Текст книги "Замок ледяной розы (СИ)"

Автор книги: Анна Снегова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 40 страниц)

Я не стала переспрашивать, что у него за источники. И так понятно. Отец Эмбер – граф Сильверстоун – маршал и правая рука короля, наверняка много времени проводит при дворе, и она тоже.

– Так, Рин, а теперь рот на замок! Мы подходим. Тут на каждом шагу могут быть люди Шеппарда.

Оставшуюся часть пути до замка мы проделали в молчании.

Рон шёл рядом… но почему же у меня было такое чувство, будто иду одна? Наверное, потому, что мыслями он был где-то очень далеко.

И я вдруг подумала, что вовсе не хочу, чтобы Рон принимал решения разумом. Потому что так делают такие люди, как Бульдог – заставляют сердце замолчать. А я не хочу, чтобы Рон тоже когда-нибудь сказал кому-то: «и я был таким, как ты раньше… очень давно».

В комнате я просидела одна до самого вечера. От нечего делать развлекалась беседой с Замком. Просила его выполнить несложные просьбы – и он откликался всё быстрее и охотнее, как будто и сам застоялся и заскучал в одиночестве. Свет зажигался ярко, потом гас до полной темноты; полы теплели и тут же остывали, как нагретый солнцем песок после долгого летнего дня; стены меняли цвет от насыщенно-серого до почти белого; ставни послушно открывались и закрывались… мне даже удавалось добиться того, чтобы под моей рукой камень становился мягким, как глина и начинал менять форму. Это завораживало. Но не уменьшало тревоги, которая копилась глубоко внутри.

Пару раз приходила Мэри, приносила поесть. Она выглядела напуганной. На мои вопросы отвечала, что молодой хозяин уехал куда-то верхом и ещё не возвращался. Когда я попыталась пошутить, что хорошо бы Замок и этих чужаков прогнал, как герцогиню – методом прорывания канализации, Мэри невесело усмехнулась и поведала, что с самого начала все они отказались размещаться в замке почему-то, хотя граф радушно предлагал. Вместо этого разбили палатки где-то в глубине сада. Так что предложенный мною метод не сработает.

Я вяло ковыряла вилкой котлету, уныло глядя в стремительно темнеющее небо за окном, когда в дверь тихо постучали. Меня будто подбросило. Этот стук я узнала бы из тысячи. Побежала скорее открывать, путаясь в юбке.

От сердца отлегло, когда увидела на пороге Рона.Он был уставший, запылённый, осунувшийся – но он был рядом, а это главное.

– Черепашка, у тебя так вкусно пахнет в комнате! Осталось ещё что-нибудь? Сил уже нет тащиться на кухню.

Я с готовностью отошла с его пути, пропуская внутрь. Рон сграбастал тарелку с подноса, стоявшего на столе, и плюхнулся на мою кровать, опираясь спиной о стену и с явным наслаждением вытягивая ноги. Я в нетерпении примостилась рядом на краю.

– Ну что? Ты их нашёл?!

– Нашёл, нашёл, не переживай… Увёл далеко вглубь леса, чуть ли не к самым Верхним Жукам, и велел не показываться на глаза людям.

– Они в порядке?

Рон медленно дожевал кусок котлеты. Потом хлеб. Потом салат.

– Да, Черепашка. Теперь в порядке.

Он слишком странно это сказал. И слишком долго не отвечал.

– Я сейчас выброшу в окошко десерт, и ты его не получишь, если не скажешь правду!!

Мой друг вымученно рассмеялся.

– Ты была б не ты… Давай свой десерт! Я голодный как волк. Если говорю, что теперь в порядке – значит, так и есть. Я вовремя сообразил и захватил с собой их любимое лакомство – розы с твоего куста.

– А иначе?.. – переспросила я, похолодев.

Рон отложил тарелку.

– Когда я обнаружил наших оленей, Снежный лежал в сугробе посреди леса и почти не светился. Отказывался подниматься на ноги. Вьюга бродила вокруг него кругами как заведённая и ничего не могла сделать. Как только я скормил ему цветы, он тут же повеселел. Шерсть снова засияла, силы вернулись и очень скоро он смог последовать за мной. В лесу сейчас сильный снегопад, наши следы быстро замело – да олени и не оставляют их на снегу, ты же знаешь. А то, что наследили мы с моим конём, теперь ни один самый лучший следопыт Королевства не прочитает. И ни один цепной пёс короля не вынюхает.

Я притихла и молча переваривала услышанное.

– Ну что ты нос повесила? Тащи десерт свой. Что там у тебя?

– Пудинг…

– Давай сюда. Могу отдать половину!

– Не надо...

У меня совершенно пропал аппетит.

Рон вздохнул.

– А ну-ка отставить уныние и вселенскую скорбь! Прорвёмся. Я тебя когда-нибудь подводил? Черепашка… не бойся – я сумею защитить и тебя, и замок. Причём именно в такой последовательности. Чего бы мне это ни стоило. А теперь знаешь, что?.. Мы с тобой целый год не виделись и даже не успели толком поговорить. Давай лучше, рассказывай.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Что рассказывать? – удивилась я. Хотя тревога не ушла совсем, от слов моего друга стало чуточку спокойнее на душе.

– Всё подряд. Всё, что хочешь! Сегодня в порядке исключения я готов выслушивать любую твою болтовню в неограниченном количестве. Расскажи о доме, чем ты любишь заниматься там в своих болотах, какие книги читаешь… Мне всё интересно.

Сначала медленно и неуверенно, смущаясь и не веря, что такие глупые мелочи могут его интересовать, я стала рассказывать. А он всё слушал, и слушал, и слушал… Внимательно, не перебивая. Молчал, и лишь изредка задавал вопросы, когда я останавливалась. И смотрел на меня так, будто ему и правда было важно то, что я говорю.

И постепенно я оживилась, увлеклась, забыла обо всём – о том, что происходит, о чужих людях, что вторглись в мой уютный мир и вот-вот сломают в нём что-то важное – обо всём, что происходит за пределами этой маленькой тёплой комнаты и круга света, в котором я и мой друг по-прежнему рядом.

А потом я вдруг запнулась на полуслове.

– Рон… Рон, ты не поверишь! Там…

Бросилась к окну и распахнула его.

Холодный ветер швырнул мне в лицо колкие белые хлопья. Сумрачное небо что-то тревожно ворчало в вышине. Тяжёлые тучи заволокли ночное небо серой пеленой.

– Там… снег… – растерянно прошептала я, глядя за окно.

Спохватилась и поскорее захлопнула его.

Поздно.

На подоконник уже намело снега. Мои руки замёрзли и покрылись мурашками до самых плеч.

Рон усмехнулся и погладил серый камень стены, у которой сидел, – как хозяин гладит бок любимой собаки. Проговорил тихо, я едва расслышала:

– Надо же, приятель – в кои-то веки ты среагировал и на меня… не только на неё. А я уж было собирался ревновать. В конце концов, кто тут наследник? Я тоже о тебе забочусь, знаешь ли. Заслужил хоть капельку внимания…

– Чего ты там бормочешь?

Он посмотрел на меня. Смотрел долго и пристально, и наконец ответил:

– Ничего, Черепашка. Лучше расскажи мне ещё что-нибудь. Не важно, что.

У него был странный взгляд. Очень нежный и светлый, но печальный.

Такой бывает, наверное, у смертельно раненых людей, которые смотрят в лицо любимым и заверяют, что с ними всё будет хорошо.

Но это я поняла лишь намного позже. И лишь спустя время я осознала, что означал этот взгляд.

Просто, когда он увидел Снежного в том лесу, то разгадал, для чего Бульдогу на самом деле нужен Замок ледяной розы.

И в тот вечер Рон принял решение.

(5.8)

С утра и до самого вечера снова шёл снег. И всю ночь тоже. И третий, последний день, который оставался у нас до того, как вступит в силу королевский манифест, я встретила в своей комнате одна, сидя на подоконнике, подперев лицо ладонями и всматриваясь в танец снежных хлопьев за окном.

Это не важно, что всё это время я провела в одиночестве и почти неподвижно. Душой я улетала туда – терялась в невесомом белом кружеве, что плелось из невидимых нитей и падало с притихших небес на вечно зелёный сад Замка ледяной розы. Замирала и оживала с беззвучной музыкой, льющейся из распахнутого небосвода – кажется, там было пианино, и скрипка, и ещё что-то… а может, это просто моя фантазия не давала смириться с тишиной. Я всё пыталась понять, какие вести несут мне эти снежные птицы с медленными взмахами своих белых крыльев – но они были немы.

Запахи первого снега, чистоты, холода – и зимы, что наконец-то одержала победу в этом царстве лета и роз, заползали внутрь сквозь оконную раму, незаметно наполняли комнату, просачивались в камень, и он темнел на моих глазах.

А свет настенных ламп и узор из цветов на двери временами пульсировали, будто отголоски биения большого каменного сердца.

Замок будто ждал чего-то. Я ждала вместе с ним. Изо всех сил пыталась сдержать данное мною обещание и не высовываться из комнаты, чтобы не нарваться на очередные неприятности. Вот только Рон больше не приходил ко мне, и в конце концов я поняла, что больше ждать не могу. Я должна что-то сделать, или просто сойду с ума.

Вечером третьего дня я подошла к двери в коридор, открыла её и, зажмурившись, вышла. Мне хотелось бы чувствовать себя храброй, как те отважные воины-защитники Королевства, о которых я читала в «Легендах эпохи Завоевания». Но в такие моменты особенно отчётливо понимала, что я лишь маленькая девочка – и всю свою смелость без колебаний выменяла бы на тепло дружеской руки, и смех в глазах, и радостную, безмятежную улыбку, не омрачённую тенью того зла, что нависло сейчас над нами.

А замок был тих и казался таким пустым, будто все погрузились в спячку до самой весны, лишь я одна отчего-то не уснула и брожу теперь неприкаянной тенью по его коридорам.

Я потрясла головой, разметав тёмные кудри по плечам. Так дело не пойдёт! Не буду киснуть и отчаиваться. Замок научил меня верить в свет и волшебство даже самой тёмной ночью, когда самые страшные монстры выползают из твоих снов… И мне доводилось уже приручать таких монстров. Вот только человек, оказывается, может быть куда опаснее чудовищ.

А потом по стенам замка прошла дрожь. Она была едва заметна, но я почувствовала её где-то у самого сердца. И сломя голову, не думая о последствиях побежала к источнику. Не знаю как, не знаю почему, но я должна защищать их всех – наших оленей, наш замок… нас. Иначе зачем я здесь? Зачем замок делится со мной секретами? Для чего эта магия во мне, что горит огнём внутри и не даёт покоя? Я никогда не найду ответов, если стану трусливо отсиживаться где-то в углу. И не заслужу света и счастья, если не буду бороться с тьмой.

Едва выбежав за высокие двери замка, я чуть не столкнулась с двумя людьми в сером. Они стояли на крыльце по обе стороны от входа – неподвижные, со скучающим видом. Ничего не делали – просто ждали. Как часовые. Или стражники. И я знала – прекрасно знала, чего они ждут. Полночи. Времени, когда вступит в силу королевский манифест.

Оба посмотрели на меня внимательно, но ничего не сказали и молча пропустили. Я продолжила свой путь, по щиколотку утопая в мелком рыхлом снегу, который всё падал и падал на потемневшую траву, морозными шапками ложился на пышные бутоны цветов и поникшие ветви деревьев, белым ковром стелился мне под ноги. Которого просто не должно было быть здесь.

Я свернула за угол и остановилась, кусая губы.

Белые лепестки с синими прожилками чернели, сворачивались и осыпались пеплом на снег.

Алый свет неудержимо лился из каменных глаз пса… выжигал всё, что мне дорого.

В этот раз Бульдог добрался до заветного куста «ледяных роз Винтерстоунов» – того самого, что взошёл на моей крови. И никого больше не было в этот миг, ровно за пять часов до полуночи, у задней стены Замка ледяной розы, где волшебные цветы отважно карабкались на стены башни – только я и этот упрямый и страшный человек.

Чем больше цветов умирало и падало на снег, тем ярче пылал огонь в сердцевине магических камней. Как будто они наполнялись их силой, выпивая до дна.

Но всё же мои розы продолжали сопротивляться, и не так легко давалась победа над ними Бульдогу. Ещё больше половины оставались целыми – особенно там, наверху, где колючие плети взобрались уже почти до самых окон башни.

И тогда я разозлилась. Очень сильно разозлилась.

Замок… сейчас бы не помешала твоя помощь, если честно!

Я так сильно сжала кулаки, что ногти впились в ладони. Вереница жгучих искр вспыхнула где-то у позвоночника, пробежала до самых кончиков пальцев, опалила кожу голубым светом, и он отразился в морозном узоре на витражных окнах.

Бульдог, наконец, почуял моё присутствие. Обернулся, обрывая контакт магии, и алые лучи погасли. На лице его не было злорадства или торжества, как я думала – оказалось, что он истреблял мои розы с выражением сосредоточенности и почти муки. Как будто мыслями был совсем не здесь – а в каких-то воспоминаниях, что причиняли ему боль. Даже не верилось, что этот бессердечный человек способен на такие чувства. И пусть на мгновение, но прикипевшая, казалось, намертво маска безразличия слетела с него, обнажая… что?Секунду он смотрел на меня стеклянным взглядом, будто не видел, а потом маленькие глазки его расширились, и он уставился на что-то за моей спиной.

Я не стала оборачиваться. Что бы это ни было, оно не причинит мне вреда.

Но всё же и у меня на миг сердце сжалось от ужаса, когда что-то огромное и чёрное медленно проплыло мимо правого плеча по направлению к чужаку, что осмелился нарушить покой заколдованного замка.

Зверь.

На голову выше меня в холке, весь заросший густой чёрной шерстью – от плоской оскаленной морды с ярко-синими сапфировыми глазами, до кончиков могучих лап, вооружённых острейшими когтями. Они не оставляли следов на снегу. Чуть припав на все четыре конечности, зверь подбирался к Бульдогу с глухим недовольным урчанием. Его окружала едва заметная дымка голубоватого сияния, по шерсти временами пробегали искры и срывались с неё, взмывали в сумеречный воздух. Растворялись там, оставляя запах грозовых разрядов.

Я узнала его, конечно же. Именно такое существо было изображено на родовом гобелене графов Винтерстоунов. Только там оно было в доспехах, стояло на двух лапах и держало меч, а не подкрадывалось, урча как дикая кошка.

Эллери?..

Казалось, ещё мгновение, и зверь прыгнет.

Но Бульдог вдруг усмехнулся и поудобнее перехватил трость обеими руками. Маска снова была при нём, надёжно скрывая случайные отголоски искренних эмоций. Неужели даже это чудовище не испугало его?..

– Всего лишь иллюзия, маленькая мисс Лоуэлл! Я уже насмотрелся на такие. В Замке пурпурной розы.

Вскинул руки – пёсьим оскалом вперёд – и вырвавшийся из алых камней ворох ярких молний обрушился на монстра, окружил его стаей жалящих пчёл.

Зверь дрогнул, затих и остановился. И мне оставалось только смотреть на то, как мой защитник, оказавшийся всего-навсего невесомой тенью, бледнеет и истаивает прямо на глазах.

В этот момент я вдруг поняла, что произошло тогда – так давно, будто несколько жизней назад – в той кладовке, откуда старшая помощница кухарки миссис Блэкни выбежала, крича, едва живая от ужаса. И где Рон впервые взял меня за руку.

Я вспоминала его рассказ о том, как он съездил потом к ней в Верхние Жуки и выбил из неё частичное признание. И вот теперь всё встало на свои места.

Когда с моим приездом стены замка начали теплеть, миссис Блэкни отправилась в кладовку с киркой и попыталась отколоть от стены несколько камней, чтобы, как она сказала «сэкономить на отоплении» у себя дома, в деревне. Может, Замку стало больно, а может, он просто возмутился такому бесцеремонному поведению – не знаю. Но чтобы отогнать нахалку, он создал иллюзию – страшного зубастого монстра, и тот напугал пожилую женщину до чёртиков. Помню, как она выбежала из подвала – побелевшая, растрёпанная, но совершенно невредимая! Я всегда знала, что наш Замок – добрый, и не хочет причинять никому зла. Сегодня получила очередное подтверждение.

Ну вот.

На одну загадку Замка ледяной розы меньше. И на одну надежду тоже.

Потому что сейчас, когда последние следы иллюзии истаивали в воздухе, Бульдог смотрел так, будто решал, за кого взяться следующим – за оставшиеся розы или всё-таки за одну маленькую надоедливую девчонку.

С лёгким печальным хлопком зверь исчез, на его месте остался лишь ворох голубых искр. С тихим звоном они потянулись к Бульдогу и впитались в алые камни, которые, получив новое подношение, зажглись ещё ярче, став насыщенно-рубинового цвета.

Ох.

Наверное, опасность и правда ускоряет мыслительные процессы. Потому что на меня внезапно и неотвратимо, как снежная лавина, навалилось вдруг ещё одно осознание.

Я поняла то, о чём Рон, видимо, догадался ещё два дня назад.

– Мистер Шеппард… Вы же хотите получить замок вовсе не для того, чтобы его сохранить, ведь правда? Все эти разговоры о «национальном достоянии» – всего лишь ширма… – мой голос дрогнул. – …Вы хотите его разрушить? Забрать себе его магию? Эти камни в глазах пса – они каким-то образом поглощают её, пожирают как голодные звери…

Бульдог опустил трость и глаза пса погасли, будто сыто зажмурились.

– Почему ты смотришь на меня с такой ненавистью, девочка? Я так часто видел подобные взгляды... Полжизни преследуют они меня. Думал, моя броня давно уже непрошибаема – но тебе отчего-то всякий раз удаётся её пробить. Да пойми же хоть ты – всё, что я делаю, это исключительно во благо королевства! Ради его безопасности и безопасности людей, которые его населяют. С чего ты взяла, что я – зло? Цепные псы охраняют людей от волков, а не нападают на стада.

– А я для вас кто – человек или волк?

Он испытующе поднял бровь.

– Возможно, волк в овечьей шкуре? И возможно, ты сама этого не знаешь точно. Но так и быть, хватит на сегодня… можешь пока быть свободна. Только учти – категорически не советую тебе покидать замок до начала действия королевского манифеста! Как только вступят в силу мои полномочия Управляющего, я проведу несложную проверку, и мы получим полную ясность в отношении того, кто ты такая и что с тобой делать дальше. Но предупреждаю сразу – последствия побега тебе очень не понравятся! И ещё, крайне не советую распускать язык о своих домыслах в отношении меня. Тебе, конечно, и так никто не поверит, но мне бы очень не хотелось применять более жёсткие методы воздействия для пресечения нежелательных слухов. Надеюсь, маленькая мисс Лоуэлл, ты оценишь, что я разговариваю с тобой практически на равных, как со взрослой и ответственной барышней. Ты показалась мне вполне здравомыслящей и разумной для своих лет. Не разочаровывай же меня! Я очень не люблю разочаровываться в людях…Он замолчал и коротко поклонился кому-то за моей спиной.

Я резко обернулась. Не знаю, почему ожидала увидеть Рона. Наверное, и правда хватит ему уже постоянно меня спасать.

Там стоял мой отец и смотрел с откровенной тревогой. Голова его была непокрыта, и снег заставил короткие седые волосы промокнуть и слипнуться. Тут только я поняла, что продрогла до костей, выбежав на улицу в домашнем платье.

– Моё почтение, мистер Лоуэлл! – церемонно проговорил Шеппард и степенно двинулся по направлению к главному входу в замок, оставляя нас с отцом одних.

Он тут же снял с себя пиджак и накинул на меня, обволакивая до боли знакомым и уютным запахом. Я поплотнее укуталась, потупившись. Мне не хотелось ничего говорить или объяснять.

И тогда отец заговорил сам.

– Мне нужно было срочно поговорить с тобой, Кэти.

Я вскинула на него глаза. Ничего хорошего не предвещал мне его тон и то, как он старался не смотреть мне в лицо.

– Возвращайся к себе и собирайся поскорее, милая. Завтра утром мы покидаем Замок ледяной розы.

Он замолчал. Ждал моих вопросов, но их не последовало. Тяжело вздохнул.

– Тебя вообще-то Рональд искал… Но я решил не говорить ему, что видел, как ты бежишь в эту сторону. Мне показалось, будет лучше, если ты узнаешь новость от меня. Всё-таки ты моя дочь, и кому как не мне знать, что творится в твоём сердечке…

Я наклонилась и подняла со снега одну из чёрных роз, которую ветер принёс мне под ноги. Погладила пальцами опалённые лепестки.

– Со мной говорила графиня. Поймала посреди коридора – так ей не терпелось. Вот же вздорная и глупая женщина, пусть простит меня мой старинный друг, который имел несчастье увлечься хорошеньким личиком и богатым приданым… А впрочем, в чужом глазу…

Он запнулся и неловко замолчал. Странный это был разговор, но я не хотела в нём участвовать. Просто ждала, что услышу дальше.

– Гм… в общем, сияя как медный таз, она сообщила, что скоро наше присутствие в замке станет нежелательным – и в эту зиму, и во все грядущие. Потому что… Ну, в общем… потому что…

– Почему, папочка? Просто скажи мне.

– Об этом будет объявлено сегодня вечером. Старший сын графа собирается обручиться с мисс Эмбер Сильверстоун. Невеста и её отец уже едут в Замок ледяной розы.

(5.9)

Я читала, что так бывает – тебя ранили, а боль чувствуешь не сразу.

Поёжившись на холодном ветру, я послушно дала отцу взять себя за руку, чтобы отвести обратно в замок. Но как только мы подошли к углу здания, за которым открывался великолепный вид на заснеженную лужайку перед главным входом, выдернула руку и отступила на шаг, в спасительную тень.

Тишину опрокинул топот копыт множества лошадей, которые одна за другой разрывали полог метели и проезжали ворота с графскими вензелями. Одна, две, три, десять… Я сбилась где-то на третьем десятке. Всадники были в кольчугах, шлемах и всех тех других железных штуках, в которых я не очень разбиралась. Каждый держал в руках круглый щит и копьё, на поясе – меч. Нетронутый белый холст на земле вмиг был исчерчен беспорядочными грязными письменами.

Возглавлял кавалькаду граф Сильверстоун – я сразу узнала его надменное лицо, седые усы и острую бородку. Только теперь вместо алого камзола, в котором он приезжал в прошлый раз, на нём был сплошной стальной доспех. Рядом оруженосец нёс знамя, где красовался герб рода Сильверстоунов – белый лис на голубом фоне, и в отдалении пурпурный замок под золотой короной. Что ж, приходится признать – их герб порядком устарел. Нет больше такого замка в Королевстве ледяных островов.

Один-единственный дворянский род теперь может с полным правом позволить себе подобное знамя. Чёрное с серебром знамя Винтерстоунов. И замок, а вместо короны над ним – синяя роза в круге.

– Не останавливайся, Кэти! Мы должны пойти вперёд и встретить новых гостей рядом с хозяевами, как полагается. Хотя бы пять минут, потом ты сможешь незаметно уйти к себе.

– Пап, я…

Из-за массивного боевого коня лорда Сильверстоуна выступила тонконогая белая лошадь, на спине которой восседала девушка в золотистом платье. Мягкие солнечные блики изысканной ткани оживили выцветшую снежную круговерть.

– …я лучше отсюда посмотрю. Пожалуйста.

Я прижалась плечом к едва тёплому камню стены и вцепилась пальцами в угол, из-за которого по-прежнему наблюдала за происходящим, не в силах отвести глаз.

Отец вздохнул.

– Не замёрзни! Я не могу остаться тут – мою фигуру просто так не спрячешь, и будет странно это объяснить. Пойду к графу. Вернусь за тобой, как только гости пройдут в дом. Не думаю, что Винтерстоун будет долго держать их на таком ветру. Что с погодой – ума не приложу! Впервые такое вижу…

Я уже не слышала, что он бормочет, отходя. Потому что высокие двери Замка ледяной розы распахнулись, и на крыльцо вышел Рон. Весь в белом – ослепительно белом, будто он сам был плоть от плоти этого снежного бурана, и только чёрные волосы, распущенные и аккуратно лежащие на плечах, выделялись ярким пятном.

– Приведи начальство! – бросил он резко тому человеку в сером, что стоял ближе всех к нему и во все глаза пялился на вооружённых до зубов всадников, утратив свою невозмутимость.

Мой друг же был бледен, собран и абсолютно спокоен.

Рядом с ним возник его отец. Мать стояла поодаль, не скрывая торжества на ухоженном лице. Где-то там мелькнула и золотистая шевелюра Эда.

Граф воскликнул:

– Приветствую, дорогой друг! Невероятно, просто невероятно вам рад! Но как же быстро вы доехали! Не помешала эта безобразная метель?..

Пока Сильверстоун отвечал ничего не значащими любезностями, в толпе, что потихоньку начинала собираться во дворе замка, я заметила Бульдога. Тяжело опираясь на трость, он прошествовал вперёд, и люди расступались перед ним. Его густой бас, почти рык, перекрыл все другие звуки, и в толпе воцарилась напряжённая тишина.

– Сильверстоун! Не ожидал… Вы же должны были отправиться на учения к Равеллийским холмам? Что привело вас сюда?

Граф надменно глянул на него, не сходя с лошади и заставляя собеседника смотреть на себя снизу вверх.

– Кроме желания увидеть своего старого друга Винтерстоуна, с благородным семейством которого мы, наконец, породнимся? Стремление поскорее передать королевскую волю, конечно же!

Нет, всё-таки Шеппард великолепно владел собой. Он ничем не выдал бури, которая, я уверена, бушевала у него внутри.

Сильверстоун сделал знак своему оруженосцу и слез с коня с его помощью. Потом подошёл к хозяину замка, обменялся с ним крепким рукопожатием, после чего достал из-за пазухи узкий сафьяновый футляр и торжественно передал ему. Оглянулся и продолжил звучным голосом, оглядывая всех присутствующих:

– Мне, как маршалу королевства и доверенному лицу Его величества, поручена почётная миссия объявить, что предыдущий манифест, который касался судьбы Замка ледяной розы, с сего момента объявляется не имеющим силы!

По толпе прошёл удивлённый шёпот. Слуги переглядывались. Торнвуд вытащил из кармана здоровенный носовой платок и отёр лысину. Его жена успокаивающе погладила его по плечу. Мэри, кажется, плакала и улыбалась одновременно. Граф меж тем продолжил:

– Согласно новому манифесту, который я только что передал лорду Винтерстоуну, это место по-прежнему считается Национальным достоянием, ибо значение последнего невредимого замка розы для Королевства ледяных островов трудно переоценить. Однако наш король, да продлятся годы его, посчитал, что, учитывая изменившиеся обстоятельства, родня невесты наследника Замка самостоятельно справится со столь почетной миссией, как его охранение.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я слышала слова, но они будто скользили по моему сознанию, не задерживаясь, и я не вникала в суть, цеплялась к каким-то мелочам. Интересно, как король мог так быстро всё узнать и поменять решение? Откуда все эти люди взялись здесь так неожиданно?

И тут же сообразила – магия Эмбер! Они общались с Роном при помощи её камня всё это время. Если она и её отец были при дворе, то ничего удивительного, что так быстро всё решилось и граф сумел добраться за каких-то пару дней. Столица не так уж далеко от Замка ледяной розы, да и дороги в северной части Королевства замечательные. Это нам с отцом из наших южных болот приходилось каждый раз добираться невыносимо долго…

– Также согласно воле короля, ежегодные отчёты о состоянии замка будут готовить сами его владельцы, а скрепляться они будут подписью графа Сильверстоуна, то есть меня. Его величество посчитал, что этого достаточно. Таким образом, миссия Королевского Казначея с этого момента считается выполненной, и мне велено передать на словах, что его срочно ждут при дворе для решения более насущных задач.

Не отвечая ни слова, Будьдог молча поклонился, признавая поражение.

Медленно ушёл с лужайки, тяжело припадая на одну ногу и всем весом наваливаясь на трость.

Его люди сперва остались, неуверенно переглядываясь. Им не поступила команда, что делать. Потом и они незаметно потянулись прочь с площадки.

Прижавшись к стене замка щекой, почти обняв твёрдый камень, я следила, как Рон подходит к Эмбер и помогает ей сойти с лошади. Её сияющее лицо… Он благодарит её за то, что так быстро откликнулась. Она смеётся радостно и отвечает, что чуть не загнала лошадь, так спешила. Говорит ещё что-то – щебечет как птичка, не скрывая, что счастлива. Вот только Рон её больше не слушает. Его взгляд медленно скользит по лицам людей, стоящих полукругом неподалёку и разглядывающих гостей. Их становится всё меньше – слугам велено возвращаться в замок и готовить торжественный ужин, а также комнаты для нежданных гостей. Наконец, остаются только семья графа и мой отец.

Внезапно я отчётливо понимаю, кого ищет этот обманчиво-спокойный взгляд.

И прячусь за угол раньше, чем он меня находит.

Сползаю по стеночке, обхватывая колени руками. Сажусь прямо в снег, не чувствуя холода. Отпускаю, наконец, мысли, которые настойчиво просятся наружу, и которые я всё это время тщательно давила.

Что значит – обручились?!

Крепко-накрепко зажмуриваюсь. Никак не получается сосредоточиться. Я пытаюсь представить известные мне супружеские пары… отца с матерью, графа Винтерстоуна и его жену… Но что-то всё время не сходится. У меня совершенно не получается представить себе на их месте…

Не могу. Просто никак.

В конце концов, из всей этой мешанины странных и тревожащих мыслей выкристаллизовалась одна.

Он будет теперь принадлежать только Эмбер, и никому больше.

Вот только у него не было лица человека, который счастлив. На самом деле, оно сейчас больше напоминало маску. Как будто он загнал настоящего себя куда-то очень-очень глубоко. И это было по-настоящему страшно.

Вспомнила вдруг погнутую вилку на обеде с герцогиней. И слова о том, что он сам себе напоминает иногда загнанного зверя, которого обложили со всех сторон сигнальными кострами.

Я вздрогнула. И тоже приняла решение.

Во что бы то ни стало я должна спасти его от этого дурацкого обручения!

Нужно просто найти способ, как обезвредить Бульдога без того, чтобы Рону пришлось жертвовать для этого собой. Если только получится обезопасить Замок без того, чтобы…

Каменная стена под моей спиной потеплела.

Сам собой в голове ложился ответ. Есть кое-что, что могу сделать только я. А раз могу – значит, должна.

Я решительно встала и сняла с плеч папин пиджак. Мне теперь было жарко. Меня переполняла энергия.

Быстрым шагом преодолела лужайку.

Только не обращать внимания, как резко дёрнулся при виде меня Рон. Как остановился на полушаге, запретив себе отходить в сторону от Эмбер. Как она по-хозяйски кладёт руку ему на локоть и просит отвести поскорее в замок, потому что ветер забрался под её шикарную меховую накидку, и она совсем продрогла.

Подхожу к папе и отдаю ему пиджак. На немой вопрос в его глазах улыбаюсь во весь рот. Пусть думает, что у меня всё хорошо. Вижу по лицу, что не смогла его обмануть. Ну и пусть.

Тащу его за собой в замок. Мы немного обгоняем Рона с Эмбер, и это хорошо, потому что я не хочу, чтобы он услышал то, что я собираюсь сказать. Мне нужно, чтобы это услышал кое-кто другой, иначе весь мой внезапно придуманный план рухнет.

– Пап, а ты знаешь – снежные олени нашлись! Никогда не догадаешься, где! Там есть такая старая калитка, в северном углу сада. Если выйти из неё и идти прямо в лес, можно наткнуться на жутко интересное место. Там камни такие здоровенные из земли торчат – с меня ростом, ей-богу не вру! Олени туда и убежали, представляешь? Рон пока там их оставил, завтра пойдёт забирать. Как думаешь, не убегут до утра?