Текст книги "Эскорт для чудовища (СИ)"
Автор книги: Анна Шварц
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)
– Нет.
– Врешь!
– Нет. – он вздергивает бровь с такой уверенностью, что немного остужает мой пыл. – наши деловые отношения с Альминой навсегда закончились после ее развода со Смоленским. Я просто исчез из ее жизни. Мне было незачем ее убивать и нечего скрывать. Я – не мой дядя, и мне неинтересны убийства.
– После развода она пришла ко мне ночью в одной рубашке и со следами побоев, – тихо произношу я, – и соврала, что это сделал Смоленский. Очевидно, что он и пальцем ее не тронул. Разве это не ты заставил ее такое сказать?
– Что бы мне это дало, а? Боюсь, что твоя сестра просто соврала тебе. Она хотела покончить с прежней жизнью, и не расписываться перед другими в собственной тупости, поэтому легенда о муже-абьюзере вполне подошла, чтобы ее пожалели и приняли обратно в семейное гнездо. Кроме меня, кстати, у нее были другие знакомые, так что попробуй опросить их, что случилось в ту ночь.
Он замолкает на секунду, заметив мое лицо и тихо цыкает:
– Я тебя понимаю. Узнавать о том, что твой родственник – дебил, всегда неуютно и стыдно. Ты считала ее ангелом, которым все попользовались? Она была дурой, оторванной от реальности.
– Заткнись. – выдыхаю я ошалело. – Кто тогда убил Алю?
Андропов криво усмехается.
– Ты не хочешь дружить со мной. Если я тебе скажу правду, то ты побежишь ее проверять и разрушишь мой план.
Я прикрываю устало глаза.
– Что ты хочешь за эту информацию? Я не стану плясать месяцами под твою дудку, как Аля.
– В принципе, мне достаточно одного раза. Будешь мне должна, когда я попрошу.
Боже. Я киваю. Мелькает мысль, что главное – чтобы он мне просто рассказал этот секрет. В конце концов, я могу и не выполнять свое обещание.
– Хорошо, на один раз я согласна.
– Тогда присмотрись повнимательнее к невесте Смоленского. Дарине. – мне кажется, что его ответ тонет в шуме холодного ветра. – она та еще пиранья, готовая пойти на все. И терпеть не могла твою сестру. Раньше она мечтала выйти замуж за Смоленского. Ну, – Андропов приподнимает бровь, – она почти достигла своей цели. Так что советую ее опасаться.
– Доказательства? – мой голос звучит слабо. Я все еще не могу поверить в то, что услышала.
– Можешь сказать это Смоленскому и он их достанет. Или промолчать и дождаться их свадьбы. Я сделаю так, чтобы полиция забрала девчонку прямо с церемонии, и все газеты писали об этом.
– Ясно. – я устало киваю. – это все, что я хотела узнать. Знаешь… я, пожалуй, поеду. Не думаю, что нам осталось что-то обсуждать.
Андропов молча смотрит на меня. Честно говоря, он у меня даже злости больше не вызывает. Аля сама наворотила дел… в конце концов, она могла бы выбрать другой путь знакомства со Смоленским. Я бы поспрашивала тех, кто мог бы ее свести с ним… И не пришлось бы лгать всем так долго, а потом бояться, что обозленный муж отберет ребенка. Не пришлось бы бежать из города.
А вот насчет Дарины…
Черт. Я прикасаюсь ладонью ко рту. Меня, кажется, тошнит после ее сраной запеканки.
– Учти, что ты мне обещала оказать услугу. – слышу я голос Андропова и его рука внезапно кидает мне в декольте маленький золотой прямоугольник. – там мой номер телефона. Скинь смс, чтобы я мог с тобой связаться и не караулил тебя у дома. Или позвони, если вдруг тебе придет хорошая идея отомстить Смоленскому и его невесте. С удовольствием тебе помогу. Хорошего вечера, Саша.
Он направляется к желтому такси на парковке возле бара. Потом стучит в окно и спустя секунду садится внутрь. Такси стартует с места, оставляя меня в одиночестве стоять на парковке.
Глава 15
Какое-то время я просто сижу в машине, уронив голову на руль, слушая шум ветра за окнами и приглушенную музыку из бара.
Дарина. Дрянь мелкая. Нехорошо, наверное, так говорить про беременную, но другие слова, которые упорно лезут в голову в данный момент, еще хуже. Вряд ли Андропов мне соврал. Иначе не предложил бы рассказать это Смоленскому, чтобы тот добыл доказательства.
От мыслей меня заставляет очнуться звонок Кати.
– Саша?! – напряженным голосом восклицает она. – Как ты?!
– Все в порядке. Извини, что побеспокоила. – устало отвечаю я, и слышу, как она набирает воздух в легкие.
– …Ты меня до инсульта доведешь! Рассказывай, что у тебя происходит? Документы-то чьи? Кто, что случилось?
– Кать… давай завтра, ладно? – вздыхаю я. – Сейчас у меня нет сил.
– Тебе нужна помощь? Приехать к тебе?
– Нет. – я смотрю в темноту. – Не нужно, у меня есть кое-какие дела. Спасибо за то, что переживала, Кать.
Я кладу трубку, прежде чем она начнет задавать другие вопросы, и набираю номер Смоленского. Слушаю серию гудков, оставшихся без ответа, и понимаю, что он, наверное, уже спит. Следовало бы поехать домой, но меня подстегивает страх за Майю. Если Андропов не соврал, добавив, что Дарина мечтает о свадьбе со Смоленским, то малышка может оказаться в опасности. Черт знает, чего ожидать от этой женщины. Я не хочу, чтобы русские народные сказки про мачех воплотились в жизни Майи.
– Храни господь современные технологии, – шепотом произношу я, отыскав маршрут к дому Смоленского, который записал мой телефон, и завожу машину. Потом отмечаю придорожную кофейню на карте: похоже, меня ждет насыщенная ночка и мне не помешал бы большой стакан крепкого кофе.
* * *
Дом Смоленского встречает меня совершенно темными окнами. Я выхожу из машины и какое-то время шарю руками по ограждению, пытаясь отыскать какой-нибудь звонок, домофон – хоть что-нибудь.
Пальцы натыкаются на заветную кнопку. Я слышу тихое «дилинь», и потом механический голос:
– Слушаю вас.
Вроде бы незнакомый. И недружелюбный. Хотя, и впрямь, какое может быть дружелюбие, когда охрана видит по камерам какую-то странную женщину посреди ночи, звонящую в калитку?
– Я к Кириллу Смоленскому по срочному делу. – произношу я, и, подумав, добавляю: – Антон меня знает, если что. Можете спросить у него.
– Антон уехал. – отвечает спокойно мне голос. – Мы видели вас сегодня, не переживайте. Сейчас позвоню Кириллу Владимировичу, подождите.
Домофон отключается и я остаюсь на улице, приплясывая от нетерпения и легкого холода. Все-таки, уже глубокий вечер.
Спустя пару минут дверь открывается. Меня запускает во двор круглолицый охранник, на лице которого написана смертельная усталость – судя по всему он с удовольствием бы не отрабатывал смену, а завалился спать. Особенно красноречиво говорят об этом мешки под глазами.
– Заходите, Саша. Проводить вас к дому или сами? Кирилл сказал, что встретит вас.
– Я сама. Спасибо. – благодарю я его и направляюсь по каменной дорожке к дому.
Уже стоя на пороге, не успеваю я поднять руку и постучать, как входная дверь распахивается.
Я закусываю губу и морщусь, увидев Кирилла.
Сегодняшний вечер был полон потрясений, поэтому испытывать подобные чувства как-то неприлично, но… Смоленского хочется потискать. Он выглядит совсем по-домашнему и беззащитно – на нем обычная черная футболка и явно пижамные черные штаны… волосы, которые обычно красиво лежат, теперь растрепаны, а заспанная мордашка придает много-много очков к его привлекательности.
– Заходи. Что случилось, Саша? – интересуется, зевая, Кирилл, пока я борюсь со странным желанием запустить в его тело пальцы и как следует помять, как игрушку-антистресс. Встряхнув головой и прогоняя эти мысли, я захожу внутрь.
– У меня есть серьезный разговор, – произношу я, – кое-что по поводу Дарины…
Смоленский, закрывая дверь, морщится так, словно я заставила его сожрать огромный лимон. Я делаю паузу, приподняв бровь.
– Что такое?
– Ты опять пришла обсуждать каких-то людей? Я надеялся на другое. – он кивает в сторону. – пойдем тогда, я заварю себе кофе. Хотя…
Смоленский останавливается, посмотрев устало в потолок и протяжно вздыхает. Похоже, он очень хотел сегодня поспать.
– Может, поднимемся в спальню? – хмыкает он, – Я прилягу, а ты пока расскажешь… Судя по твоему взгляду – нет. Жаль.
Он сонным, смазанным жестом приглашает меня пройти за ним, а я пару секунд стою, глядя ему в спину. Мелькает крамольная и дурацкая мысль о мести Дарине: интересно, если я соблазню Смоленского, она будет рвать на себе волосы? Ведь получится, что второй раз у нее из-под носа уведут желанное.
* * *
– Вещай. – предлагает мне Кирилл, заварив чашку кофе и расположившись в темной гостиной на диване. Я от кофе отказалась минутой ранее: боюсь, что еще немного – и начну приплясывать в ритм с бьющимся сердцем.
Я сажусь на краешек дивана напротив.
– Дарина… – вырывается у меня, и я замечаю только, как дергается бровь у Смоленского, реагируя на это слово. – Нет, попробуй только меня перебить и снова что-то с сарказмом ляпнуть! Я хочу, чтобы ты проверил причастность своей невесты к смерти Али.
Кажется, Смоленский тихо закашливается от неожиданности, поперхнувшись кофе. Он аккуратно после этого отставляет чашку на столик.
– Чего? – хмыкает он. – Как тебе это в голову пришло, Саша?
– Сделай это. – произношу с нажимом я. – Ты это можешь, я знаю. Если ты сейчас отмахнешься от моей просьбы, будь уверен, я не отдам тебе Майю! Я сделаю все, чтобы она не росла рядом с этой женщиной.
– Остановись. – перебивает Смоленский, садясь на диване. До этого он лежал, расслабившись, но, видимо я прогнала весь сон своими заявлениями, – мне сейчас нужны твои объяснения. С чего ты решила, что Дарина как-то причастна к этому?
– Я виделась сегодня с твоим родственником. Андроповым Стасом. – прямо говорю я.
После этих слов красивые губы Смоленского сжимаются в линию, и он прикасается к ним пальцами, словно заставляя себя промолчать. Его прямой взгляд красноречив, но я все еще успокаиваю себя, что не сделала ничего плохого. В конце концов, люди говорят…иногда с теми, кто неприятен кому-то.
– Ага. – слишком спокойно реагирует Кирилл спустя секундную паузу. – И это он тебе сказал?
Слишком спокойно. Но я спиной чувствую напряжение, повисшее в комнате после моих слов.
– Он поджидал меня возле дома. – зачем-то поясняю я. – И после вынудил поехать меня с ним в кафе. Да, это он рассказал мне секрет про Дарину.
– Он затолкал тебя в машину?
– Я сама села в свою машину и отвезла его. Это имеет какое-то значение?
– Совершенно нет. – Смоленский выпрямляется и, засунув руки в карманы, смотрит куда-то в сторону. – Давай говорить о деле. Дарину я знаю с шестнадцати лет. Наши семьи дружат и того дольше. Я не думаю, что она когда-нибудь решилась бы на такое.
Я чувствую, как мои руки сжимаются в кулаки.
– Ясно. – роняю я тихо, чувствуя охватившее меня бесконечное разочарование. Оно словно огромное и мерзкое болото, в которое меня только что столкнули. – Тогда дальнейший разговор будет бессмысленным. Извини за беспокойство и хорошего вечера.
Я поднимаюсь с дивана, направляясь к двери и стараясь держаться с достоинством и обойтись без обвинений. Это мои проблемы, если честно, что я ожидала что-то особенного от Смоленского. Стоит вернуться с небес на землю, понять, что он мне ничего не должен и сдержаться, не пнув от души его машину напоследок.
Я тянусь к ручке двери, как мне преграждает путь рука Смоленского, с хлопком врезавшись ладонью в стену. Еще шаг, и я наткнулась бы на нее носом.
– Отойди в задницу. – сквозь зубы желаю ему я, не сдержавшись. Хочет задержать меня, рассказав о том, какой Дарина ангел и выпытать подробности нашего разговора с Андроповым? О-о-о! Меня все больше и больше охватывает ярость. – Я уже сказала, что нам нечего обсуждать. Если не пропустишь – я начну драться.
– Сядь обратно, Саша и поговорим нормально. – его голос звучит тише и ниже, чем обычно, словно он что-то сдерживает в себе, а вот я от этого взвиваюсь.
– Сядет скоро твоя Дарина! Извини, Смоленский, но ты меня сейчас дико бесишь и я хочу домой! Желаю счастливой семейной жизни с невестой-убийцей. Надеюсь, твои роители вынудят вас пожениться! – я шагаю вперед, пытаясь оттолкнуть плечом преграду, но Кирилл внезапно перехватывает меня поперек груди и поднимает в воздух, направляясь обратно. Я настолько шокирована, что даже забываю о сопротивлении: откуда в этом аристократическом мальчике столько сил, чтобы так легко поднять меня-кобылу?
Прежде чем он кидает меня на диван, освобождая от плена стальных объятий, я успеваю шлепнуть его по бицепсу в отместку. Сволочь накачанная.
– Хватит. – холодно произносит Смоленский. Он собирается вернуться на свое место, но я из чувства мести подставляю подножку. Только этого гад перешагивает через выставленную ногу. – Ты издеваешься надо мной? Заканчивай с этим.
– Я не хочу выслушивать аргументы в защиту Дарины. Пропусти. – выпаливаю я, вскакивая с дивана, но Смоленский легонько толкает меня обратно. – Ты!
Я снова вскакиваю, оказавшись с ним лицом к лицу и схватив за футболку, чтобы меня снова не отправили назад, и царапнув ногтями ему по груди. Мы сверлим друг друга взглядами. Я – бешеным. Он пытается выглядеть бесстрастным, но черт знает, что сейчас творится у него в голове, судя по темноте в глазах.
– Ты успокоилась? – интересуется он. – Я проверю Дарину. Надо было дослушать, что я скажу, прежде чем валить.
– Надо было это первым предложением говорить, тогда бы я успокоилась. А так ты мне уже испортил настроение.
– Да? – темная бровь изгибается, и Смоленский чуть наклоняет голову. – Ты мне тоже. Ты поехала в кафе с человеком, с которым не стоило даже разговаривать.
* * *
Я это и сама знаю, но, все же, у меня вырывается вопрос с легким оттенком сарказма:
– Почему это?
Кирилл не сразу отвечает. Некоторое время просто разглядывает мое лицо.
– Он мог тебе что-нибудь сделать. – произносит, наконец, он.
– Мог, конечно, поэтому я и поставила условие, что мы поедем на моей машине. Перед этим я сфотографировала его документы, отправила подруге и попросила ее перезвонить через час. – я пожимаю плечом, умолчав, что документы были фальшивые. Все кончилось хорошо, к чему расписываться в этом маленьком промахе? – По-моему, ты немножко забываешь, с кем разговариваешь. Я сталкивалась с людьми и похуже. Я не нежная, глупенькая фиалка, неспособная за себя постоять Смоленский.
– Ты плохо знаешь этих людей, Саша. – изогнув иронично бровь, усмехается он. – Может быть, ты и встречала подобных, но в других ситуациях. Я не хочу, чтобы ты подвергала себя опасности. Оставь эти проблемы мне, и в следующий раз просто сразу позвони, если встретишь подозрительного человека.
После этих слов, я чувствую себя так, словно меня щелкнули по носу. Растерянной, ошарашенной. Как давно мне говорили подобные слова? «Оставь эти проблемы мне». Никогда?
– Я в силах сама позаботиться о себе, Кирилл. – упрямо произношу я.
– Нет. Не в этом случае. С этими людьми не стоит испытывать судьбу.
Я замолкаю, опустив взгляд.
Лучший способ меня обезоружить – это показать заботу? Похоже на то. От злости на него не остается и следа. Даже в душе начинает теплиться приятное чувство после его слов и стыд за то, что я ему наговорила.
Смоленский наклоняется ко мне, и я растерянно моргаю, потому что это происходит неожиданно.
В повисшей, почти звенящей тишине слышу громкий удар собственного сердца, когда он делает шаг ко мне – я все еще держу его за футболку и последняя преграда, моя рука, оказывается зажатой между нашими телами.
Я ощущаю выдох на своей щеке, который оставляет теплые мурашки на коже. И потом – прикосновение губ к моим. Поцелуй. За секунду превратившийся из аккуратного в чувственный и глубокий, заставивший внутри взорваться целый салют из чувств, и потом волнующими искрами ухнуть вниз.
И если в первый раз я дала ему пощечину, потому что была в шоке, то сейчас не стала сопротивляться. В конце концов, в глубине души мне было очень интересно, насколько может быть хорош или плох поцелуй с ним, и как Смоленский будет себя вести после.
* * *
Я жду какого-то подвоха от Смоленского, всего, что угодно: вульгарного шлепка по заднице, или того, что он решит – раз я отвечаю на поцелуй, то и на остальное я согласна, и примется меня раздевать. От этого внутренне я словно натянутая струна.
Но он не переходит черту, все его прикосновения остаются такими же, как и сам поцелуй. Аккуратными, балансирующими на грани приличия. Прикосновение к волосам, заправленная за ухо прядь, пальцы, которые проводят по позвоночнику невидимую полосу…
И моя ладонь, сжимающая его футболку, расслабляется и ложится на грудь, ловя каждый сильный удар сердца. Я чувствую под плотной тканью мышцы груди и едва сдерживаюсь, чтобы не нырнуть рукой ему под одежду, чтобы почувствовать гладкость и жар кожи.
Ну почему он такой? Почему такие невинные прикосновения, которыми мы обмениваемся, кажутся мне более волнующими и чувственными, чем все, что было в моих отношениях до этого?
Если бы он повел себя, как другие, было бы проще. Проще отстранить его, извиниться, сказать, что это все большая ошибка и нам точно не стоит сближаться. Но Смоленский только распаляет интерес. И ладно бы он был низменный, когда тебя привлекает только внешность человека – проще было бы сказать «в море еще много подобной рыбы…» и откинуть все мысли. Но нет. Тут все намного глубже… к сожалению.
В заднем кармане неожиданно вибрирует телефон, отчего я вздрагиваю. В тишине этот звук слишком раздражающий и громкий, чтобы забить на него и не обращать внимание. Поэтому я с некоторым сожалением прерываю поцелуй, чувствуя, как кружится после него голова и бросаю взгляд на Смоленского, пока копаюсь в заднем кармане непослушной рукой.
На языке остается его вкус, смешанный со вкусом хорошего кофе и я неосознанно облизываю губы. Взгляд Смоленского лишь на секунду опускается вниз, но потом он снова пристально смотрит мне в глаза, будто пытаясь считать мои эмоции.
Я,наконец, достаю телефон и смотрю на экран. Катя. Ну чего ей надо? Я сбрасываю вызов, но она снова звонит едва ли не через секунду. Мои пальцы не слушаются, когда я пытаюсь ткнуть в зеленую трубку.
– Да что случилось? – я не выдерживаю, приняв вызов и прошипев это в трубку. Катя тихонько откашливается.
– С тобой точно все окей? Ты просто так быстро завершила разговор, не став мне ничего говорить, что я распереживалась. Я тебе написала в мессенджере, но ты там не в сети с вечера. – объясняет сбивчиво и быстро она, а я зажмуриваюсь. Так, она моя хорошая знакомая. Переживает. Она большая молодец. Нельзя на нее злиться из-за того, что мне не удалось изучить рот и язык Смоленского получше.
– Нет, не переживай. – как можно мягче говорю я. – Я в гостях у… э… старой подруги. Ничего страшного не случилось, но и рассказывать особо было нечего, вот я и…
Я пожимаю плечом, не закончив. Катя тянет что-то неразборчивое, вроде «ладнозавтраперезвонюдавай» и отключается.
– Извини. – произношу я, избегая смотреть на Кирилла. Впервые чувствую себя, как подросток, который не знает, как дальше вести себя после простого поцелуя.
– В гостях у старой подруги? – переспрашивает он, и пока я чувствую, как мое лицо начинает пылать, тихо смеется. Ну почему я не могла прямо сказать – я занята, я у мужчины, или вообще дома?
– Я посчитала, что ей не к чему знать, где я на самом деле нахожусь.
– Раз уж ты у старой подруги, я как раз хотел тебе сказать, что ты можешь остаться здесь, чтобы не ехать куда-то ночью. Насчет поцелуя, который сейчас был…
– Он не значит то, что я останусь у тебя на ночь. – быстро говорю я, а Смоленский выдыхает с громким смешком.
– Вообще-то, значит.
Я вскидываю на него полный удивления взгляд. Чего-чего? Смоленский засовывает руки в карманы штанов, глядя на меня свысока, но без превосходства.
– Он значит то, что ты меня привлекаешь, Саша, а значит, я хочу о тебе заботиться. Так что я не могу тебе позволить сейчас куда-то ехать. Здесь много места, так что тебе необязательно спать в одной кровати со мной, как ты подумала. Именно это я хотел сказать.
Я с сомнением смотрю в темное окно, стараясь не трогать губы, которые все еще покалывает, и которые помнят эти прикосновения. Я ехала сюда в таком разбитом состоянии, что забыла заправиться, и когда уже останавливалась возле дома Смоленского, то поняла, что мне придется клянчить у него бензин, если хочу попасть обратно к себе домой.
Что ж… Я киваю. Нет никаких причин отказываться. Смоленский не станет… нет, он не из таких людей, чтобы пользоваться тем, что девушка осталась у него на ночь. Даже с учетом того, что сейчас произошло.
– Пойдем. – слышу я его голос. – я покажу тебе, где ты можешь поспать. Если захочешь кофе или перекусить – не смущайся. Все в твоем распоряжении. – он внезапно зевает, взъерошив темные волосы, в которые я так хотела запустить пальцы, чтобы потрогать, но так и не решилась. – если тебе станет скучно – я тоже в твоем распоряжении. Боюсь, уснуть после твоих новостей будет не сильно просто.
«А мне – после тебя» – мелькает у меня мысль. Господи, я не смогу заснуть, потому что меня сожрет совесть. Она уже острыми коготками царапает где-то внутри, а перед глазами стоит презрительный взгляд моей сестры.
