Текст книги "Эскорт для чудовища (СИ)"

Автор книги: Анна Шварц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Глава 11

Смоленский покидает мое жилище спустя двадцать минут, оставив после себя легкий запах одеколона и аромат чуть пригоревшего кофе.

Когда дурнота отступает, а я оказываюсь уже в силах сходить на кухню, то замечаю там, на столе, чашку с еще дымящимся напитком и грустно хмыкаю. У матери недавно сломалась кофемашина, поэтому кое-кому пришлось варить кофе в турке. Пусть и неудачно, судя по запаху и разводам на плите, но этот жест кажется мне каким-то заботливым, что ли…

Сев за стол и открыв ноутбук, я принимаюсь за дела, которые нельзя откладывать.

* * *

– Доброе утро, – спустя пару дней, в своем офисе, меня радостно приветствует пожилой, грузный мужчина с полностью седыми волосами. Я поудобнее сажусь в кресле, кивнув в ответ, – спешил, как мог, но везде пробки из-за дождя. Лето выдалось мокрым.

– Да, – киваю я. С тех пор, как мы повстречались со Смоленским, небо и впрямь словно прорвало. Похоже, кто-то сверху до сих пор рыдает от нашего непродолжительного союза.

– Я внимательно почитал вашу ситуацию, – начинает адвокат, пригладив полы пиджака, – расслабьтесь, вы не первая с такой проблемой. Постараемся все решить. Привезли, что я просил?

– Конечно, – я кладу на стол увесистую папку, – я все подписала. Чеки на еду и одежду. Справки из кружков, детского сада и поликлиники. Фото с выписки, видео с выписки скинула вам на почту. Судебное решение об опеке. И все прочее.

Адвокат проверяет пальцем толщину папки.

– Вы педантичный человек, – хмыкает он, – обычно в подобных делах я сталкиваюсь с проблемой – «как доказать, что в воспитании ребенка участвовал мой клиент». Все теряют документы, выбрасывают чеки, но у вас все здесь…

Я чуть развожу руками в ответ. Жизнь научила меня, что документы и чеки не стоит выкидывать.

Офис адвоката я покидаю спустя полтора часа переговоров и с легким чувством удовлетворения. До полного спокойствия мне еще далеко: все решат результаты ДНК-теста, которые сделает Смоленский. Если тест будет положительным – я заплачу адвокату только за консультацию и мы с ним распрощаемся. Если же Майя не дочь Кирилла… меня ждут сложные дни и огромные траты. Но я сделаю все, что в моих силах, чтобы девочка осталась со мной.

Подняв голову, я смотрю на неожиданно чистое небо. Похоже, природа решила закончить заливать все дождем. И солнце пригревает как положено, совсем по-летнему. Может, это знак, что все наладится? Хотелось бы верить.

Телефон играет мелодию, и я достаю его из сумочки. На экране высвечивается имя Кати.

– Да? – я поднимаю трубку.

– Ты где? – начинает без прелюдий она, – мы тут в центре со старой знакомой встретились, не хочешь с нами перекусить? Она пиццерию открыла. Вкусно, что язык сожрать случайно можно!

Я смотрю на время. К Майе я могу заехать только через два часа. Времени еще полно.

– Можно. Скинь адрес, я подъеду.

– Жде-ем, – воркует Катя, и телефон коротко вибрирует, оповещая, что она положила трубку.

Спустя полчаса я подъезжаю к маленькой, непримечательной пиццерии, которая расположилась в одной из тихих, пешеходных улочек. Сквозь большие окна я замечаю внутри, за столиком Катю и достаточно взрослую женщину лет сорока пяти на вид.

– Приве-е-ет! – кричит мне радостно Катя, размахивая рукой, когда я захожу внутрь. Звоночек над дверью издает тихую трель. Я сдержанно киваю этим двоим, подхожу к столику, осторожно повесив сумочку на стул и присев. Женщина внимательно рассматривает меня, а Катя кладет руку поверх моей ладони и тихонько продолжает:

– Ты как, нормально?

Я киваю.

– Более-менее. Потом поговорим об этом.

– Хотела просто тебя отвлечь от плохого, – Катя тоже кивает, получив мой ответ, – думала, встретиться на днях где-нибудь, а тут такой подходящий момент. Знакомься, это – Лена. Лена, это – Саша. Саша у меня когда-то работала. А Лена помогала мне давным-давно с открытием агентства.

Понятно. Моя бровь едва дергается, когда я смотрю на Лену и пытаюсь понять, каким боком она имеет отношение к этой сфере.

– Присоединяйся, – кивает Лена на пиццу, едва улыбнувшись, – я сейчас закажу тебе напитки.

Когда она отворачивается, подзывая официанта, Катя быстро наклоняется ко мне и едва слышно, быстро шепчет:

– Она знакома со Смоленскими.

Чего? Я в ответ растерянно смотрю на Катю. Зачем она мне это сообщила? Спросить, конечно, я уже не могу, да и Катя быстро отворачивается, делая вид, будто ничего и не было.

– Саша, будете кофе, сок, или, может, алкогольное что-нибудь? – интересуется Лена, когда к нам приближается официант, – у нас типография накосячила с меню, поэтому просто скажите, что хотите, а я скажу, что тут могут приготовить.

– Не буду вас утруждать. Можно просто апельсиновый сок?

– Конечно, – она вздыхает, – сейчас принесут. Дождаться уже не могу, когда, наконец, получится расслабиться и наслаждаться тем, что сделано. Когда открываешь новое место – это так выматывает.

– Ага, – поддакивает Катя, – Саше наверняка это знакомо. У нее тоже свой бизнес.

– Правда? – Лена стреляет в мою сторону взглядом, в котором заметен легкий интерес.

– Угу, – я киваю, чувствуя себя смущенной. Зачем Катя это рассказывает? – у меня салон красоты. Один, правда.

– Но ты несколько раз переезжала, меняя помещение, – снова ляпает Катя. Такое чувство, будто бы она гордится мною и спешит рассказать о моих успехах, – так что ты поймешь. Она чудо, – подруга внезапно меняет тему, – умница и красотка. Я недавно просила ее взять один заказ, и она меня здорово выручила, несмотря на то, что у нее уже свой бизнес. Сын Смоленских задолбал перебирать девушек, а Саша ему подошла.

– О, – Лена вздергивает брови, а мне хочется спрятаться куда-нибудь. Под стол, например. Я все еще не понимаю, на кой черт Катя вываливает эти подробности? – ты о Кирилле сейчас? Хороший мальчик. Неужели такой переборчивый?

Она так искренне произносит «хороший мальчик», что я удивляюсь, позабыв о смущении. Эта Лена точно говорит о Смоленском?

– Судя по лицу Саши, она с тобой не согласится, – хихикает Катя, – крайне переборчивый. К тому же, есть еще девушки, которые очень плохого мнения о нем.

– Удивительно, – поджимает губы Лена, – в последний раз, когда я его видела, он по-прежнему производил впечатление приятного парня. Впрочем, учитывая его непростое прошлое… может, его характер и испортился со временем.

– Непростое прошлое? – навостряет уши Катя, а Лена едва улыбается.

– Все, я молчу. Иногда я ляпаю что-нибудь, не подумав, хотя о многих вещах не стоит распространяться. Простите.

– Вы близко знакомы с Кириллом? – интересуюсь я несколько удивленно. Все-таки, на вид она сильно старше Смоленского, что их может связывать? Лена в ответ вздыхает.

– С его отцом.

«С настоящим?» – чуть не вырывается у меня, но я вовремя прикусываю язык. Лена же замолкает, принимаясь мешать ложечкой кофе, а я чувствую легкую досаду. Катя, конечно, молодец. Позвала, чтобы раззадорить мое любопытство – знает же ситуацию с Майей и, видимо, поэтому решила, что мне стоит услышать что-то о Смоленском от тех, кто с ним близко знаком.

Но Лена не станет болтать, поэтому, я уйду, не утолив свой интерес. Жаль. Я не могу рассказать, зачем мне информацию о Смоленском, а эта женщина вряд ли откроет рот без веской причины.

– Ой, я перекурю схожу, – тянет внезапно Катя. Она поднимается, порывшись в сумке и достав пачку сигарет, – вы же не против, если я вас вдвоем оставлю? Минут на пять. Мне надо еще детям позвонить.

– Иди, – почти синхронно отвечаем мы, и Катя убегает на улицу, хлопнув дверью.

Я провожаю ее взглядом. Это что было? Она редко дымит без веской на то причины. Оставила нас наедине, чтобы я попытала Лену? Но ведь ничего не выйдет.

Ложечка со звоном бьется об блюдце, нарушая повисшую после ухода Кати тишину.

– Ты хотела что-то у меня спросить? – неожиданно произносит Лена, и я аж закашливаюсь, поперхнувшись кофе.

– Что? – удивленно произношу я, подняв на нее взгляд, а женщина едва улыбается мне.

– Когда мы начали обсуждать Смоленского Кирилла, у тебя был такой вид, будто ты едва сдерживаешься, чтобы не наброситься на меня с расспросами.

Боже. Насколько она проницательная.

– У меня есть вопросы, но вы вряд ли мне что-то выложите, – я вздыхаю, – я не могу сказать, почему мне это важно.

– Я в любом случае не расскажу тебе ничего, что не знал бы десяток-другой людей, – хмыкает Лена, – собираешься захомутать его? На журналистку ты не похожа.

– Нет, – моргаю я на неожиданный вопрос, – отношения меня не интересуют. Он же практически женат.

Я молчу, что он «практически женат» фиктивно. Вряд ли об этом знает Лена, если даже родители Смоленского не в курсе.

– Даже если ты сейчас мне соврала, у тебя ничего не выйдет. К этому человеку просто так не подберешься. Расспросы о его жизни не помогут. Скорее, ты идею подкатить к нему забросишь, – Лена задумчиво смотрит в окно, – Что ты хотела узнать? Давай поторопимся до прихода Кати.

– Вы общались с ним года три-четыре назад?

Она качает в ответ головой.

– Последний раз я видела Кирилла, когда ему было семнадцать.

М-м… черт. Я вздыхаю. Прошлое Смоленского, связанное с Алей, останется для меня навсегда тайной, покрытой мраком.

– Что вы имели ввиду, когда сказали «у него было непростое прошлое»? – я, все же, продолжаю задавать вопросы о Кирилле. В конце концов, люди не сильно меняются. Если Лена расскажет мне даже о его более отдаленном прошлом, будет уже неплохо.

– Тяжелое прошлое связано с его отцом. Если тебе захочется близко общаться с Кириллом, то просто учти, что он мальчик, у которого были ужасные отношения с одним из родителей. От этого у него непростой характер.

– С каким из отцов? – хмурюсь я, а Лена стреляет в меня взглядом.

– Я смотрю, ты знаешь больше, чем я предполагала. С биологическим.

– Послушайте, – я собираю решимость в кулак, – вы не могли бы рассказать о прошлом Кирилла подробнее? Я не собираюсь распространять эту информацию, но она мне нужна для того, чтобы понять – можно ли мне доверить этому человеку кое-что очень ценное для меня. Я бы хотела узнать, насколько он плохой или хороший человек.

– Ценное? – Лена изгибает иронично бровь, а потом обводит меня взглядом с ног до головы, – ладно, таинственная Саша. Это как-то связано с ребенком, верно? Называй все своими словами.

– Что? – у меня перехватывает дыхание. Ее вопрос звучал больше риторически. Как она…

Лена начинает тихо смеяться.

– Когда женщина говорит, что доверяет мужчине что-то ценное – речь идет или о девственности, или о ребенке. Понятно, что ты слишком взрослая для невинной девочки. Ты беременна от него? Можешь не отвечать. Видимо, Кирилл не такой хороший мальчик, как я о нем думала, если он умудряется изменять невесте, – произносит она, махнув рукой, а я выдыхаю, поняв, что Лена просто удачно ткнула пальцем в небо, только совсем чуточку промазала, – так что, что бы я тебе сейчас не рассказала, Саша, я думаю, тебе стоит судить, посмотрев на его отношение к своей будущей жене, а не на него прошлого. Но своего ребенка, думаю, ему доверить можно.

Лена делает паузу, отпив кофе.

– Его настоящий отец, носящий фамилию Андропов, просто невероятно поганый человек. Мать Кирилла, Дарья, забеременела, а он отказался на ней жениться и признавать ребенка. Однако, и уйти не позволял, чтобы о нем не судачили. Дарья была удобной, тихой женщиной из относительно обеспеченной семьи. После смерти родителей она подарила все имущество мужу. Не знаю, что было у нее в голове.

– Глупо, – вырывается у меня шепотом.

– Угу. Чужая душа – потемки. Ладно, это лирика. К сыну Андропов относился не лучше. Может, если бы Кирилл перенял его характер – он бы признал его, но, по-моему, по сей день этот чудила больше любит своего племянничка. Тот-то пошел в его породу – мерзкий манипулятор, трус и иждивенец. Кирилл оказался слишком мягким и добрым ребенком. Весь в мать.

Лена тяжело вздыхает.

– Лучше вообще не поднимай с ним тему о его настоящем отце. Тот пытался выбить из него характер «тряпки», и некоторые люди в курсе, что он прибегал к насилию. В садик Кирилл не ходил, потому что больше всего его отец боялся, что мальчика там будут травить.

– Что? – вырывается у меня, – странные отношения. Он плохо обращался с ребенком, но все равно переживал за него?

– Не в том дело. Он больше всего на свете боится потерять статус «крутого» человека. Его бесила мысль, что его сына могли унижать из-за мягкого характера в детском саду, и все начали бы говорить: «О, сын Андропова слишком мягкий, интересно, как он унаследует бизнес отца? Кажется, нас ждет конец империи Андроповых». Поэтому Кирилл сидел дома до тех пор, пока его папаша не решил, что закалил мальчишку и научил жизни. В школу он пошел в семь лет. Мне немного трудно это рассказывать. С Дарьей я была знакома и слышала это из первых рук – звучало это пугающе.

Я передергиваю плечами. С каждым словом Лены меня охватывает такое чувство, словно я вляпываюсь во что-то мерзкое и темное. Конечно, я в курсе, что жизнь – не сладкий пряник. Только, по-прежнему слушать такие истории трудно, особенно, когда речь идет про маленького ребенка. Даже в самых своих смелых предположениях я не могла представить, что у Смоленского было такое прошлое.

– Это и сейчас звучит жутко. Кирилл что, даже не общался со сверстниками до семи лет? – спрашиваю я, справившись с чувствами.

– Практически. Понятно же, что настолько несоциализированный, забитый ребенок будет испытывать трудности в школе?… У меня образование детского психолога, – Лена внезапно грустно улыбается, – что-то я в этом понимаю. Оттого мне вдвойне было жутко за этим наблюдать. Когда у мальчика начались проблемы с одноклассниками и с учебой, отец начал бить его всем, что под руку попадется. Однажды вечером Даша уехала в больницу с сыном – настолько этот ублюдок перегнул палку. Хотя, Андропов пытался ей это запретить, но она просто сбежала. Там она встретила Владимира Смоленского. Попросила у него помощи, пообещала на него всю жизнь работать, лишь бы выплатить долг и лишь бы Андропов до нее не дотянулся. Смелая женщина.

– И у них завязались отношения… – предполагаю тихо я.

– Да. Позже Смоленский усыновил Кирилла и воспитывал сына, как родного. Андропов из-за этого пришел в ярость. Смоленский – его главный конкурент. Семья с большой историей и известной фамилией, против человека, получившего свои деньги не совсем честным путем… – Лена откидывается на спинку стула и барабанит пальцами по столу, – конечно, Андропов ничего не мог поделать. Только тявкать исподтишка и зубоскалить с друзьями, обсуждая, какой Смоленский идиот. В прессе об этом не писали – Владимир Смоленский заставил всех замолчать, да и Андропов не спешил рыпаться, чтобы его ненароком не выставили в плохом свете.

Лена замолкает. Какое-то время мы молча пьем кофе, глядя, как Катя за окном докуривает остатки сигареты. Мне сложно что-то произнести, потому что на душе как-то гадко.

– Владимир многое сделал, чтобы вырастить Кирилла хорошим человеком, – прерывает молчание Лена, – мальчик тоже любит его, и больше всего на свете боится разочаровать. Какое-то время он рос фактически на моих глазах, и на меня Кирилл произвел впечатление хорошего парня, хотя, сложное детство сказалось на его характере. Мне казалось, он ценит близких людей и никогда не сделает то, что ранило бы его самого – не предаст и не доставит неприятностей. Неужели я ошиблась?

Я опускаю взгляд вниз, не в силах посмотреть Лене в глаза.

– Нет, – произношу я, – вы не ошиблись. Все сложнее, чем вы подумали, но Смоленский не изменял своей невесте.

– Это радует. Поверю тебе.

– Тук-тук, – Катя внезапно появляется возле нашего столика, радостно улыбаясь, и мы обе вздрагиваем, – ой, я не отвлекла вас? Если вы секретничаете – я могу еще раз сходить и покурить.

– Нет, – отмахивается Лена, давая понять, что разговор закончен, – завязывай-ка ты вообще с этой вредной привычкой. Она портит внешность. Я знаю, о чем говорю.

– Ой, пффф, – фыркает Катя, плюхаясь на стул, – тебе-то об испорченной внешности рассуждать. Чтоб все в шестьдесят так выглядели, как ты!

Я чувствую, как мои глаза округляются от удивления.

– Шестьдесят?

Катя хихикает.

– А ты сколько думала ей?

– Сорок пять максимум…

Лена скромно улыбается в ответ.

– Не преувеличивай. В моих морщинах можно картошку сажать. Девочки, я оставлю вас ненадолго – мне муж уже телефон оборвал, – женщина встает, достав из кармана брюк дорогой телефон и отходит в сторону санузлов.

Катя поворачивается ко мне с широченной, довольной улыбкой. Я бы оценила ее помощь, но сейчас я слишком в шоке.

– Ну и как, успели перемыть кости некоторым личностям? – радостно интересуется она.

* * *

Попытавшись обьяснить Кате, что подобный поступок едва не поставил меня в неудобное положение, я получила от нее напоследок порцию наставлений в духе «не будь такой правильной говняшкой» и демонстративный фырк. В этом вся Катя. Поклонница передачи «Дом-2», любительница коллекционировать чужие грязные секреты и с замиранием сердца следить за развитием событий.

В конце концов я ее поблагодарила, и пообещала привезти на выходных самый большой набор роллов из «Моремании». За то, что о Смоленском я узнала даже больше, чем хотела.

Да уж…

Пока я дышу свежим воздухом, подпирая дверь своей машины, взгляд выхватывает черный «Мерс», припаркованный в конце улицы. По-моему, где-то я его уже видела. Точнее, водителя в солнечных очках, делающего вид, что он пялится в телефон. Он был у адвокатской конторы, куда я заезжала с утра.

За мной что, следят?

Боже, я параноик. Кому я сдалась? Это просто совпадение. Тут центр города и куча кофеен. Он вполне мог приехать перекусить после посещения адвоката.

Мысли снова меняют направление. В голове все еще не получается сложить воедино образ несчастного, забитого ребенка и уже взрослого Смоленского, на которого я насмотрелась за эти дни. Разве может человек, переживший такое детство, казаться таким уверенным, знающим себе цену и твердым? Меня мама всего лишь не очень баловала в детстве, и относилась холоднее, чем к сестре, и то – я выросла с хвостом нерешенных проблем за спиной и самооценкой, которую вечно приходится уговаривать подняться повыше, а не болтаться на дне.

Хотя… в Смоленском все же есть странности. И есть действительно есть что-то хорошее, что он усиленно пытается спрятать в общении с другими людьми.

Как бы то ни было, мне не стоит расслабляться, и думать, что он душка. Он по-прежнему остается наследником одной из богатейших семей, человеком, которого сильно обидела моя сестра, и тем, от кого полностью зависит наше с Майей будущее.

Я со вздохом сажусь в машину и отъезжаю от пиццерии Лены по направлению к больнице. Черный Мерс появляется спустя несколько минут, тихонько преследуя меня. А потом, не успеваю я даже занервничать, он неожиданно пропадает в потоке машин, оставляя странное ощущение, что я действительно параноидальная идиотка.

На парковке больницы я оставляю машину на первом свободном месте, отстегиваюсь и выхожу наружу.

И тут же пораженно замираю. Потому что через пару машин от меня я замечаю самого Смоленского. Он смотрит прямо на меня. Ветер треплет пряди его черных волос, бросая их на совершенно беспристрастное, каменное лицо.

«Прошло пара дней» – мелькает мысль, пока я беру себя в руки и направляюсь к нему, – «наверняка результаты ДНК-теста пришли, вот он и приехал сюда. Смоленский выглядит так, потому что Майя его дочь и это еще раз непомнило ему о том, что Аля и я обманывали его? Или потому что Майя не его дочь и он теперь бесится, что я его заставила понервничать?».

Я останавливаюсь в шаге от него. Смоленский медленно обводит меня взглядом сверху вниз. Сегодня я одета прилично, слава Богу: нашлись силы вытащить вещи из чемодана и погладить.

Сам Кирилл одет в черную водолазку, слишком жаркую для летнего дня, и темные штаны. Рукава водолазки он закатал, не стесняясь демонстрировать практически зажившие следы от ран на запястьях.

– Привет, – произношу я пересохшими вмиг губами. Мне волнительно. Блин, чего он так пялится? Пристально и прямо, будто пытается прожечь во мне дырки, – а ты тут что делаешь? Пришли результаты теста?

Он пару мгновений молчит, перед тем, как ответить. Лишь в темных зрачках, в которых отражаюсь я, замечаю тень насмешки.

– Угу, – хмыкает он, – пришли.

«Тудум». Это мое сердце валится в пятки.

– И? – сглатываю я. Смоленский отводит взгляд и смотрит куда-то в сторону, словно раздумывая. Мне кажется, что мои нервы вскипают, и миллиарды этих маленьких пузырьков щекочут меня изнутри, заставляя переминаться на месте от нетерпения, – Смоленский!

– Если, предположим, Майя не от меня, как думаешь, с кем твоя сестра умудрилась ее заделать? – внезапно ровно произносит Смоленский, а мне хочется обреченно вскинуть голову и закричать.

– Она не твоя дочь? – мой голос вздрагивает. Руки начинают трястись. Похоже, сбылись мои самые худшие опасения, – я не знаю. Вообще не предполагаю! Аля мне ничего не говорила. Я всегда считала, что ты ее отец, и даже подумать не могла, что сестра способна настолько круто лгать.

– Я еще не сказал, что она не моя, – хмыкает он, сверля взглядом стену больницы, и сложив расслабленно руки на груди. Такое чувство, будто он надо мной издевается. Пытает. – Но если она не моя, что собираешься делать?

– Не знаю. Пойду в суд, постараюсь доказать, что я достойна ее воспитывать. Если не выйдет – не знаю даже. В голову лезут только преступные мысли. Может, украду ее и уеду из страны. Или убью этого придурка, – я стискиваю пальцы так, что они хрустят. Смоленский смотрит на них, – господи, ты можешь перестать меня мучать и просто сказать прямо?!

Он медленно моргает. Мне же вообще кажется, что это занимает вечность, прежде чем мужчина открывает рот.

– Могу. Майя – мой ребенок.

Ноги подкашиваются. Я опускаюсь на корточки, обхватив голову руками и длинно, протяжно выдыхаю.

* * *

– Зачем надо было издеваться надо мной и задавать идиотские вопросы? – со стоном интересуюсь я, – Смоленский, блин…

– Я не издевался, – спокойно поясняет он, – просто удовлетворил любопытство.

Нет, все-таки, сложное детство оставило на нем отпечаток. Слышала, что у детей, которые пережили какое-либо насилие, бывают проблемы с психикой и заодно с эмпатией. Сейчас Смоленский повел себя очень плохо.

– Ты ужасен. Но я ужасно рада новости, поэтому не стану больше ничего говорить. Можно посмотреть на тест?

– Не-а. Я его выбросил. Может, встанешь, Саша?

Я убираю руки от лица и пораженно смотрю вверх, на этого идиота.

– Повтори?

– Может, встанешь? – Он изгибает темную бровь, а я отрицательно трясу головой.

– Нет… что ты сказал про результаты теста?!

– Я их выкинул, – с нажимом произносит Смоленский, глядя на меня так, что не хочется переспрашивать, – они мне ни к чему. Суд все будет проводить свою экспертизу. К девчонке я могу пройти и так, договорившись с врачами. Ты успокоилась?

– Да.

Я выпрямляюсь, хотя от шока у меня еще кружится голова. Но даже если бы меня сейчас настиг инфаркт, то я в последние секунды своей жизни нашла силы порадоваться, что Майя будет воспитываться отцом, которому на нее не плевать, а не каким-то левым мужчиной. Вообще, с этой секунды мир вокруг меня словно снова обрел краски.

– Спасибо, – произношу я со вздохом.

Смоленский едва приподнимает брови.

– Не за что. Еще что-то, Саша?

Похоже, он пытается от меня вежливо избавиться. Я качаю головой, глядя на его лицо-маску. «Хватит с тебя хорошего, Саша», да? Я хотела бы спросить про возможность встреч с Майей, но ответит ли он мне сейчас то, что я желаю услышать? Возможно, стоит дать ему время уложить все в голове, и поймать через несколько дней на серьезный разговор.

– Нет, это всё.

– Ты настолько мне начала доверять, что уйдешь без лишних вопросов? – он усмехается, – Елена рассказала обо мне много хорошего, видимо.

– Ты… как… – я закашливаюсь от неожиданности.

– Сталкеришь меня, да, Саша?

– Ты как об этом узнал? – возмущенно выдаю я. Это я-то? Я совершенно случайно оказалась рядом Еленой! А вот откуда узнал об этой ситуации Смоленский – огромный вопрос!

– Я попросил за тобой проследить одного человека, – Смоленский снова издает смешок, – мне и рассказали, что видели тебя с моей очень старой знакомой.

– И после этого ты еще обзываешь меня сталкером?! Ты не лучше!

– Ладно, один-один, – на лице Смоленского впервые мелькает улыбка, но она больше натянутая, чем искренняя, – я буду тебе благодарен, если ты не станешь больше опрашивать моих старых знакомых. Лучше новых. За эти годы многое изменилось, все-таки.

– Прости. Я хотела знать, могу ли тебе спокойно доверить Майю, – вздыхаю я, – слов Елены мне было достаточно.

– Это единственная причина? – он чуть склоняет на бок голову, рассматривая меня, – жаль. Я думал, тебя заинтересовала моя персона.

– Ты женат. Какие еще у меня могут быть причины расспрашивать о тебе? – замечаю я с каким-то непрошенном укором в голосе. Снова появляется чувство, что Смоленский пытается ко мне аккуратно подкатить. Даже сейчас, в это напряженное время.

– Я пока еще не женат, – темные глаза внимательно считывают мои эмоции с лица, – ты, кстати, единственная, кто в курсе настоящей ситуации с Дариной, и единственная, кто не пытается ее подвинуть в сторонку. Это забавно.

– Смоленский…

– Ладно. Ты шла к Майе? – он прекращает пожирать меня глазами и снова смотрит в сторонку, – иди. Поговорим позже о том, как вы будете с ней общаться, когда девочка окажется у меня.