Текст книги "Волчица лунного князя (СИ)"

Автор книги: Анна Замосковная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 34 страниц)

– Поесть идти? – радостно глядя в том направлении, уточняет Катя.

– Готовить, милочка. Сопровождающая жрицы – это прислуга. Я определяю тебя на кухню.

– Не пойду, – надув губы, Катя усаживается на землю.

– Тогда еды не получишь. – Подхватив под локоток, Велислава тянет меня в дом.

– Я протестую! – кричит Катя вслед.

Но дверь захлопывается, закрывая нас в сумраке пропахшего травами коридора.

Велислава проводит меня в знакомую комнату деревенского стиля. С щелчком выключателя всё заливает тёплый электрический свет. Велислава сжимает моё лицо ладонями и, разглядывая лоб, бормочет себе под нос:

– Хорошо, очень хорошо, что следующий этап инициации ты сама прошла, со скалы сбрасывать не придётся.

– Что?! – Отшатнувшись, приваливаюсь к двери.

– Не бойся, говорю же, не придётся. Просто для этого этапа инициации нужны сильные эмоции, а у наших девочек жизнь спокойная, приходится их со скалы скидывать. Ты не думай, – Велислава улыбается, – их в Сумеречном мире ждёт мягкое приземление, а если сами не переместятся, князь страхует. А в общем, всё хорошо, что хорошо кончается. Прокладки и сменная одежда там. – Небрежный жест в сторону сундука.

Прокладки… а ведь точно, у меня скоро эти дни. Понятно, почему отложили свидания. Но так публично обсуждать это… Щёки заливает румянцем.

– Отдыхай. Душ и туалет в конце коридора. Ужин через три часа. Перекусить можно на кухне.

Велислава отодвигает меня от двери. Сдёрнув с себя амулет, протягиваю его на дрожащей руке. Велиславу перекашивает.

– Верните это Амату.

Амулет раскачивается, точно маятник. Страшная вещь, хоть и полезная. Внутри всё трепещет, в ушах отдаётся напряжённый голос Лутгарда: «Я не знаю, что на меня нашло, это было… как затмение. Неудача за неудачей, просто сумасшедшее невезение…» Он мог бы не узнать о Сергее и не убить его, если бы амулет не вёл моего врага к поражению.

– Хорошо. – Велислава двумя пальцами подхватывает верёвочку и, держа амулет на вытянутой руке, покидает комнату.

Становится легче дышать. Подойдя к кровати, валюсь на неё. Она мягкая-мягкая, будто обнимает меня. Зарывшись лицом в подушку, вдыхаю чистый деревенский запах трав. В темноте закрытых глаз кровь, нарушая законы физики, снова и снова течёт к алой голодной луне.

На что рассчитывал Лутгард? Что я спокойно дам себя похитить, а потом ноги безропотно раздвину? Он что, совсем сумасшедший?

Сумасшедший – это всё объясняет. Только безумием можно назвать его месть мне за то, что кто-то посмеялся над его неудачей.

Нет, это даже под маркировкой безумия в голове не укладывается. Зачем ему, мёртвому, такая честь? Разве не большее бесчестие княжеский суд и казнь, которые, он знал, ждали его при поражении? Не понимаю, совершенно не понимаю, как не понимала засилья дуэлей в прошлом, когда пристреливали за косой взгляд или неосторожное слово. В чём смысл? Не понимаю!

Наверное, поэтому Лутгарда было тяжело поймать: мотив слишком странный. Ариан и я искали выгодную причину убивать, а просто месть за удар, за насмешки других оборотней… Как же у мужчин всё бывает сложно!

И где Ариан?

Повернувшись на спину, пытаюсь сосредоточиться на нём, но меня одолевают тяжёлые мысли о Лутгарде. Можно ли было избежать случившегося? Или всё к лучшему? Лада и Денис убиты, но дар лунной жрицы сохранился в этом мире, Сергей умер, но его соседи получат новые дома, а ведь старые были пожароопасными, и без жертв обошлось только благодаря моим женихам. Да и мог ли Лутгард нормально управлять стаей с такими… комплексами?

Это слабость, но хочу верить, что всё страшное нужно было для чего-то лучшего и светлого. Возможно, то, что Пьер вошёл в огонь, пойдёт ему на пользу? Может, в стае Лутгарда изменятся порядки, и оборотням станет легче жить? Возможно, жрица нужнее не его стае, а другой?

Стук в дверь прерывает бесконечно повторяющиеся мысли.

– Пора ужинать, – предупреждает Велислава.

Как много времени прошло!

– Где Ариан? – Украдкой вытираю набежавшие слёзы.

– Князь в стае Лутгарда свидетельствует выбор и принятие власти нового вожака. – Велислава внимательно смотрит на меня.

– А скоро вернётся?

Электрический свет скрадывает морщинки вокруг её глаз, но вертикальную складочку между бровей и скорбные тени в углах губ выделает резче.

– Ты теперь в безопасности, а у князя своих дел полно, у него нет причин возвращаться сюда в ближайшие дни.

Глава 36

Столовая в доме жриц выдержана в старорусском стиле, тарелки расписаны под хохлому, и на фоне них обычные вилки, ложки и ножи смотрятся чужеродно. Но колбаски с рисом вкусные.

На ужине проясняется, из-за чего Лутгард опасался долгого ожидания новой жрицы: самой старшей от силы пятнадцать, а младшей из одиннадцати не исполнилось девяти. Девочки, робко поглядывая на сидящую во главе стола Велиславу, вздыхают, не смея задавать мне вопросы. А вопросы, судя по личикам, есть и много.

Велислава так мрачна, что и я не решаюсь спрашивать об Ариане, случайно пройденном этапе инициации и о рыке, на который перешла во время пожара. Тогда со мной творилось что-то странное, но лучше узнаю у Ариана… если он вернётся. Конечно, вернётся! Нельзя даже думать иначе, он меня облизать после поимки убийцы собирался всю целиком.

Ковыряясь в золотистом рисе и распотрошённой колбаске, постоянно ощущаю на себе тяжёлый взгляд Велиславы, словно и она хочет что-то спросить, но не решается или не позволяет себе это сделать.

Утомлённые невысказанными словами, мы расходимся, а в залитой лунным светом комнате я понимаю, что началось то самое, из-за чего отложены свидания.

Что ж, похоже, лучше лечь спать. Утро вечера должно быть мудренее.

* * *

Влажный язык скользит по плечу снова и снова, пробирается до ключицы, снова к плечу и на лопатку, щекотно проскальзывает в щель между рукой и боком… Он что, о вылизывании меня целиком не шутил?!

– Ариан? – Распахиваю глаза, но в кромешной тьме ничего не видно.

– А ты ждала кого-то другого? – урчит на ухо волк, тыкается влажным носом.

– Да, деда Мороза я ждала, а вдруг являешься ты.

– Я-то лучше. – Ариан проходится языком по шее и уже человеческим телом прижимается к спине, скользит ладонью по бедру, животу и по-хозяйски устраивает ладонь на груди.

– Ариан!

– Ты обещала дать себя облизать всю-всю… – Он лижет шею.

– Я пошутила.

– Коварная… Как ты себя чувствуешь? – Устало-сочувственный тон не сочетается с дерзкими движениями пальцев на груди.

– Мог бы предупредить, что ждёт на вашем суде. – Повожу бёдрами, пытаясь понять, пора бежать в туалет или можно сначала тактично спровадить Ариана.

– Нашем, Тамара, нашем: теперь ты одна из нас.

Горячая ладонь, надавливая, скользит по груди. Обоняние у него, что ли, отбило? Не чует, что мне сейчас не до этого?

Перехватываю его ладонь.

– Ариан, скажи мне, пожалуйста, что со мной было?

– В какой именно момент? – Щекотное дыхание в ухо, всего один поворот запястьем – и его освободившаяся рука оглаживает грудь и перебирается на шею, пальцы скользят по шее, подбородку, губам.

– Во время пожара я рычала…

– Мм… – Он целует за ухом.

– Ариан, я серьёзно! Я зарычала, как волчица.

– Ну ты же волчица… – по плечу скользит человеческий язык.

– Ариан, ты рехнулся? Я человек. Человеческая женщина, о чём неоднократно говорилось даже на суде. С какой радости я рычала?

– Наверное, хотелось… – Он опять пробирается к груди.

– Да, хотелось, но я человек, мы не рычим.

– Пф… – Ариан скользит носом по шее, прикусывает мочку уха. Опять перехватываю руку Ариана, сжимаю, и он снисходит до ответа. – Нравится тебе или нет, но у тебя сущность волчицы. Здесь она усиливается. Помогает оценивать происходящее с точки зрения оборотня, вести себя соответствующе… – Зубы скользят по моей напряжённой шее. – Рычать, кусаться, веселиться, отбрасывая установки, вложенные Сумеречным миром. Человеческая анатомия позволяет издавать свойственные нам звуки. Чтобы стать одной из нас, необязательно изменяться физически, важно лишь соответствовать душевно.

– То есть душевно я превращаюсь… в волчицу? В другое существо?

– Лишь отпускаешь на волю свою с детства запертую волчицу. – Тёплые пальцы пробираются под сорочку, скользят по груди. – Не бойся, это всё равно, что найти себя после долгого забвения. И это всё равно будешь ты…

Морозец пробегает по коже.

– Не бойся, – шепчет Ариан. – Я рядом и всегда поддержу…

Но сейчас он пытается скорее подержаться за мою грудь, чем поддержать. И я опять убираю расшалившуюся руку.

– Ариан… тебя мой запах не смущает?

Уткнувшись носом в основании шеи, он шумно втягивает воздух.

– Нет, а что?

– У меня эти самые… – Лицо просто обжигает, голос понижается, – женские дни, ты что, не чувствуешь?

– Чувствую, конечно.

– Это, наверное, неприятно…

– Нет, конечно, это же твой запах. – Он вновь шумно втягивает воздух у основания шеи. А у меня щёки пылают от того, что заговорила с ним об этом. – Что-то не так?

Княжескому сиятельству моя грудь покоя определённо не даёт, снова приходится спасать её от руки.

– Мужчины не любят эти все дела…

– Мужчин Сумеречного мира веками защищали от информации о женских циклах. У нас из-за обоняния скрывать их бесполезно, поэтому тема не табуирована, её обсуждают все и свободно. И наши женщины в эти дни не могу отбращаться в волчиц, для нас это время вашей уязвимости, время защищать и заботиться. Так что расслабься, Тамара, всё хорошо… Я помогаю тебе психологически разрядиться после суда и объясняю особенности нашего менталитета.

И опять руку на грудь пристраивает, поглаживает.

– За волчиц, я, конечно, рада, и за себя тоже, но… – Останавливаю его поползновения. – Я хочу просто полежать спокойно, ладно?

Вздохнув, Ариан крепче обнимает меня за талию, муркает:

– Хорошо.

Придавливает меня, а ведь мне, похоже, надо всё-таки посетить туалет.

– Ариан, мне надо в душ.

Он, недовольно сопя, откатывается в сторону. В темноте комнаты не разглядеть его лица, только глаза мерцают белыми огоньками.

– Подсвети мне, пожалуйста. Свет слишком яркий, а ты…

Бледное лунное сияние озаряет комнатку, только источник… источник сияния – вертикально торчащая часть тела Ариана. С выдумкой подошёл к обыденной просьбе, ещё и посмеивается, сверкая глазами-лунами.

– А что? – невинно уточняет Ариан. – Он похож на настольную лампу: ножка, абажур…

– Пропорции не те, абажур маловат, – фыркаю я и сползаю с кровати.

К счастью, халат висит в изножье, и я мгновенно укутываюсь в бархат. Вскидываю руку:

– Можешь не подходить, мне и так достаточно светло.

Ариан добавляет светимости. Интересно, это он так пошло шутит или продолжает стыдливо прикрывать «некрасивую» в человеческом виде часть тела? Собирая всё необходимое из сундука, я несколько раз порываюсь спросить, но так и не решаюсь.

Но думать об этом продолжаю и в коридоре, и в светлом современном душе. И хотя Ариан уверял, что запах его не тревожит, забираюсь под душ вся целиком – на всякий случай. И так задумываюсь о собственническом поведении Ариана, что его самого замечаю только отклеивая от прокладки бумажную ленту. Белые стены зло, если в твоём доме есть белый волк. И то, что это Ариан, на сто процентов я уверена. Или его чует волчица во мне, о которой он упоминал.

Не знаю, на что надеется мужчина, вторгаясь к женщине в столь интимный момент, но явно не на удар душевой лейкой и не на полёт в него банки с зубными щётками, мыльницы и шампуней. По крайней мере, судя по воплю:

– Тамара, ты что?

Ариан обстрела подручными средствами не ожидал.

– Извращенец, – у меня получается кошаче-змеиное шипение. – А ну… уйди! Извращенец!

– Да что такого? – Виляя хвостом, Ариан мечется вдоль стены. – Я же соскучился…

А у меня пылают щёки, сердце бешено стучит, и стыдно так, что хочется кричать.

– Уйди, уйди, идиот! – Швыряю в Ариана ополаскиватель для зубов. – И не смей ко мне подходить.

На прощанье вильнув хвостом, Ариан растворяется в потоках тумана, оставив меня один на один с разорённым душем.

Вишенкой на торте следует встревоженный голос Велиславы из-за двери:

– Тамара, у тебя всё в порядке?

– Д-да, просто поскользнулась, – лепечу я, хватаясь за голову. – Всё в порядке, не стоит беспокоиться.

Не привыкла я к нравам оборотней. Постоянно всплывает что-нибудь новое, странное, выбивающее из колеи…

О том, что реакция была неоправданно бурной, я задумываюсь в пустой тёмной спальне. Зарываясь в одеяло, устраиваясь в мягкие объятия перины, вспоминаю горячие руки Ариана, ощущение его тела за спиной. Не приставай он, было бы хорошо просто лежать вместе…

Скольжу пальцами по шее и груди, но там нет шнурка и амулета удачи, который подсказал бы, как поступить, по ощущениям дал бы понять, правильно я прогнала Ариана или стоило умерить пыл и вспомнить об отличии его мировоззрения от моего. Возможно, с его точки зрения в таком подглядывании не было ничего предосудительного.

В памяти вдруг вспыхивают потоки текущей к алой луне крови, и я сворачиваюсь калачиком. Как Ариан может выносить запах крови после того, что видел и делал? Как может так легко это переносить?.. Или он переживает это нелегко, и столь развязное поведение – признак нервного перенапряжения, почти срыв, попытка утешиться? А я ещё прогнала…

В комнате всколыхивается воздух. Перина прогибается под чужим весом, одеяло приподнимается. Ариан прижимается к моей спине, почти полностью повторяет позу эмбриона. Я словно мягкая сердцевина ореха в скорлупе его сильного тела.

На этот раз он просто обнимает меня, утыкается носом в волосы.

– Спокойной ночи, – шепчу я.

– И тебе, луна…

* * *

К утру Ариан исчезает. Никто не пытается меня разбудить и призвать к местным порядкам: я вдоволь нежусь в кровати, принимаю душ. Нельзя сказать, что дом вымер: то и дело слышатся шаги, голоса, пение и смех.

Когда я расчёсываю волосы, одна из младших девочек приносит поднос с кашей, пряниками и молоком.

– Ты опоздала на завтрак и обед, – сообщает она без особых эмоций, хотя при строгости Велиславы логично ожидать здесь жесткого расписания дня и тревог по поводу его нарушения.

Зато разглядывает меня девочка с нескрываемым любопытством.

– Что-нибудь хочешь спросить? – улыбаюсь я.

– Интересно посмотреть. – Она несколько раз моргает. – Ты красивая. Понимаю, почему за тобой столько женихов ходит.

В груди разливается тепло. Я отвечаю ещё более широкой улыбкой. И давлю готовое сорваться с языка объяснение, что, будь я даже уродкой, нуждающиеся в жрицах стаи предоставили бы женихов: пусть малышка ещё немного поживёт в мире, где жриц выбирают не только по расчёту.

– Спасибо, милая. Когда подрастёшь, проси у князя состязание за руку и сердце.

Большие тёмные глаза затягивает поволокой глубокой задумчивости.

– Попробую, – кивает малышка и уносится прочь.

Кажется, я Ариану готовлю новые сватовские хлопоты. Ну а что, сам говорил, что все эти брачные игры забавные. Пусть наслаждается.

По-прежнему улыбаясь, медленно прочёсываю пряди. Давно у меня не было возможности так обстоятельно и неспешно с ними возиться.

Посередине комнатки всколыхивается туман, выплёвывая бледного с вытаращенными глазами Ариана в джинсах и майке.

– Тамара, ты говорила Велиславе что-нибудь о нас? – встревожено шепчет он.

– Э… нет.

– Фух. – Ариан приглаживает растрёпанные волосы и, покрутившись, упирается в меня диковатым взглядом. – Точно? А что ты говорила?

Он на взрыв в квартире отреагировал спокойно, снайперов не боялся, а тут паника-паника, даже странно. Крутой у Велиславы нрав…

– Я лишь раз спросила, когда ты вернёшься. Возможно, ты выдал себя ночным появлением?

– Нет, я подчистил запах. Если бы она меня засекла, так бы стразу и сказала.

– А что она сказала? – Складываю руки на колени, зубья расчёски впиваются в ладонь, и я волевым усилием расслабляю руку.

Ариан продолжает внимательно на меня смотреть. Запускает пятерню в волосы, почёсывает затылок.

– Да ничего определённого, об отце заговорила и его проблемах из-за нарушения княжеского слова, о сестре моей. В общем, темы, которых мы обычно не касаемся…

Он молчит. И я молчу. Зубчики расчёски пощёлкивают под моими пальцами.

Вздохнув, Ариан продолжает:

– Потом заговорила о страсти, что она бывает мимолётной и не стоит жертв.

Я вскидываю бровь. Нет, мне, конечно, жалко Ариана, он сейчас как между молотом и наковальней, но он так забавно смущается. Непривычна его растерянность:

– Знаешь, мне странно вести такие разговоры с матерью.

– Особенно такой строгой и сдержанной.

– Да, ты верно сказала: она строгая и сдержанная, говорить с ней о страсти, влечении и прочих подобных вещах довольно…

– Смущает, – подсказываю я. Ариан вскидывает голову. И я с улыбкой поясняю: – Теперь ты понимаешь, как я себя почувствовала, когда ты залез в душ и за мной подсматривал.

– Больше не буду.

– И каков результат вашей смущающей беседы? Срочно меня на свидания и замуж?

– Нет, почему же? – довольно искренне удивляется Ариан. – Всё пойдёт своим чередом. Сначала ты отдыхаешь, потом свидания, арена и выбор.

И так смотрит, что мурашки по коже. Я осторожно уточняю:

– Как думаешь, если бы я могла без страшных последствий выбрать именно тебя, Велислава была бы против моей кандидатуры в невестки?

– Как выберешь, Тамара, так и будет, это твоё право, не связанное с моим словом… А Велислава… Она не искала мне жён, так что своеволие в выборе для неё ожидаемо. Против быть не должна.

Опять разговоры на грани дозволенного. Не может же Ариан с его ограничениями спрашивать у мамы совета, как меня в невесты заполучить… Ну и вляпались мы.

Принюхавшись, Ариан переводит взгляд на кашу с пряниками и молоком.

– Ты ещё не ела?

Мотаю головой.

– Ну Тамара, на несколько часов тебя оставить нельзя. Давай, ешь, набирайся сил.

На что? На свидания или на разговор с Велиславой? Чует сердце, она и до меня дойдёт.

* * *

Накрутив меня, Ариан уходит по княжеским делам. Мучительное ожидание допроса к вечеру переходит в глухое раздражение: если Велислава хочет спросить, пусть спрашивает уже.

И как она догадалась? Неужели моё отношение к Ариану очевидно? Отвлечься нечем, и эти вопросы заставляют досконально всё вспоминать в поисках ответов, но их нет: порой кажется, что моя симпатия к Ариану тошнотворно очевидна, а иногда я кажусь себе удивительно сдержанной особой. Только «Вы с Арианом два сапога пара», – сказал Ксант после суда… с чего он это взял?

Отупляющее бездействие невыносимо и раздражает. Но на ужине я само спокойствие и не смотрю на восседающую во главе стола Велиславу. Настороженные девочки то и дело переводят взгляды между ней и мной, но никто не произносит ни слова.

Ночью я просыпаюсь, когда Ариан прижимается к спине. А может, это лишь снится, потому что глаза закрываются слишком быстро, и я проваливаюсь в уютную темноту.

* * *

С юности мечтала о выходных в женские дни, чтобы во сне пропускать самое неприятное, но если они и выпадали на календарные выходные, приходилось заниматься делами.

И вот теперь лежу и сплю целый день. Это здорово. Если не ждёшь, когда к тебе явятся для допроса с пристрастием. А я, портя себе удовольствие, жду. Велиславу или Ариана. Их вместе. Кого-нибудь и из женихов. Катю. Но никто не приходит. А в промежутке между ожиданиями я сплю и изображаю безразличие на трапезах.

* * *

К обеду третьего дня меня посещает шальная мысль: молчаливое маринование – хитрый план Велиславы взять меня измором, чтобы пришла и покаялась в коварных планах на её сына.

Не признаюсь. Не расскажу. А то мало ли, вдруг она должна Ариану всё передать или остановить меня по какому-нибудь лунному закону. Нетушки, буду молчать, есть и коварно планировать захват лунного князя в своё полное и безраздельное… пользование?

Я как-то по-новому оглядываю обедающих девочек, мрачную Велиславу. Она ими занимается как жена князя? Я безоглядно возжелала Ариана, но не представляю жизнь с ним. Даже о браке с остальными женихами знаю больше: рожать, ходить по землям, перемещать грузы и оборотней между мирами, сопровождать представителей стаи по Сумеречному миру.

Но что делает жена лунного князя? У него полно жриц для обхода земель, между мирами перемещается сам, сопровождение ему не нужно. Жрица князю не нужна. А его жена, похоже, занимается воспитанием девушек с лунным даром… А где живёт князь? Что делает? Сколько у него личного времени? Мы столько времени провели вместе, но я ничего не знаю …

– Что-нибудь случилось? – Велислава спрашивает тихо, но голос её пробирает до костей, ответить хочется неимоверно.

– Обдумываю дальнейшую жизнь в Лунном мире, – напряжённо отзываюсь я. – Тут всё такое… другое.

– Да, другое… – кивает Велислава. – И ответственности больше, и последствия бывают трагичнее. Такие, о которых жители Сумеречного мира уже позабыли.

Это она об ответственности за нарушения княжеского слова? Понимаю её тревогу, сама бы извелась, если бы мой сын попытался повторить убийственный фокус его отца.

– Понимаю. – Кивнув, зачерпываю щи. – Всё здесь может иметь кровавые последствия.

Велислава пристально смотрит на меня, но на этом прощупывание завершается.

* * *

От нечего делать после обеда я отправляюсь исследовать дом лунных жриц. Я же одна из них, надо хоть посмотреть на альма-матер коллег. Изнутри дом кажется намного больше, чем с фасада. Он сочетает глубокую древность и технологичную современность. В одну комнату зайдёшь – деревня-деревней с дощатыми стенами, лавками, пучками трав под потолком, в другую зайдёшь – панель плазменную найдёшь, столик стеклянный и диван кожаный. Есть тут и современные классы с партами и электрическими досками, есть спортзал, есть классы в стиле избушки. Некоторые коридоры и лестницы так закручены, словно специально созданы запутывать незваных посетителей, а некоторые прямы и ярко освещены луной или светильниками.

Комнаты девочек выходят в один коридор. Приоткрытые двери будто приглашают войти в уютные мирки разных цветов и убранства, но я лишь мельком оглядываю то, что представлено на обозрение проходящих мимо. В трёх комнатах похрапывают старухи, а молодых обитательниц не видно. Но вдруг раздавшаяся где-то наверху многоголосая песня подсказывает, где их искать.

Постояв на лестнице, я отправляюсь в подземелье, где мыла Ариана: осмотреться там без прежнего страха и недоумения. И я не удивляюсь, обнаружив там хозяйственные помещения: прачечную, резервуары воды, насосы, котёл отопления и разогрева воды, генераторы электричества. Великая сила лунного князя не избавляет от простых бытовых потребностей.

– Ты читать умеешь? – раздаётся сзади голос Велиславы.

Вздрогнув, справляюсь с желанием нырнуть в генераторную и захлопнуть дверь с черепом и предупреждением «Не влезай, убьёт». Попятившись и закрыв дверь, растерянно уставляюсь на эту картинку, которая вменяемого человека должна остановить, и осознаю смысл вопроса.

– Просто интересно, – ответ получается сиплым.

– Попросила бы экскурсию.

– А вы бы провели?

– А почему нет? – Склонив голову набок, Велислава даже в человеческом виде похожа на настороженную волчицу.

И где-то внутри моя мифическая волчица не знает, то ли лечь пред ней, то ли огрызнуться.

– Извините за вторжение. – Нервно приглаживаю волосы, хотя с ними всё в порядке. – Просто утомилась… ждать.

– Ничего страшного, это и твой дом, как дом любой из жриц, даже после выбора стаи. Если есть какие-нибудь вопросы… – Она многозначительно смотрит на меня.

У меня головокружительно часто бьётся сердце. Я точно маленькая девочка перед старухой. И хотя Велиславу нельзя назвать старой, а я уже не девочка, с этим ощущением справиться не могу. Как не могу понять, чего в нём больше: страха перед кем-то более сильным и могущественным или желания прижаться к ней, попросить защиты и совета. Непривычное ощущение, отбитое в семье, почти растоптанное Михаилом. И расцветающее от тепла Ариана.

Возможно, его мать похожа на него куда больше, чем кажется сейчас, а может, и нет. Я просто не знаю, как поступить, какой стиль общения выбрать, делиться мыслями или не рисковать возможностью всё уладить, не искушать её на превентивные меры.

– Спасибо за предложение, – мой голос в подземелье звучит неуверенно и ломко. – Я, пожалуй, пойду отдыхать.

– Проводить? – А у Велиславы голос сильный, рокочущий.

– Если не затруднит…

– Почему ты думаешь, что затруднит? – Снова она смотрит, склонив голову набок. – Если я предлагаю, значит, готова выполнить предложенное и согласна на неудобства.

А ведь Велислава местная и не жрица. Возможно, принятые в Сумеречном мире формулировки вежливых ответов ей слишком чужды.

– На Земле так отвечают на подобные предложения, – поясняю я на ходу к Велиславе.

– Ох уж эти сумеречные глупости, – вздыхает она и направляется к лестнице.

Я жду вопросов обо мне и Ариане. Жду напрасно.

* * *

Ариан приходит ночью. Проползает под одеяло, притискивается ко мне.

– Мм, – тянет он, пробираясь ладонью к груди, зажимает между пальцами сосок и массирует.

Чует, зверюга, что уже почти всё.

– Нееет, – шепчу я, укладывая его ладонь на кровать. – Даже не думай.

– Почему?

– Стесняюсь.

– Чего? – Ариан с трудом сдерживает смех.

– Сам знаешь. Так что руки убери и…

– Тамара, я так соскучился, так ждал ночи, я весь… Во мне всё бурлит, кипит, энергия хлещет… от желания тебя успокоить перед свиданиями самым верным успокоительным.

И, конечно, ладонь на грудь пристраивает, и прижимается частью тела, где у него особенно кипит. Но я невинно уточняю:

– Что и куда у тебя хлещет? – Шаловливую руку придавливаю свободной подушкой. – Если энергии много – дрова расколи.

– Какие дрова? – Ариан покусывает мочку уха.

– Тебе лучше знать, какие здесь дрова нужно колоть.

– Да сюда кобелей особо не пускают, – фыркает в ухо Ариан, покрывая меня мурашками. – Строгий режим, все дела.

Вновь зафиксировав его руку, ласково прошу:

– Если много энергии – пообщайся со мной. Расскажи о своих делах, о княжеских обязанностях, как ты здесь, что делаешь…

Ариан застывает. И кажется, я чувствую, как сбоит его сердце. Он вдруг обмякает, обнимая меня, и губы оказываются на уровне уха.

– На мне завязан дар моих жриц. Я часто бываю в Сумеречно мире, чтобы… как бы задавать координаты силе. Регулярно оббегаю земли, не попадающие под влияние жриц, чтобы обеспечить их притоком энергии из Сумеречного мира. Договариваюсь с лунными князьями, королями, султанами, ханами, махараджами, сёгунами и прочими подобными мне правителями в других точках мира о поддержании общих потоков циркуляции и визовом режиме при путешествиях моих оборотней в подвластных им странах Сумеречного мира.

– А, – выдыхаю я.

Поразительно, но из-за опасностей я не задумывалась, насколько широко простираются владения моего князя и есть ли другие такие. Вполне естественно, что в других странах другие правители: ответственность за весь мир – это слишком для одного существа.

– С представителями Солнечного мира тоже договариваюсь о разных делах, но чаще о разделе сфер влияния и графике изъятия энергии Сумеречного мира. Слежу, чтобы стаи соблюдали общие законы и не вымерли из-за глупости вожаков. Присматриваю, чтобы мои не чудили в Сумеречном мире. В этом помогает мой княжеский Охотник, ему же подведомственны непризнанные полукровки. Это те полукровки, которые не получили подданство Лунного мира.

– А почему ему, а не тебе?

– Считается, что я не должен до них снисходить, ведь они либо отвергли власть лунного трона, либо не имеют способности к обороту.

– Мм. – Повожу плечом, и Ариан поглаживает меня по нему, целует в шею. – Сколько времени занимают все эти дела?

– Когда как. Сейчас поднакопилось, но в принципе… справляюсь, свободное время остаётся.

– Понятно. – Переплетаю его пальцы со своими, чтобы остановить поползновения к груди.

– А почему вдруг такой интерес?

– Мы так много времени провели вместе, а я о тебе почти ничего не знала.

– Ты узнала более важное: меня самого. Таким, как с тобой, я не бываю ни с кем.

Внутри всё вздрагивает от этого признания, от разливающейся по телу теплоты. Ариан сильнее сжимает мои пальцы, губы скользят по уху.

– Тамара, я… – недосказанное оседает в темноте комнаты тревожно-сладким дурманом.

Огромного труда стоит не развернуться и не впиться в губы Ариана поцелуем: не время расслабляться и нарушать слово князя. Наши поцелуи и близость сейчас вряд ли можно объяснить его радением за моё спокойствие – это будет слишком откровенным, нарушающим режим сватовства потаканием взаимному желанию. По-хорошему, надо бы Ариана вовсе прогнать, но… с ним так хорошо спится, так уютно и спокойно.

Он вздыхает:

– Кстати, ты просила предупреждать заранее… завтра у тебя свидание по лунным обычаям.

Сердце проваливается в бездну. Лишь теперь осознаю, что на эти несколько дней время будто остановилось, давая мне возможность передохнуть, а теперь снова несётся галопом и увлекает меня в тревожную неизвестность.