Текст книги "Мечты серой мыши"

Автор книги: Анна Михалева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

– Да что нам, в самом деле, не пятьдесят же лет! Вперед, друзья, вперед!

* * *

Илья не обманул, ночной Рим предстал перед нами настоящим франтом, приготовившимся покорять сердца падких на привлекательный фасад пастушек. Древние здания с вечерним неоновым макияжем казались сказочными дворцами, голубые колонны устремлялись в черное небо, фонтаны наполнились желто-зеленой волшебной водой, обещающей исцелить путников от физических и душевных недугов.

– Значит, так, – я села на парапет фонтана Треви, – если одну монетку кидаешь, то это на удачу, две – для финансового благополучия, три – чтобы выйти замуж.

Вокруг гудела жизнь ночного города. Туристы наполняли огромную чашу бассейна белыми монетками.

– А четыре? – озадачился Свиридов и присел рядом со мной.

– Эй, кидайте сразу шесть, не ошибетесь, – Илья наблюдал за нами, стоя на ступеньках.

– А вы? Вы не хотите кинуть хотя бы одну монетку? – Николай Павлович ему подмигнул. – Или строите из себя крутого? Не верите в приметы? Ну-ну… – он усмехнулся, всем своим видом показывая, что негоже потешаться над чистой верой человека в чудо, стоя у знаменитого на всю Европу фонтана.

– Между прочим, есть еще одна примета, – мой кавалер сунул руку в карман брюк. – Если искупаться в этой целительной воде, то помолодеешь на несколько десятков лет.

– Слава богу, мне это пока не нужно, – я порывисто вздохнула, ожидая как минимум заверения, что это так.

– Синьорина, вы так прекрасны!

Я подняла глаза. Мне протягивал розу симпатичный негр (ну, если по-европейски, то афроамериканец, а то они обижаются). Он был так мил, что я смутилась.

– Богиня, – он перешел на заговорщицкий шепот и подмигнул Свиридову, как будто тот принимал какое-либо участие в моем появлении на грешной земле.

– Ну вот и я к тому, что мне незачем купаться в фонтане, – я посмотрела на Илью, ожидая поддержки. Но наглец лишь усмехнулся.

– Что вы! – округлил глаза черный парень. – Это запрещено! Было только несколько случаев: самые памятные – это купание русской княгини, потом Аниты Экбер и в позапрошлом году каких-то русских. Дам не арестовали, а вот тех русских… Они были еще и пьяные…

– Н-да… – наконец подал голос Илья. – В римском обезьяннике так же противно, как и в московском. А когда на тебе мокрые джинсы…

– Только не говори, что это ты купался, – я покачала головой и покосилась на следователя. Тот сдвинул брови.

– Все! – он замахал на нас руками, предполагая долгие нотации. – Нельзя же так, – сокрушенно изрек Свиридов, который как представитель закона просто не мог не возмутиться.

– Синьорина, это вам! – Чернокожий парень оставил розу в моих пальцах.

Она была огромной, с бордовыми бархатными лепестками и длинным стеблем без шипов.

– Вы еще прекрасней, – он подмигнул мне.

Перевел взгляд на Свиридова, затем покосился на Илью. Определив верный вектор отношений, он шагнул назад и, нагнувшись к моему любимому, промурлыкал:

– Десять тысяч лир.

Я знала этот трюк и расхохоталась. Однажды у этого фонтана мне самой пришлось расплачиваться за цветы, потому что кавалеров рядом со мной не было. А сейчас мне стало вдруг очень хорошо.

Илья отдал ему деньги, прыгнул к парапету и, опустившись передо мной на колени, взял за руки:

– Мне нравится, когда тебе весело.

– Я люблю тебя… – я замерла, испугавшись собственного признания. Просто оно слетело с губ, я и не собиралась этого произносить. Мне стало холодно.

Илья медленно поднес мои руки к губам. В его глазах искрилась ярко-зеленая вода фонтана.

– У вас не будет лишней монетки? – совсем некстати проскрипел Свиридов.

Мы оба сморщились, как по команде. До чего же нам хотелось остаться наедине!

Я нагнулась к Илье и прошептала:

– Давай сбежим.

– Ну-у, как это нехорошо! – Я так и не поняла, шутил он или был серьезен.

Потом мы отправились на площадь Испании, сошли по известной лестнице, на которой каждый год устраивают дефиле самые модные дома Европы, а в остальное время толпы туристов пытаются повторить подвиг манекенщиц, спустившись так, чтобы это было красиво. Мне это сделать не удалось. Я поскользнулась и, если бы не мощные руки моего галантного принца, совершила бы кульбит, абсолютно лишенный грациозности.

Мне было хорошо до головокружения. Рим пьянил меня больше, чем всегда. Не знаю, может быть, дело было вовсе не в городе. Я подумала тогда, что, окажись я в деревне Стулпыково, то с такой же легкостью парила бы в лучах блаженства, только бы Илья был рядом. И пускай впереди у меня трудное испытание, плевать… Этой ночью я абсолютно счастлива. Я чувствовала себя любимой. Я любила сама, и для меня это разделенное чувство было внове.

Я присела у фонтана Баркачча, что в переводе означает «Лодочка», опустила руки в прохладную воду и закрыла глаза. Мир превратился в мерное журчание.

– Тсс, – моих губ коснулся край бокала. – Не вынимай рук.

Илья обнял меня и напоил холодным белым вином.

– Где ты его взял?

– Нужно уметь договариваться с продавцами, – усмехнулся он и выпил свой бокал.

– А сюда нужно кидать монетку? – поинтересовался Свиридов.

– В общем, попробуйте, – Илья пожал плечами. – Это не запрещено.

– А сколько?

– Да кидайте все.

– Вы же обещали экскурсию, – надулся следователь.

– Ну, раз мы обещали… – мой восхитительный красавец подскочил на ноги, рывком поднял меня и простер руку вперед. – Перед вами площадь Испании, место дорогое, престижное и помпезное. Ну, не такое помпезное, как площадь Венеции, потому что к нему не успел приложить руку архитектор… как бишь его там, который создал алтарь Отчизны.

– Мне больше нравится его псевдоготический храм на набережной… – я чмокнула моего гида в плечо.

– В любом случае площади страшно повезло, ее не тронули ни Муссолини, ни этот приятель-архитектор, которого так и не поняли в Италии.

– Но он же построил алтарь Отчизны, – следователь, видимо, решил выступить в роли адвоката.

– Вы это творение еще не видели. Церетели отдыхает.

– Да оставь ты его в покое, – я тоже простерла руку вперед. – Там темное здание, весьма скромное – это Дом моды маэстро Валентино.

– Женщины! – Илья расхохотался. – Справа от вас посольство Испании. Позади, как вы думаете, посольство какой страны? Правильно – Грузии. Страна маленькая, но гордая! Рядом с площадью Испании находится квартал антикварных лавок и художественных салонов. Это район богемы. Здесь же расположено знаменитое кафе Greco, где завтра вы можете выпить чашечку кофе, тем самым приобщившись к высокому кругу посетителей. Там побывали все: и Гете, и Гоголь, и Вагнер, и Софи Лорен. Только вас там еще не было.

– Ну я и не претендую, – Николай Павлович не понял издевки и смутился, как школьник. – Я не претендую.

– Да бросьте! – отмахнулся Илья. – Нужно себя ценить! Вперед!

Он потащил нас к машине.

Мы катались по Риму до часу ночи. На Via Trastevere остановились, завернули на одну из многочисленных улочек, чтобы выпить в кафе. Вокруг шумела ночная жизнь. Музыканты играли прямо на улице. Рядом с ними танцевали парочки. Мимы изображали прохожих. Гадалки в псевдоцыганских пестрых нарядах хватали каждого, кто зазевался, за руку, бросали быстрый взгляд на ладонь жертвы и тут же без предисловий выносили вердикт: «В этом году женишься», «Выиграешь кучу денег», «Получишь наследство». Мне досталось загадочное, но, учитывая обстоятельства, благоприятное пророчество: «Прозреешь». Свиридову – «Найдешь то, что ищешь». А с Ильей вышла странная история. Гадалка схватила его руку, глянула на нее и вдруг отскочила в сторону.

– Нет уж, позвольте! – возмутился он.

– Сам все знаешь! – Гадалка вроде бы испугалась, подойти к себе не разрешила, остановив его жестом, а потом демонически расхохоталась, закинув назад голову.

– Бешеная какая-то, – это Илья уже по-русски пробурчал.

– Да ну ее! Шутки у них такие, – я завела его в кафе, на том все и забылось.

Вернулись мы в отель возбужденные. Краски ночного города все еще мелькали перед глазами реками неонового света. Спать совсем не хотелось. А Илья у стойки портье погрустнел, вздохнул, пожал руку Свиридову так, словно они были старыми друзьями:

– Что ж, жаль, но время столь скоротечно! Завтра нам предстоит тяжелый день. А вы не спите до полудня. Поверьте, в Риме много интересного. Вам и жизни не хватит, чтобы все увидеть.

– Премного благодарен за совет, – Николай Павлович с теплотой ответил на рукопожатие.

Я даже порадовалась за них. Не зря говорят: Рим – город мира.

Мы поднялись на второй этаж и распрощались у лестницы.

Илья повернул ключ в двери нашего номера, прислушался. В другом конце коридора глухо хлопнуло. Дальше произошло невероятное. Мой искатель приключений присел, прижал палец к губам, пресекая мои попытки задать вопрос, взял меня за руку и тихо заскользил обратно к лестнице. В холле он обменялся кивком с портье, и тот кинул ему ключи.

– Что все это значит? – я все-таки разомкнула уста, оказавшись на улице.

– Тсс! Потом.

Он поволок меня за угол, там открыл желтую смешную малолитражку, запихнул меня внутрь, запрыгнул сам, завел мотор. Машина быстро поехала прочь от гостиницы.

– Опять сюрпризы?! – выдохнула я, оглядываясь на стремительно растворяющееся в огнях улицы маленькое здание нашего отеля.

– Не хочу рисковать, – Илья одной рукой держал руль, другой обнял меня. Благо пространство было настолько небольшим, что мы сидели локоть к локтю.

– Позволь узнать, куда мы едем?

– Секрет.

– Но зачем?

– Секрет.

– Весьма проясняет ситуацию.

– Тебе понравится.

– Сильно в этом сомневаюсь.

– Не хочу спать под одной крышей с твоим сыщиком.

– Что?! – я задохнулась.

– С сыщиком, говорю, не хочу кров делить, – Илья поморщился.

– Почему ты решил…

– Ты его глаза видела? У него же глаза человека, который ищет. И докапывается до всего.

– Фу… – честно признаюсь, сердце мое шмякнулось на диафрагму.

На мгновение мне показалось, что Илья догадался об истинной профессии Свиридова. Нет, слава небесам, только показалось! Он ему по-прежнему не нравился, только и всего.

– Но почему мы сбежали?

– Не хочу последовать за твоим приятелем Боккаччо.

– Но ты оставил Николая Павловича в гостинице одного. А вдруг его придушат?

– На кой черт он им сдался! – он мельком глянул на меня. – Послушай, ты не хочешь замечать очевидного. Он оставил тебя в ресторане, когда убили Кокселя, он ведет секретные переговоры из туалета на итальянском языке. А ты слышала, как он произносит слово «тефтели»?

– Ну?

– Помнишь, он рассказывал, что в самолете им подали на обед тефтели?

– Илья! – я постаралась, чтобы голос мой звучал строго. – Что ты придираешься к человеку?

– Амалия, он ударяет на первый слог.

– И что с того?

– Но это правильное произношение!

– Ты сошел с ума, – я глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. – Твое место рядом с Наполеоном в шестой палате.

– Как хочешь, – он пожал плечами. – Но мне он не нравится.

– И поэтому мы будем колесить по Риму до самого утра?

– Еще чего! Мы уже приехали, – он припарковал малолитражку у ярких дверей помпезного здания.

– Если не ошибаюсь, внизу… – я вылезла на улицу и огляделась.

– Да, внизу площадь Испании, – Илья разом повеселел, – а это отель «Eden».

– Ты спятил? Тут же останавливаются только шейхи и знаменитости! – я, как и полагалось, округлила глаза до размера блюдец. Воистину, эксцентричности моему дружку было не занимать. Да и щедрости тоже. Пятьсот евро за ночь! И это не самый шикарный номер.

– Слушай, если тебя это смущает, я предварительно выяснил: нет ни одного шейха. Честное слово. А Том Круз живет в другом крыле, – он обнял меня, повел к дверям, по пути небрежно кинул ключи от малолитражки парню в униформе.

Тот скосил глаза на убогую козявку, но остался абсолютно спокоен. Высший класс!

А вот уснуть я так и не смогла. Сначала мучилась нарастающим беспокойством. Наконец под утро мне стало по-настоящему страшно. Я прижалась к Илье, как ребенок в грозу. Он понимающе обнял меня и погладил по голове.

– Как думаешь, что там?

– Думаю, что вопреки заверениям твоей мамы, отец вряд ли подсунул тебе свинью, – его голос звучал успокаивающе.

– Но за нами уже охотятся. Может быть, там что-то опасное.

– Не для тебя. Тебя же никто не пытался убить. Скорее наоборот. Тебя оберегают, не подпускают к тебе кого попало.

– Тебя же подпустили…

Он легонько щелкнул меня по носу:

– Во-первых, я не кто попало, а уважаемый гражданин, владелец почти двух заводов, а во-вторых, я ведь тоже их к себе не подпускаю. Даже представить страшно, что бы было, если бы я сидел и ждал, пока они ко мне приблизятся. А так я всегда на шаг впереди.

– Интересно, почему они не хотят, чтобы со мной кто-то был? Особенно кто-то мужского пола?

– Ну, может быть, просто совпадение. А может быть, в сейфе хранится секрет особого любовного зелья, о котором мужикам знать не положено. Помнишь, как в рекламе, «Секрет» – это только для женщин. Хотя… ты этим секретом и без них овладела, – и его рука скользнула… впрочем, это уже слишком личное.

* * *

Адвокатская контора с тривиальным названием «Луиджи & Сыновья» находилась вовсе не на Via Palestro. Хитроумный Илья сочинил адрес для Свиридова, к которому, как мне начало казаться, питал какие-то садистские чувства. Почему ему так не хотелось, чтобы Николай Павлович отправился с нами к адвокатам, я понять не могла. Впрочем, я решила, что раз уж следователь позволил себя провести с ночевкой, то пусть сам теперь и выкручивается. Ему надо быть рядом со мной, вот пускай землю носом и роет. Какой же он сыскарь в конце концов, попался на удочку рядового искателя приключений. Ну… пусть не рядового, но ведь все равно дилетанта.

Офис наших адвокатов находился в уютном особнячке на небольшой улочке на другой стороне Тибра, ближе к Ватикану. Мы вошли в приемную ровно в девять утра. Оказывается, нас ждали. Мой компаньон развел руками: ну, конечно, как я не догадалась. Он позвонил и договорился о встрече.

Молодой человек, судя по всему, секретарь, провел нас в кабинет, обставленный, как, наверное, и положено в конторах такого типа, дорогой мебелью с высокими спинками и большими столешницами из настоящего дерева. До сей поры я никогда не посещала адвокатские конторы, но я смотрела сериал «Адвокат Нокс» – там все так и было.

– Синьорина Амалия Кузякина? – коверкая мое имя и еще больше фамилию, ко мне шагнул довольно приличный итальянец с респектабельными залысинами, удлиняющими его лоб до затылка. На нем был дорогой костюм, на запястье сверкнул золотой браслет часов. Видимо, его бизнес процветал.

– Синьор Луиджи? – попыталась догадаться я.

Итальянец расцвел в благодушной улыбке:

– Я Луиджи Мизини, как и мой прадед. Упокой господь его душу. Это он открыл наше семейное дело. И с тех пор старших сыновей в нашем роду называют Луиджи. До прадеда мои предки занимались всякими ремеслами. Прапрадед по женской линии держал ломбард, а Карло Мизини – второй мой прапрадед – был известным стеклодувом в Венеции. Он-то и смог послать сына в университет. Прадед Луиджи Мизини сначала попытал силы в Венеции, но впустую – гиблый город. Потом он женился на прекрасной Кристине Дорци – флорентийке, той самой, у которой отец держал ломбард во Флоренции. Дела пошли лучше, но Кристине досталось наследство в Риме и дом, вот так адвокатская контора «Луиджи & Сыновья» появилась в столице. Кстати, теперь я восстановил историческую справедливость, и филиалы нашей конторы находятся и во Флоренции, и в Венеции. Чудно?! Вы спросите, кто же заправляет делами в этих городах, если я здесь? Мадонна! Синьорина! У меня тоже есть сыновья!

Старший – Леонардо – во Флоренции, второй – Пьер – в Венеции. Да вот, посмотрите, – я не успела охнуть, как адвокат вытащил из внутреннего кармана пиджака альбом с фотографиями и принялся быстро его перелистывать, тыкая плотным пальцем в страницы. – Вот – это Леонардо с женой. Чудесная женщина. Недавно родила нам с матерью второго внука. Чудный парень. Назвали Рафаэль. Лючия – жена Леонардо – все надеется, что он станет художником. Глупая женщина! В нашей семье мальчики все вырастают адвокатами. А вот Пьер. И жена его Марта. Представляете, женился на датчанке. Подцепил ее в студенческом лагере. А это моя гордость – дочь Пиа. Красавица, да? Учится в актерской школе. Ну ничего, девушке можно. А это, – тут адвокат мне подмигнул, – это Дантитто. Узнаете? Здесь он в мантии выпускника. Летом окончил университет. Набирается у меня уму-разуму. Дантитто! – позвал он, обращаясь в полуоткрытую дверь. – Неужели не узнали? Он встретил вас в приемной.

Весь монолог длился всего пять минут, но мне показалось, что голова моя вспухла от набившейся в нее ненужной информации. Так всегда бывает, когда общаешься с итальянцами. Сольют тебе историю рода до пятого колена, потом подробно проинформируют о своей жизни, покажут фотографии, перемоют косточки соседям, которых ты знать не знаешь, и только после этого перейдут к делу. А прерывать их бесполезно, знаю по опыту. Все равно не остановятся. У них это на генном уровне запрограммировано.

Илья, видимо, тоже знал особенности итальянского общения, поэтому отступил на три шага к высокому стеллажу и принялся с интересом изучать запыленные корешки старых книг. Я заметила, как пару раз он подавил зевки.

В двери вошел стройный юноша, настолько непохожий на своего отца, насколько было разительным его сходство с красавицей-сестрой.

«Уж лучше бы он тоже подался в актеры, – с сожалением подумала я, оглядывая его. – Какого кумира потеряли полоумные подростки!»

Смотрели сериал «Горец»? Так вот, этот Дантитто – Дункан Маклауд, только в юности. И волосы коричневые так же в хвостик собраны. И глаза такие же, с поволокой (если такое можно говорить о мужской внешности). Ну, для особых критиков: с налетом романтичности во взоре. Пожалуйста!

Я встретилась с ним взглядом и, наверное, покраснела. Илья тут же не преминул скептически хмыкнуть. Что-то мимолетное коснулось моего сознания, но оформиться в мысль не успело. Адвокат жестом указал мне на кресло по другою сторону своего стола. Илья тут же сел в соседнее без всякого приглашения. Дантитто подошел к отцу и положил перед ним конверт. Лицо его было таким торжественно-печальным, что сразу стало понятно, внутри конверта завещание.

– Скажите, синьор Луиджи, какова процедура юридической констатации смерти? – поинтересовался Илья.

– О! – адвокат понимающе улыбнулся. – Необходимы личные документы, страховка (если она есть, конечно) и свидетель – родственник или близкий друг, который бы подтвердил личность умершего.

У меня упало сердце: «Сейчас меня потащат в морг, чтобы я как родственница засвидетельствовала личность отца».

– В вашем случае… – тут адвокат погрустнел, согласно протоколу оглашения столь прискорбного документа, – эту миссию пришлось взять на себя мне. Я был его близким другом.

Камень упал с моей души. Посещение морга отменялось.

– Могу рассказать, как он умер…

– Нет-нет, что вы, не стоит… – комкая слова, быстро проговорила я.

– Разумеется, расскажите, – неожиданно изрек Илья и приготовился слушать.

Я с мольбой глянула в его сторону, но он и бровью не повел.

Синьор Луиджи кивнул:

– Он погиб полгода назад. Заснул за рулем. Страшное недоразумение, никак не укладывается в моем сознании…

Ну и еще на десять минут причитаний, которые я лучше опущу, чтобы не нагонять тоску. В подобных случаях всегда говорят одно и то же.

Когда он утер слезу и высморкался, то продолжил:

– Он был тихим человеком, жил в пригороде Рима на съемной квартире. У него не было ни родных, ни друзей. Я, пожалуй, единственный его друг. Согласитесь, в Италии это редкость. Работал он в фирме, связанной с программными услугами. Вернее, в офис не ездил, сидел дома за компьютером. В общем, вел очень замкнутую жизнь. Когда он разбился, я пытался найти его знакомых, даже дал объявление в газету, но, кроме нескольких коллег по работе, на кладбище никто не пришел.

Адвокат все-таки добился своего. Мне стало очень грустно. Я представила себе одинокого, еще не слишком старого человека, зарабатывающего на жизнь составлением компьютерных программ. Без семьи, без друзей, все время дома. Что же за жизнь выбрал себе мой отец? И как не похож он на тот образ, который я рисовала себе с детства. Как ошибалась мама, предрекающая бомбу в сейфе.

В общем, я хлюпнула носом. Илья заботливо протянул мне платок.

– Я могу посетить его могилу?

– Конечно, – с мягкой приветливостью улыбнулся мне Луиджи. – Мы вместе туда сходим. Обязательно. Но вам, наверное, интересно, как я вас нашел?

– Да! – кивнул мой спутник, перебив мое «нет».

– Однажды, лет пять назад, мы сидели с вашим отцом вот в этом самом кабинете… Дело было совсем под вечер. Так что мы просто болтали. Я тогда, шутки ради, спросил, есть ли у него завещание. Он сказал, что умирать не собирается. Ну, слово за слово. Он вспомнил, что у него есть дочь в Москве и бывшая жена, и что если с ним что-то случится, то он бы отдал все дочери. Только, простите, не вашей матери. Что-то не очень он ее жаловал. Простите, это нетактично, но он так говорил. Я тут же и предложил ему составить завещание. Он это сделал. По всей форме. Мы посмеялись, выпили… Вот и все. Разумеется, ни он, ни я не могли знать, как скоро понадобится этот печальный документ. А год назад он принес мне выписку из Интернационального банка. Сказал, что теперь у него есть сейф. В конце концов, я был его адвокатом. Хотя… ума не приложу, зачем он сказал мне про сейф. Миллионы людей открывают счета в банках, содержат сейфы и не говорят об этом своим адвокатам. А ваш отец сказал.

– Да, это странно, – со знанием дела подтвердил Илья. – Он оставил только сейф?

– В сущности, да. У него были какие-то акции, но его агент на бирже показал мне расчет – ваш отец все продал. Сумма была небольшой, пошла на похороны. Банковских счетов он не имел. Только кредитный. Небольшой долг по нему я оплатил из суммы от продажи акций. Вот и все. Ну что же, – адвокат моментально перескочил с печального тона на деловой, – давайте уладим все формальности – и в банк. А то знаете, как у нас говорят: «Во время сиесты гуляют только собаки и французы».

Я глянула на часы. Удивительно, но стрелки подползали к одиннадцати. Как время летит.

– После того как откроете сейф, непременно вернитесь ко мне в офис. Я бы и сам с вами пошел, но дела… – и он виновато улыбнулся.

* * *

– Ты совершенно не проявляешь интереса к своему отцу! – отчитал меня Илья уже в машине. – Это, по меньшей мере, странно!

– Послушай, – к моменту прощания с адвокатом у меня уже кровь закипела от возмущения, – я хочу добраться до сейфа, открыть его и покончить с этим делом раз и навсегда. И чем быстрее я это сделаю, тем лучше.

– Но твой отец…

– О чем ты говоришь?! Он знать меня не знал до недавнего времени. И, наверное, это неплохо. С тех пор, как мы обрели друг друга, если так можно выразиться, моя жизнь изменилась далеко не в лучшую сторону. Знаешь, что бы я сейчас делала? Знаешь?! – Я показательно глянула на часы. – Я бы пила кофе в офисе, уговаривая очередного клиента залить постер синим цветом вместо красного, поскольку синий – это уверенность и стабильность. Понимаешь? А вечером я вернулась бы домой, поболтала бы с Лолой… Господи! Лола был бы жив! И знать бы я не знала об аферисте Боккаччо! За мной бы не гонялся человек со шрамом, а ты…

Тут я растерянно замолчала. В мою голову влетела шальная мысль: ведь и Ильи бы рядом со мной не было!

Почему я так подумала тогда? В сущности, мои предположения относительно искателя приключений можно списать на шок. Но наше знакомство действительно было весьма кстати. Аккурат под поездку в Италию за завещанными мне сокровищами. Совпадение?

– Я тебя напрягаю? – его голос звякнул стальными нотками.

– Я… я… – я судорожно сглотнула. – Я пришла в клуб «Звезды» только потому, что туда меня привел Боккаччо. И ты… ты…

– Я тебя напрягаю, – поставил он точку особенным тоном, после которого оправдания становятся бессмысленными.

И я не стала что-либо объяснять.

«Пройдет время…» – решила я.

Наша малолитражка затормозила прямо посреди улицы. Позади раздался дружный хор возмущенных гудков. Илья включил аварийку, открыл дверь и вышел.

– Что случилось? – я тоже выскочила под теплое ноябрьское солнце.

Он распрямился, встряхнул руки, словно разминался перед рекордным прыжком.

– Ухожу, – спокойно ответил он и захлопнул дверцу машины.

– В смысле? – ноги у меня подкосились.

– Знаешь, на свете много других приключений. Это мне надоело.

– Как это?!

Задние машины, потеряв терпение, принялись объезжать нас медленно и печально.

– Люди должны доверять друг другу. Иначе совместное предприятие невозможно.

– Даже в таких обстоятельствах? – я глубоко вздохнула, чтобы заставить себя уйти от спора и приступить к уговорам. Это тяжело, когда чувствуешь свою правоту. – Послушай, ты обиделся зря. Я вовсе не это имела в виду. Я тебе доверяю.

Он отрицательно мотнул головой и пошел к тротуару.

– Эй! Эй! Подожди! – разумеется, я кинулась следом, попутно сознавая, что это все сильно смахивает на сцену из итальянской комедии. – Да что с тобой?! Неужели одно слово может перечеркнуть все, что было…

Мне стало стыдно за этот текст. Это уже даже на итальянскую комедию не походило. Пришло время мексиканского сериала.

Илья повернулся, глянул на меня исподлобья и усмехнулся. Неприятно, цинично усмехнулся.

– Дорогая моя, мне тебя жаль. Ты живешь с оглядкой. Ты работаешь с оглядкой, ты любишь с оглядкой, ты спала со мной, постоянно терзаясь вопросом: что мне от тебя нужно. А сейчас? Посмотри на себя! Ты пытаешься меня остановить и думаешь, как это выглядит со стороны. Я тебе не нужен. Тебе нужна красивая картинка. Но картинка эта приносит тебе все больше и больше хлопот. Поверь мне, тебе станет легче дышать, когда я уйду. Сейчас для тебя самое главное – почувствовать, где ложь, а где истина. В таком ты сейчас положении. Может быть, самом серьезном и трудном за всю твою жизнь. Ты не сможешь сделать правильный выбор, если рядом с тобой будет человек, с которым тебе хорошо, но которому ты не можешь доверять, – он развел руками, потом повернулся и быстро зашагал прочь.

– Ты просто не умеешь держать удар! – пробормотала я, еле шевеля одеревеневшими губами.

Я постояла еще немного… примерно с час. Все надеялась, что Илья одумается и вернется. Потом побрела к машине. Итальянцы – святые люди, наша козявка осталась нетронутой и все так же натужно тарахтела моторчиком. Я села за руль.

«Удивительно, как непредсказуема жизнь. Еще утром у меня был потрясающий кавалер, заказывающий для меня номера в самых дорогих отелях Европы. Кавалер, который заботился обо мне, любил меня, позволял мне капризничать. На каком основании? Да черт его знает. А я? Я ведь действительно все время держала камень за пазухой. Я все время думала, искренен он в своих чувствах или ему что-то от меня нужно. Я не могла поверить ему. Не могла! А сейчас. Сейчас я сижу в малолитражке претенциозно желтого цвета посреди Рима. В сумочке моей четыреста евро – едва хватит на обратную дорогу до Москвы. Мой чемодан остался в «Фиате», значит, у меня есть лишь то, что на мне надето. Но главное – я одна. И совершенно никому нет до меня дела», – мысль достигла глаз и брызнула обильной слезой. Я упала на руль и принялась изливать ему свою израненную душу.

– Синьора?

Не прошло и пары минут, как в окно постучал карабинер.

«Только полиции мне еще и не хватало!»

– Вам плохо?

– Простите меня, – я шмыгнула носом как можно более жалостливо и подняла к нему зареванное лицо. – Сегодня огласили завещание моего отца.

– Соболезную, – его брови вздернулись, уголки губ опустились, изобразив жалостливую гримасу. – Вам не стоит садиться за руль в таком состоянии.

– Нет-нет, – я продолжала играть в хорошо воспитанную наследницу большого состояния. Прямо аристократка в малолитражке! – Мне уже гораздо лучше. Мне нужно успеть в банк. Интернациональный банк.

– Я вас провожу.

Вернулся он уже на мотороллере. И мы покатили по Via Del Corco важным эскортом: впереди полицейский на мотороллере, за ним важная дама на желтой козявке. Полицейский не знал, что «важную даму» ждет сокровище в сейфе Интернационального банка, но оно ей не нужно, потому что «важная дама» точно знала: в сейфе не может быть ничего дороже того, что она уже потеряла.

* * *

Судя по всему, дело было так: Луиджи Мизини распрощался с нами, вернулся за свой стол, позвал младшего сына.

– Хорошая девушка, – подмигнул он ему. – Правильная.

– Пап! Пиа просила не опаздывать! – Дантитто молитвенно сложил ладони. – Мне нужно спешить.

– Ладно, ладно, – отец махнул рукой, – поезжайте. Только не надейся, что я оплачу тебе два дня прогулов, бездельник.

– Пап, – Дантитто, чувствуя близость свободы, повеселел. – Я взял бумаги домой.

– Да когда ты дома-то появишься. О Мадонна! Не нравится тебе адвокатское дело, да?

– Пап! Только не сейчас. Пиа будет в ярости, если я опоздаю хотя бы на минуту. Ее дружок, Пабло, настоящий ипохондрик.

– Не ипохондрик, а истерик он. Чуть что – скандал. Да что с него взять – режиссер, одним словом. Фу! Не такую партию хотел я для своей дочери.

– Пап, Пабло не режиссер, а сценарист…

– Какая разница, – Луиджи горестно вздохнул. – Суть от того не меняется. Даром, что два сына у меня выросли приличными людьми. Большинство детей – просто кошмар. Луиджи… ох, лучше и не вспоминать о нем. Пиа выйдет замуж за истерика и будет страдать всю жизнь, а мой Дантитто – просто оболтус, которого прельщает жизнь театральных тунеядцев. Помни, Луиджи с того же начинал. Таскался за певичками.

– Пап! – Дантитто отступил на шаг к двери. – Пиа – твоя дочь. А Беатриче – прекрасная девушка. Близкая подруга сестры. Вот увидишь, ты ее полюбишь. Я тебя с ней познакомлю.

– Ну-ну, – безрадостно согласился отец.

– Все, я пошел, – Дантитто выскользнул из кабинета, сняв на ходу пиджак.

Отец проводил его грустным взглядом, задумался, почесал за ухом, вздохнул:

– Ах, Луиджи, Луиджи…

Мысли его были далеко от бежавшего из конторы Дантитто. Большие часы щелкнули, но ожидаемого боя не последовало. В семье отца никто не считал педантом. В доме ему было плевать на бытовую ерунду. Однако рабочее место – это совсем иное дело. Луиджи полагал, что в рабочем кабинете адвоката все должно говорить о респектабельности. И если есть большие часы с маятником и боем, они должны бить, а не щелкать. Кряхтя, он выполз из удобного кресла. Казалось, что тягостные раздумья состарили его лет на пятнадцать. Плечи опустились, походка из пружинящей превратилась в шаркающую.

Позади него скрипнула тяжелая дверь. Он обернулся и удивленно вскинул брови:

– Вы? Что-то забыли?

Потом он утвердительно кивнул и извинился: