Текст книги "Дом с привидением"

Автор книги: Анна Михалева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

– Да что ты дергаешься! – возмутилась Виктория. – Я его отвлеку. Ты пойдешь в туалет, смотри осторожно. Видишь, там рядом проход на кухню. Из кухни наверняка есть второй выход. Деньги есть?

– В смысле? – Сашка все еще не верила в реальность происходящего.

– Деньги – это такие разноцветные бумажки, на которые ты можешь все купить. Даже жетон на метро. Что такое метро, не нужно объяснять? – она лучезарно улыбнулась Рябому и снова повернулась к племяннице.

– Времени нет, – буркнула та. – Так я пошла?

– Встретимся через три часа. Где?

– В ГУМе у фонтана, – выпалила Сашка и порывисто встала со стула.

Иного места для встречи ей в голову не пришло.

Рябой, узрев динамику за столом своих подопечных, напрягся, сфокусировал вопросительный взгляд на Сашке. Виктория тоже поднялась. Тут он не вытерпел, шагнул к ним.

– Мы решили поехать в галерею «Арко», – предупредила Вика дальнейшие расспросы. – Кажется, там выставляется эта… ну, Лидкина муза… Дюралев. Она мне очень советовала. Сейчас Сашка вернется, и поедем.

Взгляд Рябого наполнился тоской. Перспектива хождения меж кошмарных полотен новомодного живописца порадовать его никак не могла. Наверное, в душе он уже проклял тот день, когда Аркадий Мамонов приписал его к своей ветреной дочери.

– Пепси, – упавшим голосом обратился он к бармену, краем глаза отслеживая траекторию Сашкиного движения, – и льда побольше. Целый стакан льда, мать вашу!

Бармен невозмутимо пожал плечами и сыпанул полный совочек льда в высокий стакан.

* * *

Ноги ее подкашивались, сердце стучало в груди, как помешавшийся маятник. Если бы было можно, наверное, она ухватилась бы руками за перила у стены, совершенно непонятного в этом узком коридоре назначения и постаралась восстановить дыхание. Но именно это она не могла себе позволить. Рябой все еще видел ее и готов был кинуться за ней в любую секунду, чтобы препроводить свою «отчего-то побледневшую подопечную» под локоток. И тогда все, конец мечтам о вожделенной трехчасовой свободе. Ей, как последней дуре, придется-таки тащиться в туалет, а потом весь остаток дня ловить на себе насмешливые взгляды Виктории. Ни за что! Сашка выпрямила спину, усмехнулась прошмыгнувшему мимо официанту и лихо завернула за угол. Перед ней открылся узкий коридор, показавшийся ей тоннелем, в конце которого сквозь арочный проем открытой настежь двери лился желтый свет, легкий аромат восточных пряностей, запах горелого масла. Сашка глубоко вздохнула, набираясь сил для решительного шага.

«Какого черта!» – неожиданно вспыхнувшая в голове фраза придала уверенности. Она передернула плечами и быстро пошла вперед.

На кухне народу было немного. Сосредоточенно глядя прямо перед собой, она быстро оказалась посередине помещения. Один из поваров, грузный дядька с красной от жары физиономией, покосился на нее как-то недоверчиво. Словно заранее ждал от нее всяческих пакостей.

– Где здесь выход? – громко спросила Сашка.

Повар что-то буркнул в усы, но рукой ткнул в сторону дальней стены.

– Понятно, – сурово произнесла она и стремительно направилась именно туда. И действительно узрела дверь.

«Как просто!» – усмехнулась она, но тут же испугалась собственной наивности. Рябой ведь тоже не дурак. Радоваться можно только на улице и лишь за два квартала отсюда.

Она надавила на дверь, ожидая натолкнуться на довольную улыбочку телохранителя, поэтому даже не удивилась, когда действительно на кого-то налетела. Она зажмурилась, чувствуя, что колени ее предательски подгибаются.

– Не может быть! Вот опять, – весело прозвучало у нее над головой. – Когда же я перестану путать эти дурацкие двери?!

Сашка подняла глаза и охнула. Перед ней стоял ангел. Не в том смысле, что существо с огромными крыльями за плечами и нимбом над головой, нет. Но если бы ей предложили описать ангела, она бы нарисовала именно этот образ. Это был молодой человек лет эдак двадцати, может, чуть больше, мало чем отличавшийся от своих сверстников. Разве что сложен он был более чем хорошо: фигура его выдавала скрытую силу, не приобретенную в тренажерных залах путем многочасовых упражнений с гантелями, а силу врожденную. Но телосложение не было главным, что так поразило Сашку. Парень являл собой воплощение красоты: светлые слегка волнистые волосы, похожие на ниточки нежного шелка, большие голубые глаза с длинными черными ресницами, белая кожа, нежно-розовый румянец на скулах. Но дело было даже не в красоте лица, а именно в образе: всем своим существом он излучал непорочность, добродушие и благие намерения, что, согласитесь, весьма несвойственно современным мужчинам. Сашка застыла, зачарованно любуясь этим странным незнакомцем, окончательно позабыв и о своем побеге, и о возможной погоне.

– Простите…

И только сейчас, спустя секунд тридцать с того момента, как они налетели друг на друга, она осознала, что он смотрит на нее с искренним интересом. Нет, не с интересом. Он тоже любовался ею. И не думал скрывать этого. Он был слишком честен. Его губы расплылись в широкой, открытой улыбке. Потом он вздохнул, как показалось Сашке, выпуская из легких излишнюю радость, переполняющую его организм до самой макушки. Чему он так радовался, она не знала. Может быть, тому, что встретил тут именно ее (и в это ей очень хотелось верить), а может, потому, что стояла чудесная солнечная погода, или еще чему-то…

– А вы всегда покидаете ресторан через черный выход? – он посторонился и жестом пригласил ее все-таки перешагнуть через порог.

Тут Сашка вспомнила о цели своего бегства и рванула на улицу, на секунду позабыв о молодом человеке.

«Странно, что Рябой все еще меня не хватился, – подумала она, переходя на бег. – Видимо, Виктория здорово умеет убалтывать телохранителей».

– Эй, постойте-ка! – крикнул ангел и бросился за ней следом.

Она и не хотела убегать, наоборот, слегка сбавила темп, дав ему возможность себя нагнать.

– Вы всегда так стремительны? – задыхаясь, спросил парень.

– Только в особых случаях, – она не смогла сдержать улыбку, хотя по всем разумным доводам должна была задавить ее в зародыше. Негоже так располагаться к первому встречному незнакомцу. Пусть он хоть трижды ангел.

– Значит, сегодня особый случай? – спросил он.

Сашка вдруг остановилась, поняв, что пронеслась уже добрых три квартала и теперь следует подумать о цели своего путешествия. Вот с этим у нее как раз было туго, она понятия не имела, куда себя девать на оставшиеся три часа. Она застыла, нерешительно озираясь по сторонам.

– Итак, мы не знаем, куда бежать? – он усмехнулся и скрестил руки на груди.

– Мы? – удивилась Сашка, почему-то совершенно не рассердившись. Может быть, потому, что на этого странного парня просто невозможно было сердиться. Он слишком искренен. Он радовался их встрече так, словно ждал ее всю жизнь. И тем не менее она решила уточнить: – Ты же шел в ресторан по делу, не так ли?

– Не так, – ответил он. – Если ты заметила, там две двери рядом, одна – вход на кухню ресторана, другая – в соседнюю с ним контору. Я уже раз пять ошибался.

– Ну так у тебя же дела в этой самой конторе, – нехотя предположила Сашка, попутно понимая, что делает непростительную ошибку, за которую фортуна, такая благосклонная к ней в последние пятнадцать минут, скорее всего фыркнет и улетит прочь.

«И что я за дура! На кой дьявол мне понадобилось уговаривать его идти по своим делам? Вот возьмет – и уйдет. Буду потом всю жизнь локти кусать!»

Тут она покраснела, потому что невзначай призналась себе, что парень этот ей очень нравится. Это было странно, она же его совершенно не знала. Мало ли смазливых ребят таскается по улицам Москвы! Она же раньше никого не замечала.

– У меня там не дела, а приятель. Иногда я захожу за ним, чтобы пойти вместе резануться в бильярд, только и всего, – пояснил он. – Ничего страшного, если сегодня он меня не дождется, – ангел развел руками. – Так что дел у меня, как видишь, никаких. А как насчет тебя?

– Вообще-то у меня есть целых три часа свободного времени, – тихо ответила Сашка.

– И это все, что отмерила тебе щедрая жизнь? – он весело хохотнул. – Немного. Только не признавайся, что ты чемпионка мира, балерина или что-то в этом роде. Что у тебя все сутки расписаны по часам и ты соблюдаешь строгий режим. Я этого просто не переживу!

– Да нет… – она пожала плечами.

– Кстати, мы же не представились, – он притворно нахмурился. – Негоже болтать с незнакомцами на улице. Чтобы исправить ситуацию, сообщаю: зовут меня Павел.

– Александра.

– Александра! Вот здорово! – искренне восхитился он и запел приятным, неплохо поставленным голосом: – Александра, Александра, этот город наш с тобою…

Повинуясь внезапному порыву, он подхватил ее под руки и прямо на людной улице закружил в вальсе. Сашка опешила, пару раз наступила ему на ноги. Он притворно морщился, продолжая петь и вести ее, лихо огибая встречных прохожих, которые тоже почему-то начинали улыбаться при приближении странной пары:

«…Вот и стало обручальным нам Садовое кольцо…»

Глава 5

Дверь тихо отворилась.

– В чем дело? – недовольно взревел Аркадий Петрович и, оторвав взгляд от бумаг, уставился на перепуганную домработницу Валю.

– Там… там доктор пришел, – проблеяла она.

С Валей – грузной и довольно громогласной персоной – вблизи патрона всякий раз происходили странные метаморфозы: она теряла голос, который превращался то в еле слышное сипение, то в слабенькое сопрано, глаза ее, казалось, навсегда опускались в пол, а вся она каким-то непостижимым образом становилась ниже ростом и меньше весом. Но оказавшись вне поля зрения хозяина дома, она снова преображалась в обыкновенную Валю – внушительную домработницу, которая держала в кулаке прочую прислугу: трех горничных, садовника и кухарку Галю.

Сейчас же она выглядела, как и подобало случаю, – сгорбленной и дрожащей от страха.

– Доктор? – Аркадий Петрович перевел вопросительный взгляд на секретаршу Инну.

– Вы же сами просили, – спокойно ответила та и аккуратным движением поправила очки. Для солидности.

– Я?

– Да, – она уверенно кивнула. – Вчера днем. Я записала и вызвала Игоря Борисовича – вашего семейного доктора.

– И что я теперь должен с ним делать? У меня же куча… – он рассеянно оглядел ворох бумаг на столе.

– Не думаю, что это займет много времени, – подбодрила его Инна, изо всех сил пытаясь подавить улыбку. Все отлично знали, как Аркадий Петрович относится к врачам.

– Но мне решительно нечего ему сказать, – он пожал плечами, явно волнуясь.

– Вчера вам так не казалось, – секретарша проявила жесткость. – К тому же он сам вам все скажет.

– О господи, – он вздохнул и послушно поплелся в спальню. – Зови уж, раз приехал.

* * *

Сашка откинулась на спинку скамейки и сняла солнечные очки. Легкий ветерок, наполненный речной свежестью, уже слегка холодил. На набережной зажглись огни.

– Итак, – Павел засунул в рот огромный кусок сладкой ваты, зажмурился от удовольствия, облизал пальцы и только потом вопросительно уставился на нее: – Что бы тебе хотелось?

– Мне? – она пожала плечами. – Мне все равно.

– Может быть, тебе покажется это странным, но я впервые встретил девушку, которой доставило ни с чем не сравнимое удовольствие часовое катание на метро и которая откровенно радуется жизни, просто сидя на пыльной набережной. Неужели тебе и в самом деле не хочется хотя бы в кино?

– Не-а, – она одарила его благодарной улыбкой. За все время их подземного путешествия она не смогла проронить ни слова.

Поначалу, пока они еще шли к станции по улице, они весело болтали о всякой ерунде, перекидывались ничего не значащими фразами о погоде, природе, фильмах, спорте, словом, о том, чем обычно малознакомые люди заполняют неловкие паузы, чтобы не показаться друг другу занудами. Но как только Сашка миновала турникет, Павел перестал ее занимать. Нет, он нравился ей по-прежнему, но близость огромной толпы людей, ее участие в этом странном, наполненном смыслом и одновременно абсолютной бессмыслицей, массовом движении настолько поглотило ее, что она не смогла вымолвить ни слова. На его вопросы она отвечала невпопад, а чаще и не замечала их вовсе. Гул тысячи голосов, заполнивший длинные переходы до самого полукруглого потолка, казался ей настройкой огромного оркестра, который вот-вот затихнет вступительной паузой и разразится прекрасной музыкой, которая наконец откроет ей тайный смысл мироздания. Ей страшно захотелось узнать, о чем говорит каждый прохожий, собрать воедино мозаику миллионов разрозненных слов. Павел словно почувствовал ее отстраненную сосредоточенность и вскоре перестал задавать ей вопросы. Он просто был рядом, она чувствовала его дыхание, его заинтересованный взгляд, но не реагировала. И ничего поделать с собой не могла. А потом, ошарашенная, вдруг ощутила себя частичкой людского потока, вливающегося в раскрытые двери вагонов, качающегося в такт движению поезда, читающего яркие рекламные плакаты на стенах, отрешенно смотревшего в темные окна и видевшего там лишь свое отражение. Она ощутила себя маленькой крупицей огромного мира, созданного из таких же, как она, маленьких людей, которые сами по себе были бескрайними вселенными чувств, мыслей, надежд, трагедий и желаний. Огромный мир, наполненный хаотично передвигающимися вселенными. Мысль настолько захватила ее, что она молчала, погруженная в свои ощущения, пока они не вышли на более-менее тихую улочку и не побрели к набережной. Только тогда она снова смогла осознать, что рядом с ней всего один человек. Но уже знала ценность этого человека.

А теперь она сидела на скамейке. С серой рекой ее разделяли пыльная набережная и глухой бордюр. За спиной проносились машины. Она молчала, наслаждаясь тишиной, а в ушах ее все еще стоял гул тысяч незнакомых голосов.

– Может, в «Макдоналдс»? – предпринял последнюю попытку Павел.

– А почему ты здесь? – она повернулась к нему так резко, что он отпрянул от неожиданности.

А потом запоздало опешил:

– В смысле?

Она мысленно обругала себя за необдуманный вопрос. Выходило, что она хочет его прогнать. А этого она совсем не желала.

– Я имела в виду, что у тебя же, наверное, свои дела…

Вышло еще хуже, она окончательно сконфузилась, вздохнула и решила довести тему до логического конца – тонуть, так тонуть:

– Ты мужественно сопровождал странную незнакомку, которая получает удовольствие от катания на метро. Разве тебе это интересно?

– А-а… – неуверенно протянул он, явно подыскивая ответ. – Ну да, интересно. Меня занимают странные девушки. Это мой тайный недуг. Но я хожу к психоаналитику, пью таблетки, врач обещал, что скоро излечусь…

– Но ты не задал мне ни единого вопроса. Ты не стал выяснять, кто я, откуда, почему мне нравится кататься в метро.

– Я?! Я не задавал тебе вопросов?! – пылко возмутился Павел. – Да я голос сорвал, задавая тебе сотни вопросов. Но ты, войдя в метро, превратилась в зомби. Ты хоть замечала, что я все это время говорил?

– Вокруг говорили сотни людей сразу, – попыталась оправдаться она.

– Ага. Но я-то говорил с тобой! Во всяком случае, я пытался это делать. Потом я понял, что встретил в Москве девушку, которая никогда не ездила в метро, и решил, что лучше дать ей насладиться этим удовольствием.

– Спасибо.

– Да ради бога, – он расплылся в великодушной улыбке. – Что еще: автобус, трамвай, маршрутное такси?

– Не знаю, – честно призналась Сашка. – Понимаешь, я как Маугли в городе. Я даже представить не могу, чего бы мне хотелось. Я знаю, чего бы мне не хотелось, а все остальное…

– Так, это уже лучше. Чего бы тебе не хотелось?

– Ненавижу ездить в закрытых машинах с затемненными стеклами, ненавижу рестораны, театры, музеи, магазины и приемы в посольствах.

– Слушай, так ты просто девушка мечты! – вскричал он и даже хлопнул себя ладонью по колену. – Сотни парней всю свою жизнь стремятся встретить именно такую, а им, бедолагам, попадаются полные противоположности. Если ты скажешь, что ненавидишь шубы из голубой норки и золотые украшения, я до конца своих дней обещаю целовать твои следы.

– Значит, ты предпочитаешь неприхотливых дам? – усмехнулась она.

– Покажи мне такого парня, который с ума сходит от дам, прихотливо требующих бриллианты, причем каждый день новые!

– Как-нибудь покажу, – пообещала она.

– Он, наверное, идиот, пускающий слюни.

– Не он, а они. Их больше, чем ты думаешь.

– Вот это я влип! – теперь он хлопнул себя ладонью по лбу. – Ты племянница королевы английской. И как я сразу не сообразил! И у тебя эти… римские… нет, московские каникулы.

– Ну, а ты? Ты кто?

– Ах, принцесса, – он склонил голову в поклоне. – Я всего лишь раб, готовый лобзать ваши следы.

– Вот привязался к моим следам, скажите на милость! – хохотнула Сашка.

– Я же говорил, что хожу к психоаналитику. Скоро вылечусь.

– Ты, наверное, студент?

– А почему я не могу быть профессором?

– Года не те.

– Ну знаешь ли… Вот мне попадались девчонки: одной – 12, другой – 14, и учатся они на третьем курсе академии.

– Это вундеркинды… И все-таки я не поняла, почему ты пошел со мной?

– Хочешь выбить из меня пылкие признания? – он резко повернулся к ней и вдруг перестал улыбаться. Веселость слетела с него в одно мгновение. Его голубые глаза превратились в глубокие озера, в которых мерцали розовые блики заходящего солнца. И так же внезапно он снова ухмыльнулся, словно серьезность была его очередной шуткой: – Не дождешься. Я не из тех, кто признается в любви малознакомым девушкам.

Сашка сжала пальцы в кулаки, чтобы скрыть нервную дрожь. Она никак не ожидала, что разговор примет такой поворот. Впрочем, он уже вернулся в нормальное русло непринужденного трепа двух молодых людей.

– Так, значит, ты сторонник серьезных отношений? – она посчитала, что разумнее будет продолжить ту же тему, хотя ей вовсе этого не хотелось. Но перескочив на другую, она имела шанс слишком очевидно выказать Павлу свое волнение.

– Ну да. Я порядочный человек. Я хочу встретить девушку. Не в том смысле, что встретить на улице, хотя и на улице тоже можно… Я имею в виду, что встретить в своей жизни. Я хочу жениться на ней, любить ее и всю жизнь о ней заботиться. Я буду верным и преданным мужем, отцом семейства и тому подобное.

Все это он произнес как само собой разумеющееся, так, словно иной жизни себе не представлял, а все россказни, что мужчинам нужно лишь одно – затащить женщину в постель, а потом бросить, дабы увязаться за следующей юбкой, – досужие вымыслы.

– И как? – несколько озадаченно спросила Сашка, у которой представления о сильном поле были близки к тем самым «досужим вымыслам».

– Что как?

– Не встретил до сих пор?

– Нет, – беспечно отозвался он. – Но мое сердце открыто для любви… Слушай! – Павел вдруг подскочил на ноги и, без предисловий схватив ее за руку, почти силой стянул со скамейки. – Я знаю, что тебе понравится!

– Что? – она полетела за ним по набережной, не понимая, куда они несутся с такой скоростью.

– Сейчас узнаешь и взвоешь от восторга!

* * *

– Ну, что же… – Игорь Борисович пожевал губами, продляя мучительную паузу, и наконец деловито озвучил приговор: – Сердце ваше совсем ни к черту. Хрипы такие, что у меня уши закладывает.

– Да ты мне это уже пятый год говоришь, – невесело усмехнулся Аркадий Петрович и принялся с напускным равнодушием застегивать рубашку.

Врач заметил, как не слушаются его дрожащие пальцы, и кивнул головой, словно сам себе доказывал правильность установленного диагноза:

– Нужно снять кардиограмму, сделать УЗИ сердца и провести комплексные исследования. Только после этого можно говорить серьезно. Может быть, и в самом деле…

– Что? Что может быть?! – Аркадий Петрович резко одернул рубашку и требовательно уставился на него: – Разложишь меня на клетки, чтобы понять, здоров я или болен? Я тебе и сейчас скажу: я здоров. И закроем эту неприятную тему.

Неожиданно перед глазами его поплыло. Он качнулся и плюхнулся на кровать. Серый туман превратил фигуру врача в темное облако.

– Здоров? – вкрадчиво вползло в уши. – Здоров?

– Что? – выкрикнул Аркадий Петрович и попытался встать. Но слабость приковала его к белой простыне. Он не мог бороться. – Кто ты? Кто?! Зачем ты приходишь?

– Я здесь…

– Зачем? Ответь?

– Ты знаешь, какой вопрос стоит задать. Но ты боишься ответа…

Аркадий Петрович закрыл глаза.

– Здоров… – повторил ненавистный шепот и разразился неприятным затихающим смехом.

– Аркадий! – рука доктора трясла его плечо. – Аркадий! Инна! Зови же кого-нибудь!

Он открыл глаза и покачал головой, едва выдавив из себя:

– Все в порядке. Не нужно никого звать.

– Да что случилось? – бледными губами прошелестел Игорь Борисович и затравленно моргнул.

– Что, брат эскулап, струсил? – он ему подмигнул и, приложив немалые усилия, поднялся на ноги. Его все еще качало, перед глазами плавали серые круги, словно остатки того мучительного тумана.

– Ты и сейчас не желаешь обследоваться? – врач тронул его за локоть.

Аркадий Петрович недовольно отдернул руку:

– Я же сказал, нет. Да и потом, если бы я даже захотел, у меня нет времени. Все расписано на пять лет вперед.

– Можно найти лазейку.

– Послушай, – тут он проникновенно взглянул на доктора. – Мы же с тобой уже немолодые люди. Все эти обследования, таблетки, капельницы и прочая туфта – это же мне не поможет, не так ли?

Игорь Борисович неуверенно пожал плечами.

– Да брось ты! – поморщился Аркадий Петрович. – Сколько лет мне продлят твои методы? Год-два? Организм уже отработал свое. Это как с машиной, лучше сразу новую купить, чем вместе гнить со старой на сервисе.

– Но организм у нас всего один. Тут либо в сервис, либо, извините, в последний путь. И я вам скажу, что лучше уж по сервисам таскаться, чем спокойно лежать в земле.

– Ну это кому как. Лечение – не для меня, – отрезал Аркадий Петрович.

– Это потому, что вы не видите полной картины своего заболевания. Я вам советую: хватит блефовать. Играть с инфарктом в мизер себе дороже встанет. И этот приступ очень показательный.

– Ты мне лучше вот что скажи, – Аркадий Петрович пошел было к двери, но остановился, оглянулся на растерянного врача: – Есть предзнаменования?

– Я не совсем… – тот развел руками.

– Ну, ты же понимаешь. Я говорю о предзнаменованиях, вещих снах, призраках… Ну, что там еще! – он раздраженно передернул плечами.

Его качнуло в сторону, и он с трудом сохранил равновесие. Перед глазами пронеслась легкая рябь, а к горлу подкатила тошнота.

– И все-таки я не возьму в толк…

– Ты сейчас ничего не слышал?

– Я? – врач оглянулся, словно он спросил не «не слышал», а «не видел ли».

– Вот о чем я и говорю. А ты – обследование… – Аркадий Петрович махнул рукой и направился в кабинет.

* * *

– Да ты с ума сошел! – взвизгнула Сашка.

– Идем, идем, – не обращая внимания на слабые протесты, Павел потащил ее к ступенькам, ведущим прямо к темной воде.

Они слетели вниз, и тут она наконец увидела цель их стремительного путешествия – на волнах покачивался небольшой быстроходный катер: уже не скутер, но еще и не лодка, а что-то среднее – как спортивный автомобиль, только предназначенный для бешеных гонок по реке.

– Нет, ты ненормальный. Я в него не полезу.

– Полезешь, – заверил ее Павел.

– Но он же не твой? – неуверенно спросила она и робко огляделась.

Рядом не было ни души.

– Конечно, не мой. Эта штуковина принадлежит одному очень крутому парню, который терпеть не может, когда к его игрушке подходят ближе чем на пять метров.

– Ну так и пойдем отсюда, – она застыла на последней ступеньке. – У тебя ведь нет ключа?

Павел провел рукой по гладкой корме и легко перескочил на палубу. Катер качнулся как ретивый жеребец, почуявший в седле чужака. Но Павел легонько стукнул ладонью по рулю, твердо приказав ему, действительно как живому:

– Смирно, Савраска!

И протянул Сашке руку:

– Давай же! А то хозяин увидит и начнет стрелять из своего большого пистолета. Он всегда так делает.

– Я никогда не каталась на чужих катерах… – Сашка с плохо скрываемым ужасом покосилась на ресторан на воде, находившийся совсем недалеко, буквально в трех шагах. Где как не внутри этого странного, расцвеченного огнями деревянного пароходика должен бы был находиться грозный владелец катера.

Павел усмехнулся, ловко изогнулся, схватил ее за руку и резко дернул к себе. Ей ничего не оставалось, как, тихо ойкнув напоследок, прыгнуть на палубу.

– Вот и все, – довольно констатировал ее бойкий приятель. – Он сказал, поехали и… – тут он повозился где-то под рулем, что-то щелкнуло, мотор вдруг заурчал —… и махнул рукой!

С этими словами Павел скинул петлю на гранитный причал, схватился за руль, надавил на педаль и повел судно с таким спокойным профессионализмом, словно всю жизнь только тем и занимался, что гонял по реке на самых разных посудинах.

– Ничего себе! – Сашка едва не слетела за борт и, если бы вовремя не ухватилась за Павла, непременно оказалась бы в воде.

– Держись крепче, мы уходим в ноль! – радостно крикнул он, и машина, завывая мотором, понеслась вдоль безликих бетонных берегов.

Ветер ворвался в голову, закружил, заметал мысли, освобождая мозги от ненужной шелухи – страхов и разумных обоснований действительности. Безумство, бурлящее в крови, теперь и было той единственной силой, которая заставляла нестись навстречу новым приключениям. Пресные холодные брызги запрыгивали на палубу, щекоча Сашкины лодыжки, колени, бедра. Ее длинные волосы взбунтовались, опутав их головы, намертво сцепив их. Она крепко обхватила Павла за плечи, а он прижался спиной к ее груди, и теперь они стали единым целым, нерушимым, как гранитный волнорез. И ей показалось, что она знает Павла очень давно, может быть, две своих жизни, может быть, пять, что в этом слиянии нет ничего удивительного и оно закономерно. Словно они долго шли навстречу друг другу, точно зная, что непременно встретятся, чтобы никогда не расставаться, потому что порознь просто не могут существовать. Она закрыла глаза, глубоко вдохнула запах его тела, смешанный с ароматом ее собственных духов. И на нее снизошло странное спокойствие, будто она достигла промежуточного финиша на длинном многовековом марафоне.

– Хочешь повести? – крикнул он и, не дожидаясь ответа, плавно притормозил катер, перепрыгнул за нее, положил ее руки на руль и нажал на педаль.

Река полетела ей под ноги. Огни города слились в две широкие полосы – левый берег и правый, и змеями понеслись в бесконечность.

Она смотрела вперед широко открытыми глазами. И не чувствовала ничего, кроме удивительного покоя, который исходил от сильного и уверенного в себе человека, стоявшего у нее за спиной.

* * *

Нужно ли говорить, каким угрюмым молчанием встретил ее Рябой в ГУМе у фонтана. Не проронив ни слова, он довел ее за руку до машины и открыл перед ней дверь. Только тут Сашка предприняла робкую попытку помириться, извиняясь, улыбнулась ему, но, натолкнувшись на его пустой взгляд, фыркнула и, решив, что он последний грубиян, забралась в автомобиль. И сразу попала в совсем иную атмосферу: в теплые объятия второй заговорщицы – Виктории.

– Господи! А чего ты такая мокрая? – возбужденно напала на нее тетушка.

– Так у фонтана же стояла, – буркнула Сашка, обрадовавшись встрече так, словно не виделась с ней целую жизнь.

Наверное, так и было. Во всяком случае, она чувствовала себя совсем другим человеком. Та наивная в своей искусственной мудрости Сашка, которая сбежала из ресторана четыре часа назад, теперь возвращалась домой перерожденным человеком. Она больше ни черта не понимала: ни кто она, ни где ей искать место в существующей реальности, ни что ей делать там, куда ее везут. Восковые оковы слетели с нее, как скорлупа, и теперь она чувствовала себя живой, ощущая обнаженными нервами все слишком остро: легкие прикосновения казались ей ударами, шепот – оглушительным криком.

– Ты купалась, что ли, в этом фонтане? – не унималась Виктория, пытаясь распутать ее взлохмаченные волосы. – Неужели прогулки по бутикам теперь сопряжены с такими страшными физическими испытаниями? Ты не подралась?

– Нет… – она не могла отогнать от себя видения последних минуток, проведенных с Павлом.

Расстались они на набережной.

– Дальше меня провожать не стоит, – тихо сказала она, всем сердцем желая остаться с ним еще немного.

Но стрелки часов снова двинулись, видимо, отсчитывая последние удары сердца Рябого, который топтался у злосчастного фонтана лишние сорок минут, с каждой секундой понимая, что жизнь его все быстрее и быстрее утекает в пропасть.

Она опоздала на час. Но с радостью опоздала бы еще на два, на год, на десять лет, а лучше бы и совсем не пришла!

«И это благодарность за мое самопожертвование?!» – она покосилась на затылок Рябого, который дулся на нее по-прежнему, так и не догадавшись, чего ей стоило спасти его шкуру.

* * *

Дорогие профессора Хьюстонского университета «Райс»! Довожу до вашего сведения, что я к вам учиться не приеду, потому что сегодня в моей жизни произошло самое потрясающее событие: я встретила человека, ради которого готова пожертвовать сотней высших образований. Зовут его Павел…

– Александра! – Виктория перегнулась через перила террасы и с интересом уставилась на скорчившуюся на нижних ступеньках парадной лестницы племянницу. – Что ты там строчишь?

Она подняла голову, успев подумать: «На кой черт я пишу профессорам «Райс», если я к ним больше не собираюсь?»

– Тут же темно, – тетка пожала плечами, – к тому же через пять минут отец спустится в столовую, и все сядут ужинать.

– Мне не звонили? – вместо ответа спросила Сашка.

Темный силуэт на фоне желтого света, льющегося из огромных окон, дернул плечами:

– Откуда мне знать? Спроси у Валентины. Кажется, она у вас телефонами заведует…

Сашка поднялась на ноги:

– Хорошо. Я сейчас приду.

– Слушай, – наверное, Виктория изогнула дугой тонкую бровь. Сашка лица ее видеть не могла, но та всегда так делала, когда удивлялась. – Что с тобой? Глаза сияют так, словно у тебя лампочка в голове.

– Просто освещение хорошее, – хмыкнула Сашка.

– Так, значит, ты мне ничего не хочешь рассказать? Чем ты занималась три часа своей полной свободы? Где была и почему опоздала? Ну же! Я имею право знать, – она медленно двинулась к ступенькам.

Сашка поспешно шагнула в сторону, туда, где тень от дома скрыла ее от пытливого взгляда тетушки. И осторожно ответила:

– Я гуляла по городу, попала под поливалку, а опоздала потому, что часы от воды остановились.

– Почему я тебе не верю? – задалась вопросом Виктория.

– Это уж у себя спроси, – буркнула Сашка и понеслась от дальнейшего дознания за дом.

«Лучше войду со стороны кухни», – решила она.

Почему Виктория, которой все свое сознательное детство Сашка могла доверить любой секрет, теперь превратилась для нее в назойливого шпика? Что с ней, с Сашкой, такое? Почему она решила хранить встречу с Павлом лишь в своей памяти, запрятав ее глубоко в сердце, словно боясь, что посторонние могут очернить прелесть их отношений? Этого Сашка и сама понять не могла. Ну не желала она никому раскрывать свою тайну. Даже Виктории, без которой вообще ничего бы не случилось. Все равно не желала, и все тут!