взглядом с поволокой, и светлыми волосами. Блондин сексапильный одна штука, только что подъехавший к месту на джипе, едва поздоровавшись, снимает пиджак дорогого костюма и за пуговки светлой рубашки берётся, явно намереваясь обнажить накачанный торс.

– А что без музыки? – уточняю я, причём как-то подозрительно хрипловато.

Ассоциация со стриптизом доходит до Ариана, и он отзывается глухим рыком. Потом соображает и Ксант, усмехается, посверкивая зеленью глаз, причём не животной, а самой настоящей: радужки у него изумрудного цвета.

– Для тебя что угодно, крошка, – он подмигивает.

Но эта «крошка» и вальяжность, и усмешечка, прямо говорящая: «Да знаю я, что офигенен чуть более чем полностью, ты слюни подотри» мигом убивают очарование.

Кобель это, клеймо просто негде ставить.

Отворачиваюсь. Вздыбивший шерсть Ариан так и стоит в напряжённой позе.

– А что, посмотреть не хочешь? – ехидно уточняет Ксант.

– Пейзажи симпатичнее будут, – уверяю я, скользя взглядом по колдобинам, бурьяну и красно-коричневым развалинам зданий.

– Да неужели? – голос Ксанта богат на язвительные оттенки. – Вот видишь, Ариан, ты совершенно напрасно мне машину помял.

Ариан сильнее дыбит шерсть, разрастается вдвое, рычит.

– Молчу-молчу, – с явным подстёбом отзывается Ксант. – Со всем почтением и всё такое.

Ариан рявкает так, что у меня чуть инфаркт не случается, а птицы в буераках умолкают.

Ксант отвечает собранно и спокойно:

– Какую личину брать?

– Белую. – Ариан рывком встаёт на задние лапы и, превращаясь в человека, окутывается лунным сиянием.

Дыхание перехватывает, мурашки накрывают щекотной волной. Ни травинка не колышется вокруг Ариана, но меня будто ласкает, окутывает невидимый ветер.

Закинув брюки в джип, Ксант падает на все четыре лапы и обращается чёрным волком. По тёмной шерсти пробегают сполохи, и она светлеет, форма тела и морды меняются. То, что Ариан делает походя, у Ксанта явно требует усилий.

– Фрр. – Ксант передёргивает белой шкурой. – Терпеть это не могу. Посмотри, всё хорошо? – Он прокручивается вокруг своей оси. – Под хвостом как, перекрасилось?

– Сам изогнись и посмотри, – ворчит Ариан. – Я не из твоих девиц, чтобы яйцами твоими любоваться.

– Я же для дела, – нарочито обиженно сетует Ксант. – А ты… Тамара, лунушка ты наша, оцени покраску.

– Я тебе сейчас оценю так, что оценивать нечего будет! – рявкает Ариан, и сам воздух вздрагивает от его голоса.

Я аж подпрыгиваю. Ксант кривит морду и склоняет голову, уныло отзывается:

– Всё, сдаюсь. Пойдём хвост Лерму накручивать, всё пользы больше.

А языкастый этот Ксант. Похоже, Ариана он хорошо знает и входит в его ближний круг, раз позволяет себе подобные колкости.

Нас окутывает туман, но когда небо темнеет до глубокой черноты и вспыхивает исполинским глазом луны, тумана становится ещё больше. И туман этот щекочет нос химическим запахом.

– Ой, фу, надо было в другом месте заходить. – Ксант закашливается.

Мы стоим на каменном ровном мосту, слева и справа – дымящаяся тёмная вода. Впереди – освещённая жёлтыми фонариками пирамида четырёхступенчатого дома с загнутыми на японский манер крышами на каждом ярусе. Самый верхний этаж совсем маленький, скорее беседка.

Свет Ариана разгорается, озаряет мутную воду до самого каменистого берега. Поднимающийся от источника пар обволакивает нас, оседает каплями на лице, увлажняет одежду.

В окнах показываются лица и морды. Доносится грохот, звон. Протяжные удары гонга.

Двустворчатые двери рывком раздвигаются в стороны.

– Приветствуем, князь! – вскрикивает открывший их мускулистый юноша в шортах и пробегает десяток шагов по мосту, падает на колени и прижимается лбом к влажным камням. – Не ждали так рано.

Выбежавшие следом трое серых волков подобострастно распластываются за юношей.

– Лерм, расскажи о Денисе, – чеканит лунный князь.

Юноша вздрагивает, волки за его спиной прижимают уши и начинают усиленно вилять хвостами. Ксант, щурясь от яркого света, оглядывается на Ариана. Из дома за нами опасливо наблюдают.

Невыносимо хочется отлепить от тела влажный подол, отойти подальше от исходящего от воды пара, но я опасаюсь шевелиться в мрачной тишине, нарушаемой лишь постукиванием хвостов о камни.

– Прости, князь, – сжимается юный Лерм. – Я виноват и готов понести наказание.

Судорожно передёрнувшись, он вытягивает вперёд руку. Мизинец с его пальца исчезает, точно проглоченный невидимым зверем. На камни выплёскивается кровь. Крик застревает в горле, я приоткрываю рот, но из него не выдавливается ни звука.

Кровь продолжает растекаться по камням, заполняет желобки между ними, блестит в ослепительном свете луны и Ариана. Прерывисто, тяжело сопящий Лерм молча корчится в судорогах. Мне бы отвернуться, не видеть этой стоической муки, но не могу пошевелиться.

Когда дыхание Лерма чуть выравнивается, Ариан чеканит:

– А теперь войдём в дом, и ты всё расскажешь.

– Да, мой князь, – выдавливает Лерм. Выпрямляется. На щеках блестят слёзы, длинные ресницы склеились, торчат неровно, трогательно. – Почтите мой дом своим высоким присутствием.

Ариан чеканным шагом проходит мимо него, сияющее отражение мелькает в пятнах крови. Ксант кивает мне, и я на негнущихся ногах следую за Арианом. За мной – Ксант. Оглядываюсь: Лерм – совсем ещё молодой парень – с трудом поднимается, морщится, придерживая руку. За ним выстраиваются остальные волки.

В доме от японского стиля только раздвижные двери, всё остальное – вполне современный русский хай-тек. Правда, огромный чёрный квадратный стол и полукруги кресел стоят на непривычно низких ножках. Наверное, чтобы волкам было удобнее.

Кресел вокруг стола пять, ещё и пуфики, но Ариан, естественно, усаживается в самое большое, спиной к стене с абстрактной картиной, лицом к домашнему кинотеатру, а по бокам – раздвижные двери во внутренний двор и наружу.

Ксант забирается на кресло справа от Ариана, я проваливаюсь в кресло слева. Дом пронизан нервной тишиной. На него ударом молота обрушивается голос лунного князя:

– Я слушаю.

Зажимая кровоточащую руку, бледный Лерм усаживается на пол напротив Ариана и низко склоняет голову. Голос юного вожака срывается, каждое слово звучит напряжённо:

– Денис из простой семьи охотников, мой отец приметил мальчишку, когда тот лечил голубя вместо того, чтобы отдать птицу на прокорм семье. Начал дома привечать, к больной живности приставлять. У Дениса чутьё было на болезни, умел он лучшим образом перевязать, зашить, и отец велел его учить, чтобы отправить в институт медицинский, ведь наш врач уже в возрасте, пора кем-то сменять.

Интересно, а ветеринарный доктора-оборотни заканчивают, чтобы по полной программе лечить? Или у них для человеческого облика доктора, а для звериного – ветеринары?

На лбу Лерма проступают капельки пота, блестят в электрическом свете. Содрогнувшись всем телом, Лерм крепче сжимает руку, замаравшую шорты яркими алыми пятнами.

– Денис поступил, учился, и до недавнего времени всё было хорошо, но год назад на ярмарке что-то произошло. Мой отец на него жутко разозлился, ухо ему прокусил, но так и не сказал, в чём причина. Сначала всё вроде было нормально, но вскоре у Дениса появилась привычка уходить в долгие походы. Каждое возвращение из Сумеречного мира он обращался и убегал в лес. Мы думали это из-за ссоры с моим отцом, которого он очень уважал.

Струйка крови ползёт по мускулистой ноге, растекается на ковре красным пятном. Оглядываюсь на Ариана, но за сиянием невозможно понять, замечает ли он, что парень от кровопотери скоро свалится.

– В Сумеречный мир и сюда Денис возвращался исправно, отчитывался жрице, учился хорошо, хотя немного хуже, чем прежде. Мы думали, что, возможно, он увлёкся лунным ветром, звёздной пылью или каким-нибудь людскими препаратами, но доказательств не нашли. А потом отец умер, и мне стало не до Дениса. Потом, уже после его пропажи, стал разбираться. – Лерм со стоном сгибается пополам.

Я приподнимаюсь, Ксант выглядывает из-за Ариана и, пуча глаза, мотает мордой, призывая не вмешиваться. Скрепя сердцем, валюсь обратно в мякоть кресла.

– Он… сбежать собирался, – через силу выдавливает Лерм. – Сказал об этом только брату, но без подробностей. И брат не верил, потому что у Дениса денег не было. Даже если бы попытался интернатуру пройти в другом городе, мы бы нашли по документам из ВУЗа, вот и не беспокоился брат, думал, блажь. Поэтому и я… вещей в квартире не было, документы в институте все оформлены, и я решил… подумал… Что Денис просто решил жить в Сумеречном мире, может, связался с бандитами местными, им сильные парни с нюхом нужны, а я всего две недели как принял власть отца, не хотелось… я подозрений испугался.

– Ошибку понял? – голос Ариана вибрирует совершенно нечеловечески, лампы мигают.

– Да, мой князь, всю жизнь помнить буду, – скулит Лерм.

– Жрица здесь?

Снова мигают лампы, Лерм судорожно кивает.

– Зови.

На этот раз свет не мигает, но Лерм напуган так, что рывком подскакивает. Мотнувшись, на бегу врезается в стену и, оставив кровавый отпечаток, выскакивает через дверь наружу.

Протяжный вой прорезает воздух. Лерм оборачивается, испуганно смотрит на неподвижного Ариана.

– Можешь перевязать руку, – небрежно позволяет тот.

Его отражение белым пятном горит на тёмной поверхности стола. Грозный и сияющий лунный князь так не похож на моего Ариана, словно два разных человека. Возможно, на него влияет концентрирующаяся в нём сила, а может, поведение лунного князя и все наказания регламентированы, и Ариан рутинную процедуру проводит.

Но всё равно жутко, словно в феодальный строй попала, от этого ощущения не спасает ни современный интерьер, ни домашний кинотеатр с электричеством. Впрочем, по устройству тут именно феодальный строй.

В проёме показывается худощавая женщина в тёмном платье. Поводит носом. Глаза её вспыхивают. Склонив голову, но не так низко, как провинившийся Лерм, она проходит на его место, встаёт на колени рядом с кровавой лужей.

– Тебе есть что рассказать? – гремит Ариан.

– Я предупреждала и прежнего вожака, и нынешнего, что Денис ведёт себя странно, но оба были глухи к моим словам, считали, что это перенапряжение в связи с дипломом.

– А что думаешь ты? – мягче спрашивает Ариан.

– Думаю, он связался с дурной компанией. С полукровками Сумеречного мира или преступниками. А однажды из его кошелка выпала трёхгранная красная чешуйка. – Жрица смотрит на Ариана не мигая, в её больших глазах свет отражается двумя сверкающими лунами.

– Как он это объяснил?

– Сказал, что случайно увидел на лотке уличного торговца и купил, ведь чешуя дракона в нашем мире редкость, достойная хвастовства. Только он ей не хвастался. А потом сказал, что потерял.

– У него не было своих денег?

– Не могу сказать, у меня нет возможности пристально следить за всеми живущими в Сумеречном мире. Денис своевременно отчитывался, лишнего не просил, вовремя приходил на перенос.

– Но ты его подозревала, Амелия.

Поджав губы, она медлит. Свет ярче разгорается в её глазах, выбеливает скулы и тонкие брови. Женщина отзывается тихо и с расстановкой, будто ей не хочется говорить, но выбора нет:

– Денис из тех, кто не приспособлен к полноценной жизни. Он слишком романтик. Слишком идеалист. Слишком принципиален. И при этом очень упрям. Он никогда ни перед чем не отступал, даже перед заведомо невозможным. Взрывоопасное сочетание, а его оставили без присмотра, без достойного воспитания в мире, полном искушений и разных идеологий.

– Значит, ты присматривала, чтобы он ни во что не ввязался? – глухо тянет Ариан.

– По мере возможностей. Я заходила в его квартиру без него, но, вероятно, он сразу заметил чужое присутствие и всегда чистил историю браузера, не хранил паролей в системе. Он обзавёлся несколькими хорошими знакомыми среди людей, но их мы проверили – никаких серьёзных связей, и они точно не знают, куда он делся.

Э… а как они узнали наверняка? Неужели… пытали? Во все глаза смотрю на покорную женщину. А ведь с них станется даже пытать…

– И это вы выясняли в обход Ксанта, – голос Ариана гневно вибрирует.

– Уверена, Лерм больше не позволит себе подобных глупостей. – Жрица наклоняется, жалобно смотрит снизу вверх. – Прости, князь, я правда думаю, что Денис пропал по своей глупости: либо связался с дурной компанией, либо умер где-нибудь в подворотне, потому что сопротивлялся ограблению. Он не умел уступать, всегда на рожон лез.

– Это должен был решить я, а ты должна была сообщить о самоуправстве вожака, даже если это твой сын. Обращайся.

Едва заметно вздрогнув, жрица покрывается белоснежной шерстью, над ягодицами, топорща подол, вздымается хвост. Кончик хвоста вдруг исчезает, остаток заливается красным. Хвост исчезает между задних лап волчицы в платье.

– Можешь идти.

Поклонившись, волчица, неловко перебирая лапами, убегает из комнаты.

– Не хочу быть жрицей, – шепчу я.

– Знаю, – тихо отзывается Ариан и громко добавляет. – Закройте двери.

Двери моментально захлопывают.

– Ошибки учту, – мрачно обещает вздыбивший шерсть Ксант. – Расследование проведу. Про чешую запомнил, постараюсь разузнать, хотя сдаётся мне, это не просто чешуя была, а пропуск, ящерицы часто так делают. Впрочем, не исключено, что какой-нибудь ящероид перебрал и выронил её, а люди впрямь подобрали, чешуя всегда людей манит.

Ариан обращается белым волком – точной копией нынешнего Ксанта – и приказывает:

– Связь держи через Велиславу, используй шифр.

– Замётано, – успевает буркнуть Ксант, и его смывает с кресла языком тумана.

Ариан поворачивается ко мне и устало интересуется:

– Вопросы? Претензии? Лекции о демократических правах и неприкосновенности пальцев и хвостов будут?

– А ты мне в ответ прочитаешь лекцию о пользе такого подхода? Или сошлёшься на то, что закон обязывает тебя подданных за проступки кромсать?

– Так, бесспорно, они запоминают лучше, а нарушать законы им страшнее, но целую лекцию об этом я не осилю. – Ариан переступает лапами. – Об обязанности ты правильно догадалась.

«Не ходят со своим уставом в чужой монастырь, – напоминаю себе. – Не ходят, не ходят, а Ариану незачем рисковать своей жизнью и не исполнять закон из-за глупости подопечных».

Только наказание жестоко. Но и Арианом рисковать глупо. И всё равно жестоко. Противоречивые чувства так одолевают меня, что кажется, будто вскипает мозг. Яростно взъерошив волосы, что не избавляет от ощущения кипения, я обречённо выдыхаю. Раскидываюсь на кресле.

– Стая проштрафилась, – напоминаю я, – может, ну их, перейдём к следующему этапу?

– Они в другой сфере проштрафились. На грани фола можно их отстранить, но я хочу, чтобы эти три дня ты провела здесь.

– Да? – удивлённо смотрю на Ариана, но животрепещущий вопрос сдерживаю: с чего вдруг, если ему не нравится, когда за мной ухлёстывают?

– Эта стая особенная. Они не слишком богаты, влияние в Сумеречном мире у них минимальное, но… Думаю, будет лучше, если ты всё увидишь сама. – Ариан взвывает.

В следующий миг двери распахиваются. Два парня в чёрных набедренных повязках почтительно склоняются.

– Чего изволит жрица? – спрашивает светловолосый качок.

– Мы готовы исполнить любое ваше пожелание, – поддерживает его темноволосый товарищ с не менее выдающейся мускулатурой.

– Жрица желает есть и отдыхать, – сообщает Ариан. – В отдельном домике для вип-персон.

– Слушаем и повинуемся, – одновременно заявляют парни и указывают на двор и каменную дорожку, петляющую по газону и теряющуюся среди мраморных обломанных колонн и выемок с дымящейся водой.

Оглядываюсь на Ариана. Кивком велев мне отправляться туда, он спрыгивает на пол.

Ну что ж, посмотрим, что за стая такая замечательная.

* * *

Луна сияет на тёмном небе, подсвечивает завесы пара, устремляющиеся к ней от воды. Горячий источник обнимает меня расслабляющим теплом, запрокинутая голова удобно устроена на подушечке, тело почти зафиксировано в специальной ложбинке, можно не бояться уснуть и соскользнуть в воду.

Главное поселение стаи Лерма расположено на горячих источниках. Это курорт Лунного мира.

Вытянув руку из воды, сморщенными подушечками пальцев подцепляю с плавающего подноса пластинку персика и неторопливо съедаю, позволяя соку течь по губам, наслаждаясь каждым мгновением вкуса. Всё же человек ко всему привыкает: час назад я хотела бежать отсюда без оглядки, теперь полностью согласна с Арианом – даже если бы стая учудила чёрте что, остаться в ней стоит.

Ариан лежит на погружённой в воду перекладине с креплениями под волчью тушку: оборотни любят побаловать обе ипостаси.

Скользнув взглядом по окружающему нас трехметровому забору, примыкающему прямо к уютному двухэтажному домику с двумя спальнями и просторной гостиной, лениво уточняю:

– Ариан, кажется, за нами не подглядывают, почему бы тебе не понежиться в человеческом облике?

– От этой воды шерсть гуще становится и быстрее растёт, – столь же лениво поясняет Ариан.

Шерсть гуще и быстрее растёт. Широко распахнув глаза, судорожно выскакиваю из воды, она шумным водопадом стекает на каменную площадку, почти заглушая фыркающий хохот Ариана.

Лунная мохнатость всем телом содрогается, расплескивая воду, обливая нос брызгами и от этого фыркая.

– Да пошутил я, пошутил, – давится сквозь смех Ариан, и так увлекается, что соскальзывает с перекладины.

Бултыхнувшись, тут же выныривает раскрасневшимся человеком, откидывается на бортик и, убирая с лица мокрые пряди, продолжает смеяться. Смех у него звонкий, порывистый.

– Точно пошутил? – Я не спешу заходить в потенциально опасную водичку, мне и моей волосатости хватает с лихвой.

– Да, – он хитро смотрит на меня через прищур, но приопущенные ресницы не в силах скрыть сияния лун в его глазах.

Соскользнув в объятия горячей воды, устраиваюсь в ложбинке. Разглядываю освещённого луной Ариана. Он столь же пристально смотрит на меня в ответ. Подмоченный поднос с фруктами проплывает между нами.

Тепло не только от насыщенной минералами воды, но и от взгляда Ариана, от того, что он рядом.

– Спасибо, – шепчу я.

– За что? – тихо и серьёзно уточняет он.

– За помощь, защиту… за всё.

Выражение его глаз искажает лунное сияние, но даже сквозь него я вижу его желание что-то ответить. И всё же Ариан молчит, а значит, хочет сказать то, что запрещает ему обещание меня сосватать. И от этого молчание становится мучительным. Чтобы разбить его, спрашиваю:

– Как думаешь, этот Денис причастен к убийству Лады?

Впервые произношу имя предыдущей жрицы. Её лицо истёрлось из памяти, остался лишь образ чёрного пятна на лбу.

– Когда дар уходит, у жрицы на лбу остаётся чёрное пятно? – Сцепляю под водой руки.

Ариан отвечает не сразу, и даже ответ его определяю скорее по кивку, чем по едва слышному:

– Да. – Пригладив волосы, он продолжает громче. – А у новой жрицы на лбу вспыхивает луна, зрачки наполняются лунным светом.

– А у князей?

– Умирающий князь каменеет, превращается в кристалл вроде лунного камня. Обрушившаяся на нового князя сила… как нестерпимый холод. Дыхание перехватывает, сердце сжимает, а потом на груди, точно цветок, распускается белый искрящийся узор. Он похож на завитки мороза на стекле и постепенно захватывает всё тело, парализуя. Ты всё понимаешь, но кажется, что замерзаешь навсегда. А потом падаешь в свет, в мозг впечатывает свод законов, выносится предупреждение о последствиях нарушения, и приходишь в себя, сияя, как лампочка. Самое мерзкое – кожу колет, будто всего себя отсидел и отлежал, даже дышать щекотно.

Он говорит спокойно, но моё дыхание тоже перехватывает, а сердце сжимает. Молчание накатывает на нас, позволяя услышать далёкий стрекот сверчков. Судя по лицу Ариана, он не впал в ностальгию, скорее, следит за реакцией на рассказ.

– А восприятие мира как-то изменяется?

– Да, конечно. Видишь больше, ощущаешь потоки энергии. Можно почувствовать оба мира, прицеливание при переносе точнее. И, в отличие от жриц, есть возможность немного сместить место выхода относительно входа, хотя это требует времени и усилий.

– А в остальном? Этот следящий за поступками дух не влезает в дела?

Уголки губ Ариана приподнимаются в грустной улыбке:

– Иногда он касается сердца, напоминая о себе.

Меня передёргивает. Ариан смотрит очень внимательно, оценивает мою реакцию. Сейчас он напоминает того князя, что сидит на троне, допрашивает, судит и приводит приговор в исполнение. Внутренности сжимаются тугим комком, но в охватившем меня страхе совершенно неожиданно звенят нотки животного возбуждения. Какой-то части меня нравится сияющий хищник, его сила, и то, что за ним стоит.

Отвожу взгляд, чтобы скрыть накатывающее на меня возбуждение: для него ещё не время.

Зажмурившись, пытаюсь отвлечься от пугающих мыслей, от того, что сейчас, когда я окутана теплом источника, воспоминания о сцене в доме вожака этой стаи тоже скорее возбуждают, чем пугают. Сила Ариана, его власть, его уверенное следование правилам впечатляют. Но с Арианом-человеком уютнее. И я не знаю, что делать: вроде должна осуждать такую форму управления, но не могу… потому что князь – Ариан.

В теплоте и неге источника гаснут тревоги и сомнения, я уже не могу поднять веки – так отяжелели. Конечно, ведь конец дня, пора готовиться ко сну. И сон, не дождавшись меня, потихоньку надвигается сам, пробирается истомой в мышцы, запутывает мысли, вытаскивает из памяти нежности наших с Арианом объятий, его пронзительные взгляды, ласку прикосновений.

Сквозь полудрёму чувствую, как сильные руки подхватывают меня и тянут из воды. Струйки влаги бегут с тела, капают на плиты, на пол в доме. Опустив меня на покрывало, Ариан осторожно промокает влажное тело, расправляет половину кровати и укладывает меня, укутывает. На второй половине устраивается сам. Смотрит. Точно знаю, что смотрит на моё лицо. Спрашивает:

– Почему не спишь?

Хочется сказать романтическую глупость, но, взяв себя в руки, бормочу:

– Просто думаю… мы зря затягиваем смотрины, я хочу скорее выбрать.

Ариан вздыхает, наклоняется ко мне ближе:

– Эта стая удобна ещё и тем, что жрица здесь одна, и сюда могут заходить представители других стай, если заплатят за отдых.

– И?

– Убийце удобнее ловить тебя здесь.

Сон как рукой снимает, я распахиваю глаза. Умеет Ариан «успокоить» на ночь.