Текст книги "Замок ледяной розы (СИ)"

Автор книги: Анна Снегова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 40 страниц)

На последнем повороте лестницы разгоняюсь так, что кажется, ещё немного – и взлечу…

И едва успеваю затормозить, чтобы не упасть прямо на девушку, что скрючившись сидит на самой нижней ступени, привалившись к стене.

Эмбер.

– Что ты… Тебе плохо? – мой голос срывается. Я всё ещё задыхаюсь после быстрого бега, но видя её такой, просто не могу пройти мимо. Она в нежно-зелёном платье с короткими рукавами и белым кружевом по вырезу – том самом, в котором была на балу. Волосы подняты в красивую причёску, но светлые локоны из них выбились и совсем мокрые, прилипли к шее и вискам. Она очень сильно дрожит, обхватив себя за плечи.

Сажусь рядом. Я знаю, что опаздываю, но не могу оставить её одну. Осторожно касаюсь плеча.

– Мисс Сильверстоун… Эмбер! Что с тобой?

Она вздрагивает и поднимает на меня взгляд. Янтарные глаза, цвет которых так поразил меня при первом разговоре, заливает сплошная синева.

– Это ты, Кэт… Ты здесь…

Почему-то меня снова коробит это имя. Но я молчу. Хочу опять спросить, как она себя чувствует, но Эмбер вдруг вскидывает голову и пристально, очень пристально смотрит мне в лицо. Потом хватает меня за запястье. Я поражаюсь тому, какие ледяные у неё руки.

– Я должна была догадаться, Кэт… Ты ведь такая же, да? Такая же, как я…

– К-к-какая? Эмбер, что за чушь ты несёшь? – отчего-то мне кажется, что где-то глубоко внутри я знаю ответ, но он погребён так надёжно, что одной мне ни за что не докопаться до него. Понимание в синих глазах Эмбер.

– Они не сказали тебе, да? Ну значит, не мне быть той, кто скажет…

Отпускает мою руку и снова прислоняется к стене. Закрывает глаза. Я трясу её за плечо.

– Эмбер, Эмбер, очнись! Пойдём, нельзя тут сидеть – тут холодно! Давай я отведу…

– Да, ты права, – неожиданно соглашается она. Принимает мою руку и опираясь на неё, с трудом поднимается со ступеней. Я такая маленькая рядом с ней – но она так слаба, что мне удаётся её поддерживать, когда нетвёрдым шагом Эмбер взбирается по высоким ступеням лестницы с таким трудом, будто карабкается по скалам и это требует от неё всех сил без остатка.

– Я не смогла, Кэт, понимаешь? Мне слишком страшно. Я не пойду туда.

– Там что-то плохое происходит?..

– Я не… Не знаю. Больше всего меня страшит неизвестность. И ответственность. Просто не хочу. Я ужасная трусиха! Он знал – наверняка знал, что не отважусь. Поэтому и пошёл за тобой. Я же не дура, я всё видела, Кэт!

Ни к чему было спрашивать, о ком она говорит. И так понятно.

– Почему ты называешь меня «Кэт»?.. – пробормотала я машинально. И ведь не хотела спрашивать…

Эмбер усмехнулась.

– Тот первый вечер, когда ты только приехала – он был просто волшебным. Танцы, музыка, смех… Я впервые за долгое время была так счастлива! И Рон – сама вежливость, сама обходительность… Идеальный кавалер. Мечта любой девушки. А потом посреди разговора со мной он вдруг замолчал, уставился куда-то поверх моей головы – и улыбнулся. И эта улыбка… Она была такой тёплой, Кэт! Такой настоящей... Мне он никогда не дарил таких.

Я споткнулась и чуть было не полетела с лестницы, но вовремя удержалась.

– А потом я увидела тебя. Увидела маленькую девочку, стоящую посреди толпы с дрожащими губами, готовую зареветь. Ты была похожа на котёнка, которого только что вытащили из воды… И когда он оставил меня в самый волнительный для меня момент вечера, момент, когда срывали завесу с гобелена – оставил, чтобы просто постоять рядом с тобой, – я спросила у Эда, кто ты такая. Когда он рассказал, я поняла… Я поняла, что ужасно к тебе ревную.

Эмбер остановилась. Мы уже преодолели два пролёта и находились на втором этаже.

– Это же ужасно глупо, ревновать к маленькой девочке… Прости меня, Кэт! Ты очень хорошая… А я…

– Ты говоришь какую-то ерунду, – смущённо пробормотала я. – Лучше скажи, куда идти дальше. Где твоя комната?

Будто опомнившись, она убрала руку с моего плеча и выпрямилась.– Здесь. На втором этаже. Я попросила поселить меня поближе к гобелену. Спасибо тебе, малышка Кэт – дальше я сама! А ты… Иди туда, где хочешь быть. Туда, где должна быть сейчас. Наверное, только ты сможешь.

Не говоря ни слова больше, она быстро пошла прочь по коридору, держа спину с поистине королевской осанкой.

…Где я хочу быть сейчас? В комнате на третьем этаже. Где очень тепло и пахнет пирожками. Где мне непременно открутят голову. Где меня ждут.

Но где я должна быть?

Я повернулась и снова двинулась к лестнице. Преодолела её медленно, будто во сне. И в этот раз мне уже не хотелось бежать.

В сад я пробиралась через скромную дверь для слуг, что была рядом с кухней. Не хватало ещё, чтобы меня увидели.

В тёмно-фиолетовом, почти чёрном небе горела россыпь звёзд. Луна была скрыта за облаками, но этого света хватало. Потому что светились цветы в руках людей – призрачно-белым, серебристым и очень нежным сиянием.

У каждого из гостей, что стояли нестройной толпой вокруг графа, была в руке «ледяная роза Винтерстоунов». Торнвуд застыл поодаль, у пустой корзины, и смотрел на всё, скрестив руки на груди. У него единственного не было цветка. Как не было его и у лорда Винтерстоуна.

– А теперь, в память о крови, что проливали наши предки в битвах за Ледяные Острова, я попрошу каждого из вас уколоть руку и оставить на шипах каплю своей крови. Всего одну – такая малая цена за жизни, что были без колебания принесены в жертву, чтобы мы все могли жить на этой земле, не зная страха и отчаяния, и наслаждаться покоем и благоденствием!

Я пряталась в зарослях рододендрона у выхода, но отчётливо видела, как дамы, пугливо отворачивая напудренные лица, тем не менее будто околдованные послушно выполняют волю графа. Как их спутники с взволнованным выражением проделывают то же самое – кажется, все они сейчас представляют себя доблестными защитниками Королевства и свято верят, что тоже без колебаний отдали бы свои жизни ради победы над чудовищами. Странно, но среди них я не нашла отца.

– Теперь мы посадим эти цветы в землю – в память о тех, кто навсегда в ней погребён. Кому не суждено было увидеть плоды той победы. Прошу вас сделать это по одному, в точно указанное Торнвудом место. На земле начертаны круги – воткните свой цветок точно в центр.

Я вздрогнула. Роза в круге! Эмблема со щита последнего эллери, поверженного Роландом Винтерстоуном. И тут поняла, что абсолютно точно уверена – где-то ещё в замке видела такую же. Вот только где?..

Один за другим гости следовали за Торнвудом и втыкали розу на положенное место. Круги отстояли друг от друга на весьма приличное расстояние. Когда непосаженных цветов оставалось всё меньше, он стал уводить гостей вообще куда-то за замок. Последние же и вовсе обошли здание и вернулись к главному входу с противоположного края. Оставшуюся в самом конце розу посадили совсем рядом с первой.

Круг! Они обводят Замок ледяной розы в идеальный круг. Ещё одна роза в круге.

– И на этом всё! Я от души благодарю вас, мои дорогие, за то, что помогли нам и поучаствовали в этом удивительно красивом древнем обряде! Пока мы помним, пока благодарность к предкам не угасла в наших сердцах – все их жертвы были не напрасны. Праздник ледяной розы объявляется закрытым! Все мы можем вернуться в свои комнаты и наслаждаться заслуженным отдыхом. Завтра состоится прощальный ужин.

Толпа будто сбросила с себя колдовское оцепенение – лица людей ожили, глаза заблестели, раздались смешки и возбуждённые разговоры. Гости остались в радостном, приподнятом настроении и медленно, неспешно возвращались в замок. Некоторые дамы шли, положив головы на плечи своим спутникам и крепко держась с ними за руки.

Последними лужайку перед главным входом покинули граф и Торнвуд – молча, не обменявшись ни единым словом. Лицо графа было усталым и измождённым, но довольным. Он выглядел как человек, снявший со своих плеч тяжёлый груз.

Наконец дверь с протяжным скрипом затворили, и на лужайке воцарилась полная тишина.

На негнущихся ногах я выбралась из своего укрытия.

Теперь я увидела всё, что хотела. Но ничего не поняла. Только знала, что так и не выполнила того, ради чего отважилась прийти сюда этой ночью. То, ради чего замок звал меня.

Я тоже хотела участвовать в этом обряде!

Не обращая внимания на платье, что намокло от росы и противно прилипало к ногам, я продралась через заросли рододендрона и подбежала к кустам роз.

Ни одной!

На них не оставалось ни одного цветка. Только бутоны.

Я бросилась к остальным. Обошла все до единого – и под окнами правого крыла, и под окнами левого. Та же картина. Торнвуд слишком основательно их обстриг этими своими волшебными ножницами.

Меня охватила самая настоящая паника. Казалось, если не найду себе цветок, потеряю что-то очень важное. Может быть, самое важное в моей жизни.

И тут я вспомнила. Новые ростки – те самые, которые показал мне Торнвуд позади замка! О них ведь никто не знает, правда? И он так радовался их появлению. Может быть, он сберёг их и не стал трогать.Я стремглав бросилась бежать. В темноте это было трудно. Цветы, что были посажены в землю, отчего-то уже переставали светиться, меркли с каждой секундой. Мне оставалось полагаться только на чутье и на то, что каждый дюйм этого сада я изучила вдоль и поперёк за столько лет.

Мне ужасно, невероятно повезло! Я пробралась через спутанные травы и отыскала те самые ростки. Это были уже молодые кустики, пусть и не такие пышные, как их старшие собратья.

Но почему же они растут так медленно? За целый год цветы лишь едва-едва поднялись выше того размера, что я помнила.

И самое странное, что на них распустилась всего одна роза. Одна-единственная – и её венчик качнулся в мою сторону и ткнулся в ладонь нежными прохладными лепестками, будто ждал этого робкого касания.

А потом у меня внутри всё похолодело. Как я добуду розу, если у меня нет этих злосчастных ножниц?!

Но отступить сейчас я просто не могла. Меня вёл вперёд уже какой-то звериный инстинкт – как птицы безошибочно находят дорогу к своим гнёздам после зимовки, я знала, что должна сорвать розу, чего бы мне ни стоило.

Сжав зубы, я обернула ладонь подолом платья, и ухватилась за стебель.

Шипы впились в ладонь, и я едва сдержалась, чтобы не закричать.

Дёрнула изо всех сил… и цветок остался в моей руке.

Я не устояла на ногах и упала. Потом снова поднялась, стараясь не обращать внимания на боль и на то, как по светлой ткани расплываются красные пятна.

Мне нужно было найти место для своего цветка.

И оно нашлось – пространство между двумя соседними розами, что чуть кривовато вставлены были в мягкую почву очарованными гостями. Почти угасшие, их венчики покорно склонялись к земле и начали уже терять лепестки.

Я нарисовала круг черенком сорванной розы – так ровно, как только могла. Осторожно убрала ткань, взяла свой драгоценный цветок кончиками пальцев и бережно воткнула в самый центр круга.

Лепестки дрогнули и расправились пышнее. В серединке венчика вспыхнуло и разгорелось ярко-синее пламя. Растеклось по лепесткам, искрами сползло по стеблю и вонзилось в землю. Ослепительная черта, будто жидкий синий огонь, пронеслась по земле в обе стороны от моей розы, соединила другие цветы. Линия продолжалась далеко за пределы моей видимости, но я была уверена, то теперь Замок ледяной розы заключён в идеальный круг слепящего синего сияния.

Несколько мгновений он разгонял ночную тьму, а потом медленно угас, втянулся в землю.

Дрожь родилась где-то глубоко в её недрах, а потом охватила каждый камень замка, и он будто встряхнулся, сбрасывая с себя сонное оцепенение. Отзвуки этой дрожи отозвались где-то глубоко у меня внутри.

Когда её эхо затихло, всё снова погрузилось в умиротворение. Лишь покой и ночные шорохи, да слабый прохладный ветерок – вот и всё, чем дышала теперь эта странная, колдовская ночь. Будто и не было ничего. Будто всё мне приснилось.

Я вздохнула и опустилась на землю. Ноги больше не держали меня. Такая слабость разлилась по всему телу, что мне показалось – прямо сейчас я упаду в обморок.

А потом я вдруг почувствовала…

Словно что-то распахнуло глаза глубоко под землёй. Древнее, страшное, опасное. Ещё древнее этих чёрных камней. Что-то, к чему мой любимый, прекрасный, дорогой моему сердцу замок не имел никакого отношения. Медленно просыпалось, ворочалось, потягивалось со сна. И оно искало. Искало того, кто его разбудил – и этот ищущий взгляд скользил по земле и вот-вот должен был меня найти…

– Рин! Безмозглая дурочка! Какого чёрта ты творишь?!

Он упал рядом со мной на колени, схватил за плечи и как следует встряхнул.

Цепкие объятия взгляда, что вот-вот должны были замкнуться, разжались. Что бы это ни было, оно отступило. Отступило на этот раз.

Я покачнулась и едва не потеряла сознание. Наверняка бы упала в траву, если бы Рон меня не удержал.

Закрыла глаза. Не хочу на него смотреть! Мне слишком стыдно. Я нарушила все запреты. Я его, наверное, очень сильно обидела. Не хочу видеть злость на его лице – мне слишком больно будет от этой злости, намного больнее, чем от шипов, которые до сих пор оставались в моей ладони и заставляли её невыносимо саднить и гореть огнём.

– Что ты сделала, глупая? Покажи… – его голос вдруг изменился, стал совсем тихим. В нём больше не было гнева, и я с облегчением перевела дух. Осмелилась даже пошире открыть глаза и выглянуть из-под завесы ресниц.

Рон перевернул мою ладонь и внимательно её рассматривал.

Больше всего меня поразило не то, каким бледным было его лицо – а сбитые в кровь костяшки пальцев.

– Ну вот… Несчастье моё… Я же говорил оставаться рядом… Почему ты никогда не слушаешь меня? – один за другим он осторожно выдёргивал шипы из моей ладони и выбрасывал прочь в траву.

Я жалобно всхлипнула.

– Рон… Рон, скажи – мы же всё ещё друзья?

Он вздохнул.

– Чтобы человек дружил с черепахой?.. Это какой-то нонсенс, – тихо ответил он мне, бережно перевязывая мою ладонь своим носовым платком.

(3.7)

Всё остальное было как в тумане. Не помню толком, как добиралась до своей комнаты. Кажется, Рон практически тащил меня на себе, чертыхаясь по дороге и отчитывая за безрассудство. Вот только в голосе его, который я слышала у себя над ухом как через слой ваты, тягуче перекатывалась тревога.

Уложил меня в постель – прям в туфлях! Это ж надо было ему так распереживаться. Я хихикнула. Умудрилась же довести этого аккуратиста. Ничего – наобщается со мной, то ли ещё будет! Порадовалась, что сейчас ночь, и он не увидит, какой кавардак в моей комнате. Прибраться что ли завтра…

Глаза слипались немилосердно. Как только щека коснулась прохладной подушки, я поддалась этому блаженному забытью. Кажется, Рон продолжал что-то говорить, стоя у моей кровати. Пытался втолковать, что если мне станет плохо, чтоб стучала ему в стену – он сегодня вообще не собирается ложиться. Ага, ещё чего не хватало – буду я его доставать! И так намаялся сегодня со мной, бедный. Но я, конечно же, для виду покивала головой и согласилась, так и не разлепляя глаз. Пусть уже уйдёт спать. С трудом уговорила не звать никого из взрослых. Он, кажется, решил отчего-то, что мне плохо. Это мне-то? Мне сейчас очень и очень хорошо…

Какая-то мысль неприятная, правда, зудела где-то на краю сознания, но я её столь усиленно отгоняла, что она так и не смогла ко мне пробиться.

Когда я открыла глаза, жмурясь от яркого света, мысль всё-таки смогла до меня достучаться. Мы же уезжаем сегодня!

Выбираться из постели сразу расхотелось, и я поглубже зарылась в одеяло. Тут же провалилась в сон и блаженно продрыхла ещё пару часиков. Ну, или мне так показалось.

Снова проснулась от того, что скрипнула дверь и ко мне в комнату заглянула горничная, Мэри. Она была новенькая, нанятая специально к празднику. Милая смешливая девушка с тёмными волосами и родинкой над верхней губой.

– Ох, мисс Кэти, вы очнулись! Наконец-то! Радость-то какая! Пойду скорее, батеньку вашего позову. Не надо чего?

Я отрицательно помотала головой. Потом пошевелила босыми ногами, высунув их из-под одеяла. Да и ночная рубашка вместо платья…

– А где мои?..

– Простите, маленькая мисс, но я вас как переодела, – снесла вниз, да и выкинула эту рванину. Платье до того грязное было и в дырках всё, туфельки не лучше – никаким бы чудом их не привести в такой вид, чтоб снова по балам ходить.

Я вздохнула. Это же было моё единственное нарядное платье! Ну да ладно – всё равно уезжать. А дома мне по балам ходить точно не придётся.

Тут я ощутила просто зверский голод. Ещё бы – после такой насыщенной приключениями ночи! Попросить, что ли, Мэри…

Но в этот момент дверь открылась шире, и на пороге показался мой отец. Расплылся в счастливой улыбке и ввалился в комнату, чуть не сбив с ног служанку. Та почла за лучшее ретироваться.

– Моя малышка! Я так за тебя боялся! Как ты? Ничего не болит?

Я энергично заверила, что совершенно ничегошеньки.

– Ну что ты, папочка! Подумаешь, проспала до полудня… Я не сильно хоть задерживаю нас? Пора же собираться, наверное…

Мне снова взгрустнулось. Папа посмотрел на меня как-то странно.

– Солнышко… Какой отъезд, ты о чём? Ты три дня валялась без сознания. Я думал, с ума сойду. Деревенский лекарь только развёл руками, так что граф отправил гонца и вызвал врача из столицы, он вот-вот должен прибыть. Так что никаких поездок, пока ты полностью не поправишься! Праздник закончился, гости разъехались давно. Ты остаёшься единственной и самой почётной гостьей Замка ледяной розы.

И он ободряюще мне подмигнул. Я же уселась в кровати, кутаясь в одеяло и пытаясь справиться с шоком.

А потом вдруг мне в голову сама собой пришла ещё одна мысль. Я вспомнила, о чём хотела спросить папу, как только увижу. Как бы только это поаккуратнее, чтобы себя не выдать…

– Пап, а ты сам нормально себя чувствуешь? После бала голова не болела? Ты вроде рано тогда спать ушёл…

Я видела, что он в полном порядке – вид цветущий, как всегда. На самом деле, мне хотелось спросить о другом. Мне хотелось спросить, отчего его не было на обряде.

К моему удивлению, папа отвёл глаза.

– Да… я в тот вечер перебрал немного, уснул сразу, как добрался до комнаты. Всё веселье пропустил. Говорят, интересно было…

Папа мне врёт. Дожили.

Вот только как вывести его на чистую воду и самой при этом не спалиться – я не имела ни малейшего понятия. Ладно, оставим в памяти зарубку на будущее и отложим пока…

Тут в дверь постучали и, не дожидаясь ответа, отворили её. Папа глянул за плечо, закрывая своей объемной фигурой вошедшего, а потом снова обернулся ко мне.

– К тебе тут, смотрю, с утра пораньше кавалеры уже! Да ещё с цветами! Ну, я пошёл тогда.

Сердце у меня ёкнуло, конечно…

Но это оказался Эдди.В руках у него был здоровенный букет роз. Обычных, розовых. Такие в саду замка тоже росли. Меня замутило от одного их запаха. Кажется, слишком много было роз за последнее время. Но я, как девочка вежливая, конечно же изобразила бурную радость.

– Ты чего это вздумала болеть, Кэт? Что вообще с тобой приключилось? – он взял стул и подвинул его к моей кровати.

– Ничего… переутомилась на балу. Танцевала до упаду, вот голова и начала кружиться. Полежу и всё пройдёт, – вдохновенно врала я, раздумывая, под каким таким предлогом попросить его уйти и дать мне ещё немножечко поспать. В идеале, конечно, захватил бы ещё он с собой и этот веник…

– Тебе скучно, наверное, одной. Хочешь, посижу с тобой, почитаю вслух?

– Не-е-е-т… – взмолилась я, заныривая глубже под одеяло и накрываясь почти с носом. – Что-то мне пока плоховато. Надо, наверное, ещё отдохнуть.

– Может, позвать Мэри? Она…

– Эд, тупица, тебе же ясным языком сказано – мисс Лоуэлл хочет спать! Проваливай уже.

Я накрылась с головой и хихикнула беззвучно. Мне даже не нужно было вылезать, я и так примерно представляла, что там происходит. Как всегда, переглядываются, кто кого переглядит. И как всегда, Эд не станет ввязываться в спор.

Ага, так и есть – после минутного молчания я услышала торопливые шаги и раздражённое хлопанье дверью. Интересно, что сейчас будет?

Хм… скрип окошка… Мне стало интересно, и я высунула нос из-под одеяла.

Мой веник отправился в дальний полёт.

Хорошо-то как! Сразу стало легче дышать.

– На вот тебе. Вместо этого убожества.

На тумбочку прямо перед моим носом плюхнулась полная корзинка пирожков.

– Рон, я тебя обожаю!! – взвизгнула я и вскочила, аж подпрыгнув на пружинистом матрасе.

(3.8)

В этот раз Рон мужественно отказался от пирожков, и вся корзинка целиком досталась мне. Не скажу, что я сильно сопротивлялась.

Но аппетит конечно у меня был… зверский просто! Я еще никогда с такой скоростью не поглощала еду. И долгое время моё внимание было занято исключительно этим увлекательным занятием, но, когда дно корзинки уже виднелось, я вдруг сообразила, что в комнате стоит подозрительная тишина.

Я замерла, не донеся очередное произведение искусства миссис Торнвуд до рта.

– Что?.. Ты чего на меня так смотришь? – подозрительно спросила я Рона. Он сидел на стуле, заложив руки за голову и бесцеремонно водрузив пятки на край моей постели. И взгляд у него при этом был… какой-то странно добрый. Мне прям не по себе стало.

Ну, я девочка умная, до меня быстро дошло. И дошло, как применить это с пользой.

– Ага, значит ты, судя по всему, эти три дня жутко за меня боялся и переживал, что не уследил, да? Думал, небось, что вообще помру от каких-то там несчастных шипов? – я потрясла в воздухе перевязанной рукой.

И вот хоть убейте меня, но мне невероятно понравилось, как он отвёл взгляд в ответ на мои слова! Нет, ну то, что немного покраснел – это мне, конечно, уже показалось. В жизни не поверю, что Рональд Винтерстоун вообще способен краснеть.

Я аккуратно положила последний недоеденный пирожок в корзинку.

– А раз тебя теперь мучает совесть, предлагаю великолепный способ загладить свою вину перед несчастной мной! Давай ты мне расскажешь, зачем был всё-таки нужен тот обряд, и для чего эти розы, и что вообще…

– Значит, ты меня обдурила, заперла в комнате, потом как последняя тупица без инстинкта самосохранения сунулась туда, где опасно – а я же ещё должен муки совести испытывать? – немедленно вскинулся Рон. – И вообще, ты будешь этот пирожок?..

Я немедленно отставила корзинку подальше.

– Ты сказал, мы друзья! А у друзей не бывает секретов!

– Не помню, чтобы говорил такую чушь… И вот не надо делать такие умоляющие глаза! На меня эти ваши бабские штучки не действуют. Многие пытались, да обломались.

Я вздохнула и протянула ему пирожок, сердито отвернувшись.

Ел он его долго. Так долго, что я с целой корзинкой, кажется, справилась быстрее. Ну а я всё это время занималась не менее важным делом – дулась.

Доев свой бесконечный пирожок, Рон ещё немного помолчал, и наконец спросил:

– Да ты секреты хоть хранить умеешь?

– Спрашиваешь!! – я немедленно вскочила и подобралась на коленях к самому краю кровати, сверкая на него глазами.

– Есть семейная легенда. Говорят, что обряд появился сразу после Завоевания, когда стало ясно, что без магической подпитки начинается увядание замков. Ну, наш народ завоевать-то их сумел, а вот сохранить… У нас самих же магии нет никакой. От слова совсем. Ни магов не рождается, ни чужой магии научиться мы не можем. Был найден единственный возможный выход – непосредственная передача замкам жизненной энергии людей. Для этого и нужна кровь. Поэтому нужно уколоть шипами руку, чтобы смешать каплю крови с магией «ледяных роз Винтерстоунов», которые растут здесь с незапамятных времён. Один раз уколоть! Одна капля, глупая Рин!! А не так, как ты – чуть не всю руку насквозь… В общем, в теории, получив достаточную дозу жизненной энергии, замок должен восстановить свой запас и самоизлечиться.

– В теории?.. – немедленно встряла я, старательно проигнорировав заслуженные упрёки.

– Да. Мы с отцом понятия не имели, сработает ли на самом деле. Потому что с момента Завоевания постепенно обряды стали проводиться всё реже, а потом и вовсе прекратились, и вот уже около ста лет их не было совсем. За это время они основательно подзабылись и превратились в такие вот семейные предания. Ну, среди знатных родов Королевства ещё какие-то отголоски ходили, какому-нибудь прапрапрадедушке со склерозом рассказывал его прапрапрадедушка… Короче, достаточно, чтобы наши гости были жутко заинтригованы и возбуждены, но понятия не имели, что на самом деле затевается.

А мне почему-то стало неловко.

– Но вообще-то… Вообще-то, это же получается обман! Вы обманули столько людей! А обманывать нехорошо. Их просто использовали, а они и не знали ничего… А если они теперь заболеют? Или даже… даже умрут?

Рон вскочил.

Ага, дурочка Рин, радуйся – ты вывела-таки его из себя! Это ещё долго продержался.

– Да ничего с ними не случится! Ты меня слушала плохо? Обряд проводили лет двести с момента Великого Завоевания, прежде чем он позабылся. Ты хоть представляешь, что было бы, если б каждый год такая туча народу помирала в замке? И куда девать столько трупов? А безутешные родственнички, которые, случись что, скопом повалят к замку, чтобы разнести его по камешку и отправить гостеприимных хозяев на костёр за их чересчур активное гостеприимство?

Он принялся сердито мерять шагами комнату. Хотя вообще-то у меня сложилось впечатление, что Рон сейчас убеждает не только меня, но немножко и себя тоже.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– И вообще – изъятие небольшого количества энергии у взрослого человека ничем серьёзным ему не грозит. Ну, голова чуток поболит. Ну, похандрит, может, пару дней ни с того ни с сего. А ты их видела, Рин? И так большинство – уставшие от жизни ипохондрики, не знающие чем занять свободное время. Так что маленькая головная боль – не слишком значительная цена за ту встряску и приключение, которое подарил им обряд.

– Всё равно это нечестно!.. – тихо пробормотала я, по-прежнему не желая сдаваться.

Он остановился прямо напротив меня. Я подняла глаза. Ага, уже знаю этот бешеный взгляд. И руки, сжатые в кулаки – до побелевших костяшек.

– Рин, я пошёл бы на значительно более серьёзное преступление, чтобы только спасти замок. Ты даже не представляешь, чего мне самому стоило той ночью остаться и не пойти вместе со всеми!

– Почему же тогда не пошёл?..

Я тут же пожалела, что задала этот вопрос – как бы он не подумал, что обвиняю его в малодушии.

Рон отвернулся и посмотрел в окно с каменным лицом.

– Когда в прошлом году ты мне рассказала про тот разговор отца с лордом Сильверстоуном… о том, что наш замок последний, и если не провести какой-то там обряд, он тоже рассыплется в пыль окончательно… я места себе не находил. Перерыл всю библиотеку в поисках ответа на вопрос, что это может быть такое. Ни полслова не нашёл. В конце концов, оставался один-единственный выход. Я просто пошёл к отцу и прямо спросил его. И кстати, надеюсь, ты оценишь моё благородство. Потому что на вопрос, откуда я знаю про обряд, сказал отцу, что это я подслушал его разговор с Сильверстоуном.

Ох, вот теперь мне и правда стало очень и очень стыдно!

– П-прости… Спасибо, что прикрыл…

– Всегда пожалуйста! – язвительно ответил Рон, бросив на меня издевательский взгляд. – Не буду говорить «обращайся ещё», потому что мне очень хочется верить, что хоть теперь ты перестанешь очертя голову лезть везде, как в каждой бочке затычка. Правда, что-то мне подсказывает, что мои мечты так и останутся мечтами…

– И что отец? – поспешила я перевести тему.

– Да что отец… сказал, что расскажет мне, но под одним условием – я не буду участвовать. А поскольку если бы я не узнал, в чём суть, то и так бы не смог, пришлось согласиться. Знала бы ты, чего мне это стоило.

– Вот почему у тебя было такое лицо в тот вечер… – сообразила я. – Ты переживал, что отправляешь других людей отдавать силы своему замку, а сам отсиживаешься за их спинами как трус…

Рон грустно усмехнулся и покачал головой.

– Так, как ты это сформулировала, звучит конечно совсем паршиво, но в общем и целом – да.

Немного успокоившись, он снова сел на стул, наклонился вперёд и внимательно на меня посмотрел.

– Теперь ты хоть понимаешь, почему я не хотел выпускать тебя из замка? И почему все гости, кому не стукнуло двадцать один, должны были оставаться внутри? Потому что, если взрослый организм достаточно спокойно справится с восполнением энергии, то для ребенка такой удар может иметь самые непредсказуемые последствия.

Рон откинулся на спинку стула с видом крайне уставшего человека.

– Нет, ну конечно, главный идиот тут я – что понадеялся на твоё послушание. Попробуй удержать взаперти ветер…

– Извини… Если б я знала…

– То всё равно бы туда потащилась. Хоть сама уже не ври себе.

Он вздохнул.

– Но, если уж совсем честно… на твоём месте я бы поступил так же. Ты-то не давала никакого слова, в отличие от меня. А слово дворянина должно быть нерушимо, Рин. Это вдалбливают нам с детства. И это – часть твоей сути, от которой ты не можешь отказаться.

На секунду между нами повисло какое-то тягостное молчание. Не знаю, почему, но эти слова меня напугали. Как будто они были вообще не о том, что мы обсуждали. И когда-нибудь они мне очень сильно аукнутся.

– Ты правда не представляешь, как меня напугала, пока валялась без сознания столько дней. Хотя теперь, судя по аппетиту…

– Я совсем-совсем-совсем в порядке! – поспешила заверить его я. – Кстати! А ты случайно не в курсе, почему мой отец не ходил на обряд? Может, его не позвали? Может, граф решил поберечь своего друга?

Рон задумался.

– Ты знаешь, вообще-то моей матери, например, отец тоже приказал оставаться в замке – она неважно себя чувствует, болеет. Так что не все взрослые обитатели замка участвовали. Но я не думаю, что отец мог раскрыть секрет кому-то из посторонних. Это слишком большая тайна для того, чтобы её доверить даже другу детства. Он и мне-то не хотел. Потому что, если станет известно, что на самом деле задумал граф, устраивая спектакль с Праздником ледяной розы – это будет не просто скандал. Ты слышала когда-нибудь о даргари?

Я помотала головой, вслушиваясь в незнакомое слово.

– Ну да, откуда тебе – ты же девчонка… Это старинный смертельный поединок на мечах. Поединок оскорблённого – в защиту чести. Своей или своей дамы. Бой идёт до последней капли крови. Даргари хотя и не проводились уже очень давно, формально их никто не отменял. А учитывая, какая грызня скоро разгорится за трон старика-короля… Немало народу захочет сбросить с шахматной доски такую крупную фигуру, которой до сих пор, несмотря на затворничество, является мой отец.Он вдруг запнулся.

– Так, стоп. Я не понял. Что это за довольная лыба?

– Ничего-ничего!

– Ещё раз. Я что-то смешное сказал? О серьёзных вещах же…