Текст книги "Двуликие. Клетка для наследника (СИ)"

Автор книги: Анна Шнайдер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

50

Наследный принц Дамир

Когда Шайна не явилась к отбою, у наследника неприятно засосало под ложечкой.

Может, просто осталась в борделе? Наверное, могла. Но почему так тревожно и противно? И внутри что-то дрожит, как бывало всегда, когда он чувствовал грядущие неприятности.

Дин тоже не спалось. Она сидела на постели, уставившись в одну точку на стене, и лицо её было напряжённым. Она волновалась, только не хотела этого признавать из-за обиды.

И с каждой прошедшей минутой их беспокойство становилось всё сильнее и сильнее.

– Ну где же она… – прошептала Дин, когда после отбоя прошло два часа.

– Волнуешься? – усмехнулся Дамир, встал с кровати и сел рядом с Рональдин. Погладил её по напряжённой спине, дотронулся до золотой косы.

– Да, – огрызнулась девушка, раздражённо поведя плечами. – А по-твоему, не должна?

– Ну-у-у… – протянул Дамир и вновь усмехнулся. – Когда ненавидят, обычно не волнуются.

Дин вздохнула. Повернулась так, чтобы видеть его лицо, и тихо сказала:

– Я не ненавижу её. Всю ночь ворочалась, думала… Страшно злюсь, это да. Убить готова… Но не ненавижу. Глупо?

– Нет. Наоборот.

Дин немного помолчала.

– Знаешь, на что похожа эмпатия? Она – как музыка. Я постоянно, на краю сознания, будто слышу музыку. Несколько десятков различных музыкальных инструментов… И если я постараюсь, то смогу различить их все. Каждый играет собственную мелодию, и все они, сливаясь, напоминают постоянный нестройный хор в моей голове.

На тебе есть амулет, Мир – ты не звучишь. А вот Шайна… Её мелодия столь печальна и пронзительна, что у меня болит сердце. И разве… я могу её ненавидеть? Она ведь несчастна. И мне всё время кажется, что если я не прощу Шайну, это её убьёт.

– Вполне возможно …

Глаза девушки были полны слёз, поэтому Дамир взял её за руку. Погладил тёплые пальцы.

Впервые в жизни ему хотелось стать похожим на дядю Велдона – тот всегда знал, что сказать. Советникам, слугам, стражникам, плачущим женщинам… и им с Данитой. Он словно никогда не сомневался в себе и не бросал слов на ветер.

Дамир же не представлял, чем утешить Дин. Как сказать ей, что нужно просто отпустить и жить дальше?

Он уже открыл рот, намереваясь произнести банальное «всё будет хорошо», как вдруг хлопнула входная дверь, и в комнату ввалилась взъерошенная Шайна.

Даже в темноте Дамир видел, как сверкают от гнева её глаза. Волосы были слегка растрепаны, словно она бежала по лестнице, а губы она сжала так, что они превратились в тонкую ниточку.

Увидев их, Шайна застыла на пороге. Гнев из глаз постепенно исчезал, сменяясь растерянностью.

– Я вас разбудила?

Дин улыбнулась, а Дамир хмыкнул.

– Вообще-то мы ещё не ложились, – ответил он, и Шайна, кажется, удивилась.

– Но… почему?

– Тебя ждали. Ты где была?

Она вновь поджала губы. Прошла к своей кровати, села на неё и, сложив руки на коленях, сказала:

– На допросе.

– Где?! – хором воскликнули они с Дин, и Шайна поморщилась.

– Да не орите вы, у меня и так голова болит… На допросе я была. С Коулом вместе, едрить его в капусту… Мы с ним опоздали к отбою, пошли на второй этаж к дежурному магу, и там в коридоре… кое-что нашли. Точнее, кое-кого. – Она сглотнула. – Принцессу Даниту. Её кто-то по голове ударил.

Кажется, у Дамира остановилось сердце.

Он был готов прямо сейчас бежать на поиски Эмирин, чтобы узнать, как Нита… Но вдруг почти услышал спокойный голос дяди Велдона: «Держи себя в руках, Мир. Ты ничем не сможешь помочь».

И правда – не сможет.

– Она жива? – спросил Дамир хрипло, с усилием сделав вдох.

– Да, – Шайна кивнула. – Ректор быстро привела её в чувство. Она ничего не помнит. Шла-шла, а потом бац – и темнота. Пока вызывали дознавателей, профессор Аррано почти всё время стояла с закрытыми глазами… А когда они пришли, она сказала им, что Даниту ударила по голове какая-то первокурсница с боевого. Причем собственной туфелькой, каблуком… Наверное, сил не рассчитала, поэтому принцесса и осталась жива.

Нас с Коулом начали расспрашивать, и тут привели эту девицу. Как её… Хора Рамиро, вот. Такая мелкая, темненькая. И она тоже ничего не помнит! Эмирин всю её голову перерыла – говорит, воздействия магии Разума не было, и вообще никакого воздействия она не почувствовала.

Шайна устало прикрыла глаза, потерла пальцами виски.

– А дальше?

– А? А, ну да. Дальше магистра Дарха привели, сонного и злого. Он тоже Хору посмотрел, сказал, следы магии Крови ощущает. Но прикосновение настолько слабое, что определить, кто первокурсницу надоумил Ниту по башке треснуть, никак нельзя. – Шайна широко зевнула. – А потом Дрейк спросил, какого кхаррта мы с Коулом до сих пор не в своих постелях, и нас отпустили. – Шайна вновь зевнула, прикрыв рот ладонью. – Вообще глупо, да? Выбрали бы в исполнители какого-нибудь мощного парня, он бы принцессу на раз-два прикончил…

– Сплюнь!

Полуэльфийка закрыла глаза, упала на кровать и пробормотала:

– Всё, больше не могу. Спать хочу. И вообще – это типа секретная информация… Нас с Коулом просили не распространяться. А я вам тут всё выложила …

– Так где сейчас Данита? – спросил Дамир. – В лазарете?

Но Шайна не ответила. Она уже спала.

***

Шайна Тарс

Во сне я какое-то время ещё продолжала рассуждать о произошедшем.

Я подозревала, что этим воздействием магии Крови, которое уловил магистр Дарх, было проклятье. Он, кажется, уже собирался рассказать это дознавателям, когда заметил нас с Коулом. Лишние уши, всё верно – и нас отправили спать.

Есть такое – проклятье одного действия. Требует обязательного зрительного контакта с проклинаемым, на которого ставится условие, ограниченное одним действием. То есть, нельзя приказать «пойди на второй этаж и стой там до тех пор, пока не увидишь принцессу. Как увидишь – тресни по башке туфелькой». Условие, скорее всего, звучало как «ударить принцессу по голове». Может быть, даже без туфельки.

Многое в таком случае остаётся непонятным. Зачем было выбирать в качестве козла отпущения именно Хору? Ну правда – почему нельзя было взять крепкого здоровенного парня?

И почему академия не засекла метку? Нет, если метка поставлена не в академии, то и не должна была… Спящая метка проклятья – это вам не боевое заклинание, его не нейтрализуешь.

Но в момент самого удара почему академия не защитила Даниту? Ведь была же вспышка неуставной магии в коридоре. Да, совсем маленькая вспышка, но ведь была! Неужели академия нечувствительна к таким вещам?

И последнее. Проклятье элементарное, то есть, чисто теоретически, его мог поставить кто угодно.

Вот только мне почему-то казалось, что цель была совсем не в убийстве, а в чем-то ином. Но в чём?..

Мне вновь снилась Триш. Впрочем, кто бы сомневался…

Яркое, жаркое лето. Поляна в лесу, залитая солнечным светом, свежий запах листьев, весёлый смех.

Смеялась она – Триш. Заразительно, переливчато… Смеялась, вцепившись обеими руками в шерсть ослепительно белого волка. Или… волчицы?

Я почти не сомневалась, что этот волк, позволяющий нахальной девочке кататься на себе, дергая за шерсть и теребя уши – Эмирин. Огромная, гибкая и удивительно красивая, она носилась по поляне, подпрыгивая – и Триш взмывала в воздух, чтобы секундой позже вновь упасть ей на спину с оглушительным визгом.

А потом я заметила мужчину. Он стоял чуть поодаль, под деревьями, и наблюдал за ребёнком и волчицей с улыбкой на губах. Я ни разу его не видела, но тут же поняла, кто это. Нарро, муж Эмирин и отец Дин.

Он был очень мощный. Даже Норд, хранитель библиотеки, сильно проигрывал этому оборотню. Норд тоже был мускулистый, но не настолько. Тонкая светлая рубашка обтягивала такое тело… Я бы даже испугалась за Эмирин, если бы не понимала – её хрупкость обманчива. Все оборотни невероятно сильны физически.

А потом он, засмеявшись, сделал шаг вперёд… и превратился в белого волка. Ещё крупнее и мощнее, чем Эмирин. Побежал, схватил Триш за ворот платья, закинул себе на спину – всё это время она продолжала истошно визжать – и кинулся прочь.

Я никогда раньше не видела, чтобы волки улыбались. Но и Эмирин, и Нарро… я заметила на их звериных мордах совершенно человеческие улыбки.

И почувствовала слёзы на глазах. Странно, но в этом сне у меня были глаза… и я ощутила, как их колет от выступившей соли.

– Ещё! Я хочу ещё! – кричала Триш, когда её наконец уронили на траву. Рядом упали Нарро и Эмирин, вновь ставшие людьми.

Я не ошиблась – они действительно улыбались.

– Будет тебе ещё, – сказал мужчина глубоким грудным голосом с рычащими нотками, обнял Эмирин и положил её голову себе на плечо. С другой стороны, пыхтя, как рассерженный ёжик, пристроилась Триш.

Я не хотела больше на это смотреть. Мне хотелось подойти, встрянуть эту мелочь, и спросить: зачем ты убила их ребёнка? Почему не попросила прощения?

Я не понимаю…

И наверное, никогда не смогу понять.

Оказавшись в тёмном незнакомом помещении с узкими окнами, я слегка испугалась.

Каменные стены, факелы на них, красивая дорогая мебель… Императорский дворец? Но почему тогда так темно? Я видела изображения, и там всё в золотом и алом – это ведь цвета правящей династии.

А потом я заметила Триш. Хмурясь, она шла по коридору. Ей было, наверное, тринадцать-четырнадцать, не больше. Уже не ребёнок, но ещё и не девушка, а подросток. Чёрные волосы, белая кожа, тонкая кость – прям эльфийка, не то, что я.

Прошелестев в дальний конец коридора, она толкнула тяжёлую деревянную дверь и шагнула вперёд, в какую-то комнату. Судя по количеству книг, это была библиотека. Но потом я заметила камин и несколько столов с пробирками, банками, склянками… Может, лаборатория?

– Ты что делаешь?! – раздался вдруг истошный визг. Я вздрогнула. За этими размышлениями я немного отстала от Триш…

Она стояла возле одного из столов и смотрела на мальчика примерно своего возраста. У него были тёмные короткие волосы, очень красивые и шелковистые даже на вид, большие чёрные глаза и тонкие губы. И я могла бы сказать, что он красивый, если бы не выражение этих глаз и изгиб губ…

А потом я заметила, что лежит на столе, и в испуге отпрянула назад.

Там лежала кошка. Привязанная за все конечности к четырем столбикам, словно вбитым в стол, порезанная, в крови, но ещё живая. И глаза у неё были замученные…

– Ты-ы-ы-ы?! Сдурел совсем?! А ну, отдай! – Триш налетела на мальчика и попыталась выхватить у него из рук небольшой скальпель. Видимо, именно им он и резал несчастное животное.

– Отстань! Ты что тут делаешь?! Ты кто? Это моя лаборатория! – орал мальчик, пятясь от разъяренной Триш. Из-за резких движений его волосы чуть разметались, и я увидела под ними остренькие эльфийские уши. – Это важный эксперимент!

– Да иди ты в… к… а потом… со своими экспериментами! – заорала она ещё громче. – Себя режь!

– Ты не понимаешь!

– Нет, это ты не понимаешь! Я – маг Разума!!! Этой бедной кошке так больно, что она даже нашла в себе силы обратиться ко мне за помощью!!

– Я пытаюсь найти лекарство от…

– Да хоть от поноса!! Ты об анестезии не слышал, придурок?!

Мальчик остановился, смерил Триш злым взглядом и процедил:

– Как ты разговариваешь с наследником, тварь?

– Да мне плевать, кто ты! Хоть сам император! А ну, отдай! – И она в конце концов выхватила скальпель из его рук. Приблизилась и, глядя в глаза, прошептала с такой ненавистью, что испугалась даже я: – Если ты хотя бы раз ещё посмеешь мучить животных или людей, помни – я испепелю тебе весь мозг. Ты у меня слюнями будешь умываться! Понял, ваше высочество?!

Принц мрачно смотрел на Триш, а я тщетно пыталась переварить тот факт, что это, по-видимому, её брат… Значит, у Повелителя были ещё дети? И раз он говорит про себя «наследник», получается, что он не бастард, в отличие от Триш.

– Когда-нибудь я убью тебя, – сказал он с холодной яростью. Она усмехнулась, отошла к кошке и принялась разрезать верёвки, которыми были привязаны к столу её лапки.

– Кишка тонка, – ответила равнодушно, взяла несчастное животное на руки, погладила по шерсти – и кошка сразу обмякла. Интересно, она выжила?.. – И запомни, что я тебе говорила, эльфёныш. Я не шутила. Наука и живодёрство несовместимы.

Подхватив кошку поудобнее, Триш вышла из лаборатории, провожаемая на редкость злобным взглядом.

Пересекла коридор, пробежала по лестнице три пролёта вверх, а потом вновь – коридор, ещё один, и ещё лестница… И большая дверь со стражниками перед ней.

Кивнув им, Триш распахнула створки чуть ли не ногой, вломившись в чьи-то покои с диким грохотом, протопала через гостиную в спальню и положила раненую кошку прямо на постель с громким заявлением:

– Лечи!

Под одеялом что-то зашевелилось. А потом из-под него вылез сонный Риланд, Повелитель тёмных эльфов и отец Триш.

– Что? – переспросил, зевая и откидывая со лба прядь серебряных волос. К моему удивлению, он не возмутился и не стал орать на сумасшедшую дочурку, словно привык к подобным выходкам.

– Не «что», а «кого»! Вот! – Триш показала на кошку, и Повелитель наконец обратил внимание на бедное животное.

С него разом слетел весь сон.

– Что за…

– Понятия не имею! Какой-то гад! Назвался наследником! – К моему удивлению, Триш вдруг всхлипнула и разрыдалась. – Ты же обещал, что в твоём замке я ничего такого не почувствую! Эмирин сказала, это из-за переходного возраста, обострение дара, я чувствую боль животных… Ты же обещал, что у тебя в замке я буду в безопасности!!! Но он меня чуть не убил вместе с этой несчастной кошкой!!!

Риланд приподнялся на постели, обнял Триш и погладил её по голове. Значит, Норд говорил правду, и Повелитель со своей дочерью неплохо общались? Пришла же она к нему с кошкой…

– Ну прости, Риш. Я же не знал, что Эдриан решит в очередной раз проверить какую-то безумную идею.

– Эдриан?

– Да. Мой сын.

Она едва заметно усмехнулась.

– Интересно, почему у тебя все дети такие… ужасные?

– Может быть, потому что я сам такой же? Сейчас, конечно, получше, но в вашем возрасте… Я тоже мучил кошек.

Триш насупилась, и Риланд рассмеялся. Щёлкнул её по носу и сказал:

– Не дуйся. Иногда, чтобы мозги встали на место, нужно время. Мне их на место здорово поставила Эмирин. Правда, тогда её звали иначе… Но это не важно. У Эдриана такой вот Эмирин пока не появилось, так что не суди его строго. А кошку мы с тобой вылечим. Как новенькая будет. Только куда её потом?

Триш на секунду задумалась.

– А давай её Велу подарим? У него скоро день рождения. Я ему амулет один сделала, а ты вот кошку подаришь…

– Думаешь, он будет рад? – Повелитель иронично изогнул бровь.

– Конечно, – кивнула Риш. – Вел любит животных.

– Особенно волков…

Она будто бы заморозилась.

– Прости, – быстро сказал Риланд, заметив, что дочь отворачивается от него. А я тщетно пыталась понять, за что он извиняется. Но так и не поняла.

– Это пройдёт, – прошептала Триш, сжимая кулаки. – Пройдёт со временем. Он это перерастёт… Так говорит Ри, и я ей верю.

Девочка стояла к Повелителю спиной и не могла видеть его лица. Зато я – могла. И он смотрел на дочь с таким сочувствием, будто понимал что-то, чего не понимала она, но не хотел ей говорить.

– Я в любом случае буду его любить. Всегда буду! – крикнула вдруг Триш и… сон растаял.

51

***

Эмирин Аррано

Когда все ушли – и Коул с Шайной, и Дрейк, и дознаватели, – она села в кресло перед принцессой и спокойно спросила, глядя ей в глаза:

– Зачем ты это сделала, Нита?

Девушка вздрогнула и посмотрела на Эмирин. Сначала – неуверенно, а потом – с вызовом.

– Сделала что?

– Это ведь ты наложила проклятье на Хору. Ты, Нита. Зачем?

Принцесса шмыгнула носом, словно маленькая девочка.

– С чего ты взяла?

– Всё просто. Академия, знаешь ли, реагирует не столько на магию, сколько на агрессивный импульс. Но об этом редко задумываются. Если кто-то из студентов попытается в коридоре залечить себе царапину на пальце, эта магия не заблокируется. А вот если вы попытаетесь эти самые раны себе нанести…

Но удар Хоры заблокирован не был. И метку проклятья поставили в академии, девочка сегодня в город не ходила. Собиралась, но в итоге не пошла. Вариант тут в таком случае остаётся один…

Эмирин на миг замолчала, и Данита не выдержала – отвела взгляд.

– Агрессии не было. Поэтому академия и не заблокировала метку, поэтому не отвела от тебя удар. Ты приказала Хоре ударить саму себя, приказала без агрессии. Академия хоть и обладает подобием разума, всё же такие тонкости различать ей не под силу. Нет опасности – и ладно. Так зачем, Нита?

Девушка вскочила с кресла и начала ходить по кабинету ректора порывистым, нервным шагом.

– Обидно! – она не сказала, а выплюнула это слово. – Однажды просыпаюсь – Дамира нет, и дядя заявляет, что я отправляюсь сюда, а про брата ничего не говорит. Он здесь, я знаю! Чувствую! Но почему, почему вы ничего не объясняете мне?! Разве я ребёнок?!

– Данита…

– Нет! – закричала она, останавливаясь и сжимая кулаки. Всхлипнула и вытерла сбежавшую по щеке слезу ладонью. – Я такая же взрослая, как Дамир! Я его сестра! Я принцесса!!! Почему вы не доверяете мне?! Разве я не заслуживаю доверия?!

– Заслуживаешь. Послушай…

– А ты-ы-ы… ты вообще! Молчи! Я не знаю, что ты сделала, но не зря дядя двадцать лет не хотел тебя видеть! Только он… – Данита вдруг расхохоталась. – Он всегда выбирал себе любовниц, похожих на тебя. Золотые волосы, голубые глаза… И трахал их у себя в спальне, как собачек, сзади!

Эмирин почувствовала, что теряет самообладание. Как же хотелось встать и хорошенько шлепнуть этого зарвавшегося волчонка.

– Откуда ты…

– Говорили! Во дворце сплетни расходятся быстро, и все придворные дамочки знают, что император не любит смотреть в лицо при… этом деле. – Принцесса на миг смутилась, но потом опять пошла в атаку: – А ты ему помогаешь! Он на тебя слюни пускает, а ты… Да вы с ним оба стоите друг друга! Куда вы дели Дамира?! Где мой брат?!

Она всё же не выдержала. Взглянула ровно, спокойно, и отпустила магию Разума. Данита моментально затихла и вернулась обратно в кресло.

– Мы не можем тебе ничего сказать, Нита. И если ты хорошенько подумаешь, то поймёшь, что дело не в тебе. Это очень опасно. Ты же хочешь, чтобы Дамир был жив? Поэтому мы с твоим дядей сузили круг знающих лиц, как могли. О том, где находится твой брат, знаем только мы с Велдоном. До императора сейчас сложно добраться, а из меня насильно нельзя ничего вытянуть. Из тебя – можно. Если бы мы посвятили в наш план ещё и тебя, мне пришлось бы ходить за тобой тенью и постоянно следить.

– А вы решили сделать меня живцом, – хмыкнула девочка, и Эмирин с трудом удержалась от закатывания глаз. Кажется, весь эгоизм достался сестре, полностью проигнорировав Дамира.

– Мы хотим, чтобы это прекратилось. Чтобы Альтерров больше не убивали. Чтобы вы могли жить нормально, а не с постоянной охраной под боком. Твой дядя безвылазно сидит во дворце, думаешь, ему это нравится? И поверь, Дамиру сейчас тоже невесело. На самом деле тебе в этой ситуации легче всех, Данита, а ты ещё диверсии устраиваешь.

– Я просто хотела, чтобы он проявил себя! Понимаешь?! Ну не сможет он не примчаться ко мне, когда узнает про нападение! И тогда я узнала бы, где брат!

Эмирин тяжело вздохнула. Как же с ней непросто…

– Нита, обещай мне, что подобное больше не повторится. Ты можешь злиться на меня и обижаться на Велдона, но если ты хочешь, чтобы Дамир остался жив, ты должна вести себя как принцесса, а не как неопытный заговорщик.

Взгляд Даниты по-прежнему был упрямым, и Эмирин окончательно потеряла терпение.

– Девочка, – в голосе её прорезались стальные нотки, – ты забыла, с кем разговариваешь. Если ты не пообещаешь мне сама, я заставлю тебя. Ты очень хочешь, чтобы я залезла к тебе в голову?

– Ты не посмеешь… – прошептала Данита, но взгляд её стал неуверенным.

– Посмею. И Велдон меня в этом поддержит. Так что… либо мы договариваемся по-хорошему, и ты ведешь себя смирно, либо… по-плохому.

Принцесса молчала, и Эмирин, у которой уже начинало стучать в висках от усталости и напряжения, поторопила её:

– Ну? Я жду.

Поджав губы, Данита вскочила с кресла.

– Обещаю, – буркнула она и метнулась к двери. Только у порога развернулась и процедила: – Понимаю, почему дядя так тобой одержим. Ты такая же бессердечная сволочь, как и он!

Гулко хлопнула дверь.

Эмирин откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Её нисколько не задело всё то, что сказала принцесса. Кроме того, она уже давно вышла из того возраста, когда хочется, чтобы последнее слово непременно оставалось за тобой.

С рассветом она отправилась в Эйм – замок Повелителя тёмных эльфов. И хотя больше всего на свете Эмирин хотелось лечь в постель и умереть, необходимо было поговорить с Риландом.

Она была одной из немногих, кому дозволялось переноситься непосредственно в кабинет для приёма посетителей, находящийся на этаже, где жил Повелитель. Риланд даже называл эту комнату «портальной». Сам он здесь никогда не работал. И Эмирин, очутившись в пустом кабинете, толкнула входную дверь и шагнула в коридор.

Стражники мгновенно напряглись, но, увидев её, расслабились.

– Доброе утро. Не подскажете, Повелитель у себя?

Они кивнули, и самый старший ответил:

– Нет, дартхари*. Он в лаборатории. Как ушёл вечером, так всю ночь там и просидел…

(*Дартхари – уважительное обращение к Вожакам оборотней.)

Эмирин вздохнула, пытаясь скрыть раздражение, развернулась и пошла по направлению к лестнице. Она хорошо помнила, где находится эта самая лаборатория.

Триш, Риланд и Эдриан пропадали там постоянно, когда дети Повелителя были ещё подростками. Страсть к исследованиям и экспериментам они унаследовали от отца. Но вот между собой Риш и Риан поначалу не ладили.

Эмирин усмехнулась, вспомнив, как часто ругались эти двое. До хрипоты и сорванных голосов, до драки. Они были слишком похожи друг на друга, и в то же время они были слишком разными. Эдриан не признавал никаких границ, для него не существовало слова «нет». Если он хотел что-то выяснить, он это выяснял, и никто не мог его остановить. Никто… кроме Риш.

Как же часто она бросалась на брата разъяренной фурией, кричала, швырялась разными предметами… Она ненавидела эту способность Эдриана отключать собственную совесть. Когда ему было что-то нужно, он мог кого угодно на части порезать и выпотрошить, лишь бы добиться успеха. И останавливался только из-за Триш.

Смешные дети… Они ненавидели друг друга так же сильно, как и любили. Первым, с кем Риш хотела поделиться результатом нового эксперимента или удачной находкой, всегда был Эдриан. И сам он бежал к сестре, стоило только чего-то добиться или найти.

А когда Триш исчезла… Он искал её не менее настойчиво, чем Велдон. Искал, как одержимый. Это стало его главным экспериментом…

Но он её не нашёл. Как и все остальные.

Тяжёлая металлическая дверь. Эмирин на секунду застыла, собираясь с духом, а потом толкнула створки и вошла в лабораторию.

Риланда она увидела сразу. Он сидел за одним из столов в больших фиолетовых очках и рассматривал что-то в лупу. Поднял голову, заметил Эмирин, отложил лупу, очки и улыбнулся.

– Добрый… хм, Аля, а сколько времени?

– Сейчас раннее утро, Рил. А теперь назови хотя бы одну причину, по которой я не должна тебя убивать.

– М-м… Может быть, потому что ты меня любишь?

– В данную секунду – не очень.

Эмирин подошла ближе и села в кресло, стоявшее перед столом, за которым расположился Повелитель.

– Я ведь говорила: тебе может грозить опасность. Я не могу постоянно разрываться между тобой и Велдоном. А ты сидишь в лаборатории всю ночь без охраны…

Риланд поморщился.

– Ну перестань. Не будет он меня убивать. Он ненавидит Велдона, но не меня же.

Эмирин устало закрыла глаза и откинулась на спинку кресла.

– Я не понимаю его, Рил. Вот в чём беда. Если бы он хотел убить Велдона, он бы давно мог это сделать. Но ты же знаешь, на императора не было ни одного покушения… Зато были покушения на остальных Альтерров, часть из которых закончилась плачевно... Поэтому я уже ни в чём не уверена…

– Скажи… а Велдон до сих пор думает, что я причастен?..

Эмирин открыла глаза и посмотрела на Риланда с укоризной.

– Он просто не знает, что думать. Как и я. Всё говорит о том, что кому-то нужен трон. По завещанию императора Интамара Первого при отсутствии наследников у Альтерров венец власти переходит к старшему наследнику из рода тёмных эльфов. И это был бы Эдриан, если бы ты не лишил его права на престол. Но твой первый наследник – принцесса Минаэль, твоя племянница. А затем… Коул, так?

– Так, – кивнул Повелитель.

– Мина сейчас у Нарро, её не достать. Коул в академии. Его, кстати, сегодня пытались убить, ты в курсе? Тёмные эльфы. Если бы не Тайная служба Велдона и одна смелая первокурсница, возможно, им бы это удалось.

– Я же просил его не выходить в город! – зашипел Риланд. – И ты тоже… куда смотрела?!

Эмирин иронично приподняла брови.

– Может, мне его на цепь посадить? И всех остальных заодно. Тайная служба патрулирует город, обращает особое внимание на всех эльфов, и тёмных, и светлых. Пару раз они докладывали Велдону, будто бы видели Эдриана. И в последний раз уверяли, что возьмут его, но упустили.

– Возьмут Эда? Вот уж дудки…

– Я тоже так думаю, – Эмирин усмехнулась. – Но пусть хотя бы чем-то занимаются. Однако ты не ответил. Зачем было покушаться на Коула? Я не понимаю Эдриана, но он не стал бы убивать собственного сына. Значит, это не он. Тогда кто?

Риланд нахмурился. Взял в руки какую-то палочку с рубиновым наконечником и начал стучать ей по столу. С каждым стуком Эмирин недовольно морщилась, но терпела.

– Это какая-то ерунда, Аль… Ты же знаешь нашу ситуацию. Я лишил Эда права наследования из-за его невыносимого характера, а Коул… Вряд ли он может кому-то мешать. Он совершенно не мечтает о власти, более того, его трясёт при одной мысли об этом. Он многократно заявлял – и все это слышали – что в случае необходимости сам отречётся. Я не вижу никакого смысла…

– Вот и я не вижу, – вздохнула Эмирин. – В этом и беда, понимаешь? Я явно что-то упускаю. И мне это не нравится…

Они немного помолчали.

– Как там Велдон? Всё ещё влюблён в тебя? – спросил Риланд вдруг, кинув на Эмирин хитрый взгляд. Но вместо того, чтобы ответить на вопрос, она спокойно сказала:

– А ты всё ещё его ненавидишь?

Повелитель хмыкнул.

– Много чести. Я сам бы его удавил, если бы не ты. Ведь это из-за него Риш… – Он запнулся. – Всё было бы по-другому, если бы он не поступил с ней так. Ты же знаешь…

– Знаю.

– Тогда зачем спрашиваешь?

Эмирин улыбнулась уголками губ, встала с кресла, подошла к окну и посмотрела на постепенно светлеющее небо. День, кажется, обещал быть прохладным.

– Я знаю ещё кое-что, Рил. Велдон… любил её. – Позади раздался удивлённый вздох, и Эмирин усмехнулась. – Он сам так и не понял этого. Не успел. А я знала… Знала и всё хотела поговорить с ним. Но решила тогда – пусть дети сами разберутся. Пусть… Потом я много раз задавала себе вопрос: что бы было, если бы я поговорила с Велом? Возможно, я виновата гораздо больше…

– Ты с ума сошла?! – взревел Риланд позади, отодвинул стул с диким грохотом, подошёл к ней и схватил за плечи. – Вот уж кто ни капли не виноват, так это ты!

Эмирин покачала головой.

– Я должна была поговорить… объяснить… А Риш услышала тот разговор и сорвалась. Прокляла Вела, убила стражников, и чуть не убила меня. Знаешь, если бы не ребёнок, я бы погибла. Она специально перетянула на себя действие заклинания… Сознательно, понимаешь? И умерла. А я вот… живу.

Риланд повернул Эмирин лицом к себе и сказал, глядя ей в глаза:

– И хорошо, что живёшь, Аля. Риш не хотела тебя убивать, я знаю. И хватит себя винить. Ты не должна отвечать за всё, что происходит в мире.

Она молчала, и он продолжил:

– Я никогда не рассказывал тебе… Но когда им всем было по шестнадцать, Эдриан решил подшутить над Велдоном. Показал ему книгу, где говорилось, что есть такое растение – эрвисин – вдохнув порошок из которого, любой оборотень начинает вести себя как кошка во время течки. Эд тогда нашему будущему императору этот порошок даже презентовал и сказал – дерзай, мол… Риш не знала, конечно. Я знал, и прости – хотел посмотреть, вмажешь ты Велдону, когда он перед твоим носом эту гадость сыпанёт, или нет.

– Но он…

– Да. Он не стал этого делать. Подумал и отдал Эду порошок. Сказал… как-то так: «Это бесчестно. Женщина должна хотеть тебя сама, а не из-за какого-то порошка». Я тогда его даже зауважал… А потом… Скажи мне, Аль, почему он так поступил с моей дочерью? Это ведь не лучше, чем тот порошок…

Она вздохнула и ответила очень серьёзно:

– Он любил её, Рил. Просто продолжал цепляться за меня из слепого упрямства. А Риш была слишком юна, чтобы понимать это. Мы все ошиблись тогда. Все… и я, и Риш, и Велдон. Не нужно винить кого-то одного. И мы расплачиваемся за свои ошибки до сих пор. Остаётся только надеяться, что когда-нибудь это всё же закончится.

…Солнце выглянуло из-за верхушек деревьев, позолотив замок Повелителя тёмных эльфов. Когда-то очень давно по коридорам этого замка ходила маленькая девочка с разными глазами. Любила и ненавидела, надеялась и верила, ждала и мечтала…

Но ни одна её мечта не сбылась. И надежды не оправдались. А тот, кого она любила, предал её.

Кто был в этом виноват? Если бы кто-нибудь спросил об этом Триш в тот вечер, когда она прокляла Велдона, её ответ был бы однозначен.

Но думала ли она так в дальнейшем? Продолжала ли проклинать Велдона и сердиться на свою наставницу, которая заменила ей мать?

Эмирин очень хотела узнать ответ на этот вопрос. Но Триш умерла… и спросить теперь было не у кого.