Текст книги "Эскорт для чудовища (СИ)"
Автор книги: Анна Шварц
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)
«Надеюсь, ты споткнешься на лестнице и проломишь себе голову, придурок» – мысленно посылаю я ему вслед лучи ненависти, когда чертов Кирилл Владимирович уходит, расстегивая рукава промокшей белой рубашки.
* * *
Когда я осторожно выхожу из ванной, завернувшись в халат, то в комнате сразу натыкаюсь взглядом на двух мужчин. Тех, которые заносили меня в самолет.
– Простите, – произносит один из них, увидев мое удивленное лицо, – мы тут все проверили. Сами понимаете… сказано так было.
Я смотрю на выпотрошенный красненький чемодан. Вообще-то, я думала, что Смоленский заставит меня сдать анализы. То, что он вытряхнет все мои вещи, я даже не подозревала. Думала, что это сказано ради запугивания. Эталонный козел.
– Ага, – хмыкаю я, – я поняла. А шмотки-то мои где?
– Мы их развесили в гардеробе. Ну, чтобы извиниться.
«Ой, ну не стоило» – саркастично комментирует внутренний голос, когда я подхожу к гардеробу и отодвигаю дверь, рассматривая аккуратно развешенные вещички, – «я ведь тут не планировала надолго задержаться. Особенно после такого. Если мне придется – я лично положу эту горячую девушку к Смоленскому в постель и принесу им напоследок романтический ужин».
– А нижнее белье?… – прикрыв глаза, интересуюсь я.
– Простите. Мы все проверили. Оно в ящике ниже, – мужчина запинается, когда я бросаю из-за плеча на него красноречивый и убийственный взгляд, – косметику вашу мы положили на столик.
– И ее проверили? – фыркаю я, а огромный мужчина по-детски виновато тупит глаза в пол, дернув плечом. Я подхожу к столику с зеркалом и бегло проверяю весь арсенал. Вроде бы ничего не разбили и не раскрутили. Рядышком с тенями аккуратно лежит пара прокладок, которые я всегда ношу с собой на всякий случай. Ох, Боже.
– У меня сестра визажист, – подает голос тот же мужчина, – я в курсе, что это все дорого стоит, так что не переживайте. Мы аккуратно посмотрели и пальцами не тыкали.
Спасибо и на этом.
– Ладно, – хмыкаю я, – можете выйти?
– Нам сказано, чтобы мы не оставляли вас одну.
Прелесть, Смоленский! Ты там крышей поехал?!
– Ясно, – ровно комментирую я, взяв со столика баночку с косметической сывороткой, и принимаясь наносить ее на лицо, – боюсь, что ваш работодатель разорится, выплачивая мне гонорар после таких условий. В туалет-то я могу одна ходить? – в ответ я получаю тихое «кхм…» и мне еще сильнее хочется застрелиться. Ладно, схожу там, куда мы едем, – понятно. Тогда достаньте мне черненький комплект бесшовного белья и черное платье до середины бедра, раз уж так. У меня осталось мало времени, поэтому кто-нибудь из вас потом возьмите вот это масло и нанесите мне на ноги, чтобы я побыстрее собралась.
Я смотрю на их отражения в зеркале, прочувствовав повисшее ошалелое молчание и улыбаюсь в ответ.
– Не стесняйтесь, ребят. Давайте уж сделаем наше сотрудничество обоюдно приятным и удобным.
* * *
– Выглядишь прилично, – бросает Смоленский, когда я спускаюсь вниз вместе с моими надзирателями. Я улыбаюсь одними губами, мысленно желая этому человеку подавиться устрицами сегодня.
Я выгляжу отлично, Кирилл Владимирович, и твои телохранители мазали мне ножки и ручки маслом. От них до сих пор пахнет ванилью. Несмотря на то, что они держат каменные выражения лиц, у одного из них уши красные, словно их сварили. Мне немножко жалко ребят, но, думаю, они могли бы мне отказать, если бы мое предложение их совсем возмутило.
Сам Смоленский одет в рубашку и брюки. Если в ванной комнате после обморока я не особо обратила внимание, как он в такой одежде выглядит, то теперь я не смогу винить ни одну девушку, которая клюнет на этого тирана и убийцу. Сложно читать с лица, когда человек внешне дьявольски привлекателен.
– А какого рода встреча? – интересуюсь я миленько, жестом попросив одного из моих надзирателей накинуть мне на плечи черный тренч, который я всучила им перед выходом. Что мужчина послушно и делает, и Смоленский переводит на него очень пристальный взгляд с оттенком «какого хрена?».
Выкуси, Кирилл Владимирович. Интересно, отменит он свой приказ до того момента, когда я улечу домой, или мне стоит выкинуть что-нибудь покруче?
– Выезжаем, – коротко произносит Смоленский вместо ответа на мой вопрос. Кажется, это вообще предназначалось его телохранителям, а меня он нагло проигнорировал.
Он уходит, заставив и меня отправиться следом. Зонт или дождевик мне никто не предлагает. Потом я понимаю, почему – дождь на улице, похоже, ненадолго затих, оставив после себя приятный запах прохлады и влаги.
«Как Майя?» – пишу я матери, когда мы садимся в машину. Спустя минуту приходит в ответ фотография спящей малышки, и я испуганно блокирую экран, бросив взгляд в сторону Смоленского. Хорошо, что он не видел. Думать, конечно, глупо, что он мог бы узнать в совершенно незнакомом ребенке свою дочь, но мое сердце все равно панически колотится в груди, словно я была на волоске от смерти.
Если бы он узнал, что меньше, чем в полуметре от него сидит родная сестра его бывшей жены, которая скрыла факт рождения их общего ребенка, он бы пришел в ярость. Для меня было по-прежнему загадкой, почему он не интересовался судьбой Али после развода. В конце концов, если они планировали ребенка, и не предохранялись, то он мог бы допустить мысль, что Аля ушла от него беременной?… Для богачей, наличие ребенка на стороне, о котором ты не знаешь, может однажды принести огромные проблемы.
Ох, черт. Слишком много неизвестных переменных в этой ситуации. Я моргаю, прогоняя пелену воспоминаний перед глазами и просто смотрю за окно: похоже, погода налаживается. Тучи светлеют, а на горизонте вообще виднеется край чистого неба. Есть шанс, что улетать отсюда я буду, не промокнув еще раз под дождем.
– Мы еще и на пароме куда-то отправимся? – интересуюсь я, когда мы подъезжаем к порту. Хотя, я слабо представляю, куда можно уплыть от берегов Сочи.
– Нет, – коротко поясняет Смоленский, – у моего знакомого яхт-клуб. Он устраивает встречи и вечеринки на море.
– А как…. – начинаю я задавать вопрос, как нас внезапно окликают.
– Смоленский!
Я тоже оборачиваюсь на голос. Мысленно матерюсь, закрывая лицо рукой. Не зря я хотела узнать имя знакомого Смоленского, потому что меньше всего я хотела бы, чтобы мы сейчас встретили общих знакомых. И вот, пожалуйста…. К нам решительно идет Самвел. Темноволосый, худой и высокий мужчина, в белой рубашке с закатанными рукавами и в светлых брюках.
– Ты опоздал, – они со Смоленским обнимаются, похлопав друг друга по плечу, и Самвел начинает болтать в его любимой манере, не давая вставить ни слова собеседнику, – нет, ты на вечеринку не опоздал, Кирилл, ты опоздал со мной поболтать. Раньше никак было? Саркисов еще не приехал, кстати, у него авария. Недалеко в него какой-то дебил влетел, так что он задержится. Ты пока поднимайся, я отъеду ненадолго…
Он лишь на секунду делает паузу, мазнув по моему лицу взглядом и тут же снова посмотрев на меня. Уже внимательнее.
– Саш, ты, что ли?
Я сдержанно киваю, едва улыбнувшись. С ним и его семьей я знакома. Не близко, конечно, но, видимо, достаточно, чтобы он узнал меня спустя год с последней встречи. Его жена, Карина, делала в моем салоне свадебную прическу и макияж. С те пор, каждый раз, как она приезжала в город – она ходила именно ко мне, а еще у меня был ее номер телефона в записной книжке и в памяти осталась пара дружеских встреч. Еще один раз мы пересеклись на открытии выставки – я тогда прошла туда по приглашению, потому что за мной ухаживал один обеспеченный мужчина.
Все-таки, избалованную Карину я бы не потянула иметь в подругах, поэтому, общались мы очень редко.
– Рад тебя видеть здесь. Как салон? – интересуется вежливо Самвел, – Карина, кстати, твой номер потеряла. Позвони ей – она неделю рыдала, когда половину контактов удалила.
– Я позвоню, – каждое слово дается мне с трудом, потому что я буквально чувствую внимание Смоленского, ставшее очень пристальным, – салон пока нормально поживает. Спасибо, Самвел.
Он кивает.
– Развлекайтесь. Смоленский, надеюсь, ты задержишься подольше и отложишь свои вечно срочные дела. Я бы сильно хотел с тобой пообщаться. Мы год почти не виделись.
– Постараюсь, – коротко отвечает Кирилл, а Самвел, махнув рукой, уходит к своему спортивному «Порше». Я провожаю его взглядом, чувствуя, как звенят напряженные струны нервов. Удивительно, как огненный и болтливый Самвел общается с ледяным Кириллом Смоленским. Я не могу представить их друзьями.
Я сглатываю распирающий ком в горле, и смотрю на огромную красавицу-яхту на море. Она выделяется среди остальных. Готова стопроцентно угадать, что именно она принадлежит Самвелу.
– Хорошая модель, – мой комментарий похож на выдох мертвеца – такой же тихий и слабенький, – вроде бы, самая последняя? Видела такую недавно в журнале.
– Откуда ты Самвела знаешь? – интересуется внезапно у меня Смоленский. Я осторожно смотрю на него и тут же об этом жалею: его взгляд сейчас, как сканер. Считывает любые эмоции и наверняка замечает, что я нервничаю.
– С женой его познакомились когда-то, – отвечаю как можно спокойнее я, и вижу, как Смоленский в ответ чуть изгибает бровь.
Ставлю все, что угодно – он проверит мои слова. Он мне не поверил. Конечно. Карина никогда бы не стала общаться с девочкой из эскорта – не ее полета птица! Даже в общении со мной чувствовалось иногда легкое снисхождение – у меня не было богатых и известных родителей, и всего один салон красоты в наличии, на который я заработала не очень хорошим, по ее мнению, способом. Что уж говорить о тех простых девочек с милыми мордашками, которых ее знакомые постоянно меняют?
Может, стоило сказать, что Самвел как-то заказывал меня? Но это будет ложь. Он с Кариной давно и ему не нужны, в отличие от Смоленского, девочки «на выход». Карина ему откусит голову, если узнает о таком. И уж точно не будет общаться с той, кто была рядом с мужем, и плакать из-за потери ее номера.
Смоленский больше не задает вопросов, но это-то меня и напрягает.
Я не знаю, что у него на уме. Забудет или поинтересуется, кто находится рядом с ним?
Если бы можно было грызть пальцы, не обращая внимание на взгляды богатых людей, которых собрал сегодня Самвел на своей новенькой трехэтажной яхте – я бы этим сейчас и занялась. Смоленский бы тогда разозлился на невоспитанную Сашу и вышвырнул меня за борт. Может, оно и к лучшему…
Воспользовавшись тем, что Смоленского ловят и отвлекают от меня какие-то люди, я отхожу к столикам с едой. Я обожаю морепродукты, и ноги инстинктивно меня приводят к устрично-ежовому плато на крошке из льда, но вряд ли мне сейчас в горло пролезет хоть кусок.
Я беру колючего ежа и ковыряю его икру вилочкой, чувствуя, что меня тошнит. Раньше я была готова потерпеть даже плохую компанию ради морских гадов. А теперь, после моей дерьмовой актерской игры с устрицами, боюсь, я сильно охладею к рыбным ресторанам.
Меня внезапно толкают в бок. Спину обжигает легкий холодок – кто-то выплеснул на меня воду, и я возмущенно оборачиваюсь.
– Осторожнее надо быть, – замечаю я и замолкаю, встретившись взглядом с брюнеткой.
Моя спасительница. Уже здесь, черт побери! Если честно, я готова ей простить испорченное платье за такое скорое появление. Я думала, мне придется изображать лапочку рядом со Смоленским еще долго…
Она в ответ улыбается мне пухлыми, алыми губами.
– Извини, – ее голос мелодично ударяет по коже, заставляя ее покрыться мурашками. У-у, милая, тебе бы фильмы для взрослых озвучивать. Смоленский, ты попал. Девушка трогает пальчиком мое платье, морщится, стрельнув взглядом в сторону и наклоняется ко мне поближе, – слушай, ты не могла светлое что-нибудь надеть? Поехала бы уже домой переодеваться.
– Не подумала, – тихо отвечаю я, и девушка выпрямляется, начиная широко улыбаться куда-то мне за плечо.
– Мы случайно столкнулись, – говорит она миленько, и я просто носом чую, что к нам подошел собственной персоной Кирилл. Мой нос запомнил его запах, видимо, чтобы уберечь меня от опасности. Как и беззащитные животные запоминают запах человека, – не подскажете, где тут санузел? Я помогу ей высушить платье.
– Я не в курсе, – отвечает Смоленский за моей спиной. Я оборачиваюсь только для того, чтобы понять – клюнул ли он на эту красотку, но меня постигает разочарование: если девушка ему и понравилась, то он это умело скрывает, глядя сейчас только на меня. Брр. До холодных мурашек мне его внимание.
– Кирилл Владимирович! – нас прерывает бархатный мужской голос. Обладатель такого голоса просто обязан иметь выдающуюся внешность, но к нам подходит низенький, пухлый мужчина, широко улыбаясь, и я тихо хмыкаю. Даже не могу угадать его возраст – то ли он едва вышел из пубертата, судя по количеству акне на лице, то ли мужичку просто не повезло с кожей, судя по проседи на висках.
Смоленский буквально на секунду закатывает глаза, показывая, что он думает об этом человеке.
– Угу. Привет, – не знаю, со всеми ли он общается такими короткими фразами, но я только их и слышу.
– Давно не виделись, – они пожимают друг другу руку: Смоленский – так, будто после он собирается руки тщательно вымыть, плюгавенький мужик – с воодушевлением и восхищением на лице, – я пытался как-то вам дозвониться, но вы у нас человек занятой. К отцу вашему вообще не подберешься…
– Пойдем, – шепчет брюнетка, подхватывая под локоток и уводит в сторону, окутав горячим запахом корицы и перца. Я иду за ней, лишь на секунду обернувшись и пожалев об этом: Смоленский провожает меня взглядом. Он будто собирается оставить на моем затылке пылающий отпечаток, чтобы я не сбежала далеко, – эта болтовня надолго.
– Почему? Кто это?
Она отмахивается, заводя меня в небольшой санузел.
– Громова не знаешь? Его отца уважали, но после смерти он оставил тупенькую молодую жену и вот этого Артурчика-идиота. Они жже несколько лет как прогуливают батины бабки, закрывают рестораны один за другим, а оставшиеся держатся только за счет крох былой репутации, – девушка поворачивается ко мне и зыркает темными глазищами, осматривая с ног до головы, – можешь пока задержаться тут и просушить платье, а я пойду, уделю внимание Смоленскому. Ты, честно говоря, первая на моей памяти, кто добровольно упускает шанс зацепить его. Но это не мое дело.
– Он просто меня напрягает после мутной истории с другим агентством, – решаю я не вдаваться в подробности и тут же замечаю снисходительную улыбку.
– Когда станешь постарше, уже не будешь так перебирать мужчин.
Моя бровь иронично дергается. Знает ли она, что мой тридцатилетний рубеж уже не за горами? Похоже, что нет. В другой бы ситуации я ей ответила, что, когда она будет постарше – начнет больше ценить свою безопасность, а не возможность заработать, но сейчас у меня задача избавиться от компании Смоленского, так что пусть летит его соблазнять без лишних мыслей.
– Возможно, – коротко отвечаю я, – у тебя есть десять минут. Если я буду дольше торчать в туалете – это вызовет вопросы.
– Ты можешь вообще уйти.
– Я не стану подставлять Катю, которой он заплатил деньги за мое общество, – я приподнимаю брови, – если я уйду – ей влетит. Так что потрудись, чтобы Смоленский сам отказался от меня и уехал с тобой.
– Мне для этого даже трудиться не придется. Поверь, ты можешь исчезнуть и он о тебе даже не вспомнит, – хмыкает она. Похоже, я задела ее приказным тоном, потому что девушка заканчивает разговор и уходит из санузла, даже не попрощавшись. Я смотрю вслед ее заднице в светлом платье. Самоуверенная и молодая. Аля была когда-то такой же. Она считала, что если ты зацепила мужчину – он забудет про все. И эта самоуверенность до добра не довела…
Проторчав в санузле минут десять для верности, я выхожу обратно. Пытаюсь найти взглядом Смоленского и ту девицу – и не вижу.
Небо становится чистым, и солнечные лучи мягко ложатся на стены дорогой и новенькой яхты, но когда мой локоть очень решительно сжимают, а я смотрю на этого наглеца, то мне кажется, что мир перед глазами темнеет.
– Кирилла высматриваешь? Не спеши, – Дарина держит меня так, словно я собираюсь вырваться и убежать. У меня вырывается нервная усмешка. Черт, ее еще не хватало для полного счастья. Она, все-таки, рванула за своим женихом. Самое плохое, что если она начнет сейчас драться – я ей и ответить-то не смогу. Беременная ведь.
– Собираешься выдрать мне волосы? – интересуюсь я, – если тебе полегчает, могу позволить окунуть себя лицом в салат, но прическу не трогай. В прошлом месяце я отдала кругленькую сумму, чтобы они выглядели хоть как-то прилично.
В принципе, если она закатит скандал и протащит меня мордой по салатам – я отделаюсь малой кровью, а Смоленский расстанется со мной сегодня же, иначе в его кругу точно поползут слухи, что этот кобелина предпочел беременной жене какую-то профурсетку.
На лице Дарины появляется на секунду саркастическая усмешка. Она дергает меня в сторону, в закуток, где никого сейчас нет.
Так, если она придумала скинуть меня с яхты – это будет плохо. Вряд ли у нее хватит сил, но сама мысль об этом напрягает.
– Я не собираюсь с тобой драться, – в голосе девчонки звенит сталь, когда она пихает меня грубовато к стене и быстро осматривается по сторонам, – но я же тебя по-хорошему просила уйти.
– Я… – со вздохом начинаю я, но она меня перебивает, чуть прищурившись.
– Саша, я знаю, кто ты. Твоя сестра была замужем за Кириллом, – в ее темных глазах мелькает что-то нехорошее, а у меня сердце уходит в пятки, – он, кстати, сегодня пытался узнать твою биографию, но у меня везде есть знакомые, поэтому я попросила его не тревожить и сказать, что ты обычная девица, которая любит богатых мужчин. Ответишь, что тебе нужно от Смоленского?
* * *
Приехали.
Страх за себя и за Майю оказывается настолько сильным, что в первую секунду мелькает мысль – мы тут одни, если я толкну Дарину, которая знает слишком много, за борт, то у меня будет сколько-то времени в запасе, чтобы скрыться и увезти племянницу в безопасное место.
«Выдыхай, Саш» – комментирует хладнокровная часть разума, – «ты серьезно пытаешься представить, как топишь беременную девчонку?».
Дура. Конечно же, это не выход! Черт. Я сжимаю ладонь в кулак и ногти больно впиваются в кожу, немного отрезвляя.
Если Дарина ничего не рассказала Смоленскому, значит, она заинтересована в том, чтобы он обо мне и дальше не знал. Она ничего не упомянула о Майе – значит, ее информаторы не подумали, что девочка может быть ребенком Кирилла. Мне кажется, что если бы до невесты неожиданно дошло, что у будущего мужа всплыл ребенок от прошлого брака, последнее, что бы она сделала – побежала разбираться с теткой этого ребенка.
Дарина просто ревнует и хочет от меня избавиться – вот и всё. Наверняка она не знает ровно ничегошеньки из того, что происходило в отношениях Али и Смоленского, и думает, что теперь я пытаюсь подкатить к ее жениху, раз у сестры не вышло. Для меня она пока не представляет опасности.
– Можешь не переживать, – тихо и протяжно выдохнув напряжение, говорю я в сторону, – я не собираюсь уводить у тебя жениха. Знакомая попросила сопроводить его. Я до последнего не знала, что буду спутницей Кирилла, иначе бы отказалась от такой просьбы.
Конечно, это слабое утешение для невесты, которую заменили девицей из эскорта, но другого у меня в арсенале нет.
– Предположим, – роняет Дарина. Она опускает взгляд вниз, прекратив жечь в моей переносице дырку, и я замечаю в нем тень облегчения. Но говорит она со мной по-прежнему так, словно отчитывает малолетку за плохое поведение, – как бы то ни было, я прошу тебя уйти. Сейчас же.
– Я не могу просто так собраться и уйти. Моей подруге попадет за это. У меня контракт.
– Мне все равно, Саша, – темный взгляд снова впивается мне в лицо. Невеста Смоленского низенькая, но смелости и напора ей не занимать, судя по всему, – я не подпущу тебя к Кириллу ни на шаг, учти это. Он только недавно начал нормально жить, и если кто-нибудь из твоей семьи снова испортит все…
Она поджимает губы, не закончив. Последние слова, которые она произнесла, выводят меня из равновесия. А, что? Серьезно?! Моя семья испортит жизнь бедняжке Смоленскому? Убийце и тирану? На секунду я даже жалею, что не воспользовалась случаем, пока тут никого нет, и не постучала Дарининой головой об перила. Может, мозги бы встали на место и разбились розовые очки. Терпеть не могу девушек, которые как бешеные курицы кидаются на защиту своих женихов, не замечая их дерьмовой натуры.
И что этот мерзавец наговорил ей про предыдущий брак? Плакался, что жена была неправильная и у него руки устали отвешивать оплеухи невинной девушке?
– А ты плохо знаешь своего жениха, Дарина, – холодно замечаю я, – думаю, Смоленский не тот человек, которому нужна твоя защита. И тебе стоит уяснить простую вещь: если не хочешь, чтобы твой жених шлялся с эскортницами – разберись с ним, а не наезжай на девушек. Сейчас его, кстати, окучивает другая, с серьезными намерениями, пока мы с тобой болтаем.
– Вау, – саркастично отзывается девушка, – конечно же, я знаю своего жениха, Саша. Я знаю его с шестнадцати лет и видела, что было у него в отношениях с твоей сестрой. И, будь добра, оставь советы при себе!
– А ты оставь свои угрозы, – перебиваю я ее, чувствуя, как завожусь еще больше. Ничего она не видела. Слепая курица. Как можно было не увидеть, что произошло с моей сестрой? – и не смей говорить плохое о моей семье. Ты и пальца их не стоишь.
– Пф, – выдыхает девушка, закатив глаза. Я останавливаюсь напротив нее, ожидая, когда она отойдет и уступит мне дорогу, но Дарина поднимает руку, положив ладонь на стену, – Саша, я из обеспеченной семьи. Надеюсь, ты помнишь об этом, разговаривая со мной таким тоном. Я могу устроить тебе проблемы, если ты не уйдешь.
– А я могу устроить их тебе, – тихо сообщаю я. Наши взгляды встречаются: обжигающий и темный – Дарины, и мой, прозрачно-голубой, потому что я так и не купила линзы. Прямо-таки битва света с тьмой, – если ты не дашь мне доработать всего один вечер – я сделаю сотни сэлфи со Смоленским и отправлю их по подругам. А они те еще сплетницы. Пресса до конца жизни будет припоминать, как один мудак забил на свою беременную невесту.
– Ну ты и дрянь, – вырывается у Дарины и она сужает глаза, а я в ответ кривлю губы.
– Ты первая начала. Выпей сок и успокойся, повторяю еще раз – в штаны твоего будущего мужа я лезть не собираюсь. Я вообще буду рада сегодня же уехать домой, получив деньги за выход – так что можешь ему закатить истерику, и пусть он меня уволит.
Я убираю ее руку и ухожу, оставив в закутке. Ветер с моря кажется мне прохладным, и я ежусь, обхватывая себя за плечи. Достал меня этот мир сильно богатых людей. С другими все проще: они заводят себе содержанок, которые и слово пикнуть боятся, не то, чтобы угрожать.
Вернувшись в людное место, я почти что сразу сталкиваюсь со Смоленским. И снова я сперва чувствую запах его одеколона, а потом уже меня разворачивают за локоть. Я опускаю взгляд на его загорелые пальцы: забавно, но этот козел не носит помолвочное кольцо. Либо носит его не на том пальце – единственное украшение у него на указательном.
– Я тебя не для того нанял, чтобы искать, – его тоном можно проклясть все в радиусе километра, и я передергиваю плечами, стараясь не смотреть на мужчину, – и не для того, чтобы снимать с себя навязчивых баб…
Чертова идиотка! Мне хочется утопить ту самоуверенную девчонку. Как можно было подкатывать к мужчине, имея такую внешность, и взбесить его? Сорвала мне все планы.
Смоленский прерывается и смотрит мне за плечо. Обычно, когда мужчина видит любимую женщину – у него зрачки расширяются. Это типичная реакция организма на обьект симпатии. У Смоленского же все наоборот. Дарину он встречает взглядом, который следовало бы подарить врагу.
– Ты что тут делаешь?
– Хотела узнать, как проводит время мой жених, – фыркает за спиной Дарина, – и хотела провести время с тобой. Может, отправишь девушку домой? По-моему, ее укачивает на море. Только что она блевала вон там, я своими глазами видела.
Что? Вот врушка. У меня округляются от шока глаза, но я молчу: пять минут стыда и Кирилл Мудакович может выгнать меня, потому что ему просто-напросто станет противно от одной мысли, что меня тошнило в море.
– Оставайся здесь, – коротко роняет мне Смоленский и подходит к невесте. Дарина пятится, враждебно глядя на него, а когда Смоленский берет ее за руку, то упирается и пытается освободиться от захвата.
– Не смей меня уводить, Кирилл. Не сжимай мне руку! Мне и так плохо! – Дарина резко зажимает рот свободной рукой и бледнеет.
Не знаю уж, настолько ли она хорошая актриса или ей действительно плохо, но я отворачиваюсь, не желая смотреть на то, как мужчина унижает свою беременную невесту. Под аккомпанемент возмущений девушки, я отхожу в сторонку, делая вид, что не имею к Смоленскому никакого отношения.
– Отпусти! Я хочу провести вечер с тобой, придурок! Блин, Кирилл!
Краем глаза я замечаю, как после этих слов Дарина закрывает глаза и падает любом на грудь Смоленского. Я нервно хватаю со столика бокал с чем-то бордовым и выпиваю залпом. Надеюсь, это не я довела Дарину. Она же беременная. И в обмороке. Жаль эту идиотку, если она не играет. Я внезапно натыкаюсь на изумленный взгляд мужчины напротив, которому, видимо, принадлежал бокал, и ставлю его обратно на стол.
– Простите, – извиняюсь я, – перепутала.
Дура ты, Саша.
Ладно. Я хоть и дура, но Смоленский теперь просто эталонный мудак. Впервые в жизни мне будет стыдно появиться с мужчиной среди людей, потому что даже самые отвратительные экземпляры в обществе вели себя прилично, а не так, как повел себя Кирилл.
* * *
Я чувствую себя самым несчастным человеком, набрав себе еды и дегустируя ее в полном одиночестве. Если Дарина не уговорит Смоленского выпереть меня восвояси, то все планы освободиться сорвались. А если целую неделю я проведу бок о бок с убийцей моей сестры, и каждый раз мне на мозги будет капать Дарина, шантажируя – я вздернусь или убью кого-нибудь.
Хватит. Катя мне дорога, но спокойная жизнь моей семьи дороже. Все заходит как-то слишком далеко. Как только Смоленский вернется – я либо договариваюсь с ним мирно об отставке, либо беру и тихо ухожу. Подгадаю момент, пока он болтает с кем-нибудь, и убегу, чтобы случайно не столкнуться с ним на берегу, садясь в такси.
– Где Кирилл? – когда рядышком раздается знакомый голосок я испытываю одно желание: взять тарелку, сделать быстрое движение рукой и выплеснуть содержимое на тупое личико брюнеточки, которая меня подвела.
Она садится ко мне за столик с растерянным выражением на морде. Ути-пути. Смотрите-ка, кому-то сегодня жестоко сбили корону.
– Должен быть уже в твоей постели, – мрачно отвечаю я, – что же пошло не так, м?
– Он ушел, – она смотрит на меня так изумленно, что в другом бы случае мне стало ее жаль. Но не сейчас. Сейчас это вызывает у меня усмешку.
– Удивительно. Как тебя зовут, кстати?
– Аина.
– Круто. Могу тебе рассказать, Аина, почему это случилось: надо пользоваться не только своей грудью и задницей, но и мозгами, – я насаживаю на вилочку кусочек сухарика из «Цезаря» и отправляю его в рот. Я молодец. Я не постучала этой вилкой Аине по голове, хотя очень хотелось, – пока кто-то с менее выдающейся внешностью пытается от Кирилла избавиться, ты умудряешься его упустить.
– Не льсти себе, – фыркает девчонка, – просто он тебя нанял, вот и держит возле себя.
– Да. И почему-то не хочет менять.
– Боже, – она закатывает глаза, поднимаясь со стула, – от тебя никакой помощи. Пойду сама его поищу.
– Ага, – скептически произношу я вслед, – правильно, навязывайся ему еще больше. Аина, блин!
Я рявкаю, потому что эта дурында собирается уйти, не дослушав. И сейчас она разворачивается, закатив глаза так, что видны одни белки.
– Чего?
– Если тебя один раз отшил мужик, то проявлять и дальше инициативу – самый провальный вариант, – говорю я ей вкрадчиво, – сядь рядом и притворись моей подругой. Когда Смоленский вернется, я… Аина! Аина мать твою!
Эта коза уходит, скривив напоследок в ответ лицо. Я швыряю на стол салатную вилочку и откидываюсь на спинку, опустошенно глядя в потолок. Я все. Как говорил бывший президент – «я устал, я мухожук».
* * *
Интересно, где носят черти этого Смоленского?
Я терпеливо жду еще минут пятнадцать, все чаще и чаще бросая взгляд на часы.
По логике, вежливые люди стараются предупредить свою спутницу о том, что вечер вдвоем закончился, но я не уверена, что Смоленский относится к категории вежливых людей. Если он решил провести предстоящую неделю с Дариной – он мог бы послать ко мне свою охрану, чтобы те дали мне вольную.
Полчаса. Сорок минут. Час. Нет, сколько можно-то?
Теперь я ощущаю себя идиоткой, которая сидит в одиночестве и жрет все подряд, чтобы не казаться забытой на этом празднике жизни. Не прибиваться же к кому-нибудь с целью поболтать и скоротать время? Максимум могу подойти к Самвелу, чтобы сказать, что еда была выше всяких похвал.
Я вытираю рот салфеткой, подкрашиваю губы, забираю сумочку и встаю, направляясь решительно к выходу. Без проблем, Смоленский, ты можешь не возвращаться, а я даже не обижусь. Просто сейчас сяду на самолет и улечу. Точнее, покачусь колобком.
Одна проблема – вещи… которые остались в доме.
Я закатываю обреченно глаза к небу. Похоже, придется попрощаться с достаточно приличными вещами и косметикой, и особенно – с любимым комплектом белья. Что ж, лучше я пойду на такие жертвы.
На выходе меня неожиданно останавливает мощная лапища, и когда я замедляю шаг, посмотрев на обладателя этой ладони-лопаты, то узнаю охрану Смоленского.
– Если вы ищите Кирилла Владимировича, то его тут нет.
– Да? – я вздергиваю брови, наигранно удивившись, – а куда он делся?
– Не могу сказать. Не знаю. Извините. Сообщили недавно, что его отец сейчас в реанимации. Думаю, Кирилла Владимировича сейчас не стоит беспокоить.
Оу.
То есть, причиной такого долгого отсутствия Смоленского стала, похоже, не Дарина, а кое-что похуже. К сожалению, я даже не могу притвориться, что сочувствую. На лице просто не получается изобразить скорбное выражение. Потому что в этот момент я надеюсь, что карма начала работать.
– Сожалею, – суховато отвечаю я, – он не просил что-нибудь передать?
«Сожалею только об одном – что это случилось не с тобой, Кирилл Мудакович» – думаю я в этот момент.
– Нет, простите, – качает головой мужчина, – ничего не передавал. Вы хотите подождать Кирилла Владимировича здесь, или лучше отвезти вас домой?
Я, если честно, хочу к себе домой, котики. И раз уж так удачно легли карты – я даже могу забрать свои вещи и со спокойной душой уехать, раз Смоленский испарился в неизвестном направлении. Подозреваю, что он вылетел с Дариной обратно в столицу, чтобы поддержать отца – так бы поступил любой человек, получивший подобную новость. Поэтому вряд ли меня кто-то посмеет задерживать.
