Текст книги "Эскорт для чудовища (СИ)"
Автор книги: Анна Шварц
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)
Точно. Я киваю и сажусь в машину. Это сейчас важнее всего. Все плохое, что я думала о Смоленском, уже давно в прошлом, и про ситуацию с черным списком я уже как-то и позабыла.
* * *
– Так, – произносит доктор на английском с небольшим французским акцентом, а я навостряю уши, лежа на койке. Смоленский молча наблюдает за экраном, поглаживая по голове Майю, заснувшую у него на коленях, – значит, вы пришли, думая что у вас там после операции что-то случилось?
– Да, – киваю я, – у меня периодически тянет живот и немного была кровь. Это явно не критические дни.
– Да, это не они, – подтверждает доктор, кивая, – тут у вас все хорошо… Молодец вы. Быстро восстановились. Прекрасная картина.
– Значит, все в порядке? А кровь?…
– А кровь – это у вас гематома небольшая. Беременная вы. Вот тут у вас, если видите, плод, – доктор показывает пальцем на экран, а я лежу, словно оглохнув после его слов и чувствую, как начинает странно печь глаза.
Я… ослышалась? Наверное, у меня от усталости галлюцинации. Он казал «плод»?
– Простите?
– Я говорю, что вы в положении, – улыбнувшись, поворачивается ко мне доктор, – у вас примерно шесть недель. Вы беременны. Поздравляю вас.
Следующие минуты я плохо помню. Помню только, как разрыдалась, словно ребенок, прямо на койке, заливая слезами свою футболку и руки Смоленского, который умудрился аккуратно переложить Майю и бросился меня успокаивать.
– Это ошибка, – рыдаю я, все еще не веря. Лучше я даже не буду надеяться, что чудо произошло, чтобы не разочароваться, когда доктор действительно поймет, что перепутала, – мне говорили, что я не смогу никогда забеременеть. Потом… давали шанс, но…
– Вы можете послушать, – врач что-то включает на компьютере и по комнате разносится звук сердцебиения. Оно стучит быстро и часто, а я чувствую, как у меня кружится голова от этого, – слышите? Это сердце у ребенка. Никакой ошибки нет.
Я еще раз всхлипываю. Сгребаю Кирилла в объятия и какое-то время сижу, уткнувшись ему в шею и вдыхая ставший родным и близким запах его кожи. Не могу поверить. Просто не могу поверить…
– Тихо, – он гладит меня по спине горячей ладонью, – не плачь. Я же говорил, что все будет хорошо.
– Нам придется ускорить свадьбу, – выдыхаю я дрожащим голосом. Мысли в голове путаются, – я не влезу в платье, если мы женимся в запланированную дату. И вообще… это не рано случилось? Я даже не думала, что так скоро у нас получится…
– Это не проблема. Перенесем и свадьба будет пораньше. Нет, Саша, это не рано. Все произошло тогда, когда надо, – он скользит губами по моему уху, а потом целует в висок, успокаивая. Я закрываю глаза, чувствуя умиротворенную пустоту в душе. Что-то, что так долго терзало меня, неожиданно навсегда ушло.
Я смогу исполнить мечту. Смогу иметь детей, смогу подержать своего ребенка в руках и смотреть в его маленькое личико. Больше я не буду с завистью и тоской смотреть на девушек с колясками, думая, что никогда не почувствую, каково это – быть мамой. И больше не буду думать о том, что никогда не услышу слово «мама», обращенное ко мне.
Мечта Кирилла о большой семье тоже исполнится.
А у Майи появятся брат или сестра.
– Па-ап? – слышу я требовательный голосок Майи, которая проснулась от звуков моих рыданий, и сжимаю Кирилла в объятиях сильно-сильно, прежде чем отпустить.
– Спасибо, – шепотом произношу я, – Я люблю тебя, Кир.
– Я тоже люблю тебя, Саша…
Конец!
Бонус
1. Бонус к главе 19
– Так, – произношу я спустя полчаса, когда страсти уже улеглись, я пришла в себя, выпив водички и умывшись, а Смоленский вызвал клининговую службу, чтобы в гостиной собрали осколки. – На правах твоей девушки я освобожу немного твой холодильник.
Я достаю чертову запеканку Дарины и отправляю ее в мусорку. Лимонад отправляется в раковину, соленая рыба тоже улетает в мусор – хотя сердце екает при этом. Я безумно люблю рыбу. К тому же, она дорогая. Но я не смогу на нее смотреть, зная, кто ее приготовил.
После я избавляюсь от воняющего луком салата, который вчера все отказались есть. Видимо, таким образом Дарина решила предотвратить наши возможные поцелуи со Смоленским, потому что от нас обоих воняло бы. Но у нее ничего не вышло. Я сразу споласкиваю тарелку, чтобы меня не раздражал запах.
– Помочь? – сзади раздается веселый смешок, и Смоленский опирается на столешницу по бокам от меня.
– Да. Вышвырнуть все вещи Дарины, если такие тут остались.
– Нет, не остались. Я бы не потерпел жить с ней вместе ради ее алиби, так что ее вещей тут нет.
Слава богу. Почему-то от одной мысли, что эта хитрая баба ночевала здесь, мечтая, как однажды она переберется в кровать к Смоленскому, у меня скрипят зубы.
– Отлично, – произношу я, домыв тарелку и отряхиваю руки от влаги. Так как Смоленский все еще держит меня в плену, я разворачиваюсь к нему лицом и произношу, подняв мокрые ладони.
– Дашь полотенце?
Он смотрит задумчиво на мои руки. А я на тень от его темных ресниц. Обвожу взглядом скулы, нос, его красивую линию губ и думаю, что его родители очень, конечно, постарались. И Майя очень на него похожа. Очень.
– Можешь об меня вытереть, – произносит Кирилл, и, наклонившись, прикасается поцелуем к моим губам. Это не становится для меня неожиданностью: можно сказать, я ждала этого после согласия быть его девушкой. Поэтому я раскрываю в ответ губы, готовая его впустить, но Смоленский, лишь мазнув по ним прикосновением, перемещается с поцелуем на скулу, а потом ниже, на шею, там, где кожа очень нежная и чувствительная к прикосновениям. Кажется, что меня прошивает электрическим разрядом, и все тело от этого вспыхивает.
Я вытираю об него руки. Да.
Смяв его футболку, и потом запустив ладони под нее. Все еще влажные и прохладные – от этого мышцы под моими руками напрягаются, когда я растираю влагу и холод, скользя ладонями выше, за спину, и заставляя Кирилла прижаться ко мне еще теснее.
– Я хотел этого очень долго. – это признание, сделанное немного охрипшим голосом, вызывает у меня табун мурашек там, где тепло его губ оставляет отметины коже. – Честно говоря, в Лондоне у меня были мысли дать тебе все, что ты попросишь, лишь бы ты хоть как-то принадлежала мне.
– Дать все?…
– Сделать предложение, выходящее за рамки нашего контракта. Попросить тебя назвать цену за секс с тобой, за постоянный доступ к твоему телу. Заплатить сколько угодно. – его руки тоже проскальзывают быстро и внезапно под мой топ, поглаживая живот и местечко под бюстгалтером, отчего у меня пальцы на ногах поджимаются.
– Вот ты богатый извращенец, – фыркаю я, – это навсегда поставило бы точку между нами. Ты стал мне симпатичен, потому что уважал меня.
– Поэтому я не стал даже пытаться. Сделал ставку на нормальные отношения, которые могли бы зародиться между нами. – хмыкает Смоленский и находит мои губы, впиваясь в них поцелуем. Я прижимаюсь к нему, отвечая, чувствуя, как воздух между нашими телами плавится от напряжения. Становится душно, жарко. Трудно держаться на ногах. Хочется утонуть в этих ощущениях и обнажиться, для того, чтобы чувствовать острее. Одежда кажется сейчас слишком лишней.
Похоже, не только я об этом думаю, потому что Смоленский, лишь на секунду прервавшись, снимает с меня топ, а с себя сдирает футболку, и вот наши тела сливаются почти без преград, заставляя меня издать протяжный стон от удовольствия.
Потом белье отправляется в сторону. Когда я целую Кирилла, то чувствую, как ставшие острыми соски царапают об его пресс. От этого вниз живота словно стекает раскаленный металл, заставляя оставшуюся деталь белья намокнуть.
Наш поцелуй становится сильнее. Прикосновения – откровеннее. Его рука расстегивает молнию моих джинсов и потом проникает под край трусиков. Прохладная, по сравнению с жаром, который я там испытываю. Растирает длинными пальцами влагу и внезапно мучительно остро погружается внутрь, отчего я вся вспыхиваю, изогнувшись в его руках. Господи, он прекрасно знает, как распалить меня. Откуда только.
Подобной силы желание я никогда не испытывала с другими мужчинами. Конечно, страсть была. Когда мы срывали одежду и быстро удовлетворяли друг друга. Но сейчас мне не хотелось спешить, хотя тело готово было взорваться. Хотелось продлить удовольствие, наслаждаясь и балансируя на грани. Изучая друг друга.
– Куда? – шепчу я, когда Смоленский подхватывает меня на руки и несет.
– Не делать же это на кухне. Я хочу тебя.
Дорога до спальни оказывается короткой. Прохлада постели лишь на секунду отрезвляет меня, но потом надо мной нависает Кирилл, скользнув по моему почти обнаженному телу горящим взглядом, а я выставляю вперед колено, останавливая его.
– Не так быстро, – произношу я, – я хочу растянуть удовольствие. И еще подумаю, стоит ли прямо сейчас консумировать наши отношения.
– У тебя не получится сейчас думать, Саша. – он проводит ладонью по внутренней стороне бедра, и моя нога вздрагивает, словно пытаясь против моей воли убраться в сторону, прекращая упираться в твердые кубики пресса. Смоленский медленно снимает с меня джинсы, прожигая кружево белья внимательным взглядом.
Теперь его ладонь скользит по моей гладкой коже, не пропуская ни миллиметра, а в глубине его глаз я замечаю горящее желание и восхищение.
Хотя, казалось бы, человек, не обделенный деньгами и вниманием, должен быть пресыщен видами красивых тел. У меня оно уже далеко не модельное. Я не изнуряю себя диетами. Всего лишь стараюсь вести здоровый образ жизни, насколько это возможно.
Но он смотрит на меня так, словно я первая в его жизни. Первая, кто предстает перед ним в таком откровенном виде.
В принципе, и у меня чувство, что все, что было до – всего лишь суррогат близости. Как дешевый магазинный торт. Слишком приторный, скрипящий на зубах сахаром и суховатый.
Сейчас я мечтаю ощущать еще и еще на губах вкус поцелуев. Дразнящих, чувственных, распаляющих. Больше прикосновений. Везде. Даже самые невинные оставляют клеймо жара на коже. Те, которые я раньше бы и не заметила. Сейчас каждое важно. Ранее ненавистные прикосновения к слишком чувствительной груди сейчас превращаются в приятную прелюдию.
Я жду с нетерпением самый сладкий, волнующий аккорд, когда все преграды падут и останется только желание слиться воедино. Теперь это желание не вызывает неловкости или стыда. Я могу прямо признаться, что хочу его.
Я чувствую, что это будет правильным для нас.
Наши тела соприкасаются кожей к коже, а я обнимаю Кирилла за шею, прижимаясь к нему раскрытыми бедрами и понимая, насколько сильно он меня хочет.
– Разденься. – прошу тихо я.
Хочу, наконец, видеть его целиком. Без одежды. Наслаждаться этим без смущения. Я знаю, что его тело с четким рельефом мышц, которые я уже успела изучить, царапая ноготками, прекрасно. Поэтому я настойчиво скребу по поясу его штанов, заставляя избавиться от них, и когда Кирилл выпрямляется, бесстыже любуюсь алыми отметинами на его коже.
Я оставляла их везде, не сдерживаясь. Пусть легкая боль ему еще несколько дней напоминает о нашем первом разе. Ну и вообще их вид вызывал во мне странное понимание того, что этот человек принадлежит мне.
Пока я ем его глазами, с меня быстро и бескомпромиссно стягивают трусики, поддев пальцами, и этот кружевной кусочек ткани летит куда-то в сторону.
– Ну что, остановимся на этом? – с усмешкой спрашивает Смоленский, возвращаясь ко мне и чувственно прикусывая мне кожу на шее, там, где бьется пульс.
Остановиться?! Ненормальный. Пусть только попробует уйти и я не дам ему спокойной жизни. Он будет ходить со эрекцией двадцать четыре часа в сутки. Я сделаю все, чтобы он пожалел об этом и долго извинялся.
Но сказать все это не могу, потому что стискиваю зубы от нахлынувших ощущений, пока он целует меня возле ключицы.
– Я тебя убью тогда, Смоленский, – только выдыхаю.
– Думаешь, у меня получится остановиться?
И я издаю глубокий стон, когда это, наконец, случается. Когда мое тело получает то, чего желало. Хотя с непривычки я чувствую легкую боль – у меня давно не было отношений, все равно я начинаю плавиться, когда он проникает в меня до конца, заполняя. Собрав мои запястья вместе и сжав их, он распинает меня на постели, любуясь, как мое тело содрогается от каждого его глубокого движения.
* * *
– Нет, хватит, – произношу я, когда спустя несколько часов Кирилл возвращается из душа, склоняется надо мной, проводя губами по обнаженной коже плеча, – я обессилена. Уже за полночь, нам завтра вставать…
Он хмыкает, отстраняясь.
– Ладно.
Типичный мужчина. Самодовольную улыбку я у него сразу же замечаю. Довести девушку до того, чтобы она умоляла остановиться и передохнуть – у них идея фикс. Я боюсь завтра выходить из дома, представляя, насколько будет болеть все тело. А вообще, мы оба немного перегнули палку: у меня болят огромные отметины засосов на коже, а я умудрилась прикусить Смоленского во время поцелуя до крови. Как мы с ним появимся на людях – большой вопрос.
Я потягиваюсь, переваливаясь с бочка на бочок, разминая мышцы, которые уже начинают гудеть. Чувствую, как за спиной немного вздрагивает матрас, а потом меня сгребают сильной рукой, и вдавливают в свои накачанные кубики пресса и грудь. Моя грудь смешно сплющивается при этом. Я протяжно вздыхаю, когда Кирилл утыкается мне носом макушку, втянув воздух.
Его присутствие – какой-то афродизиак? Мурашки по коже от него.
– Ладно, – произношу я, прикрыв глаза, – ты меня сейчас переубедил. Давай повторим…
Конец!