Текст книги "Мечты серой мыши"

Автор книги: Анна Михалева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

– Сейчас, сейчас. Что-то часы пошаливают. Поправлю, и продолжим.

* * *

«Господи боже!» – Я оглядела хранилище банка: две стены представляли собой сплошную череду ящичков-сейфов, посередине стол, стулья – все для удобства клиентов. Я не успела удивиться легкости процедуры признания моего права залезть в отцовский сейф, как служитель уже привел меня сюда, усадил за стол, а спустя минуту принес железную коробочку.

– У меня нет ключа, – я изобразила робкую растерянность инженю.

– Uno momento, – итальянец ободряюще улыбнулся и сам открыл ящик.

Сердце мое глухо стукнуло и остановилось на долгие десять секунд. Я глядела в железную бездну и ничего не видела. Потом я успокоилась и разглядела белый лист, сложенный по правилам делового письма.

– Воды, синьорина? – итальянец подобострастно согнулся.

Я махнула рукой, мол, не мешайте, и он тактично вышел за дверь. «Что дальше?» Руки мои тряслись. Я дотронулась до листка, но отдернула руку, словно бумага была горячей. «Не могу!»

– Фу-у-у… – выдохнула я и, собравшись с силами, взяла лист.

Пальцы никак не хотели слушаться, у меня свело внутренности, словом, я чувствовала себя ведущей церемонии вручение «Оскара», которой сейчас предстоит объявить: «And Oscar going to…» Я зажмурилась, сказав себе: «Значит, так, на счет «три»… Господи, чего я так разволновалась? Что может быть в этой бумажке такого? Ну, письмо от блудного отца с извинениями, что не заботился, или что-нибудь в том же духе. Такое часто показывают в кино. Ты это сотни раз видела, ты готова принять тот факт, что отец твой не погиб, что он существовал все то время, пока ты ходила в школу, училась в институте, пыталась устроиться на работу, словом, пока ты карабкалась в этой жизни без его помощи. Миллионы девушек некому было защитить, когда их первые ухажеры слишком много себе позволяли на первом свидании. Ты всего лишь одна из них. Все! Хватит! Прочти и покончи с этим навсегда! Раз… два… три!»

Он смотрел на меня пристально до неприличия. Обалденно красивый брюнет с большими черными глазами, гладко зачесанными назад волосами. На нем был дорогой костюм, дорогие ботинки, дорогой галстук. Словом, он весь был слишком хорош, чтобы так пялиться на простую, ничем не привлекательную москвичку, забежавшую в кафе, чтобы перекусить после важной встречи с клиентом. Впереди еще полдня работы. Я судорожно проглотила кусок бифштекса и отвела взгляд.

– Вы торопитесь?

Я вздрогнула. Во-первых, фраза прозвучала на итальянском языке. А во-вторых, брюнет уже сидел напротив меня. Когда успел бесшумно переместиться за мой столик – непонятно!

Он понимающе улыбнулся, потом наклонил голову набок:

– Позвольте представиться: Билл Боккаччо.

– Вы из Америки? – прохладно поинтересовалась я, не желая показаться легкодоступной дурой, кидающейся на первого встречного красавца в дорогих шмотках.

– Я был везде. Но сейчас приехал из Италии, – он склонил голову в другую сторону.

– Экскурсионный тур?

– Ничего подобного.

– Тогда что?

– Мне нужна ты…

Я моргнула. Картинки мелькали перед моими глазами, словно я смотрела динамично смонтированный фильм. Теперь мы сидели в моей гостиной.

– Ты не врешь?! – во рту у меня пересохло.

– Нет, я действительно приехал к тебе от имени твоего отца, – Боккаччо взял меня за руку.

– Господи! Я всю жизнь думала, что он погиб.

– Обрести отца – это самая лучшая из всех неожиданностей, которые посылает нам судьба. Я сам прошел через это. Полгода назад мы примирились. И я познакомил твоего отца с моим.

– Слушай, нельзя же оставлять твою новость просто так. Нужно отметить! Идем! – я вскочила с дивана и ринулась в спальню переодеваться.

– Амалия, нам нужно очень серьезно поговорить, – Боккаччо встал и направился следом. Я предусмотрительно прикрыла за собой дверь. Он остался в коридоре.

– Поговорим, обязательно поговорим. Ты должен мне много чего рассказать. Ты давно знаешь моего отца?

– Амалия, это очень серьезно. Вполне возможно, что у нас не будет времени обсудить все.

– Перестань меня пугать! – я предстала перед ним в полной красе.

Ну, во всяком случае, я сделала все, что могла. Сердце мое лихорадочно запрыгало вверх-вниз, когда я заметила, что глаза его расширились, а брови взлетели на середину лба. Я его поразила. Чудно!

Теперь мы спускались по лестнице. У меня кружилась голова. Господи, почему я была так счастлива? Ну, да… кто бы мог подумать, что и у меня в жизни случится мелодрама: обрести отца после стольких лет разлуки. До чего же странно!

– О-о! – Лола выпорхнул из двери своей квартиры, как джинн из бутылки, и тут же, приняв томную позу, закатил глаза. – Куда это мы направились? Да еще с таким кавалером.

– Пока не знаю, но я на седьмом небе от счастья! – Я расхохоталась.

Лола окинул придирчивым взглядом моего спутника и процедил с показной завистью:

– Еще бы!

– Ну, знаток ночной Москвы, куда пойти девушке, которая на седьмом небе от счастья? – все еще смеясь, спросила я.

– Хм… – мой сосед отнесся к возложенной на него миссии советчика весьма серьезно, принялся размышлять вслух. – Значит, так… в респектабельный ресторан в таком состоянии – фи! Дурной тон. В дискотеку – банально да и скучно. Музыка гремит, вам же пообщаться нужно. Н-да… Я бы пошел в «Динамит», но вам там делать нечего, там только наши, – он показательно провел ладонью по фривольно изогнутому бедру и воодушевленно изрек: – О! Клуб «Звезды». Там вам будет в самый раз. Несколько залов, хорошая кухня – делайте, что хотите. А что за праздник?

– Мой отец не летчик!

– Это озарение?

– Потом расскажу…

Картинка снова сменилась. Вокруг гремела музыка. Чуть поодаль, играя тонкими бретельками белья, изгибалась у шеста стриптизерша.

Боккаччо сидел рядом. Его колено недвусмысленно касалось моего. Настроение мое испортилось. Я не желала его слушать. Но он все говорил и говорил.

– Послушай, Амалия – уверяю тебя, это чертовски хорошая мысль! – Он обнял меня за плечо и легонько встряхнул. – Поверь, не каждой девушке предлагают сто тысяч долларов за мелкую услугу.

– Не каждая соглашается, – упрямо заявила я.

– Все, что тебе нужно сделать, – это взять в сейфе банка дискету и передать ее моему отцу. И за это ты получишь сто тысяч.

– Не впутывайте меня в ваши авантюры!

– Да какие авантюры! Это твой святой долг – спасти своего отца!

– Твой отец, мой отец, – шоу отцов какое-то! Когда я болела воспалением легких, святым долгом моего отца было сидеть у моего изголовья. Так что теперь я вполне могу наплевать на все долги. Никому я ничего не должна!

Я разозлилась. Хорошенький папаша у меня отыскался. Вспомнил о дочурке лишь для того, чтобы запрячь ее в какое-то опасное предприятие. Сам рисковать не хочет, правильно, для чего еще людям дети нужны, как не подставлять их под пули вместо родителей. В том, что придется лезть под пули, я не сомневалась. Раз уж речь зашла о ста тысячах долларов, тут без пуль не обойтись. А вы не смотрели американские боевики? Там у них красной линией через весь фильм проходит: все, что дороже пяти долларов в час, обязательно связано с пальбой и жертвами.

– Но ты уже и так в деле. Тебе не выкрутиться!

– Что?! – я кинула на него презрительный взгляд, потом посмотрела на полураздетую красотку у шеста и неожиданно даже для себя вскочила на ноги. – Ты меня еще не знаешь!

Я рассказывала, что меня лучше не раздражать? Ну, про дремлющий вулкан и все такое… Словом, вы уже знаете, что в гневе Амалию Кузякину не остановить. Я пантерой кинулась на шест. Штатная стриптизерша ретировалась за кулисы. Я знала, что вытворяю на сцене такое, о чем даже думать стыдно. И все равно вытворяла. Назло отцу, этому Боккаччо, а главное – себе, потому что смутно подозревала, что, как бы я ни злилась, я уже согласна выполнить их просьбу.

Я стояла в той самой женской уборной, рядом со мной облокотился о столик Нико. Полупьяная красотка скосила на него недовольно-презрительный взгляд и гордо пошагала в кабинку.

– Боккаччо убил вашего отца. Разве вы не понимаете, что вас ждет та же участь?! – он потер шрам, разделивший его щеку на две неровные части.

– Я помогу вам… Он остановился в «Балчуге», я позвоню и скажу, в каком номере.

Потом мы очутились в номере Билла. Я полулежала на диване, чувствуя себя выжатым лимоном. Билл пристроился на полу, у моих ног, положил голову мне на колени. Первый, самый бурный порыв страсти уже схлынул. Боккаччо оказался потрясающим любовником. Рассказчик же он был никудышный.

– Есть организация, вернее, не организация… они называют себя Орденом, наверное, так и есть.

– Как крестоносцы?

– Точно. История у них уж точно с Крестовых походов тянется. На протяжении многих веков они хранили свои тайны, реликвии какие-то и прочую ерунду, несколько лет назад что-то у них не заладилось. Началась чистка рядов.

– А при чем тут мой отец?

– Он вляпался в эту организацию по самые уши. А поскольку там запахло жареным, головы летят, словно полевые цветы в сенокос, он, как человек разумный, хочет от них отколоться. Чтобы себя обезопасить, он спер самую дорогую реликвию.

– Хватит врать! С меня хватит. Я знаю, что мой отец мертв. И ничего я для тебя делать не буду.

– Послушай, ты же понимаешь, что я слишком многое тебе рассказал…

Билл пристально посмотрел в мои глаза. Эти минуты показались мне вечностью. Наконец он отвел взгляд и грустно изрек:

– Нет, мне не удалось тебя уговорить, – и вдруг повеселел, словно забыл о серьезном разговоре. – Ладно, может, ты и права. Негоже втягивать молоденькую девушку в такие передряги. Зачем это тебе. Давай лучше выпьем.

Он поднялся, подошел к бару, вернулся с двумя бокалами вина. Мы чокнулись.

– За встречу, – прошептал он, – пьем до дна.

Я помню, что голова у меня закружилась. Руки ослабли, и бокал упал мне на колени. Перед глазами поплыли серые круги, они становились все чернее и чернее и наконец превратились в две бездны.

– Запомни: 5991432. Ты увидишь 5991432 и проснешься, – загудело в ушах. – Это код…

* * *

Я тупо смотрела на крупные цифры – 5991432. Состояние у меня было мерзкое. Осознать, что ты два раза проходила один путь, противно. Я пошарила рукой в ящике, вытащила из него дискету и кредитную карточку и уставилась на эти предметы, как на явление божье. О карте мне ничего не говорили. Но все-таки мозги мои прояснялись с каждой минутой, словно я открыла форточку в собственной голове и теперь ее продувал свежий ветер. Поняв, что я добровольно не соглашусь участвовать в деле, Боккаччо перешел к насилию. Вот и все. А иного пути у него не было, потому что до того, как со мной встретиться, он вручил охраннику нашего офиса пакет для меня с извещением о смерти моего отца и о наследстве. Если бы я не забыла обо всем, я бы действовала по схеме: взяла дискету и отдала ее отцу Боккаччо. Но все пошло наперекосяк. Боккаччо убили, появились следователь Свиридов и Илья. Деловая поездка в Италию превратилась в романтический триллер, а в результате я сижу в банке и понятия не имею, куда мне теперь с этой дискетой податься. Стоп! Адвокат Луиджи Мизини напирал на то, что он близкий друг моего отца. До того близкий, что опознал его тело полгода назад.

Я решительно поднялась и вышла из комнаты. У меня не было плана действий. Во-первых, нужно потолковать с Луиджи. Пусть прояснит ситуацию. Во-вторых, нужно проверить сумму на кредитной карте. А в-третьих, нужно мотать из Италии в Москву и забыть обо всем этом, как о страшном сне. Надо признаться, что последний пункт плана мне нравился больше всего.

* * *

Припарковать козявку у особняка, в котором находился офис адвокатской конторы, мне не удалось. Улочку заняли два черных лимузина и огромный джип.

«Интересно, как они по Риму на таких махинах передвигаются?» – мелькнуло у меня в голове. Мне пришлось оставить машину за углом. В приемной никого не было. Итальянцы, в сущности, счастливая нация. Однажды постановили, что после обеда – четырехчасовая сиеста, и с тех пор никто не может их заставить работать в это время. Я безрезультатно потопталась у стола секретаря. В конце концов решилась зайти к адвокату без приглашения. Я открыла дверь и вошла, произнося по пути заготовленный текст:

– Что ж, синьор Мизини, теперь мы можем поговорить начистоту.

Я специально назвала его столь официально, чтобы он сразу почувствовал серьезность моих намерений и не вздумал снова юлить.

– Разумеется, синьорина.

Я застыла посреди кабинета. Мне ответил вовсе не синьор Мизини.

За столом сидел тот самый господин в коричневом, со шрамом во всю щеку – Нико. Знаете, я никогда не относилась серьезно к высказываниям типа: у меня похолодело в коленях или по спине у меня потекла капля холодного пота, считая подобные вещи надуманными. Я сотню раз оказывалась в непростых ситуациях, помните, я даже в аварию попадала. Да что там авария, я сдавала госэкзамен страшной тетке по прозвищу Гангрена. Так вот, никакого холода, скорее наоборот, от волнения человека бросает в жар, потому что кровь начинает циркулировать по организму с бешеной скоростью. Но, хотите – верьте, хотите – нет, сейчас со мной случилось все то, к чему я столь скептически относилась, – и колени, и холодок, и струйка пота. И все одномоментно. Помню, что я попятилась к двери. Но она скрипнула, я оглянулась и увидала в проеме двух высоких господ, одетых, как и тот, со шрамом, во все коричневое. Ловушка! Адвокат меня подставил! Теперь единственная гарантия моей жизни – дискета, хранившаяся в банке, откуда ее могла взять только я. Дискета со мной. Этим коричневым ребятам ничего не стоит придушить меня своей цветастой ultima ratio и забрать дискету.

Наверное, на ней не только банковский счет отца. Учитывая то, что Боккаччо мне многое недоговорил, а вернее, не сказал почти ничего толком, я вообще понятия не имею, что за секреты хранит лежащая в кармане моих джинсов дискета и в какую передрягу я с ней попала.

– Садитесь, синьорина Амалия. Нам действительно нужно поговорить, – то, что это был холодный приказ, сомневаться не приходилось.

Я пошла к столу, мелко перебирая ногами, словно родилась и выросла в Японии и, кроме кимоно и деревянных шлепанцев, отродясь ничего не носила.

– Вам не о чем беспокоиться, – произнес коричневый со шрамом таким суровым тоном, что стало понятно, беспокоиться мне действительно не о чем. Уже. Мертвые не беспокоятся.

Пока я плелась к столу, я судорожно вращала глазами, пытаясь найти лазейку в жизнь. Мне не хотелось умирать. Пускай я недавно потеряла Илью, да и вообще у меня жизнь не сахар, все равно я хотела ее продолжить. Мало ли что может случиться в следующие пятьдесят лет?! Может быть, я обречена на счастье в будущем. Глупо упускать его из-за какого-то хмыря со шрамом на роже.

Клянусь, такой прыти они от меня не ожидали, иначе подготовились бы. Я вдруг рванулась к полураскрытому окну, вскочила на довольно высокий подоконник и, не задумываясь, сиганула вниз. Уже в полете я испугалась, что слишком высоко. Но еще до того, как осознала степень своего безрассудства, я шмякнулась на мягкую цветочную клумбу. Обернувшись, я только ойкнула – третий этаж. Знала бы раньше, нипочем бы не решилась на полет. В окно высунулся один из «коричневых», крикнул, обращаясь к припаркованному джипу:

– Она в саду!

– Черт! – я вскочила на ноги как ошпаренная и понеслась, куда глаза глядели.

О том, чтобы вернуться к своей желтой козявке, и думать не приходилось – наверняка меня там ждали на случай побега.

Я углубилась в маленькие проходные дворики, изо всех сил молясь, чтобы не оказаться в тупике.

Не знаю, преследовали меня или нет. Наверное, преследовали, но не догнали. Я выскочила на улицу, подняла руку, сильно надеясь, что в Риме можно поймать такси так же легко, как в Москве. Сегодня фортуна решила мне улыбнуться. Я ее поблагодарила, когда спустя тридцать бесконечных секунд возле меня остановилось пустое такси.

– Поехали! – рявкнула я, еще не успев как следует забраться в автомобиль.

– Куда? – крикнул шофер, которому моментально передалось мое возбуждение.

Действительно, куда? Я задумалась. За мной следили, это факт. И теперь меня ждут везде: в отеле, в аэропорту, на вокзале, в общем, спешить мне некуда. Да и план мой разрушился полностью.

– Куда? – повторил вопрос таксист, не двигаясь с места.

Меня затрясло. Нужно было что-то придумать. Русское посольство? А что я им скажу? Я глубоко вздохнула. Обычно это помогало. Помогло и сейчас.

– На Via Nazionale.

И я закрыла глаза.

* * *

Удивительная штука жизнь. Еще полчаса назад я, трясясь от страха, ехала в центр города и понятия не имела, зачем я это делаю и что со мной будет дальше. А вот сейчас угадайте, где я находилась?

Нипочем не догадаетесь! В парикмахерской! «Женщины! – скажете вы. – Тут жизнь на волоске, а она думает только о прическе!» И будете не правы. Моя прическа была напрямую связана с желанием сохранить жизнь. Я так подумала: коричневые примутся искать кого? Девушку с темными волосами до плеч, в джинсах и красном свитере. Не слишком ухоженную в плане волос и макияжа: а вы попробуйте сохранить себя в приличном состоянии, если вас подняли ни свет ни заря, дали на утренний туалет всего пятнадцать минут, потом кинули посреди Рима, и вы еще прорыдали час, прежде чем все-таки добраться до места назначения. Я опускаю детали, как то: прыжок с третьего этажа на клумбу, побег через дворы, ну и тому подобное. Разумеется, когда я вошла в салон, на меня уставились со смесью интереса и презрения.

– Мне нужно кардинально изменить свою внешность! – выпалила я приятной даме, сидящей за столом в зеркальном холе.

– Насколько кардинально? – она мне одобрительно улыбнулась.

– Понимаете, я вчера рассталась с парнем… – начала врать я.

– О! Не нужно ничего объяснять! – видимо, метаморфозы в связи с разладом в личной жизни – явление обыкновенное. Странно, никогда этого за собой не замечала. – Вы хотите изменить стиль. Прошу!

Я сама так точно не смогла бы выразить собственное желание.

Мы прошли в рабочий зал. Дама подвела меня к мастеру: у меня сжалось сердце – он так походил на Лолу. Я даже всхлипнула. Мастер понимающе кивнул, и я отдала свою голову в умелые руки.

Пока он красил меня и стриг, я, между легким трепом о том о сем, без которого итальянцы просто не могут, пыталась думать, что мне делать дальше. Первым своим ходом я опередила своих противников – пока им придет в голову, что я изменилась (если вообще придет), я могу выбраться из Рима. На аэропорт и прочий общественный транспорт я пока не надеялась – слишком рискованно. Даже изменив цвет волос и стиль в одежде, я не могу рассчитывать на гарантированную безопасность. А ну как найдется среди «коричневых» какой-нибудь особенно глазастый с хорошим воображением и узнает меня?

Есть один выход – автомобиль. То есть нужно взять напрокат не слишком дорогую машину, каких полно на дорогах Италии. «Фиат», например. Тут я решительно отогнала от себя воспоминания, как мы с Ильей замечательно путешествовали в «Фиате», а то на глазах не преминули бы появиться слезы.

Кстати, о мужчинах. Во-первых, хорошо было бы найти Свиридова. Ничего себе защитничек! Где его носит, интересно. Его подопечную чуть не угрохали, а ему и дела нет. Странно, что он не пришел к Интернациональному банку. Понадеялся на Илью, потащился Колизей смотреть? Халтурщик он, а не следователь в таком случае. А Илья, как бы на него выйти? Одно дело – рассуждать о доверии, а совсем другое – спасать жизнь. Нужно обязать вытащить меня из этой заварухи, а потом уж пусть рассуждает и обижается сколько ему влезет. Но как найти моих спутников? Мобильный остался в вещах, которые лежат теперь в «Фиате», припаркованном у маленькой гостиницы рядом с вокзалом Термини. Нужно позвонить на мобильный Илье, и все дела.

Теперь деньги… Я нахмурила лоб, с деньгами все обстояло гораздо хуже. Нет, если я сумею связаться с Ильей и если он не пошлет меня на все четыре стороны, то тогда проблема решена. А если пошлет? Где-то между Римом и Венецией сейчас едет моя мама. Но как ее найти? Карточка. У меня же есть кредитная карточка! И хотя я пока не знаю, какой у нее лимит и не просрочена ли она, у меня на нее все равно была надежда. Ведь ее положили в сейф не ради смеха.

Ну хорошо. Допустим, со стилем, спутниками и даже с деньгами все уладится. Что дальше? Вернуться в Москву? Но ultima ratio уже появился в моем городе, а это значит, что мой дом перестал быть моей крепостью. Если «коричневым» понадобится меня отыскать, они это сделают, будь я в Москве или еще где. К гадалке не ходи. Господи! Почему я не отдала им дискету?! Или, может быть, лучше отнести ее обратно в банк, пусть полежит там залогом моего спасения. Хотя… скорее всего, у банка меня тоже караулят. Что же делать? Тут память подбросила мне подсказку. Я вспомнила покойного господина Кокселя. Вернее, не его самого, а его пламенную речь, перед тем как он впихнул меня в уборную: «Если что-то случится… Спросите Исаака в кафе на площади Святого Марка. Первая скрипка. Он знает о вас. Он вам поможет. А больше не доверяйте никому».

В том, что со мной уже случилось все, что только возможно, сомневаться не приходилось. Это означает только одно – пора вступать первой скрипке, то есть нужно ехать к Исааку в Венецию. Пускай он мне хотя бы разъяснит, в чем дело. Вот же странно. И Коксель, и адвокат Мизини, и еще куча тех «в коричневом», включая человека со шрамом, – все знают, что со мной происходит. Только я догадаться не могу. Может быть, я тупая?

* * *

Вечером из салона модной одежды «Sofi» вышла симпатичная блондинка в неброской сиреневой курточке. Из полурасстегнутого ворота выглядывал бежевый пушистый свитерок. На ногах у нее были сиреневые брючки и удобные закрытые туфли на низком каблуке. На плече болтался дамский рюкзачок. Она летела по густо освещенной Via Nazionale, то и дело с интересом разглядывая свое отражение в витринах.

Меня было не узнать. Впервые за всю свою жизнь я казалась себе хорошенькой. И я с удовольствием отмечала, что прохожие задерживают на мне взгляды, а некоторые особенно впечатлительные итальянцы даже прицокивают языком. Да! Красота – страшная сила. В салоне все сделали по высшему разряду. Не перегнули палку. Я никому не бросалась в глаза, а выглядела просто привлекательной девушкой. Не сногсшибательной, не умопомрачительно сексуальной, а обычной. Таких полно на улицах Рима и на улицах других городов.

В магазине одежды я закончила свое превращение, сменив джинсы на стильный молодежный костюм из новой коллекции.

Настроение у меня было превосходное. Я только что сунула карточку в банкомат и обнаружила, что, во-первых, знаю код доступа. Это оказались первые цифры из тех, которые были на бумажке в сейфе, а во-вторых, на карточке лежало десять тысяч евро. У меня такой суммы на руках отродясь не бывало. Я могла себе позволить что угодно. Я могла улететь в любой уголок земного шара. Или уехать, или уплыть. Я чувствовала, что спасена. С такими деньгами я непременно найду выход. Я была полна оптимизма. «Только бы выбраться из Рима, – твердила я себе, – а дальше – хоть трава не расти!» Кто бы мог подумать, что вечный город, столь любимый мною, превратится в моего врага.

Почти рядом с Колизеем я озадачилась – где взять автомобиль. Стрелки часов подбирались к восьми вечера, и, зная итальянцев, я подозревала, что мне нужно сильно постараться, чтобы найти гараж, готовый ссудить меня приличной машиной. В первом попавшемся агентстве по связям с туристами я выяснила, что в Риме всего одна контора, готовая круглосуточно выдавать нуждающимся транспортные средства. Но девушка-дежурная, дав мне адрес, горестно покачала головой, из чего я поняла, что качество тех колымаг оставляет желать лучшего, да и цена выше дневной раза в два. Я поблагодарила ее, вышла на улицу и поймала такси.

– Куда?

– Как можно дальше, – вздохнула я.

А что вы хотели, чтобы я потащилась на единственный ночной прокат автомобилей? Ведь наверняка там меня уже ждут. Я не идиотка, чтобы так рисковать.

– Не нужно шутить со мной, – буркнул водитель, по заведенной в этих местах дурацкой традиции не трогаясь с места.

– Я не шучу. Мне нужно в Неаполь.

– Это будет стоить триста евро, – угрожающе заявил таксист.

– Двести семьдесят, – я знала, что нужно торговаться, иначе он не поверит в серьезность моих намерений и вообще никуда не повезет.

– Двести девяносто, – он усмехнулся.

– Двести восемьдесят.

– Двести восемьдесят пять.

– Двести восемьдесят три.

– Выходите!

– О’кей, двести восемьдесять четыре, и поехали.

– Мадонна! – таксист закатил глаза, словно спасительница распласталась по потолку его автомобиля. – Защити нас от алчных иностранцев!

– Почему вы решили, что я не итальянка? – я расслабленно откинулась на спинку сиденья.

– Ха! Итальянка бы вышла.

* * *

Утром я добавила к своему наряду темные очки и, смело шагнув на территорию парка проката машин, потребовала для себя не слишком новый «Фиат». Молодой служащий осмотрел меня с ног до головы и понимающе кивнул, мол, что тут объяснять, после бурной ночи разругалась с приятелем, решила вернуться домой самостоятельно. И почему мужчины всегда думают об одном и том же? Или я всегда об этом думаю? Может быть, парень решил, что я туристка-одиночка, которой надоел Неаполь и она решила совершить тур по Италии. Кто его знает…

Так или иначе, но машина мне досталась неплохая. Зеленый «Фиат». И хорошо. Белый мы уже засветили. Видимо, заболев манией преследования, я заехала в магазин и приобрела три парика, платье, туфли на каблуках, джинсовую куртку, спортивный костюм и мобильный телефон – так, на всякий случай, мало ли что. Я бы купила и оружие, если бы его продавали. Но, потоптавшись у огромной витрины с различными кухонными ножами, я все-таки отказалась от мысли разжиться средствами защиты. Ну их. И так сойдет. Не той я квалификации, чтобы изображать из себя крутую подружку Джеймса Бонда. Буду менять машины и одежду и доберусь до Венеции без приключений.

Я ехала и восхищалась собственной сообразительностью. Надо же, как заработали мои мозги: ни за что эти «коричневые пиджаки» не догадаются, что их беглянка отправилась в Неаполь. Крюк-то полезный, учитывая обстоятельства. Во всяком случае, пока все складывалось удачно: из Рима я выбралась. Однако усталость брала свое. Не успела я еще как следует выехать из Неаполя, как перед глазами зарябило. Молодое, энергичное солнце слепило справа так, что я с трудом разбирала дорогу. Даром, что в темных очках. А тело налилось свинцом. Мысли потекли до того вяло, что уже спустя полчаса езды я с трудом понимала, куда я следую и зачем.

С тоской сознавая, что теряю драгоценное время, я остановилась у маленького мотеля в пригороде Неаполя. А что мне было делать? Обрекать себя на аварию? Я рухнула на кровать в номере и проспала до трех часов дня. Потом, решив перекусить перед дорогой, зашла в соседнее кафе. Праздные в эти часы итальянцы лениво попивали кофе. Большинство топталось у стойки, так дешевле.

– Нет, где это видано! – вскричал один, с газетой в руке. – Как они могли!

– Совсем обнаглели! – горячо поддержал его другой.

– Ноги бы им повыдергивать!

– Да что там ноги, – согласно закивала полная дама у кассы, – я бы им за такую игру кое-что еще повыдергала.

– Тебе, Фаби, только бы за это подержаться, распутная ты баба! – осек ее плотный лысеющий мужик, производящий какие-то расчеты с калькулятором. Наверное, муж.

– Так у тебя же маленький, за него и ухватиться невозможно! – она зычно расхохоталась. Остальные мужчины ее поддержали, забыв о солидарности, которой так кичится сильная половина человечества.

– Нет, ну до чего докатились: продуть туринцам! Позор! – только тот, что с газетой, продолжал негодовать. – Больше не пойду на их матчи. Все равно одно расстройство!

– И на завтрашний не пойдешь? Эй, Никола, ты спятил?! – удивился его приятель.

Болельщик задумался, почесал затылок, потом грозно изрек:

– Нет, завтра пойду. Посмотрим, на что они способны.

– То-то, – друг похлопал его по плечу.

На секунду мне показалось, что все вернулось в свою колею. Мир снова стал большим и теплым, таким, где хорошо и уютно всем. Люди обсуждали результаты футбольных матчей, в кафе варили хороший кофе… Я усмехнулась, и тут на меня напала нервная икота. Я застыла, неотрывно глядя на газету в руке футбольного болельщика. Мужчины все как один развернулись и уставились на меня.

– Эй, Фаби! Чем ты накормила эту девушку? – бледнеющими губами пролепетал приятель болельщика.

– Пастой «Таскони».

– Никогда не делай мне пасту «Таскони».

– Что ты там промямлил, дурень? На-ка, дай ей лучше воды!

Но я сама подскочила с места как ошпаренная, подлетела к стойке и, пользуясь общим сочувствием к себе, бесцеремонно выхватила газету. Пока я читала, приятель болельщика прошептал так, чтобы все слышали:

– Она кладет в пасту чеснок, потому что мясо у нее несвежее. Я и сам однажды…

– Ах ты тля! – взревела хозяйка. – Чтоб отсох твой поганый язык. У жены твоей мясо несвежее, недоносок!

– Да ладно тебе, Фаби, – миролюбиво прошелестел болельщик. – У него и жены-то теперь нет. Развелся.

– Конечно, развелся! – хозяйка раскраснелась. – Кто его такого… Как развелся? Когда?!

– Да ты чего, Фаби! Две недели об этом весь квартал судачил. Мария опять от него ушла. И детей забрала. На этот раз серьезно. Уехала к родителям на Сицилию.

– Ой, хватит вам, – отмахнулся его приятель, заглядывая мне через плечо. – У нее это как простуда – весной и осенью. Вернется, кто ее там кормить будет.

– Ну почему я обо всем узнаю последней! – всплеснула руками толстуха. – Что за люди! Ходят сюда, пьют, жрут и ничего не говорят…

Я положила газету, расплатилась и вышла на улицу. Там было тихо, светило солнце. Уже не так, как утром, а по-вечернему – мягко, с достоинством уставшего космического исполина. Адвокат Луиджи Мизини меня не подставил, его убили. Именно это я прочла в сегодняшней газете.

Итальянцы – неправильная нация. Они становятся тебе родней еще до того, как ты с ними как следует познакомишься. Зачем они так много рассказывают, зачем показывают фотографии детей и внуков? Господи, бедные Леонардо, Пьер, Пиа и Дантитто! Бедный Рафаэль, который уже никогда не узнает своего дедушку. Кто же сделает его настоящим адвокатом? Неужели «коричневые пиджаки» посмели принести горе стольким людям ради какой-то дурацкой реликвии? Что же это за реликвия такая и кому она нужна? Люди убивают друг друга изо всякой ерунды. Ради чего?

Я машинально вела «Фиат», понимая, что думаю не о том, но выкинуть из головы горестные мысли не могла. Я хотела всего сразу. Хотела выпутаться из этой передряги любой ценой, хотела домой, в тихую московскую квартиру, хотела, чтобы рядом оказался Илья – здесь и сейчас, потому что я мечтала уткнуться в его плечо и разрыдаться от души. А еще я хотела отыскать ту чертову реликвию, чтобы уничтожить ее, тем самым отомстив «коричневым пиджакам» и за отца, и за адвоката, и за Лолу, и за Боккаччо, и за Кокселя, и за себя.