Текст книги "Замок ледяной розы (СИ)"

Автор книги: Анна Снегова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 40 страниц)

– Эд… Эд, я не хочу туда. Давай вернёмся?

– Чего это вдруг? Здесь не его личные владения. Ну-ка, пошли!

И он бесцеремонно потащил меня дальше. Я увидела вдруг отчётливо, что ему просто хочется позлить Рона. Похвастаться своей победой. Пусть даже такой маленькой, такой никчёмной. Много ли чести – подумаешь, одна мелкая надоедливая девчонка теперь путается под ногами у него, а не у брата… Но, кажется, даже это доставляло Эду радость – наконец-то ощутить превосходство.

Как же мне было противно всё это. Я думала, провалюсь сквозь землю. Что же делать?

Рон опустил лук. Заметил нас, наконец-то. Правда, на брата он не смотрел. Только на меня.

Нет, только не это… Снова идёт ко мне!

– Опасное место для прогулок, Рин.

Эд наклонился, поднял длинный изогнутый лук, прислонённый к одной из мишеней.

– А ты ей не указывай. Ты тут пока ещё не хозяин. Мы с Кэт хотим пострелять. Правда, Кэт?

Пожалуйста, пожалуйста, не смотри на меня так…

Я снова вспомнила сон. Он так ярко стоял у меня перед глазами! Я поняла, что сделаю всё, что угодно, чтобы он не сбылся.

Ну вот – значит, закрыть глаза на мгновение, сосчитать до трёх, глубоко вздохнуть… Вспомнить тон, которым мама разговаривала с отцом, когда они ссорились…

– Хватит мной командовать! Ты всегда ведешь себя со мной, как с маленькой девочкой! То дразнишь, то обзываешься… Тебе вечно не нравится всё, что я делаю! И знаешь, что? Если тебе так неприятно, что я тут – вот сам бы и уходил!

Кажется, у Торнвуда упала челюсть и глаза полезли на лоб. Даже Эд воззрился на меня так, будто я отрастила рога и превратилась в маленького дьяволёнка. Он, правда, обрёл дар речи первым.

– Ты слышал, что сказала моя дама? Кажется, теперь твоя очередь проваливать! И хочу тебя заверить…

– Заткнись, Эдди. Мне без разницы, чего ты там хочешь. Меня волнует только, чего хочет Рин. И почему. И раз она вдруг решила, что не хочет меня видеть… Что ж – значит, больше не будет.

Он аккуратно прислонил лук к мишени, подхватил рубашку, висевшую на деревянном заборчике, и, не глядя на меня, покинул стрельбище.

…У меня получилось. Он ушёл. Не сбудется этот ужасный сон. Никто не будет сломя голову бросаться под стрелы. Остальное не важно. Пусть теперь хоть все летят мне в грудь – мне абсолютно всё равно.

Я без сил опустилась на какое-то бревно и следующие два часа смотрела невидящими глазами на то, как Эд под скупые комментарии Торнвуда превращает манекены в ощетинившихся ежей.

Рон сдержал слово. Больше не подходил ко мне, не заговаривал и даже не смотрел в мою сторону.

Кошмары не прекратились, но по крайней мере в них больше не было его. Вместо этого была ужасающая пустота. И страшная головная боль наутро.

Так продолжалось целую неделю, за которую я старалась вообще не выходить лишний раз из комнаты.

На исходе этой недели Мэри привязалась ко мне с расспросами, почему еда на подносе, которую она исправно приносила три раза в день, остаётся нетронутой. Может, я тайком таскаю пирожки миссис Торнвуд?

И тут мне как-то поплохело. Я вдруг осознала, что всю эту неделю и впрямь ничего не ела. Мне просто не хотелось. Совсем.

(4.6)

В «Легендах эпохи Завоевания» была одна сказка – такая же страшная, как и все остальные – о цветке, что назывался «ангельский мак». С целыми полями этих чудовищных цветов столкнулись войска короля Отто V Завоевателя, когда высадились на Ледяных Островах. Прозрачные, будто стеклянные, они загорались алым, только если до них дотронуться. Поэтому часто жертвы не догадывались о том, что забрели на такое поле, пока не было слишком поздно поворачивать назад. От прикосновения серединки цветков раскрывались, и в воздух взлетали невесомые алые искры «ангельской пыльцы».

Нет, человек не умирал, вдыхая пыльцу – но начинал видеть странные образы, фантастические картины, которые могли свести с ума. А самое ужасное начиналось потом. Куда бы не ушёл несчастный, как далеко не увели бы его ноги, ему мучительно хотелось вернуться снова на то поле, где он прикоснулся к чуду. Снова вдохнуть «ангельскую пыльцу». Люди становились одержимы этими цветами. Это называлось «ломка». Король потерял многих своих самых смелых воинов прежде, чем научился распознавать такие поля и сжигать их, не приближаясь.

К чему я это вспомнила…

К исходу первой недели у меня началась самая настоящая «ломка» без Рона.

Я думала, что самое трудное будет – оттолкнуть его. А потом осознание того, что смогла защитить друга, станет мне достаточной наградой, и я терпеливо дождусь, пока последние дни моих каникул в замке утекут, как вода сквозь пальцы, и я тихо-мирно уеду домой. Как же я ошибалась!

Мне буквально хотелось лезть на стену. Я часами пялилась в окно. Я прислушивалась к каждому звуку, доносящемуся из соседней комнаты, и пыталась угадать, что он сейчас делает. Всё ещё злится на меня? Или ему уже всё равно? В конце концов, у шестнадцатилетнего юноши должны быть другие заботы, кроме того, чтобы без конца бегать за маленькой сопливой девчонкой и терпеть её капризы.

Вот только одна мысль, что теперь он думает обо мне именно так, причиняла невероятную боль. А ещё мне было очень и очень одиноко. Я не знала, что сушит меня больше – моя голодовка, которую не было никакого желания прекращать, или это одиночество. Но в зеркало я старалась на себя лишний раз не смотреть.

В конце концов я сдалась и решила позволить себе маленькое послабление. Может быть, крохотная доза «ангельской пыльцы» притупит ломку.

В общем, в один из дней я отважилась-таки спуститься к завтраку в общий зал. Может быть, там я смогу на него просто посмотреть – хотя бы издали, так, чтобы не подвергать опасности. И так, чтобы он мог не нарушать своё дурацкое слово. О том, что мы не будем больше видеться. В конце концов, это общий зал и случайно столкнуться здесь – не значит «видеться» так, как это делают друзья…

Дверь в обеденный зал показалась непривычно тяжёлой. Или я стала слишком слаба за эти дни.

Я осторожно прошмыгнула внутрь и уселась на своё место – на самом краю длинного стола – задолго до первого гонга. Может, если замереть и притвориться мебелью, на меня меньше обратят внимания?

В зале было пусто и очень тихо. На паркетном полу чередовались полосы золотого и синего света. Золотого – там, где окна были приоткрыты. Синего – там, где утреннему солнцу приходилось пробираться через чисто промытые витражи. Из сада доносилось щебетание птиц, слабый ветер осторожно касался меня утренней прохладой и ароматами роз. Мои голые руки покрылись мурашками. Зря я, наверное, пришла так рано.

Чтобы убить время, я принялась озираться по сторонам. Гобелен куда-то унесли… а вот огромный портрет герцогини в алом был на месте. Только теперь в другой раме. Казалось – она смотрит с него прямо в душу живым и пронзительным взглядом, полным достоинства и осознания собственного величия. Какая отличная задумка – даже когда герцогиня уедет (а я изо всех сил надеялась, что она не поселилась в замке насовсем), будет незримо присутствовать здесь и напоминать о себе.

Позади леди Кингстоун художник изобразил штандарт с её родовым гербом – золотая птица хищно разинула клюв и распахнула крылья. Видимо, готовится наброситься на жертву.

Я вздрогнула. Мне вдруг вспомнился звук, что сопровождал каждый мой кошмар. Тот самый, что стоял в ушах ещё долго после того, как я просыпалась.

Мерные взмахи огромных крыльев.

По сердцу пробежал неприятный холодок. Мои неприятности начались, одновременно с появлением герцогини на той ночной дороге. Может ли это быть как-то связано? Или я сейчас притягиваю всё за уши в напрасной попытке хоть немного разобраться в том, что происходит со мной?..

Тут в зал вошёл отец – одновременно с первым гонгом. Уселся напротив, с энтузиазмом повязывая салфетку. Порадовался, что я наконец-то перестала бояться «сама знаешь кого» и присоединилась к общей трапезе. Я не стала его разубеждать – пусть думает, что это именно из-за старухи сижу сиднем в своей комнате. Версия ничем не хуже прочих. А может, она ещё и окажется ближе всего к истине.

Потом появились граф и графиня – она о чём-то переговаривалась с Эдом вполголоса на ходу. Он даже не кивнул мне, чему я была очень рада. Вот уж кого совершенно видеть не хотелось. Я уткнулась в пустую тарелку и опустила глаза. Но из-под ресниц напряжённо следила за входом в зал.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Рон появился с последним гонгом, и я вся сжалась. Прошёл мимо, не бросив и взгляда в мою сторону. Сел на своё место – там, на дальнем конце стола, рядом с семьёй. Ну что ж – я получила, чего хотела. Больше меня никто не будет защищать и закрывать своей широкой спиной от сурового взгляда герцогини.

Я поняла, что совсем замерзаю. Зря, наверное, надела платье с таким коротким рукавом. Может, надо было то – зелёное, которое Мэри так удачно смогла отчистить?.. Но сегодня я совершенно не хотела привлекать к себе внимания.

Я обхватила руками плечи и поёжилась.

На секунду – только на секунду – показалось, что по мне скользнул взгляд знакомых чёрных глаз… но, когда я повернула голову, Рон смотрел только на вилку, которую задумчиво вертел в руке, откинувшись на спинку высокого стула.

Всё, как я хотела… Я ведь хотела остаться одна. И кажется, действительно добилась того, что теперь никому нет дела до маленькой девочки, – слишком маленькой для такого огромного стола. Такого огромного зала. Такого огромного замка.

Наконец, отчего-то задержавшись, в обеденный зал вплыла герцогиня – с двумя лакеями, как королева в сопровождении свиты. На этот раз она была в бархате потрясающего тёмно-синего цвета – глубокого, как море. Притягивала взгляд и будто заполняла собою всё окружающее пространство.

Слуги немедленно начали приносить кушанья. До нашего края стола добрались в последнюю очередь, разумеется. Но мне было всё равно. Есть по-прежнему не хотелось. Кусок не лез в горло. Я почувствовала, что у меня кружится голова.

Какое-то время за столом царила оживлённая тишина, наполненная уютными звуками, какие бывают за завтраком. Присутствующие молчали, поглощённые трапезой.

А потом герцогиня вдруг отложила вилку и постучала ножом по своему бокалу, наполненному какой-то рубиновой жидкостью.

Все немедленно прекратили есть и уставились на неё.

– Наверное, вы слышали, что произошло сегодня утром в моей комнате.

Раздался сдавленный смешок Эда. Мать толкнула его локтем в бок и посмотрела возмущённо. Рон всё также не поднимал глаз и вертел в руке вилку – казалось, его не заботило вообще ничего вокруг. Вот только я слишком хорошо его знала, чтобы не заметить, как он внутренне весь подобрался.

– У меня и так было не очень много времени, чтобы прохлаждаться здесь, но это стало последней каплей. Оставаться в таких некомфортных условиях я не собираюсь, поэтому уеду уже сегодня. К тому же, у меня дела на Материке, которые требуют безотлагательного присутствия.

Неужели так просто? Она возьмёт и уедет? Мне не верилось…

– Но до отъезда я хочу сказать пару слов своим дорогим внукам.

Вот оно. Я вцепилась в край скатерти, чтобы спрятать то, как у меня задрожали вдруг руки от плохого предчувствия.

– На ваших плечах лежит ответственность за будущее замка. Над Королевством Ледяных Островов сгущаются тучи. И дело не только в проблемах королевской семьи и грядущей грызне за трон Хьюго… хотя и это тоже. Есть ещё кое-что. До меня доходили странные слухи. О древнем волшебстве, пробуждающемся на руинах замков розы – по всей стране. О страшном волшебстве! Наш замок – последний, что каким-то чудом выстоял в вихре времён. И может статься, что его значение окажется намного большим, чем просто козырь в играх сильных мира сего. И поэтому…

Она оглядела взглядом присутствующий, остановившись на Роне. Он по-прежнему не поднимал глаз.

– …Поэтому во что бы то ни стало мы должны сохранить Замок ледяной розы в руках семьи Витерстоунов.

Герцогиня вдруг привстала и хлопнула ладонью по столу так, что подскочили и жалобно звякнули бокалы. Рон и бровью не повёл. А она в упор смотрела прямо на него – таким же взглядом, как у той птицы на её гербе.

– Ты ведь понимаешь, о чём я, не правда ли, Ронни? Ты не раз давал мне понять, что на всё готов ради сохранения фамильного наследия. Замку нужна защита! Нужна армия. Несколько поколений Винтерстоунов преступно мало занимались его обороной, полагаясь, видимо, на священное благоговение, которое все испытывали когда-то перед этим местом….

Она одним жестом, протянув вперёд ладонь, остановила графа, который открыл рот и хотел было возразить.

– Ну так вот – этого благоговения больше нет! А есть лишь алчность. Алчность тех, кто словно стая бешеных псов набросится на замок, как только появится такая возможность, чтобы рвать на части остатки его волшебства. Чтобы присвоить его себе. Если… Если только мы не найдём, что этому противопоставить.

Было так тихо, что весёлое щебетание птиц, по-прежнему доносившееся из приоткрытого окна, казалось кощунством.

– Нам нужна армия, Рон! И ты знаешь способ, как её получить.

В этот момент я почему-то смотрела только на его руки. Как он сжал в кулаке вилку – до побелевших костяшек.

– Для этого всего лишь нужно породниться с благородной семьей, у которой такая армия есть. И если долг для тебя не пустое слово… как ты всегда меня старался убедить… ты поступишь так, как будет необходимо, не правда ли?Я замерла, пронзённая в самое сердце предощущением непоправимого. Это придавило меня, как каменная плита. Во все глаза я смотрела на Рона с ужасом. Герцогиня же не всерьез! Она же не может говорить о…

Рон встал. На стол со звоном упала погнутая вилка.

Развернулся и пошёл прочь. Почему-то не вдоль своего края стола, где было ближе всего к выходу… а вдоль того, где сидела я.

Проходя мимо меня, на секунду сбился с шага. И посмотрел прямо мне в глаза.

Как же давно мы не виделись! Как же я соскучилась! Интересно, сможет ли он прочесть это в моём взгляде – или там сейчас только всепоглощающий ужас?..

Долгая, бесконечная секунда связывала наши взгляды. Что-то говорили мне его глаза – но я не могла понять, что.

Он отвернулся и возобновил своё быстрое движение к выходу из зала. Эхо его шагов по паркетному полу…

Хлопнула дверь, и снова стало тихо.

Герцогиня как ни в чём не бывало продолжила аккуратно разделывать что-то вилкой и ножом в своей тарелке. В уголках её морщинистого рта пряталась довольная улыбка.

Вскоре после завтрака к главному входу замка подали шикарную карету леди Кингстоун. Четвёрка тонконогих, серых в яблоках коней с изящно заплетёнными гривами в нетерпении взрывала копытами траву. Я сидела в своём любимом убежище за кустами роз и следила за этой картиной. Мне до смерти хотелось убедиться, что старуха, наконец, покидает замок. Казалось, что если её здесь не будет, всё развеется как страшный сон. И её ужасные слова так и останутся просто словами. И всё станет как прежде.

К тому времени я уже знала от Мэри, что случилось утром в комнате герцогини – оказывается, прорвало канализацию в туалетной комнате. В отличие от большинства дворянских поместий, и нашего с отцом в том числе, в Замке ледяной розы была какая-то сложная система труб, и даже горячая вода в кранах. Если не ошибаюсь, её подогревал сам замок без всякого участия человека.

Ну вот. Значит, хотя бы замку удалось выкурить эту мегеру. К сожалению, он сделал это слишком поздно.

Граф учтиво пожелал тёще доброй дороги, склонился к её руке вежливым поцелуем, а затем с видимым облегчением ушёл поскорее в замок. Графиня же, казалось, никак не могла с нею расстаться – она смотрела в лицо матери с обожанием и ловила каждое слово.

– Береги себя, дорогая! Я уезжаю на Материк, поэтому, боюсь, ещё долго не смогу вернуться в ваши края. Уже скоро погода в проливе перестанет благоприятствовать путешествиям. Я должна успеть до сезона бурь.

– Но отчего именно туда? Я думала, вы вернётесь на Бархатный Утёс. Вы же так давно там не были…

– Утёс не рухнет в море оттого, что его престарелая хозяйка ещё немного поколесит по свету. А почему на Материк… У меня есть кое-какие мысли по поводу подходящих партий для наших мальчиков. Думаю, сейчас, когда трон Стратагенетов всё сильнее шатается, самое время наладить родственные связи с осколками Старого Королевства.

Она ласково коснулась щеки дочери ладонью, затянутой в ажурную чёрную перчатку.

– Так что жди от меня весточки в будущем, но и сама держи ухо востро и не пропусти достойной невесты.

– Я всё-таки думала о Сильверстоунах...

Герцогиня хмыкнула, забираясь в карету по ступенькам при помощи своего лакея.

– Соглашусь с тобой, моя дорогая – маршал королевства всё ещё довольно крупная фигура на шахматной доске. Хотя я и относилась к нему всегда несколько… предвзято. Что поделаешь, наши интересы не раз пересекались в прошлом. Но насколько мне известно, он не собирается так просто отступать во всей этой возне вокруг трона. Так что это, пожалуй, не самый худший вариант – хотя и рискованный, если к власти всё же придет Генрих. Но, думаю, можно серьезно рассмотреть этот вопрос. Так что полагаюсь на твой здравый смысл. Ты уже достаточно большая девочка, чтобы решать судьбу своих сыновей без того, чтобы я руководила каждым твоим шагом.

Лакей захлопнул белоснежную дверцу с гербом. Усевшись на подушках, герцогиня отодвинула бархатную шторку и снова наклонилась к дочери через окно.

– Да, Эвелин… чуть не забыла! Ещё одна вещь. Знаешь – я старая, но не слепая. И многое замечаю. Девчонка опасна!

– Кто? Кэти?.. – графиня, прижимавшая к груди свою болонку, растерянно посмотрела на мать.

– А что, здесь есть ещё одна?

– Мама, я не совсем понимаю вас! Да, она, конечно, совершенно несносна и ужасно невоспитанна, но…

– Дорогая, иногда я забываю, что мозгами ты пошла в покойного отца. Разве ты не знаешь, что дети имеют свойство очень быстро вырастать? А нет ничего сильнее привязанности, которая пустила корни еще в детстве. Так что позаботься, чтобы больше ноги маленькой мисс Лоуэлл не было в этом замке. Пусть растёт себе в своей глуши и выходит замуж за какого-нибудь местного фермера. С учётом размеров её вероятного приданого, на что-то лучшее рассчитывать ей не приходится.

– Но мой муж… Я слышала, он уже пригласил Лоуэллов на будущую зиму! А у него просто какое-то патологически болезненное отношение к собственному слову.– Хм. Ну так позаботься, чтобы будущая зима уж точно стала для девчонки последней, которую она проведёт в замке. Пускай возвращается в болото, из которого вы так неосмотрительно ее вытащили!

(4.7)

Бодрый топот копыт затихал вдали, графиня ушла, растроганно вытирая глаза, а мне вдруг стало… смешно. Ведь обещала же сама себе – бросить дурацкую привычку подслушивать! Вот и получила. Исчерпывающую характеристику себя любимой. Я и невоспитанная, я и несносная, я и бесприданница, я и чудище болотное… Хотя на мгновение меня даже гордость обуяла – ещё бы, саму герцогиню напугала своей скромной персоной! Ай да Рин, ай да молодец! Я, правда, не совсем поняла, почему она меня боялась. И, если честно, смех мой был скорее нервный.

На секунду попыталась представить, каково это, если меня и впрямь перестанут приглашать в замок. Вдруг так и правда всем будет лучше? Его обитателям спокойнее, да и мне, наверное, тоже… Может, спать по ночам стану нормально, может, аппетит вернётся, может…

И совершенно непонятно, почему я опять реву. Я же не хотела. И вообще я сейчас вернусь обратно в замок – и в кои-то веки начну спокойно по нему ходить, не боясь наткнуться где-нибудь на вредную старушенцию. Кстати, теперь самое время проверить мою теорию – вдруг кошмары прекратятся с отъездом герцогини?

Поднимаясь по высоким ступеням крыльца, я бросила взгляд наверх. Небо над замком стало серым, выцветшим. Я никогда ещё его таким не видела. Что происходит? Такое чувство, будто погода портится. Или это у меня что-то со зрением?

В просторном холле первого этажа было тихо и царил полумрак.

Как в тумане, я прошла мимо лестницы, так и не свернув, куда собиралась, и преодолела весь холл до самого дальнего конца. Мне совершенно точно нужно было туда. Не помню, зачем. Просто позарез нужно.

Дверь на кухню… Дверь в каморку для слуг… Мимо, мимо – это всё не то!..

Вот. Маленькая, неприметная дверь в углу. Почти сливается со стеной. Никогда её раньше не замечала. Мне очень нужно. Я должна…

Толкнуть дверь… Не поддаётся? Толкнуть сильнее…

Заглянуть в дверной проём. Темно там. Ни одного светильника. Узкая лестница уходит куда-то вниз. Оттуда веет теплом и чем-то затхлым.

В глубине этой призывной темноты зарождается лёгкий гул на самой границе восприятия. Он усиливается, разрастается ввысь и вширь и заполняет собой всё пространство там, далеко внизу. Распадается на отдельные звуки – и я, наконец, узнаю его. Это тот самый стрёкот, будто огромный сверчок засел где-то там и поёт свою бесконечную песню. Тот, что каждую ночь в кошмарах сводит меня с ума.

Мне очень хочется пойти и узнать, наконец, что же там, внизу.

Заношу ногу и почти переступаю порог…

– Мисс Кэти! Что вы делаете?!

Торнвуд хватает меня за плечо, рывком оттаскивает назад и захлопывает дверь перед самым моим носом. В этот момент будто пелена спадает с глаз, и я щурюсь – оказывается, в холле очень даже светло, и утреннее солнце вовсю заливает его своим безмятежным светом.

– А что – туда нельзя? – слабо лепечу я, потирая глаза. Как же хочется спать!

Торнвуд смотрит на меня с тревогой.

– Ни в коем случае! Особенно вам. Это ход в подвалы замка. Он всегда надёжно заперт. Я вообще не представляю, как вам удалось его открыть. Возвращайтесь-ка лучше к своим играм, маленькая мисс, и не бродите, где не следует!

Он не успокаивается, пока не доводит меня чуть ли не за руку до парадной лестницы и не убеждается, что я действительно поднимаюсь наверх. И долго стоит на том же месте – смотрит мне вслед.

В последующие три дня я несколько раз обнаруживала, что ноги сами принесли меня к двери в подвал. Каждый раз Торнвуд каким-то чудом оказывался поблизости и оттаскивал меня оттуда. Мне кажется, он сдерживался и не жаловался на моё странное поведение кому-то из старших только потому, что время моих каникул в замке и без того стремительно истекало. Мы с отцом должны были уезжать завтра утром. Так или иначе, скоро всё это закончится.

В свой последний вечер в Замке ледяной розы я снова решила прийти на ужин в общий зал. Спускалась по лестнице медленно, крепко держась за перила. Чувствовала ужасную слабость.

Граф снова сидел во главе стола. Оживлённо обсуждал что-то с моим отцом, что расположился рядом. Время от времени столовую оглашал их дружный хохот. Графиня прислушивалась к беседе, сонно жмурясь и поглаживая собачку. Она, кажется, уже совсем засыпала. Наверное, скоро поднимется к себе.

Эда не было. Может, уже дрыхнет, или бездельничает в саду по своему обыкновению. Место Рона тоже пустовало, хотя там и стояли наполненная тарелка и столовые приборы.

За окном раздался протяжный рокот грома. Капли дождя забарабанили по стёклам. Надо же – в первый раз на моей памяти дождь над Замком ледяной розы! Беседа за столом тут же переключилась на новый предмет.

Я решила незаметно примоститься с краешка стола – там, где сидела ещё при герцогине. Почему-то не хотелось присоединяться к весело болтающей компании. Посижу тут тихонечко, никого не буду трогать…

…Его присутствие я ощутила спиной. Даже не стала поворачиваться. Кажется, он стоял при входе и оглядывал столовую. Особенно долго задержал взгляд на моей сутулой фигуре.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Потом быстрым шагом прошёл до своего места. Я уткнулась в почти пустую тарелку и без энтузиазма погоняла по ней пару редисок. Просила ничего кроме салата мне не накладывать. Знала, что всё равно и этого не съем.

И чуть не подскочила, когда Рон уселся за стол прямо напротив меня, шумно плюхнув на стол свою тарелку. С испугом подняла на него глаза. Он откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди и принялся разглядывать меня пристально, не говоря ни слова. Особенно лицо. Так, словно очерчивал взглядом каждую чёрточку, ничего не пропуская.

Мне стало как-то неудобно. Честно говоря, выглядела я в последнее время не очень.

Дождь за окном меж тем превратился в самый настоящий ливень. Потемнело. Мокрые ветви кустарников хлестали по стёклам.

И я совершенно не знала, как прервать затянувшееся молчание. А Рон всё продолжал подробный осмотр.

Потом резко толкнул ко мне свою тарелку, в которой было совсем мало салата, зато очень много тушёного мяса в каком-то густом соусе.

– Ешь!

– Не хочу… – вяло пробормотала я, отводя взгляд.

– А я тебя не спрашивал, хочешь или нет. Ешь!

Чтобы не злить его ещё больше, я подвинула тарелку ближе и уставилась на неё чуть ли не в ужасе. И всю эту огромную кучу еды я должна съесть?! Меня вдруг замутило.

От перспективы быть накормленной насильно, которая, судя по взгляду Рона, была вполне реальной, меня спасло только одно.

Высокие двери обеденного зала отворились, и показавшийся на пороге Торнвуд громко провозгласил:

– Ваша милость! В Замок ледяной розы пожаловала гостья.

Я уронила вилку. Неужели герцогиня что-то забыла и вернулась с полпути?!

– Мисс Эмбер Сильверстоун! Прошу вас, мисс, проходите скорее и давайте мне свой мокрый плащ. Я немедленно прикажу подать вам горячего чаю.

Она появилась в дверях – вся промокшая до нитки, в прилипшем к телу тёмно-розовом платье и с рассыпавшейся по плечам причёской. И всё равно красивая до невозможности, как принцесса.

И я правда была рада её видеть! И рада, что через такую непогоду она добралась до замка целой и невредимой, с какой бы целью не пустилась в путь. Просто…

Просто, когда Рон вскочил и направился к ней, я вдруг поняла, что сейчас место напротив меня снова опустеет и я опять останусь одна.

Но лишь успела я об этом подумать… Как он вдруг затормозил и остановился прямо за моей спиной. Я услышала усталый вздох – как будто он признавал своё поражение. И на голову мне легла большая тёплая ладонь.

– Черепашка, давай договоримся так – ты пока посидишь и съешь всё, что лежит на тарелке. А потом я вернусь, и мы, наконец, поговорим.

И этим простым жестом он как будто перечеркнул все мои усилия, все старания его оттолкнуть. Словно говорил, что несмотря ни на что, мы всё равно остаёмся друзьями.

Он пошёл встречать Эмбер, а я сидела и пыталась понять, что же мне теперь делать. Рон меж тем взял её под руку и повёл к родителям, услужливо отодвинул стул и усадил. Графиня рассыпалась в причитаниях по поводу промокшей гостьи, тут же откуда-то как из-под земли явился Эд и притащил ей сухую накидку. Всем было не до меня.

Я воспользовалась моментом, аккуратно выползла из-за стола и бочком проскользнула в двери.

Ну и пусть он снова будет злиться. Ведь я опять его не послушалась. Всего-то нужно переждать до утра и уехать. И тогда я точно буду уверена, что стихийное бедствие под названием «Рин» больше ему не угрожает.

(4.8)

Я долго сидела в своей комнате как на иголках. Всё боялась, что сейчас кое-кто придёт, чтобы намылить мне шею за непослушание. Успокоилась только, когда спустя часа два соседняя дверь хлопнула, потом долго раздавался ритмичный шум, как будто Рон мерял шагами комнату туда-сюда, а потом, наконец, за стеной воцарилась тишина.

Выждала для приличия еще полчаса и осторожно, как мышка, прошмыгнула в коридор. Я поняла, что просто не смогу уехать, не выяснив одну вещь. Мне мучительно хотелось узнать, для чего приехала Эмбер. Почему-то не верилось, что это праздная прогулка. Юной леди явиться одной без приглашения в такое место – не совсем приличное поведение, даже я это понимала. Должна быть весомая причина!

И что-то в моих воспоминаниях об Эмбер подсказывало, что она не рассердится на меня, если заявлюсь прямо к ней в комнату проведать, как у неё дела.

Я помнила, что комната её в прошлый приезд была на втором этаже, недалеко от бального зала. Оставалось надеяться, что в этот раз гостью поселили туда же. И что она ещё не спит.

Толкнула знакомую дверь. Было не заперто.

И застыла на пороге, не веря своим глазам.

Эмбер сидела у окна за маленьким столиком, а в ладони у неё покоился какой-то прозрачный камень размером с гусиное яйцо. Он светился ярко-розовым. Вторую ладонь она держала над камнем, и с неё то и дело срывались розовые искры, вплетались в фейерверк красок, бушевавший в центре камня. Этот волшебный свет разгонял полумрак комнаты и загадочно отражался на задумчивом лице девушки. Её длинные ресницы бросали тени на щеки. Она шевелила губами и произносила что-то беззвучно.

Тут Эмбер вздрогнула, распахнула глаза и уставилась на меня. От испуга уронила камень, он покатился по столу, потом ухнул на пол с глухим стуком и погас.

Я бросилась его искать, бормоча извинения.

– П-прости... прости пожалуйста… Я не хотела тебе помешать, правда-правда…

Она присела на колени рядом и принялась шарить руками по ковру. Наконец, отыскала камень, сжала его в ладони, и он снова слабо засветился.

Мы посмотрели друг на друга, и Эмбер смущённо мне улыбнулась. Я снова поразилась тому, какая же она красивая. Длинные волосы её уже совсем высохли и закурчавились, рассыпались по плечам золотой волной. И ей очень шёл нежный румянец на щеках.

– Всё нормально, Кэт! Не извиняйся. Я сама виновата, что забыла запереть дверь.

Нет, всё-таки любопытство – мой главный недостаток.

– Слушай… а что ты сейчас делала? Ну, с этим камнем… Это… Это же была магия, да?!

Эмбер почесала кончик носа с загадочной улыбкой.

– Если честно, Кэт – а я даже рада, что ты теперь знаешь! Терпеть не могу секретов и до одури устала держать этот. С самого детства. Не представляешь, как сложно!

Она поднялась на ноги, изящно расправив складки платья – уже другого, зелёного – и жестом пригласила меня присесть в кресло у противоположного края стола.

– Ну да. Магия.

– Но как?! Ведь её же уже давно не существует! Никто не умеет…

– Вот именно. Магов не рождается в нашем народе. Это знают все. Именно поэтому я должна хранить свой секрет – иначе меня просто разорвут на части любопытствующие и те, кто захочет использовать мою магию в своих интересах. Особенно при дворе. Поэтому о моём даре знают только самые доверенные люди. Так что надеюсь на тебя, Кэт – ты же умеешь хранить тайны?

– Ещё как! – заверила её я. Знала бы она, сколько их у меня самой. Да я просто спец по хранению тайн! – А какой у тебя дар?

Я подалась вперёд на самом краешке сидения, едва сдерживаясь, чтобы не подскакивать от нетерпения. Эмбер улыбнулась. Эй было приятно внимание. И кажется, она и правда с огромным удовольствием и облегчением делилась со мной своим секретом. Я была очень тронута её доверием.