Текст книги "Мечты серой мыши"

Автор книги: Анна Михалева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

– Странно это все. Куда же он делся?

– А он там точно был? Тебе не приснилось?

– Знаешь что! – вспылила я. – Если женщина падает в обморок, это еще не означает, что она сошла с ума. Кстати говоря, хочу напомнить тебе, что у меня были на это веские причины.

– Тогда я не понимаю. Наверное, я его спугнул.

– Угу! Он так торопился сбежать, что перетащил меня с пола на кровать. Нелогично.

– Абсолютно. А с чего ты взяла, что он хотел тебя задушить?

– Ты еще спрашиваешь?! Да последнее время вокруг меня только и делают, что душат людей! Кстати, а ты не видел Свиридова?

– Думаешь, это он на меня накинулся?

– Придет же такое в голову, – я фыркнула. – Но он не мог бросить меня на диване в холле без причины.

– Вообще-то он странный.

Мне хотелось рассказать Илье, что Николай Павлович вовсе не странный, а как раз наоборот. Что он прилетел в Италию защищать нас, но сдержалась. Не знаю почему. Может быть, потому, что Свиридов меня об этом просил. Вообще в последнее время я делала массу вещей, мне несвойственных.

Илья дернул на себя дверь, ведущую с лестницы в маленький предбанник. Дальше мы ничего увидеть не успели. Что-то ухнуло у меня над головой, раздался треск, Илья дернулся и отлетел в сторону. Я инстинктивно отшатнулась назад, и вовремя это сделала, потому что в следующую секунду перед моим носом просвистело что-то тяжелое, видимо, то, что повалило Илью на пол.

– Эй! – взревела я. – Поосторожнее!

Раздался новый треск. Что-то упало рядом с Ильей.

– Совсем рехнулся! – прохрипел мой кавалер и завозился в своем углу.

– Господи! – услыхала я сдавленный шепот Свиридова. – Ребята, простите меня. Я вас не узнал.

Место недавнего боя представляло собой жуткое зрелище. Илья валялся на лестнице в обломках стула, я сжалась у стены, а в проеме двери стоял следователь и виновато улыбался.

– Просто кошмар какой-то, – расстроенно проскрипел он. – Чувствую себя затравленным зверем. Как же хорошо, что вы без меня не слиняли. Я уж и не надеялся, что переживу эту ночь.

– Да что стряслось?! – Илья, кряхтя, поднялся и протянул мне руку.

Тут Свиридов блеснул глазами и, присев, съежился.

– Тсс!

– Н-да… – Илья снова сел на пол и потер ушибленный лоб. – Дело плохо. Антидепрессанты принимаешь?

– Нет.

– А пора. У вас мания преследования. Не хочу вас расстраивать, но вы в трех шагах от окончательного помешательства.

– Шуточки шутишь! Помешательство! – недобро передразнил его Николай Павлович. – Посмотрел бы я на вас, если бы в вас стреляли.

– Стреляли?! – выдохнула я и тоже села на пол.

– Именно.

– Это что-то новенькое, – Илья хмыкнул, – до этого всех только душили.

– Ага, – я кивнула, – Илью хотели задушить.

– Ну вот, а в меня стреляли. – Не слишком обеспокоившись судьбой моего друга, заявил Свиридов. – Я зашел в номер, включил свет, и вдруг щелк – стекло клацнуло и в стенку что-то – шмяк!

– Весьма образно, – ехидно заметил Илья.

– Я упал на пол, саданул по выключателю ногой, потом подполз к окну, рукой пощупал, а там дырка, – он шумно вздохнул.

– О предыдущем постояльце спрашивали? – деловито осведомился Илья.

– Амалия! – Свиридов шумно задышал. – Если он не заткнется, я ему по роже съезжу. Простите за моветон.

– Я только выдвинул идею. Может быть, до вас тут какой-нибудь мафиози обитал… – Илья пожал плечами. Обожаю его невинную физиономию!

– И без ваших идей тошно! – рявкнул Свиридов, которому, скорее всего, не полюбилась невинная физиономия моего возлюбленного.

– А как вы вообще очутились в номере? – От былой веселости в голосе Ильи и следа не осталось.

– Как? Как…

– Да-да, как?

– Ну… э… – похоже, вопрос застал Николая Павловича врасплох.

– Почему вы бросили Амалию в ресторане?

– Я бросил?

– Перестаньте юлить! Вы бросили, потому что я пошел за водой.

– Ха! – несколько истерично вдруг выдохнул Свиридов. – Я, значит, бросил! А на мой взгляд, это вы ее бросили! Вы исчезли на добрых полчаса. Что я должен был подумать?

– А зачем вам вообще думать? Вы же должны были сидеть при ней.

– Па-азвольте! – я решила, что пора вклиниться в диалог. – Я не умирающая, чтоб у постели день и ночь… учтиво поправлять подушки, и все такое.

– Речь не об этом, – резко оборвал меня Илья. – Он тебя бросил и потащился зачем-то в номер. Какого черта, хотелось бы знать?

– Да я пошел вас искать! Потому что вы исчезли.

– Даже странно как-то… С чего это вы решили искать меня в своем номере?!

Мне-то были ясны мотивы Свиридова. В конце концов, он старший следователь МВД, ему просто необходимо было осмотреть местность. Да и вообще, в последнее время убивали всех мужчин, кто имел несчастье познакомиться с Амалией Кузякиной, а потому вполне логично, что судьба оставшегося в живых последнего персонажа – то есть Ильи – беспокоила следователя, призванного нас защищать, куда больше, нежели сама Амалия Кузякина, мирно лежащая на диване без чувств. Однако Илье подобные доводы показались бы, наверное, смешными.

– Я вас не нашел. Вернулся, Амалия тоже исчезла. Я подумал, что вы вернулись в отель. Хотел добраться до своего, позвонить вам, собрать вещи и мотать из этого проклятущего города. Но не успел. Только зашел, как начали палить.

Что сказать? Во всяком случае, звучало это весьма правдоподобно. Хотя Илья так не считал.

– Ерунда какая-то, – недовольно процедил он.

– Не более, чем ваши объяснения. Вы ведь уже объяснили истинную причину своего отсутствия? – ехидно предположил Свиридов.

– Да, и не вам.

– А я вот тоже не прочь послушать.

– Хватит! – гаркнула я. – Сдается мне, что кто-то хочет нас вытурить из этого города как можно быстрее, а потому пугает изо всех сил.

– Пугает?! – в один голос прошипели мои спутники.

– Уж не думаете ли вы, что если бы нас действительно хотели убить, то не убили бы? Задушить тебя в темном коридоре было плевым делом, – я ткнула пальцем Илью в грудь, – или вам кажется, что трудно из соседнего здания застрелить человека, находящегося у окна освещенной комнаты? А уж обо мне вообще нечего говорить. Я столкнулась с убийцей в собственном номере один на один. И все мы живы!

– Плюнь три раза, – до сих пор я не знала, что мой любимый столь суеверен. Но, в конце концов, все мы не без недостатков.

– И что теперь? – удивленно спросил меня следователь.

– Я думаю, что в планы тех, кто за нами теперь охотится, не входило, чтобы я осела в Болонье. Они просто-таки насильно тащат меня в Рим. И, как мне кажется, дело тут не столько в наследстве, сколько в том, что они не хотят, чтобы я тут напоролась на какую-то тайну. А потому… предлагаю остаться тут и разобраться, что к чему.

У меня перехватило дыхание от собственной отчаянной смелости. Еще полчаса назад я готова была нестись на машине куда глаза глядят, лишь бы подальше от проклятущего города. И вот на тебе! Правильно, видимо, гласит истина: женщины – существа непредсказуемые и абсолютно нелогичные.

Примерно то же самое прошипел и Илья, а потом вдохновенно добавил:

– Черта с два я тут останусь! Я жить хочу.

– Хм-м… – Николай Павлович пожевал губами. – А вот мне кажется, мысль Амалии не лишена здравого смысла.

Браво, Петровка!

– Вполне возможно, но я здесь не останусь, – упрямо заявил мой дорогой искатель приключений. – Вы меня не сломаете. И Амалия поедет со мной в Рим. Мы найдем адвоката и всех тех, кто прислал ей приглашение, мы откроем тот сейф, а потом решим, нужно нам узнавать тайны, хранящиеся в Болонье, или нет. Вот так!

– И все-таки… – начали мы вместе со Свиридовым.

– Разговор окончен, – отрезал Илья, – Амалия едет со мной, а вас я и не приглашал.

– Нет уж, позвольте мне вас сопровождать, – отчаянно взвыл Свиридов.

– В самом деле, Илья! Не будем же мы так жестоки, что оставим человека под пулями.

– Я в эти пули вообще не верю, – хмуро отчеканил тот. – Довезем его до ближайшей гостиницы, а потом пускай катится ко всем чертям.

– Я не могу понять вашей предвзятости по отношению ко мне, – обиделся следователь.

– Я тоже. – Илья пожал плечами. – Но она почему-то существует.

* * *

Мы ехали в угнетающем напряжении. Я молчала. Свиридов сидел за нашими спинами и бубнил с разными интонациями: «Ничего не понимаю. Не понимаю ничего!» Илья кусал губы, наконец, не выдержав, рявкнул:

– Что вы имеете в виду?

– Ох, господи, – вздохнул Николай Павлович. – До чего же вы нервный тип!

– Что?! – Илья сдвинул брови.

– Господа! – я положила ладонь Илье на руку. – Будьте благоразумны, прошу вас.

– Жаль, что снайпер косой попался, – процедил сквозь зубы мой кавалер и надолго замолчал.

– Я есть хочу, – спустя полчаса подала я голос, удивившись при этом, как это человеческая речь может столь сильно напоминать мычание больной коровы.

– А ресторан? – в один голос удивились мои спутники.

– Смею напомнить, что в ресторане мне удалось только в уборную сходить, – хмуро ответила я.

– Где же я найду тебе ужин в такое время? – Илья пожал плечами.

– Я есть хочу. – Я еще раз скопировала больную корову, раздумывая по ходу, уж не замычать ли мне на самом деле для полной убедительности. Потом решила, что не стоит, чего доброго предложат сена. Эти кавалеры не белая кость – видно сразу. Разговоры у них – как у гангстеров. Да и взгляды соответствующие. Меняет все-таки мужиков обстановка! Стоит им оказаться в экстремальной ситуации, как о былом своем джентльменстве тут же забывают. При этом мне еще почему-то вспомнилась фраза «Загнанных лошадей пристреливают», но я постаралась побыстрей выкинуть ее из своего больного сознания.

– Мне кажется, на магистрали должны быть забегаловки, – неуверенно предположил Свиридов.

– Ну-ну, – Илья вздохнул. Странно, как меняется цвет его румянца в зависимости от настроения. Теперь он стал нежно-оранжевым. Несколько агрессивным, как и сам он сейчас, наверное. А может быть, мне показалось. Все-таки ночь.

– Вон огоньки! – Свиридов вытянул руку, чуть не свернув моему дорогому правое ухо.

Хорошо, что тот вовремя увернулся, иначе не миновать бы нам драки. Его и так уже, судя по всему, трясло от ненависти к моему «коллеге». Уж не знаю, почему он вдруг так на него взъелся. Не ревновал же, в конце концов!

При ближайшем рассмотрении огоньки оказались заправочной станцией, при которой работал небольшой дорожный магазин.

Говорят, что люди, пережившие большие потрясения, теряют аппетит. Это не про меня. Я опрометью ринулась в манящие желтым светом двери и метнулась к прилавку с печеньями, чипсами и прочей ерундой, коей можно худо-бедно наполнить пустой желудок.

Илья со Свиридовым остались возле машины. Мой практичный кавалер занялся заправкой бака. Узрев, что сонный кондитер может за пару лир одарить меня кофе с горячей булочкой, я легла грудью на прилавок и глянула на него с мольбой бродячей собаки. Он понимающе усмехнулся и нырнул в подсобку. Не знаю, какое время я провела в ожидании дорожного угощения, только едва в моей руке оказался пластиковый стаканчик с вожделенным напитком, как в магазин ворвался Илья и, схватив меня за локоть, зашептал:

– Твой Свиридов шпион!

– Смело, – оценила я и откусила кусочек булочки.

– Не веришь, сходи сама в мужской туалет!

Я перестала жевать, посмотрела на него круглыми глазами, потом отпила кофе:

– Что ты такого увидел в мужском туалете?

– Не увидел, а услышал!

– Ну, знаешь… расстройство желудка – это еще не признак шпионства.

– Тьфу ты, господи! Брось свои дурацкие шуточки!

– А ты перестань впадать в маразм, – я облизала пальцы и благодарно улыбнулась кондитеру. Тот, слегка смутившись, подал мне салфетку. – Что такого ты услышал в туалете?

– Твой Свиридов прекрасно шпарит по-итальянски! А заверял, между прочим, что не знает итальянского. Да он и пары фраз связать не мог с твоим Кокселем. И вот, пожалуйста, заперся в кабинке, думая, что я заправляю машину, и говорил с кем-то по мобильному. Я пошел за ним, как только он скрылся в дверях. Не знаю почему, но мне он сразу показался весьма подозрительным. Я решил за ним следить.

– Похвально, – я протянула ему пакет с чипсами, но он лишь рукой махнул. – А почему ты решил, что говорил именно Свиридов?

– Да там больше никого не было! Стоял в кабинке в своих штиблетах и болтал по телефону, как заправский итальянец. Амалия, мы с тобой серьезно влипли! Давай сбежим! Он ведь не зря за нами увязался. Не удивлюсь, если в кармане у него обнаружится ритуальная тесьма.

– Предлагаешь его обыскать?

– Предлагаю его тут оставить! Он же наверняка сообщникам докладывал, где мы.

Я пожала плечами:

– Что конкретно он говорил?

– Ну, я так быстро не понимаю. В его каше я разобрал только несколько слов: Болонья, Рим, Умберто и палач. И я тебе скажу, что последнее слово меня напугало.

Не буду утверждать, что я осталась равнодушна. Все-таки факт, что Свиридов намеренно скрыл от меня знание итальянского, несколько смущал. Но я ведь знала больше, чем Илья. Более странно было бы, если бы с Петровки направили в Италию человека, не знающего итальянского. Чем бы он мог мне тут помочь? И скрывал он свое знание, наверное, не просто так. А то, что слышал мой бдительный любитель приключений, было, скорее всего, переговорами с местными органами правопорядка. Вот как я рассудила. Согласитесь, вполне логично. И очень просто все расшифровывалось: выехали из Болоньи, следуем в Рим. Подготовьте прикрытие или что-то там в том же духе. Умберто мог быть кем угодно – от помощника на месте до прокурора области Лацио. Ну а «палач»… это тоже либо полицейский сленг, либо какая-нибудь версия об убийце. В конце концов, можно Свиридова расспросить о том, что он думает по поводу происшествия в ресторане и как связывает все это с московскими убийствами. Будет еще время.

– Не понимаю, отчего ты, как танк, спокойна! – раскипятился Илья, глядя, как я монотонно пережевываю третье печенье. – Ты давно его знаешь?

– Кугу?

– Да Свиридова этого!

– Укулу трух мыцыф… – не моргнув глазом, соврала я.

– И все это время он скрывал, что знает итальянский?!

Я проглотила печенье:

– Мы с ним только на русском общались. А Дракон просто так в Италию человека не направит. Кроме того, я не понимаю, чего ты так переполошился. Свиридов мог говорить по телефону с кем угодно, хоть со своим приятелем. Может, у него приятель – итальянец.

– Но при чем тут палач?!

– А как бы ты рассказал все, что с тобой приключилось? Едем из Рима в Болонью, дорогой Умберто, потому что какой-то палач меня чуть не пригрохал из ружья. Жди в гости, готовь пасту, привет жене.

– Хм-м…

Судя по всему, я внесла некоторую смуту в его обоснованную подозрительность.

– Так что выпей кофе, и поехали дальше.

– А если ты не права? – все-таки подозрительность в нем была очень сильно развита.

– Послушай, – я всунула в его холодные пальцы горячий стаканчик, – если тебе человек кажется странным, это еще ничего не значит. Пойдем и спросим у него, с кем он трепался в туалете. Думаю, он тут же даст нам достойное объяснение.

– Если это друг, то почему он не трепался с ним, когда мы ехали в машине? – Илья прищурился.

– А черт его знает! – мне надоело выкручиваться за следователя с Петровки. В конце концов, он мог бы и получше соблюдать конспирацию. – Ты его постоянно поддевал. Да и потом, в него все-таки стреляли. Может, он только теперь немного расслабился. Идем спросим.

– Ни в коем случае! – Илья перешел на испуганный шепот. – Ты что?! Я буду за ним следить. И тебе советую. Не упускай его из виду.

– Где-то я это уже слышала… Кажется, фильм такой был: сначала он прыгал с унитазом на ноге, потом горел в ванной, в общем, не сладкое у мужика выдалось путешествие. Насколько я помню, в комедии этой играл Пьер Ришар.

– Это ты к чему?

– Так… к слову.

– Намекаешь, что я идиот?! – обиделся он.

– Ни в коем случае. Просто в следующий раз, подслушивая Свиридова в туалете, не провались в унитаз. Знаешь, он очень некрасиво сидит на ноге.

– Глупости! Я тебе докажу, что ты не права.

Что он имел в виду? Я не стала разбираться. Пожала плечами, потом взяла его за руку и вывела на улицу, оставив удивляться сонного кондитера, что встречаются русские, более экспрессивные, чем итальянцы.

* * *

Не помню, в какой момент я отключилась. Снился мне серый кошмар с участием до боли знакомых лиц. Я спала и думала: «Господи! До чего же вы мне наяву-то надоели. И какого дьявола вы мне еще снитесь!» А снились мне Свиридов и Илья, которые ехали вместе со мной в машине по ночной Италии и постоянно выясняли отношения. Я то и дело пыталась их урезонить, журча, что, раз уж судьба закинула нас в одно замкнутое пространство – машину, имеет смысл хотя бы молчать. Но те все не унимались. Илья фыркал, что, мол, Свиридов – итальянский шпион и место ему на Соловках, а Свиридов шипел в ответ, что еще непонятно, кто из нас троих шпион и кого бы следовало для профилактики придушить ритуальной тесьмой. Под конец они сошлись на том, что шпион скорее всего я, поскольку веду себя слишком подозрительно. Ну, и каждый из них полез в карман, приговаривая, что пора совершить ритуальное действо. И тут, к своему облегчению, я больно ударилась лбом о стекло и проснулась. В окно стучал дождь. Небо серело.

Утро как-то не задалось. Удивительно, но, несмотря на то, что во всей Италии не сыщешь человека, не умеющего прекрасно готовить, в кафе, где мы решили позавтракать, еда была отвратительной: подгоревшие гренки, яичница, по вкусу больше напоминающая резиновую подметку, слегка вымазанную яичным порошком, холодные сосиски, одеревеневшая пицца, салат… брр!

И встретили нас как-то хмуро. Маленькое придорожное кафе являлось источником доходов довольно большой семьи. Зайдя в него, мы попали на семейный завтрак с кучей сопливых детей, бабушками, дедушками, тетками, свояченицами, которые, словно сговорившись, притащились сюда со всей Италии именно сегодня. Все они сидели за столами, чем-то чавкали, прерываясь лишь на то, чтобы вставить пару десятков громогласных реплик в общий гвалт. В воздухе витали дурные запахи подгоревшей муки, вареного лука, кислых овощей, сдобренные густым ароматом скандала. Я было попятилась к двери, но Илья настойчиво пропихнул меня к середине зала, заметив, что водителей принято кормить по утрам, иначе они обессилят и никуда больше не повезут. Нам со Свиридовым оставалось лишь покорно опуститься за единственный свободный стол в углу зала. Хозяйка заведения, меча молнии гнева, вышла из-за стойки и бухнула перед нами меню – небольшой пожелтевший листок, исписанный мелким почерком.

– Интересно, какие мы по счету посетители этого ресторана? – Илья покосился на плотных итальянцев, запихивающих в себя пасту.

– Сдается мне, что последние, – ухмыльнулся следователь.

А мне стало интересно. Баталия в скромном зале разворачивалась нешуточная. Кажется, мы уже пропустили самое интересное, то есть объявление причины скандала, а попали лишь на коду. Хозяйка, дама довольно пышная и растрепанная, очень похожая на престарелую ворону, крикливо нападала на скудного телом пучеглазого мужичка в белой майке и спортивных штанах с вытянутыми коленками:

– Кобель! Все гуляешь, чтоб тебя черти заживо съели, и в аду бы им ничего не досталось! Чтоб отсохло у тебя то, чем ты так гордишься! Чтоб моя дорогая Лаура пришла в себя и отрезала тебе твое потаскушное место обувными ножницами. А если моя дорогая Лаура не прекратит выть, как корова, я сама тебе все это отрежу вот этим ножом! – она красноречиво потрясла над головой огромным тесаком и показательно обрушила его на морковь, съежившуюся перед ней на разделочной доске.

Впечатлительный пучеглазый мужичок ойкнул и обмяк всем телом.

Лаура сидела за соседним столом и всхлипывала.

– Да что с ней разговаривать, – возмутился дед за соседним столом. – Сама его потащила!

– Молчите, папа! Тетя вчера промыла ваш слуховой аппарат настойкой Бруно. Так что вы все равно ничего не слышите. Толку-то от вас и от ваших советов…

– Какого дьявола поганишь мою настойку! – взревел толстый мужик в клетчатых шортах и шлепанцах, по всей видимости, хозяин заведения. – Я не для того ее готовил, чтобы взбалмошная дура переводила ее на ушной аппарат.

– А ты бы за собой следил, поганый недоросль! Даром, что женился и нарожал таких же тупоголовых детей, как сам! – тут же последовал ему ответ от противоположной стены. – Кто третьего дня стянул мой бюстгальтер?

– Бруно! На кой черт тебе понадобился ее бюстгальтер? – озадачилась еще одна дама, так же, как и хозяйка, сильно смахивающая на ворону.

– Да сдались мне ее мешки для картошки, – огрызнулся Бруно.

– Ты думал, я не замечу? – взвыла пострадавшая. – Думал, не пойму издевательства? Я тебя с детства знаю. В сарае, за бочкой, развесил мой бюстгальтер и сунул в него два арбуза. А я его в Милане всего десять лет назад купила, когда мы с моим покойным Марио… – тут послышались жалостливые всхлипы.

– Оставьте его, мама, – пискнула Лаура.

– Черта с два я спущу твоему кобелю его выходку. Не отрежешь сама, прокрадусь ночью и отрежу ему все начисто. Походишь у меня евнухом! – пригрозила хозяйка.

– А зачем ты запер меня в туалете прошлой весной? – сквозь всхлипы донеслось от противоположной стены. – Ты хотел, чтобы я больше не вышла. Ты хотел, чтобы я замолчала навсегда. Ну так я вышла и буду говорить, пока ты не сдохнешь!

– Честно говоря, я бы их всех запер в том туалете, чтобы дали поесть спокойно, – проворчал Илья, с удвоенной скоростью поглощая всю ту дрянь, которую хозяйка бухнула на наш стол, не забывая при этом поддерживать многолинейную перепалку.

– Тетя, Бруно, уймитесь! Альберто, не дергай брата за ухо, оставь это его учителю! Лаура, если ты с ним не разведешься, я тебя прокляну! Папа, не крутите свой слуховой аппарат, тетя и без того его уже промыла навсегда! Джузеппе, если не перестанешь плевать в тарелку Альберто, я тебя высеку дядиным ремнем, который ему прислал кузен Пабло из Техаса на прошлое Рождество, – мощным голосом рулила семейный завтрак хозяйка.

Свиридов размеренно жевал и непонимающе хлопал глазами. Я вспомнила о том, что Илья подслушал его телефонный разговор ночью.

– Интересно, – улыбнулась я следователю, – чтобы изменить дочери хозяйки, нужно обладать недюжинной смелостью.

– А кто кому изменил? – он прищурился и окинул ругающихся опытным взглядом разведчика.

– Ну, тот, в шлепанцах, вон той рыдающей девице в серой кофте, – нарочно спутала я, указав на дочь и отца.

– Н-да… Староват он для измен. Да и вообще, для такой молоденькой девочки. А вот же правильно говорят: седина в бороду, бес в ребро, – банально поддержал разговор Николай Павлович. Из чего стало ясно, что он ни слова не понял из итальянской перепалки.

Я задумалась. Если Свиридов не понимает по-итальянски, то Илья ошибся, спутав его в туалете с кем-то другим. Или не ошибся, а нарочно наговорил на него, чтобы меня запутать. Но зачем? Хотел от него сбежать. Как-то не укладывалась в образ моего дорогого галантного искателя приключений такая мерзкая черта, как непорядочность. Неужели он действительно пошел на обман, чтобы бросить беспомощного человека посреди ночной Италии? Даже если этот человек ему сильно не нравится. Нет, он скорее довез бы его до ближайшего населенного пункта и посадил в автобус до Рима. Хотя… Ведь это Илья первым заговорил про телефонный разговор Свиридова и сам предложил сбежать от него. Странно… Или сам следователь столь бережно скрывает тайну своего знания итальянского. Но зачем? Какие преимущества ему это дает? Кто же из них врет?

– Бруно, мой дорогой, не нажирайся как свинья. В фургон не влезешь! – гаркнула хозяйка и с нежностью глянула на мужа.

– Мама, мы поедем в город. Роберто опоздает на работу. – Лаура поднялась и, подойдя к пучеглазому, подхватила его под руку.

– Пусть только попробует состроить глазки потаскушке в мясной лавке, – пригрозила мать.

– Да что ты! – успокоила ее дочка и обратилась к сопливым братьям: – Вас вести в школу или сами доберетесь?

– Я им доберусь! – пресекла радостные возгласы детей от неожиданно свалившейся свободы хозяйка. – Если бы ты не доставляла этих балбесов каждый день прямо к дверям школы, они бы и расписываться до сих пор не умели. Лоботрясы, – она одарила обоих братьев странной смесью из ласк и подзатыльников.

– Пора сматывать удочки, – Илья поднялся из-за стола, – а то и нас припашут.

Мы со Свиридовым с готовностью прыгнули к дверям.

Я плелась к машине. После спертого помещения кафе утренний, влажный после дождя воздух казался прозрачным и свежим. Мне бы вдыхать его полной грудью да радоваться жизни. Однако на душе у меня было как-то муторно. Дурацкое чувство, как будто идешь по темной незнакомой комнате, каждую секунду боясь наткнуться на что-нибудь вроде средневековой пики, любезно поставленной таким образом, что она бьет наповал. Терпеть не могу загадки! Я же не Илья, который от них тащится. Для меня жизнь – не ребус. Я-то понимала, что иногда загадка, попадающаяся на твоем пути, лучше бы уж загадкой и оставалась. Ведь кто знает, принесет тебе раскрытие тайны радостное облегчение или нет…

* * *

Рим встретил нас московскими спальными районами. Я подумала тогда, что все окраины городов похожи. Как пластиковые пакеты – на парадных сторонах разные картинки, а с изнанки все белые, как молоко. Впрочем, вскоре я забыла о национальном грешке – жажде отыскать повсюду хоть какую-нибудь захудалую березку, чтобы облегченно вздохнуть, мол, и тут все напоминает о родине. За окнами простирался город, уходивший улицами в вечность. В прямом смысле – крыши одного квартала располагались на уровне третьего этажа домов другого, потому что его построили прямо на старых развалинах. Город, показавшийся мне родным, когда я впервые попала на его улицы. Город, скользнувший в мою жизнь со страниц учебника истории пятого класса. Я полюбила его тогда, любила в разлуке и сейчас любила до мурашек, наслаждаясь острым чувством радости от состоявшейся встречи.

Я улыбалась встречным малолитражкам, специально созданным, чтобы протискиваться по узким, кривым улочкам Рима. Таких маленьких машин вы нигде больше не увидите – чуть внушительнее детской коляски. Я их называла козявками. В их потоке наш «Фиат» казался исполином. Рим – странный город. Здесь мне всегда хочется знать больше, говорить правильнее, чувствовать сильнее. Я открыла окно, и машина наполнилась ароматом римских сумерек: смеси мокрой листвы, пыли и вермута. Господи! Как же мне хотелось выпрыгнуть из машины и побрести к площади Испании. Присесть на корточки у фонтана, закрыть глаза и навсегда выкинуть из головы причину, по которой я тут очутилась. Но мне не дали забыться.

– Нужно найти гостиницу у вокзала, – подал голос Илья, – оттуда ближе всего до Via Palestro.

– На кой нам Via Palestro? – разочарованно пробурчала я, поскольку тайно надеялась остановиться в своем любимом отельчике у площади Народа, которая, в свою очередь, совсем близка к вилле «Боргезе» и окружающим ее паркам.

– На Via Palestro находится адвокатская контора, которая прислала тебе уведомление и в которую мы завтра отправимся, едва рассветет. Кроме того, Интернациональный банк располагается на Via Nazionale, что тоже совсем рядом с вокзалом.

– А вы прекрасно знаете город, – как-то многозначительно заметил Свиридов.

– Что тут удивительного, – Илья пожал плечами. – Я бываю здесь каждый год на международном конгрессе обувщиков. А то и два раза в год, когда приезжаю на мартовскую выставку достижений в обувной промышленности в Милан. Я люблю Рим, поэтому стараюсь попадать сюда как можно чаще.

– А я тут впервые, – погрустнел Николай Павлович. – Просто мечтаю посмотреть Колизей.

– Банально, но никуда не денешься. Все начинают изучать Рим с Колизея, – мой путешественник превратился в заправского гида. – А влюбляются в него на какой-нибудь тихой улочке за площадью Испании.

– А вот и нет, – улыбнулась я. – У меня это случилось именно у Колизея. Я вышла на смотровую площадку Палатинского холма, а когда увидела купол Святого Петра, совсем маленький, как детский мячик, поняла, что пропала. Это произошло как раз в ноябре. Много лет назад…

– Сейчас расплачусь, – съязвил Илья.

– Просто я пытаюсь рассказать, что чувствую. Мне сейчас так хорошо, – я на него почему-то даже не обиделась. Наверное, потому, что истинную любовь насмешками унизить нельзя.

– Может, не стоит селиться у вокзала? – разбил наш романтический разговор следователь.

– Это еще почему? – удивились мы в один голос.

– Ну… – он пожевал губами, – вокзал все-таки. Рим, не Рим, а вокзал – он и в Африке вокзал.

– Дурацкое заблуждение, – отрезал Илья. – Нам нужно быть рядом с Via Palestro.

– Значит, на завтра у вас намечены планы… – грустно протянул Свиридов.

– Совершенно верно, – мой кавалер умел быть жестким. – Мы именно затем сюда и приехали.

– А я?

Мне стало жаль Николая Павловича. Я оглянулась и подмигнула ему: мол, давай скажи, кто ты на самом деле, прекратим эту глупую конспирацию, и ты без всяких ухищрений отправишься с нами в адвокатскую контору.

Но он лишь коротко мотнул головой, тем самым выразив желание и дальше играть моего коллегу по работе.

– А вы пойдете смотреть Колизей. Это недалеко, всего одна остановка на метро, – настоятельно порекомендовал Илья.

– Но я ведь не знаю итальянского! – Для пущей убедительности Николай Павлович горестно вздохнул.

На это Илья лишь усмехнулся. Усмешка у него вышла довольно зловещей, наподобие той, которая обычно появляется на физиономии киношного бандита перед тем, как он перережет кому-нибудь горло.

Я подумала, что если Илья не сочинил про телефонный разговор следователя, то все это выглядит довольно занятно. Как будто трое актеров разыгрывают между собой ради шутки до оскомины надоевшую им пьесу. Все всё знают, а все равно притворяются. Меня даже разобрало любопытство, как Свиридов выкрутится из сложного положения и навяжется к нам завтра в провожатые. Но он ничего подобного не сделал. Промычал только «ох-хо-хо» и затих на заднем сиденье.

«Наверное, решил оставить разборку на потом», – решила я.

Мы припарковали наш «Фиат» у маленькой гостиницы на Via Marsala, прямо напротив вокзала Termini. Портье любезно предложил нам два номера, а дальше произошло невероятное: когда мы вышли за чемоданами к машине, Илья глянул на почерневшее небо, широко улыбнулся и весело предложил:

– Да ну их к чертям – номера эти! Едем по ночному Риму. Красота необыкновенная!

– Но как же… – засомневался Свиридов, – с дороги ведь. Нужно душ принять, выспаться.

– Смотрите, второй раз не предложу, – нахмурился мой галантный гид. – Или вас уже ничего не привлекает в Риме?

Он нарочито надавил на «уже». И Николаю Павловичу, видимо, расхотелось упрямиться. Его губы вдруг тоже расплылись в улыбке, в глазах блеснула молодецкая искра, он подхватил меня под руку и потащил в машину со словами: