Текст книги "Волчица лунного князя (СИ)"
Автор книги: Анна Замосковная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 34 страниц)
Глава 23
Самые простые методы часто самые действенные. Вроде бы просто ласково говорю:
– Розы самые прекрасные цветы в мире, всегда мечтала получать их по утрам.
Вроде просто улыбаюсь Ламонту, касаюсь его тёплой руки – а княжеская морда уже вытягивается, мохнатые бровки уползают вверх с видом крайнего недоумения, словно это не он предлагал близость без обязательств.
У Ламонта от перемены в моём настроении лицо тоже немного странное. Но зрачки расширились, это даже в лунном свете видно. И ноздри трепещут. Секунду кажется, он всё поймёт обо мне и Ариане. Розы упругим каскадом сыплются к ногам, Ламонт стискивает мою ладонь и шепчет проникновенно:
– Сегодня ты просто дивно хороша, ты само очарование. Ты…
– Я здесь для мебели, что ли, нахожусь? – вскакивает Ариан. – Лунную жрицу не трогать!
Резко обернувшись, Ламонт оскаливается. Вибрация рыка прокатывается по его лицу почти неуловимо быстрой трансформацией в морду и обратно. Когти на мгновение сдавливают мою ладонь и исчезают, сменяясь мягкостью пальцев. Скрипя зубами, Ламонт вдыхает и выдыхает несколько раз.
Медленно поворачивается ко мне:
– Тамара… – дальнейшее он почти выдавливает. – Прости мою несдержанность.
Он меня не поцарапал даже, но кожа помнит короткое прикосновение молниеносно отросших когтей. Надо осторожнее с ними. И в то же время я имею полное право заигрывать с Ламонтом, улыбаться ему, подпускать к себе ближе. И не только его.
Гордо вскинув голову, улыбаюсь.
– Ничего страшного. Я… мне даже нравится… – скольжу пальцами по его бицепсу, – звериная сила.
У Ламонта такой взгляд, словно… словно он готов перекинуть меня через плечо и утащить в пещеру с весьма недвусмысленными целями. Недели так на две. Меня бросает в жар, к лицу и ушам приливает кровь.
– Что-то тут жарко. – Я отступаю, по ногам скользят колючки роз, пятки зарываются в мех постели из шкур. Ламонт пожирает меня взглядом, а я больше всего хочу увидеть выражение морды Ариана. Но сдерживаюсь. – Прогуляемся перед завтраком?
– С удовольствием, – томно признаётся Ламонт.
Подавшись вперёд, вдыхая запах его чистого тела и трав, понизившимся голосом продолжаю:
– И я разрешаю взять меня за руку. Совершенно невозможно без прикосновений… – шепчу, раздумывая, добавлять ли «и близости», но завершаю рокочущим: – выбрать мужа.
Улыбка растягивает губы Ламонта. На Ариана я коварно не смотрю, будто его здесь нет.
* * *
Так много гуляла я лишь в юности, когда на улице искала спасения от домашней тирании. Надо сказать, что идти даже в длинном закрытом платье из нежной дорогой ткани намного удобнее, чем в синтетической юбке до пят и душной колючей водолазке.
Не по улицам мрачного городка красться в одиночестве, опасаясь, что встретятся одноклассники, высмеют или попробуют ударить, а брести по пляжу в сопровождении сексуального мужчины с залитым лунным светом мускулистым торсом просто здорово.
Тогда зачем сейчас, когда жизнь, несмотря на неожиданные приключения, несравнимо лучше, я вспоминаю о дурном? Я же освобождена от этого прошлого, от той другой судьбы…
Что за печаль съедает моё сердце?
– Тебя что-то беспокоит? – Ламонт, сжимая мою ладонь, сбавляет шаг. Остановившись, запускаю босые пальцы в прохладный песок. Ламонт склоняется ко мне. – Я могу чем-нибудь помочь?
Как же приятно, когда о тебе заботятся. Робко улыбаюсь и, не отводя взгляда от серебрящейся реки, тихо говорю:
– Не хочу уезжать. Хорошо у вас.
Краем глаза вижу, как губы Ламонта приподнимаются в грустной улыбке.
– Нет, – в его голосе чарующая вибрация. Но в сравнении с глубокими и многогранными вибрациями голоса Ариана это лишь блеклое подражание. – Дело вовсе не в этом. И моя стая тебе не понравилась. Я же видел выражение твоего лица на трапезах.
Пытаюсь смехом заглушить неловкость, но не получается. Затылок зудит от тяжёлого взгляда Ариана. Этот взгляд почти прожигает, ежесекундно напоминает о своём хозяине. Я и сама будто острее чувствую присутствие Ариана: кожей, сердцем… душой.
– Слишком всё непривычно. – Пытаюсь улыбнуться. – Устала. И мне в самом деле не хочется от вас уезжать, потому что тут спокойно. И ты очень милый.
Осмелев, касаюсь щеки Ламонта. Ариан отзывается рыком. Не глядя на него, бросаю:
– Я мужа выбираю, не мешай.
Запрокинув голову, Ламонт звонко смеётся. Поймав мою ускользающую от щеки ладонь, целует кончики пальцев. С улыбкой поясняет:
– Всё же есть прелесть в даре жрицы: можно лунного воина на место поставить.
– А у тебя смелости на это не хватит, – рокочет Ариан, и в его голосе звенит искренняя злоба. – Разве нет?
Облизнув губы, прикусив нижнюю, Ламонт глухо поясняет:
– У меня выбора нет. Стаю подставлять я права не имею. Даже если очень хочется перегрызть тебе горло.
Ариан усмехается. Ламонт до скрипа стискивает зубы, его передёргивает. И голос звучит ещё глуше:
– Странные игры ты затеваешь, лунный воин. Если нападу на тебя – стая лишится права участвовать в состязании за жрицу. Если отрекусь от семьи ради драки с тобой – лишусь права участвовать в состязании за жрицу. И всё же ты своим дерзким поведением делаешь всё, чтобы именно это я и сделал.
– Стоп. – Поворачиваюсь к ощетинившемуся Ариану. – Это правда?
Ариан молчит, лишь злобно сверкают зеленью глаза. Желудок сжимается от страха. Но я заставляю себя перебороть оторопь и повторяю громче:
– Ты в самом деле пытаешь бесчестно вывести его из состязания?!
– Если этот белобрысый трус хочет драки… – рык Ариана звенит в напряжённом воздухе.
Ламонт подаётся вперёд, и на его хребте прорастает и дыбится шерсть:
– Держи язык за зубами. Легко оскорблять, когда ты неприкосновенен! Легко рычать на того, кто ответить не может.
Отступаю от слишком разгорячённых оборотней. Вскрикиваю:
– Прекратите!
Ариан выглядит дико. Того гляди набросится на Ламонта. Выплёвывает злые слова:
– Если ты такой смелый, я готов отказаться от звания лунного воина и сразиться с тобой. – Ухмылка кривит оскаленную пасть Ариана. – Ну что, рискнешь, трусишка? Или ты только языком трепать да розочки дарить можешь?
Ламонт белым волком кидается вперёд. Штаны спутывают лапы, он приземляется, ткнувшись носом песок. Успевает увернуться от клыков, катится в сторону, избавляясь от пут. Ариан наскакивает следом, щёлкает зубами, целит в нос. Зацепляет ухо, на белую шерсть брызгает кровь.
Волки прыгают друг на друга, сверкают клыки, бешеные глаза. Их рык будоражит кровь.
– Хватит! – Меня захлёстывает жадный восторг, любопытство: как оно у них происходит? Как далеко они готовы пойти? Но разумом боюсь, что Ариан вырастет и просто раздавит Ламонта.
Бой продолжается в равных размерах. Ариан ухватывает Ламонта за щёку. Рычит. Ламонт пытается добраться до его шеи, бока. Препираясь, они поднимаются на задние лапы, обхватывают друг друга лапами. Глухо рычат. Их ярость непреклонна. Возбуждающа. И страшна.
Но я совсем не хочу, чтобы Ламонта загрызли.
– Хватит! – Оглядываюсь. – Эй, кто-нибудь! На помощь!
На том берегу реки вспыхивают глаза. Даже в кустах, кажется, кто-то есть.
Бешеный рык. За те мгновения, что я осматривалась, на белой шкуре расцвело больше кровавых пятен. Даже не увеличив рост, Ариан давит, прёт на Ламонта так, что тот отступает. Его клыки наконец впиваются в серую шерсть у плеча Ариана. Тот, резко дёрнувшись, стискивает клыки на носу. Ламонт мотает головой, пихается. Ариан рычит.
Да они всерьёз сцепились! Не до первой крови, не до согласия подчиниться, как бывает у не слишком агрессивных собак, как следовало бы ожидать от существ разумных и цивилизованных, а всерьёз!
Как их разнять? Швыряю в них песок. Без толку. Ведро бы воды на них вылить. Палкой треснуть. Оглядываюсь, но между берегом и деревьями широкая полоса травы, а ветки кустов слишком мелкие.
Что делать?
Взгляд зацепляет в траве что-то длинное и тёмное. Ствол молодого дерева. Тяжеленный, наверное. Ариан и Ламонт качаются на задних лапах. По белой шерсти расползается кровь.
Подскакиваю к стволу. Рывком поднимаю. Ужас помогает одолеть тяжесть. Крича, я с разбега ударяю обоих стволом. Их отшвыривает на песок. И снова они кидаются друг на друга. Снова бью. Они катятся по земле, рычат, цапают друг друга, а я дубинищей луплю их, оттесняю к воде.
Рухнув в серебристые воды, они подскакивают и уставляются друг на друга, замирают.
– Обоих убью! – рычу я. Ствол вырывается из рук и падает в песок. Пальцы дрожат. Меня всю колотит. Обхватив себя за плечи, стуча зубами, выдавливаю: – Идиоты. Какие же вы идиоты!
Злость вынуждает снова схватить ствол. Швыряю его. Брызги обливают помятые мокрые шкуры. Хочется столько всего сказать. Настучать по мохнатым башкам: я же хотела, чтобы они за мной ухаживали, а не друг друга трепали.
На белой шкуре шире расползаются подтёки крови. Всё могло кончится убийством… Схватив горсть песка, швыряю в Ариана. Он отворачивает морду, глухо рычит. Пятится, настороженно следя за Ламонтом.
– Никаких драк! – снова швыряю песок.
Фыркнув, Ариан демонстративно отходит в сторону и садится на берегу.
* * *
Педагогичней обидеться на обоих, но я решаю утешить проигравшего. В конце концов, у Ламонта хоть намерения серьёзные. Поэтому помощь ему оказывается в выделенном мне доме. Поэтому белокурая голова лежит на моих коленях, и я накладываю заживляющую мазь на прокушенный нос. Двадцать минут назад почти всё лицо было сплошной отёчной припухлостью. Краснота и раздражение спадают быстрее, чем у людей, но лицо утратило львиную долю привлекательности.
– И у вас такое поведение считается нормой? – Осторожно колдую мазью и ватной палочкой над разодранной кожей. – Вот так взять и подраться?
– Конечно, женщина должна видеть, что мужчина может её защи… – Ламонт поджимает губы, и глаза темнеют.
Похоже, неспособность меня защитить его смущает. Снова хочется укоризненно посмотреть на сидящего у стены Ариана, но я сдерживаю порыв, наказывая его подчёркнутым безразличием: нечего моих женихов грызть.
– Шрамов ведь не останется? – Осторожно касаюсь его напряжённой губы с запёкшейся кровью в уголке.
– Только от сквозных прокусов на щеке. – Ламонт улыбается и тут же болезненно кривится.
Бросаю на Ариана гневный взгляд и снова обращаю всё внимание на Ламонта. Глажу его мягкие встрёпанные волосы.
– Шрамы красят мужчину. – Накручиваю светлый локон на палец. – Это было безрассудно, но очень смело.
Ариан едва слышно фыркает. Попробовал бы ввернуть ехидное замечание – швырнула бы в него флаконом с перекисью водорода. Вместо этого ласково касаюсь предплечья Ламонта, на котором алеет соединённая тонкими полосками лейкопластыря рваная рана.
– Это точно не надо обработать лучше? Перевязать?
– Пройдёт. – Ламонт сжимает мою ладонь.
Ободряюще улыбаюсь ему, хотя внутри всё до сих пор подрагивает. И не уверена, что от ужаса, а не от удовольствия. Всё же приятно, когда мужчины настолько хотят тебя получить, что готовы подраться. Ещё бы это не угрожало их жизни и здоровью… Но, наверное, тогда бы этот жест не впечатлял.
Сильнее меня удивляют последствия боя: раз лунный воин выступал в драке как частное лицо, то всё в порядке. Когда мы добрели до города, на нас пристально смотрели, но Ариана задержать не пытались, не мстили. И ни словом не возразили, когда он вместе со мной и Ламонтом вошёл сюда и уселся на свою шкуру.
Даже у Ламонта, кажется, претензий к этому нет, хотя он напряжён и временами скашивает взгляд на царственного соперника.
Получается, если у меня будет сын, и он вдруг подерётся с другим оборотнем, и тот оборотень его подерёт, я, как и мать Ламонта, – а она просто оглядела его, выдала мне аптечку и ушла, – должна буду всё это стерпеть без малейших претензий? Ни глаза обидчику выцарапать, ни шкуру спустить?
Раздаются шаги, и в комнату заскакивает растрёпанная Катя:
– Поздравляю!
– Э, – окидываю взглядом её помятый, грязный балахон, листочки и веточки в волосах. – С чем?
– Ну как же, – она всплескивает руками, и лунный луч вспыхивает на кулоне на её груди. – За тебя же подрались! Далеко не за каждую невесту дерутся. Честно говоря, во многих стаях эта традиция поддерживается удручающе редко.
Пожалуй, здесь спокойнее иметь дочерей.
– Это правда здорово. – Усевшись рядом с Ламонтом, Катя восторженно смотрит на него. – Ты крут! Я почти жалею, что меня не за тебя сосватали.
– Гирдх тоже сразился бы за тебя, – вступается за её жениха Ламонт.
– Пф. – Катя приглаживает волосы. – Он слабый.
«Да и этот проиграл», – сказал бы Ариан, если бы не дулся. Ну, мне так кажется, даже будто голос его услышала.
– Ты просто не даёшь ему шанса. – Ламонт слабо улыбается. – Простилась бы ты с ним, тебе скоро уходить.
– Куда это? – удивляюсь я.
Впечатление от обратившегося ко мне томного взора Ламонта изрядно портят припухлости и ссадины в белёсой мази.
– Скоро кончится срок, подаренный нашей стае на общение с тобой. – Ламонт переплетает наши пальцы. – Кати пора отправляться, если она хочет сразу встретить тебя в следующей стае.
Как-то совсем вылетело из головы, что скоро мне возвращаться в Сумеречный мир. С Арианом. Наедине. В джип, где мы устроили такое… пропахший нами джип. И всё это один на один с ревнующим зверем…
– Я поеду с Катей. – Мои щёки вспыхивают от страстных воспоминаний.
– Это неудобно, – глухой голос Ариана подтверждает опасение, что он захочет воспользоваться нашим уединением.
И, честно говоря, немного страшно остаться с ним наедине: он сильный и наверняка сердится. И кто знает, не наговорим ли мы такого, после чего даже нейтральные отношения станут невозможными. Или того хуже: снова соблазнюсь его привлекательностью, уступлю, и он ни за что больше не воспримет меня серьёзно. Или… не знаю, просто страшно остаться наедине. Страшно, что он опять предложит близость без обязательств, скажет, что подрался из-за глупого собственнического инстинкта, и в этом нет ничего личного.
– Мне предстоит жить в этом мире, – упрямо напоминаю я. – Хочу узнать его ближе. Путешествие – отличный способ познакомиться.
– Придётся идти пешком. – Ариан чуть повышает голос. – Не надо упрямиться.
Конечно, он может перекинуть меня в Сумеречный мир, забросить в машину и отвезти. Но он хочет сохранить конспирацию, а значит, ему придётся действовать, как обычному оборотню.
– Значит, пойдём пешком. – Разворачиваюсь к нему. – Лунный князь обещал знакомство со стаями, а оно будет неполным без знания их окружения. Или ты хочешь нарушить княжеское слово?
Оскал Ариана появляется и исчезает так быстро, что не уверена, действительно ли его видела.
– Хорошо, – выплёвывает он и, трепеща ноздрями, опускается на шкуру.
– Вместе идти веселее. – Катя радостно потирает руки. – Скорее бы отправиться в путь.
– У меня есть ещё несколько часов. – Ламонт осторожно касается моей щеки. – Сейчас время летит так быстро. А когда ты уедешь, до положенного нам свидания будет ползти, точно черепаха, я просто уверен в этом.
В груди разливается тепло, мои губы растягиваются в улыбке.
Ариан едва слышно фыркает. И я хмурюсь: он неисправим.
* * *
Только неспешно шагая бок о бок с Ламонтом, понимаю, что он мне нравится. Не так взрывоопасно страстно, как Ариан, но нравится, как может нравиться красивый, ухаживающий за тобой мужчина. Нравятся розы по утрам, хотя это немного глупо.
Пусть Ламонт не мастер ухаживаний в стиле любовных романов, но его мягкая манера, предупредительность, его терпение в отношении нарывающегося Ариана и то, что он провожает меня, лишь дольше побыть вместе, производят слишком приятное впечатление, чтобы не предположить, будто у него есть надежда завоевать моё сердце.
Если Ариан его из состязаний не вышвырнет.
– Раньше я думала, что браки по политическим соображениям – это ужас, – признаюсь я. – Но теперь…
– Ужас-ужас, – ворчит шагающая впереди Катя. Она в волчьем обличии, и пакет с её вещами пока несёт Ламонт. – Пережиток прошлого, от которого надо скорее избавиться.
Ламонт улыбается, и эта улыбка красит его почти зажившее лицо.
– Кто-то печалился, что драки за невест отменили, – весело напоминает он, – а ведь это такой же пережиток прошлого.
– Нет. – Обернувшись, Катя хмуро смотрит на него. – Драки – это романтика, без которой любые отношения становятся пресными.
– Драка может кончиться слезами на кладбище, – странно слышать это от зачинщика драки Ариана.
– Чья бы корова мычала, – бубню я под нос.
После таких разговоров признаваться Ламонту, что он понравился, как-то глупо. Ну в самом деле, как сейчас сказать: «Но теперь, познакомившись с тобой, я изменила мнение, и брак по расчёту кажется не таким уж наказанием…»
Мы всё дальше уходим от города стаи Свэла, а я никак не придумаю начало разговора. И может, Ламонт мучается тем же… А я снова затылком, спиной и даже попой чувствую тяжёлый взгляд Ариана. В голове полный бардак. Всё запуталось. Если бы тогда в машине не поддалась соблазну, сейчас было бы проще. Но я поддалась.
* * *
Когда наступает время прощаться, я слишком вымотана физически и морально, чтобы давать какие-то авансы. Даже, пожалуй, я хочу быстрее продолжить путь, добраться до места и завалиться на гору шкур.
Но я, ни словом не выдавая своего желания, жду, что скажет Ламонт. Он уже минуту сжимает мои пальцы в своих горячих ладонях. Глядя на землю между нами, молчит. Вздыхает. Закусывает губу и снова вздыхает.
– Тамара, можно я тебя поцелую? – робко шепчет Ламонт.
Прежде, чем успеваю сообразить, Ариан рыкает:
– Тогда тебе голову сам князь откусит! Жрица со стаями знакомиться, а не женихов на вкус пробует!
Приподнявшись на цыпочки, коротко чмокаю Ламонта в губы. Поспешно отступаю, чтобы ему не досталось за мою дерзость.
– Буду ждать свидания, – машу рукой и пячусь дальше.
– Я тоже. – Ламонт растерянно машет мне вслед.
Шесть на загривке Ариана стоит дыбом, но он, не глядя на соперника, шагает дальше. Катя почему-то усмехается.
Ещё немного пройдя спиной вперёд, разворачиваюсь. Между полей и лесов стелется дорога к следующей стае и новому жениху… Что же меня там ждёт?
Глава 24
Говорили мне, что упрямство до добра не доведёт.
Предупреждал Ариан, что пешком идти неудобно.
Но не предупреждал, что идти так далеко!
А мы идём. И идём. Дорога всё не кончается. Я бы подумала, что он нарочно издевается, провоцирует перейти в Сумеречный мир и дождаться машины, но Катя, весело повиливающая хвостом, не возмущается странным выбором маршрута, а значит, до следующей стаи действительно просто далеко.
Ещё и дорога всё больше в гору.
И через тёмный сосновый лес. Я прямо красной шапочкой себя ощущаю. Тем более серый волк не сводит с меня взгляд. Тяжёлый такой.
Густые кроны пропускают лунный свет только над узкой дорогой. Жутко. Холодно.
– Хватит! – рявкает Ариан. Вздрогнув, оглядываюсь. Он бредёт, хмуро глядя перед собой. Рычит: – Я тебя чувствую, выходи!
Останавливаюсь, и мои сопровождающие тоже встают. Глядя в глубину леса, Катя машет хвостом. Там, в сумраке, вспыхивают зелёным глаза, и к нам что-то скачет.
Рыжеватый волк вылетает к моим ногам, прыгает, тыкается мордой в колени. Виляет хвостом так, что кажется, тот отвалится. И по этому-то вилянию я его и опознаю:
– Вася!
– Я-я-я. – Он продолжает скакать, припадать к земле и подпрыгивать. Утыкается в колени, лижет. Смотрит преданно. – Тамарочка!
Прихватив платье зубами, судорожно покусывает его, будто блох выкусывает.
– Эй. – Дёргаю обслюнявленный подол. – Блох у меня нет.
– Точно? – виляет хвостом Вася и снова утыкается мне в колени, смотрит преданно-преданно. – Тамарочка…
Ариан наблюдает за нами со странным выражением морды: то ли разочарованно, то ли устало, то ли презрительно. Васиного поведения стыдится? Разочарован моей снисходительностью?
– До границы можешь с нами идти, – бросает Ариан и продолжает путь размеренно и важно.
– Спасибо, лунный воин. – Скачет Вася. – Спасибо-спасибо-спасибо! Ты хороший, не то что предыдущий. Спасибо!
Что-то Ариан слишком добрый… Или опасается, что, если он подерёт Васю, я за тем ухаживать начну?
Или получил своё, и теперь всё равно, с кем я?
И почему мне вдруг сейчас мучительно стыдно за то, что поцеловала Ламонта?
Мы продолжаем путь. Вася носится вокруг меня, притаскивает палки, грибы, выдранные зубами кусты ягод, смотрит преданно. А у меня в душе полный и беспросветный разлад. Тяжко так, что впору сесть и разрыдаться.
Что делать? Как вести себя с Арианом? Кто я для него? Просто приманка?
* * *
Свет, очерчивающий валы холмов на горизонте, даёт надежду на скорый отдых.
В спину доносится вой оставшегося на границе Васи. Границу обозначала горка зацементированных звериных и человеческих черепов, так что покладистость Васи, не решившегося зайти на территорию стаи без приглашения, можно понять.
И, конечно, не последнее влияние оказал Ариан: от его мрачного настроя, хоть и не выраженного ни единым словом, погрустнели оба моих дружелюбных спутника. И Катя всё тревожнее взглядывала на него. Возможно, её пугал его запах.
Вой впереди отвлекает от мрачных размышлений. Он множится, уносится к желтоватому горизонту. Возвращается новой волной воя.
– Подвезут нас. – Катя, потянувшись, усаживается на землю. Зевает. – Давайте подождём, что лапы топтать.
Бросив сумку с её немногочисленными пожитками на обочину, сажусь сверху. Оставшийся стоять Ариан задумчиво смотрит на луну. Она ласкает его светом… Серебряное сияние скользит по узкой морде, окутывает мощное тело, мерцает на шерсти. А ведь Велислава не права: Ариан и простым серым волком хорош!
Отворачиваюсь. Так и сижу, пока не раздаётся топот.
Поднимаюсь, прихватывая Катину сумку, вглядываюсь в источник шума.
По дороге к нам, понукаемая десятком разноцветных волков, несётся двуколка.
Запряжённая белым козлом. Козлом!
Стая удивляет с самого начала.
Оборотни подлетают, встают полукругом. Только один, чёрный, подбегает ближе, мордой тормозит козла и бодро предлагает:
– Садись, жрица.
Вроде бы надо чёрного волка разглядеть, вдруг жених потенциальный, но смотрю на козла: мощный, с громадными рогами. Наверное, какой-нибудь горный. На домашних совсем не похож.
– Вдвоём влезем. – Катя запрыгивает в изножье двуколки. – Давай, поехали.
– Не бойся, – посверкивает глазами чёрный погонщик. – Такое сокровище не провороним.
Ну чего я боюсь? Наверняка козёл вышколенный, не посадят же меня на дурного.
Решительно шагаю к двуколке. Меня рывком разворачивает – сумка зацепилась за оглоблю.
Бахает гром. С щелчком взвиваются над двуколкой щепки. Падают Кате на нос.
Меня мохнатым телом придавливает к земле.
Шум. Гам. Топот.
– Охранять! – рявкает Ариан. – Найти стрелка!
Козёл тревожно блеет. Волки взвывают оглушительно и грозно. Зажимаю уши ладонями. Лопаткой чувствую бешеный стук сердца Ариана.
Стреляли… Это в меня сейчас стреляли? Опять проклятый убийца?
* * *
Меня накрывает туманом, он истаивает в свете восходящего солнца. Тихо. Холод влажной земли пронзает меня, вытесняя страх. И вместо волка на мне уже человек. Оглядывается, продолжая рычать по-звериному.
– Ты обещал, – стискиваю траву в брызгах росы, – ты говорил, что пулю остановишь.
Ариан застывает. Тяжело дышит.
– Я… я потерял бдительность. – Он упирается ладонью возле моего плеча. – Прости. Я не должен был… отвлекаться.
Дрожь передёргивает меня. Платье всё больше пропитывается росой. Ариан опять оглядывается.
– Этого не повторится. – Он впивается пальцами в землю. – Мы сейчас вернёмся, надо проследить за охотой. Только не бойся.
– Может, лучше оставить меня здесь?
– Одну я тебя не оставлю. Всё.
Рука, терзающая землю, обращается лапой серого волка. Он несколько раз шумно вдыхает и выдыхает, точно готовится к чему-то страшному.
Нас окутывает туман.
Вой режет уши, бьёт по нервам. Страшно блеет козёл.
Вой-вой-вой.
Взвывает и Ариан. Вибрация этого громоподобного воя пробивает меня.
Воцаряется тишина. Пронзительная настолько, что слышен комариный писк. Даже козёл молчит.
Со всех сторон поочерёдно по-военному чётко завывают волки. Семнадцать раз – семнадцать отчётов, смысл которых мне не понять. Но ощущаю, как напряжение чуть отпускает Ариана.
Поймали стрелка? Или тот убежал настолько далеко, что пока можно не опасаться?
Ариан взвывает снова – не так мощно и грозно, но тоже внушительно.
И отступает от меня, командует человеческим голосом:
– От лица Лунного князя я принимаю пояснение стаи: снайпер стрелял с нейтральной земли, вы не виновны. Лунным правом даю разрешение на широкий поиск вне территории стаи. Пошлите лучших охотников. Переберите винтовку, может, хоть одна деталь сохранила запах владельца.
Несколько раз взвывают оборотни.
– Есть хочу, – хныкает Катя. – У меня стресс. Меня чуть не застрелили! Хочу кабанятины молодой и нежной.
– Будет, – ворчит кто-то из встречающих.
Взъерошенный чёрный волк приближается и склоняет голову:
– Жрица, окажите честь своим визитом.
Двое его бурых помощников, пока я встаю и отряхиваю влажное, липнущее к коже платье, подталкивают козла с двуколкой ко мне.
– Я пешком, – категорично заявляет Катя.
Ей легко, она домой может вернуться. А мне все смотрины проходить в любом случае, князь же обещал!
Устроившись в двуколке, обхватываю себя руками. Ариан пристраивается возле правого колеса, чёрный – у левого. Козёл заходит на поворот и припускает к озарённым светом холмам.
Со всех сторон то и дело доносятся вои-отчёты, порой чёрный волк отзывается звенящим воем.
Двуколка нынешняя поудобнее Васиной, но на перекладине под ногами белеет выбоина от пули, притягивает взгляд, мешая любоваться открывающимся видом на город.
А посмотреть есть на что: дома вырыты прямо в холмах, выступают из толщи земли волнистыми белыми слоями, точно гигантские древесные грибы. Ни одного острого угла, ни одной грани – царство плавных линий и асимметрии. И если в озёрном городе неровность вызывает тревогу и ощущение ненадёжности, то тут глухие белые стены создают впечатление нерушимой мощи. Фонарики и горящие окна озаряют их жёлтым светом.
На вьющихся серпантином перекатывающихся с холма на холм улицах, на соединяющих верхние ярусы мостах ходят волки и оборотни в человечьем обличье. Разглядывают нас. Дети и женщины машут мне рукой, точно я путешествующая в карете принцесса. Впрочем, если учесть, что жриц выдают за представителей правящего рода, мой статус что-то около того.
Ариан сосредоточенно бежит рядом. Наверное, ждёт выстрела. Холодок побегает по спине. Нет, не надо думать об этом и призывать неприятности. Пытаюсь сосредоточиться на городе холмов: кто знает, не придётся ли мне здесь жить?
Множество поворотов, подъёмов и съездов спустя мы выкатываемся к более высокому холму, опоясанному грибами балконов и окон не белого, как везде, а голубоватого цвета. Улица перед ним замощена голубыми мерцающими плитками абстрактной формы.
Но самое необычное – белая арка над дорожкой к двойным дверям. Эта арка, эта идеально ровная дуга – единственная чётко геометричная фигура во всём городе. Отполированная до блеска поверхность отражает голубоватый лунный свет и желтизну электрических огней. Она надвигается на нас, и чем дольше смотрю, тем отчётливее вижу: в глубине её белизны что-то перетекает и мерцает, и это не блики, как можно подумать изначально, это… звёзды и галактики. Словно в разрыв рассматриваю Вселенную, но вместо черноты у неё изумительно белый фон.
Вид арки так зачаровывает, что факт остановки я замечаю, когда чёрный волк произносит:
– Добро пожаловать, жрица.
А я понимаю, что сижу, запрокинув голову, и ничего вокруг не замечаю.
Моргнув, опускаю взгляд на голубоватые плиты. Выбираюсь с уютного сидения. Арка манит, будто просит ещё взглянуть на неё. Каждый шаг к ней заставляет сердце трепетать, колотиться меж рёбрами пойманной птицей.
Чёрный оборотень первым проходит сквозь арку. Я всё медленнее ступаю следом, высматривая узоры галактик в волшебной белизне.
Под аркой оказываюсь в невидимой пелене и, миновав её уютное тепло, будто просыпаюсь. Вздрогнув, смотрю на арку и вздрагиваю вновь: она сплетена из костей.
Следом за мной под аркой, блаженно жмурясь, проходят оборотни сопровождения. Проходит Катя и стряхивает шкуру, как после купания.
– Ну вот, я думала, это интересней, – жалуется она.
И только Ариан стоит по ту сторону воплощением мрачности. Свернув с мерцающей дорожки на траву, он идёт в обход арки.
– Эй, стой. – Чёрный волк одним прыжком оказывается перед ним. – Через арку.
– Я лунный воин, – высокомерно напоминает Ариан. – Мой нейтралитет неоспорим. Предложение пройти через арку – оскорбление.
Чёрный скалится, щёлкает белоснежными зубами:
– На жрицу напали. Никто из наших не знал, что она должна появиться в это время и в этом месте. А ты знал.
– Даже если арка почернеет, это не будет доказательством моей вины, – чеканит Ариан. Шерсть на его загривке поднимается дыбом.
– Только доказательством недобрых мыслей о стае, – рычит чёрный, пригибаясь, точно готовясь к прыжку.
– Какие ещё у меня могут быть мысли, если на вашей земле жрицу едва не убили? – Ариан шире расставляет лапы, всё тело напрягается, выражая готовность к обороне. – Я не позволю оскорблять воинов Лунного князя и не пойду сквозь арку.
– Для входа в главный дом все обязаны проходить сквозь арку правды.
– Члены стаи и гости, – рычит Ариан. – А я не гость. Не член вашей стаи. Я – лунный воин, представитель князя, считай, всё равно что сам князь. И я не пойду через арку.
Чего он боится-то?
Чёрный скалится сильнее, он похож на сжатую пружину, готовую к немедленному броску.
Воздух наполнен глухим рыком.
Этот напряжённый рокот гаснет в далёком вое.
– Стрелка поймали. – Катя поднимается на задние лапы и всматривается в извилистый узор улиц и холмов.
Вой повторяется ближе. На дороге между холмами появляются волки. Они скачут, перекатывая между собой сферу-клетку, в которой что-то болтается. К этим волкам присоединяются другие. Те, что в человеческом облике, падают на четвереньки и, сбросив шкуры и набедренные повязки, вливаются в толпу. Чем они ближе, те отчётливее звучат рык и вскрики.
Толпа выкатывает шар к основанию холма. Козёл уносится вместе с двуколкой, но его не останавливают.
Вблизи видно, что от шара к нескольким волкам тянутся цепи. Самый крупный встаёт, обращаясь в человека, только глаза его сохраняют звериный блеск.
– Мы поймали стрелка! – его голос похож на тявканье.
Рывок за цепь – и шар-клетка подкатывается ближе. Ещё двое обратившихся в людей размыкают замок. Вытаскивают со дна сферы волка с рыжими подпалинами, швыряют на голубые плиты.
– Это он! – рявкает вожак прибежавших.
А я, не дыша, смотрю на медленно поднимающегося подранного волка. Он дёргано виляет хвостом. И хотя я не слишком привыкла различать оборотней, уверена – это Вася.
