Текст книги "Эскорт для чудовища (СИ)"
Автор книги: Анна Шварц
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)
Глава 13
Я с тревогой ждала встречи с родовым гнездом семьи Смоленских. Ждала, что оно окажется каким-нибудь огромным роскошным старым домом, в котором может жить сразу несколько поколений, и внутрь которого Кирилл поведет меня черными ходами, затянутыми паутиной, чтобы не дай бог встретить кого из родителей по пути…
Но, нет. Машина тормозит перед несомненно дорогим, но современным домом. Что-то мне подсказывает, что Кирилл живет в нем один – дом смахивает на мечту богатого холостяка, а еще не настолько огромен, чтобы в нем жили несколько семей.
– Почему ты пошла в эскорт, Саша? – задает Смоленский совершенно внезапный вопрос, прежде чем выйти из машины.
Я вздергиваю брови.
– Нужны были срочно деньги. У сестры появились проблемы со здоровьем. Ну и меня немного затянуло…
– М?
– Я потом расскажу как-нибудь. Это долгий разговор, – мотаю я головой, не желая сейчас поднимать эту тему. Смоленский в ответ только кивает. А у меня в сердце неприятно дергает, когда я внезапно вспоминаю слова Кирилла, сказанные в самолете: «твоя сестра говорила, что ты – подстилка для богатых страшных мужиков». Неужели Аля действительно такое ляпнула? После того, что я для нее сделала?…
Нет, я не оставлю это просто так. Я обязательно должна узнать причину такого странного поведения сестры. Ведь пока мы были все вместе – мама, Аля, я, – все было хорошо…
Это еще одна причина, почему я пока не жалею о поездке к Смоленскому. Дарина может стать ключом к разгадке этой тайны: она явно зла на Алю, а обозленная женщина плохо хранит секреты. Если на нее правильно надавить, то она вывалит мне все подробности Алиной жизни с Кириллом.
Смоленский останавливается возле дома. Мы выходим, и он отдает ключи от машины какому-то пожилому мужчине в яркой куртке.
– Дарина Валентиновна сегодня приготовила вкусную запеканку, – сообщает внезапно нам этот человек, – всех угостила. Передайте ей еще раз «спасибо».
– Угу, – коротко отвечает Смоленский, – Антон еще не появлялся?
– Нет. Извините, не видел.
– Ладно. Напиши мне, как вернется. Пойдем, Саша, – кивает мне Смоленский, и я следую за ним ко входу в дом, по дороге рассматривая все вокруг. То ли Кирилл сюда переехал не так давно, то ли он просто не поклонник ландшафтного дизайна: все засеяно простым газоном. Нет ни цветов, ни беседки, ни мангала, ни прудика.
Странный он. У меня при виде этого чистого холста для творчества руки просто чешутся что-нибудь сделать. Хотя бы садового гнома воткнуть и пару кустов роз вкопать!
Стоит нам зайти в дом, как я слышу шаги и уже знакомый голос. Мне хочется закатить глаза и вздохнуть. Пусть Смоленский и утверждает, что Дарина мне не враг, но от неприязни после нашей предыдущей встречи так просто не избавиться.
– Приветище-е! – кричит Кириллу радостно колобок-Дарина, и притормаживает, заметив меня рядом с ним. Выглядит девушка сегодня простенько: волосы собраны в пучок, одета в светлый спортивный костюм. Личико Дарины чуток морщится, когда она пытается спокойно отреагировать на мое внезапное появление, – а…м-м… здравствуй. Кирилл, ты мог бы и предупредить.
– И что бы это изменило? – меланхолично замечает Смоленский, – ты наготовила бы больше еды?
– Кир… – девушка откашливается, – ладно. Я бы просто привела себя в порядок пред вашим приездом. Уделишь мне полчасика? Я хотела кое-что сказать.
– Ты можешь это сказать сейчас.
Я чувствую себя максимально неудобно: Дарина в ответ на реплику Смоленского достаточно раздраженно прикрывает глаза. Я уже не уверена, что было хорошей идеей соглашаться заехать в гости. И думаю о том, что вряд ли из этой женщины я вытащу какую-нибудь информацию. Она просто не очень хочет со мной контактировать, судя по ее виду.
– Ну, окей. Твоя мама приглашает нас завтра на ужин. Она хочет обсудить подготовку к нашей свадьбе. У ее знакомых организаторов освободилось место в следующем месяце – они устраивали свадьбу ее племяннице, и твоя мама в восторге от них.
– Скажи, что у нас дела, – холодно отвечает Смоленский, а Дарина упирает руки в круглые бочка.
– Сам скажи! Я в который раз ей отказываю, но сегодня она была очень упертой. В принципе, я ее понимаю: у меня скоро живот на нос полезет, а мы еще не женаты. Реши как-нибудь этот вопрос! Я устала от нее отбиваться. Все, не смей мне ничего говорить! На кухне вас ждет запеканка с мясом и грибами, ягодный пирог, два литра лимонада, миндальное печенье, салат и еще я засолила рыбу. Идите мойте руки, я вас жду.
Дарина старается быть максимально вежливой рядом со мной, но все равно, от ее слишком острого взгляда, который она нет-нет, да бросит в мою сторону, неудобство только усиливается.
– Саша, – зовет меня Смоленский, – помыть руки можно вон там.
– Угу, – бормочу я и быстренько смываюсь. Нет, долго я не продержусь здесь. Поем ради вежливости и поеду в гости к кому-нибудь.
В ванной у меня неожиданно звонит телефон. Я достаю его из сумочки. «Катя» – читаю я на экране и хмурюсь. Что случилось? Почему она звонит вечером?
– Да? – поднимаю я трубку.
– Привет еще раз, – Катин голос кажется мне немного напряженным, – не отвлекаю?
– Нет. Говори.
– Короче…я перейду сразу к делу, а то мне сейчас за детьми ехать к маме. Мне сегодня звонил странный тип, вроде как девушку подыскать ему на сопровождение. У него там грандиозное открытие ночного клуба намечается, и он хочет блистать.
– Нет, – тут же обрываю Катю я, подозревая к чему она клонит, – Катя, я согласилась один раз помочь тебе со Смоленским, но это не значит, что я снова пойду у тебя на поводу и вернусь к этой работе.
– Да погоди ты! Я пока тебе и не предлагаю ничего. Слушай дальше: я ему скинула всех девушек, он мне в категоричном тоне написал, что они не подходят. Начал перечислять кучу таких требований, будто бы не живую девушку заказывает, а робота, которого под него сделают.
– И?
– Я ему сказала, что у меня не комбайн по производству девушек нужных параметров. Завуалированно, конечно. А он внезапно выдал, что я предоставляла похожую девушку Смоленскому Кириллу, и он хочет именно ее. Если девушка занята – он заплатит столько, сколько она попросит, лишь бы она сопровождала его. Он говорил о тебе, Саша!
Я хмурюсь. В зеркале отражается мое озадаченное лицо.
– Я не смогу, Кать. Пойми.
– Я понимаю! Я и не предлагаю! Меня насторожила настойчивость, с которой он пытался добиться встречи с тобой. Может, конечно, это твой новый сумасшедший поклонник, но ты осторожнее там… я позвонила, чтобы узнать – все ли у тебя в порядке?
– Он тебе не представился?
– Представился. Это был Станислав Андропов. Вряд ли ты его знаешь – он больно молодой, и птичка мелкого полета. Вот его батю или дядю может, слышала…
Я перестаю воспринимать информацию, которую выплескивает на меня Катя. По моим рукам бегут мурашки, поднимая волоски. Андропов – это же фамилия настоящего отца Кирилла? А имя «Стас» я слышала из уст Али в том самом видео… тот блондинистый паренек, которого она притащила в дом Кирилла! Совпадение?
– Что ты ему сказала?
– Оу, – Катя хмыкает, когда я ее перебиваю, – я сказала, что, конечно, передам тебе информацию, но вряд ли ты согласишься, так как больше не работаешь. И предложила выбрать кого-то другого, но он уже положил трубку и больше не звонил.
– Спасибо. Позвони мне, если он еще раз объявится.
– Я…
Я, не дослушав, уже кладу трубку и быстро открываю браузер в телефоне. Андропов, Андропов… Гугл быстро находит мне рожу того мужчины, которого мы встретили со Смоленским в Лондоне. Я открываю фотографии с ним и долго листаю.
Очень долго, прежде чем нахожу нужную. На ней биологический отец Кирилла стоит рядом с этим блондинистым пареньком и еще каким-то мужчиной. Я открываю статью, и спустя пару минут блокирую экран, с хлопком положив телефон на край раковины.
Все, детектив Саша может идти на заслуженный отдых. Блондинистый парень по имени Стас, с которым обжималась моя сестра – племянник настоящего отца Кирилла.
«По сей день этот чудила больше любит своего племянничка. Тот-то пошел в его породу – мерзкий манипулятор, трус и иждивенец» – вспоминаю я слова Елены.
– Вот дура ты, Аля, – вырывается у меня, – интересно, ты об этом хоть знала?
* * *
После того, как я мою руки душистым, травяным мылом, я некоторое время плутаю по дому, пытаясь найти кухню. Но когда, наконец, захожу в просторное помещение, то тут же жалею об этом: там меня поджидает Дарина. Она накладывает в тарелки запеканку, и я пристально смотрю на нее: надеюсь, отраву она мне не подбросила.
– О, – замечает меня невеста Смоленского, – ты долго. Кирилл пошел тебя искать, подумав, что ты заплутала в доме.
– Мне позвонила подруга.
– Понятно, – Дарина вытирает руки салфетками и кидает их в мусорное ведро, – извини, Саша, но пока его нет, я скажу тебе кое-что: твоя сестра была дрянью, а ты, по рассказам Кирилла, вроде бы ничего. Я уважаю твою смелость рассказать Кириллу о дочери после стольких лет молчания… Но я все равно тебе не очень доверяю. Альмина тоже поначалу была милой девочкой, и я даже с ней подружилась. Поэтому, не обессудь, но я вас вдвоем не оставлю сегодня.
– Можешь не переживать, – отвечаю я, усаживаясь за стол. Запеканку после слов Дарины еще меньше хочется пробовать даже из вежливости, хотя выглядит она аппетитно, – у меня нет цели остаться со Смоленским вдвоем. Как и выяснять с тобой отношения. У меня голова забита другими мыслями.
– Прими мои сожаления. Я в курсе, что у тебя случилось.
– Угу, – я киваю, не особо поверив в то, что она сказала это искренне, – спасибо.
Дарина ставит рядом со мной салат из овощей и зелени. Я смотрю на него, чувствуя, что у меня совершенно пропал аппетит.
– Тебе дать масло к салату?
– Да, – на автомате отвечаю я, – если есть – оливковое или масло авокадо.
– Тут есть оба.
– Отлично. Я их всегда смешиваю.
Дарина ставит передо мной две бутылочки. Я не выдерживаю, глядя на ее непроницаемую маску вместо лица:
– За что ты ненавидишь Алю?
На ее маленьком личике мелькает неподдельное удивление.
– Будто бы ты не знаешь. Тебе ведь все рассказали.
– Не всё. Мне до сих пор сложно представить Алю плохой, потому что, когда мы были вместе – она была добрейшим и веселым человеком.
– М-м, – скептически тянет Дарина. После чего отворачивается и принимается накладывать салат Смоленскому, – поначалу я тоже считала ее доброй. Хотя звоночки уже были: она нервничала сильно перед свадьбой и говорила про вас плохие вещи. Мне это не очень понравилось: в конце концов, никто из наших семей не страдает высокомерием, и все хотели познакомиться с семьей Али, даже если они были простыми людьми.
У меня вырывается вздох. Значит, Аля уже тогда начала странно себя вести. Неужели она всегда глубоко в душе была такой?…
– Я забила на это и продолжила с ней общаться. Чужая семья – потемки. Я допускала, что у нее были причины не желать вас видеть. Только потом твоя сестра начала настраивать Кирилла против всех его знакомых, включая меня. Даже с родными у него тогда появились проблемы. Это было время, когда Кирилл видел отца только по вопросам работы, а домой к ним с матерью старался заезжать как можно реже. Что уж обо мне и нашем общении говорить? Я за него переживала, но ничего не могла сделать.
Дарина со звоном кладет в салатницу ложку и отходит к посудомойке. Я наблюдаю, как она пытается неуклюже наклониться, чтобы положить посуду внутрь машины, и не выдержав, подхожу к ней, забрав салатницу.
– Спасибо, – кивает она мне, – я боюсь нагибаться с таким животом. О чем там я? А, ну да. Я беспокоилась за Кирилла еще и потому, что в разговоре он как-то упомянул истерики и беспричинные слезы твоей сестры. Жить в вечном напряжении рядом с таким человеком сложно. К тому же, у Кирилла в детстве были кое-какие проблемы, из-за чего я сильно боялась, что эта дрянь напомнит ему о тех временах, а помочь ему никто не сможет – ведь она отвадила от него не только друзей, но и родственников. И Смоленский в то время действительно начал меняться в плохую сторону…
Дарина замолкает и вздрагивает, повернувшись. Я тоже поворачиваюсь, уже подозревая причину ее испуга: в дверях стоит сам Кирилл, сложив на груди руки.
– Я смотрю, вы нашли общие темы? – замечает он с заметными нотками сарказма в голосе. Дарина поджимает в ответ губы.
– Вот о чем я говорила. Он был как-то добрее и вежливее до встречи с твоей сестрой. Есть за что ее ненавидеть. Поэтому, я не хочу, чтобы подобное повторилось еще раз…
– По-моему, тебе стоит замолчать. Ты всегда слишком много болтаешь, – замечает Кирилл, а Дарина фыркает громко в ответ.
– Угу. Садитесь и ешьте. Запеканка уже сто раз остыла, пока вы оба по дому шлялись.
Я задумчиво смотрю на Смоленского. Помимо Али мне не дает еще покоя новость от Кати. Сказать ему о странном звонке или нет? Меня подмывает поделиться с ним этим происшествием, но я принимаю решение пока молчать: по-моему, стоит у Кати спросить номерок этого Стаса и встретиться с ним. Хочу узнать, что ему от меня надо.
***
Остаток вечера я борюсь с желанием совершенно по-плебейски расстегнуть пуговицу штанов и погладить пузо. Похоже, мне придется садиться на недельную диету после ужина в кафе, который я заполировала запеканкой, салатом и домашним лимонадом с печеньками. Дарина, видимо, очень любит готовить: даже после нашего совместного ужина половина отправляется в холодильник.
– Ох, Боже, – Дарина, стоя возле открытого холодильника, внезапно хватается за живот. Сначала я думаю, что она подслушала мои мысли об обжорстве, и только потом я вспоминаю, что девушка беременна. – Мне нельзя столько есть…
Я испуганно смотрю на нее. Потом – на Смоленского. Даже он сейчас не выглядит равнодушным.
– Ты чего? – интересуется он, сверля Дарину очень обеспокоенным взглядом, – я надеюсь, что ты не рожаешь.
– Надеюсь! Это будет катастрофа! Еще рано! Но, похоже, мой желудок просто давит на ребенка, а он давит на… ладно, неважно. Дай мне стул, я присяду. А то запеканка выгонит мелкого раньше времени наружу.
– Я лучше скажу, чтобы тебя отвезли в больницу, – Смоленский встает из-за стола, а Дарина, поморщившись, кивает.
– Ну, ок. Только никому не слова, Кир. Если будут звонить мои родители, скажи, что я устала и сплю. Не хватало еще, чтобы они силком потащили нас жениться, намекая на скорые роды… Саша, пока, – сдавленно произносит девушка, – было весело. Пообщаемся в другой раз.
– Удачи и береги себя, – только и могу произнести я, глядя на ее побледневшее лицо, – я пока уберу всю посуду в посудомойку.
Смоленский провожает Дарину под аккомпанимент ее охов, а я остаюсь одна на этой огромной кухне. Убрав все тарелки и вымыв после них руки, я растерянно подхожу к большому окну.
За ним уже наступает поздний вечер. Кирилл конкретно забил на благоустройство своей территории – даже освещение не везде поставил. Из-за этого участок как-то совсем мрачно тонет в темноте, и только справа едва виднеется полоска света от окон домика для персонала.
Интересно, с появлением дочери Кирилл задумается об облагораживании двора? Я моргаю, все еще не веря, что малышка переедет вскоре сюда, а не вернется в маленькую, уютную квартиру. Конечно, со временем она станет считать этот дом своим, родным. Я представляю, как она уже взрослая завтракает на этой кухне, глядя в это же окно, и почему-то мне становится бесконечно грустно.
Она будет меня помнить? Хотеть общаться со мной? Или же ей хватит семьи Кирилла, а тетка отойдет на второй, а то и десятый план?
Ладно, это не так важно. Главное, что она будет жить в хорошем, большом доме, и он ней будут заботиться, и лучше бы это произошло поскорее, потому что у меня колет сердце, когда я думаю о том, что сейчас она в больнице одна, а я ничего не могу с этим сделать.
Я тяжело вздыхаю, прикрыв глаза. Мой лоб утыкается в холодное стекло. Кажется, наплевать, где я нахожусь – дома, или в чужом жилище, все равно мысли о Майе будут одолевать меня.
Когда за дверью раздаются шаги, я выпрямляюсь, на всякий случай вытерев глаза от слез. Смоленский заходит на кухню решительно и тут же направляется к раковине. Я чувствую, как округляются мои глаза, когда вижу на руках Кирилла кровь. Стоп, Дарина что, по дороге родила и он принял роды?!
– Это что?
– Да Антон, – бросает раздраженно Смоленский, – в темноте влетел в ворота и разбил себе лицо. Кровь фонтаном.
– Боже… А с Дариной все в порядке?
Он неистово трет руки под краном, а потом застирывает рукав водолазки, на который, видимо, тоже попала кровь.
– С ней ничего не случится. Она уже в третий раз так уезжает в больницу, – Смоленский выключает воду и опирается руками на край раковины, как-то устало опустив голову, – черт… с этим надо что-то делать.
– С Дариной или с Антоном? – осторожно интересуюсь я.
– С первой.
– Зачем вы вообще врете всем, что пара?
Смоленский дергает плечом. Потом выпрямляется, и, развернувшись, меняет позу – складывает руки на груди, глядя задумчиво в пространство.
– Тебе правда интересно? У нее слишком странный отец, – поясняет он, – он считает, что женщине место замужем и на кухне. Так как сын у него не получился, он ждал, что Дарина выйдет замуж и родит ребенка, чтобы передать все дела внуку, или, на крайний случай – зятю.
– Какой трындец, – бормочу я, в шоке осмысливая сказанное.
– Угу. Не так давно Дарина связалась с одним парнем по имени Андрей. Я ее предупреждал, что тип он странный, но она надела розовые очки. В конце концов, она обнаружила, что беременна. Не думаю, что это было случайностью, тем более этот придурок ляпнул кому-то о своих планах на Дарину и сладкую жизнь под крылышком ее отца. Поэтому она порвала с ним, и когда ее родители случайно поняли, что у нее уже приличный срок, то эта дурная женщина свалила все на меня.
У меня вырывается хрюк. Я зажимаю рот рукой, чтобы больше не издавать такие звуки, хотя из меня просто рвется смех. Смоленский просто молча ждет, пока я успокоюсь, хотя в темных глазах я замечаю укор.
– Мне было не очень смешно, – дергает бровью Кирилл, – наши родители дружат очень давно. Естественно, все только обрадовались, а их отношения еще больше потеплели – они друг друга считают теперь родственниками. Но я не собираюсь всю жизнь играть с подругой детства в мужа и жену, да и мне за глаза хватает дел, связанных с нашим семейным бизнесом.
– Прости… но «свалила все на меня» правда звучало смешно. И что вы собираетесь делать с этим?
Он чуть пожимает плечом.
– Дарина больше всего боится, что ее заставят выйти замуж за этого альфонса, если правда вскроется. Ее отец сам найдет автора ее беременности, если завтра я скажу, что в этом не участвовал. Хрен знает. Все варианты решения проблемы, которые я вижу, связаны с криминалом. Только я вряд ли хочу иметь проблемы с законом, да и этот чудила, поняв, что пахнет жареным и никто так просто не сдастся, подстраховался. Ходит с охраной, выписал в конвертик имена тех, кто может быть виновен в его смерти. Придурок.
Да уж. Я качаю головой. Не все в этом мире можно решить, даже имея большие деньги.
– Как фамилия этого альфонса?
– Зачем тебе? – Смоленский чуть сощуривается на мой вопрос, – вряд ли тебе что-то скажет его фамилия.
Кажется, я это уже слышала. Сегодня от Кати.
– Может быть, я накопаю на него горяченьких фактов. Сам понимаешь, где я верчусь, – хмыкаю я, – там иногда передают на ушко секреты, которые могут стоить жизни. Если у этого Андрея есть такие, то ему можно заткнуть рот.
– Вряд ли. У меня есть люди, которые могут откопать любую информацию о человеке. Но если тебе прямо интересно – это не тайна. Андрей Кочергин. У него отец был популярным журналистом, так что у этого остались нужные знакомства, чтобы пробраться на телевиденье в случае чего.
* * *
Про Кочергина я слышала впервые. Может быть, Катя окажется более осведомлена, чем я… хотя, даже если так, она может ничего и не рассказать. Не зря же я не боюсь доверять ей секреты. Она не болтливая женщина и может в любой момент сделать удивленное лицо, сказав «о, прости, об этом ничего не знаю».
Посудомоечная машинка издает странный звук, от которого я вздрагиваю, растеряв все дельные мысли. Взгляд падает на часы: девять вечера. В доме просто гробовая тишина, не считая кухни, на которой работает техника, отчего жилище Смоленского после ухода Дарины производит несколько гнетущее впечатление. Слишком большое для одного человека…
– Ты наймешь няню для Майи? – интересуюсь я, переводя тему. В принципе, это риторический вопрос. Вряд ли занятой Смоленский будет все время уделять малышке, самостоятельно отводить ее в детский сад и вставать к ней ночью – ему понадобятся помощники.
Кирилл пожимает неопределенно плечом, и зачем-то проверяет небольшой заварочный чайничек. Тут, на просторной кухне не так много милых предметов интерьера, вроде этого чайничка, но они есть. Интересно, кто их приобрел? Аля, пока жила здесь? Дарина? Как бы то ни было, но уютнее кухня от них не становится.
– Наверное, найму, – отвечает мне Смоленский, – я не могу постоянно дергать тебя по вопросам ухода за детьми. Если только не предложу тебе работу няней… Не хочешь чай? Честно говоря, я терпеть не могу домашний лимонад и хочу перебить его вкус.
– Чай можно, – киваю я, – насчет няни – извини, если это не шутка. У меня есть свой салон, в который я вложила время, силы и деньги, и вряд ли ты мне предложишь настолько высокий оклад, чтобы я его забросила.
– Тут ты ошибаешься. Я легко могу это сделать.
У меня вырывается хмык.
– На эти деньги можно нанять целый штат гувернанток. Думаю, это будет совершенно неоправданное вложение.
– Мне важнее результат. Если Майе будет лучше именно с тобой – я заплачу тебе, сколько потребуешь, – спокойно произносит Кирилл, накладывая в чайник листья чая. Мои брови тут же сдвигаются друг к другу: он даже не нагрел чайничек перед этим.
Хотя, кто я такая, чтобы быть этим недовольной? Он, хотя бы, старается. Обычно мужчины стараются переадресовать женщине все действия, связанные с готовкой, прикидываясь, что совершенно ничего не соображают в этом и обязательно все испортят, если вдруг им придется прикоснуться к кухонным принадлежностям.
– Подожди, – произношу я и подхожу к нему. Потом забираю чайник, выкидываю из него заварку и споласкиваю под краном. Смоленский молча и внимательно наблюдает за тем, что я делаю, даже не задавая вопросов, а у меня в сердце неприятно колет, когда я украдкой смотрю на его задумчивый профиль: Аля лишила этого человека возможности видеть, как растет его ребенок. Это было жестоко. Первые годы действительно ценные… ему будет очень сложно найти с малышкой общий язык. Даже несмотря на то, что он уже думает о том, как сделать лучше Майе, а не просто механически организовывает ей место в своей жизни.
У Али должна быть очень веская причина так поступить со Смоленским. И я надеюсь, что после того, как поговорю с этим чертовым Стасом и узнаю, что ему от меня понадобилось – стану ближе к разгадке. Что-то заставило мою сестру поменяться так кардинально. Что-то мне подсказывает, что этот Стас, племянник Андропова, сыграл не последнюю роль в том спектакле, и поведение Али, отношения Смоленского с родным отцом – все это как-то взаимосвязано.
– Если ты положишь заварку в холодный чайник, а потом нальешь воду, то ее температура из-за этого окажется ниже, чем требуется для заваривания хорошего чая, – поясняю я свои действия, наливая в чайничек кипяток и закрывая его крышечкой, – хотя, если тебе не принципиален вкус, то можно заваривать как угодно. Тут, кстати, чая маловато. Есть еще?
– Есть, – произносит Смоленский и тянется через меня к верхнему шкафчику. Он едва задевает меня, а потом отдает бежевый вскрытый пакет, от которого по всей кухне распространяется запах жасмина и чего-то сладкого. Пнуть Кирилла за то, что он хранит чай открытым, я забываю. Стою, как изваяние, засыпая механически листья в нагретый водой чайник, и чувствую теплое дыхание Смоленского у себя на затылке.
«А ты не слишком хозяйничаешь в чужом доме?» – ехидно звучит голосок в голове, – «вы оба выглядите, как пара. Заметь, что он даже не пытается отодвинуться из вежливости».
И второй голосок, едва слышный, будто притаившийся где-то глубоко в душе:
«Сделай шаг назад и прикоснись к нему. Ты ведь свободная женщина, и он, вообще-то, тоже свободен. Как давно у тебя были отношения? Он ведь явно пытается сблизиться с тобой, но не знает как. Почему бы и нет? Он красивый, и в отличие от большинства, не щиплет тебя за задницу на первой встрече. Такого экземпляра у тебя точно не было. Думаю, во всем остальном он тебя тоже может удивить.».
– Что… – вырывается у меня ошалелое вслух. Настолько я поражена предательством моего разума, который нашептал мне подобные вещи и заставил представить, как это действительно происходит.
Потом я понимаю, насколько громко и странно это звучало и поворачиваю голову в сторону Смоленского, который торчит за моим плечом и с которым мы пересекаемся взглядами.
– Что… ты делаешь? – быстро поправляюсь я. У меня было странное ощущение, – прости, мне показалось, или ты меня только что понюхал?
У него вырывается усмешка.
– У тебя приятный шампунь.
– А… я думала, что случайно залезла рыбной рукой в волосы и от меня теперь пахнет. Если тебе нравится запах – могу подсказать, где купила его…
Я замолкаю, заметив, как Смоленский чуть сощуривает глаза в ответ, и в них вспыхивают странные искорки.
– Я похож на подружку, Саша, которой можно посоветовать шампунь? – открыть рот и как-то попытаться объяснить свои слова я не успеваю – Кирилл склоняет голову, скользнув по мне взглядом и продолжает, – только что я пытался к тебе подкатить. Ты меня упорно игнорируешь из-за Дарины или есть другая причина?
Это был контрольный выстрел в голову. Я его не ожидала от такого закрытого и сдержанного человека, как Смоленский. Я пытаюсь понять – шутит ли он, но его прямой взгляд убеждает меня, что нет.
– Эм… – выдыхаю я растерянно, – нет. Я…
– Тогда из-за своей сестры, – он расценивает мое растерянное «нет», как ответ на вопрос, – но это то, что я не смогу изменить, даже если очень бы захотел.
– Да, – я беру на секунду себя в руки, хотя, успокоить рвущееся из груди сердце все еще сложно, поэтому меня несет, – Да, это из-за Али. И еще из-за Майи. Прости, Смоленский, но я не считаю, что короткая интрижка, которая потом принесет мне сложности в общении с тобой, стоит того. Не хочу потом приходить к Майе и вспоминать об этом ненароком. Если, конечно, ты уже не решил, что позволишь мне общаться с племянницей только через твою постель. Не для этого же ты предлагал мне жить у тебя, пока Майя привыкает?
Случилось то, чего я боялась: я доверилась Смоленскому, а он чисто по-мужски себе чего-то надумал. Я посчитала его достаточно умным и дальновидным человеком, который не станет рисковать нашим комфортным общением ради такого, а он решил воспользоваться шансом, стоило нам только оказаться наедине у него дома
Обидно было не только за это.
Еще за то, что я, в отличие от него, как-то сдержала свои низменные порывы, которые гадкое подсознание мне нашептало. И голосок теперь мерзко скрипел на подкорке – «Дура. Упустила свой шанс расслабиться».
– Короткая интрижка? – я наблюдаю за появившейся на лице Кирилла легкой улыбкой, насквозь фальшивой, – я о ней даже не говорил. Если бы мне была интересна только короткая интрижка с тобой, я бы предложил это тебе раньше, – он выдирает у меня из рук чайный пакет и закидывает на полку шкафчика.
Раздражение и обида отпускают меня, когда он произносит эти слова, и когда я понимаю, что Смоленский очень сильно задет, судя по тому, как он выдрал у меня из рук пакет с чаем. Хоть и его признание о подкате все равно меня немного смущает, но сердиться становиться сложно, когда я понимаю, что он не пытался просто затащить меня в постель.
– Что ты делаешь? – спрашиваю я со смехом, когда он наливает едва заварившийся чай мне в кружку, разбавляет его водой, и ставит небрежным движением рядом со мной, – он даже не настоялся.
Смоленский бросает к моей кружке маленькую ложечку.
– Я обещал тебе чай. Пей. Потом отвезу тебя до дома, – произносит он слишком спокойно, а меня раздирает смех от его реакции. Не зря, когда он готовил вместе со мной в Лондоне, он казался мне моложе, чем есть: не знаю, было ли тому причиной его детство и отсутствие общения со сверстниками, но и сейчас он повел себя явно не на тридцать лет.
Хотя, пусть лучше будет такая реакция, чем агрессия или жестокость, с которой сталкивалась и я, и многие мои знакомые. Я только что отвергла его, но он не стал настаивать.
– Смоленский, – окликаю его я. Он игнорирует меня, сложив руки на груди и глядя в другую сторону, – давай поговорим насчет этого…
– Нет, – он хмыкает, – ты права. Не будем осложнять наши отношения ради Майи.
– Ладно, – я вздыхаю, понимая, что сейчас разговор не сложится, его стоит отложить, и перевожу колкую тему, – тогда расскажи мне, что там Антон с этим…
Он косится в мою сторону таким взглядом, что я едва не давлюсь чаем, который я решила отхлебнуть из вежливости, и чтобы закопать топор войны, из-за которого начался этот сыр-бор.
Ой, всё, Смоленский. Даже не представляю, как ты с таким характером умудрился жениться на Але, и как она тебя не перевоспитала.
