
Текст книги "Последний владыка"
Автор книги: Анна Варенберг
Жанр:
Космическая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)
– Нет, пока ты меня не выслушаешь…
– Иди к черту.
Тревер мгновенно оказался рядом с Одо, готовый просто отшвырнуть ее как досадную и совершенно нелепую преграду. Он вдруг перестал себя контролировать и словно не понимал, кто перед ним, и не видел ничего, кроме багровой пелены, застилавшей глаза.
– Одо, назад! Тревер, опомнись… – он услышал оба эти возгласа, как во сне. А потом кто‑то всей тяжестью навалился на него, полностью лишая возможности двигаться. И время исчезло. Ничего, кроме каких‑то все более смутных образов, чувства бессильной ярости и дикого, какого он в жизни не испытывал, голода, желания схватить и разорвать на куски любое живое существо, которое окажется в зоне досягаемости, и еще – вырваться и бежать, чтобы соединиться с целым, частью которого он себя ощущал. Иногда он слышал какие‑то слова, но не понимал их смысла, они распадались на отдельные, ничего не значащие звуки, ужасную какофонию. Видел какие‑то лица, но не узнавал их. Они не вызывали у него никаких иных эмоций, кроме желания дотянуться до них и уничтожить. Это позволило бы притупить голод. Но его руки не были свободны, и Тревер – вернее, то, что когда‑то было Тревером – ничего не могло сделать, приходя в еще более беспросветное отчаяние.
О том, что происходило вокруг, он, естественно, не имел никакого понятия. Ни через день, ни спустя еще несколько в Олабаре не появилось ни одного человека из других зон Меркурия, зато к границам Чаши стягивались новые и новые экстремальные отряды. С Земли, из Межгалактического Центра Координации, сообщили о том, что, по последним данным, зона дельта – си стала очагом новой неведомой эпидемии, возникшей в результате активизации некоего «местного» вируса, опасного для представителей любых других рас, кроме дайонов, и способного привести к настоящей пандемии – а это будет катастрофой для гуманоидов. Чтобы как‑то успокоить людей, говорили, будто возникшая проблема активно решается ведущими специалистами – генетиками, эпидемиологами и так далее, на самом же деле, на Земле все больше склонялись к мысли о том, чтобы попросту целиком уничтожить зараженный район, тогда проблема будет решена кардинально. Главное, при любом ином раскладе не удастся удержать в тайне тот факт, что вирус возник не сам по себе, а был создан искусственно, причем по заданию совершенно конкретных людей, слишком влиятельных, чтобы допустить собственное разоблачение, и достаточно могущественных, чтобы стереть все следы своего преступления. Даже когда связь между Олабаром и другими зонами Меркурия была вновь восстановлена, все сообщения, поступающие оттуда, перехватывались и тщательно фильтровались, «работая» на поспешно фабрикуемую ложь.
…Внутри обреченного города творилось нечто невообразимое. Существа, которых Тревер называл «термитами», небольшими, но идеально взаимодействующими группами рыскали повсюду, как голодные крысы, в поисках пищи… и тех, кто еще не стал такими же, как они сами. Дайоны поспешно покидали Олабар. К ним возвратились, казалось бы, навсегда и безнадежно утраченные способности слышать и ощущать друг друга на расстоянии, посылать, в случае необходимости, сигнал опасности. Таким образом, никакая иная, искусственная, связь им была уже не нужна, и это давало шанс спастись.
…Джун удалось добраться до самой границы Чаши. Увы, дальше путь ей был заказан. Слишком хорошо организованными оказались кордоны на дорогах и слежение с воздуха. Однако Джун вовсе не собиралась сдаваться, чувствуя, что обязана выполнить поручение Идис – золотая змейка – браслет жгла ее запястье днем и ночью. Она не знала, каким образом, но не сомневалась в том, что в этой змейке заключена последняя надежда на спасение для дайонов… и для Тревера. Ведь он был сейчас совсем близко, всего в нескольких десятках миль, а она уже преодолела неизмеримо большее расстояние, чтобы встретиться с ним – так неужели теперь может существовать в мире сила, которая ее остановит?! Джун не допускала подобной мысли. Поверить в то, будто она не способна добиться успеха, значило расписаться в собственном бессилии. Похоже, повсюду и неотлучно сопровождавший ее Риго рассуждал точно так же. Джун не располагала сведениями о том, какие у него причины так рваться в Олабар – Риго не отличался красноречием и редко раскрывал рот, и вообще, Джун никак не могла преодолеть сильнейшую антипатию, которую испытывала к этому беспредельно уродливому созданию. Дело тут было даже не во внешнем облике, а в той темной сущности, которую девушка постоянно ощущала в нем. Но в данный момент ей приходилось признавать, что этот человек – ее союзник, и без его участия у нее едва ли получится добиться своего. Она была совершенно права. Хоть и полукровка, но Риго обладал теми же способностями к телепатии, что и другие дайоны, а будучи к тому же существом коварным и хитрым, как змея, предложил довольно оригинальный план действий.
– В Чашу можно попасть через систему подземных коммуникаций, – сообщил он. – Правда, там все достаточно герметично, и проход узкий, но в принципе такое возможно. Если воспользоваться одеждой кого‑нибудь из бойцов экстремального отряда, то особых проблем не будет.
– Ты предлагаешь мне… убить кого‑нибудь? – Джун была готова уцепиться за любую, пусть даже самую безумную, идею. – Но у меня нет оружия, а голыми руками я вряд ли справлюсь, хотя когда‑то считалась довольно сильной.
– Оружие нам не потребуется, – ухмыльнулся Риго. – Я сам – оружие, можешь мне поверить. Я могу на несколько минут усыпить любого из них, а твоя задача только шевелиться побыстрее, и все. Надеюсь, с такой задачей способна справиться даже женщина.
– «Даже»? – возмутилась Джун. – Ты плохо знаешь женщин. Когда очень нужно, мы способны на многое.
Риго по обыкновению промолчал, но во взгляде его маленьких, близко посаженных глаз читалось откровенное презрение. Знал ли он женщин? Конечно. И считал их самыми подлыми и отвратительными тварями на свете. Он полагал, что не зря отмечен свыше – тем, что ему не дано совокупляться с ними, это похоже на знак настоящей избранности. Что эти грязные существа могут понимать в действительно высоких чувствах? Шаиста предала собственного отца ради какого‑то идиота – землянина. А его, Риго, мать – для нее вообще никогда не было ничего святого, и думать она была способна только о себе и о своей карьере. Бешеная сука. Что нашел в ней такой удивительный человек, каким был Грегор? Этого Риго не понимал, но был благодарен судьбе за то, что уж он‑то сам никогда не доверится женщине. Даже такой, как эта Джун. Зато она приведет его к тому, кого полукровка считал своим главным врагом. И на сей раз никакой осечки не будет. Он доведет начатое до конца. И сделает все, как надо – если понадобится, руками самой Джун. Эта мысль грела сердце Риго, не знавшее покоя с той самой минуты, как он понял, что Тревер до сих пор жив. Риго недаром снова взял с собой свой, доставшийся в наследство от Грегора, маленький арбалет и стрелы к нему. Стрелы, которым предстояло полететь точно в цель – а чьей рукой они будут выпущены, не так уж и важно, главное, чтобы месть наконец свершилась.
Парни из отряда никогда не заступали на пост по одному, так что справиться предстояло с тремя сразу, а для этого – предельно собраться и воздействовать на них всей мощью своей гипнотической энергии. Джун, со стороны наблюдая за происходящим, видела, как, всего несколько секунд поговорив с Риго, трое патрульных один за другим, как подстреленные, рухнули на землю.
– Быстрее, – сквозь зубы процедил он, – у тебя в запасе пара минут, пока они не проснулись, и здесь не появился еще кто‑нибудь.
Джун ловко стащила одежду с двоих патрульных и натянула ее на себя в считанные мгновения. Риго сделал то же самое. Теперь герметичные комбинезоны, к тому же не привлекающие постороннего внимания, прекрасно защищали их. Общими усилиями Риго и Джун сдвинули тяжелую крышку канализационного люка и скользнули вниз.
– Получилось, – радостно сообщила Джун. – А теперь куда? Здесь темно. Как ты думаешь, далеко придется идти, чтобы оказаться на другой стороне границы?
– Примерно милю, но не идти, а ползти, – отозвался Риго. – Наше счастье, что границы, как таковой, здесь вообще нет, и никакие устройства, ограничивающие доступ, не были предусмотрены. Двигайся за мной и старайся не отставать. У меня прекрасно развито чувство направления, и обычно я не сбиваюсь с пути.
– Развито от природы? – уточнила Джун.
– Да, но кое – чему меня учили специально. Моя мать почти всю жизнь работала в… скажем, на определенные ведомства, и многое передала мне.
– Твоя мать дайонка? – спросила девушка, в основном только чтобы не молчать – звуки человеческого голоса успокаивали ее и позволяли чувствовать себя увереннее.
– Не болтай, – велел Риго, – береги дыхание, иначе будет не хватать воздуха.
Какое‑то время Джун молчала, двигаясь ползком в узком, душном сыром пространстве. Она быстро выдохлась и поняла, что переоценила свои силы. Риго был более худым и ловким, к тому же, он и в самом деле неплохо ориентировался в темноте, стараясь выбирать верное направление в хитросплетении бесконечных труб и проводов. Наконец, к тому времени, когда Джун с ужасом призналась себе, что больше не сможет сделать ни одного движения, где‑то далеко наверху забрезжил слабый свет.
– Давай наверх, – приказал Риго, – здесь должна быть лестница. Что, у вас на Земле нет таких проклятых катакомб?
– На Земле ничего подобного нет уже несколько веков, – отозвалась Джун, цепляясь за скользкие металлические ступени крутой узкой лестницы и осторожно переставляя ноги, – но я выросла на Меркурии, причем в таком месте, где подобные катакомбы показались бы чудом цивилизации. Все познается в сравнении. Я вообще жила в пещерах. Так что меня трудно чем‑то удивить или шокировать, – появившаяся уверенность в том, что они отсюда вот – вот выберутся, придала ей сил и решительности. – Я вовсе не считаю Чашу каким‑то диким местом. Тем более что именно здесь я когда‑то была очень счастлива, – вырвалось у нее. – Это было самое прекрасное время в моей жизни. Мы с Тревером тогда только – только поженились, и у нас все было очень хорошо.
– Я знаю, – отозвался Риго. – Это все время присутствует в твоих мыслях.
– Ну, если ты читаешь мысли так же свободно, как остальные люди слышат произносимые слова, то можно сказать, я этими историями о себе и Тревере тебе все уши прожужжала, – улыбнулась Джун, подтягиваясь на руках и выбираясь на поверхность. – Неужели мы в Чаше? Поверить не могу. Мне казалось, нам никогда не вылезти из этих чертовых труб под землей. Я чувствовала себя там каким‑то червяком. Правда. А до Олабара далеко идти?
– Не спрашивай, просто иди. Чем скорее, тем лучше, пока нас не засекли с воздуха, – проворчал Риго, ускоряя шаг. – Тут уж я ничего не смогу сделать. И ты тоже. Скажи, а этот… Тревер, к которому ты так стремишься попасть, что он для тебя? Я хочу понять, что в нем такого необыкновенного, почему ты постоянно думаешь о нем?
– Это объяснить невозможно, – пожала плечами Джун. – Конечно, он не идеал, если принимать за идеал нечто, не имеющее изъянов. А Тревер такой же, как все. Просто для меня он единственный, я чувствую, что словно связана с ним незримыми нитями, которые нельзя разорвать…
Им навстречу попадались какие‑то люди, и Джун постоянно ловила на себе удивленные заинтересованные взгляды, а Риго с каждым шагом мрачнел все больше. Что‑то происходило, чего она явно не понимала, и Джун вновь ощутила нарастающую тревогу, как только прошла первоначальная эйфория от того, что она все‑таки попала в Чашу, приближаясь к конечной цели своего путешествия.
– Почему на нас так смотрят? – спросила она.
– Потому что в Олабаре очень опасно, и многие его покидают, а мы как раз направляемся туда, – ответил Риго. – И это представляется странным – самим совать голову в петлю.
– Я только это и слышу, – раздраженно проговорила Джун, – но, по – моему, никто толком не знает, что именно там за опасность!
– Существа, которые похожи на людей, но уничтожают все живое на своем пути, как гигантская саранча, – снова счел возможным кое‑что прояснить ее спутник. – Их становится больше и больше. Дайоны не могут с ними справиться, а чужаков они стараются превратить в себе подобных. Это тебе не кажется вполне достаточным поводом для серьезных опасений?
– Если не хочешь идти в Олабар, можешь не сопровождать меня дальше, – сказала Джун, – ведь Шаиста просила тебя помочь мне добраться до Чаши, и ты это сделал. Я тебе очень благодарна, зачем же еще раз рисковать твоей жизнью? Я и одна прекрасно сориентируюсь.
– Нет, у меня там осталось важное дело, требующее завершения, так что я отправился с тобой не ради Шаисты, – возразил Риго.
«Превратить в себе подобных». Эти слова не давали Джун покоя с того самого момента, как они были произнесены. Очень уж это напоминало о коринах и летающих ящерах – кошмаре, постоянно преследующем ее.
– Риго, а в Чаше есть солнечные камни?
– Что‑то из мифа о великом Шеннече? – вопросом на вопрос ответил он. – Нет, но здесь все про них слышали и знают это древнее поверье.
– Это не поверье, – возразила Джун, – а самая настоящая правда, – она обхватила плечи руками, словно внезапно замерзнув, и молчала на сей раз очень долго, так что за это время Риго успел многое увидеть и прочитать благодаря возникшим в ее сознании образам один другого страшнее.
Несколько раз их останавливала местная полиция, вернее, люди, продолжавшие изображать наличие таковой, которые пытались объяснить Джун, почему ей было бы лучше не ходить дальше, а вернуться назад. Она вежливо слушала, кивала и продолжала путь. Повернуть назад? Как бы не так. Заставить ее сделать это было бы можно, только оглушив, связав и насильственно выставив прочь.
…Тот Олабар, который она помнила, и такой, каким он стал теперь, разительно отличались друг от друга. Прежде шумные улицы, на которых кипела жизнь, почти опустели, и повсюду ощущалась гнетущая атмосфера тревоги и неизвестности. Кроме того, даже сейчас, днем, здесь, казалось, царили сумерки из‑за густого белого тумана, окутывавшего все вокруг. Уже на расстоянии вытянутой руки трудно было различать очертания зданий. Со слов Идис Джун неплохо представляла себе, как найти Центр генетических исследований, и не раздумывая направилась туда, словно совершенно забыв о своем спутнике. Ей было не до Риго. Лишь бы побыстрее встретиться с Фрэнком… и Тревером. Если только она не опоздала. Джун старалась гнать от себя подобную невыносимую мысль, но полностью преодолеть страх ей не удавалось. «Успокойся, – твердила она себе, как заклинание. – Есть вещи, которые просто не имеют права произойти. И не произойдут, если не позволить себе поддаваться сомнениям и панике».
– Мы на месте, – Риго указывал Джун на высокое каменное строение, словно внезапно выросшее перед ними из тумана. – Если тебе нужен был Центр, то вот он.
Джун замерла на месте. Оставалось всего лишь переступить порог, но что‑то заставляло медлить, тянуть время. Джун всегда считала, что неизвестность – самое мучительное состояние, в котором может пребывать человек, но сейчас она поняла, что это не так. Неизвестность все‑таки дает возможность сохраняться надежде. Можно верить, что человек жив, до тех пор, пока не увидишь его мертвым.
– Джун?
Дверь Центра открылась, и она, испытав мгновенное облегчение, увидела устремившегося к ней Тревера. У Джун перехватило дыхание, она не могла заставить себя сдвинуться с места, а только смотрела на него сквозь пелену счастливых слез, застилавших глаза.
– Джун, берегись!..
Она обернулась, проследив за направлением его взгляда, но было поздно. Что‑то схватило ее, резко, грубо увлекая за собой. Девушка вскрикнула, стараясь отбиться, она извивалась в холодных неимоверно сильных руках, не понимая, что происходит, но чувствуя, что сама воплощенная смерть сейчас сражается с нею.
– Тревер! – в отчаянии позвала она. – Помоги мне…
Джун видела, как он несколько раз вскидывал и снова опускал оружие, опасаясь попасть не в неведомую тварь, удерживавшую ее, а в саму девушку.
– Стреляй, – выкрикнула Джун, – у тебя получится, стреляй же!
Она услышала сухие щелчки нескольких одиночных выстрелов и зажмурилась, оседая на землю, пока еще не вполне понимая, что жива и даже не ранена. Тревер бросился к ней и подхватил на руки. Джун обхватила руками его шею, не в силах произнести ни слова. Несколько раз она почти теряла сознание и окончательно очнулась, обнаружив, что сидит в обычном и даже вполне удобном кресле, и кто‑то подносит к ее дрожащим губам стакан с водой. Джун с трудом сделала несколько глотков, и только после этого смогла говорить.
– Слава Богу, Тревер… все нормально, я в порядке, – произнесла она. – А Риго, где Риго? Дайон – полукровка, он пришел вместе со мной, его прислала Шаиста. Ты помнишь Шаисту? Представь себе, мы с нею познакомились… Галактика несколько теснее, чем кажется обычно.
Мужчина молчал. Джун удивленно вскинула на него глаза, пытаясь улыбнуться.
– Я не знаю, кто такая Шаиста, – сказал он, словно извиняясь. – Джун, к сожалению, я не Тревер.
Ее разочарование было настолько сильным, что перехватило дыхание, и Джун не сразу смогла снова обрести дар речи. Конечно, как она могла ошибиться. Не Тревер. Его двойник, генетически идентичный двойник, клон, о котором говорила Идис. Она же видела его на голограмме и в видеозаписи. Неужели это было совсем недавно? Теперь Джун казалось, что с момента ее последней беседы с Идис прошло не меньше столетия.
– Джошуа? – осторожно спросила она. – Тебя ведь так зовут? Я… мне очень приятно познакомиться с тобой, и к тому же ты только что спас мне жизнь, а я даже не поблагодарила тебя. Прости, я очень испугалась… Я могу увидеть Тревера и Фрэнка? Мне нужно передать им кое‑что очень важное. Вот, – она показала ему браслет. – Идис сказала, в этой штуке заключено спасение для всех вас, то есть нас… Не знаю, но у меня нет причин ей не верить. Пожалуйста, Джош, отведи меня к моему мужу. Я хочу немедленно встретиться с ним. Он здесь, в Центре? С ним все хорошо?..
– Нет, – чуть помедлив, покачал головой Джош. – Мне очень жаль, Джун. Но Тревер…
– Что с ним? Скажи мне правду. Он… погиб? Да?!
Джош попытался обнять ее, но девушка оттолкнула его и вырвалась.
– Не трогай, не прикасайся ко мне! Какого черта? Ты врешь, врешь! Я бы почувствовала, если бы с ним произошло непоправимое! Я бы уже знала, раньше, чем пришла сюда!..
– Пойдем со мной, – вмешался еще один голос. – Привет, Джун. Я отведу тебя к Треверу.
– Фрэнк, – с облегчением выдохнула она. – О Господи, наконец‑то. Почему он, Джошуа, говорит, будто мой муж…
– Ты сама увидишь и поймешь. Джун, ты же сильная женщина.
Джош что‑то тихо сказал ему, но девушка не разобрала слов. Фрэнк кивнул в ответ и взял ее за руку, как ребенка.
– Позволь, я сниму это украшение, – попросил он.
– Сначала я должна увидеть мужа, – Джун вырвала руку. – Ты только что обещал!
Фрэнк не стал возражать. Он прекрасно понимал, какие чувства бушуют в ее душе, понимал и то, что Джун все равно не отступит. Как во сне, не чувствуя под собою ног, она шла по каким‑то лестницам и переходам, пока Рейнольдс не остановился возле высокой стеклянной перегородки одного из боксов, предоставляя Джун возможность сделать то, чего ей так хотелось. Но только человек, находившийся по другую сторону перегородки, с Тревером имел слишком мало общего. По сути, его и человеком‑то можно было назвать с трудом. Он вел себя как обезумевшее, бешеное животное, издававшее нечленораздельные звуки ярости и отчаяния, а в его глазах, когда он взглянул в сторону Джун, не было ни капли узнавания. Джун прижала ладони к стеклу, выкрикнув его имя, но Тревер явно не слышал ее.
– Что с ним? – спросила она. – Почему он стал таким, Фрэнк? Это что, тот самый вирус, о котором все столько говорят?
– Да, примерно так, – подтвердил Рейнольдс. – Вирус… который я создал. Это произошло только по моей вине. Я пытался синтезировать вещество, нейтрализующее его действие, но пока у меня ничего не получается. Я так и не смог определить, где допустил ошибку. Если бы мне это удалось, возможно, у Тревера появился бы шанс. И не только у него.
– Я войду к нему, – решительно произнесла Джун. – Я должна это сделать.
– Даже не думай. Он просто разорвет тебя на куски, стоит тебе оказаться в зоне его досягаемости.
– Ну и пусть. Только я полагаю, этого не случится, – она протянула Фрэнку руку с браслетом – змейкой. – Вот, теперь возьми, Идис говорила, ты один сумеешь правильно этим распорядиться. Там какие‑то микрочипы, содержащие важную информацию.
– Я знаю, это тоже одно из моих изобретений, – Рейнольдс осторожно провел пальцами по поверхности браслета, и тот легко, словно сам собой, расстегнулся. – Я немедленно займусь расшифровкой, а тебе пока стоит отдохнуть.
– Послушай, Фрэнк, я сделала все, что следовало, и сделала хорошо, – упрямо проговорила Джун, – ты не можешь запретить мне такую малость – быть рядом с Тревером теперь, когда я нужна ему, как никогда прежде. Пропусти меня к нему, не удерживай. Я в любом случае найду способ войти туда.
– Это самоубийство!
– Называй как хочешь. Ты должен меня понять, и не смей мне указывать! У тебя нет такого права!..
– Что ж, иди, – Фрэнк набрал какую‑то комбинацию цифр на кодовом замке, и часть бронированного стекла приподнялась, пропуская Джун. Девушка, чуть пригнувшись, шагнула внутрь и остановилась. Теперь ничто не разделяло ее с человеком, к которому она стремилась так долго и настойчиво. Странное дело, она совершенно не испытывала страха перед ним, и на какой‑то момент Джун отчетливо увидела, что в лишенных разума глазах Тревера мелькнуло… недоумение. Он прекратил метаться, как запертое в клетке животное, и замер, пристально глядя на нее.
– Тревер, – она протянула руку, коснувшись его спутанных волос, – я пришла. Ты же не сделаешь мне ничего плохого, верно? Я люблю тебя.
Он отшатнулся от нее, словно это прикосновение обожгло его, и, забившись в угол, закрыл голову руками. Внутри того существа, которым он стал, происходила страшная борьба. С одной стороны, инстинкт требовал немедленно утолить терзавший его голод. Но нечто непонятное, не менее сильное, запрещало ему совершать подобные действия. Он не помнил не только Джун, но и себя самого, и не понимал смысла ее слов, однако та крошечная искра разума, что все еще тлела в нем, вдруг сделалась ярче, и он сражался с самим собой за этот слабый живой свет, не давая ему окончательно угаснуть. Джун продолжала говорить, ей казалось, если она замолчит, все будет кончено бесповоротно, и с Тревером, и с нею самой. Она рассказывала ему о своем непростом путешествии от Земли до Олабара, и о погибшей Идис, и о Шаисте, вслух вспоминала множество крошечных деталей их недолгой счастливой совместной жизни, и те испытания, которые они пережили прежде, сразу после своего знакомства, говорила о Хьюго, Соле, Шеннече, солнечных камнях… Обо всем и ни о чем, лишь бы не молчать, лишь бы заставить его слушать! Джун вновь утратила ощущение времени, сейчас для нее не существовало ничего, кроме Тревера. Она чувствовала, как с каждым словом, каждым вдохом и выдохом передает ему те ощущения, которые испытывает сама, свою силу, и всю любовь, и непобедимую веру в благополучный исход, несмотря на нынешние роковые обстоятельства.
… – Я понял, – Фрэнк оторвал взгляд от монитора компьютера и перевел дух. – Идис, девочка моя, ты сделала это!..
Его формулы, которые он прежде имел глупость считать почти совершенными, предстали перед ним в несколько измененном виде. Идис всегда была великолепным теоретиком, и ей удалось внести необходимую корректировку в его разработки, выявив ту самую ошибку, над поиском которой Фрэнк безуспешно бился столько времени. Конечно, для создания своей сыворотки он использовал в основном кровь тех дайонов, которые были подвержены мутации, приводившей к смерти их детей. Введенное в организм обычных людей, это вещество начинало разрушительное действие. Гормон дельта – си плюс не столько активизировал телепатические способности, сколько разрушал человеческое сознание, но его влияние можно было нейтрализовать! Причем сделать это требовалось как можно быстрее. Фрэнк не был уверен, что идея Идис сработает наверняка, ведь зачастую между теорией и практикой пролегает настоящая пропасть, но прекрасно понимал, что сейчас иного выхода у него все равно нет.
– Ты знаешь, что нужно сделать? – спросил Джош, неотлучно находившийся с ним рядом. – Правда, Фрэнки, ты ведь нашел выход?
– Надеюсь, что да, если только дайонские боги будут на нашей стороне.
– Я попрошу их помочь, – отозвался Джош, – ты же знаешь, что они отчего‑то охотно общаются со мной.
– Тогда самое время тебе к ним обратиться, – сказал Фрэнк. – Давай, Джош, поговори с ними, понимаешь, это невероятно, но помимо химического состава мне требуется определенная энергетика, причем очень сильная.
…В течение последующих нескольких часов искусственные спутники, вращающиеся на орбите вокруг Меркурия, все до единого фиксировали ярчайшую и небывалую по длительности вспышку в зоне дельта – си, вся Чаша Богов казалась охваченной сине – зеленым пламенем, словно там произошел взрыв неизвестной природы. Определить, что происходит на поверхности Чаши, было невозможно, но предположить, чтобы после подобного катаклизма там могла сохраниться какая‑то жизнь, представлялось уж и вовсе невероятным. А когда свечение начало затухать, постепенно совсем прекратившись, феномен показался еще более странным. Потому что создавалось полное впечатление, будто он был просто оптическим обманом – в Олабаре не наблюдалось ни единого разрушения. И сигналы, поступавшие оттуда, ясно свидетельствовали о том, что в столице Чаши есть не только жизнь, но и разумные представители человеческих рас.
…Тревер открыл глаза и увидел рядом с собою Джун. Конечно, ее присутствие не могло быть ни чем иным, кроме как галлюцинацией, потому что девушке попросту неоткуда было здесь взяться. И тем не менее, это была именно она.
– А… как ты попала в Чашу? – задал он самый дурацкий вопрос, который только мог прийти ему в голову.
– Из Алькатвана, – сообщила она. – Знаешь, Шаиста велела мне непременно встретиться с тобой и передать, что, хотя ты и мерзавец, но она не держит на тебя зла. Я подумала, что тебе будет приятно это услышать, вот и пришла.
– Джун, я серьезно!.. Черт, кажется, я кое‑что тут пропустил.
– Это точно. Но я потом тебе все расскажу подробно. На Земле, когда мы туда вернемся. Только будет это, боюсь, еще очень нескоро. На Меркурии вы с Фрэнком наворочали такого, что нам всем, пожалуй, придется задержаться здесь на какое‑то время, чтобы привести в порядок дела.
– Ты хочешь сказать, что тоже останешься?
– А тебе бы этого не хотелось?
– Наоборот. Я столько думал о тебе, Джун… все это время. Ты выйдешь за меня замуж?
– Во всяком случае, обещаю подумать над этим предложением, – улыбнулась она.