Текст книги "Эскорт для чудовища (СИ)"
Автор книги: Анна Шварц
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)
Ох, черт… бедная. Она все это видела.
– Кир… – я прикасаюсь к плечу Смоленского, чувствуя, как оно напряжено, но когда он смотрит на меня, его взгляд становится мягче, – там подруга… Катя… ее надо отвезти.
– А, – он словно возвращается мыслями в другое, более мирное русло, – пусть ее отвезет Антон.
Я машу подруге. Катя неуверенно приближается, скользнув по Кириллу взглядом и сдержанно кивает. Несмотря на то, что на днях я ей рассказала о своих отношениях с Кириллом, она все еще относится к нему с некой опаской и благоговением.
– Здрасьте… Надеюсь, не помешала.
Он хмыкает.
– Еще раз привет… сутенерша.
Кажется, после этих слов от стеснения у Кати не остается и следа. Она громко фыркает, скрестив руки на груди.
– Кто-кто? Скажите спасибо «сутенерше», Кирилл Владимирович, за то, что она сделала все, чтобы найти для вас Сашу и уговорить взять этот контракт. Так что для вас я мисс Купидон, а не сутенерша!
– Ага, Купидон. Как же. Вторая подосланная тобой девица в первые минуты знакомства на ушко выкатила мне расценки за ее любовь.
– Кто? – Катя округляет глаза, – Аина?
– Думаешь, я помню, как ее зовут?
Катя поджимает губы. Похоже, сегодня Смоленский изменил ее мнение о той глуповатой девице, которая так потрясенно жаловалась мне, что Смоленский не обратил на нее внимания. Вот тебе и самоуверенность…
– Но Саша… а, ладно, – она машет рукой, – Саш, ты про меня не забыла? Отвезешь?
Я киваю на Цербера Тоху, который стоит, запихнув руки в карманы и с интересом рассматривает Катю. В принципе, я его понимаю: Катюха даже после двух детей хороша. И это еще Тоха не в курсе, что она отлично готовит, рулит своим бизнесом, и воспитывает двоих детей так, что даже у меня возникают вопросы – как у нее на все находится время.
– Он тебя отвезет, Кать. Не переживай, в целости и сохранности.
– А-а, – тянет та, скользнув по Антону взглядом, и, видимо, оценив его положительно, чуть улыбается, – только меня надо аккуратно. Я в положении.
– Буду ехать сорок километров в час, – успокаивает ее Тоха, – и подушку дам для живота.
– У меня еще нет живота, – хмыкает Катя, и они с Тохой уходят. Последнее, что я замечаю, как он оценивающе смотрит на ее зад, и мне хочется закатить глаза. Он на мой так же пялился? Тоха-Тоха.
Потом я с облегчением вздыхаю. Хорошо, что Андропов пришел именно за этим… а не для того, чтобы я исполнила свое обещание. Я тогда не перезвонила ему, и решила, что не обязана делать плохо Смоленскому, даже несмотря на то, что Андропов мне выдал информацию про Дарину. Никто не заставить меня это делать. Но то, что я не рассказала об этом Кириллу могло сыграть против меня.
Такие мысли из головы прогоняет поцелуй, с которым прикасается к моим губам Кирилл, и я обнимаю его, с удовольствием ощущая под ладонями его крепкое тело, и от этого чувствуя себя защищенной. Мы встречаемся с ним недолго, но я до сих пор иногда не верю, что человек из такой приличной семьи, с такими внешними данными клюнул на меня. Я-то уже давно поставила на себе крест.
– Ты ведь не поедешь к своему… к нему? – не решаюсь я произнесли слово «отец». Кирилл задумчиво проводит большим пальцем по моим губам и поглаживает по щеке.
– Нет, я съезжу. Было бы разумнее проигнорировать его, но мне интересно.
– Когда? – чувствую я укол беспокойства.
– Сейчас. Потом отправимся готовить комнату к приезду Майи.
Мне остается только кивнуть. Если ему это необходимо – я не стану его отговаривать.
* * *
Я ненавижу запахи больницы, а мне приходится посетить ее второй раз за день. Смоленский оставляет меня сидеть перед больничной палатой на диванчике, а сам, открыв дверь, заходит внутрь.
Так как дверь он не закрывает и остается внушительная щель, я прекрасно вижу и слышу, что там происходит. Вижу лежащего на постели мужчину, и вижу, как Смоленский расслабленно садится напротив, засунув руки в карманы штанов. Что бы у него не происходило в детстве – сейчас он совершенно не боится своего отца. Он смотрит на него свысока.
– Че хотел? – произносит он.
Я слышу, как его отец кашляет, перед тем, как начать.
– Пришел, все-таки.
– Давай без разглагольствований. У тебя есть десять минут. Потом я уеду.
– Десяти минут мне не хватит. А ты обнаглел. Закалился. Твой хищный взгляд, конечно, я и в прошлый раз запомнил. Я знал, что ты вырастешь таким, – слышу я усмешку мужчины, – все-таки, моя кровь оказалась сильной. Даже учитывая то, что тебя растил этот, все равно ты похож на меня.
Смоленский молча смотрит на него. Без тени улыбки, не пытаясь спорить. Рассматривает с плохо скрываемым презрением, полностью проигнорировав выпад в сторону его отчима.
– Ладно. – до меня доносится тяжкий, хрипловатый вздох, – К делу. Мне осталось недолго, Кирилл. Болезнь нашли слишком поздно, лечить бесполезно. Может, месяц протяну, но уже не встану. Бизнес свой я не оставлю брату. Он не потянет, просрет все за год, а то и меньше. Да и я в курсе, что эта падлюка уже много лет спит и видит, как встанет у руля и своего сына пропихнет. Ты – единственный мой наследник, поэтому именно ты должен был возглавить все.
– Да без проблем. – спокойно констатирует Кирилл, – переписывай все на меня. Я не дурак, чтобы отказываться.
– Смотри, стервец, какой быстрый, – начинает смеяться Андропов, – Амбиций тебе не занимать. Перепишу. Но с парой условий: ты возвращаешь себе мою фамилию. И пока я еще жив, продемонстрируешь свою готовность продолжать дело и род Андроповых.
Я в шоке округляю глаза. Как он вообще может такое требовать? Кирилл явно не согласится. Ненормальный.
– Нет, – слышу я спокойный голос Смоленского, – жаль. Я не могу вернуть себе твою фамилию, потому что ее никогда не носил. Ты не женился на моей матери и в свидетельстве о рождении не записан моим отцом. Кроме этого, в детстве я много раз слышал, что мать меня нагуляла и сын Андропова не может быть таким тряпкой и мямлей.
– Кирилл…
– Жаль, но, похоже, настанет конец твоему бизнесу. Наследников у тебя нет. Видимо, больше ни одна женщина не клюнула. Придется оставить все твоему брату. Думаю, он действительно не продержится долго, а потом мой отец по дешевке выкупит твои отели. Я в любом случае выигрываю, даже не соглашаясь на твое унизительное предложение. Взять твою фамилию – все равно что изваляться в дерьме.
– Щенок!!! – рычит яростно Андропов, а потом мучительно закашливается. Смоленский выпрямляется, глядя на него с тенью жалости в глазах.
– Если щенок и мусор – зачем ты приполз ко мне за помощью? Прощай, Андропов. За все в жизни рано или поздно придется отвечать, и сегодня для тебя настал именно такой день.
– Эй! Куда пошел? Кирилл! Остановись! – кричит мужчина, когда Смоленский решительно направляется к выходу, – Слышишь? Ты все равно остаешься моим сыном! Ты от этого никуда не денешься! Я сделал тебя! Не тот, кого ты называешь отцом! Ты похож именно на меня!
– Сомнительная честь, – комментирует Кирилл, не останавливаясь и с хлопком закрывает дверь. Не знаю, почему он так спокоен, но даже у меня потряхивает руки, когда я поднимаюсь к нему навстречу.
– Все?
– Да. Пойдем.
– Ты не будешь жалеть?… Вы даже не поговорили. Возможно, выскажи ты ему все, что…
– Саша, – Смоленский смотрит на меня, – я много лет считаю его посторонним человеком. Мне уже нечего ему высказывать или доказывать. Его исчезновение принесет мне только радость, потому что он больше не будет донимать мою семью.
Я оглядываюсь на палату, где остался его отец.
– Ты больше его никогда не увидишь. Уверен? Это последний шанс поговорить с ним.
– Уверен, Саша. Перестань за меня беспокоиться, – он находит мою руку и переплетает пальцы, а потом разворачивает к выходу, – пойдем. Мне больше жаль, что ты слышала это, поэтому мы сейчас пойдем поднимать тебе настроение. Отправимся где-нибудь поедим, потом вернемся домой.
Он увлекает меня к выходу и мы почти в полной тишине покидаем больницу, выходя под яркое, теплое солнце.
Глава 21
В день, когда Майю должны выписать из больницы, наступила очень жаркая погода. Я приготовила малышке ее любимое желтое платье и белые босоножки. Пока я отпаривала платьице, разглаживая складки, я нервничала, потому что меня страшил момент их первой встречи с Кириллом.
Как отреагирует Майя? А как Смоленский, до этого ни разу не имевший детей или младших братьев и сестер, себя поведет?
– Расслабься, Саша, – уже в машине сказал он мне, – давай без нервов. Дети чувствуют настрой взрослых.
Майя встречает меня радостно, бросившись на шею. Я помогаю ей переодеться и собрать игрушки, которые ей дарил Кирилл, и, взяв малышку за ручку, вывожу из больничной палаты. Наконец-то этот день наступил! Ее теплая ручка, которую я держу, греет меня до самого сердца.
– А баба где? Когда баба придет? – настойчиво повторяет она, дергая меня за руку.
Помнит… конечно же. Ей уже не годик, чтобы быстро и просто забыть человека.
– Милая, – я останавливаюсь, чувствуя, что малышке надо что-то сказать, а не бесконечно скрывать, и сажусь перед ней на коленки, – баба не сможет больше прийти. Она сейчас в другом мире.
Майя растерянно моргает, взмахнув своими длинными ресничками.
– Я что, больше не увижу ее?
– Позже, Майя… – я вздыхаю, – когда ты станешь совсем старенькой и дряхлой. Тогда, конечно, мы обязательно все встретимся снова.
Племянница кивает, словно что-то поняв для себя. Я мысленно желаю, чтобы она обязательно дожила до глубокой старости. Счастливой, любимой девочкой. Чтобы больше ей не пришлось столкнуться с потерями в таком раннем возрасте.
– Старенькой, как ты? – внезапно перебивает мои мысли вопрос, заданный невинным голоском, а у меня дергается глаз.
– Я не старенькая, малыш. Я взрослая.
– А, понятно. Надо быть еще взрослей? Как дядя врач?
Я вспоминаю седого дядьку, с которым я говорила о самочувствии малышки и пожимаю плечом. Будем надеяться, что не настолько рано они с бабушкой всретятся.
Мы покидаем больницу. Спускаясь по ступенькам, я вижу Кирилла, который ждет нас, стоя у машины. Сердце начинает стучать быстрее. Как они встретят друг друга? Лишь бы хорошо…
– Нам туда, малыш, – показываю я на Смоленского, а Майя хмурится.
– Это кто? Другой дядя-врач?
– Нет. Это твой папа.
– Какой такой папа?
У меня вырывается протяжный вздох. Не знаю я, как объяснить ребенку, росшему без отца, что и у нее есть папа. Она видела отцов у других детей, но даже, похоже, не представляет, каково это.
– Нет, пойдем домой! – внезапно произносит капризно Майя, когда мы приближаемся, – я не хочу папу! Не надо папу!
– Майя! – издав мучительный стон, восклицаю я. Так и знала. Вот так и знала, что не может быть все гладко. Лишь бы Кирилл не обиделся и не расстроился. Черт! Ладно, он вроде взрослый и адекватный, должен понять. Должен же?
– Привет, мелкая, – произносит со смешком Кирилл. До этого он стоял, скрестив на груди руки, теперь же наклоняется к надувшей губки Майе и протягивает ей руку ладонью вверх, – познакомимся?
– Нет.
Я чувствую, что вот-вот заплачу. Как их… свести? А?
– Нет? Если не хочешь – я не будут твоим папой. Будем просто друзьями.
– Ну-у-у… – тянет малышка, а потом машет ручкой, – тогда хорошо. Как тебя зовут?
– Кирилл.
– А я Майя. Это твоя машина? Можно посмотреть?
– Можно, – хмыкает Смоленский, пока я грустно смотрю на них. Ладно, знакомство состоялось, наконец. Но это «не хочу папу…» – мы там тебе купили подарок на выписку. Посмотришь?
– Ага-а-а, – тянет Майя, залезая внутрь машины, а Кирилл оставляет дверь открытой, придерживая ее и переводит на меня взгляд.
– Саш?
– Извини, – вздыхаю я, – она просто не привыкла. Она обязательно однажды назовет тебя папой, и…
– Она ребенок. Все в порядке. Она не видела меня до трех лет и я для нее – посторонний человек.
Я замолкаю, глядя на него. В принципе, Кирилл, как никто другой должен понимать чувства малышки. Когда-то он тоже был на месте ребенка, которому пришлось принять, как отца, незнакомого дядю. Не знаю, правда, кому из них это сложнее: ему, выросшему в страхе перед своим настоящим отцом, и узнавшему о нормальной жизни только с отчимом, или Майе, чья жизнь была наполнена любовью, а теперь в нее ворвется незнакомый для нее человек.
– Са-ша, – выдает Майя, высовываясь из машины, и обнимая большую коробку с Плей-До– мы домой?
– Мы… в другой дом, – выдавливаю я, а она снова куксится.
– Нет, домой! Не в другой, в наш!
– Эй, – окликает ее Кирилл, и девочка хмуро смотрит на него, – в том доме, куда ты едешь, тебя ждут еще сюрпризы.
– Ну тогда ладно, – легко соглашается Майя, уползая обратно в машину, – поехали.
Я тяжело вздыхаю.
– По-моему, ты ее избалуешь. Ты уже надарил ей столько всего, сколько мы раньше покупали за полгода.
– Ничего. Мы можем завести еще детей, чтобы они дрались за игрушки.
Я обмираю после его слов. Черт, Смоленский! Дети… Завести еще детей… Он мечтает об этом? Иначе бы он такое не сказал. Даже в шутку, потому что в каждой шутке есть доля правды. Я прикрываю устало глаза.
– Саша?
– Мне надо тебе кое-что сказать, Кир… – произношу я, понимая, что лучше сделать это сейчас.
Пока все не зашло слишком далеко. Пока мы можем расстаться друзьями, без боли. Нет, боль, конечно, будет. Но не такая сильная, если бы мы прожили вместе много лет.
– Меня всегда настораживает, когда вместо того, чтобы просто сказать, человек предупреждает об этом, – слышу я смешок, – прекрати переживать, что бы там ни было, и говори.
– У меня не может быть детей, Кирилл, – выдыхаю я обреченно, – У нас с сестрой была одна и та же проблема, только она пролечилась, а я нет. Потому что я тогда была единственным кормильцем в семье и просто забила на свое здоровье, работая. Я пожалела об этом много раз… Но это уже неважно. Не было подходящего момента тебе сказать об этом. Но я собиралась и… думала, это будет сказать легче, потому что у тебя, по крайней мере, уже есть один родной ребенок. Но сейчас я понимаю, что это может стать точкой в наших отношениях.
– С какого это хрена?
Я убираю от лица руки, вытерев слезы. Хотя, какая разница, если меня выдают покрасневшие глаза.
– Кирилл, я знаю, насколько для мужчин важен наследник, что бы ты сейчас не говорил. Родной ребенок. У тебя есть Майя, и это хорошо. Но я знаю, что любой мужчина хочет детей от любимой женщины. Если мы проживем достаточно долго, чтобы…
– Да? – хмыкает он, не давая мне договорить, – я хочу детей, но я не собираюсь с тобой расставаться только из-за этой причины. Прекрати. Кто тебе поставил бесплодие?
– Врач, – вздыхаю я, – сказал, что я затянула с лечением.
– Для начала я бы хотел тебя отвести к другому врачу, – произносит спокойно Кирилл, указывая жестом внутрь машины, – Дарине тоже обещали, что она вряд ли родит ребенка. Но она умудрилась залететь, как утверждает, с одного раза. Садись, Саша. Обсудим все дома, а не на улице.
Я сажусь в машину, не сводя со Смоленского пристального взгляда. Он настроен действительно настолько серьезно? Я боюсь его разочаровать.
– Не смотри на меня так, – медленно произносит он, – в принципе, мы можем сегодня проверить, действительно ли ты не можешь иметь детей.
– Отличная шутка, Смоленский, – фыркаю я. – Мы еще поговорим об этом дома. Чтобы до тебя дошла вся серьезность ситуации.
– Ага. Но после этого все равно предлагаю проверить. Только перестань, пожалуйста, плакать. Что бы там у тебя не случилось, мы с тобой начали отношения не из-за того, что мне понадобились внезапно дети от тебя, – произносит он, закрывая дверь.
* * *
Майя быстро освоилась в доме Кирилла. Можно сказать, что это произошло в первый же день. Она наворачивала круги, изучая все, я звонила няне, которая готова была выйти и подменять нас, пока мы оба на работе.
Кстати, о Дарине.
Когда я готовлю Майе обед, то краем уха слышу знакомое имя в новостях по телевизору. Отставив в сторону тарелку, я поднимаю взгляд и с удивлением узнаю на экране бывшую невесту Смоленского, закрывающуюся от камер папарацци. К сожалению, новости уже заканчиваются, поэтому я даже не могу узнать, что же там произошло.
– Кирилл! – произношу я, когда он заходит вместе с Майей на кухню. Та уверенно идет проверять все ящики, – я видела Дарину в новостях. Что там случилось?
Он подходит к обеденному столу и отодвигает стул, садясь на него так, чтобы держать Майю в поле зрения.
– Случилось то, чего она заслужила, – произносит он спокойно, – я передал все доказательства полиции. Они подняли дело, и ей предъявили обвинение в убийстве. Ее отец об этом узнал и запретил объявляться дома, лишив содержания. Потом подтянулся ее бывший парень, от которого она беременна, и теперь ее полощут по всем каналам.
Он внезапно хмыкает, сделав паузу.
– Меня тоже, правда.
– Но она беременная, – растерянно произношу я, – так можно и до выкидыша довести.
– Саша, – Смоленский поднимает на меня свои темные глаза, – ты зря ее жалеешь. Я дружил с ней очень долго, и в последние годы она начала превращаться в копию моего отца. Только потому что она девушка, Дарина умела притворяться в нужные моменты хорошей. Поэтому вряд ли она будет сильно нервничать. Уверен, что она уже нервно ищет выход из ситуации.
Сбоку раздается глухое «бум». Мы синхронно поворачиваемся, глядя на поднимающуюся вверх пыль от муки, которую Майя опрокинула.
– Ой, – произносит малышка, – я нечаянно!
– Ничего страшного, – успокаивает ее Кирилл, – я сейчас позову кого-нибудь, чтобы убрали.
Мой вздох, который вырывается в этот момент, слышно, наверное, на весь дом. Смоленский точно ее испортит. Я и мама заставляли Майю участвовать в уборке, чтобы приучить к труду.
Но это я скажу ему после.
Пока он должен наслаждаться временем с дочерью.
* * *
Вечером я едва укладываю Майю, потому что она никак не может заснуть на новом месте. Оставив рядом с ее кроваткой видеоняню, я ухожу в другую комнату в душ, чтобы не шуметь и не будить малышку.
Когда я выхожу, вся расслабленная после горячей воды, повязав на тело лишь одно полотенце, то влетаю на пороге в Кирилла, который тут же меня ловит за талию.
– Прости, – произношу я, а он наклоняется и слизывает капельку воды у меня с плеча. От этого мне кажется, что душ был не таким уж и горячим, потому что температура моего тела резко подскакивает от такого прикосновения.
– Прощаю, – он берет меня на руки и тут же опускает на кровать, нависнув сверху.
– Так, Смоленский, я хотела с тобой для начала поговорить… – начинаю я, испугавшись, что он сейчас перейдет к той самой проверке, о которой мы говорили днем, но он молча стягивает с меня полотенце, отбрасывая его в сторону и я округляю глаза.
– Когда ты перестанешь называть меня Смоленским, Саша? – хрипло произносит он, снимая с себя футболку, а я отползаю подальше. «Нам надо поговорить. Нам надо поговорить» – повторяю про себя я, чтобы не поддаться искушению. Но он хватает меня за лодыжку и возвращает обратно. Чертов кролик! Только одно на уме!
– Когда ты меня выслушаешь, перестану! Я… мм, – бессвязно мычу я, когда он затыкает меня поцелуем. Тело полностью капитулирует, расслабляясь из-за уверенных движений языка и губ, и я вздыхаю, отвечая на поцелуй и прикасаясь к обнаженному телу Кирилла. Ладно. Поговорить мы можем потом. И впрямь, вдруг Майя проснется, а мы так и не… насладились сегодня друг другом. Сейчас самый спокойный час.
Трогая его тело, которое все еще вызывает у меня приступ бешеного сердцебиения и восхищения, и целуя друг друга, я в какой-то момент понимаю, что сегодня все идет иначе. Судя по его настойчивости и по тому, насколько мы обнажены, Кирилл не собирается идти за защитой.
– Постой-ка, – шепчу я сбивчиво, прерываясь. Он смотрит на меня вопросительно. Его взгляд горит, и я меньше всего хочу сейчас останавливаться, но… – ты серьезно решил на практике проверить, могу ли я иметь детей?
– Ты против? – его безапелляционный вопрос, как огненный хлыст, бьющий по моей коже. Я краснею, представляя, как все это будет, – Если ты против, то, конечно, я не буду этого делать.
Я закусываю в ответ губу.
Конечно, это было бы рано… но ведь все равно ничего не выйдет.
– Боюсь, ты расстроишься от результата, Кирилл.
– Вряд ли ты вообще можешь меня расстроить, Саша. Прекрати об этом думать и просто будь со мной.
Я закрываю глаза, поддаваясь его поцелуям.
Ладно. Пусть. Я переживу, если однажды это станет каким-то камнем преткновения. Но не переживу, если сейчас лишусь его прикосновений, поцелуев и моментов нашей близости.
Эпилог
Четыре месяца спустя
– Хочу еще туда, – тянет меня Майя в сторону, а я устало тащусь за ней. В мои мешки под глазами, появившиеся после бессонных часов в самолете и в отеле, потому что у Майи сбился режим, можно песок насыпать. Но Майя полна энергии и радостно таскает меня по французскому Диснейленду.
Я растерянно оглядываюсь по сторонам. Где Кирилл? Он отошел купить нам напитки, но сейчас я его не вижу.
– Пойдем! Пойдем, Саша!
– Погоди, малыш. Я не могу найти…
– Папу? – заканчивает за меня Майя, а я аж подпрыгиваю. Смоленский!!! Где ты шляешься, когда тут такое событие происходит?! Ребенок назвал тебя впервые папой!
– Ага, – дрожащим голосом говорю я, – папу.
Месяц вредных криков, когда она оставалась со Смоленским, косых взглядов, когда тот обнимал меня ненароком, истерик и плаксивых признаний вечером «хочу домой, не жить с дядей», еще пару месяцев холодной войны – и вот, свершилось. Теперь Смоленский стал папой.
– Тогда надо подождать, – подводит итог Майя, – ты садись туда, – она тыкает на лавочку, – а я поищу.
– Кого? – раздается позади голос Кирилла и я оборачиваюсь. Он стоит с картонными стаканчиками в руках. Один передает мне, другой – Майе. Я с облегчением отпиваю из трубочки прохладную газировку и произношу:
– Мы тебя потеряли. Все, теперь твоя очередь ее водить, а я отдохну, – я сажусь на лавочку, чувствуя, как тянет живот от долгой ходьбы. Скорее всего, завтра придут эти дни. Или же все дело в операции. После нее месячные стали идти как-то иначе.
Кирилл заставил меня сходить к врачу. В отличии от хмурой тетки в государственной поликлинике, добродушная женщина внимательно изучила мои анализы и прошлые записи. После отправила на полное обследование. И потом только прозвучал обнадеживающий вердикт: говорить о полном бесплодии рано, будем лечиться.
Я все равно не верила.
Я просто уже привыкла даже не надеяться подержать на руках своего ребенка. Я не считала, что стану одной из тех женщин, кому удастся вылечиться. Миллионы женщин годами пытаются забеременеть, ходят по врачам, делают ЭКО… я думала, что меня ждет такая же судьба.
Конечно, я не хотела расстраиваться сама, и расстраивать Кирилла. У нас было все отлично. Будет печально, если мои проблемы со здоровьем омрачат наше совместное будущее.
Даже родители Смоленского приняли меня хорошо… что удивительно. Я общалась с ними периодически по телефону, рассказывая про Майю и отсылая им фотографии. Они приезжали домой к Кириллу и играли с Майей, заодно общаясь со мной и обсуждая последние новости. Тогда я окончателньо верила, что в моей жизни, наконец, наступила белая полоса.
Хотя, когда я впервые шла знакомиться с отцом Смоленского, то у меня подкашивались ноги от волнения, и я ждала худшего.
Это случилось еще когда Владимир лежал в больнице после покушения.
* * *
– Привет, Саша, – произносит он, когда я захожу в палату. Тот самый грузный мужчина, которого я увидела в день встречи с Кириллом, здорово похудел. Я едва смогла узнать его. Осторожно кивнув, я присаживаюсь рядом, чувствуя его внимательный взгляд, – Спасибо за то, что пришла. Я хотел увидеться с тобой.
– Рада с вами встретиться.
– Не буду лгать – не могу назвать себя радостным, – хмыкает Владимир, а я вздыхаю, – узнал я о тебе не самые лучшие вещи, и до сих пор вспоминаю твою сестру, когда твое имя слышу, но это уже проблемы Кирилла. Я вас разводить не стану. Но присматриваться к тебе пристально буду.
Ох, Кирилл, прости. Я стискиваю челюсти от обиды, а потом медленно набираю воздух в грудь.
– Знаете, я тоже была не лучшего мнения о вашем сыне и о вас. Такое случается, когда до тебя доходят только сплетни и слухи. Я не делала ничего, за то, что мне стоит стыдиться, поэтому даже не понимаю, о каких вещах вы говорите.
Владимир хмыкает.
– Ты языкастая. Хорошо, потому что в тихом омуте, говорят, черти водятся. После Дарины теперь знаю.
– Поэтому не надо обо мне судить раньше времени, – подвожу итог я. – я бы хотела ради Кирилла и Майи избежать ссор и напряжения.
– Не собираюсь я с тобой ссориться, Саша, – Владимир внимательно рассматривает меня с ног до головы, – будем жить мирно и присматриваться друг к другу. Ты, главное, не чуди, как твоя сестра. Если есть проблемы – скажи мне. Я решу их, если боишься, что он них узнает Кирилл.
Я грустно усмехаюсь в ответ. Каким бы этот человек строгим не был, все-таки он желает счастья своему сыну.
– Я знаю, на что вы намекаете, но у меня все в порядке. Правда. Спасибо вам большое за предложение.
– Не за что. Помни о нем. Случится что-то – иди ко мне. Все, ступай, я тебя не буду задерживать. Он там заждался уже, наверное.
– Поправляйтесь скорее, – произношу я, поднимаясь со стула и отворачиваясь, чтобы отец Кирилла не заметил на глазах выступившие слезы, – всего вам доброго и до встречи.
– До встречи, Саш. К матери зайдите тоже, познакомьтесь. Она добрее, чем я.
– Обязательно, – киваю я и выхожу из палаты.
* * *
К матери Кирилла мы тогда тоже зашли. Невысокая, тихая женщина напомнила мне мою маму и сразу расположила меня. С ней знакомство прошло легче: она действительно была мягче, чем отец Смоленского и этим меня подкупила.
Живот снова неприятно тянет, пока я вспоминаю обо всем, и я, не выдержав, ухожу с лавочки в ближайший туалет, прихватив с собой сумку в которой лежат средства гигиены. Там снимаю нижнее белье и со вздохом констатирую: начались критические дни. Еще один месяц пролета. Я же говорила. Стоит, наверное, отпустить ситуацию и жить, пока вопрос о детях не станет ребром.
Когда я возвращаюсь, Майя, хмурая, сидит на коленях у Кирилла.
– Что случилось? – спрашиваю обеспокоенно я. Смоленский приподнимает ей платье, и я ахаю. Все колготки на бедрах мокрые!
– Похоже, кто-то описался. – произносит Кирилл, возвращая подол платья на место.
– Майя…
– Я нечаянно, – плаксиво оправдывается она, а Смоленский гладит ее успокаивающе по голове.
– Успокойся. Бывает. Ничего страшного.
– И вправду бывает, – добавляю я, – она же с утра не хотела в туалет. Полдня ходит и терпит. Надо в отель возвращаться.
– Не хочу, – всхлипывает Майя, а Кирилл поднимает ее на руки, выпрямляясь.
– Мы еще сюда вернемся, Майя. У нас целая неделя отдыха в переди, так что от Диснейленда тебя еще будет тошнить.
* * *
День в общем проходит суматошно: сначала описанные колготки, потом Майя давится молоком и ее выворачивает прямо на Кирилла. Потом она не хочет ложиться на дневной сон и долго плачет, требуя, чтобы мы оба с ней остались и спали все вместе. Под вечер я чувствую себя вконец задолбанной и набираю номер няни: если нас кто-то не будет подменять, мы рехнемся. Пусть летит во Францию сейчас же!
Я даже забываю сходить в туалет нормально. Только под вечер вспоминаю о нужде и уже в номере бегу в санузел. Там снимаю нижнее белье и удивленно смотрю на него.
Так, а где мои критические дни? Или те три капли – это они и были?
Я надеваю обратно трусы и сажусь на крышку унитаза. Так какое-то время и сижу, раздумывая. Рука сама по себе поднимается и ложится осторожно на живот, поглаживая. У меня относительно недавно была операция. Врач сказала мне при дискомфорте или каких-то тревожных изменениях в самочувствии смело идти к ней.
– Так, – произношу я, выходя из санузла. Смоленский играет с Майей, собирая какой-то паззл на тысячу деталей. Услышав меня, они оба поднимают голову, – мне срочно надо к врачу. На УЗИ.
– Что произошло? – в глазах Смоленского мелькает тревога, а я мотаю головой.
– Давай без подробностей. Просто отвези меня на УЗИ. надо проверить, все ли в порядке.
Кирилл кивает, сгребая паззл обратно в коробку, и забирая у Майи один из разрисованных фломастером кусочков. Мы быстро одеваемся в уличную одежду и выходим из отеля. Перед тем, как мы садимся в машину, Кирилла внезапно окликают на чистом русском:
– Кири-илл Смоле-е-енский!
Я ошалело останавливаюсь и оборачиваюсь. Откуда русские знакомые здесь, во Франции?… К нам бежит блондинистая, фигуристая девушка, размахивая рукой.
– Я вижу в твоих глазах зарождающуюся ревность, Саша, – раздается рядом меланхоличный голос Кирилла, – поверь, это не тот случай, когда надо ревновать.
– Н-да? – скептически произношу я. Девица-то очень красивая. Когда она подбегает к нам, я почему-то готова поставить все на то, что она работала в эскорте. Ее губы, грудь… манера одеваться… Она, запыхавшись, машет мне рукой и переводит взгляд на Смоленского.
– Господи, не думала, что когда-нибудь тебя встречу! Привет! Как дела?
– Нормально, Даша. – в голосе Смоленского я не слышу радости, но все равно продолжаю присталньо осматривать девицу с ног до головы, гадая, что их связывает.
– Это твоя жена? Круто. Поздравляю. Ты красотка, кстати, – беспардонно комментирует девушка, и я приподнимаю бровь на такой прямой комплимент, но не успеваю ответить ей тем же, как она продолжает, – а я гражданство получила. Замуж вышла уже. Вон там мой муж, – она машет рукой куда-то вдаль, – француз. Короче, спасибо тебе и парням передай! Не знаю, что без вас делали бы…
– Да не за что, Даша. У тебя все? – хмыкает Кирилл, а Даша закатывает глаза.
– Ты не изменился. Хоть бы изобразил радость на секундочку? Я уже тысячу лет земляков не встречала. Ладно, я побежала. Еще раз спасибо и пока!
– Это кто? – фыркаю я, когда девушка уносится. Кирилл молча запихивает в машину Майю, только дернув в ответ бровью, а потом поворачивается ко мне.
– Это одна из девиц, из-за которой я и еще пара парней попали в черные списки модельных агентств.
Я ошалело смотрю на него. Что? Те самые? Это… так они же пропали?
– Долгая история, Саша. У них были проблемы в России – они даже не могли спокойно выйти на улицу, поэтому они выехали с нами и не вернулись. Что? – усмехается он, приподняв бровь и глядя на меня с иронией, – по-прежнему считаешь меня убийцей невинных девушек?
Я поджимаю губы. Шутник.
– Давно уже нет, Смоленский. Но ты мог бы мне рассказать, когда я спрашивала.
– Я опасался, что ты поделишься этим с Екатериной по большому секрету. Я знаю, что ты ей доверяешь тайны, не считая ее болтливой, но ты немного ошибаешься. Иногда она сплетничает. В общем, если придет в голову рассказать ей – не делай этого. Поехали, Саш. Расскажешь по дороге, с чего ты сорвалась в больницу.
