Текст книги "Мечты серой мыши"

Автор книги: Анна Михалева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

– Приличные девушки не шляются по ночам с известными всему миру аферистами! – неожиданно взревел тот, что сидел в самом углу.

Ха! Лучше бы он шелестел и нагонял на меня страх. Он думал, что своим резким, с позволения сказать, замечанием меня ошарашит. Он не имел дела с моей мамочкой! И потому не знал, что подобными обвинениями он моментально будит во мне свирепого зверя. Я тут же пришла в себя и бешено завращала глазами, как та самая теща… ну вы уже знаете.

– Во-первых, у него на лбу не написано, что он аферист с мировым именем! – взревела я. – А во-вторых, он мне трудовую книжку не показывал! Да и потом, с чего вы взяли, что имеете право выбирать, с кем шляться по ночам порядочным девушкам, а с кем не шляться? У вас, кстати, на лбу не написано, что вы следователь. Да и потом, среди следователей, сдается мне, тоже немало аферистов. Пусть и не мирового масштаба, но тоже будь здоров!

Если бы я только знала, что как в воду гляжу, может быть, и избежала бы всех своих будущих проблем. Но знать я ничего не могла.

В наступившей тишине прозвучал чей-то тихий шепот:

– Даже не знаю, последнее расценивать как оскорбление или как комплимент…

– Как вы думаете, почему господин Боккаччо увлекся вами? – так же тихо вопросил тот, что сидел в углу, когда пары моего гнева осели на стенах кабинета.

– Понятия не имею, – честно призналась я.

– Посудите сами. Ведь должен же быть у него хоть какой-нибудь интерес, кроме ваших… хм… прелестей.

– Я уже ответила, – хмуро подтвердила я, поняв, что перед словом «прелестей» он едва не вставил «сомнительных». Ну да, конечно, я не красотка. Но невежливо же об этом напоминать постоянно.

– Вы не обижайтесь, – с теплотой в голосе обратился ко мне некто, сидящий за столом и записывающий мой бессвязный треп, видимо, полагая, что составляет протокол допроса. – Но господин Боккаччо никогда не вступал в связь с посторонними девушками, если он не видел в этом выгоды. По молодости он, правда, обольщал богатых вдовушек. Но это было давно и происходило в основном в Европе. Да и вас нельзя назвать богатой вдовушкой. К вам его привлекло нечто другое. Подумайте хорошенько. Ведь от этого может зависеть и ваша судьба.

Он произнес это так проникновенно, что я вместо его слова «судьба» с большей уверенностью поставила бы «жизнь». Надо признать, меня затрясло. Я и подумать не могла, что они во мне видят не хладнокровного убийцу, а тупую жертву, на шее которой уже затянулось нечто вроде того, чем удавили самого Боккаччо.

– Но у меня ничего нет, – растерянно пролепетала я.

– Вот это-то и странно, – Лунин опять вздохнул. – С чего бы Боккаччо лететь сломя голову в Москву, тут же связываться с вами…

– Ну, может быть, это случайность. Может, он был тут по другим делам, – робко вякнула я.

– У него билет с открытой датой вылета. А прилетел он на прошлой неделе в четверг. Судя по всему, нашел он вас довольно легко. Наверное, знал, где искать.

– Знаете, все это кажется полным бредом, – наконец признала я. – В нашей семье даже родовых реликвий не имеется. Ну, я имею в виду, как у моей приятельницы – Вали Гринблат. У них в коридоре, сколько она себя помнила, висела какая-то жуткая картинка, которую Валиной маме завещала ее бабка. Если бы не любовь Валиной матери к своей усопшей родственнице, картинку эту уже давно бы выкинули. А так она три ремонта пережила и висела в коридоре жутким несуразным пятном. Портила интерьер. Пока к Вальке не пришел ее новый ухажер, который, попав в коридор, забыл и про Вальку, и вообще зачем его туда привели. Он как застыл возле этой картинки, как начал вздыхать и охать. Валька даже подумала, что он сейчас за прабабкой в царство мертвых отправится. А когда этот тип оклемался, то начал визжать, что они изверги и ранний рисунок Шагала держат без должного освещения. Оказывается, Валькин поклонник был искусствоведом, как раз специализирующимся на творчестве Шагала, и без лупы мог узнать его технику. А бабка Валькиной матери не то с самим Шагалом, не то с его родственниками имела знакомство. Словом, рисунок этот Шагал ей и вручил давным-давно, когда она еще в Витебске жила. Ну, это все уже потом выяснилось. Вот такая история. Все это я к тому рассказала, что у нас в доме ничего подобного нигде не залежалось. Ну, если не считать китайского календаря 1987 года, который у меня, извините, в туалете висит.

– Можно зайти посмотреть? – тут же оживился Лунин.

– Да, пожалуйста, – великодушно согласилась я. – На нем глянцевая китаянка в красном платье. Все никак не доберусь до нее, чтобы снять с двери.

– Ну, если и вы ничего предположить не можете, то мы и подавно… – развел руками тот, кто писал протокол.

– И что же мне делать?

– Как что? – возмутился Лунин. – Изо всех сил напрягать память! А если что вспомните, позвоните, – он протянул мне визитку.

Я встала, пошла к двери, чувствуя на спине сочувствующие взгляды, а на шее удавку. Ту самую, которую недавно видела на снимке.

– Слушайте, – я развернулась к ним. Почему-то мне очень захотелось остаться в отделении. Ну хотя бы в качестве подозреваемой. Уж очень жутко было на улицу выходить. – А почему вы не думаете, что этого Боккаччо я удушила?

– Хотите сделать признание? – Лунин понимающе кивнул. Сдалось мне его понимание!

– Не то чтобы… Просто интересно.

– А вы уверены, что это не вы убили? – вскинул брови тот, кто теперь уже не писал протокол, а отложил его в сторону. И сдается мне, намеревался выкинуть в корзину, как только за мной захлопнется дверь.

– Я же сказала, что помню: я ушла, когда он спал без всякой удавки. Даже похрапывал. Больше мне память не отказывала.

– Кровь на анализ сдайте. Для следствия. Сегодня, – отрывисто произнес тот, что сидел в углу. – А то, что вы не убивали, говорят показания других свидетелей, которые видели, как вы вошли с господином Боккаччо в отель и поднялись в его комнату. Кстати, по их словам, вы действительно были не в себе. А вышли до того, как в номер к Боккаччо проникли двое официантов из ресторана.

– Что значит «проникли»? Человек имеет право позавтракать в постели.

– Конечно. Только вызов из номера Боккаччо в ресторан не поступал. И к тому же эти официанты, в отличие от вас, превосходно знали, где в коридоре установлены камеры наблюдения, а потому вовремя прикрыли лица салфетками. Так что личности их установить не удалось.

– Это означает, что по Москве ходят как минимум двое непойманных убийц? – выдохнула я и решительно направилась к только что покинутому стулу. – В таком случае я из этого кабинета никуда не пойду!

– Помилуйте! – нервно воскликнул майор Лунин. – Знали бы вы, сколько по нашим улицам непойманных преступников ходит. А если учесть укрывательство от налогов…

– Черта с два! – я плюхнулась на древний стул.

Подо мной что-то жалостливо скрипнуло. В следующее мгновение я уже летела на пол, круша остатки казенной мебели.

* * *

На улице я долго стояла в глубоком раздумье. Сначала я задумалась, каким это образом Лунину и его товарищам удалось все-таки выпихнуть меня из здания. Ведь, казалось бы, мужички так себе, словом, не Шварценеггеры, а я упиралась всеми конечностями столь активно, что могла бы претендовать на первый приз в этом виде спорта. Ну, правда, я довольно долго жеманничала в кабинете, похожем на процедурный, где у меня брали кровь из вены. Тянула время изо всех сил, даже разрыдалась, позволив себя успокаивать следственному отделу в полном составе, причем по очереди. И все-таки теперь вот стою и мерзну на улице. Вытурили. Удивительно!

Дракон на пару с матушкой обрывали телефон. Но сейчас мне было не до них. Мои мысли были о моем будущем. Как отдаленном, так и ближайшем. Что касается отдаленного, то я, как все девушки, продолжала мечтать о принце на белом коне, который однажды распахнет дверь моей затхлой квартирки и избавит меня от всех проблем разом. Кстати, нужно бы не забыть сказать ему о тех двух официантах из «Балчуга», которые, как злые разбойники, теперь подкарауливали меня с удавкой. Пусть уж заодно и от них меня избавит, что ему стоит, в конце концов. О ближайших планах на жизнь думать было сложнее и неприятнее. Принца пока не было видно (и напрасно я вглядывалась в безучастные физиономии проходящих мимо особ мужского пола). Они на принцев не тянули, как раз наоборот.

Наблюдая за той поспешностью, с которой они стремились миновать здание окружного отделения милиции, я сделала вывод, что у них не все в порядке в отношениях с законом. А такие принцы мне не нужны. Сама уже по уши в… словом, ничего замечательного в моем положении нет. Ну а раз я в одночасье не встретила благородного принца, необходимо, как, впрочем, и всегда, выбираться из передряги самой.

Первым пунктом моего плана была дорога домой. Я прикинула, что такси, если учесть обстоятельства (а особенно тех рыскающих по Москве официантов-убийц) – транспорт весьма опасный. По этой причине я поплелась к ближайшей станции метро. Однако уже в вагоне я почувствовала себя довольно неуверенно. Особенно когда мужик, сидящий напротив, начал мне многозначительно подмигивать. Наверное, в других условиях я бы расценила его подмигивания как ничего не значащий флирт подвыпившего хулигана (чем, собственно, они и были). Но в тот момент моя спина покрылась холодным потом. Я представила себе этого типа в форме официанта, закрывающего лицо салфеткой. Голова моя закружилась. Не помня себя, я вылетела из вагона на перрон, оставив мужика, да и всех в вагоне, в сильном недоумении.

«Метро на сегодня с меня хватит! – решила я. – В конце концов, если за мной и была слежка, то я от нее оторвалась». Я с пристрастием оглядела перрон. После отхода поезда на нем одиноко стояли две старушки да студент в наушниках, выражавший всем своим видом, что он опоздал, куда только мог, но ему это по барабану. Гордо вскинув голову, я протопала к эскалатору. На улице направилась прямо к проезжей части и смело вскинула руку. «Плевать! – подумала я. – Семи смертям не бывать…» Остановившийся возле меня «жигуленок» неопределенного цвета показался мне абсолютно безопасным. Справедливо рассудив, что официанты, позволяющие себе душить иностранца в «Балчуге», вряд ли сядут за руль подобной развалюхи, я плюхнулась на сиденье. Правда, чтобы уж окончательно удостовериться в том, что мне ничто не угрожает, я потребовала у водителя показать его водительские права.

– Это еще зачем? – возмущенно удивился тот.

– Ох, если я вам расскажу все с начала, вы вряд ли захотите меня везти, – честно призналась я.

– Уж будьте любезны, – усмехнулся он и показательно заглушил мотор.

– Ну, сначала бог создал землю за шесть дней… – монотонно начала я.

– А нельзя немножко поближе к современности?

– Потом была инквизиция. Но самое интересное из всего, что я могу вам рассказать, – это жизнь Генриха VIII и его несчастных жен. Это у меня от зубов отскакивает, можете мне поверить.

– Та-ак, – протянул водитель и завел мотор. – Вам на Потешную?

– С чего вы взяли? – удивилась я.

– Там ближайший отсюда дурдом.

– Нет, но идея мне понравилась, – я успокоилась. Интуиция мне подсказывала, что официант-убийца, будь он хоть сто раз переодет в неопрятного водителя старого «жигуленка», непременно заинтересовался бы жизнеописанием Генриха VIII и его жен. А раз мой шофер отказался прослушать трехчасовую лекцию на эту тему, значит, никакой он не официант-убийца, а обыкновенный московский мужик, желающий подкалымить на бензин.

Он включил радио погромче и покатил прочь от тротуара.

 
…Остаться в живых, отчаянных сих,
Не свой, не чужой, последний герой… —
 

с хриплой бодростью неслось из колонок.

– Вы что, издеваетесь? – возмутилась я.

– Что опять не так? – в свою очередь, удивился водитель.

– Зачем эту музыку включили?!

– Это не я, это радиостанция, – пояснил он и, опасливо покосившись в мою сторону, пробурчал: – Слава богу, тут нет моего приятеля Стаса. Этот любитель психоанализа враз скрутил бы вас и все-таки отвез на Потешную, тем самым лишив меня законного заработка.

Я молчаливо разделила с ним радость по поводу отсутствия Стаса. Молчала я недолго. На следующем перекрестке я взвизгнула так, что у меня самой уши заложило:

– Стой!

– Н-да. – Водитель воспринял мое поведение с философским спокойствием, – не мой сегодня день…

Тем не менее он остановил автомобиль:

– Что, уже приехали?

– Ага! – Я открыла дверь и щедро сунула ему в руки пятидесятирублевку. – Удивительно!

– Удивительно, что вас так рано выпустили, – гаркнул он мне напоследок и покатил прочь.

Я согласилась с ним, что вела себя, мягко говоря, взбалмошно. Но, в сущности, какая разница. Ведь передо мной сияла огнями вывеска: «Звезды». А я еще в машине вдруг вспомнила слова Лолы, который убеждал меня, что Боккаччо посадил меня в белый «Линкольн» и крикнул водителю: «К звездам!»

Я оглянулась, не нашла на улице ничего подозрительного, никаких фигур, смахивающих на убийц, переодетых в официантов ресторана «Балчуг», а потому вошла в заведение под названием «Звезды».

Заведение оказалось довольно шумным. При первом беглом осмотре я определила, что это довольно дорогой клуб, в котором одновременно располагается ресторан, бар со стриптизом, бильярдная и боулинг. Еще я предположила, что в подвале должны быть сауна и номера. Ну или что-то в этом роде – для окончательного расслабления местных бандитов. Подобные заведения я с детства обходила стороной, отлично заучив мамин урок, что именно они являются рассадниками многих болезней и мужиков, которые как две капли воды похожи на злосчастного Генриха VIII. Меня удивило, что господину Боккаччо удалось затащить меня в подобный вертеп. Скорее всего, ему пришлось нокаутировать меня перед дверью. Сейчас все помещения клуба роились, как взбаламученный улей. Сначала меня здорово пихнули в правый бок, потом поддели под левую лопатку и поволокли в бар, где тонконогая девица в сверкающем купальнике ритмично обвивала стальной шест. Не знаю, чего она хотела посредством этого достичь, но публике ее действия явно нравились. Я с большим трудом высвободилась из толпы, нырнув в дверь туалета.

– Ты не представляешь! – прожурчала дамочка с голой спиной, стоящая у большого зеркала. – Он подал мне бокал.

Она сказала это так, словно подать бокал было сродни одному из подвигов Геракла. Впрочем, может быть, она сотрудница зоопарка и имеет в виду эксперимент с гориллой.

– Да ну?! – округлила глаза вторая дамочка в малиновом платье. – А ты что?

– А я чуть не уписалась!

– А он чего?

Та пожала плечами:

– Ничего… Улыбнулся.

– У тебя есть шанс. Определенно, – с некоторым сожалением молвила дамочка в малиновом.

– Не знаю… Что мне делать-то?

– А он уже намекал на что-нибудь?

– На что?

И та, что была с голой спиной, лукаво захихикала.

– Ну как? На что-то особенное.

– Пока нет.

– Тогда нужно что-нибудь предпринять.

– Вот и я говорю… Только что…

– Ну, попроси у него еще один бокал.

– Нет, это так банально… – дама с голой спиной томно закатила глаза.

– Тогда сделай, как та, что в воскресенье выделывалась у шеста. Уж она-то своего мужика точно удивила.

– Не без этого. Я помню, что все мужики удивились дальше некуда. Мой-то до сих пор отойти не может. Уже второй день повторяет, как помешанный: «Что за баба!»

– Не всем дано… – грустно рассудила та, что была в малиновом платье. – Вот мы с тобой так не смогли бы, хоть бы и после литра водки.

Она отвернулась от зеркала и уставилась на меня. Я прижалась спиной к двери и смущенно хмыкнула. Терпеть не могу, когда меня застают за подслушиванием чужих разговоров. Такое неприятное чувство! Тем более что подслушивала я не нарочно, а потому что деваться мне из этого дурацкого туалета было некуда. Гомон голосов в коридоре явственно свидетельствовал, что там все еще бушевала разгоряченная толпа. Тем временем глаза той, что была в малиновом платье, расширились до размера блюдец. Она схватилась рукой за пышную грудь и выдохнула в сторону подруги:

– Да вот же она!

– Кто? – повернулась та. И с ней в одно мгновение произошли те же метаморфозы. Только она еще совсем не по-женски добавила: – Мать твою!

– Хм… – Я тщетно пыталась проглотить тугой ком в горле.

– Чего это ты в таком виде? – спросила меня та, что была в малиновом.

– Хм… – Я все еще силилась понять, почему она говорит со мной как с приятельницей. И к своему ужасу, я многое сообразила.

– Ну, так ведь сегодня же карнавал. Чего ты пристала? – одернула ее «голая спина» и в доказательство нацепила на раскрасневшуюся от выпитого физиономию детскую маску Микки-Мауса.

– Не до такой же степени, – «малиновая» оглядела меня с ног до головы. Глаза ее постепенно приобрели обычные размеры и сверкнули холодком непонимания. – Впрочем, ты, наверное, себя еще покажешь.

– Точно! – «голая спина» схватила ее за руку и потащила к выходу. Меня она дружески хлопнула напоследок по плечу. – Ночь впереди длинная! – После этого она с восторгом пискнула подруге: – Пойдем расскажем мальчикам, что их ждет. Они обрадуются, как дети, что день не зря прошел!

Когда я осталась одна в чересчур светлом холле дамской уборной, единственное, чего мне хотелось, – это подойти к раковине и сунуть голову под струю холодной воды. Выходит, я звезда стриптиза в этом гадючнике. Каким образом я добилась столь сомнительной славы, вспомнить я не могла. Но факт оставался фактом, меня признали и запомнили. Первым порывом было выскользнуть в коридор, пробраться к выходу и выскочить на улицу. А там бежать, бежать… Но потом я подумала, что, кроме того, что я потрясающая стриптизерша, местные старожилы могут рассказать обо мне еще много интересного, что, даст бог, натолкнет меня на разгадку тайны: что я делала в «Балчуге» утром в понедельник и почему мной увлекся господин Боккаччо. Впрочем, последнее мне становилось более-менее ясно: раз я покорила сердца и все, что ниже, у остальных мужиков заведения, то чем хуже их господин Боккаччо. Будь он трижды международным аферистом. Единственное, что меня смущало, так это то, что он меня сюда привез, а значит, увлекся мной раньше, чем я успела выпендриться у шеста. Хотя как истинный ценитель женщин, может быть, он разглядел мой потенциал заранее?

С этими невеселыми думами я выбралась из уборной, забрела в самый темный уголок бара, села за пустой столик и погрузилась в дальнейшие размышления. Я понимала, что должна подсесть к кому-нибудь и начать расспрашивать, иначе ничего не добьюсь. Но заставить себя сделать это я никак не могла. Я ерзала на стуле, не в силах совладать с собственной строптивостью, и тут услыхала у самого уха:

– Добрый вечер.

Я подняла глаза, изо всех сил пытаясь удалить из них обреченность. Но обреченность улетучилась самопроизвольно. Видимо, мои глаза приобрели те же размеры, что давеча у дамочки в малиновом платье. Рядом со мной сидел потрясающий блондин. Он был так хорош собой, что меня свело судорогой от скул до пяток. Если бы у Джорджа Клуни и Брэда Питта мог родиться ребенок, он был бы вылитый мой сосед по столику. И этот великолепный мужик улыбался именно мне и смотрел именно на меня. В это я поверить не могла, а потому зажмурилась.

– Вам нехорошо? – приятным баритоном осведомилось заокеанское видение.

– С чего вы взяли?

Хотя откуда ему знать, что в данный момент я сижу на облаке и болтаю ногами, смутно ощущая, что во мне есть нечто такое, к чему липнет уже второй красавец за последние три дня. От подобных мыслей любая женщина готова впасть в экстаз. Даже красотка с обложки глянцевого журнала, не говоря уж о скромном менеджере рекламного агентства.

– Чего-нибудь выпить?

– Двойной джин, – прохрипела я.

– Ого! – изумился он. – Будет вам двойной джин.

Я открыла глаза и глянула на него с пристальным интересом:

– Скажите, только честно, вы подсели ко мне, потому что в воскресенье я извивалась у шеста как полоумная?

– Не только, – он даже не покраснел.

– Но вы же не надеетесь, что я исполню эту свистопляску еще раз…

– Я был бы только рад, но, судя по вашему тону, вы этого делать не собираетесь.

– Тогда в чем дело?

– А почему бы и нет?

Я пораскинула мозгами. Действительно, почему бы и нет?

– Как вас зовут?

– Илья. А вас Амалия Сверкающая.

– Да ну?! Неужели все так далеко зашло?

– Вот именно.

– Ох… – Я ощутила жар под кожей, словно внутри у меня заработала микроволновка. – А что я еще вытворяла?

– Если вы не помните, то это к лучшему.

– Но должна же я знать, на что способна.

– Резонно. – Он усмехнулся потрясающей усмешкой, способной сразить Синди Кроуфорд и еще сотню таких же, как она. Потом подал мне материализовавшийся из темноты стакан с крепким напитком. – Вы покорили всех в этом зале. Вы разделись у шеста, танцевали на стойке бара со змеей и с вашей ноги пили пиво.

– Как это?!

– Вам лучше знать. Я даже показать не могу.

– Вы сказали – со змеей?

– Именно это я и сказал.

– С настоящей?

– С пятнистым питоном, который обвивал вашу талию и терся о вашу щеку.

– О господи! – мне стало дурно. Помнится, когда мне было лет пять, мама пыталась сфотографировать меня с чем-то подобным на шее. С тех пор я обхожу всех змей за добрых сто метров. Даже если они в террариуме. И всегда при этом чувствую неприятный холодок на спине. Сейчас меня затрясло в прямом смысле этого слова. Спасла живительная влага, которую я влила в себя залпом. Горло обожгло, но внутри стало гораздо уютнее. Захотелось переодеться в халат и нацепить домашние тапочки.

– И как все это выглядело? – спросила я уже расслабленно.

– Да потрясающе! – воскликнул он. – Ничего подобного я никогда не видел.

– А тот, с которым я была, он что?

Собеседник мой ответить не успел, поскольку в этот момент к нам бесцеремонно подсел некто третий. Вы видели когда-нибудь лысых горилл? Нет? Ну, это не беда. Если вы когда-нибудь вообще видели гориллу, вы без труда можете представить это существо лысым. А когда вы это сделаете, вам станет понятно, какого типа господин, с грохотом и сопением, подобным умеренному ветру по шкале Бофорта, опустился на соседний со мной стул. Я инстинктивно подвинулась к потрясающему блондину. Не то чтобы я серьезно рассчитывала на его защиту. Скажем, он просто не сопел и уже потому был для меня гораздо предпочтительнее. Не люблю мужчин, которые сопят, как простуженные бегемоты.

– Нашел-таки… – «лысая горилла» дружески хлопнула блондина по плечу и прищурилась в мою сторону. – Эй, малышка, ты чего такая… – он пожевал пухлыми слюнявыми губищами, явно подбирая нужное слово, и наконец выдавил из себя: – Необыкновенная.

– Да? – Мне очень захотелось поверить, что «горилла» только что отвесил мне комплимент. Однако его хмурый тон не позволял мне даже надеяться.

– Встретил бы на улице, не поверил, что такая швабра всех мужиков в зале с полпинка завела, – разочарованно заявил он.

– А вы уверены, что это была я? – робкое сомнение шевельнулось во мне ростком надежды.

Он еще раз оглядел меня с ног до головы и причмокнул как-то растерянно:

– Не-е… ты. Зуб даю. Только никак в толк не возьму, чего это тебе вздумалось сегодня притащиться в таком виде. Така гарна девка и так… просто… – В его глазах мелькнула отеческая нежность, которую я замечала в глазах своей классной руководительницы перед тем, как та собиралась меня отчитать. Я инстинктивно сжалась, приготовившись пропустить все сказанное мимо ушей. – Портишь ты себя.

– Это спорный вопрос, – дипломатично предположила я.

– Черта с два!

«Горилла» определенно не был дипломатом. Он еще раз двусмысленно причмокнул:

– Если бы ты была такой, как сейчас, тот мужик, которому я хотел морду набить, вряд ли за тобой увязался.

– Какой мужик? – я почувствовала вкус к разговору. – Брюнет?

– Брюнет? – «горилла» сделал попытку изобразить на лице мыслительный процесс. – Я бы не назвал его брюнетом.

– Вот как? – честно сказать, я удивилась. История моих воскресных путешествий с каждой секундой становилась все запутанней.

– Скорее уж рыжий, а вот его приятель точно брюнет.

– Их что, двое было?!

– Нет. Морду я хотел набить одному, потому что, я зуб даю, он хотел оскорбить мою даму. А я хоть и терпеливый человек, но таких вольностей никакой образине не спущу.

На сей раз я с сомнением оглядела его с ног до головы. Я попыталась представить, какой должна быть дама у «гориллы», но фантазии моей на это не хватило.

– А почему вы сказали «его приятель»?

– Потому что он был с приятелем. Ты что, не помнишь, как эти типы к тебе кадрились? – И он сокрушенно покачал головой: – Женщины все такие. Ты им подметки лижешь, а они и не помнят тебя через день.

– Но у меня же был спутник, – попыталась оправдаться я.

– Точно, – «горилла» неприятно хмыкнул. – Наверно, не из смелого десятка. Ну скажи мне, – тут он хлопнул по плечу потрясающего блондина, – что делает порядочный мужик, когда к его даме вяжутся посторонние типы? Правильно, бьет этих типов по морде. А этот подхватил ее под ручку и уволок так быстренько, что только их и видели. Те типы даже расстроились: куда, мол, делись.

– А потом вы их видели? – тихо спросила я.

– Ну… видел пару раз. Они почти сразу за вами ушли. А если бы не слиняли, я бы одному рожу начистил. Он, как вы исчезли, так начал по инерции, наверное, ко всем подряд вязаться. И к моей тоже. Вот этого я не потерплю. Не такой я человек.

В этом я не сомневалась. У «гориллы» на мясистой морде было написано, что он только и ждет подходящего случая, чтобы настучать кому-нибудь по физиономии. Могу поспорить, что те несчастные парни просто мимо его дамы проходили, а он уже невесть что себе вообразил.

– А в другой день вы их не видели? – я все еще хотела направить разговор в нужное русло.

– Если бы увидел, уж можешь мне поверить, им бы не поздоровилось. Особенно тому, со шрамом на лице.

– А у него был шрам? – я изо всех сил постаралась изобразить из себя дуреху. Обычно мужчинам такие развязывают язык.

– Да. Во всю щеку. Вообще, очень неприятный тип. А дружок у него такой разболтанный. Я бы даже сказал – развязный. В общем, как вспомню о них, так кулаки зудят.

– Так вы их хорошо знаете?

– Ты чего?! – он, похоже, даже обиделся. – Первый раз тогда видел. И думаю, что не увижу больше. Я их здорово напугал, по-моему. Вряд ли они сюда еще раз заявятся.

– Это точно, – согласилась я.

Глупо было продолжать расспросы про тех двоих. И хотя мне страшно хотелось задать «горилле» еще парочку вопросов типа: «А они вам не представились?» или «Не сообщили ли они, что намерены делать после того, как задушат господина Боккаччо?», я воздержалась. Что-то подсказывало мне, что «горилле» о планах той парочки ничего не известно.

В сущности, картина вырисовывалась. Я по каким-то пока непонятным мне причинам устроила пьяную оргию в клубе «Звезды». Парочка парней, один из которых был со шрамом, тоже, видимо, нетрезвые, попытались за мной приударить. Боккаччо схватил меня в охапку и утянул в «Балчуг». А те двое на него разозлились, пошли за нами и пришили его из элементарной ревности. Как женщине средних внешних данных, мне была приятна подобная версия. Однако выглядела она шитой белыми нитками. Хотя чего в жизни не случается. Я порадовалась лишь одному, что вовремя убралась подальше от Боккаччо. Иначе…

Тут у меня перехватило дух, и я непроизвольно привстала.

– Уже уходите?

Я и забыла, что сижу рядом с потрясающим блондином. Он тоже поднялся:

– Можно мне вас проводить?

– Я не собираюсь танцевать у шеста и обниматься с пятнистым удавом, – я сочла своим долгом быть с ним честной.

– И слава богу! – Похоже, он даже обрадовался, что меня немало удивило.

– Вы меня не поняли. То, что здесь было… было, мягко говоря, моей большой ошибкой. Я вообще не такая. Я серьезная, и вряд ли вам захочется продолжать со мной разговор, если признаюсь, что я менеджер сетевого рекламного агентства.

– Это что, какой-то серьезный диагноз? – он усмехнулся.

– В какой-то степени. И вообще, мой образ жизни очень далек от всего этого, – я красноречиво обвела рукой зал, в центре которого у шеста извивалась полуголая девица.

– Вы всегда так представляетесь?

– Я не знакомлюсь в подобных заведениях.

Я кивнула несколько обалдевшему «горилле» и двинулась к выходу. Блондин почему-то потащился за мной.

– А где вы знакомитесь?

Я резко остановилась и глянула на него в упор:

– Вы что, серьезно хотите со мной познакомиться?

Он снова усмехнулся, почесал затылок и неожиданно покраснел:

– Ну да…

– Странно.

– Чего же тут странного?

Я пожала плечами. Не стану же я ему признаваться, что за всю мою жизнь со мной знакомились только двое красивых мужчин. И первый уже лежит в морге с биркой на ноге.

* * *

Довольно долго мы ехали молча. Илья включил музыку. Не банальный приемник, где больше рекламы, чем музыки. Вовсе нет. Мой новый знакомый оказался джентльменом: поставил диск с джазовыми композициями. Я слушала, глазела на проплывающие за окнами желтые огни и грустила. Сознание девушки со скромными внешними данными не давало мне покоя.

Попробую объяснить, в чем тут дело. Когда ты даже отдаленно не напоминаешь ни одну существующую в мире топ-модель, то, сидя в хорошей машине, рядом с красивым, воспитанным молодым человеком, ты всегда чувствуешь себя чужой на празднике жизни. Ведь ты понимаешь, что, как только интерес его к тебе погаснет, он умчится в далекие дали на своем лимузине и ты его больше не увидишь. Он не твой тип. Твои типы ездят на подержанных иномарках, курят «Мальборо» и плюют на свой хронически выпирающий живот. На них не засматриваются прохожие девицы, они не могут являться предметом твоей гордости, и подчас им больше лет, чем нужно для того, чтобы иметь с тобой общие интересы. Ну а если возраст их пока не перевалил за полвека, то отнимите все вышеперечисленное и добавьте пару-тройку комплексов, невостребованность на работе, творческие амбиции и общий неряшливый вид. Нередко к его недостаткам можно приплюсовать жену, детей или прошлую несчастную любовь, о которой он тебе все мозги прожужжит, искренне полагая, что тебе безумно интересно копаться в его затхлом и неудачном прошлом.

Наверное, мне стоило бы не грустить сейчас, а наслаждаться мигом удачи, ловить мимолетные радости и не думать о печальном будущем нашего с Ильей странного знакомства. Но я никак не могла отвязаться от мысли, что знакомство наше действительно странное. К гадалке не ходи, ясно, что одними моими прелестями дело не обошлось. Что-то во мне его зацепило. Но что? Не исполнение же стриптиза двухдневной давности. Я глянула на него исподтишка. Он заметил это и ухмыльнулся:

– Вы смотрите на меня, как на идиота.

– Придет же такое в голову. Я пытаюсь понять… Вы не похожи на тех прожигателей жизни, которые торчат с утра до утра в странном месте под названием «Звезды», пока их подчиненные разваливают их компании.