Текст книги "Последний владыка"

Автор книги: Анна Варенберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

Тревер, признаться, вообще его изрядно раздражал, постепенно превращаясь в глазах Фрэнка из друга во врага… и тоже с тех пор, когда разом получил все то, к чему Рейнольдс слишком долго и настойчиво продвигался, шаг за шагом поднимаясь по ступеням лестницы, ведущей к известности и власти. Тысячи бессонных ночей, труд до кровавого пота, самое ревностное, строгое отношение к себе, чтобы не испортить репутацию неосторожным поступком… А Тревер никогда не относился к жизни серьезно, но удача, как всякая шлюха, сама вешалась ему на шею. Если Треверу – бродяге и страннику – Фрэнк искренне сочувствовал и от душей симпатизировал, то тот же самый человек в новом статусе любимца, фортуны…

Решение возникло само собой. Тревер должен был исчезнуть, а созданный Фрэнком двойник занять его место, передав своему творцу солнечные камни. Но если первая часть задуманного не вызвала особенных сложностей в ее осуществлении, то вторая натолкнулась на препятствие. Этого Фрэнк никак не ожидал! Дублеру следовало заменить основного игрока, выбывшего из игры, а он вдруг вздумал сопротивляться, отстаивая собственную личность. У Рейнольдса просто не было иного выхода, кроме как самым жестким образом расставить все по местам, что он и сделал без колебаний. Так он поступал всегда, если обстоятельства требовали от него принимать быстрые однозначные решения. Он должен был вернуться на Землю и получить солнечные камни, эти кристаллы слишком много значили для Фрэнка – на них строилось все грандиозное здание его дальнейшей почти тысячелетней судьбы.

«У меня в запасе, в самом худшем случае, двенадцать часов, – Джошуа не мог отвести глаз со все еще остававшегося незапертым сейфа, в котором Фрэнк хранил бесценные ампулы с раотаном. – Не так уж много, совсем немного, но если учесть, что по сравнению с вечностью человеческая жизнь длится не больше мгновения…» Так что с философской точки зрения терять ему было нечего. Впрочем, как и с любой другой. Если придется умереть, по крайней мере, он умрет свободным – от Фрэнка с его ледяными глазами и стальным голосом. И далее от голубоватой субстанции, продлевающей его существование… Он превратился в ее раба после того, как Рейнольдс однажды продемонстрировал ему, что случится, если Джош не получит ее вовремя. Но теперь страх исчез. Реактивная психика Джошуа сослужила добрую службу: пьянящее чувство внутренней свободы овладело им целиком, а остановить человека в таком состоянии непросто.

Один за двоих, за себя и Тревера, вот что он сейчас понимал совершенно точно, ибо был уверен в двух вещах: Фрэнк пытался убить Тревера и считает, что достиг успеха, иначе не требовал бы от Джоша играть чужую роль, выдавая себя за другого. Но Тревер жив. Это подсказывало Джошу сердце, он не осознавал смерть своего двойника. Между ними сразу, с первой встречи, установилась незримая прочная внутренняя связь, глубокая душевная близость, когда один человек ощущает другого, точно себя самого. Джошуа сейчас мог наверняка сказать о Тревере, что он далеко, ему плохо, но главное – он жив! Нужно найти и предупредить Тревера раньше, чем он снова встретится с этим параноиком. Джошуа, осторожно ступая, подошел к Фрэнку сзади. Звериное чувство опасности не подвело Рейнольдса. В последнюю долю секунды он успел обернуться, и нанесенный Джошуа страшный удар не убил его наповал, пройдя по касательной, а только оглушил. Отступать было некуда. Джошуа метнулся к сейфу, в котором лежали драгоценные ампулы, и принялся рассовывать их по карманам.

– Что ты делаешь?! Стой!..

– А пошел ты, – выдохнул Джош, каблуком припечатав к полу потянувшуюся к нему руку Фрэнка и с удовольствием услышав его вопль и хруст раздавленной кости. – Ничего у тебя не выйдет, гадина. Потому что я этого не допущу.

Он понимал, что, едва очнувшись, Фрэнк тут же начнет преследовать его, поэтому требовалось шевелиться быстрее. Джошуа бежал по незнакомым узким улочкам Олабара, петляя, как заяц, все увеличивая скорость и радуясь тому, что отлично умеет двигать ногами. Только бы сохранить ампулы, билось в его голове. Бег по такой жаре мог ему дорого обойтись, но пока Джош чувствовал себя прекрасно, за двадцать минут, развив очень приличную скорость, он даже не сбил дыхание. Сказывались постоянные ежедневные тренировки и отменно здоровое сердце. Понимал он и то, насколько отличается от дайонов и какой белой вороной выглядит в современной одежде среди них, не говоря уж о том, что и его внешность с дайонами имеет мало общего. Пока ему не требовалось скрываться, это не имело никакого значения, а теперь дело другое. Он не знает в Олабаре ни единого человека! Да и во всей Галактике общался всего с тремя – Фрэнком, Идис и Тревером, но это особый разговор. Кстати, о разговоре. Не обладая даже намеком на социальный опыт, Джошуа понятия не имел о том, как подойти и обратиться к кому бы то ни было, что сказать или спросить, как представиться. Ему никогда не доводилось этого делать. Однако хуже Фрэнка врагов у него быть не может, а потому, в точности как птица – подранок падает под ноги человеку, отдаваясь на его милость, бросился к первому попавшемуся дому, отчаянно стуча в низенькую деревянную дверь и не зная, что станет делать, если эта дверь не откроется. Но ему повезло.

– Входи, – сказал молодой мужчина с аккуратной бородкой и живыми темно – карими глазами. – Отдышись.

Джошуа рухнул на стоявший возле стены маленькой прихожей деревянный стул с высокой резной спинкой и перевел дух.

– Я художник, – продолжал мужчина. – Кангун. Говорю тебе о роде своих занятий, чтобы ты сразу понял, что есть у меня нечего и пить тоже, кроме воды – это сколько угодно. Поэтому если ты что‑то украл, и за тобой гнались, но не поймали, ты сделаешь благое дело, поделившись со мной, а то третий день во рту ни крошки.

У меня ничего нет, – сокрушенно отозвался Джошуа. – Рад бы помочь, но нечем. Я ничего не крал.

Зря, – изрек Кангун. – Впрочем, я тоже не ворую. И тоже зря, – подумав, добавил он. – Ну и что мы с тобой будем делать?

– Не знаю, – честно признался Джошуа. – Мне бы переодеться. Меня ищет один человек с Земли, и я тоже оттуда. Но он мой враг.

– Одежда денег стоит, – все остальное Кангун пропустил мимо ушей. – А у тебя ни гроша нет. Я прав?

Да, – Джошуа и в руках‑то никогда не держал никаких денег, хотя знал, зачем они нужны и как выглядят. – Но я могу заработать, – нашелся он, испытав законную гордость за свою догадливость. – Ну, сделать что‑нибудь такое, за что платят деньги, – счел он нужным пояснить, заметив, что Кангун на его слова никак не реагирует, зато рассматривает с живейшим интересом.

– Угу, угу, – кивнул тот, – сделай. У меня найдется, пожалуй, пара не совсем рваных штанов для тебя. Я их вообще‑то хотел пустить на тряпки, кисти вытирать, но ладно, обойдусь. Тебе нужнее. Только их надо сначала найти.

Спустя пять минут он позвал из комнаты:

– Вон они, под кровать завалились. Иди, вытаскивай.

Джошуа лег на пол и, чихая от пыли, извлек то, что Кангун называл штанами. При всей неприглядности этого предмета они были все же лучше, чем комбинезон, который бросается в глаза всем и каждому. Хотя ничего более затасканного, затертого и нелепого Джошуа никогда не видел. Впрочем, он вообще слишком мало пока видел в своей коротенькой жизни. Вздохнув, Джошуа разделся до белья и собирался было облачиться в щедрый дар Кангуна, но тот остановил его.

– Ты обещал отработать, – напомнил он.

– Я и не отказываюсь, но как? – спросил Джошуа. – Что я должен делать?

– Иди сюда, – Кангун подтолкнул его к середине комнаты. – Мне нужна натура. Ты подойдешь. Бесплатно никто не хочет позировать, а я должен сделать эскиз для фрески нового храма, если не получу этот заказ, мне конец. До сих пор меня выручала только моя сестра Айцуко, но она, как ты понимаешь, женщина, а мужской натуры я так и не нашел. Так, – он обошел вокруг Джошуа. – Раздевайся полностью.

– Зачем?

– Ты что, тупой? Я же все объяснил. Не знаешь, зачем нужны натурщики?

Джошуа действительно не имел об этом представления, но, как загипнотизированный, выполнил просьбу Кангуна и замер в той позе, которую тот велел ему принять, поставив вперед одну ногу и повернув голову в сторону маленького и довольно грязного окна.

– Отлично, – Кангун поспешно установил мольберт и принялся наносить на холст мазки резкими, уверенными движениями, время от времени вскидывая на Джоша сосредоточенные глаза, в которых плясал весьма ощутимый огонек безумия. – Не двигайся. Скажи, когда устанешь, я дам тебе отдохнуть.

Устать от того, что просто стоишь на одном месте? Это показалось Джошу странным. Пока он никаких особенных неудобств не ощущал, разве что неловкость от того, что зачем‑то вынужден стоять голым перед незнакомым человеком. Кангун с ним больше не разговаривал, полностью погрузившись в работу. От нечего делать Джошуа обводил глазами обшарпанные стены его жилища, с полу до потолка завешанные большими и маленькими картинами без рам, выполненными в разной манере, но, безусловно, весьма талантливой рукой одного и того же человека. Среди них было несколько изображений очень милой юной девушки, глядя на которую, Джошуа ощутил незнакомое, странное чувство, словно что‑то переворачивалось в груди, заставляя сжиматься сердце.

– Это твоя сестра?

– Что? А, ну да, Айцуко, – рассеянно отозвался Кангун. – Не болтай, ты меня отвлекаешь.

– Красивая, – вздохнул Джошуа.

– Потерпи, я скоро закончу, – сказал Кангун. – Увидишь, что получается. Я сделаю тебя богом лесов.

Но завершить начатое ему было не суждено. Дверь распахнулась, и на пороге появилось самое прекрасное создание, какое только можно было себе представить, в развевающейся яркой легкой накидке, оставляющей обнаженными тонкие нежные руки, босиком, и с огромными, изумленно расширившимися при виде Джоша, глазами.

– Ты нашел натурщика, Кангун? Наконец‑то! А я так торопилась, я же знала, что ты ждешь меня, но у меня вечно не получается никуда успеть вовремя. По дороге я встретила Хиаль, жену ювелира, мы немного поговорили, а потом…

– Избавь меня от подробностей, – замахал руками Кангун. – Когда ты раскрываешь рот, это надолго.

Что до Джоша, тот был готов слушать ее голос бесконечно, и так же бесконечно любоваться девушкой. Она зашла за спину Кангуна, разглядывая его набросок и сравнивая с оригиналом.

– Одна деталь сильно отличается. Неужели мое появление произвело такое действие?

– У тебя никакого стыда нет, Айцуко, – укорил ее Кангун, впрочем тут же изменив что‑то в рисунке. – Ага. Так даже еще лучше.

– Вот видишь, какая от меня польза, – заметила девушка.

Когда до Джоша дошел смысл их реплик, его лицо мгновенно покраснело. Поспешно пытаясь отыскать, чем бы прикрыться, он судорожно, как в последнее спасение, вцепился все в те же штаны, любезно предоставленные в его распоряжение Кангуном.

– Да брось ты, – засмеялась Айцуко, – что я, мужчин никогда не видела? Тем более с таким‑то идеальным телом тебе нечего стесняться. Кангуну очень повезло, что он тебя нашел, а то рисовал бы своего бога с какого‑нибудь нищего дряблого старикашки, на одном воображении. Если из‑за меня ты сбежишь, он никогда мне этого не простит. Но раз уж я все равно вас обоих отвлекла от работы, давайте хотя бы поедим, я тут принесла кое – чего.

При упоминании о еде Кангун заметно оживился, тут же запустив руку в принесенную Айцуко плетеную корзинку.

– Что бы ты делал без меня, – девушка наблюдала за тем, как он поспешно и старательно двигает челюстями, – гений непризнанный. Ты тоже присоединяйся, «бог лесов», пока мой братец все до последней крошки не слопал. Конечно, всего лишь маисовые лепешки да рыба, но лучше, чем ничего, правда?..

Джош только тут ощутил, насколько голоден, и присоединился к Кангуну, лишь изредка взглядывая на Айцуко, наводившую относительный порядок в изрядно запущенном логове своего непутевого родственника. Комбинезон Джоша ее крайне заинтересовал.

– Это что за блестящая змеиная шкурка?

– Это мой, – признался Джош, зачарованно наблюдая, как Айцуко прикладывает комбинезон к себе, кокетливо вертясь перед мутноватым маленьким зеркалом. – Хочешь? Если он тебе нравится…

– Ой, – пискнула она, – ты мне можешь его подарить? Правда?! Какой ты добрый! – подскочив к Джошуа, она обвила его шею руками и звонко поцеловала в губы.

От неожиданности он поперхнулся непрожеванным куском маисовой лепешки и мучительно закашлялся. Айцуко с силой хлопнула его по спине, а Кангун выразительно покрутил пальцем у виска, обращая этот жест в адрес своей импульсивной сестрицы. Убедившись, что с ее новым знакомым все в порядке, Айцуко уселась за стол, положив подбородок на скрещенные руки.

– Я тебя раньше никогда не видела. Ты не из Олабара и вообще не дайон. Откуда ты?

– Я далее не меркурианец, – сказал Джошуа. – Я…

«Кто ты такой? Кто, я спрашиваю? Человек? Нет. Всего – навсего ходячий труп без прошлого и будущего, меньше, чем ничто…» Сколько раз Фрэнк вколачивал это в его сознание и душу? Выражение лица Айцуко изменилось, едва она почувствовала его смятение, а женский инстинкт безошибочно подсказал, как лучше поступить. Она ласково погладила руку Джошуа.

– Не важно, кто ты и откуда. Ты мне очень нравишься. Если тебе некуда идти, останься у нас и живи, сколько будет нужно. Мы с Кангуном поможем тебе, если ты попал в какую‑то переделку. Люди должны выручать друг друга. С каждым может случиться беда.

Джошуа с усилием кивнул.

– Но я не хочу навлечь на вас неприятности. Меня преследуют. Мне нельзя долго оставаться на одном месте. И еще я должен разыскать одного человека, которому тоже грозит опасность, но не знаю, с чего начать. Может, вы когда‑нибудь его видели?

– А как он выглядит? – поинтересовалась Айцуко. – У нас хорошая память на лица. Какой он? Можешь его описать?

Это было проще простого.

– Точно такой же, как я, – выпалил Джошуа. – Можно сказать, одно лицо.

Айцуко перегянулась с Кангуном.

– Нет, – покачала она головой, – я не встречала похожих на тебя людей.

– Я тоже, – добавил ее брат. – Даже приблизительно похожих. Кто он тебе?

– Вернее было бы спросить, кто я – ему, – вздохнул Джошуа. – Я появился позже, чем он, на много лет. Я его двойник. Клон.

Боже, как он ненавидел это ужасное слово!

– Но… Значит, ты не настоящий? – изумилась Айцуко. – Что значит «клон»? Андроид?

– Нет, не совсем так. Во мне нет ничего нечеловеческого, я не машина, просто появился на свет не совсем обычным образом. Я сотворен, а не рожден женщиной. In vitrum. Это вас пугает?

Айцуко задумалась, прежде чем ответить.

– Немного, – призналась она затем. – Но ты теплый, ешь и пьешь, как все люди, и у тебя те же самые чувства, что и у нас. Ты испытываешь страх, боль, любопытство, симпатию. Тебя интересуют женщины. – Она лукаво улыбнулась. – Действительно, я не нахожу в тебе ничего нечеловеческого, и от тебя не исходит зло. Если хочешь, расскажи, как ты попал в Олабар?

– Нас прислали, чтобы найти причину смерти ваших детей. Мы проделали путь от Земли до Меркурия, чтобы помочь дайонам выжить.

– Ты и твой двойник?

– Да, и еще один человек, тот, который меня создал. Сначала все шло хорошо, а потом Тревер пропал. И Фрэнк приказал мне говорить, будто я – Тревер. Но я отказывался, ведь это неправильно. Тогда он стал мне угрожать, ударил меня…ну, я не остался в долгу и тоже ему врезал как следует, а потом сбежал, – Джошуа старался говорить спокойно и так, чтобы Кангун и Айцуко его понимали. – Я здесь ни с кем не знаком, кроме вас. Но назад я не пойду, это точно.

– Тебя никто и не заставит, – энергично кивнул Кангун. – Конечно же, нет! Мы вместе придумаем, как тебе выпутаться. Хотя мне лично ничего не приходит в голову. Никогда не сталкивался с такой ситуацией!

– Еще бы, ты себе‑то самому не можешь помочь заработать на кусок хлеба, – улыбнулась Айцуко. – Нормальный сумасшедший гений, что с тебя взять. Я считаю, нам нужно обратиться к Чеону. Он великий мудрец и, между прочим, почти что наш родственник.

– Да какой он тебе родственник, – возмутился Кангун. – Нашла к кому примазываться!

– Он рассчитывал мою карту влияния звезд, когда я родилась, – важно и со значением проговорила Айцуко. – Чеон – самый знаменитый маг в Олабаре.

– Вот именно, – обреченно вздохнул Кангун. – Кто решится сунуться к нему так запросто, без приглашения?

– Я решусь, – девушка пожала плечами. – И вряд ли Чеон превратит меня за это в лягушку.

Она говорила так серьезно, что Джошуа счел нужным выяснить:

– А разве этот Чеон действительно может такое сделать?

– Он все может, – торжественно подтвердила Айцуко, поднимаясь. – Я отправлюсь к нему немедленно. И вместе с тобой.

– Стоп, – возразил Кангун. – Я не закончил эскиз, так что он мне еще нужен. Кстати, я забыл, как, ты сказал, тебя зовут?

– Джошуа. Ты раньше не спрашивал.

– Эскиз может подождать, – Айцуко прищурилась. – Ты не понимаешь, что сейчас важнее? Вот чем нормальные люди и отличаются от психов. Расстановкой приоритетов, Кангун! Идем, Джошуа. Только… – она оглядела его, – ты намерен так и отправиться? В этом рванье? Которое я, кстати, где‑то уже видела. У тебя нет ничего получше?

– Нет, – радостно закивал Кангун. – У него совершенно ничего больше не имеется, а поскольку, как ты правильно заметила, в таком виде не то что к Чеону, но даже до ближайшей лавки старьевщика идти нельзя, тебе следует приобрести ему что‑нибудь другое плюс хотя бы пару рубашек. И пока ты этим занимаешься, а Джошуа свободен, он вполне может поработать со мной.

– Ну и негодяй ты, Кангун, – хмыкнула Айцуко. – Ладно же, будь по – твоему, но учти – я скоро вернусь.

Айцуко отличалась невероятной быстротой принятия решений и столь же редкостной способностью тут же воплощать их в жизнь. Ничего удивительного в этом не было. Родители ее и Кангуна умерли рано, брат в качестве добытчика средств к существованию был беспомощен, как новорожденный младенец, и все заботы о них обоих девушке пришлось взять на себя. Она пела вечерами в маленьком баре на окраине Олабара, благо обладала изумительным, чистым и сильным голосом, а заодно не брезговала и другой работой, вплоть до мытья полов в богатых домах. Такая жизнь, по счастью, не превратила неисправимую оптимистку Айцуко в озлобленную на весь мир стерву, и она гораздо чаще улыбалась, нежели впадала в отчаяние, даже когда дела шли совсем скверно. Она свято верила в звезду Кангуна, в то, что брат рано или поздно добьется успеха и признания, а вслед за ним и она сама, если повезет, сможет серьезно учиться и станет петь не в каком‑то трактире, а на настоящей сцене. Эта мечта всегда согревала душу Айцуко, но пока приходилось довольствоваться малым и вести очень аскетичную жизнь – все, что она зарабатывала, шло на холсты, кисти и краски для Кангуна, который пока не сумел продать ни одного своего полотна, в последнее время уповая, как на чудо, на то, что получит возможность расписывать храм Богини плодородия, и тогда деньги польются рекой. Увы, на нынешний день не то что на реку, но даже на узенький ручеек не было и намека.

Айцуко запустила руку в потайной карман своей юбки, нащупав несколько монет – с утра их не стало больше. К тому же и эти были последними. Но она прикинула, что на самую простую одежду для Джошуа их должно хватить, а потом… она еще заработает. Айцуко не смущало даже то, что теперь на ее идее повиснет на неопределенное время еще один человек, и надрываться придется в прямом смысле за троих. В ее душе пышным цветом цвели весенние сады, и она не шла, а почти летела, точно на крыльях, легко ступая по раскаленной от жары брусчатке плоскими подошвами сандалий. Стоило перед ее внутренним взором возникнуть растерянному, такому милому лицу Джошуа, как все проблемы и настоящие и возможные неприятности отступали на второй план. Айцуко почему‑то была уверена, что уже видела его раньше, хотя и сказала Джошу, что не встречала никого, похожего на него. Не встречала! Она бы не смогла забыть, если бы действительно сталкивалась с ним хоть раз прежде, где именно и при каких обстоятельствах это произошло. Айцуко думала об этом, придирчиво и тщательно выбирая поношенные вещи в тесной лавке старьевщика. Если бы то было в ее власти, она облачила бы Джоша, по меньшей мере, в пурпурную королевскую мантию, увенчав его стриженую голову золотым обручем. Но пока приходилось ограничиваться чем‑нибудь не столь помпезным, зато добротным и хотя бы чистым. Покончив с этим, Айцуко заколебалась, как быть дальше. Вернуться назад или не тратить даром время и попытаться немедленно встретиться с Чеоном? Пожалуй, последнее будет более разумным.

Девушка решительно встряхнула головой и направилась в ту часть Олабара, где таким, как она, места не находилось, в центральные богатые кварталы с широкими улицами, роскошными садами и особняками, больше похожими на дворцы. Один такой принадлежал Чеону. Конечно, Айцуко явно погорячилась, заявив, что состоит с ним в родстве. Какое там! Чеон едва ли даже вспомнит о девочке, для которой семнадцать лет назад по просьбе ее родителей составлял звездную карту судьбы. Таких девочек было слишком много. А с тех пор он прошел впечатляющий путь от простого предсказателя до лучшего мага Олабара. Между небожителем Чеоном и нищей певичкой Айцуко общего было только то, что они оба являлись дайонами. Но это – вовсе не мало. Один дайон никогда не должен отказывать другому в помощи советом, таков был древний закон. Наверное, его придумали еще в те золотые времена, когда совет ценился выше материальных благ. Этого Айцуко не знала. Но и особого благоговейного ужаса перед Чеоном не испытывала. С какой стати она должна его бояться? Конечно, если бы с нею рядом сейчас был кто‑нибудь еще, ей было бы легче. И желательно не «кто‑нибудь», а Джошуа. Но то, чего нет, можно себе представить. По части воображения Айцуко ничуть не уступала своему брату, только не умела переносить свой вымысел на холст. Она взяла воображаемого Джоша за руку и поднялась по мраморным ступеням к дверям из сандалового дерева.

– Я хочу видеть Чеона, – выпалила она, смело взглянув в неподвижное надменное лицо дворецкого, вышедшего на ее стук.

– Великий Чеон знает о твоем визите?

Если бы дверная ручка в виде головы дракона вдруг ожила и заговорила, в ее голосе, честное слово, было бы больше тепла. Слуга презрительно оглядел Айцуко, и она вдруг словно со стороны увидела свои стоптанные старенькие сандалии и поношенную, много раз чиненую юбку и дешевую накидку.

– Не знает, – Айцуко опустила голову. – Но я должна с ним встретиться. Это очень важно, пойми!

– Не сомневаюсь, – дворецкий взял ее за плечи и легко развернул к порогу. – Но не в этот раз.

Все пропало, пронеслось в голове девушки. Нет, она не должна так легко сдаваться!

– Законное право! – звонко выкрикнула она. – Дайон да не откажет брату своему в помощи советом! – Ее единственный козырь не впечатлил дворецкого.

– Это не повод врываться в дом знатного человека, – произнес слуга. – Сама уйдешь или позвать охрану?

– Нет, повод. Пропусти девушку, Гелар, – высокий старик спокойно и чуть насмешливо смотрел на нее. – Хотя она не «брат», а сестра, но дух закона уловила точно. Пойдем со мной.

Айцуко переступила порог, оказавшись в холле с витражным куполом и мозаичным каменным полом, на который страшно было ступить пыльными подошвами, настолько он был красив. Она привычно сбросила сандалии и стояла, не двигаясь с места, не зная, куда смотреть, на эту роскошь вокруг или на Чеона.

– Идем же, – повторил он, увлекая Айцуко за собой. – Или ты пришла, чтобы просто стоять и молчать? Тогда не трать понапрасну свое и мое время, девушка.

– О, нет, – поспешно возразила она, раздумывая, как к нему положено обращаться: господин? повелитель? Какие титулы бывают у магов?..

Чеон провел ее в небольшую по размерам комнату, наполненную ароматом тлеющих благовонных палочек, от которого чуть – чуть кружилась голова. Мучительное напряжение постепенно проходило. Следуя движению руки Чеона, она уселась на самый краешек глубокого кресла, в котором запросто могла бы утонуть.

– Ты непрозрачна, – произнес Чеон. – Значит, хочешь объяснить свою просьбу словами. Я бы мог сломать твою защиту, но не стану этого делать. Любой человек имеет право выбирать свою линию поведения. Говори.

Айцуко редко позволяла себе быть для кого‑то прозрачной. Она не столь безоглядно доверяла людям и гордилась тем, что у нее очень сильная защита. До сих пор, в шутку тягаясь хоть с Кангуном, хоть с кем угодно иным, Айцуко неизменно одерживала верх: ей удавалось прорваться сквозь их внешнюю оболочку, надежно скрывая свои мысли. Но Чеон, конечно, иное дело, он справится с нею без усилий, если пожелает. Девушка с уважением взглянула на человека, который, будучи неизмеримо сильнее, проявлял такое великодушие. Айцуко выбрала обычную речь, ибо не хотела, чтобы Чеон решил, будто она так трясется перед ним, что язык прилипает к гортани.

– Мой друг в беде, а я не знаю, чем могу помочь, – начала она. – Он не дайон, и…

«В первую очередь, в большую, серьезную беду попала ты сама, хотя пока еще не осознаешь этого, – подумал Чеон. – Ты отдала свое сердце не – дайону, лишая себя будущего».

Айцуко говорила долго, куда дольше, чем длилось ее общение с Джошуа. Она сбивалась, повторялась, пускалась в какие‑то пространные рассуждения, однако Чеон ни разу не прервал ее сумбурный рассказ, терпеливо выслушав до конца.

– И… я хочу, чтобы ты сказал, как нам быть теперь. Где искать пропавшего человека с Земли, Тревера, и как Джошуа спастись от того, кто преследует их обоих.

– Я не могу ответить сразу, – произнес Чеон. – Я должен подумать, посмотреть на него. Может ли твой друг явиться ко мне сам?

– О, конечно, – закивала Айцуко, – я его приведу. Я говорила ему о тебе. Мы не пришли вместе сразу, но если ты назначишь встречу, не сомневайся, что… Но ты правда поможешь?

– Я сделаю, что смогу.

– Нам пока нечем заплатить тебе за услугу, – смущенно сказала девушка.

– Ничего. Не сомневаюсь, что вы расплатитесь… позже. Итак, завтра в полдень я буду ждать.

– Благодарю, – Айцуко поднялась.

– Гелар, – позвал Чеон, – проводи девушку.

Оставшись один, старый маг глубоко вздохнул. Конечно, он сделает все, что в его силах, чтобы предотвратить новую трагедию дайонов. Человек, о котором так много и страстно говорила Айцуко, не должен оставаться в Чаше Богов. Не требовалось ни быть магом, ни взламывать защиту Айцуко, чтобы понять – она безнадежно влюблена. Из того, что с объектом своей так внезапно и ярко вспыхнувшей страсти она

знакома всего несколько часов и общалась с ним совсем недолго, вывод можно сделать самый печальный. Это не блажь, не привязанность, не расчет, а Соответствие. Именно оно, редчайшее совпадение, которое возникает в одном случае на миллион, когда две души, созданные друг для друга, но разбросанные по Галактике, встречаются, сталкиваются волей богов (судьбы, провидения, обстоятельств, можно назвать как угодно) и безошибочно узнают друг друга. О таких столкновениях ходит множество легенд, но в реальной жизни они крайне редки. Подобные пары, соединившись, могут быть по – настоящему счастливы, и если бы речь шла о мужчине – дайоне, Чеон только порадовался бы за Айцуко. Но не в этом случае! Тот, о ком она говорила, чудовище, а не просто человек другой расы. Бедная Айцуко и понятия не имела, в какую смертоносную воронку затягивает ее судьба, как сгущается над нею непроглядная тьма безумия и неизбывного горя. Чеон солгал, сказав ей, будто не способен принять немедленного решения относительно того, о чем она рассказала. Ответ был ему ясен, хотя и не имел прямого отношения к магии. Чеону предстояло сотворить не чудо, а самую обыкновенную подлость, которая, впрочем, будет лишь оборотной стороной блага. И для этого ему даже не требовалось двигаться с места.

Спустя два часа старый маг позвал к себе верного Гелара и вручил ему свиток, объяснив, куда это послание следует доставить. Он предпочитал такой способ связи с нужными ему людьми в пределах Олабара скорее по прихоти, многолетней привычке, потому, что ему так нравилось и не хотелось пускать в свой дом ничего из изобретений последних нескольких веков. До сих пор Чеон без них прекрасно обходился и не собирался что‑либо менять в своих предпочтениях. Гелар почтительно поклонился и отправился выполнять поручение.

Еще через час Фрэнк, невольно поморщившись (в отличие от Чеона, он как раз терпеть не мог свидетельств дремучей дайонской примитивности), развернул свиток и прочел слова, написанные в полном соответствии с каллиграфической традицией Чаши Богов. Разумеется, искусство их написания его совершенно не волновало и не вызывало никакого благоговения. Вообще Фрэнку было сейчас не до каллиграфии. Голова гудела и разламывалась после удара, нанесенного Джошуа, раздробленная кисть мучительно болела, настроение было самым скверным, а тут еще изволь расшифровывать какие‑то иероглифы. Но, вникнув в их суть, Фрэнк понял, что сторицей вознагражден за свои страдания. Он медленно смял здоровой рукой свиток и торжествующе улыбнулся.

– Я же говорил тебе, Тревер, что ты никуда от меня не денешься, – вслух произнес он. – И когда ты снова окажешься в моих руках, то, клянусь, жестоко пожалеешь о своем безрассудстве.

Понадобилось еще несколько дней, чтобы Тревер ощутил в себе силы оставить безымянную деревню, в которую его занесла судьба, и двинуться в сторону Олабара. Правда, он был еще довольно слаб, а путь до столицы Чаши Богов ему, похоже, предстояло большей частью проделать пешком. Здесь не то что флаймобилей не имелось, но из всей тягловой силы – лишь пара лошадей, которых никто не собирался предоставлять в его распоряжение. Сто миль – расстояние относительно небольшое, преодолеть его даже на своих двоих вполне возможно за два – три дня, а то и быстрее, но это если ты совершенно здоров и в хорошей форме.

Как он совершил такой марш – бросок, будучи серьезно ранен? Впрочем, где на него напали, Тревер тоже не знал, мог только предположить, что довольно близко от деревни. Ведь когда сознание вернулось к нему, его кровь не успела свернуться, продолжая течь. Длилось это не очень долго, иначе он давно бы умер. Но зачем его понесло в лес, и как он переходил горный хребет, оставалось полнейшей тайной. «Черная пустота», как очень точно выразилась Одо. Черная дыра в памяти, через которую утекла вся информация о неопределенном промежутке времени. Слишком много вопросов и ни одного ответа, даже кончика нити, потянув за которую, можно прийти к разгадке. Несколько раз Тревер возвращался на то место, где Одо нашла его, вдоль и поперек изучил каждый дюйм этого участка. Но прошло достаточно много времени и дождей, чтобы обнаружить какие‑то собственные следы, кроме кострища, не говоря о чужих, принадлежавших Охотнику.