Текст книги "Дом с привидением"

Автор книги: Анна Михалева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

Он закрыл за собой дверь и шагнул к кровати, на ходу расстегивая тугой воротничок рубашки. Затем развязал бабочку, сунул ее в верхний карман пиджака, сел рядом и взял ее за руку.

– Мы идиоты, – его голос странно дрогнул, – мы сотни раз имели возможность остаться наедине. И ни разу ею не воспользовались.

Сашка аккуратно вытащила свою руку из его пальцев и попыталась отсесть подальше. Но он не позволил ей этого: с ласковым напором обнял ее за плечи и придержал возле себя, продолжая:

– Сколько можно быть просто друзьями, а? Мы знакомы более десяти лет. Да дело даже не в этом. Мы предназначены друг для друга. Мы будем вместе хотя бы потому, что больше быть ни с кем не сможем.

– Похоже на объяснение двух прокаженных в лепрозории, – буркнула она, безуспешно борясь со столбняком, парализовавшим ее тело.

– Пусть так, – он кивнул, – и какая разница?

– Не знаю, – она с трудом пожала плечами. – Но это не должно происходить таким образом. От безысходности…

– Брось, нас сближает не безысходность. Не только она, – безымянным пальцем он обвел ее губы по контуру, другой рукой сжал ее плечо так, что она вскрикнула.

– Боль, – он ухмыльнулся, – это часть наслаждения. Это тоже чувство. Одно из тех, которые ты бережно хранишь под кожей. Пора выпустить их на волю.

Он закрыл ей глаза. Темнота стала влажной, смешанной с тонким, щекочущим запахом его туалетной воды.

Он долго целовал ее. Его пальцы скользнули по ее рукам, локтям, плечам, шее, оставляя за собой холодящий след. Сашкино сердце превратилось в набат, который бухал в груди, и его удары с силой отдавались в висках. Она открыла глаза, но ничего, кроме черноты, не увидела. И в этой черноте вспыхивали желтые искры. Она поняла, что натолкнулась на взгляд его широко раскрытых глаз. Горячее желание вмиг сменилось страхом. Одеревеневшей рукой она резко оттолкнула его от себя и, порывисто вскочив с кровати, отлетела к двери.

– Ну… – он улыбнулся и вытер губы тыльной стороной ладони, – чего ты испугалась, дурочка. Иди ко мне.

– Может, еще и палку в зубах принести, – она перевела дыхание и, поправив платье, открыла дверь. Так стало много спокойнее и безопаснее.

«Почему нет? – пронеслось в голове. – Разве не этого я еще неделю назад хотела больше всего на свете? Почему не сейчас? Наверное, я законченная девственница».

С этим она и вылетела в коридор, оставив Серегу недоумевать, сидя на кровати.

«Что-то не так, – неожиданно для себя решила Сашка. Это была даже не мысль, а чувство. – Что-то в этом доме не так. Или во мне что-то не так? Наперекосяк все. Странно…»

– Нет, даже невозможно вообразить себе такое! – с лестницы донеслись недовольные женские переговоры. – Это не прием, а черт знает что!

Сашка тут же узнала Виолу.

– Да перестань, пожалуйста, – перебила ее восклицания Виктория. – Осколки уже все вымели. А я все равно хотела переодеться.

– Испоганить такое платье. Из какого места у него руки растут!

– Подумаешь, пролил вино на юбку. Ну, испугался парень. Да мы все перепугались, когда со всех сторон рвануло, – хмыкнула тетушка. – Иди лучше к гостям. Там половина уже домой разбегаются, как тараканы. Почуяли неладное.

– А кто тебе поможет переодеться? – Виола все-таки притормозила на ступеньках.

– Я помогу, – тихо раздалось еще ниже. Затем послышались быстрые шаги.

Этот голос Сашка тоже узнала. Он принадлежал кухарке Гале.

– Ты? – недоверчиво переспросила ее Виола.

– Ну, – та замялась, – «молнию» ведь расстегнуть нетрудно, правда?

– Разумеется, – Виктория скорее всего ласково ей улыбнулась. – Конечно, ты мне поможешь. А потом мы зайдем к Аркадию… Петровичу. Посмотрим, как он там.

– Ой, это вообще кошмар, – неожиданно Галя перешла на доверительный шепот, смысл которого Сашке разобрать не удалось.

Женщины поднялись на второй этаж и повернули в левую часть дома, туда, где находилась комната Виктории. Саша осторожно вышла из-за колонны, так и не поняв, чего вдруг вздумалось ей тут прятаться от собственной тетушки, у которой по всем разумным доводам стоило бы испросить совета насчет недавней сцены с Серегой. Во всяком случае, еще вчера она бы так и поступила. Но почему сейчас что-то переменилось, но что именно, она не смогла себе ответить.

– Успокойся, ради бога. Ничего страшного не произошло. И не произойдет. С ним все будет в порядке, – донесся до нее не слишком довольный голос Виктории. – Я хочу с тобой серьезно поговорить.

С этими словами она зашла в свою комнату вместе с Галей и закрыла дверь.

И тут до Сашки дошел смысл недавних фраз Гали: с отцом произошло нечто нехорошее, он ушел от гостей, и теперь он в своей комнате, а Вика собралась его навестить.

«Наверное, ему стало плохо!» – испугалась Сашка и опрометью бросилась на третий этаж, туда, где располагался кабинет Аркадия Петровича.

* * *

Мамонов сидел за столом, уткнув лицо в ладони. Он боролся с противоречивыми чувствами. Он никогда не верил в сверхъестественные силы. Даже в глубоком детстве россказни о всякого рода привидениях, оборотнях, пришельцах и потусторонних голосах его только забавляли. Когда ему было лет двенадцать, он до слез напугал Вику, с выражением рассказав ей какую-то идиотскую историю про черное пианино. Родители, разумеется, всыпали ему по первое число за издевательство над младшей сестрой и строго-настрого приказали больше не заикаться о подобной ерунде. Вот на этом его увлечение мистикой и закончилось.

Потом лет в двадцать, оказавшись на охоте, он понял, что человек – властелин природы. А спустя еще пять лет решил, что в жизни есть только одно самое страшное и самое могущественное оружие, с помощью которого можно все и всех поставить на колени. Это оружие – деньги. И тот станет богом, кто обладает этим оружием в полной мере. Иная религия, кроме финансовой, Мамонова никогда не интересовала. Его родители были идейными атеистами и его воспитали совершенно равнодушным к вере и вероисповеданиям. Он радостно прогуливал лекции по научному атеизму в институте, так что даже не знал толком, что такое вера в бога. И до недавнего времени никогда не жалел об этом.

Но сегодня происшедшее заставило его задуматься. Он по-прежнему отказывался верить в реальность происходящего: голос, тьма, призрак в проеме между окнами – это же бред, минутное помешательство. Как и голос, который последний месяц не раз мучил его и в собственной спальне, и в офисе, когда он чуть не умер от удушья и когда приходил врач… Как это все объяснить? Чья-то шутка? Можно такое подстроить? А почему нет? Но с другой стороны, кроме него, голоса не слышал никто. Да и как можно разыграть подобное представление на приеме, в гостиной, где десятки гостей? Никто ведь из присутствующих так и не понял, что произошло. Кроме него – Аркадия Мамонова! И что теперь делать? Идти к психотерапевту? К бабке-ясновидящей? Бред какой-то!

Дверь кабинета скрипнула, Аркадий Петрович вздрогнул и поднял голову.

– Странно, но у парадного входа действительно ждал молодой человек, – растерянно произнесла Валя.

– Проси, – жестом он дополнил свое указание.

Домоправительница исчезла, оставив дверь открытой.

Секунды ожидания показались ему мучительными часами. Собственный кабинет превратился в чужое, незнакомое ему темное помещение, наполненное вязким неземным воздухом с тяжелым запахом пыли, звуки веселья за окном стали зловещей языческой какофонией. Мамонов устало закрыл глаза. В висках размеренно стучало. И только этот стук был явственным в призрачном мире. Он на самом деле мучил. Мамонов сжал руками виски, чтобы слегка унять разбушевавшуюся кровь, и лишь тогда понял: этот стук не принадлежит его телу. Этот стук – звуки чужих шагов. Крупные капли липкого пота выступили на лбу и подбородке. Холодная капля стекла по ребрам.

И наступила тишина. Пустая, страшная тишина.

– Кто ты? – хрипло спросил Аркадий Петрович, не глядя на дверь.

– Я думал, ты все-таки задашь нужный вопрос, – ответил ему чистый, удивительно молодой и живой голос.

– Нужный вопрос… – тихо повторил Мамонов и поднял глаза.

Перед ним стоял высокий парень с красивым, открытым лицом.

«Наверное, он годится мне в сыновья. Он чуть старше Сашки», – с некоторым разочарованием подумал Аркадий Петрович.

– Я старше тебя на целую вечность, – без всяких эмоций ответил на его немое предположение визитер и шагнул через порог.

– Какой вопрос я должен задать? – устало сдался Мамонов.

– Тот, который крутится у тебя в голове подобно назойливому волчку. Тот, которым ты задаешься по меньшей мере раз пять за сутки, который мучит тебя, когда ты просыпаешься по ночам…

– Как ты прошел сквозь охрану? – Аркадий Петрович нахмурился.

– Как ты смог видеть меня, когда остальные даже не подозревали о моем присутствии? – в свою очередь задал вопрос парень.

– Хорошо, – Мамонов положил руки на стол, ладонями вниз. – Что ты тут делаешь?

– Ты надоел мне, – гость передернул плечами. – Похоже, ты сойдешь с ума быстрее, чем примешь действительность такой, как она есть. Я пришел к тебе!

– Ну? – неуверенно выдавил из себя хозяин.

– Я ПРИШЕЛ К ТЕБЕ, – с нажимом повторил парень.

– И что я должен теперь делать? – он развел руками.

Визитер ухмыльнулся, совсем по-мальчишески и немного растерянно:

– Это уже второй вопрос. Задай первый.

– Мне конец? – его голос непроизвольно дрогнул.

– Да, – спокойно ответили ему.

– Значит, я умираю.

– В какой-то степени ты уже умер. Поэтому я пришел к тебе.

– Я не понимаю.

– И не пытайся. Это слишком сложно для человека, который всю жизнь был материалистом. По земному времени ты умер месяц назад, но в тот момент я нечаянно обратил на тебя свое внимание. И теперь ты жив, пока я рядом.

– Кто ты?

– Я могу дать четкое определение, но для тебя оно будет непонятным. – Парень оказался на удивление неэмоциональным, холодным и производил впечатление трупа, который по странному стечению обстоятельств продолжает двигаться и говорить, как живой человек.

– Зачем ты здесь? – Мамонов продолжал диалог по инерции. В голове же его крутилось лишь одно слово: «Да». Ему конец. Он умер.

– Вот этот вопрос ты должен был задать первым.

– Я незнаком с вашими правилами, – буркнул Мамонов. – Я получу ответ на этот первостепенный вопрос?

– Каждому положен отдых. Я долго не был на Земле и хочу провести тут свои небольшие каникулы. Тебе покажется странным, но мне ты приглянулся. Твои жизненные принципы кажутся правильными, но почему-то на практике воплощаются с точностью до наоборот. Этому интересному феномену я решил посвятить свой отпуск.

– А при чем тут я?

Парень усмехнулся, совсем не так, как раньше – без эмоций. На этот раз его улыбка была живой:

– Пока я с тобой, ты все еще жив. Мы вместе покинем эту землю. Я должен привести тебя туда, откуда пришел. Так что, пока мне здесь интересно, мы будем здесь.

– Черта с два, – Аркадий Петрович с силой ударил ладонями по столу. – Я не собираюсь делать из своей жизни многодневный спектакль для развлечения незнамо кого. Мне плевать на себя, пошли, куда ты там собирался!

– Отлично, – гость пожал плечами и, повернувшись к нему спиной, медленно двинулся к двери. – Что будет после твоей смерти?

– В каком смысле? – Мамонов почувствовал угрозу в этом довольно простом вопросе.

– Что случится, когда тебя не станет? Ты ведь думал об этом. Ты думаешь об этом постоянно. Во всяком случае, весь последний месяц.

– Я не знаю.

– Ты знаешь, – парень резко развернулся, его глаза блеснули холодными, зелеными искрами. – Империя Мамонова останется такой, какой была при твоей жизни. Но ею некому будет управлять. Империя в конечном итоге развалится. Не сразу, но довольно быстро. Виола не сможет удержать и десятой части твоего могущества, зато окажется отличным «козлом отпущения». Это ей придется отвечать за твои грехи. Ей и Александре…

– Довольно! – крикнул Мамонов, которого уже трясла крупная злая дрожь.

Гость был прав. И он ничего не мог предъявить ему для опровержения. Он думал об этом с самого начала. Он думал о своих дочерях, но каждый раз успокаивал себя тем, что его собственная кончина так далека, что он еще успеет обезопасить девчонок. Когда придет время уходить из жизни, он будет спокоен за их будущее. И вот это время пришло.

Аркадий Петрович сцепил пальцы в замок. Только так он мог сдерживать бушующую внутри лихорадку, чтобы она не вырвалась из-под контроля и не вытрясла из него душу. Перед глазами опять поплыли круги.

– Перестань нервничать, – спокойно приказал ему парень. – Я не могу контролировать твой инфаркт постоянно. Держи себя в руках.

– Что я должен делать? – глухо спросил Мамонов.

– То, что хотел с самого начала: подготовь дела. Я даю тебе тот шанс, который не получал ни один человек в этом мире. Но я делаю это не для тебя, и даже не для твоих дочерей. Я делаю это для себя. Мне интересно спасти мир еще раз. А потом мы уйдем.

– Сколько у меня времени?

– Немного. Я думал, что узнаю мир заново, что мне будет интересно. Все-таки у меня каникулы, хочется развлечься. Но пока я не заметил, чтобы современные люди сильно отличались от тех, кого я знал раньше, – в его голосе послышались нотки скуки. – Прогресс – иллюзия. На самом деле все стоит на месте. Все те же страсти и страхи, все те же желания…

– У меня часы, дни или недели?

– У тебя есть я, а это самое главное.

– Но…

Он хотел было прояснить основной вопрос, и тут в кабинет влетела Сашка.

Пройдя три шага от порога, она натолкнулась взглядом на парня, застыла на мгновение. В глазах ее вспыхнул интерес, сменившийся удивлением. Она прижала руку ко лбу – всегда так делала, когда задачка была слишком трудна для ее понимания, и наконец выдохнула, обращаясь к гостю:

– А ты что тут делаешь?

Он ей не ответил. Он смотрел на нее и открыто любовался.

– Вы знакомы? – Аркадий Петрович нахмурился.

Ему на мгновение показалось, что он стал жертвой глупого молодежного розыгрыша, который нечаянно раскрылся.

– Я не предполагала, что ты знаешь моего отца, – она не обратила внимания на вопрос отца. – И все, что было на реке…

– На реке? – удивленно перебил ее парень.

– Ты не помнишь? – она округлила глаза, потом кивнула рассеянно. – Наверное, не помнишь и то, что обещал мне позвонить…

– Нет, – он улыбнулся ей.

– И у тебя нет брата-близнеца? – уже зло поинтересовалась Сашка.

Парень пожал плечами:

– Не знаю.

– Отлично, – она сцепила руки за спиной и оглядела его с ног до головы, – так всем и отвечай.

Не глядя на него, она подошла к отцу, обняла его за шею:

– Пап, что происходит? Ты плохо себя чувствуешь?

– Я? – он погладил ее по руке. – Ну что ты, детка. Я чувствую себя замечательно.

– А кто он? – она кивнула в сторону гостя.

Тот прошел, сел в кресло напротив стола и закинул ногу на ногу. В его движениях были спокойствие и уверенность, словно не Мамонов, а он, никому не известный молодой человек, был хозяином этого кабинета.

– Он… – Аркадий Петрович задумался на мгновение. – Он – мой деловой партнер.

– Супер! – с наигранной веселостью констатировала Сашка. – И давно?

– Достаточно давно, – отец чувствовал, как напряглась ее рука, и холодно взглянул на парня.

Тот удовлетворенно кивнул.

– Ну, раз у вас все так замечательно, я, пожалуй, пойду отсюда. – Она вылетела из комнаты явно обиженная.

– Вы знакомы? – повторил вопрос Мамонов, когда дверь за ней захлопнулась.

– Я – нет. Возможно, она знакома с владельцем этого тела.

– Что с ним?

– Я позаимствовал его.

– И как быть теперь?

– У тебя очень красивая дочь, – вместо ответа визитер улыбнулся. – Кстати, она думает, что зовут меня Павел.

– А как тебя зовут на самом деле?

– Как это ни странно, но меня зовут Павел.

– Тоже Павел? – невесело усмехнулся Мамонов.

Но ответ был предельно серьезным, даже раздраженным:

– Не «тоже Павел», а Павел. Не терплю подделок!

Глава 7

Уважаемые преподаватели «Райса»!

Довольно тяжело в восемнадцать лет сознавать себя полной идиоткой! Приходится признать, что я погорячилась, сообщив вам о своем намерении остаться в Москве. Теперь я как никогда желаю покинуть Восток и переселиться на Запад. Итак, продолжая свою биографию, напомню, что начала жить, когда потеряла мать. Теперь я знаю, что начала чувствовать, когда потеряла любовь. Как странно, правда? Обретаешь с потерей. Может быть, в этом и есть суть всей нашей жизни. Может быть, в радости мы куклы и лишь в горе становимся людьми?

Нужно ли рассказывать свою историю по порядку? Не достаточно ли того результата, с которым я приду к вам в университет? Мне казалось, что я встретила…

И тут за окном раздался истошный крик. Сашка вздрогнула, выронила ручку и тупо уставилась в окно, где сквозь пушистые ветки ели пробивалось робкое утреннее солнце.

Она сидела на кровати, одетая, как вечером, в серое платье. Единственное, что она сделала за остаток ночи, после того как разошлись гости, так это распутала волосы, вытащив из них осточертевшие драгоценные нити, которые тянули голову к земле. И туфли скинула. Но раздеваться не стала. Валялась на кровати в платье, пялилась на белый круг луны, пока он не сменился размытым по небу розовым рассветом. Заснуть она так и не смогла. Она думала о Павле, о Сереге, об отце, о Виоле, о Виктории и о себе. Да так ни к каким выводам и не пришла. Ну, кроме тех, которые зачем-то изложила в своей тетради. То, что это письмо вряд ли похоже на автобиографию, требуемую при поступлении в университет США, она не сомневалась. Написав обращение к «дорогим профессорам», она усмехнулась: эти незнакомые профессора стали ее душеприказчиками. Им она рассказывает больше, чем кому бы то ни было.

«Интересно, а что будет, если я действительно дам прочесть все свои послания хотя бы одному профессору «Райса»? Наверное, он пошлет меня к местному психоаналитику».

Итак, ночь у Сашки выдалась не самая лучшая. Бессонная, полная мучительных и совершенно бесполезных рассуждений. Действительно, зачем рассуждать о том, чего изменить не можешь?

Отец, Павел, Серега – это те люди, на которых она не в силах повлиять.

Утро началось с усталости и мерзкого предчувствия несчастья.

Но, по всей видимости, для кого-то утро началось еще гаже, чем для нее, потому что истошный крик повторился. Потом еще и еще раз. Потом он перешел в отчаянный визг, словно кричащая – это была Лидка – выдавливала из себя ноты, пытаясь достичь ультразвуковой границы.

Поскольку она никак не унималась, то Сашка решила, что случилось действительно что-то серьезное. Она вскочила с кровати, выбежала из комнаты и понеслась по коридору. На лестнице столкнулась с переполошенными Виолой, Борисом и Викторией. Тех Лидкин крик тоже поднял с постели. Все они, как ураган, слетели к дверям дома. Домоправительница Валя выскочила из кухни, открыла дверь, и теперь уже впятером они побежали по ступенькам, метнулись на дорожку сада, миновали пустые, но еще не убранные столы и наконец увидали причину переполоха.

Лидка стояла у бассейна в своем белом махровом халате, накинутом на купальник, и, вцепившись скрюченными судорогой пальцами в собственные растрепанные волосы, орала как ненормальная. Вид у нее был устрашающий: бледная, глаза навыкате, посиневшие губы и трясущиеся коленки.

– Что?! – свернув один из столов, Борис подскочил к ней и обнял за плечи.

– А-о-у-у-у, – белугой ревела Лидка и трясущейся рукой указала на воду.

И тут на всех напал столбняк. Поверх голубой глади дрейфовало тело, вокруг которого расплывалось красное пятно крови. Женщина, а судя по платью, это была именно женщина, лежала лицом вниз. Но все без труда узнали в ней кухарку Галю.

– У-у-о-а-а, – взвыла Лидка и уткнулась в плечо Бориса.

– Так, спокойно, – тот погладил ее по голове и повернулся к Вале: – Где этот ее агент хренов? Пусть явится и примет свою подопечную.

– Сейчас, – та, шатаясь, засеменила к дому.

– Что делать? – теперь он повернулся к Виоле.

– А разве милицию не нужно вызвать? – спросила Сашка.

На ответ она и не рассчитывала.

– Следует разбудить Аркашу, – тихо заметила Виктория и, повернувшись, тоже пошла к дому.

– Вик! – крикнула ей Виола. – Вернись.

Та посмотрела на нее вполоборота:

– В чем дело?

– Тебе ее платье ничего не напоминает?

– Это мое платье, – спокойно ответила та.

– Замечательно, – хмуро изрек Борис.

Лидка перешла на слабое подвывание и, вдруг затихнув, обмякла.

– Вот только этого нам и не хватало. Она в обмороке! – недовольно вскрикнула Виола и, подбежав к ней, принялась легонько бить ее по щекам. – Сашка, неси нашатырь.

– А где он?

– О боже! У нас же три горничных! – возмутилась хозяйка дома. – Куда они все пропали?!

– А что тут случилось? – Из-за кустов выскочил Вован в замечательных ситцевых шортах в крупный красный горох и подлетел к краю бассейна.

Объяснить ему не успели, он сам все увидел. Картина чужой смерти повергла его в шок. Он открыл рот, явно задыхаясь. Из горла его вырвался сдавленный крик. С этим он и рухнул в бассейн. Вынырнув практически рядом с телом кухарки, он принялся барахтаться, производя неимоверный шум, крича и плескаясь. Он не сдвигался ни в одну из сторон и, похоже, начал тонуть, захлебываясь.

– Идиот, – зло буркнул Борис.

– Греби на меня! – крикнула ему Сашка.

– Ты все еще здесь? – взревела Виола. – Мне нужен нашатырь!

Дело принимало неприятный оборот: Борис положил Лидку на бетонные плиты и подошел к краю бассейна. Сашка металась по его периметру, ища что-нибудь, что можно было кинуть утопающему, но, кроме разбросанных грязных салфеток, ничего не видела.

Тут Лидка пришла в себя без всякого нашатыря. Села и принялась хныкать, что с ней поступили бесчеловечно – кинули умирать на бетонной плите. Бог весть до чего она могла бы дойти в своих стенаниях, но тут Виола, уже озверевшая от этого кавардака, со всей силы врезала ей пощечину. Как ни странно, Лидка затихла, глаза ее приняли осмысленное выражение. Она узрела Вована в бассейне и поползла к воде, громко призывая его прекратить хаотичное купание. К тому моменту труп Гали уже перекочевал к противоположному бортику бассейна, а вся вода окрасилась в розовый цвет.

– Что тут происходит? – позади Сашки вырос отец и заглянул в бассейн через ее плечо.

Увидав тело Гали, он сгорбился, слабо прошептав:

– О господи!

– Папа! – Виола развела руками, взглянув на него глазами, уже полными слез. – Ну что же нам теперь делать?!

Борис наконец подцепил Вована за резинку шортов и теперь вытаскивал его извивающееся тело на сушу, кляня на чем свет стоит и его, и Лидку, и дурацкие дамские романы, и всю мировую литературу в целом.

В этой суматохе из кустов вышел Павел. Он обогнул бассейн, присел возле тела, плавающего у бортика, и вытащил его на берег.

Все замерли. Борис отпустил шорты Вована, и тот снова плюхнулся в воду. Но больше не кричал. Он встал на ноги (благо в том месте было ему по пояс).

На лице Павла не дрогнул ни один мускул.

– Э-это кто? – после минутной паузы выдавила из себя Виола.

Распрямившись, Павел улыбнулся ей спокойно и дружелюбно.

* * *

Часы тикали слишком громко. Обычно в это время суток жизнь утекает незаметно, но сейчас в сосредоточенной тишине каждая секунда уходила, как обиженная красотка, – громко хлопнув дверью.

Сашка обвела взглядом всех в малой гостиной, размышляя о том, слышит ли каждый из присутствующих этот оглушительный отсчет времени. Но все сидели с отсутствующими лицами. Все, кроме Павла. Тот смотрел на нее и улыбался, словно читал ее мысли, и его они забавляли.

«Что ж… Пусть так, – решила Сашка. – Пусть думает, что я в его власти. В конце концов, это почти правда…»

Чем отличается «почти правда» от полной правды, она не могла себе ответить. Просто знала, что, протяни он ей руку, она ухватится за нее и пойдет за ним, куда бы он ее ни повел. Глупо было так думать после вчерашней сцены в отцовском кабинете, когда он сделал вид, что вообще ее не знает, но что тут скажешь. Она открыла свое сердце для любви, и кто виноват, что в сердце ее ворвался довольно странный молодой человек. Практически первый встречный.

«Любовь?! – она округлила глаза, с ужасом наблюдая, как губы Павла расплываются в довольной улыбке. – Любовь… Почему я вдруг подумала о любви? Может быть, это и не любовь вовсе…»

Тут она покраснела.

– Какой-то кошмар, – наконец выдавила из себя Лидка и порывисто всхлипнула.

– Это не кошмар, это катастрофа, – недовольно поправила ее Виола. – У меня встреча на тринадцать назначена. Отец уже полчаса как должен быть в министерстве, а мы тут сидим, как заключенные.

– Что поделаешь, дорогая, – Борис вздохнул. – Аркадий Петрович распорядился провести расследование.

– Чего я никак не пойму, так это почему Галя была в твоем платье, – Виола вопросительно уставилась на Викторию.

Та пожала плечами:

– Она помогла мне переодеться, потом я пошла к гостям, а она осталась в моей комнате, чтобы повесить платье на плечики. Больше я ее не видела. Не могу понять, что заставило ее нацепить несвежее платье…

– Наверное, убийца хотел застрелить не ее, а вас, – глубокомысленно изрек Вован.

– Спасибо, – Вика натянуто улыбнулась ему. – Это именно то, что мне сейчас необходимо было услышать!

Все на него зашикали. Он смутился, невнятно промямлив:

– Я это к тому, что Аркадий Петрович так думает, поэтому сюда и нагнали целую бригаду следователей.

– А кроме тебя, об этом никто не догадывался, – Виола смерила его уничижительным взглядом.

– Интересно, сколько нам тут еще сидеть? – Лидка оперлась щекой о кулак и снова вздохнула. – У меня роман стоит…

– Возможно, это и к лучшему, – заметила Виола.

На сей раз зашикали на нее, потому что Лидкины глаза тут же наполнились слезами. Никто не хотел ее истерики, особенно сейчас, когда у всех нервы и так были на пределе.

Вован ободряюще положил руку ей на запястье и что-то шепнул. Она ему благодарно улыбнулась. В эту минуту Сашка готова была простить ему утреннее купание в бассейне, до того он вовремя спас ситуацию.

– Надеюсь, ты никого из нас не подозреваешь? – Борис взглянул на Викторию исподлобья и криво усмехнулся.

– Вообще-то нет, но, согласись, ситуация странная. Кроме нас, прислуги и охраны, никто в этом доме не мог иметь пистолет. В дом впускают, только тщательно обыскав на воротах. А Галю застрелили именно из пистолета, да еще в спину, – рассудила она. – Киллера можно сразу исключить, потому что он оставляет оружие рядом с жертвой. Да и какой уважающий себя киллер будет убивать из малокалиберного пистолета. Я уж не говорю о том, что его бы на прием просто не пустили.

– Думаешь, что какой-то из твоих свихнувшихся от ревности бывших ухажеров решил тебя прикончить? – предположил Борис.

– Из всех бывших ухажеров пистолет мог появиться только в твоих руках, – Виктория склонила голову набок.

– У меня алиби. Я тебя не ревную, у меня есть жена, – он обнял Виолу, по выражению лица которой было видно, что разговор этот ей крайне неприятен.

– И что они собираются у нас выяснить? – неожиданно громко воскликнула Лидка.

Все вздрогнули.

– Может быть, возможные мотивы? – Борис равнодушно пожал плечами и напустил на себя такую невозмутимость, что, не зная его, можно было тут же начать подозревать в убийстве именно его.

Но все собравшиеся были прекрасно осведомлены о его характере: Борис был как раз из тех людей, которые и мухи не обидят.

– Я не понимаю, почему должна сидеть и наблюдать, как тысячи долларов утекают у меня между пальцами, – проворчала Виола. – Сделка же сорвется, если я не попаду на встречу в тринадцать!

– А тебе Галю не жалко? – Сашка понимала, что Галю сестре совсем не жалко, особенно если учесть, что она знала о ее связи с отцом. И эта связь вряд ли вызвала в ней нежность к несчастной кухарке. А спросила она только затем, чтобы призвать ее к приличию. Негоже рассуждать о деньгах, когда тело бедной женщины все еще лежит у бассейна. Да не просто женщины, а Гали, которая была доброй и безотказной, готовила замечательные блинчики и всегда старалась приласкать ее в детстве.

Комната поплыла перед Сашкиными глазами.

– Кто теперь будет за кухарку… – услыхала она Виолу и, моргнув, утерла крупную слезу, скатившуюся по щеке.

– Тихо, – теплые пальцы сжали ее локоть, – ей лучше там, чем с нами.

Она вздрогнула и повернула голову. Павел улыбнулся ей ободряюще.

Поразительно, но он действительно знал, о чем она думала в этот момент. Но Сашка удивилась даже не этому. Удивилась она тому, что сразу же поверила ему, хотя ничего, кроме банальной фразы, он не произнес.

– Почему ты так спокойно относишься к смерти? – прошептала она.

Но тихий шелест ее голоса в комнате, наполненной лишь четким отсчетом секунд, услышали абсолютно все. Услышали и напряглись.

Павел посмотрел в упор на Виолу, потом перевел взгляд на Сашку и ответил:

– Потому что в этом нет ничего сверхъестественного. Это данность, которая не зависит от нашего к ней отношения.

– Точно! – Лидка моргнула мокрыми глазами и уставилась на Павла с лихорадочной преданностью. – Я тоже об этом часто думаю. Галя сейчас либо где-то здесь, в комнате, либо летит по черному коридору, либо…

Вика порывисто оглянулась, словно испугалась, что Галя стоит у нее за спиной. Не узрев там ничего, кроме огромного серванта, она облегченно вздохнула:

– Да перестань ты, ради бога. Страх на всех нагоняешь.

– И ничего в этом нет страшного, что покойник среди нас, – авторитетно заявила Лидка и тут же впала в задумчивость. – Она, наверное, висит под потолком и слушает, как мы тут о деньгах да о других своих проблемах.

– Ох и рада она, наверное, что вылетит из этого дома, – хохотнул Вован. – Ведь до смерти наскучило уже – тут только о деньгах и говорят, – он нехорошо покосился на Виолу, – во всяком случае, некоторые…

– Хочешь полететь вслед за Галей? – Борис сжал кулаки. Видимо, припомнил, как тащил его из бассейна.

Да и вообще Вован Борису вряд ли нравился. Даже когда не задевал его жену.

– Я испытывала нечто в этом роде, – продолжила Лидка, увлеченная собственными переживаниями, – года три назад вот так же под потолком висела и наблюдала, как доктор делал мне искусственное дыхание.

– Для покойницы с трехлетним стажем ты очень даже неплохо сохранилась, – буркнул Борис.

– Это была клиническая смерть, невежда! – Лидка презрительно фыркнула. – Рано или поздно все переживают нечто подобное.

– Ага, – преданно поддакнул ей Вован. – И еще знаете, иногда предметы пропадают. Вот вроде бы положил на одно место, потом раз – и нету.

– Кто бы сомневался, что у тебя предметы пропадают. Интересно, мозги можно считать предметом? Ведь они у тебя чаще всего и пропадают… – Задавшись столь важным вопросом, Борис погрузился в размышления.

– Точно, – неожиданно поддержала Вована Виктория, – у меня тоже так бывает. Весь дом обыщешь – нет, а потом вдруг найдешь на том месте, где ну точно раз десять смотрела. Говорят, это параллельные миры. Будто бы вещь пропадает именно туда, а потом вновь возникает в нашем измерении.