Текст книги "Замок ледяной розы (СИ)"

Автор книги: Анна Снегова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 40 страниц)

Я вытащила из волос заколку в виде розы, которую давно уже носила, не снимая, сжала в ладони и мысленно попросила о помощи.

Замок откликнулся тотчас же, будто за этот год соскучился по мне так же сильно, как и я по нему.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Тяжёлые двустворчатые двери тёмного дерева, покрытые глубокой резьбой растительного узора, дрогнули и бесшумно приоткрылись. Совсем чуть-чуть, всего на палец, но этого хватило, чтобы до меня отчётливо донеслись голоса.

– …ничего подобного за все столетия, что Замок ледяной розы является родовым замком Винтерстоунов. С какой стати Короне делать это сейчас?

Спокойный голос Рона. Вкрадчивый. Он ведёт какую-то сложную игру, я чувствую! Жаль, не вижу его самого, но даже по интонации могу представить. Он наверняка стоит посреди комнаты с руками, сцепленными за спиной, возвышается над собеседником, как чёрная скала, что вот-вот свалится на голову. Прожигает его взглядом, под которым должно быть очень и очень неуютно. Знать бы ещё, что это за собеседник…

– Сынок, не нам обсуждать решения Его Величества, а тем более осуждать их…

Ага, вот и граф. Его тихий, растерянный, будто извиняющийся голос откуда-то из глубины комнаты. Вот только зуб даю – это не с ним Рон разговаривает сейчас. Я немного сдвинулась, изменила угол обзора и увидела самого хозяина замка. Лорд Винтерстоун сидел напротив двери за широким письменным столом, обитым зелёным сукном, и нервно барабанил по нему пальцами. Перед графом на столешнице лежал развёрнутый свиток, густо исписанный размашистым почерком, обильно украшенным завитушками. Даже с такого расстояния я отчётливо различила витой золотой шнур, свисающий с пергамента, и алую как кровь сургучную печать.

– Я не собирался оспаривать решение Его Величества, отец. Но я хотел бы знать причину. Думаю, мы имеем на это право, учитывая обстоятельства, не так ли? И я всё ещё жду ответа нашего уважаемого гостя.

Я уловила капельку иронии в словах своего друга. Дудки он уважает этого гостя! Интересно, гость тоже это заметил? И почему он до сих пор молчит?

– Одну секундочку, юный граф. Ваша молодость и неопытность может в известной мере послужить оправданием горячности… и я непременно удовлетворю ваше любопытство, подождите ещё немного…

Укол за укол. Эта снисходительность в голосе гостя явно намеренная. А вот сам голос… У меня по спине пробежал холодок. Голос принадлежал, кажется, мужчине средних лет. Больше я ничего не могла сказать. Он был весь какой-то… незапоминающийся и бесцветный. Прохладный, будто ленивый.

Я приникла совсем близко к щели и жадно ловила тишину. Где же продолжение беседы?.. я же…

И тут дверь распахнулась прямо перед моим носом, и от неожиданности я едва не влетела в кабинет. Едва удержала равновесие на пороге. Подняла голову, жмурясь от яркого света, и увидела Его.

Гость оказался невысоким, но очень плотным, почти полным человеком в сером сюртуке, который отличался от одежды тех чужаков на лужайке лишь тем, что всё же больше был похож на костюм аристократа, чем на армейскую форму. Чуть сутулая осанка, покатые плечи, широкие ладони с толстыми пальцами, что покоились на чёрной трости с собачьей головой, в которую была вставлена пара красных камней вместо глаз. Почему-то морду этого пса я увидела раньше, чем лицо хозяина – она буквально притянула мой взгляд.

– Так-так… кто тут у нас? Маленькая мисс Лоуэлл, полагаю?

(5.4)

Откуда этот человек знает, кто я такая? Я смутилась и вскинула взгляд выше.

Пепельные волосы с густой проседью аккуратно расчесаны и ровно лежат на плечах. Одутловатое лицо, тяжёлые чуть покрасневшие веки и мешки под глазами… Глаза же эти почти тонули в складках. Такие лица бывают у добряков... можно было так подумать, пока не встретишься с этим человеком взглядом.

Взгляд у него был острый как бритва. Его обладатель будто сидел в засаде. Обманчивой мягкостью и округлостью своей внешности убаюкивал внимание и усыплял осторожность.

Всё это я уловила за какую-то долю секунды. Безошибочно, как зверь, которого загоняет в лесу охотник, поняла, что за всю свою жизнь не встречала никого опаснее. Машинально завела руку с заколкой за спину и крепко сжала пальцы, пряча своё сокровище в кулаке.

Всё-таки моё любопытство довело меня до нехорошего в конце концов, как я всегда и боялась.

Осторожно скосила взгляд, чтобы увидеть Рона. На его лице застыла маска спокойного безразличия, но пристальным и слегка прищуренным взглядом он будто просил меня о чём-то. Мой друг моментально среагировал на брошенную гостем фразу и ответил на повисший в воздухе вопрос:

– Совершенно верно! Кэти и её отец, мистер Лоуэлл, гостят у нас иногда. Как и все девчонки, эта юная особа немного бестолкова и никак не может запомнить, что где находится в замке. Каждый раз приходится заново всё показывать. Что ты потеряла на этот раз, Кэт?

Вот оно! То, о чём просит его взгляд. Подыграть.

Я сделала невинные глаза и похлопала ресницами для убедительности. Потом смущённо потупилась и принялась теребить юбку.

– Простите, мистер Рональд… Кажется, я снова заблудилась! Я хотела лечь спать, но потом поняла, что ужасно проголодалась. А в кухне всегда так много всего остаётся от ужина, и миссис Торнвуд печёт такие вкуснющие пирожки, особенно мне нравятся те самые, которые с вишней, что я просто не удержалась, вот и…

Всё время, пока я тараторила свои глупости, покрываясь холодным потом, гость молча на меня смотрел. Глаза пса на его трости вдруг вспыхнули ярко-алым на мгновение, а затем снова погасли. Заметив это, он слегка усмехнулся. Но продолжал молчать, пугая меня ещё больше.

– Я… не подскажете мне, как добраться до комнаты?.. – слёзы в моём голосе уже были самыми настоящими.

Рон изобразил страдальческий вздох, быстрым шагом подошёл ко мне, едва не сбив гостя плечом по дороге, и схватил меня за руку. Закрыл своей широкой спиной, как будто выводил из-под обстрела.

– Прошу меня извинить! Обязанности радушного хозяина, сами понимаете… надеюсь, мы ещё закончим наш разговор?

– Не сомневайтесь, юный граф. Не сомневайтесь.

Но даже отвечая Рону, чужак продолжал задумчиво смотреть только на меня. И в его поблескивающих глазах, которые он всё так же прятал за полуприкрытыми веками, было разгорающееся любопытство. Он медленно и почти любовно поглаживал большим пальцем чёрную голову пса на своей трости.

– Рин, чокнутая дурочка – ты какого чёрта сунула голову в пасть Бульдогу?!

Я вся сжалась в комок. Самое поганое было – это не резкие слова моего друга, которые упали мне на голову как град камней, а то, что он был совершенно прав. Я чувствовала, что на этот раз влипла по-настоящему. Этот человек, которому невероятно шло прозвище Бульдог, кажется заинтересовался мною. И это был интерес энтомолога к очередной бабочке. Он не сулил мне ничего хорошего.

Рон впихнул меня в мою комнату, а сам остался на пороге. Увидел, что я позорно близка к тому, чтобы разреветься, и снова вздохнул.

– Извини, если обидел! Я на тебя слишком зол сейчас. Иди спи уже! Больше не будешь искать приключений на свою пятую точку, надеюсь? На сегодня хотя бы тебе хватит?

– Не буду… – прошептала я, стискивая в пальцах заколку. – Прости пожалуйста…

– Ладно. Проехали. Я давно понял, что ругать тебя бесполезно. Надеюсь, хоть теперь ты сделаешь выводы и немного задумаешься. Рин, всё серьёзно на этот раз! Мне нужно как следует подумать, что делать, чтобы выбраться из ситуации с минимальными потерями.

Я осмелела настолько, чтобы спросить:

– Рон, кто все эти люди? И что им нужно от нашего замка?..

В волнении я даже не заметила, как сказала «наш замок» – будто само собой разумеющееся.

– Потом. Давай завтра поговорим. У меня и так уже взрывается голова. К тому же я должен поскорее вернуться. На новый раунд этой идиотской дуэли.

Хлопнула дверь, и я осталась одна.

Конечно же, я не смогла уснуть. Прямо в дорожном платье уселась на кровать и обхватила плечи руками. Меня била дрожь.

Время тянулось невыносимо медленно.

Было около десяти вечера, когда, наконец, скрипнула соседняя дверь. Я услышала, как Рон мерит комнату шагами, будто разъярённый зверь клетку. Он не зашёл ко мне перед сном – или думал, что я уже сплю, или ему просто было не до того сейчас. Вот только мне он был нужен непреодолимо – я с ума сходила от страха перед чем-то неведомым, что просто сжигал меня изнутри. Даже в собственной комнате, той самой, любимой, о которой грезила целый год, я не чувствовала себя больше в безопасности. И наверное, можно было наплевать на условности, выбежать в коридор и постучать… но я не решалась.

Только сидела и жадно ловила звуки из-за стены, которые помогали мне представить, что я не одна. Временами слышалось какое-то бормотание, как будто Рон разговаривал сам с собой – хотя я абсолютно точно знала, что в комнате больше никого нет.

Наконец, стало тихо. Рон никогда не ложился спать рано – вечно засиживался до глубокой ночи со своими книгами и свитками. Наверняка и сейчас читает чего-нибудь, чтобы успокоиться… Желание увидеть его стало ещё сильнее. Я вспомнила, что не успела рассказать Рону ни о том, как меня беспрекословно послушался замок, ни про странное поведение трости Бульдога. Это могло бы стать прекрасным поводом заявиться в гости на ночь глядя… Но я всё сидела, охваченная робостью, и не могла двинуться с места. Даже одна мысль о том, чтобы выйти в пустой полутёмный коридор, приводила меня в ужас.

Ну ладно. Нужно успокоиться самостоятельно. Занять чем-нибудь голову…. И тут меня осенило! Ведь кто-то явно покушается на замок, правильно? Значит, потребуется любое оружие, какое мы только сможем им противопоставить. И мои загадочные способности по общению с замком могут оказаться очень кстати. Попробую их потренировать!

Так… о чём бы таком попросить замок, чтобы при этом сдержать своё обещание не ввязывать в неприятности…

Как на зло, в голове не было ни одной, даже самой захудалой идеи. Сплошная пустота, заполненная тревогой и беспокойством. Чего мне больше всего хочется прямо сейчас?

Заколка в моих руках вспыхнула синим.

А в стене напротив, которую я всё это время буравила взглядом, вдруг проявились какие-то ровные и чёткие линии, наливающиеся голубым свечением. Линии складывались в очертания прямоугольника размером с шкаф. Или дверь…

Дверь в соседнюю комнату.

Ту самую, в которой я бы так хотела сейчас очутиться.

И я почти не удивилась, когда свечение погасло, линии глубоко утонули в перегородках между нашими комнатами, и свежесотворённая дверь услужливо приоткрылась.

Всего несколько мгновений я раздумывала, а потом сорвалась с места.

Подлетела к двери, глубоко вздохнула, успокаивая сердцебиение, и несмело толкнула её ладонью. Простая деревянная створка, гладкая, без единого украшения, с готовностью распахнулась – совершенно бесшумно.

Я сделала осторожный шаг… И замерла на пороге, так и не решившись войти. Прислонилась плечом к дверному косяку и улыбнулась.

Рон спал. Лёжа на животе, растянувшись во весь свой немалый рост, и на полу под его рукой, что свесилась с кровати, валялся огрызок яблока. Рядом на подушке, по которой разметались спутанные тёмные волосы, – раскрытая книга. Даже во сне мой друг хмурился, как будто его не покидала тревога. Мягкий ночной свет настенных ламп бросал глубокие тени на его спящее лицо.

Как же я могу его разбудить?.. Пусть отдыхает.

И надо было, наверное, вернуться к себе, но я всё стояла, и стояла, и любовалась... Вдруг подумала, что он будет жутко злиться, если узнает, что я заходила к нему в комнату без разрешения и видела, какой он милый, когда спит. Поняла, что ни за что на свете не смогу признаться. Ну и пусть эта дверь будет моим маленьким секретом!

Наконец, я вздохнула и собралась сделать шаг назад… Но мой взгляд притянуло какое-то слабое свечение в правом углу комнаты – там, где под окном был письменный стол.

Розовое свечение.

Я тут же узнала камень Эмбер, валяющийся среди книг и свитков. Тот самый хрусталь, при помощи которого она могла общаться через расстояния. Вспомнила её слова о том, что секрет своей магии она доверила только самым близким людям. Так вот почему мне казалось, что Рон разговаривает сам с собой… Он разговаривал с ней.

На секунду меня обожгла обида, но я постаралась её прогнать. Я же не буду такой эгоисткой, чтобы ревновать и думать, что Рон – моя собственность и ему можно дружить только со мной?..

Но помимо воли я вдруг снова подумала о том, что бы я делала, если бы моего друга, моего единственного друга забрали у меня. Честно говоря, не получилось этого даже представить. Наверное, это было бы, словно сердце вынули из груди и там образовалась такая пустота, которую ничто на свете не сможет заполнить.

Я тряхнула головой.

Такого никогда не случится! Я в лепёшку расшибусь, но не позволю. Наша дружба слишком крепкая и настоящая. Это не изменят ни Эмбер, ни герцогиня, ни какие-то там чужаки с собачьими кличками… Ведь верно же?

Я отступила в сумерки своей комнаты, и дверь снова срослась со стеной, как будто ничего и не было.

Спасибо тебе, Замок!

На душе у меня снова стало спокойно. Я умылась, переоделась и забралась в кровать в своей длинной, до пят, белой ночной рубашке. Свернулась под тяжёлым одеялом в комок и постепенно погрузилась в сон, прижимая руки к груди – будто пыталась удержать живущее там тепло.

(5.5)

Я проснулась на рассвете от нехорошего предчувствия. Тревога столкнула с постели, хотя я никогда не встаю так рано.

Наспех оделась и побежала туда, куда несли ноги. А ноги несли на конюшню.

Когда я сломя голову выбежала из тенистого коридора спутанных зарослей к огороженной, посыпанной песком площадке, то испугалась до чёртиков. Испугалась того, что могла бы увидеть, проснись я чуть позже.

Потому что Эд открывал низкие дверцы и выпускал из стойл наших снежных оленей. Опасливо, тут же отскакивая с их пути.

А прямо напротив, спиной ко мне, широко расставив ноги, как моряк на палубе, что готовится встретить шторм, стоял Бульдог. И в руках его была та самая чёрная трость – он держал её перед собой, как оружие, направляя пёсьей головой прямо на оленей.

Завидев чужака, первым выскочил, конечно, Снежный. Я пыталась крикнуть, предупредить его, попросить скорее убегать отсюда, но голос отказался меня слушать. Да и не стал бы он бежать, когда за его спиной была Вьюга.

Вместо этого он, выставив рога, понёсся прямо на человека, в котором безошибочно распознал противника…

И упал на колени, натолкнувшись на невидимую стену.

Из глаз пса в навершии трости ударили алые лучи, сплетая сложную вязь какого-то заклинания, что повисло в воздухе и будто щит распахнулось перед Бульдогом…

А потом этот щит стал сетью и упал на оленя, спеленал его с головы до ног. Снежный взревел от боли. Этот звук отозвался у меня прямо в сердце.

На помощь другу уже мчалась Вьюга – и я никогда не видела столько гнева в её добрых и нежных глазах. Сейчас и её постигнет та же участь, поняла я.

И тогда, не долго думая, я прыгнула вперёд, преодолела оставшиеся пару шагов до Бульдога и вцепилась обеими руками в его правую руку, повисла на ней всем телом. Мне помог эффект неожиданности – этот человек был так поглощён творимой им магией, что каким-то чудом не заметил моего приближения. Трость упала на песок, алые глаза погасли. И тут же растворилась сеть на Снежном.

– Вьюга, уведи его в лес сейчас же! – закричала я, изо всех сил пытаясь заставить любимицу сделать так, как я велю. Наверное, у меня в кои-то веки получился «командный голос», потому что она подтолкнула Снежного в шею, тот с трудом поднялся на ноги, пошатываясь, бросил один неуверенный взгляд на Вьюгу, а потом оба они сорвались с места и унеслись прочь. Перемахнули ограду и в мгновение ока исчезли из виду.

Бульдог, опомнившись, стряхнул меня с руки. Я упала на колени в песок.

– Напрасно вы вмешались, юная леди! Я намеревался заняться вами чуть позже, но если вы так настаиваете…

Ко мне подлетел Эд, схватил меня за плечо и больно сдавив, заставил встать.

– Ваша милость, девочка просто слишком любит животных! Уверен, она не хотела вас оскорбить! – извиняющимся, подобострастным тоном заговорил он с Бульдогом. А потом зашипел мне в ухо громким шёпотом: – Кэт, иди-ка ты отсюда! Это тебя не касается. Мистер Шеппард здесь по приказу Его Величества, и у него есть полное право…

– Его «полное право» вступит в силу только через трое суток! Я внимательно читал манифест. Пусти её, полудурок!

Рон оттолкнул брата, и я с облегчением упала ему в руки. Колени тряслись и ноги совершенно не держали меня.

– Они… уже в лесу! Я успела… успела… – вот и всё, что смогла выговорить дрожащими губами.

– Тише, тише, всё будет хорошо… – проговорил Рон, гладя меня по волосам. – Ты в порядке, Рин?

– Д-да…

– Что здесь произошло? – спросил Рон, резко поворачиваясь к Бульдогу и одновременно задвигая меня себе за спину. Льдом в его голосе можно было заморозить солнце, наверное. А тот уже давно поднял трость и всё это время невозмутимо разглядывал нас, как актёров на сцене, играющих занятный спектакль.

– О! Мы всего лишь мило поболтали с вашей юной гостьей. На тему любви к природе. Кстати, помнится мне, в нашу первую встречу вы звали её как-то по-другому. «Кэт», если я не ошибаюсь?..

– Вас не касается! Мне повторить вопрос?

Рон начинал выходить из себя. Плохо. Очень плохо. Кажется, Бульдог именно этого и добивается.

А тот вдруг сделал вид, что задумался, и прижал к губам указательный палец.

– Хм… значит, мисс Лоуэлл… Где же я мог слышать эту фамилию? Ах да! Это не те ли Лоуэллы, которые уже трижды перезаложили своё поместье Королевскому Банку? Тогда у меня не очень хорошие известия для юной барышни. Судя по всему, если её отец не выкупит закладную на дом до мая месяца, день рождения мисс Кэти будет встречать на улице.

Даже не знаю, что меня ударило сильнее. То, что дела отца настолько плохи, или то, что Бульдог, оказывается, так хорошо навёл обо мне справки, что даже знает, когда я родилась.

Рон вспыхнул, как костёр, в который подлили масла. Как некстати, что он совершенно теряет свою невозмутимость, когда дело касается меня!..

– Рин, не слушай его! Этот бред, который он тут наговорил, может сбыться только в том случае, если никто не выступит поручителем. А у семьи Лоуэллов есть друзья…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Простите, молодой человек! – Бульдог прервал его и улыбнулся аккуратной улыбкой, в которой мне почудилось удовлетворение. Как будто Рон говорил именно то, чего он от него добивался. – Вы не учли одного нюанса. Королевский Банк не обязан принимать поручительство. Мистер Лоуэлл слишком часто допускал просрочку выплаты процентов по закладной. Больше скажу – я практически не сомневаюсь, что просьба о поручительстве будет отклонена. Представьте, я готов совершить небольшое должностное преступление и рассказать вам, что даже подаренная Лоуэллам внушительная сумма, если вы уже думаете об этом, не исправит положения. Почтенный мистер Лоуэлл в самое ближайшее время будет объявлен банкротом. Полагаю, в нашем ведомстве вот-вот начнётся процедура заморозки его счетов…

Да кто же он такой, этот Бульдог?! Что за «ведомство»? Я почувствовала, что ноги отказываются меня держать. Этот человек основательно подготовился к приезду в замок. Он знает всю подноготную нашей семьи. Вот только зачем ему это?.. Что ему за дело до разорённого семейства, гостящего у графа?..

– Если только… – вкрадчиво продолжил Бульдог.

– Если только? – повторил Рон, отпуская меня и делая шаг к нему.

По сгущающемуся, наэлектризованному воздуху, по тому, как Эд аккуратно убирается вон с площадки, по тому, как в маленьких, притаившихся глазах Бульдога разгорается удовлетворение, я поняла, что всё совсем плохо. Хуже некуда.

– Если только вы, юный граф, не прекратите ставить мне палки в колёса. Просто отступитесь и дайте мне делать своё дело! Иначе, заверяю вас, вашей маленькой подруге крупно не поздоровится. У меня есть все рычаги для того, чтобы…

Больше ничего он не успел сказать.

Потому что вулкан под названием «Рон в ярости», наконец, взорвался.

Мой друг одним незаметным движением преодолел оставшееся расстояние и просто-напросто схватил Бульдога за горло правой рукой. Я прижала ладони к губам, пряча крик.

– А может быть, мне просто затолкать ваши угрозы обратно вам в глотку?..

И тут этот страшный человек… просто рассмеялся. Хотя тут же смех его превратился в сиплое карканье, когда Рон сжал пальцы крепче. Но даже так он выглядел непонятно спокойным. А потом вдруг начал говорить. И чем дольше говорил, тем сильнее сдавливала моё сердце ледяная рука страха.

– Аххха… кажется… кажется, я правильно нащупал ваше уязвимое место, юный граф! Маленькая мисс Лоуэлл, кто бы мог подумать… А знаете, вы и впрямь невероятно похожи на своего предка, Роланда Победителя Чудовищ, вам наверняка говорили! Не только в вашем замке висят копии того гобелена, я тоже видел ту забавную в своей патетичности сцену. Вот только вряд ли вы знаете, как бесславно окончилась жизнь вашего знаменитого прародителя! И судя по тому, что вижу, ваша несдержанность и уязвимость перед червоточиной, что зовётся «чувствами», рано или поздно приведёт вас к похожему финалу.

Рон разжал пальцы и отступил на шаг. Бульдог немедленно принялся потирать шею ладонью. Он глядел на Рона снисходительно, посмеиваясь.

– Что… что вам известно? – напряжённым, севшим голосом спросил у него мой друг.

– Не в моих правилах делиться информацией бесплатно… но вы мне и правда нравитесь, молодой человек! Пожалуй, напоминаете мне меня самого в юности. Так и быть, отвечу!

Одно… два… три сердцебиения на площадке царила полная тишина. А потом Бульдог снова заговорил:

– Роланд Винтерстоун погиб оттого, что сбросился вниз из окна башни Замка ледяной розы.

(5.6)

– Вижу, вы не знали этого. Отец вам не сказал! Не потому ли, что тоже заметил поразительное сходство своего сына с человеком, жившим столетия назад? Ваш брат не несет на челе печати столь явного фамильного сходства. Полагаю, он вообще во многих чертах личность более… прагматичная, что не может мне не импонировать. И вот в чём ирония – будь он на вашем месте, мне не пришлось бы прибегать, скажем так, к нестандартным методам ведения переговоров. Маленькая мисс Лоуэлл была бы тогда в куда большей безопасности, чем рядом с человеком, который так явно выказывает стремление её защитить.

Рон выслушивал его молча, сцепив руки за спиной, как будто опасался, что не удержится и снова даст им волю. Человек, которого, как я поняла со слов Эда, звали мистер Шеппард, поправил серо-стальной шейный платок, заколотый рубиновой булавкой, и стряхнул с рукава пыль.

– Подумайте об этом на досуге, юный граф! У вас есть три дня, чтобы смириться с неизбежным. Предлагаю не драматизировать ситуацию. Речь идёт всего лишь о бюрократических тонкостях. Право наследования в отношении Замка, безусловно, сохранится за вами. Так что не думаю, что исполнение королевской воли доставит вам такие уж неудобства – кроме ущемлённого самолюбия, быть может. Советую всё же поступить разумно и не устраивать больше сцен.

Он приложил навершие трости к виску.

– Вот здесь должен быть центр принятия решений мужчиной.

Опустил его ниже и дотронулся до места, где должно быть сердце… если оно у него было, конечно.

– Ни в коем случае не здесь. Иначе – послушайте моего богатого жизненного опыта – последствия бывают именно такими, каких мы всеми силами желали бы избежать.

И не говоря больше ни слова, он невозмутимо отвернулся и спокойным прогулочным шагом покинул площадку, глубоко вонзая конец трости в песок.

Мы с Роном остались одни – и распахнутые настежь двери опустевшей конюшни смотрели на нас с немым укором.

– Вот я дурак! – рассмеялся неожиданно Рон и покачал головой. Но только в глазах его веселья не было – лишь блеск оружия, вынимаемого из ножен. – Он меня сделал как маленького! Я методично наступил в каждый из разложенных им капканов. Теперь придётся думать, как из них выбираться без того, чтобы отгрызть себе ногу. Ну что ж – в одном он прав. Будем искать решение разумом.

Это всё было слишком сложно. У меня возникло странное чувство, что люди вокруг говорят на каком-то другом языке, который я понимаю через слово. Или пытаюсь сложить узор из мозаики, половина деталей которой потеряна.

– Да, Рин, – и глупостей не слушай! Если мой идиот предок не смог победить чудовищ в самом себе и откуда-то там сбросился, жалеть его не собираюсь. И не делай такие глаза – ко мне все те непонятные заморочки многовековой давности не имеют никакого отношения. Что бы ни стряслось с Роландом Винтерстоуном, у него явно не было того, ради чего стоит жить и бороться. В отличие от меня.

Он отвернулся прежде, чем я смогла прочитать выражение его лица. Долго и пристально рассматривал башню Замка, светло-серый камень которой в ярких рассветных лучах казался нежно-розовым. Воздух был пропитан утренней свежестью и напоён ароматами «ледяных роз Винтерстоунов». Невозможно поверить, что в этом волшебном месте много веков назад разыгралась какая-то трагедия.

Теперь я не была уже так уверена в своём желании открыть дверь в башню. Возможно, Замок не просто так не пускает меня туда. Быть может, он просто-напросто меня бережёт?

– Рон… а ты не расскажешь мне, наконец, по порядку – откуда взялся на нашу голову этот отвратительный человек? И что ему нужно от замка? – я подошла ближе и, не удержавшись, дёрнула друга за рукав, чтобы он перестал стоять ко мне спиной. – Тут и так на каждом шагу какой-нибудь Ужасно Древний Секрет или Страшно Загадочная Тайна – не добавляй хоть ты туману, а?..

– Ну хорошо… Если честно, не хотел забивать тебе голову. Проблему с Бульдогом я должен решить самостоятельно – это моя ответственность как наследника замка. Но ты по своему обыкновению сама влезла во всё это по уши, так что… Если вкратце, то Шеппард – Королевский Казначей, возглавляет ведомство, которое управляет королевской казной и всем имуществом Короны.

– А при чём тут твой замок?.. – не удержалась и перебила я.

– Так в том-то и дело! Вот что бесит меня сильнее всего. Отец смирился, на него, похоже, королевская печать оказывает какое-то поистине магическое воздействие… Но я не могу. Чувствую, что это только начало. Пробный шар. Понимаешь ли, Кроль издал манифест, в котором объявляет, что в связи с тем, что Замок ледяной розы единственный, оставшийся целым с эпохи Завоевания – как ты помнишь, остальные шесть увяли и рассыпались в пыль, – он объявляется Национальным Достоянием. Формально всё обставлено очень помпезно и так, будто нам оказывается особая честь. Но по сути… Якобы для обеспечения лучшей сохранности сюда направляются сотрудники Королевского Казначейства. Они должны изучить замок, провести инвентаризацию и так далее… А ещё назначается Королевский Управляющий, догадайся с трёх раз, кто. С особыми полномочиями, которые, конечно же, ни в коем случае не посягают на родовые прерогативы и наследственные вольности графов Винтерстоунов… и тому подобная витиеватая ложь. Необходимая, я уверен, лишь для того, чтобы успокоить наши подозрения и скрыть главное...Я слушала, замерев, и кажется, даже забыла дышать.

– …они хотят отнять у нас замок, Рин! Со всем его волшебством, на которое зарятся, как алчные псы. Отнять постепенно, так, чтобы мы сами не заметили и не сопротивлялись. Король стар и болен, не думаю, что ему самому это нужно – иначе зачем бы он ждал так долго… Скорее его слабостью просто воспользовались.

– Что ты собираешься делать? – спросила я тихо.

Рон горько усмехнулся.

– Спроси лучше, что я могу сделать? Я много раз говорил отцу, что замку нужна защита. Нужны стены, нужен гарнизон, а не один я и старина Торнвуд. Он не слушает. Упёрся в вековые традиции благоговения всех перед замком. Мелет какую-то чушь, что со времён Роланда в замке не принято держать солдат и много оружия…

– Он переплавил свой меч… – прошептала я.

Рон бросил на меня острый взгляд.

– И это уже разузнала? Торнвуд проболтался, не иначе.

Я смущённо улыбнулась.

– А я не могу самостоятельно заняться укреплением обороны замка, Черепашка. Пока не могу. По закону я получу право распоряжаться частью фамильных денег только, когда мне стукнет двадцать один год. Сама понимаешь, тогда может быть уже поздно. На самом деле, у меня есть только три дня, чтобы найти выход. Потом манифест вступит в силу, и любые мои действия против его повелений будут считаться фрондой. Изменой Короне. С соответствующими последствиями.

Рон замолчал. Молчала и я. Совершенно не представляла, что можно сказать. Ситуация показалась мне совершенно безвыходной, и понимание этого камнем упало на грудь.

Мой друг заметил моё состояние и первым прервал молчание.

– А теперь ты рассказывай. Что тут произошло? Я видел только финал драмы.

Я немного встрепенулась и принялась добросовестно пересказывать. Когда дошла до того, как олени скрылись в лесу, снова почувствовала, что к глазам подступают слёзы.

– Не вздумай сырость разводить! – пригрозил мне Рон. – Я сейчас же седлаю коня и отправляюсь в лес. Нужно увести Снежного и Вьюгу подальше, чтобы никто не нашёл, пока мы не разберёмся в ситуации. Но сперва пойдём-ка, проведём тебя до комнаты! Запрёшься как следует, и на этот раз чтоб без фокусов у меня, поняла?

Я пристыженно кивнула в ответ. На самом деле, и у меня самой не было никакого желания проверять серьёзность угроз Бульдога…

Мы медленно двинулись по тропе обратно к замку. И тут я сообразила, что так распереживалась об оленях, что совсем забыла рассказать Рону о том, что касалось меня самой. А потом вспомнила, как он чуть шею не свернул Бульдогу за один лишь намёк на угрозу в мой адрес… и передумала рассказывать. Не хочу, чтобы из-за меня мой друг наломал дров. У него сейчас и так забот хватает. Что до противных красных глаз той псины, что загорались при моём появлении… надо всего лишь постараться не попадаться больше на пути.

– Как же неудачно, что дверь тогда открылась, и Бульдог меня заметил… – вздохнула я и вздрогнула. Я что, сказала это вслух?..

Рон как-то странно на меня посмотрел.

– Ты что, правда думаешь, что она сама?.. Да это же он её распахнул! Заметил слежку – не представляю, как, ведь стоял спиной… Его профессиональное чутьё, не иначе!

Я смутилась.

– А что за профессиональное?..

– Из проверенных источников я узнал, что раньше, лет пять назад, Бульдог возглавлял Тайный сыск. Там и получил свою кличку. Выявление шпионов других государств и изменников Короне, поиск беглых преступников, курирование Гильдии палачей и тому подобные милые прелести. Понятия не имею, зачем такому человеку понадобилось возглавлять какое-то скучное Казначейство… И это тревожит меня очень сильно.