Текст книги "Двуликие. Клетка для наследника (СИ)"

Автор книги: Анна Шнайдер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

– Я всем нравлюсь, но это ничего не значит. А тебе как твой партнер, Мир?

Рыжая сунула в рот лист салата, смачно захрустела им – у меня даже слюнки потекли.

– Мэтт Рожер? Слабенький.

– Как и все целители, – кивнула Данита. Она иногда бывала бестактной. – Извини, Шайна. Просто… сама понимаешь…

– Понимаю. И не обижаюсь.

Вечером, когда мы собирались ложиться спать и Дин ушла в душ, я тихо спросила у Мирры:

– А что, этот Вэй… реально конкурент для Эвана?

«И для тебя», – подумала я, но вслух ничего не сказала.

– Нет, – рыжая покачала головой. – Знаешь, мне показалось, Нита просто немного завидует. Она всё-таки принцесса, а внимание все обращают в первую очередь не на неё, а на Дин.

– Так это из-за эмпатии. Дин же говорила.

– Говорила. Но я не уверена. Нет, конечно, влияние есть… но мне кажется, Рональдин преувеличивает его значение. Она просто милая, обаятельная, светлая, чистая…

– Стоп-стоп, – я замахала руками и рассмеялась, – я поняла. Дин самая-самая. Кхаррт, я ей даже завидую… В меня бы кто так влюбился!

Я пошутила, но Мирре, кажется, смешно не было. Она поглядела на меня очень серьёзно, нахмурилась и спросила:

– А куда ты ходила ночью?

Веселье как рукой сняло.

– Да так… по делам.

– Осторожнее, Шани. Если застукают, достанется. Хотя специально коридоры никто не патрулирует…

– Да, кстати, надо будет спросить у Дин, почему…

– Это я тебе и без неё скажу, – вздохнула рыжая. – Пока ты просто ходишь, ничего не происходит. Но если попытаешься применить магию – тут же окажешься в изоляторе до самого утра. Думаю, ректор считает, что этого вполне достаточно.

– Но можно же натворить дел, и не применяя магию…

– Например?

– Например, стены краской расписать. Или по голове кого-нибудь палкой ударить…

В тот вечер мы с Миррой просто посмеялись. Тогда мы даже не представляли, насколько пророческими в скором времени окажутся мои слова…

43

Дрейк Дарх

Он любил утро. И удивительное ощущение безмятежности и покоя, которое охватывало его при пробуждении. Это ощущение длилось всего несколько секунд, но оно всё же было…

Но больше всего Дрейк любил смотреть на женщину, что лежала рядом с ним каждый день последние два года. Когда-то очень давно, когда она ещё звалась другим именем, он дал ей прозвище «Эмил» – «свет» по-эльфийски. С тех пор прошло много лет, но одно оставалось неизменным – это прозвище.

И их дружба.

Дрейк приподнялся на локтях и посмотрел на спящую Эмирин. Её волосы золотило утреннее солнце, ресницы чуть дрожали, и губы были похожи на лепестки цветков. Приоткрытые и чуть влажные… сладкие…

Он на секунду закрыл глаза, избавляясь от пронзившего тело желания обладать, вздохнул, выравнивание дыхание. Не сейчас, нет. Пусть поспит. Пусть хотя бы сон принадлежит только ей одной.

Белая шея, ключицы, два холмика груди. Одна грудь была закрыта уголком одеяла, а вторая обнажена, и Дрейк ожег взглядом розовый бутон соска. Сколько раз за эти два года он сжимал его пальцами – до её боли, до слёз в глазах? Кусал – до струек горячей солёной крови, и стонал от наслаждения, пока Эмирин, морщась, терпела это?

Дрейк ненавидел себя. Он никогда не насиловал женщин… до Эмирин. Кхарртово проклятье! Смертельная одержимость проявлялась не только в желании обладания, но и в потребности бить, сжимать, кусать… мучить. И когда она лежала под ним – со слезами в глазах и на щеках, с прокушенными сосками и синяками на бёдрах – на Дрейка накатывали особенно сладкие оргазмы. И как же было мерзко после.

Почему Эмирин не ненавидела его так же, как он ненавидел себя? Он видел, с каким выражением на лице она смывала кровь с тела – морщась, когда прикасалась к особенно истерзанным местам, – но стоило ей поднять голову и посмотреть на Дрейка, как на её губах появлялась ласковая ободряющая улыбка. Она словно говорила: «Ничего страшного, видишь? Я в порядке». Хотя этот «порядок» заключался только в том, что она ещё была жива.

Но он до сих пор не убил Эмирин за эти два года лишь по одной причине. Она была оборотнем, и следовательно, её способность к регенерации была намного выше, чем у людей и эльфов.

Дрейк вздохнул. Да, проклятье уже должно было расправиться с ними обоими… Интересно, хоть кому-то удавалось так долго противостоять смертельной одержимости? Вряд ли.

Эмирин пошевелилась во сне, и одеяло сползло чуть ниже, обнажая вторую грудь и живот. Дрейк облизнул губы, чувствуя и понимая – ещё немного, и его накроет новый приступ. Все эти воспоминания и чувство вины растревожили метку… А она лежит тут, такая доступная…

Пока не стало слишком поздно, Дрейк скинул одеяло с Эмирин, переместился чуть ниже и легко прикоснулся губами к одному из самых чувствительных мест на теле женщины, будя её.

– Дар… – Голос был сонным, но от этого желание стало только сильнее. – Что ты делаешь…

– Мне нужно, Эмил… Пожалуйста…

– Хор-р-р-рошо… – то ли сказала, то ли прорычала она, схватила его за волосы и притянула к себе. Сжала голову бёдрами, стиснула, позволяя проникнуть языком глубже… ещё глубже… и ещё…

Дрейк слушал её урчание, ощущая, как желание причинять боль уходит прочь, оставляя другое желание. Желание доставить удовольствие…

– Обещай мне кое-что.

– Больше не будить тебя подобным образом?

Она улыбнулась.

– Нет, Дар, кое-что другое. Но сначала я расскажу тебе одну историю… А ты дашь слово, что не станешь рубить с плеча и хорошенько подумаешь. А ещё – что никому ничего не расскажешь, пока не придёт время.

– А как я узнаю, что оно пришло?

Она погладила его по щеке, положила голову на грудь и вздохнула.

– Поверь мне, ты узнаешь. Сердцем почувствуешь… И это случится очень скоро.

– Не пойму, о чём ты говоришь. Это хорошая новость или плохая?

Эмирин рассмеялась.

– Хорошая, Дар. Очень хорошая…

***

Шайна Тарс

Два дня до пятницы пролетели как один миг. Как сказала Дин – так и все пять лет пролетят, даже не заметим. Но если основные предметы я ещё могла «не замечать», то индивидуальные занятия с куратором – нет. Как тут не заметить, если ждёшь их с нетерпением и страхом?

Причём в эту пятницу на встречу с куратором шла я одна. И Дин, и Мирра, и даже принцесса – все были освобождены. Их кураторы предпочитали встречаться с подопечными раз в две недели. Поэтому пока я торчала у Дрейка, девчонки втроём направились в библиотеку – делать накопившееся домашнее задание.

Я же ровно в три часа постучалась в дверь кабинета магистра.

– Входите, Шайна.

Эх, что же ты не ушёл никуда? Я так на это надеялась…

Но Дрейк был тут, сидел в кресле за небольшим столиком. Позади него горел камин, создавая ощущение покоя и уюта. На столике были разложены какие-то книги, чуть дымилась чашка с чаем.

Мы с мамой любили сидеть так по вечерам. Мама читала мне что-нибудь, а я забиралась в кресло с ногами и слушала, слушала, слушала…

– Присаживайтесь.

Мама тоже начинала зажигать камин с осени. Она вообще часто мёрзла. И пледы любила, и платки всякие…

– Добрый вечер, магистр, – сказала я, пряча глаза.

Дрейк молчал, и мне почему-то чудилось, что он всё знает. Всё-всё. И про то, что я его дочь, и про проклятье. И теперь изучает меня, словно не представляя, что делать с этим своим знанием…

Горло перехватило, захотелось кашлянуть.

– Чаю?

– Нет, спасибо.

– В среду на занятиях по боевой магии я кое-что понял про вас, Шайна. Вам надо подтянуть этот предмет. Целительство, я полагаю, у вас на высоте. Я помню вступительный экзамен. Но боевая магия…

– Что вы предлагаете, магистр? – спросила я глухо, стараясь не сжимать руки в кулаки.

– Будем заниматься с вами. По средам. После ужина. С половины девятого до десяти вечера.

Я прерывисто вздохнула. Как говорит матушка Роза – едрить тебя в капусту!

– Может, не надо? – поинтересовалась я жалобно, поднимая голову. Дрейк смотрел на меня иронично, но твёрдо.

– Надо, Шайна, надо. Ваши щиты никуда не годятся, и я боюсь представить, что у вас там с атакующей магией.

Да и не надо представлять. Собственно, и нечего представлять-то… Кого мне было атаковать? Клиентов матушки Розы? К тому же, не нравится мне это всё. Лечить – да, интересно, а заклинаниями бросаться? На кой кхаррт?

– Скажите мне, Шайна, как вы получили образование? У вас ведь нет сертификата об обязательном начальном магическом. Но подготовка неплохая, особенно по целительству, зельям, ботанике. Занимались самостоятельно?

– Да, – я кивнула. – Но не только. Моя мама… настоящая мама, не матушка Роза – учила меня до своей смерти. А потом, когда я попала к матушке Розе и та поняла, что магия – моё призвание, наняла мне преподавателя.

На самом деле преподаватель был у нас с Эрли один на двоих. Она ведь тоже мечтала поступить в академию. А после того как Эрли не стало, я сама отказалась от услуг магистра Эрнике. Смотрела на него – и видела подругу. Решила заниматься самостоятельно…

Вот почему всё то, что касалось теории, я знала неплохо, зато с практикой – особенно по боевой магии – у меня было плохо. Среди девочек борделя магов было несколько, но все очень слабые. А матушка Роза наотрез отказалась мне помогать. У неё вообще аллергия на магию… Хотя я так и не поняла, почему.

– Понятно, – задумчиво сказал Дрейк, когда я закончила свой краткий рассказ. – Что ж, будем стараться подтянуть с вами боевку. Но сейчас всё же продолжим с проклятиями. В прошлый раз я рассказывал вам, что по времени действия они бывают трёх видов. Сможете назвать?

– По времени действия… Первые – моментальные проклятья. Грубо говоря, пуляешь – оно попадает – и проклятый умирает практически немедленно.

– Особенности?

– Такие проклятья проще всего снять. Если успеть, конечно…

– Почему проще всего?

Я на секунду задумалась, подбирая слова.

– Ну… это как корень у растения. Если корень неглубокий, растение вырвать легко. А если он успел прорасти вглубь, то нужно приложить усилие.

– Неплохо. Дальше. Что у нас после моментальных проклятий?

– Проклятья отсроченного действия. Они похожи на моментальные, то есть проклятый тоже умирает быстро, но не сразу. Со дня постановки метки проклятья и наполнения её силой до момента активации метки может пройти как час, так и несколько лет.

– От чего зависит временной промежуток?

– От заданных изначально параметров. Либо – от незаданных. Метку проклятья можно поставить, но не активировать. Такое проклятье тоже считается проклятьем отсроченного действия. А можно сразу задать день и час активации метки, вплетя это в формулу проклятья…

– Верно, Шайна. Третий вид проклятий по времени действия?

Я сглотнула.

– Постоянные. Проклятья постоянного действия. Активируются сразу… но проклятый не умирает, а продолжает жить с активированной меткой. В зависимости от формулы проклятья оно может быть ориентировано на смерть, а может – на что-то иное…

– Это уже другая классификация – по результату действия. Поэтому достаточно, Шайна. А теперь скажите… знаете ли вы, от чего зависит сила проклятья?

– Сила?.. – глупо переспросила я. Что-то ворочалось в голове, но крайне медленно.

– Да. Сила. По силе действия все проклятья разные. От чего это зависит?

– Ну… я полагаю, от силы мага?

– Не только. Хотя и это тоже. Вы помните, что такое проклятье вообще? Сама по себе метка – это как сосуд, в который вы можете налить не воду, а энергию. А собственно энергия – она всегда негативная. И чем «чище» эмоция, тем сильнее будет проклятье. Понятно?

– Не очень...

Магистр ухмыльнулся уголками губ.

– Представьте себе, что сила вашего атакующего заклинания зависит от того, насколько вы ненавидите того, кого собираетесь атаковать. Понимаете теперь? Чем сильнее ваше чувство к проклинаемому, тем сильнее будет проклятье.

Я кивнула. Поняла.

– И скажите мне, Шайна… кто испытывает самые чистые, самые незамутненные, самые сильные эмоции?

– Кто? – я нахмурилась.

– Дети.

Это было… как удар под дых.

Я задохнулась, вцепившись обеими руками в подлокотники кресла и впиваясь взглядом в невозмутимое лицо магистра.

Почему… он знает?! Нет… он же не может знать?..

А Дрейк продолжал:

– Поэтому проклятья, которые накладывают дети, оказываются самими сильными. Такие проклятья, даже если изначально они по классификации относятся к снимаемым, очень сложно разрушить. Почти невозможно.

Давай же, Шайна… выдыхай.

– А… если… к неснимаемым?

Почему он так странно смотрит на меня?..

Захотелось вскочить с кресла и убежать. Куда глаза глядят, лишь бы поскорее…

– Вы сами всё понимаете. Такое проклятье почти всегда смертельно. Но… Шайна, откройте-ка тетрадь для записей. Возьмите ручку. И запишите на первой странице… «Любое проклятье тяготеет к снятию».

От напряжения у меня начали слезиться глаза.

Это ведь… именно от напряжения, да?..

– Вы слышите меня, Шайна? На самом деле неснимаемых проклятий не бывает. Существуют проклятья, которые мы называем неснимаемыми, но на самом деле даже они могут разрушиться при соблюдении определённых условий. Условие всегда вплетается в формулу, если речь идёт о проклятье постоянного действия. Моментальные и отсроченные – иной случай, они убивают сразу. Чтобы снять такое проклятье, надо быть мастером плетений. Ну или просто везунчиком…

Я моргала, смотря на собственноручно написанную фразу: «Любое проклятье тяготеет к снятию». Слабое утешение. Но всё же – утешение. Как надежда, что моя ошибка может быть исправлена.

– Магистр, – я подняла голову, – а что случается с таким ребёнком?

– С наложившим проклятье? – уточнил Дрейк, глядя на меня странно блестящими чёрными глазами.

– Да.

– Возьмите ручку. Запишите. «За любое проклятье надо платить».

– Платить? – шепнула я. – Чем?

– По-разному. Тьма, к которой вы взываете в момент активации метки, сама решает, чем придётся расплачиваться. Чаще всего это, конечно, смерть. Смерть кого-то из близких – матери, отца, брата или сестры…

Я вздрогнула. И непроизвольно прошептала, не поднимая лица от тетради с записями:

– Простите…

Наверное, он не услышал. Иначе как объяснить то, что Дрейк спокойно продолжил диктовать мне новую тему «Основные типы плетений», и никак не отреагировал на вырвавшуюся у меня просьбу о прощении?..

О Дарида, как же стыдно…

44

***

Рональдин Аррано

Дин всегда нравилось в библиотеке. Она постоянно бегала сюда, пока была маленькой. Высокие книжные полки с приставными лестницами, длинные ряды шкафов – словно лабиринты, деревянные столы и стулья, мягкие зелёные ковры, и такого же оттенка тяжёлые шторы на окнах. А подоконники широкие – хоть ложись и спи.

Но Дин не спала. Просто садилась и смотрела в окно, прячась за шторами. И только мама всегда находила её.

Хранителя библиотеки – старого оборотня по имени Дженро, – боялись многие студенты. Его волосы, вечно всклокоченные, были какого-то серого цвета, а жёлтые глаза сверкали из-под кустистых бровей отнюдь не миролюбиво, стоило ему заметить какое-нибудь нарушение. Попробуй только вырви страницу из книги! Или не сдай что-нибудь вовремя! В гневе Дженро был суров и беспощаден.

Но только не к Дин. Её старик обожал. Завидев дочку ректора, оборотень расплывался в улыбке и был готов на всё, чтобы ей угодить. И Рональдин всегда этим бессовестно пользовалась.

Она на самом деле много знала. Гораздо больше, чем ей преподавала мама и прочие учителя. Жаль лишь, что в библиотеке академии было далеко не так много книг, как в императорской. А в императорскую Дин никто не пускал. Она вообще ни разу не была во дворце, хотя встречала и наследника, и его сестру.

– Нит, – позвала она принцессу, – а ты знаешь, из-за чего моя мама поссорилась с императором?

Данита в это время сидела на диване в так называемой «зоне комфорта» – небольшом уголке с мягкими креслами, диванчиками и маленькими столиками, – и листала толстенную «Классификацию боевых заклинаний», периодически смачивая пальцы слюной.

Система «выдачи» книг в Лианорской академии была, на взгляд Дин, простой и гениальной. Определишься с тем, что тебе нужно, подходишь к специальным стойкам, установленным по всему периметру библиотеки, кладёшь руки поверх стойки, громко и чётко говоришь название нужного тебе тома – и он появляется под твоими руками. Захочешь сдать – кладёшь книгу обратно на стойку, и она исчезает.

Сложность была только в процессе поиска нужной книги. И тут мог помочь только хранитель Дженро, из-за чего старый оборотень был у студентов нарасхват и на вес золота.

Была пятница, а в пятницу в библиотеке традиционно народу было меньше всего. Студенты часто использовали этот день для свиданий или походов в город. Поэтому девочкам и удалось сесть в «зоне комфорта» – обычно ее оккупировали пятикурсники.

Мирра, заслышав вопрос Дин, резко развернулась. До этого она стояла возле одной из книжных полок и задумчиво рассматривала её содержимое. Этот шкаф был посвящен пособиям по боевой магии для первого курса, и кое-какие из книг уже называли им преподаватели. Например, «Классификацию боевых заклинаний», которую листала принцесса.

Данита, на момент вопроса Рональдин решившая в очередной раз помочить кончики пальцев, странно причмокнула губами, будто подавилась собственными пальцами.

– С дядей Велдоном? – принцесса прищурилась. – Понятия не имею. Он никогда не рассказывал. Может быть, Дамиру поведал… дядя ему всегда рассказывал гораздо больше, чем мне.

– Жаль, – вздохнула Дин. – Интересно.

– Так ты у мамы спроси, – посоветовала принцесса. – Дядя в принципе скрытный, а уж по отношению ко мне и подавно.

Когда Данита говорила это, голос у неё был обиженный.

– Разве? – вдруг буркнула Мирра, но почти сразу мотнула головой и продолжила: – То есть, я хотела сказать, разве император не одинаково относится к наследникам?

– Нет, конечно, – фыркнула принцесса. – С чего ты это вообще взяла? Дамир – это Дамир, он у нас будущий носитель венца власти, а я просто его сестра. Многим вещам меня даже и не учили. Я, конечно, считаюсь наследной принцессой… Но на деле это простая формальность. Дядя Велдон костьми ляжет, но посадит на трон Дамира. Нет, я не считаю, что это плохо, – она покачала головой, – мне трон даром не нужен. Просто… чувствовать себя вторым сортом неприятно.

Данита поморщилась. Мирра, хмурясь, рассматривала лицо принцессы, словно силясь понять сказанное. А Дин лишь кивнула.

Она хорошо понимала, что это такое – быть вторым сортом. Хотя, конечно, если бы она сказала это отцу или матери, получила бы по уху.

Но доля истины в подобном утверждении была. Разве могла Рональдин сравниться с матерью? Она проигрывала ей во всём. Даже магии Разума ей досталось ничтожно мало, не то что родителям…

– Я спрашивала маму о причинах ссоры с императором. Давно спрашивала. Она ответила… сейчас вспомню… «Я – такой же вассал, как и остальные. Я должна была выполнить его приказ. Но я не захотела делать то, что он мне приказал».

– Дядя, наверное, был в ярости, – хмыкнула принцесса.

– Императором тогда был не Велдон, а его отец. И мама дважды отказалась что-то делать – сначала она нарушила приказ твоего дедушки, а потом дяди. Но что именно она не захотела делать, я не знаю.

Рональдин посмотрела на задумчивую Мирру – она морщила лоб и сжимала губы, – и улыбнулась, так забавно выглядела девушка.

Было ещё кое-что, чего Дин не стало говорить подругам. Просто потому что это было… слишком личное. Слишком мамино.

«Я даю время Велдону справиться со своими чувствами, волчонок. Помнишь, как Дрейк уехал из Арронтара, когда узнал про твою любовь? Я делаю то же самое…»

«И даже император неравнодушен к тебе, мама», – подумала тогда Дин, и почти сразу устыдилась собственных мыслей. Она понимала – упрёк несправедлив, ведь Эмирин никоим образом не могла отвечать за чужие чувства.

Но всё равно было горько. И немного стыдно. Потому что мама прекрасно знала об этих её мыслях… и никогда не упрекала Дин за них.

Впрочем, Эмирин вообще редко кого-либо упрекала…

Шайна явилась в библиотеку, когда они уже собирались идти на ужин. Выглядела она ужасно бледной, глаза нервно блестели, губы дёргались…

– Ничего себе, – удивлённо вскинула брови принцесса, увидев полуэльфийку. – Что с тобой такое творил Дрейк?

– Всё нормально, – буркнула Шайна, отводя взгляд. – Вы идёте ужинать?

– Идём, – хором ответили они и вскочили с диванов. Мирра сразу же подошла к Шайне, дотронулась до её плеча, но девушка не отреагировала, словно не почувствовала это прикосновение.

Рональдин хотелось спросить, что с ней такое, но она почему-то не хотела это делать при принцессе. И даже Мирра казалась лишней.

Ужин прошёл напряжённо. Говорил преимущественно Эван, иногда ему немного натянуто – но всё равно кокетливо – улыбалась Данита. Мирра увлечённо жевала свою еду, иногда косясь на застывшую Шайну, которая к ужину даже не притронулась. Дин тоже кусок в горло не лез.

И вроде бы ничего не случилось – а как-то тошно. Словно Шайна эмпат и её настроение действует на остальных. Но это, конечно, глупости. Тогда Эван тоже бы поддался, а он продолжал болтать как ни в чём не бывало.

Сразу после ужина он зазывал Дин прогуляться – «в город, до отбоя», – но она отказалась. В любой другой день согласилась бы, ведь ей нравился Эван, но не сегодня.

– А давай я с тобой прогуляюсь! – жизнерадостно предложила Данита, и третьекурсник, немного стушевавшись, согласился. Не посмел отказать принцессе.

И когда Нита с Эваном умчались из столовой, а вслед за ними засобирались и Мирра с Шайной, Дин вдруг хлопнула себя по лбу.

– Ой! Я же совсем забыла!..

***

Шайна Тарс

Когда я была маленькой, мама говорила мне, что взрослого человека от ребёнка отличает в первую очередь способность отвечать за свои поступки.

И я собиралась ответить. Не потому, что очень хотелось. Просто так было нужно. Иногда следует делать то, что нужно, а не то, что хочется.

Наверное, я стану для Дин врагом. Даже скорее всего. Может быть, придётся переехать в другую комнату… если академия позволит. И вполне может статься, что я лишусь не только Дин, но и Мирры. Дружбы с рыжей мне было жаль ничуть не меньше…

– Ой! Я же совсем забыла!..

Когда Дин сказала это, я уже собиралась уходить из столовой.

– Ректор просила привести тебя после занятий с Дрейком, Шани. – Рональдин улыбнулась мне. – Она может что-то сделать с головной болью из-за снов. Пойдём, я провожу тебя.

Только Эмирин мне сейчас и не хватает для полного счастья… Если Дин я могу смотреть в глаза, то ректору – нет.

– Пойдём, – я тем не менее кивнула, прекрасно понимая – объяснять что-то в данную секунду нет смысла. Но до Эмирин мы точно не дойдём…

– А я в комнату, – сказала Мирра. – Приму пока душ. Я же вам там не нужна, да?

Дин посмотрела на рыжую немного виновато.

– Да, Мир, извини. Но мы тебе всё расскажем!

Мирра рассмеялась, и мы вышли из столовой.

Дин ничего у меня не спрашивала, пока мы шли к ректору. А я ничего не говорила, собираясь с мыслями.

Где-то на середине пути, как раз когда мы проходили мимо зала памяти, я тихо сказала:

– Подожди, Дин!

Она, кажется, немного удивилась, но остановилась.

– Я хочу с тобой поговорить… до визита к ректору. Можем мы… зайти сюда?

– В зал памяти?

– Да.

– Конечно.

Она ободряюще улыбалась, а мне просто было плохо. Пожалуй, так плохо мне последний раз было в тот день, когда я узнала, что мамы больше нет.

А теперь я знаю, что, возможно, её не стало именно из-за меня…

В зале памяти никого не было. Я прекрасно понимала, что так и будет – сюда, как и в зал почёта, редко кто захаживал. Смысла не было. Поэтому… идеальное место, чтобы поговорить.

Я прошла через зал, решив расположиться рядом с портальным зеркалом. Почему-то так я чувствовала себя увереннее. Наверное, потому что Триш Лаира совершила поступок, который казался мне ещё ужаснее.

В окна заглядывал закат. Золотил стены, потолок и пол. Даже поверхность портального зеркала – и та была золотой. С кровавым отливом.

– Что случилось, Шани? Ты такая… напряжённая сегодня. Это из-за Дрейка? Он что-то сказал тебе?

Давай, Шайна… выдыхай. Это не так уж и сложно…

– Ничего. – Я обернулась к Дин. Она стояла возле окна, спиной к закату, и из-за яркого солнца, льющегося в зал, я почти не видела её глаз. – Он ничего не говорил мне. Точнее, говорил, но дело не в этом. Не в Дрейке. Во мне.

– Я запуталась. – Дин сделала шаг вперёд, но я остановила её, покачав головой.

– Нет… не надо. Стой там. Пока я буду рассказывать… Пожалуйста, стой там.

Мне казалось, воздух вокруг нас уплотнился. Впервые в жизни мне было настолько трудно дышать. В горле саднило, глаза болели, и сердце билось, как сумасшедшее.

– Это я. Я прокляла Дрейка.

Голос всё же не выдержал – сорвался.

Словно в пропасть полетел.

– Что? – Улыбка исчезла с лица Дин.

– Я прокляла Дрейка. Я – его дочь. Я прокляла его десять лет назад. Злилась, что он бросил женщину, которая меня родила. Я никогда его не видела. Прокляла по крови. Проклятьем смертельной одержимости.

Солнце ярко вспыхнуло, солнечный луч прочертил дорожку в воздухе прямо перед моим лицом, и я увидела кружащиеся там пылинки. Даже они, казалось, застыли, увязнув в напряжённости, повисшей между нами с Дин.

Она не двигалась. Просто смотрела. И сжимала кулаки.

Кап.

Что это?..

Я резко выдохнула. Дин сжимала кулаки, выпустив волчьи когти, и на пол капала её кровь.

– Ты шутишь? – спросила она холодным, совсем чужим голосом.

– Нет.

В следующую секунду я чуть не закричала, потому что лицо Рональдин вдруг исказилось, став похожим не на человеческое – на звериное, и рот она открыла, обнажая клыки. Зарычала и сделала нескольких стремительных шагов вперёд.

Рука с выпущенными когтями пролетела совсем близко от моего лица, со свистом разрезав только воздух.

– Тварь!

Я зажала лицо ладонями и опустила голову.

Мгновение, другое… Удаляющийся в сторону выхода цокот каблуков… И я осталась одна.

Да, это правильно. В конце концов я всегда оставалась одна. Сначала мама, потом Эрли, теперь… Дин. Но лучше уж так. Рональдин по крайней мере жива.

А вот жива ли я? Я не уверена в этом…