Текст книги "Мечты серой мыши"

Автор книги: Анна Михалева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

В общем, взгляд у той консьержки показался мне таким же неприятным, как и взгляд этого дежурного лейтенанта на Петровке. Протягивая мне пропуск, он так многозначительно сверкнул глазами, словно выписал мне направление не в кабинет, а в спальню к следователю Свиридову. И будто дело это было для него обычным. Будто он выписывал пропуска для почитательниц следователя Свиридова по десять раз на дню. Отвратительно, как один неприятный взгляд может испортить все будущие, пусть и деловые, отношения. Я этого следователя еще и в глаза-то не видела, но, топая по гулкому коридору, уже люто ненавидела.

Кабинет номер тридцать четыре находился на третьем этаже. Я подошла к двери, потянулась к ручке, задумалась на мгновение, собираясь все-таки проявить вежливость и постучать… но тут дверь приоткрылась, из нее в щелку просочился некий господин средних лет и средней внешности и оттеснил меня на середину коридора.

– Позвольте… – начала было я, но он не дал мне продолжить.

Он заискивающе улыбнулся, с робким дружелюбием заглянув мне в глаза. Если у вас когда-либо была собака, вы поймете, о чем я говорю.

– Так вы и есть Амалия Федоровна Кузякина? – ласково поинтересовался он.

– Ну… да, – я неуверенно кивнула. Уж сама не знаю почему.

– А я Николай Павлович Свиридов, – он осторожно пожал мою руку и слегка приосанился. – Как добрались?

Я пожала плечами и протянула ему пропуск. Он глянул на него мельком и вернул мне.

– Выглядите вы неважно.

– В каком смысле? – тут же обиделась я. Знаю, знаю, я не из тех особ, при виде которых мужики валятся штабелями, но нельзя же все время тыкать девушке в лицо, что она не Синди Кроуфорд.

– Вы бледны, – он улыбнулся.

У меня свело скулы. Я почувствовала себя пациенткой, которой стоматолог собирается сверлить зуб. Мерзкое, знаете ли, чувство. Я мотнула головой и спросила резким голосом, дабы он не думал, что я окончательно растаяла и забыла, где нахожусь:

– Вы собираетесь беседовать со мной в коридоре или мы все-таки пройдем в кабинет?

– Ну, ну, ну, – он определенно походил на врача. Похлопал меня по руке и вздохнул, явно рассчитывая на понимание с моей стороны: – Можно и в кабинете, только… видите ли… там еще пять моих коллег. Не думаю, что наш разговор покажется вам в их обществе приятным.

При намеке на пятерых коллег Свиридова я, разумеется, тут же вспомнила о своем первом опыте общения со следователями. Тот разговор вызывал у меня только отрицательные эмоции. Даже сейчас холодок по спине пробежал. Фу!

– Нет-нет, я не настаиваю! – поспешила я заверить его.

– Вот и замечательно! – он подхватил меня под руку и медленно повел назад по коридору. – У меня есть несколько предложений, вернее, два: мы можем поговорить в местном буфете, но там… как бы вам сказать… там не слишком приятные запахи, много народу и…

– Не продолжайте. Я три года отработала в НИИ Гидрометпром и прекрасно знаю, что такое буфет в государственном учреждении. А какое второе предложение?

– Через дорогу располагается вполне сносное кафе. Я угощу вас кофе, и мы обсудим наши планы.

– А у нас могут быть совместные планы? – искренне удивилась я.

– А как же иначе? – так же искренне удивился он. – Я надеюсь, в ваших интересах сохранить собственную безопасность.

– Разве мне что-нибудь угрожает?

– А вам-то как кажется?

– Видите ли… мне бы не хотелось, чтобы вы принимали меня за особу легкомысленную… – я картинно вздохнула. Точь-в-точь, как та самая легкомысленная особа. – Но мне кажется, что, если меня те двое и хотели бы придушить, как господина Боккаччо, они бы не стали дожидаться, пока я уйду из номера. А вы как считаете?

Мы спустились по ступенькам. Он остановился в вестибюле.

– Они могли просто опоздать. Кроме того, они могут выжидать…

– Выжидать чего?!

– Пока не знаю. Это нам с вами предстоит еще выяснить. Во всяком случае, есть опять же два варианта развития событий: либо вы им неинтересны, потому что не представляете для них никакой опасности. И это для вас, согласитесь, лучше, нежели второе. А вот второе… Может быть, вы им, наоборот, интересны, но живая. Однако тут стоит помнить, что преступнику, а тем более потенциальному убийце, любой человек интересен до поры до времени.

Хотите – верьте, хотите – нет, но у меня все тело от этих слов свело. Я вцепилась в рукав его пиджака с такой силой, что у меня пальцы побелели. А он оказался не таким уж тюфяком, каким выглядел на первый взгляд. Даже бровью не повел, хотя я на его руке наверняка в эту минуту печатала синяки.

– Ох, простите меня, ради бога! – он мягко отделил мои одеревеневшие пальцы от своего пиджака и как бы невзначай успокаивающе похлопал по плечу. – Совсем забыл про куртку. Вы идите на улицу, а я возьму куртку и догоню вас, хорошо?

Он засеменил вверх по лестнице.

Я вышла на улицу. Глянула на часы и улыбнулась. Осталось всего каких-то три часа до моей встречи с потрясающим блондином Ильей. От сознания этого сердце мое бешено заколотилось. Я и не подозревала, что, отшив Илью, буду надеяться на встречу с ним с такой силой. Мои мозги твердили мне, что ни о каком новом свидании и речи быть не может. А вот сердце трепыхалось и замирало, когда звонил телефон. И когда я услышала его голос в трубке, хрящи в моих коленях превратились в желе. Жуть, какое приятное и одновременно скверное чувство. А если честно, мне казалось, что, соглашаясь с ним на встречу, я что-то краду… Беру мне не принадлежащее. Отсюда и радость, и неуверенность.

В общем, я шла сейчас по Петровке, как та Ассоль, которая, завидев на горизонте алые паруса, поняла, что дождалась, но еще не совсем осознала, чего именно.

Глупо, конечно, все еще ожидать чуда, когда тебе уже стукнуло тридцать. Кому рассказать, так ведь засмеют. Но женщины, чьими мужчинами были особи, так сказать, второго эшелона, поймут мою радость от встречи с поклонником из «царского полка». Вот если бы за мной решил приударить следователь Свиридов, я бы вряд ли удивилась. Он был как раз моим типом: невысокий, коренастый, с робкой лысиной на затылке и удивительно живым взглядом. У всех моих любовников были потрясающие глаза. Довольно часто карие и всегда по-собачьи выразительные. Так что Свиридов влился бы в эту плеяду совершенно органично. А Илья был абсолютно другим. Другим…

В маленьком, довольно уютном и почему-то пустом кафе мы сели за столик в самом уголке. Свиридов, как и обещал, заказал два кофе.

– Значит, вы так ничего и не вспомнили? – безнадежным голосом поинтересовался он.

Я утвердительно кивнула. Похоже, он иного ответа и не ожидал.

– Вы не находите все происшедшее с вами довольно… хм… необычным?

Я выкатила на него глаза и, по всей видимости, стала похожа на сестру-близнеца окунеобразного портье из «Балчуга».

– Если вы думаете, что я каждую ночь провожу с будущим покойником, то почему вы меня до сих пор не арестовали?!

Он улыбнулся своей мягкой докторской улыбкой:

– Всему свое время. А есть ли у вас какие-либо предположения? Чем вы могли заинтересовать господина Боккаччо?

– Ну… – я закусила губу, – не знаю, что на меня нашло, но в тот вечер я вела себя довольно странно…

– Странно? – его карие глаза пронзили меня насквозь.

– Ну да. По рассказам очевидцев, в баре я танцевала стриптиз у шеста. А потом даже ругалась, как пьяный грузчик. Не знаю, поверите ли вы мне, но в трезвом уме и твердой памяти я себя подобным образом не веду.

– Почему же я не поверю? – он все-таки оглядел меня с головы до чашки с кофе.

Я расслабилась. Сейчас я не походила на доморощенную стриптизерку.

– Это морфин. Я уверен. А как вам удалось собрать мнения очевидцев?

Я поведала ему о своем визите в клуб «Звезды». А почему бы и нет? Конечно, я не рассказала ему ни об Илье, ни о своем повторном визите в «Балчуг-Кемпински».

– Что ж, – резюмировал следователь, когда я умолкла, – пока я ничего подозрительного или опасного для вас не нахожу. Но вам необходимо побыстрее выяснить причину интереса к вам Боккаччо.

– Может быть, и не стоит в этом копаться? – Я постаралась сморщить нос, чтобы это выглядело до забавного наивно. Я иногда так делаю, когда хочу добиться чего-нибудь от Дракона. Никогда не проходит. Сто раз уже выглядела дурой в его глазах, и все из чистого экспериментаторства: «А вдруг на этот раз прокатит?» Со следователем вышла та же история. Он лишь ухмыльнулся:

– Знание – сила. Слышали такое выражение? По-другому можно сказать: незнание – слабость. Чем больше вы знаете, тем увереннее себя чувствуете. И я за вас буду спокоен, если пойму, что ваше приключение – всего лишь стечение обстоятельств.

– А как, на ваш взгляд?

– Вам уже говорили, что у Боккаччо до встречи с вами не было случайных приключений. Все приключения приносили ему выгоду. И у него не было врагов, которые стремились его убить.

– Может быть, он перебежал дорогу мафии?

– А при чем тут вы?

Я растерянно повела плечами:

– Да ни при чем.

– Милая моя, вы же смотрите кино. С мафией так не бывает.

А что я могла на это ответить? К холодку между лопатками я уже начала привыкать.

– Теперь давайте поговорим о моем плане, – он положил свою теплую большую ладонь на мое запястье.

Я согласно кивнула, все еще пытаясь проглотить воздушную пробку, распирающую мои гланды.

– Во-первых, о нас с вами никто не должен знать. Совершенно никто. Вот, – он покопался в кармане и, выудив визитку, сунул ее мне в руку. – Звоните в любом случае. Даже если вам приснится страшный сон. Я буду всегда начеку. И всегда рядом. Если бы это было возможно, я бы поселился с вами в одной квартире.

Меня тронула его забота. Но на мой вопросительный взгляд он смущенно хмыкнул:

– Нет, до этого, я думаю, не дойдет. Все не так экстремально. Кроме того, для нашего плана выгоднее, чтобы я наблюдал за вами со стороны. Изнутри не вся картина ясна. Вполне возможно, что я замечу нечто, что ускользнет от вашего внимания.

– Например, человека со шрамом?

– Что-то вроде того… И вот еще… – Он снова покопался в кармане. На сей раз он протянул мне нечто маленькое, похожее на канцелярскую кнопку-переростка. – …не пугайтесь, это обыкновенный «жучок». Стандартное средство слежения. Держите его при себе, и я буду знать, где вы находитесь.

– То есть…

– Нет. Это не подслушивающее устройство. Эта вещичка укажет, где вы территориально. Вот и все.

– А… – У меня отлегло от сердца. Видите ли, иногда я размышляю вслух, и мне бы очень не хотелось, чтобы мои сокровенные мысли стали достоянием чьих-то ушей, кроме моих собственных. Достаточно и того, что мои уши краснеют от некоторых моих же рассуждений.

– И давайте установим график стандартной связи. Вы звоните мне каждое утро с восьми до девяти, днем с полудня до часу и вечером с десяти до одиннадцати. Если вы мне не звоните, то я звоню на ваш мобильный. Не отключайте его, пожалуйста. Иначе я начну волноваться.

– Мне приятна ваша забота.

– Ничего более того, нежели требуется, – он определенно решил держать дистанцию. И это меня вполне устроило. – У меня есть интерес сохранить вас как свидетеля и, разумеется, интерес ищейки. Я же следователь. Мне нужно раскрыть это преступление. Я уже не говорю о том, как на меня давят сверху. Все-таки убийство гражданина другого государства.

– А-а, – понимающе кивнула я.

На прощание он пожал мне руку и заглянул в глаза так, что я снова вспомнила о счастливых владельцах Мухтаров и Шариков.

– Помните, что вы участвуете в серьезном деле. В федеральном расследовании. А потому должны хранить секретность. Помните, это весьма важно.

И я с ним полностью согласилась.

* * *

Я решила, что на первом свидании должна выглядеть демократично. Ничего лишнего. Никакой вульгарной броскости, никаких дорогих шмоток. Корректность и вкус. Нельзя, чтобы мужик думал, будто бы ты с утра прыгала перед зеркалом в поисках подходящего наряда. Нужно внушить ему уверенность, что ты забежала к нему на встречу между делом и только потому, что уже пообещала и не нашла времени отказаться.

Хотя, может быть, я была и не права. Во всяком случае, в ресторан я вошла, все равно чувствуя себя неуверенно. Впрочем, в заведении не было ничего вычурного. Обычная кафешка типа ресторана. При входе старый патефон, призванный настроить посетителей на романтический лад. Как раз для первых свиданий. Я мысленно поблагодарила Илью за такт и, кинув взгляд в большое зеркало, нашла, что мой брючный костюм вполне уместен в данном интерьере. Я уже шла к гардеробу, попутно обозревая кусочек зала, открывающийся мне в арочном проходе. Помахала рукой Илье, который, завидев меня, улыбнулся и привстал за столиком. Я сунула руку в карман пуховика, дабы проверить, не кинула ли туда телефон, который потом будет звонить, сводя с ума гардеробщика.

И тут замерла. Я вспомнила одну вещь… Вернее, все было не так, если прослеживать точную хронологию событий. Сначала я сунула руку в карман и нащупала там нечто бумажное, как мне казалось, ранее в кармане не хранившееся. Пока я соображала, что бы это могло быть, мой взгляд скользнул за спину Илье, и я замерла. За соседним столиком сидели двое. Они о чем-то довольно оживленно беседовали, не обращая на меня внимания. Но у одного из них был уродливый шрам во всю щеку! Замерев соляным столбом и хлопая ртом и глазами одновременно, я вытащила из кармана то, что заставило меня удивиться, и медленно перевела взгляд на свою руку. Это был обыкновенный конверт с необыкновенным адресом и кучей марок. К гадалке не ходи, письмо пришло из-за границы. Адрес офиса и моя фамилия были отпечатаны на английском.

Я медленно вскрыла конверт, вытащила лист плотной бумаги и пробежала по нему глазами. Это был документ, к тому же адресованный мне, поскольку обращались именно ко мне. В переводе с английского это звучало так: «Уважаемая госпожа Кузякина, Амалия!» Содержание нижеследующего текста повергло меня в еще больший шок, нежели встреча с носителем шрама. Я охнула, схватилась за горло, чтобы мой сдавленный крик не испортил посетителям ресторана аппетит, хотя плевать мне было в тот момент на посетителей. Краем глаза я увидела, что Илья метнулся ко мне и на лице его читался испуг. А тот, что был со шрамом, покосился в мою сторону с заметным интересом. Однако все это не имело сейчас значения. Я резко развернулась на каблуках и бросилась на улицу. И единственным моим желанием было поскорее поймать такси.

* * *

– Ты врываешься как сумасшедшая и, забыв снять ботинки, не говоря о том, что, забыв даже представить, кого с собой притащила, накидываешься на меня с вопросами!

Я вас предупреждала, что мою дражайшую родительницу ничто не может выбить из колеи? Приведи я в ее дом легион древнеримских солдат в латах, она бы все равно не удивилась, пока не отчитала бы меня за то, что я заблаговременно не предупредила ее о гостях.

Илья, наверное, покраснел. Во всяком случае, он очень неуверенно хмыкнул у меня за спиной.

– Раздевайтесь, молодые люди, – высокомерным голосом предложила мама.

– Но…

Она простерла ладонь вперед и произнесла со строгим достоинством:

– Помолчи, Амалия. Объясняться будешь потом.

– Об… Объясняться?!

– Ты опоздала на полчаса, и я по глазам вижу, что, если бы не чрезвычайные обстоятельства, ты вообще бы не пришла. А тетя Агата испекла твои любимые пирожки.

– К черту пирожки!

– Не заставляй меня учить тебя вежливости в присутствии молодого человека.

– Ну, хорошо, – я сдалась, сунула пуховик Илье в руки и стремительно пошла в гостиную.

– Амалия! – крикнула моей спине мама, но, поняв, что меня не остановит, двинулась следом.

– Хм, – мой кавалер остался топтаться на пороге.

– А вы не смущайтесь, молодой человек! – Я обожаю тетю Агату. Она просто прелесть. Все, что было в моей жизни доброго, душевного и вкусного, исходило именно от нее. Тетя Агата – родная сестра моей мамы. И хотите – верьте, хотите – нет, но более непохожих друг на друга родных сестер мне видеть не доводилось. Я уж не говорю о характерах. Даже внешне они выглядели так, что их близкое родство было последним, с чем могла бы примириться ваша буйная фантазия.

Моя мама – рыжая бестия. Ее короткие волосы всегда торчат в разные стороны. Она небольшого росточка и весьма внушительных объемов. Тетя Агата высокая, стройная, с гладко зачесанными в аккуратный пучок черными с благородной проседью волосами. Моя мама умудряется смотреть сверху вниз на любого, будь он хоть двухметровый баскетболист. А голос у нее такой, что звук иерихонской трубы по сравнению с ним кажется легкими переливами флейты.

Тетя Агата редко поднимает глаза на собеседника. И голос у нее тонкий и тихий. Моя маменька частенько ругает ее за это, кричит, что она скорее блеет, чем говорит, и смысл ее речей понятен разве что отаре овец. Тетя Агата никогда не отвечает на подобные нападки. Как они уживаются, вернее, как моя тетя может выдержать более пяти минут рядом с моей мамой – для меня загадка. Но живут они вместе столько, сколько я себя помню. И даже когда тете Агате наконец выделили квартиру и подвернулась возможность разъехаться, обе дамы предпочли очистить территорию для меня и перебрались в новый дом. Как раз тот, за права которого теперь так самоотверженно борется моя дражайшая родительница.

– Раздевайтесь, проходите, пожалуйста, – тетя Агата аккуратно освободила руки Ильи от моего пуховика. – Мне кажется, что нам лучше пересидеть их диалог на кухне, – она метнула опасливый взгляд в сторону гостиной и душевно улыбнулась гостю. – У меня сегодня получились чудные пирожки. Чудные, да… Хотите?

– Конечно! – Илья благодарно закивал в ответ.

– Агата!

Наверное, тетя Агата подпрыгнула, потому что, когда мама волнуется, она кричит очень громко и резко.

Скорее всего, вместе с тетей Агатой подпрыгнули и все жители района. Ну, и Илья, разумеется. Судя по грохоту из прихожей, он еще и приземлился неудачно.

А все потому, что я вручила маме документ, который недавно извлекла из кармана своего пуховика. Мама пробежала по нему глазами, и тут из ее легких вырвался призыв к сестре, достойный быть занесенным в Книгу рекордов Гиннесса в раздел «Самые громкие звуки на Земле».

Через секунду в гостиную заглянули две перепуганные физиономии.

– Что?! Что случилось, Катюша? – тетя Агата перешла на шепот.

– Вот! – мать махнула документом перед моим носом и отвернулась к окну.

В наступившей тишине я почувствовала себя гораздо увереннее.

– Мам, отпираться бесполезно, – твердым голосом произнесла я. – Я повторю: значит, мой отец никогда не был летчиком-испытателем?

Мама молча пожала плечами.

– Детка, ты что, получила список всех летчиков-испытателей? – мягко удивилась тетя Агата.

Илья положил ей руку на плечо, предлагая не вмешиваться.

– Значит, мой отец все-таки умер… – Я не думала, что так расстроюсь по этому поводу.

– Умер, умер, – подтвердила моя дражайшая маман, внимательнейшим образом наблюдая что-то там за окном.

– Ага, умер! Через двадцать пять лет после того, как ты его похоронила!

– Тебе-то какая разница!

– И в самом деле, малышка, ты давно была к этому готова, – тетя Агата высвободилась из объятий Ильи и подошла ко мне. – Мама твоя тебя очень хорошо подготовила к этому печальному событию.

– Спасибо большое, – процедила я сквозь зубы.

– Дай-ка сюда, Катерина. – Агата взяла у мамы листок и углубилась в его содержание.

Мы с Ильей замерли.

Поцокав языком, она наконец вскинула брови и удивленно произнесла:

– Ну кто бы мог подумать?!

– О, и тебя проняло? – позлорадствовала я.

– Не то чтобы очень… Честно признаться, детка, я ожидала от твоего папаши неординарных поступков. Но чтобы такое… Мне почему-то казалось, что он снова женился.

– Да?! Это с чего бы тебе могло такое казаться?! – мама резко повернулась к нам и с вызовом уставилась на сестру.

– Ну как, – та тут же смутилась. – Не может же мужчина прожить всю жизнь без жены.

– Еще как может! – уверенно заявила моя мать.

Глянув на нее, я подумала, что она в чем-то права. Получив первый опыт в браке с ней, вряд ли решишься на второй. Во всяком случае, мужчину трудно заставить жениться, если он еще окончательно не излечился от глухоты, полученной вследствие общения с первой женой. И я еще не говорила о прочих недостатках маминого неуживчивого характера. Взять хотя бы проповеди о Генрихе VIII. Лично я свою маму очень люблю. Но ведь правду не утаишь. Я счастлива уже пять лет – те самые пять лет, которые живу на другом конце города, далеко от ее дома.

– Значит, ты теперь наследница крупного состояния? – улыбнулась мне тетя Агата.

– Или на ней висит огромный долг, – добавила моя родительница.

– Долги в банковские сейфы не кладут, – парировала тетушка.

– И все-таки я думаю, что стоит сжечь эту лягушачью грамоту, – мама потянулась к документу. – Ничего хорошего от ее папаши не жди.

– А я думаю…

– Ну вот что! – я выхватила листок из рук тети Агаты. – Я сама разберусь, что мне делать. Если хотите, можете повлиять на мое решение. И первое, чего я жду от вас, – это подробного рассказа о моем отце.

С этим я плюхнулась в кресло, всем своим видом показывая, что не собираюсь прекращать разговор.

– Детка… – тетя Агата замялась.

– Послушайте, – я постаралась вздохнуть так, чтобы не только меня, но и всех окружающих проняло до самых печенок, – наследство – серьезное дело. Нельзя относиться к последней воле покойного, как к бумажному пакету из-под молока. Пусть этот человек и не был достойным, по вашему мнению. Но я собираюсь хотя бы посмотреть на то, что он мне завещал. Тем более что, кроме меня, посмотреть на это никто не может. Мало ли что там хранится?

– Точно! – кивнула мама. – Может, он в сейф бомбу с часовым механизмом положил. Прошляпишь, и взлетит весь Рим к чертовой матери. А что? – она хмыкнула в ответ на неодобрительный взгляд тетушки. – С него станется!

– Перестань, мама! Лучше расскажи, каким образом отец оказался в Риме?

Она еще раз хмыкнула и пожала плечами:

– Да откуда же мне знать? Последнее, что я о нем слышала, – это то, что его похитили инопланетяне.

– Что?! – мы с Ильей разом округлили глаза.

– Я предупреждаю еще раз, от твоего отца можно было всего ожидать. Он ведро ходил выносить по четыре дня.

– Как это? – не поняла я.

– Как, как. Уйдет с ведром утром, в тапочках на босу ногу. Вернется через четыре дня в тех же тапочках. И хорошо еще, если ведро принесет, подлец.

– А как это случилось? – я наконец обрела дар речи.

– Он мне не рассказывал.

– Нет, я имею в виду, как он к инопланетянам-то попал?

Со скрещенными на груди руками и с плотно сомкнутыми губами мама напоминала банковский сейф новейшей конструкции.

– Катерина, золотце, скажи ей. Она ведь вся в тебя, все равно узнает, – жалобно проныла тетя Агата.

– Да что я ей скажу? Если хочешь, сама говори, – огрызнулась родительница. – А ты заруби себе на носу, – это она мне кинула, – это всего лишь версия. Причем не очень убедительная.

– Ладно, тетя, валяй!

– Да нечего особенно рассказывать. Отец твой, Федор Петрович, очередной раз отправился в тайгу с экспедицией…

– Он был геологом?

– Придурком он был, каких земля не знала! – вставила мамаша.

– Нет, деточка, он был инженером.

– Я так и знала! – я откинулась на спинку кресла.

– А что тебя так поразило? – возмутилась мама. – В то время каждый второй был инженером. Летчиков было значительно меньше.

– Вот-вот… – я состроила кислую физиономию. Думать, что твой отец летчик-испытатель, геройски погибший при исполнении долга перед Отечеством, оказывается, гораздо приятнее.

– Экспедиция отправилась на поиски снежного человека. Тогда это было модно. Ну, снежного человека они, конечно, не нашли, зато нашли золотой слиток. О тайге я тебе рассказывать не буду, там, знаешь, глушь сплошная. Решили, что слиток нужно сдать государству, когда подвернется такая возможность. А на третий день после этого Федор Петрович исчез. Ночью лег спать вместе со всеми, а утром проснулись – его и след простыл. Правда, кое-кто из тех уфологов уверял, что видел странное свечение. Разумеется, обыскали всю местность в радиусе… ну, в общем, облазили чуть ли не всю тайгу. Не нашли его. Так родилась версия, что твоего отца похитили инопланетяне.

– А при чем тут золото?

Мама ухмыльнулась:

– Странным образом твой папаша захватил с собой на другую планету именно тот рюкзак, в котором лежал золотой слиток. Помог ли он ему на другой планете, я не знаю. Но эти чертовы уфологи…

– Что?

– Деточка, уфологи не поверили собственной версии. Нашлись и такие, которые сообщили о своем недоверии куда следует. Уж очень они злы были на Федора Петровича.

– Я их понимаю…

– Мне лет десять спокойно жить не давали, – проворчала мама, – затаскали по всяким инстанциям. В Болгарию отдыхать не пустили и с кафедры чуть не выперли. Поди докажи, что я никакого отношения к золотому слитку не имею, будь он проклят. Спасибо ректору, не дал в обиду. Такую характеристику составил, что они все успокоились. Но были деятели, которые засады под окном устраивали, все ждали, что инопланетяне назад твоего папашу доставят. Лет пять только, как все затихло. И вот, пожалуйста! Завещание.

– А чего ты тогда боишься? – На душе у меня странным образом полегчало. Наверное, потому, что все стало ясно. – Отец никуда этот слиток пристроить не смог. Хранил его в банке. Ну а перед смертью подумал, что поступил с нами нечестно. Вот и решил исправить свою ошибку. Так что в сейфе этом, скорее всего, лежит то самое золото. Ну или что-то в этом роде.

– Знаешь, Амалия, я клянусь, что съем соломенную шляпку тети Агаты, если все так, как ты говоришь. Я твоего отца знаю очень хорошо, гораздо лучше, чем ты. А потому ни на секунду не поверила в твою версию. Так же точно, как не поверила и тому, что твой отец может хоть для чего-то сгодиться инопланетянам.

И мама была предельно серьезна в эту минуту.

* * *

– И что ты думаешь теперь делать? – Илья все еще был рядом, хотя лично я бы на его месте слиняла до того, как мы переступили порог маминой квартиры.

Хотя, как знать… может быть, именно теперь, когда я стала обладательницей огромного куска золота, он вообще не собирается меня покидать. В конце концов, не каждый день так везет: встретил девушку, а она, оказывается, жуть как богата и может составить выгодную партию даже какому-нибудь родственнику королевы-матери (ну очень дальнему, разумеется), что уж говорить о рядовом предпринимателе. Чтобы рассеять его мечты, я скупо заметила:

– Во всяком случае, я уже знаю, что сделаю с золотом. Я выполню отцовский долг – отдам его государству.

Он даже не вздрогнул. Спокойно продолжал вести машину. Только пожал плечами:

– Остановимся на том, что ты пока не знаешь: золото в сейфе или нет.

– А что тут думать? Что еще мог оставить мне отец?

Он опять пожал плечами и, не глядя на меня, ответил:

– Судя по рассказам, он был человеком больших способностей. Так что в сейфе ты можешь найти все что угодно.

– А чего бы тебе хотелось? – я глянула на него с вызовом.

Он и бровью не повел:

– А тебе?

Я крепко задумалась. Деньги уже начали меня портить. Определенно. Ну с чего я взяла, что он таскается за мной исключительно ради моего наследства? Тем более что он о нем узнал всего час назад. Или раньше?

– Ты связываешь убийство Боккаччо со своим завещанием?

Я вздрогнула. Я не думала над этим. Знал бы он, о чем я сейчас думала, так, наверное, высадил бы меня из своей машины.

– Ну так связываешь?

А он не из терпеливых. Сложно с ним будет. Странно, но я уже строила планы.

– Наверное, стоит связать… – медленно проговорила я.

– Я вот все думаю…

– Да ну?

– И почему ты все время пытаешься меня обидеть? Значит ли это, что я могу остаться у тебя на чашечку кофе? – его глаза сверкнули. Обычно такие взгляды бросают герои кассовых боевиков.

Я икнула и покраснела.

– Значит, договорились, – констатировал он и продолжил как ни в чем не бывало: – Не понимаю я этого убийства. Если одному человеку приходит извещение о завещании от второго, прости, уже покойного, то почему убивают третьего? Логичнее было бы ожидать, что убьют тебя.

– Огромное тебе спасибо за несокрушимую логику! – я покраснела еще больше. Теперь уже от злости. Ничего себе предположения! А где элементарное чувство такта?! И этот человек еще рассчитывает на чашку кофе из моей заботливой руки. Стрихнин он получит, а не кофе. Или пурген, на худой конец!

– Ну извини, – он улыбнулся одной из тех многозначительных улыбок, кои тоже встречаются в кассовых боевиках. – Однако предположим на мгновение, что завещание твоего отца может кого-нибудь заинтересовать. Кого? Только близких родственников твоего отца, о которых ты ничего не знаешь. Например, его других детей. Ну или кого-нибудь в этом роде. Другими словами, людей, претендующих на наследство. Если убрать тебя, то дорога к наследству расчистится. А если убрать Боккаччо, то… ничего не понимаю.

– Ты рассуждаешь, как заправский следователь, – проворчала я, потому что мне его рассуждения нравились все меньше и меньше. Так он скоро дойдет до мысли, что убийцы обознались и задушили Боккаччо вместо меня по чистому недоразумению.

– Я рассуждаю как здравый человек. Существует две версии убийства: либо убийцам жутко хочется, чтобы ты получила наследство, и, по их мнению, Боккаччо мог тебе помешать это сделать, либо ты и он действительно встретились случайно и его убили по независящим от тебя обстоятельствам.

– Но тогда получается, что мне ничего не грозит. Или убийцы – мои телохранители?

– Хм-м… Интересная версия. Однако мы не знаем истиной причины, почему убили Боккаччо, а потому вряд ли можем быть уверены в твоей безопасности.

– И в твоей! – злорадно добавила я, потому что его умозаключения, не оставляющие мне шанса на спокойную жизнь, меня жуть как раздражали.

– А при чем тут я? – он удивился.

– А Боккаччо при чем?

– Ну все-таки Боккаччо был известным аферистом.

– А ты нет?

– В общем-то у меня есть шансы им стать. Раз я с тобой связался, – он снова ухмыльнулся.

– Ерунда это все, – отмахнулась я. – Съезжу в Италию и открою сейф. Все-таки стоит признать, эти итальянские капиталисты все что угодно затягивают, даже миллионные деловые переговоры умудряются проспать, но что касается дела о наследстве, быстро подсуетились. Даже не ожидала. Ведь как быстро меня нашли.

– Наверное, твой отец не выпускал твою мать, ну и тебя, соответственно, из поля зрения. И в завещании указал, где тебя искать.

– Ха! Не в этом дело! Просто Амалия Федоровна Кузякина одна на миллион. Что сильно сужает круг поиска. Попробовали бы они найти Ирину Петровну Иванову или Анну Сергеевну Петрову. Лет десять бы потратили.

– Чувствую, ты уже не держишь обиды на родителей за столь вычурное имя. Амалия Сверкающая.

– Ну кто тебя просил напоминать о том чертовом клубе? Говорю же, я была под воздействием сильного наркотика.