Текст книги "Двуликие. Клетка для наследника (СИ)"

Автор книги: Анна Шнайдер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

25

***

Наследный принц Дамир

Первая лекция по общей боевой магии была почти полностью теоретической – магистр Дрейк Дарх рассказывал про основные правила проведения магических дуэлей и ответственность за убийство (или за не-убийство). Дамир всё это знал, поэтому почти не слушал, а больше смотрел на Дин.

Он и сам не мог понять, отчего так переполошился, когда этот эльф вызвал её на показательную дуэль, и потом, позже… Если бы не Шайна, всем бы наверняка стали понятны его чувства к Дин. Точнее, чувства Мирры.

А какие у него чувства к Рональдин? Что это – простая физиология? Может быть, у него слишком давно не было девушки? Да, это, безусловно, важно, но есть что-то ещё…

Дамир покосился на Шайну. Странно, но если при знакомстве она ему не очень понравилась, точнее, была безразлична, то теперь при взгляде на неё в груди возникало что-то тёплое. Это чувство было совсем не похоже на то, что он ощущал, когда смотрел на Дин, – не жар или огонь, просто тепло.

Шайна была не обязана держать его – точнее, Мирру, – за руку, но она держала. И поддерживала. Не зная, кто он такой, всего лишь по велению сердца.

И она тоже волновалась за Дин. Искренне и неподдельно.

Вот! Дамиру даже захотелось хлопнуть в ладоши. Шайна была неподдельной. Пожалуй, самой неподдельной из всех, кого встречал наследник…

После боевой магии девочки и Дамир возвращались в общежитие в полном молчании. До ужина оставалось ещё полчаса. Хотя принц был не уверен, что пойдёт туда. Магистр Дарх так вымотал их всех этой показной дуэлью, что хотелось просто накрыться одеялом и лечь спать.

Когда они дошли до своей комнаты, вошли внутрь и заперли дверь, Шайна вдруг обернулась и обратилась к Дин:

– А давай расскажем Мирре.

Дамир застыл на месте, переводя вопросительный взгляд с одной девушки на другую. Рональдин вздохнула.

– Мама меня убьёт.

– Ладно тебе, – Шайна улыбнулась. – Мирра никому не скажет. Правда же?

Дамир кивнул и хлопнул себя ладонью по груди.

– Могила!

– Сплюнь, – фыркнула Шайна. – А то сглазишь. Вдруг некромантия в расписании появится?

– Появится, – засмеялась Дин. – Только на третьем курсе. Нам пока рановато. Все покойники разбегутся.

– Так что вы хотели рассказать-то? – перебил их Дамир, и Рональдин вновь вздохнула.

– Понимаешь, Мирра… В общем… Дело в том…

– Чего ты мямлишь, давай… – влезла в исповедь Шайна, и Дин словно решилась, вдруг выпалив:

– Я дочь ректора. И моя настоящая фамилия Аррано, а не Арро.

«Тьфу ты! А я-то думал!»

– А-а-а, – Дамир старательно изображал удивление. – Ничего себе…

Он открыл рот и сел на кровать. Шайна и Дин последовали его примеру.

– Я только не поняла… Если ты дочь ректора… Чего это тебя магистр Дарх так мучил сегодня?

– Думаешь, поблажки должны быть? – Рональдин невесело усмехнулась. – Это ты зря. Мама его первая уволит, если он меня начнёт холить и лелеять. Да это и не в его характере… – Она на миг запнулась, а затем продолжила: – Наверное, лучше вам рассказать, чтобы было понятнее. Ну и надо мне этой историей поделиться хоть с кем-то… Понимаете, я… можно сказать, ненавижу магистра Дарха.

– Как? – Шайна подняла брови. – И ты тоже?

– Нет. – Дин хмыкнула. – Поверь мне, Шани, то, что испытываешь к магистру ты, ни в какое сравнение не идёт с тем, что чувствую к нему я… Если бы могла, удавила бы его собственными руками.

– За что? – удивлённо спросил Дамир.

– Он часто приезжал к нам в Арронтар, когда я была маленькой. Играл со мной, тренировал… То, что вы сегодня видели – результат его тренировок. Он со мной всегда очень возился, говорил, что я похожа на маму сильнее, чем остальные её дети. Это, наверное, и правда так, тем более что я первый маг Разума среди моих братьев и сестёр. Слабенький, но первый. А Дрейк… то есть, магистр Дарх… в общем, влюбилась я в него. Так, как девочки обычно влюбляются во взрослых мужчин – отчаянно и без оглядки.

Дамир в этот момент почувствовал острое желание помочь Дин удавить магистра. Или утопить. Или повесить…

– Он, когда понял, уехал из Арронтара. Мама со мной тогда много времени проводила, утешала, говорила, чтобы я не переживала и что это пройдёт. А потом… – Дин на миг прикрыла глаза, – потом была та ночь. Ночь, когда всё изменилось. Я спала, но проснулась от резкого, лихорадочного стука в дверь. Это был даже не стук – грохот. Потом я услышала крики, что-то разбилось… Я вскочила и побежала вниз.

Они были в гостиной. Папа с мамой держали Дрейка за руки и ноги, а сам он лежал на полу, бледный, и дергался в конвульсиях. Я очень испугалась, хотела подойти, но мама крикнула, чтобы я держалась в стороне, и я села перед камином, наблюдая за ними. Мама и папа у меня ведь лекари. Они Дрейка раздели, ощупали, я слышала, как они перешептываются… И долго ничего не могли понять, очень долго. Но Дрейку тем не менее становилось лучше. Лучше… с каждым маминым прикосновением.

В ту ночь они так ничего и не поняли. Уложили его в гостевой спальне и ушли. И только утром мама решила проверить Дрейка на метку проклятья.

Дин замолчала. Опустила глаза вниз, вздохнула. А Дамир вдруг обратил внимание на Шайну.

Она сидела на постели, бледная, как полотно, и в её глазах наследный принц увидел нечто, напоминающее страх.

– Это было кошмарное время, – сказала Рональдин тихо. – На Дрейке оказалось проклятье смертельной одержимости. Знаете, что это такое?

Дамир покачал головой, а Шайна, наоборот, кивнула.

– Простейшее проклятье, но очень действенное. Проклятый начинает испытывать к кому-либо из своего окружения тягу, которая в итоге оборачивается смертью, если тот, к кому тянет проклятого, не ответит взаимностью. А объектом тяги всегда выбирается кто-нибудь неподходящий для взаимности… Вот и моя мама показалась тому, кто проклинал Дрейка, самым неподходящим объектом. Разумеется, так оно и было – она ведь оборотень, а мы создаём пары один раз и на всю жизнь. Она любит моего отца. Но тот, кто проклял Дрейка, то ли не знал мою маму, то ли не учёл… Она ведь целитель. И она заставила его остаться в Арронтаре, постоянно сидела с ним, прикасалась. Один раз… всего один раз я видела, как он целовал её. И глаза у неё в то мгновение были словно мёртвые… – Дин передёрнула плечами. – Я устраивала истерики, но ни отец, ни мама ничего не хотели слушать. Папа всегда поддерживал маму… И они вместе искали способ снять проклятье.

– Не нашли, – вдруг вырвалось у Шайны. Она это почему-то не сказала, а прохрипела, и так, словно не спрашивала, а утверждала.

– Да, не нашли. А проклятье между тем набирало обороты. Мама была вынуждена всё больше времени проводить с Дрейком, и я видела, как мрачнел отец. Всё это продолжалось восемь лет. Нет, он не жил у нас постоянно, просто приходил всё чаще и чаще. А я… я ненавидела его за то, что он разрушал жизнь моих родителей, хоть и не был в этом виноват. А ещё – за то, что он совсем не замечал меня.

Но ещё раньше, через четыре года после той ночи, я попросила Дрейка оставить маму в покое и уехать навсегда. Он тогда рассмеялся и сказал: «Я уеду, и ты меня больше не увидишь, но в тот день, когда ты победишь меня на дуэли».

– Так вот почему… – вырвалось у Дамира, но он запнулся, заметив, что Дин погрустнела ещё больше.

– Не знаю. Наверное. Я пыталась победить его много раз. Но не получалось… и сегодня вот не получилось. Но с этим я уже смирилась. Самое ужасное в другом. Два года назад… именно тогда проклятье словно взбесилось. Мама сказала – так бывает, когда проклятый слишком долго сопротивляется воздействию. И Дрейку стало хуже. И… – Дин вновь передёрнула плечами, – и я слышала, как мама и папа обсуждают, что теперь делать. Потом отец отнёс Дрейка – тот тогда был без сознания – в лес, и оставил их с мамой наедине. Забрал утром. Дрейк шёл сам, а мама… Она потом заперлась в комнате, и я слышала запах слёз.

– Что тогда случилось? – спросил Дамир, и Шайна огрызнулась:

– Ты не поняла? Мама Дин была вынуждена с ним переспать. Иначе проклятье забрало бы жизнь Дрейка. Это же проклятье смертельной одержимости! Но я не понимаю… как же он жив… до сих пор? Постели ведь мало… на какое-то время хватит, но не на долгое!

Дин ухмыльнулась, встала с кровати и подошла к окну. Провела пальцами по подоконнику, словно искала невидимую пыль.

– Мама ушла от папы два года назад. Так они обманули проклятье. Сейчас она живёт с Дрейком.

Дамир чуть на пол не свалился от удивления. Эмирин… ушла от Нарро? Но она ведь так его любит!

– Теперь проклятье активизируется, только когда Дрейк сильно устаёт или долго магичит. В остальном метке хватает знания, что объект, на который у проклятого тяга, ответил ему взаимностью.

– Я бы не назвала это взаимностью, – прошептала Шайна с какой-то странной злостью.

– Я бы тоже. Но мама надеется, они когда-нибудь всё же снимут проклятье и она вернётся к папе. При этом она боится, что после всего будет ему не нужна… Дурочка… – Дин вздохнула. – Он её так ждёт…

– А если не снимут? – спросила Шайна, отчего-то уставившись в пол. – Что, если не снимут?

Дин отвернулась от окна, посмотрела на них и улыбнулась. Но в глазах её блестели слёзы.

– Тогда проклятье утянет в могилу их всех. И Дрейка, и маму, и отца. Маму – потому что она будет сражаться за друга до последнего, а отца – потому что он всё равно не сможет без неё жить.

Слушая Дин, Дамир вдруг вспомнил дядю Велдона, и даже немного пожалел его.

Да, он действительно выбрал для своего чувства не ту женщину. Совершенно не ту…

26

***

Шайна Тарс

В тот момент, когда Дин рассказывала историю своей мамы и магистра Дрейка Дарха, я почти ненавидела её. За то, что она вообще начала об этом говорить. За то, что я это слушала…

«Ты пожалеешь», – сказала мне тогда мама. И она была права. Впрочем, она всегда оказывалась правой, что бы я ни делала и сколько бы времени ни прошло. И хотя я искренне считала, что никогда не пожалею о том своём поступке, моя совесть решила иначе.

Мне хотелось кричать. И плакать. Но я уже давно не делала ни того, ни другого.

Я думала о рассказе Дин весь оставшийся день. И на ужине толком не обращала внимания на подсевшую к нам принцессу, кажется, даже разговаривала с ней, а сама всё время думала о рассказе Дин.

О Дарида, что же делать? Что я могу сделать теперь… Ведь условие снятия проклятия – простое и категоричное, как и всё, что могла придумать десятилетняя девочка. И… совершенно невозможное.

Надо в библиотеку. Конечно, не в библиотеку академии – в императорскую. Там обязательно должны быть книги о проклятиях. И может, Норд будет столь любезен, что позволит мне их полистать…

Но идти туда сразу, в эту же ночь, я была не готова. На следующий день занятия… Лучше в пятницу. В субботу можно отоспаться и подумать.

Так что вечером я, умывшись, честно собиралась спать. Понаблюдала за Миррой, которая, как всегда, сверлила жадным взглядом переодевавшуюся Дин, а потом, когда рыжая ушла в ванную, услышала вопрос:

– Тебя что-то гложет, Шани?

В глазах Дин светилось беспокойство, и я на миг растерялась.

– Да… Нет…

Она улыбнулась и села рядом со мной на кровать.

– Так да или нет?

Разве я могла рассказать ей? Взять и вывалить: «Дин, это я виновата в том, что произошло в твоей семье». Я слишком хочу продолжать дружить с Рональдин, раз решилась на столь откровенное враньё.

– Я просто немного расстроилась из-за твоего рассказа. Ну и… не выспалась вчера. Надеюсь, хоть сегодня…

– Не расстраивайся, – ответила она мягко. – Мама с папой ещё и не из таких передряг выбирались. Папа уверен, что всё будет хорошо.

Я только вздохнула. Мне бы его уверенность…

На этот раз я вновь осознавала себя во сне. Чётко, ясно, как никогда раньше. Только тела у меня по-прежнему не имелось, и в зеркалах я не отражалась.

Комната, в которой я очутилась, была очень милой, похожей на детскую. Кровать, застеленная светлым покрывалом, зелёные занавески на окне, дрожащий от ветра полупрозрачный тюль, стол с кружевной скатертью, на котором стояла вазочка с печеньем, и плетёное кресло-качалка. И запах дерева… совершенно потрясающий запах дерева. Наверное, он шёл от самого дома.

А в кресле-качалке сидела Эмирин, держа на коленях Триш. Она была чуть взрослее, чем в моём первом сне, но всё равно ещё маленькая.

– Аккуратно, Риш, тихо… Да, вот так.

Эмирин, чуть прищурившись, следила за движениями девочки – та водила в воздухе руками, выплетая какое-то заклинание. И сосредоточенно хмурилась. Какая смешная!

Я вдруг вспомнила, что ей блокировали способности. Значит, Эмирин нашла способ снять блокировку. Интересно, как?

Между тем в руках Триш появлялось какое-то огромное, сплетённое из множества нитей, яйцо. Оно сияло и сверкало так, что у меня слезились глаза.

– Не взорвётся? – спросила девочка напряжённым голосом.

– Если правильно поставить блокираторы пространства, то нет. Видишь концы силовых линий? Вон они, справа и слева, сверху и снизу. Всего четыре. Ставь туда блокираторы. По одному. Аккуратнее!

Эмирин придержала яйцо, которое Триш чуть не уронила на пол – нити полыхнули странным алым светом – и вновь передала его в руки девочки.

– Сложно, – пожаловался ребёнок наставнице.

– Сложно, – она кивнула. – Но можно. Давай, не бойся, если что, я удержу.

На лбу у Триш появились несколько капелек пота, но кажется, она справилась – через несколько минут Эмирин улыбнулась и сказала:

– Умница. Теперь это универсальный светильник-накопитель. Скидывай туда лишнюю силу перед сном. Он светится – и тратит её. Так ты никогда не перегоришь, малышка.

Триш очень серьёзно смотрела на яйцо в её руках. Потом выпустила его – накопитель взлетел под потолок и завис там, освещая комнату.

Девочка обернулась к Эмирин, чуть улыбнулась и обняла её обеими руками.

– Спасибо, – прошептала она, закрывая глаза. – Я чувствую себя… хорошо. И так спать хочется…

– Это нормально, Риш. Лишняя сила – лишняя энергия. Ты её сбросила и теперь хочешь спать. Поспи.

Профессор Аррано тоже обняла девочку, провела рукой по её волосам, отбрасывая в сторону пряди с лица. И в этом жесте было столько нежности…

Я внезапно вспомнила, как с точно такой же улыбкой меня гладила по голове моя собственная мама.

– Ты не уйдёшь? – спросила девочка, открывая один глаз, блеснувший ярко-алым.

– Не уйду. Спи, Риш.

– Обещаешь?

– Обещаю.

Сон переменился. Раньше такого не случалось… А сегодня место действия заволокло туманом, а потом он рассеялся, и я оказалась совершенно в другой комнате.

Но действующие лица были теми же. И комната… я узнала кабинет профессора Аррано в академии. Он с тех пор ничуть не изменился, даже зеркало стояло в том же углу.

В этом сне Триш была сильно старше. И я с любопытством рассматривала её, ведь когда она прыгнула в зеркало, я почти ничего не разглядела.

У нынешней Триш были красивые и совершенно прямые, блестящие черные волосы, зачёсанные на прямой пробор. Широкие брови вразлёт, высокий лоб, пухлые губы – нижняя чуть выдавалась вперёд, придавая девушке несколько упрямый вид. И, конечно, глаза. Один тёмно-карий, другой алый. Необычно, но красиво. Да и в целом Триш выросла интересной девушкой.

А потом я обратила внимание на Эмирин и застыла в удивлении. Профессор Аррано сидела в кресле за столиком и что-то сосредоточенно вязала спицами. Но дело было не в вязании… а в большом – даже огромном – животе.

Она была беременна.

Триш явно делала уроки – склоняясь над учебником, она записывала что-то в тетрадь, немного шевеля губами. Но вдруг выпрямилась, улыбнулась, посмотрев на Эмирин, и спросила:

– Ты решила, как назовёшь ребёнка, Ри?

Ри… Значит, они по-прежнему очень близки. Впрочем, это стало мне понятно сразу после того, как Триш посмотрела на Эмирин. Её взгляд был полон искреннего и настоящего чувства.

– Это ведь девочка? – продолжила она, и профессор Аррано кивнула.

– Девочка. Да, мы с Нарро уже выбрали имя. Мы хотим назвать её Шайной.

Я вздрогнула и закусила губу.

– Шайна… – проговорила вполголоса Триш. – Красиво. А что означает это имя?

– О-о-о, – Эмирин рассмеялась, откладывая вязание. – Это очень редкое имя. Шайна – «слеза» на древнем наречии, и называют так девочек нечасто, потому что есть поверье – у оборотня, названного Шайной – в женском варианте, или Шаином – это значит «грусть», в мужском варианте – в жизни будет много испытаний. Но если он или она выдержит эти испытания, счастья тоже будет много.

– Рискованно, – засмеялась Триш. – Думаешь, она выдержит?

– Надеюсь, – кивнула Эмирин, а затем добавила, улыбнувшись, словно что-то вспомнив: – И верю.

Следующий сон… Лучше бы его не было.

Оказавшись там и увидев то, что возникло передо мной, я отшатнулась назад, изо всех сил пытаясь проснуться.

Как же… никогда у меня не получалось управлять этими кхарртовыми снами.

Стена с алыми обоями и золотым рисунком поверх. Светильник из тяжелого металла, картина с какими-то фруктами, в золочёной раме. И Эмирин. Возле стены. С поднятыми вверх руками, будто прилипшая к этой стене. Но на самом деле её держала паутинка тонкого заклинания, опутавшая всё тело.

И боль на лице. И слёзы в глазах. И лужица крови у ног…

Она с трудом открывала рот, с трудом дышала.

Что же это?..

– Эмил!!

Какой дикий крик.

Магистр Дарх вылетел откуда-то сзади, подбежал, стал ощупывать её тело и дергать нити странного заклинания.

– Потерпи… Я сейчас… Ещё немного…

Я видела, как опадают нити. А потом упала и сама Эмирин – на руки магистру.

Он сел на пол, держа её на коленях, как маленькую. Положил ладони на живот.

– Поздно… – Тихий, хриплый шёпот.

Я и сама видела, что поздно. Девочка в животе Эмирин, сестра Дин, та, которую звали Шайной – она уже умерла.

– Позвать Нарро? – Дрейк сжал руку Эмирин.

– Нет, – она покачала головой. – Позже.

– Почему? – удивлённый голос.

Губы Эмирин чуть дрогнули, словно она хотела улыбнуться, но не могла.

– Потому что Нарро убьёт её. А я не хочу…

Дрейк зло сверкнул глазами и зарычал:

– Если Триш не убьёт Нарро, её убью я!!

Что?! Триш?..

Но как же… Зачем она…

– Нет.

Ледяной голос. И твёрдый, словно камень.

– Нет, Дрейк. Обещай мне, что не причинишь вреда Риш. Ни словом, ни действием.

– Ты свихнулась?!

На этот раз она всё-таки улыбнулась.

– Думай что хочешь. Но обещай.

Вздох.

– Обещаю.

Только после этого Эмирин смогла закрыть глаза – и потеряла сознание.

А я – проснулась.

Было больно и гадко.

Я не знаю, почему – или зачем – Триш убила ребёнка Эмирин, но вряд ли профессор Аррано могла сделать что-то плохое, из-за чего девушка решилась пойти на месть.

Я села на постели и посмотрела на спокойно спящих Мирру и Дин. Ужасно хотелось разбудить последнюю, дабы спросить, что она знает про Триш Лаиру. Но… я по-прежнему боялась ответа.

Пожалуй, даже больше, чем раньше.

27

Наследный принц Дамир

Утром следующего дня настроение у Шайны явно было ниже, чем накануне вечером, хотя Дамиру ранее казалось, что ниже уже некуда. Дин обеспокоенно поглядывала на подругу и в конце концов спросила:

– Не помогает тебе мой амулет для более спокойного сна, да? Надо что-то помощнее сделать.

Шайна усмехнулась, натягивая на ногу чулок.

– Боюсь, мне никакие амулеты не помогут. У меня, понимаешь, есть кхарртовый дурацкий дар… Сны я вижу. С десяти лет.

– Сны? – удивился Дамир, делая вид, что застегивает платье, а на самом деле наблюдая за заплетающей косу Рональдин. – О чём?

– О разном, – Шайна поморщилась. – Друг с другом они не связаны… ну, чаще всего. Про каких-то людей или не-людей. Иногда они бывают очень нехорошими…

– Как сегодня ночью? – сочувственно протянула Дин, перетягивая кончик косы резинкой.

Шайна кивнула.

– Знаешь, – задумчиво сказала дочь ректора, – я спрошу у мамы, быть может, она знает какое-нибудь средство от этих снов? Ты говорила, что полуэльфийка, да?

– Да, но…

– Не отказывайся, – Дин улыбнулась. – Я буду рада помочь, да и мама тоже. Она ведь лекарь.

Лицо у Шайны стало каким-то виноватым, но Дамир быстро выбросил этот диалог из головы. У него были другие проблемы.

И проблему эту звали Эваном Лэйгом. Высокий, широкоплечий и в целом мускулистый блондин-третьекурсник с артефакторики. Нет, если бы Эван стал приставать к Мирре, Дамир бы нашёл способ его отшить. Но блондин выбрал объектом поклонения Рональдин, и от ощущения беспомощности у наследного принца сводило скулы и чесались кулаки.

Шайна иронично посверкивала глазами, попивая компот, Данита старательно строила Эвану глазки – ей вообще всегда нравились блондины – а Дин…

Дамир не мог понять, как она относится к подсевшему к ним за столик парню. Девушка, как всегда, излучала радушие, но это ничего не значило.

– У тебя кто личный куратор? – спросил Эван у Дин и, услышав имя «Лора Григ», заулыбался. – И у меня тоже профессор Григ! Она замечательная. Ты не думала ещё о теме для курсовой?

– Подождите-ка, – Шайна поперхнулась компотом, – курсовые обязательно писать под руководством куратора?..

– Нет, – ответила Дин, понимающе улыбнувшись, – но обычно да, ведь кураторов академия не просто так выбирает. Конечно, ты можешь выбрать руководителем проекта любого преподавателя… но ещё, кстати, нужно, чтобы он согласился.

Полуэльфийка сдвинула брови, помрачнев при этом сильнее, и снова занялась компотом. Но Дамиру было не до Шайны – он прислушивался к диалогу, происходящему преимущественно между Эваном, Дин и Данитой.

– А кто ставит оценки за курсовую? – сестра кокетливо похлопала ресницами, обращаясь к блондину, и тот на секунду отвлёкся от созерцания поедающей овощи Рональдин.

– Комиссия, обычно из семи преподавателей.

– С ректором во главе? – Снова хлопанье ресницами.

– Вот ещё, – фыркнул Эван. – У профессора Аррано и так дел хватает. Вам, кстати, повезло, лекции по прикладной магии будет она читать. Она, говорят, совершенно фантастическая, но нашему курсу не повезло – прикладуху читали другие преподаватели. А вот с прошлого года ректор стала вновь читать лекции.

Дин вздохнула и слегка помрачнела, но заметили это, кажется, только Шайна и Дамир.

– Жалко, что она не хочет становиться ничьим личным куратором, – продолжал между тем Эван. – Некоторые наши специально подходили, просились – она ни в какую. Даже Фелис Кронбер не взяла – это наша отличница, заучка, каких поискать. Но нет, отказалась. А раньше, говорят, брала.

– Уже двадцать лет не берёт, – буркнула Дин, складывая руки на груди. – Из-за одной студентки, которую она обучала. Её Триш Лаира звали.

Раздался оглушительный звон, а потом приглушенная ругань – это Шайна уронила стакан с компотом сначала на себя, а потом на пол. Компота там было мало, но все равно на груди у девушки расползалось пятно.

– Я помогу, – кинулась к ней Данита. – У меня с бытовой магией всегда было хорошо.

Взмах ладонью – и пятно не просто высохло – ткань стала абсолютно чистой.

– Спасибо, – поблагодарила принцессу Шайна, но брови всё равно сдвинула. Словно была недовольна помощью Даниты. – Дин… так что там с Триш Лаирой?

– Да ничего, – пожала плечами Рональдин. – Я не знаю. Она сделала что-то нехорошее, сама исчезла, и очень расстроила… ректора. Вот она теперь и не берёт личных учеников.

– А ты откуда это знаешь? – удивился Эван, и все разом отвели взгляды, даже Данита слегка смутилась.

– Просто где-то слышала и запомнила. Даже и не помню, где. Может, и неправда.

«Правда», – пробормотала Шайна себе под нос, но разобрал, кажется, один Дамир. А ещё он вдруг вспомнил, где слышал имя «Триш Лаира» раньше.

Конечно, от дяди Велдона.