Текст книги "Последний владыка"

Автор книги: Анна Варенберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

– Раньше можно было созвать рой, – грустно сказала Айцуко, прочитав его мысли. – Другой способ связи нам был не нужен. Но теперь это не сработает. Чтобы объявить чрезвычайное положение, придется пойти по домам, рассказывая людям об опасности. Мы это сделаем – я, Кангун, Айдар… все те, кто входит в «Возвращение».

– А если твари нападут на кого‑то из вас, что вы будете делать?.. Ладно. Джош, мы с тобой все‑таки займемся оружием. Сомневаюсь, что ты когда‑нибудь держал пушку в руках, а тем более пользовался ею, но я научу тебя, как это делается. Иди в Центр, приятель, и принеси все, что сумеешь поднять. Или предпочтешь остаться с Одо и Айцуко, пока мы с Фрэнком – кстати, Фрэнки, я сильно надеюсь, что ты не собираешься делать резких движений, учти, я совершенно не доверяю тебе, и если что, пристрелю не задумываясь…

– Я могу попробовать, – не очень уверенно сказал Джош.

– Конечно, можешь, я всегда знал, что ты надежный парень, приятель. То есть, ты хочешь пойти… в Центр, я правильно понял?..

– Нет. Я хотел сказать, что могу предупредить дайонов Олабара насчет «термитов». Мне кажется, они должны услышать меня. Тревер, ты не против, если я попытаюсь? Ведь это очень нужно, и прямо сейчас, правда?

– В общем, конечно, но как именно ты намерен это проделать? – Тревер снова почувствовал себя несколько сбитым с толку.

Получив его принципиальное одобрение, словно только того и ждал, Джошуа ничего не стал объяснять. Он отошел чуть в сторону от остальных и остановился, замерев на месте и полуприкрыв глаза, с плотно сжатыми губами, сцепив пальцы на уровне лица, словно читая про себя молитву. Было видно, насколько он напряжен и сосредоточен на своем занятии, смысла которого Тревер пока не улавливал. Джошуа поднял руки раскрытыми ладонями вверх, запрокинул голову… и вдруг словно весь превратился в живой столб ослепительно яркого пламени, целиком охватившего его гибкую невысокую фигуру. Тревер едва не вскрикнул от изумления и потрясения, и безусловно сделал бы это, если бы мог – но был не в силах издать ни звука, так же как и сдвинуться с места, только смотреть.

– Он притягивает к себе силу наших богов, – словно издалека донесся до него голос Айцуко, – чтобы они помогли ему… и пользуется ею, передавая ее всем…

Тревер сделал над собой усилие и повернул голову, взглянув на девушку. Айцуко опустилась на колени, так же, как и Одо. Честное слово, он испытывал почти непреодолимое желание сделать то же самое, более того, судя по непередаваемому выражению лица Фрэнка, даже тот сейчас находился в состоянии ничуть не меньшего потрясения.

– Довольно, – крикнула Айцуко. – Джошуа, мы услышали и поняли тебя, остановись, хватит! Хватит же…

Пламя исчезло столь же внезапно, как возникло несколько показавшихся бесконечными мгновений назад. Джошуа сделал пару шагов и, покачнувшись, упал на землю. Тревер бросился к нему, даже через подошвы сапог ощущая жар на том месте, где только что стоял его двойник, и с ужасом предполагая увидеть, что…

Он перевернул его лицом вверх и приподнял голову Джоша, вглядываясь в его мгновенно осунувшееся лицо. Слава Богу, парень был жив.

– Держись, приятель, – попросил Тревер. – Пожалуйста, братишка, открой глаза… ты в порядке? Поговори со мной, малыш. Ну, давай же…

Джош мотнул головой, его веки дрогнули и открылись. Немыслимое физическое напряжение привело к тому, что на белках глаз лопнули несколько сосудов, и теперь у Джошуа был, признаться, несколько устрашающий вид. Кроме того, он, очевидно, повредил лицо при падении – испарина на его лбу смешалась с каплями крови, также выступившей и в уголках губ.

– Ничего, ничего, – пробормотал Тревер, – это все поправимо… Ты можешь встать? Я тебе помогу.

Тяжело опираясь на его руку, Джош выпрямился. Тревер крепко обхватил его за талию, и тот всей тяжестью повис на нем, закинув руку на плечо своего двойника. Айцуко, встав с другой стороны, постаралась поддержать его. Сам Джошуа пока едва ли смог бы устоять на ногах.

– Как ты? – спросил Тревер.

– Н – ничего, – Джош попробовал улыбнуться. – Если бы тут нашлось что‑нибудь поесть, это было бы действительно здорово… а про «термитов» теперь знает весь Олабар. Кажется, у меня получилось. Я… я очень этого хотел.

– Мы поняли, – кивнул Тревер. – Такого, кроме тебя, никто другой не сделал бы. Пойдем. Я постараюсь как‑нибудь устроить тебя, чтобы ты мог отдохнуть.

– Уже опять ночь? – вдруг с беспокойством спросил Джош. – Да, Тревер?.. Я ничего не вижу. Почему так темно, Айцуко?..

…Чеон всегда знал, что от чужаков ничего хорошего ожидать не приходится, не случайно с ними была связана самая серьезная и непоправимая трагедия его жизни. Будь на то его воля, он вообще не допустил бы их появления в Чаше. Но времена меняются к худшему, и Олабар давно не тот, каким был прежде…

Впрочем, он и сам уже не тот, потому и боги от него отвернулись и не говорят с ним. В какой‑то момент Чеон перестал слышать их и понимать их волю. Наверное, прав был его брат Хесвур, который утверждал, что сомнительная слава плохо сочетается с истинной мудростью, хотя признаваться в этом себе было очень неприятно. Братья всегда были слишком разными!

Поэтому один из них так и остался в далекой лесной деревне, а второй предпочел попытать счастья в столице Чаши…

И поначалу казалось, что удача на его стороне. Еще бы! Будучи совсем молодым, Чеон, талантливый и честолюбивый, сумел быстро прославиться. Его называли одним из величайших дайонских ясновидцев, он никогда не ошибался в своих предсказаниях, к тому же рано и удачно женился на женщине из одного знатного рода, которая была намного старше него самого, но отличалась необыкновенной красотой. Спустя год она родила ему дочь, но увы, заплатила жизнью за появление на свет Гарсуэлы. Дитя с раннего возраста проявляло исключительные способности, кое в чем даже превосходя своего отца, и Чеон очень ею гордился. Он так больше и не задумывался о новой семье, направив все усилия на совершенство в магии и добившись невероятного успеха и немалого богатства. Его имя уже при жизни стало легендой Олабара, и к Чеону не раз пытались обращаться не только дайоны, но и люди из других областей Меркурия. Впрочем, к последним он относился с большой осторожностью, стараясь их избегать.

Когда Гарсуэле исполнилось шестнадцать лет, она начала просить, чтобы отец отпустил ее в путешествие по Меркурию. Ей было тесно в Олабаре и в Чаше – точно так же, как самому Чеону в свое время в маленькой, затерянной среди лесов и даже не обозначенной ни на одной карте деревне, и он отлично понимал, что движет дочерью. Правда, у Чеона имелись весьма нехорошие предчувствия относительно ее будущего, и он старался удержать ее от рокового шага. Девушке это совсем не нравилось, она считала и даже называла его настоящим тираном. Почему же ей нельзя даже нос высунуть за пределы Чаши, а приходится довольствоваться лишь своими видениями? Сосредоточившись, она ярко и подробно описывала улицы, дома, людей из иных городов так, словно воочию наблюдала за ними…

Гарсуэла, помимо унаследованной от матери красоты, ума, а также телепатических данных, обладала еще и отцовским честолюбием, если не сказать больше – какой‑то невероятной гордостью, редко свойственной дайонам. Чеон надеялся удачно и, желательно, побыстрее выдать ее замуж, рассчитывая, что, занявшись семьей, дочь забудет свой бред и успокоится. Кстати, и жених имелся вполне подходящий – тот же Айдар, которым она постоянно восхищается и видит в нем пример для себя. Сам Айдар был совершенно очарован Гарсуэлой и искренне любил ее. Девушка вполне поддержала идею отца. Она охотно и даже как‑то подозрительно быстро согласилась связать свою судьбу с его другом, но поставила одно условие – отправиться в свадебное путешествие в Алькатван. И едва лишь был совершен обряд, Айдар повез свою юную супругу туда, куда она так сильно мечтала попасть. Он чувствовал себя на седьмом небе и даже не подозревал о близкой трагедии.

Из своего первого в жизни путешествия девушка так и не вернулась. Едва оказавшись в Алькатване, она попросту исчезла – как сквозь землю провалилась. Айдар едва не сошел с ума, повсюду разыскивая ее и не представляя себе, как станет смотреть в глаза Чеону, доверившему ему свою дочь. Он строил версии одна страшнее другой и много раз терял надежду вообще увидеть Гарсуэлу живой. Она, однако, и не думала умирать. Просто перспектива тихой семейной жизни – неважно с кем – не привлекала эту молодую женщину. Красавица дайонка наконец осуществила свой давно сложившийся дерзкий замысел и, не испытывая даже легких угрызений совести, сбежала от новоиспеченного супруга. Вскоре она завербовалась в разведывательный отдел одной крупной фирмы, где дайоны ценились на вес золота. Быстро овладев своим новым ремеслом, стала выполнять и заказы других подобных организаций, в том числе и военного ведомства, постоянно расширяя границы своей деятельности. У Гарсуэлы оказался настоящий талант по части промышленного шпионажа, она играючи обучалась все новым и новым необходимым навыкам, доводя свои природные способности до совершенства. Иногда она становилась двойным агентом, ради любопытства сталкивая между собою различные конкурирующие фирмы – это ее очень забавляло. Женская склонность к бесконечным интригам, почти нездоровая страсть к авантюрам и все та же гордость – вот что двигало ею.

О том, кем стала его дочь, Чеон узнал далеко не сразу, а лишь по прошествии нескольких лет, и обвинил во всем своего прежнего друга, как он выразился, «погубившего» Гарсуэлу. А тут еще слухи о том, что она связалась с неким влиятельным чужаком, одним из своих работодателей, тем самым поставив себя вне Закона Чаши. Отверженная… Правда, саму Гарсуэлу это обстоятельство, кажется, ничуть не смущало, а Чеон предпочитал держать язык за зубами, чтобы сохранить свою репутацию среди соплеменников. Его дочь больше никогда не появлялась в Олабаре и лишь изредка присылала отцу короткие весточки о себе, – что ж, по крайней мере, жива.

Но несколько лет назад оборвалась и эта связь. Чеон со всей неумолимой отчетливостью понял, что Гарсуэла погибла, хотя не имел представления о том, где и при каких обстоятельствах это произошло. Он вообще знал о ней слишком мало… да и саму эту странную женщину, наверное, никогда не понимал до конца. Ни один чужак не был столь далек от него, как собственная дочь, и Чеону оставалось лишь до конца своих дней жить с никогда не утихающей болью в душе. Со смертью Гарсуэлы оборвалась также и его внутренняя связь с богами. Тот, кого до сих пор почитали за великого мага, давно внутренне оглох и ослеп, но сил для того, чтобы вслух признать поражение и отойти от дел, у него не хватало. Что касается Айдара, Чеон почти не общался с ним с момента побега Гарсуэлы, хотя был немало наслышан о том, что тот вдруг тоже увлекся магией вместо сугубо научных изысканий и даже объявил себя кем‑то вроде жреца некоей новой секты, преследуемой властями. Несколько раз Айдар пытался поговорить с ним о каких‑то якобы очень важных собственных открытиях, касающихся судьбы всего племени дайонов, однако Чеон не принял его. Разве не Айдар разрушил его жизнь? Так чего же он еще хочет? Как смеет переступить порог дома, в который принес непоправимую беду и зло, соблазнив юную Гарсуэлу своими опасными, разрушительными россказнями о далеких чужих городах и планетах?..

Да, у Чеона имелось больше чем достаточно оснований для особенной, личной неприязни к чужакам. А сегодня к нему их явилось сразу трое, но это был не тот случай, когда маг чувствовал бы за собой право отказать им в гостеприимстве. Отчего‑то им овладело странное чувство тревоги, хотя он знал всех троих в лицо и с двумя не далее как день назад имел несчастье общаться лично. Но теперь все изменилось. Чеон пока не мог далее объяснить свои ощущения словами. Просто один из них, тот самый, который уже приходил к нему, вызывал у олабарского мага дрожь, похожую на ту, что охватывала его прежде в моменты озарения и контакта с незримыми дайонскими богами. Но ведь это был всего лишь человек с Земли, и даже не совсем «человек», а искусственно созданный организм! Да и его внешний вид мог внушать все что угодно – жалость, сочувствие, но никак не мистический страх.

Вместе с чужаками явились две дайонки, Айцуко и… Чеон уже готов был поверить, что действительно сошел с ума, потому что ничего подобного просто не могло происходить на самом деле – перед ним стояла его умершая дочь Гарсуэла, только не женщина и даже еще не девушка, а ребенок. Такой она была в восемь – девять лет, невероятно давно. Он не мог ошибиться – те же глаза и особенный, неповторимый, прихотливый изгиб губ, та же мягкая улыбка. Чеон замер и пошатнулся, беззвучно шевеля пересохшими губами, совершенно потрясенный – как могло случиться, что его потерянное дитя возвратилось к нему во плоти?! Неужели сами боги сжалились над ним, явив настоящее чудо и прислав Гарсуэлу назад? Он протянул к ней руки, чувствуя, что плачет. Девочка доверчиво шагнула к нему.

– Привет, – сказала она. – Ты же нам поможешь, правда?..

– Ты умерла… – сдавленно произнес Чеон. – И все‑таки вернулась. Как случилось, что боги отпустили тебя?

– Вот он, – девочка указала на того самого чужака, который был уже знаком Чеону, – попросил их пока не забирать меня, а мне сказал, что уходить еще рано. Поэтому я здесь. Он спас мне жизнь, а теперь сам нуждается в помощи, и ты не должен ему отказать. Хесвур говорил, что я могу к тебе обратиться, если потребуется, и ты не прогонишь меня, потому что у нас одна и та же кровь.

– Гарсуэла… да, конечно, – засуетился Чеон, с трудом заставив себя разомкнуть объятия, в которых сжимал свое вновь обретенное дитя, – я сделаю все, как надо, и постараюсь больше не ошибаться. Один раз я уже заплатил за свои промахи, я знаю, что такое терять…

– Но я не Гарсуэла, – возразила она. – Меня зовут Одо, и я внучка твоего брата, Чеон.

Он, казалось, не услышал этих слов. Не важно, какое она теперь носит имя и кем себя считает. Главное, его девочка снова с ним, и теперь уже навсегда, он не позволит ей еще раз его покинуть. А то, что человек с Земли каким‑то образом причастен к ее возвращению, вдруг показалось Чеону чем‑то совершенно естественным. В этом человеке, даже в нынешнем состоянии, были заметны отблески великой Силы. Он способен на очень многое… даже невозможное с точки зрения обычного здравого смысла!

– И еще он предупредил всех дайонов Олабара об опасности, – продолжала девочка. – Ты тоже должен был его слышать.

– Так, – подтвердил Чеон. – Я слышал.

– Но с ним что‑то произошло после того, как он…

Тревер и Айцуко не вмешивались в разговор. Похоже, Одо прекрасно справлялась, и переговоры вполне ей можно было доверить. Фрэнк вообще был занят больше собственными размышлениями, чем общей ситуацией, и тем более не пытался что‑нибудь вставить.

Чеон подошел к Джошу и несколько долгих секунд пристально смотрел на него, затем уверенно произнес:

– Этот человек просто нуждается в отдыхе и пище, с ним не случилось ничего ужасного. Просто наше тело иногда оказывается слабее, чем дух, и не выдерживает слишком близкого присутствия богов. Я сам не раз терял сознание, беседуя с ними, а однажды меня парализовало на несколько дней. Скоро все будет в порядке.

– Вот и отлично, – облегченно выдохнул Тревер. – Джош, ты слышал? Тебе нечего бояться, и ты скоро снова будешь видеть. Спасибо, приятель, – обратился он к Чеону, несколько смущаясь от собственной фамильярности, но не зная, как вообще принято называть магов, – но раз такое дело, ты хоть скажи, где здесь у тебя можно устроиться. Дом вроде приличный, тут небольшой армии места хватит, у меня на Земле у самого примерно такой, так что мы тебя особо не стесним, согласен? И насчет еды ты верно заметил, никто из нас не откажется немного подзаправиться.

– Мой слуга Гелар в вашем распоряжении, – кивнул маг, – разумеется, я приму вас как подобает.

– Удивительное превращение, – заметила Айцуко, – совсем недавно ты отнесся к Джошу иначе.

Впрочем, ей было несколько не до того, чтобы прямо сейчас выказывать свою неприязнь к Чеону. Тот, действительно, отдал несколько распоряжений слуге, который немедленно занялся неожиданными гостями, сам же, пробормотав сбивчивые извинения, увел Одо с собой, предоставив остальных заботам Гелара.

Правда, что касается трапезы, Тревер ожидал большего – то, что им предложили, было той же чудовищной вегетарианской жвачкой, которую он с трудом мог заставить себя проглотить в деревне Хесвура. Джоша, например, это ничуть не смущало, как будто парень только ею и питался всю жизнь. И вообще, Джош производил впечатление человека, к которому с каждым мгновением возвращаются силы – похоже, заверение Чеона ободряюще подействовало на него.

– Я скоро буду в порядке, Тревер, – произнес он, – правда, я и сам это чувствую.

– Само собой, – подтвердил тот, – ты вообще быстро восстанавливаешься.

Увы, чем дальше, тем меньше Тревер вообще понимал, что именно представляет собою Джошуа. Человек ли он или, действительно, результат невероятного генетического эксперимента, приведшего к уникальным последствиям? Откуда у него такие способности, явно не свойственные обычным людям? Почему от него исходит свет, и каким образом он освоил язык древних дайонов, которому его никто не учил? За собой, во всяком случае, Тревер ничего подобного не замечал, и от него Джош не мог унаследовать никаких экстраординарных данных. Или… мог? Все ли мы знаем о себе самих настолько хорошо, как нам обычно кажется? Тут он взглянул на Фрэнка, который уже успел целиком погрузиться в какие‑то вычисления, вооружившись за отсутствием привычного компьютера листом бумаги и неким подобием карандаша. Из‑под руки Рейнольдса на лист ровными мелкими строками ложились сложные длинные химические формулы, некоторые из них он резко перечеркивал, на ходу внося необходимые исправления…

Тревер вспомнил о вырвавшемся у Фрэнка признании в том, что тот работал по секретному заданию военного департамента. Возможно, и Джошуа был частью одного из проектов. Это многое объясняло. Например, почему его удалось беспрепятственно доставить на Меркурий и так легко скрывать сам факт его существования. И, кстати, почему, когда он, Тревер, исчез, никто по – настоящему не искал его. Тревера просто решили убрать, заменив двойником, и Рейнольдс лично приложил к этому руку. Убрать, чтобы он даже случайно не смог помешать работе запущенной адской машины! А его двойник вполне управляем, использовать его оказалось очень удобно. Кого же он, в таком случае, назвал «братом»? Андроида, который больше сродни «термитам», чем ему самому?!

На очаровательном лице Айцуко отразилось глубокое презрение. Незачем быть телепатом, чтобы понять, о чем подумала дайонка, и Тревер тотчас же ощутил жгучий стыд за охватившие его сомнения. Джош – управляемый андроид? Черта с два. Да в нем больше человеческого, чем в самом Тревере! Он, разумеется, наивен и беспредельно доверчив, но обладает неиссякаемыми запасами душевного тепла и готовностью безмерно любить, хотя сам видел в своей коротенькой жизни слишком мало по – настоящему доброго отношения к себе. Он многому учится, подражая; у него не очень большой словарный запас и не слишком‑то развитый интеллект, Джош мучительно пытается разобраться в сложных отношениях между людьми, и не всегда успешно, – ну и что?! Зато именно этот парень спутал Фрэнку все карты, отказавшись играть по его правилам! Он же, узнав, что Тревер отбивается от «термитов», бросился назад в Центр, чтобы как‑то помочь… И нашел в себе достаточно душевных сил для возвращения к жизни Одо, с которой даже не был толком знаком! Больше того, Джошуа не держит зла на него, Тревера, который уже один раз не поверил ему и предал его, встав на сторону Фрэнка. И кто из них после этого «монстр»?..

Тревер вспомнил себя самого. Во что бы он превратился, если бы в свое время рядом с ним не было матери и отца, которые души не чаяли в своем далеко не совершенном отпрыске и всегда готовы были его поддержать? На недостаток любви мог пожаловаться кто угодно, только не он. Тем не менее, сколько в нем дерьма!

– Джош, – Тревер дотронулся до его руки. – Пойдем. Гелар покажет нам, где можно расположиться.

Слуга Чеона, всем своим видом демонстрируя, что чужаков не жалует, но вынужден выполнять распоряжения господина, с достоинством кивнул.

– В левом крыле есть свободные комнаты.

Особняк Чеона впечатлял своими размерами и откровенной роскошью обстановки. С тех пор, как у Тревера завелись деньги, он тоже не отказывал себе в такого рода излишествах, так что вполне понимал дайонского мага. Да, на хижину Хесвура все это было мало похоже.

Тревер провел Джоша в ванную и помог раздеться.

– Полежи, отмокни, – посоветовал он. – Расслабься, тебя до сих пор трясет.

– Тревер? Хорошо, что ты пошел со мной, а не Айцуко. Она ведь женщина, было бы как‑то не совсем удобно… Хотя она уже раньше меня видела, но все равно. Тогда это случайно получилось.

– Ты неплохо выглядишь, так что можно особо не стесняться. Женщинам нравятся парни вроде нас, скажу честно.

– Откуда ты знаешь? Они тебе говорили?

– Еще бы, с пятнадцати лет. «Говорили», – Тревер хмыкнул. – Знаешь, кое в чем я тебе даже завидую, у тебя впереди немало интересного. Еще наслушаешься. Вот вернемся на Землю, найдешь себе самую лучшую девушку, хотя и на Меркурии их тоже хватает.

– Мне нравится Айцуко, – упрямо тряхнул головой Джош. – Зачем мне искать других девушек? Она очень красивая.

– Точно, приятель. Но она дайонка. Я тебе уже говорил, что мы не должны…

– Но дайоны произошли от Шеннечей, – Джош положил голову на край ванны, блаженно прикрыв глаза. – Как и я. В некоторой степени. Солнечный камень повлиял на твой организм, и когда Фрэнк взял у тебя клетки, чтобы создать меня, они были другими, понимаешь?

– Кто тебе это сказал? – Тревер почувствовал, как по спине прошел неприятный холодок.

– Айцуко. И еще Айдар говорил про другие расы. Я не все понял.

– Шеннеч?.. Невероятно. Ты хочешь сказать, произошло нечто вроде мутации ДНК из‑за того, что чертов камень был вживлен мне в кость? Безумная идея, но в этом что‑то есть. А кто такой Айдар?

Имя показалось Треверу очень знакомым, и он вспомнил одного дайонского ученого, крупного специалиста в области минералогии, для которого лет семь назад отыскал образцы редких камней из труднодоступных пустынных зон Меркурия, даже получив за это неплохое вознаграждение. Айдар – если только речь идет именно об этом человеке – участвовал в межгалактических конгрессах и был автором нескольких серьезных научных трудов, которых Тревер не читал, но, во всяком случае, о них слышал… Но Джош‑то каким образом успел с ним познакомиться? И где?

– Эй, не спи. Вставай, парень, лучше будет, если ты доберешься до постели. Вот так, хорошо, – Тревер накинул на плечи Джоша нечто вроде просторного халата и проводил в комнату, смирившись с тем, что любые расспросы сейчас бесполезны. – Сюда… Здорово, а? На такой постели можно впятером разместиться.

– Она удобная, – оценил Джош. – Только… – свет. Оставь свет. Я не выношу, когда совсем темно, – беспокойно, протестующе произнес он, когда Тревер попробовал задернуть портьеры на окнах.

– Ты его видишь?!

– Да, немного. Мои глаза… я отличаю его от темноты, это ведь хорошо, правда?

– Конечно. Просто отлично! Это значит, скоро у тебя зрение станет вообще нормальным. Хочешь, чтобы я остался с тобой?

Джош не ответил. Он, кажется, уже спал, совершенно измученный нечеловеческим напряжением последних суток. Кто‑то дотронулся до плеча Тревера. Айцуко!

– Правильно сделала, что пришла, – он улыбнулся. – Если ты… ну… будешь с ним, думаю, это не такое уж страшное преступление. Ему очень нужно, чтобы кто‑то любил его. Джош сказал мне, что различает свет, с ним все будет в порядке, я уверен. И… в общем, прости меня за то, как я о нем думал. Иногда я бываю ужасным идиотом.

Тревер быстро вышел из комнаты. Девушка присела на край постели и, чуть помедлив, вытянулась рядом с Джошуа, обнимая его горячее сильное тело. «Не такое уж страшное преступление»? Боги, да ведь для нее сейчас не было ничего более естественного, чем явиться сюда и сделать, наконец, то, чего ей так давно и невыносимо хотелось. Не думая о последствиях, запретах, преградах, ни о чем вообще, кроме этого единственного мгновения и единственного мужчины, которому Айцуко готова была принадлежать без остатка. Ее руки скользнули по его спине, она слышала биение сердца Джошуа, – и ее собственное готово было разорваться, а кровь гудела в ушах. Джош, не открывая глаз, обнял ее в ответ, прижав к своей мощной, твердой груди. Его губы нашли ее рот, руки ласкали ее податливую грудь. Айцуко не хватало дыхания, все ее тело подчинилось некоему таинственному ритму. Девушка забыла обо всем на свете. Ничего не существовало для нее в мире, кроме Джошуа, его пугающей силы, пронзительной нежности, его поцелуев. Она отдавала себя так полно и без остатка, что, казалось, не осталось в ней ни единой клеточки, не принадлежавшей ему. Джош был везде – и вне ее тела, и в нем. Гудел в ушах космический ветер, кружились и исчезали перед глазами планеты, множились сияющие луны, сгорали метеориты. Наверное, такой бывает смерть…

Потом Айцуко обнаружила себя по – прежнему в объятиях Джоша, прильнувшей к его плечу.

Ее голова вздымалась в такт его частому дыханию.

– Вечно несут всякую чушь о вращении планет, – лениво пробормотала она. – А это ты раскручиваешь солнце и звезды. Я люблю тебя, Джош.

Вообще‑то Тревер тоже рассчитывал на небольшую передышку, но из его затеи ничего не получилось. Едва спустившись на первый этаж, он увидел Фрэнка, который вдруг оторвался от своих записей и уставился на него так, словно не сразу понял, кто перед ним.

– Тревер, – медленно и тихо произнес он, – я тут понял одну вещь… наверное, странно, почему до меня раньше это не дошло. Парни из военного департамента сделают все, чтобы никто из нас не ушел отсюда живым. Я не знаю, что именно они предпримут ради этого, но не сомневаюсь в их изобретательности по части умения заметать следы. А то, что прервалась связь между Чашей и их ведомством, наверняка будет воспринято как свидетельство катастрофы. Эти люди не допустят, чтобы их сочли причастными к тому, что происходит в Олабаре, и скорее уничтожат его – вместе с нами. Единственное, что способно их сдержать – желание получить от меня результаты моих разработок.

– Как я понимаю, ты кое‑что скрывал от своих замечательных друзей? – сухо уточнил Тревер.

– Да, я был не до конца с ними откровенен. Единственный человек на Земле, которому я доверял полностью, – Идис. Ей я сумел передать свои выкладки в полном объеме. Не скажу, что это было легко устроить, но я справился… Кто‑то из нас должен выбраться из Олабара, а другой – остаться, чтобы по мере возможностей контролировать обстановку здесь. Но если мы оба будем сидеть в зоне дельта – си, как два идиота, нам не получить доступ к нормально работающей технике. Мне она просто необходима, иначе я не могу разобраться и найти собственную ошибку! В условиях каменного века это нереально.

– Проще говоря, ты подумал и решил, что для тебя оптимальный вариант – вовремя смыться, пока на Олабар не направили парочку ракет, лечь на дно, а потом вместе с Идис начать все сначала, добравшись живым до Сиднея. Чуть раньше я не поверил бы своим ушам, услышав, что ты намерен вести себя как последний подлец. Но теперь твои слова меня ничуть не удивляют. Похоже, это в твоей природе, Фрэнки.

– Эмоции, Тревер. Тобой опять движут одни эмоции, а не здравый смысл. Подумай, зачем бы я стал раскрывать перед тобой карты, а попросту не ушел отсюда, не говоря ни слова, если бы…

– Потому что ты боишься созданных тобой тварей больше, чем меня, и знаешь, что в одиночестве тебе из Олабара не выбраться. Думаешь, я снова куплюсь на твою ложь и прикрою твое «благородное отступление».

Насчет «эмоций» Фрэнк в данном случае ошибся – Тревер их сейчас вообще не испытывал. Даже для злости не осталось сил.

– У тебя есть другие предложения? – холодно осведомился Рейнольдс.

– Есть. Мы останемся здесь до тех пор, пока не перебьем всех твоих уродов до единого – сами. Они слишком опасны для дайонов. А про то, что будет с нами потом, подумаем, когда подберем за тобой дерьмо. По – моему, это логично и, по крайней мере, честно.

– А как насчет того, что далеко не все из моих «уродов» полностью прошли все стадии мутации, и некоторые контрольные группы еще можно спасти, если не уничтожать их, но ввести что‑то вроде противоядия? Они пока еще люди, Тревер. Такие же, как мы. Но без высокоточных приборов я не могу быстро решить этот вопрос, потому что на данный момент никакого «противоядия» не существует. У меня есть в запасе сутки – максимум, двое, чтобы разобраться с этим. Если я воспользуюсь турбопланом, то через час буду в Алькатване. Там я, во – первых, свяжусь с Землей и смогу убедить координаторов, что никакой опасности нет, так, проблемы с электричеством из‑за мощной ионной бури; а во – вторых, найду способ остановить процесс мутации. Я совсем близко подошел к решению этой проблемы!

– Почему я должен тебе верить после того, как ты предал все, что нас связывало целых пятнадцать лет? – с горечью спросил Тревер. – Конечно, ты бьешь по самому живому, зная, что я просто не могу не дать шанса тем, кто пострадал по твоей вине. Ты неплохо меня изучил. Да, я не чертов экспериментатор, и в жизни даже с крысой не стал бы проделывать тех вещей, которые подобные тебе вытворяют с людьми. Может, я и дурак, но меня так воспитали, и существо, наделенное душой, – нечто священное. Правильно, я тысячу раз убивал и буду убивать, если потребуется, потому что я боец и умею защищаться, когда иначе нельзя, но хладнокровно издеваться над кем‑то просто потому, что это нужно для неких «исследований», считаю мерзостью!

Сейчас он чувствовал, что Фрэнку в очередной раз удалось заставить его поколебаться, и от этого испытывал бессильную ярость. Рейнольдса не только нельзя отпускать из Олабара, но и просто на какое‑то время терять из виду, и в то же время поступить иначе – значит подписать смертный приговор людям, которым еще можно как‑то помочь. Вдруг Фрэнк действительно может создать быстродействующее противоядие? А он сам останется в Чаше, чтобы расправиться с теми «термитами», которые наверняка безнадежны.

– Как хочешь, – Фрэнк пожал плечами. – Я ввел тебя в курс дела и объяснил обстоятельства, так что теперь тебе решать. А ты произносишь красивые речи, от которых никакого проку. Что ж, естественно для идеалиста. Только имей в виду, выбор нужно сделать немедленно. Тогда мы сейчас отправимся в Центр, ты прикроешь меня, чтобы я мог добраться до посадочной площадки и воспользоваться турбопланом. А затем вернешься – с оружием. Кстати, имей в виду: первые две группы моих «образцов» состояли из сотрудников местного госпиталя, остальных можно найти в отеле. Если у тебя будет достаточно патронов, ты справишься с ними даже один. Не так уж их много.