Текст книги "Сламона"

Автор книги: Анна Овчинникова

ГЛАВА СЕДЬМАЯ. Запределье. Люди и нелюди

 
Под звездопадом я стою, раскинув руки,
а звезды падают и падают с небес…
Я забываю про обиды и разлуки
и замираю в ожидании чудес.
 
 
Я забываю, забываю все на свете…
Спасибо, некто, что когда ты создал ложь,
ты не забыл тогда создать и синий ветер,
шальные песни, свет луны и звездный дождь!
 
 
Под звездопадом я стою, под звездопадом,
а звезды гаснут, не добравшись до земли.
Спасибо, некто, что когда ты создал гадов,
ты не забыл создать моря и корабли.
 
 
Звенит, как песня, обрывается струною
звезда, что по небу летела миг назад…
Швыряет вниз неисчислимою казною
свои монеты золотые звездопад!
 

Эрик Снайгерс, «Звездопад»

– Хватит придуриваться, вставай! Я же вижу, что ты очухался! Вставай, не то тебя поднимут, и это будет очень больно, хи-хи-хи! Вста…

Дэви рывком взметнулся на колени и швырнул туда, откуда доносилось это мерзопакостное хихиканье, Заклинание Падающей Звезды.

То было самое сильное из известных ему заклинаний Херви, но могло пробить дыру в двухметровой каменной стене, поэтому Дэви одновременно хотел вскинуть Щит, чтобы закрыться от возможных обломков… Но он не смог поднять вторую руку и не смог скрестить пальцы в защитном знаке: он вообще не чувствовал левой руки, как будто ее заморозили по плечо.

Вместо ожидаемого грохота он услышал лишь новый залп тошнотворного хихиканья, и старческий голос злорадно осведомился:

– Что, не выходит? Попробуй колдануть еще разок, хи-хи-хи! Или тебя встряхнуть?

– Не трогай его, придурок!

Дэви помотал головой, разгоняя красную муть, застилающую глаза, и успел увидеть над собой знакомые огненные волосы и клетчатую ковбойку; раздался звук удара, и Рон повалился на него, прижав к полу.

– Какого… лешего… – просипел Дэви, с трудом шевеля онемевшими от паучьего яда губами. – Где мы, Рон?..

Рядом опять раздалось противное хихиканье, а потом – шаркающий звук удаляющихся шагов.

– Мы в Немой Горе, – тихо ответил Рон. – Поднимайся!

Он привстал на колени и, схватив Дэви за руку, притянул его к себе.

– В Немой… Горе?!

Дэви метнулся взглядом по небольшой квадратной комнате без окон, с потолком из светящейся древесины, где все углы и стены были опутаны паутиной, толстой и грязной, как рыбачья сеть.

– Теварец меня убьет, – простонал он. – Я же обещал ему… никогда сюда не соваться… сто чертей и одна ведьма!

Снова раздалось тонкое хихиканье, и на этот раз сквозь почти рассеявшийся туман Дэви увидел того, кто умел так отвратно хихикать.

Посреди комнаты стоял тощенький, хлипкий старикашка, одетый в странную смешную одежду – такой наряд можно увидеть на «колдунах» и «магах» в мультиках и в детских книжках. На старике был просторный фиолетовый балахон, усыпанный серебряными звездами, и такой же фиолетово-звездный остроконечный колпак, из-под которого торчали большие уродливые уши. Старикан опирался, как на посох, на длинную тусклую железяку, и Дэви не сразу распознал в этой железяке свой волшебный меч.

Но глаза Дэви лишь мельком скользнули по мертвому мечу: слева и справа от старикашки растопырили полутораметровые черно-красные лапы два паука с красными крестами на спинах, и, едва взглянув на них, Дэви уже не смог отвести от них завороженного взгляда. Теперь пауки выглядели еще отвратительнее и ужаснее, чем тогда, когда он дрался с ними возле Немой Горы. Они застыли неподвижно, каждый по плечо своему хозяину – мохнатые безмозглые орудия убийства, куда страшнее акул…

При виде измазанных черным ядом паучьих челюстей Дэви снова полоснула по плечу кинжальная боль; он стиснул зубы, наперекор боли попробовал встать, но замотанная паутиной комната неудержимо поехала вокруг него, и ему пришлось схватиться за плечо Рона, чтобы остановить это тошнотворное кружение.

– Ты бы лучше думал не о своем нарушенном обещании Теварцу, – прокудахтал старикашка, – а о том, во что ты влип, дорогуша!

– А во что я влип? – Дэви помотал головой. – Я давно уже мечтал побывать в месте, где не действует никакая магия. Уж отсюда-то меня не вытащит заклинание «сламона»! Вот если бы ты еще хоть изредка вытирал здесь паутину…

– Если он ее и вытирает, то только своими ушами, –   заявил Рон.

– Что?! Вы погрубите мне еще! – взвизгнул старикашка, срывая с оттопыренного уха толстую паутинную прядь.

Рон засмеялся, Дэви тоже не удержался от улыбки.

Кто бы мог подумать, что самый большой злодей Запределья окажется нелепым лопоухим старикашкой в дурацком маскарадном костюме? И что знаменитая Немая Гора будет внутри похожа на пропыленный чердак мурленбургского приюта?

– Хватит ржать!!! – заорал Конрад, швынув в пленников мечом.

Пауки при этом крике приподнялись на задних лапах, а Дэви судорожно вскинул перед собой и Роном Щит, но меч все равно ударил заморока эфесом по плечу и глухо звякнул об пол у его  колен… Конечно, ведь здесь, в Немой Горе, было бессильно любое волшебство, значит, Защитное Заклинание здесь не действовало!

Только тут Дэви до конца понял, во что они и вправду влипли – и ужас растекся по его жилам, как паучий яд.

Они – в Немой Горе, и у него больше нет ни храбрости берберийского льва, ни силы сотни львов, ни волшебного меча, ни возможности колдовать. Он не может даже заговорить свою рану под оплавившейся кольчугой, не может сжать в кулак левую руку, парализованную паучьим ядом… Да, Конрад – всего-навсего нелепый смешной старикашка, но перед ним Дэви так же бессилен, как Джон Мильн – перед Куси-Хватаем! Еще никогда, ни в одном из своих сумасшедших приключений они с Роном не влипали в такую безвыходную передрягу!

– Что же вы больше не смеетесь? – спросил колдун, щеря зубы в акульей ухмылке. – Эх, такого праздника у меня не бывало с тех пор, как я стер с лица земли паршивый городишко Ассагардон! Сперва исчезла Зарочная Черта – хе-хе-хе! – а вот теперь сам Маг Стрелы и сам принц Ронгхэльм стоят передо мной на коленях!

Рон вскочил на ноги так быстро, как будто пол под ним ощетинился гвоздями. Дэви тоже встал, но медленней, прихватив с собой мертвый меч; он оперся на эфес и попытался расправить плечи, хотя кольчуга давила на них солидным грузом, плечо по-прежнему отчаянно горело, а внутри у него все дрожало в ожидании броска сторожевых пауков… Нет, сильный или слабый, все равно он не Джон Мильн, он – Дэви! И он будет вести себя, как сын морского народа, и перетерпит страх так же, как перетерпел боль! Кажется, пришло время узнать, чего он стоит сам, без магических подарков своих крестных…

Конрад плюхнулся в кресло и закинул ногу на ногу – на ногах у него были остроконечные фиолетовые шлепанцы, из которых торчали волосатые лодыжки.

– Да, не иначе, как у меня сегодня день рождения! – с наслаждением проговорил колдун, ощупывая пленников бесцветными глазками. Поправив фиолетовый балахон, он вытащил запутавшуюся в его складках золотую цепь с висящим на ней рубиново-красным камнем величиной с кулак. – А в день рождения принято дарить имениннику подарки! Ну-ка, угадайте, что я хочу получить от вас в подарок, гости?

Опершись локтем на подлокотник кресла, он принялся покачивать на цепи красный камень.

– Что ж тут угадывать? – медленно и презрительно спросил Дэви. – Тебе нужна наша Древняя Сила, Конни – вон как усох и съежился твой Кровавый Кристалл!

– Не угадал, крестник! – ухмыльнулся Конрад. – Да, я как сейчас помню твои крестины, малыш… Ка-акой отличный подарочек я тебе тогда преподнес! Но от тебя я не жду такого же роскошного дара, меня устроит сущий пустяк… Так, мелочь, безделица. Ты принесешь мне голову Теварца из Ассагардона, и мы с тобой расстанемся лучшими друзьями! Ну, что на это скажешь, крестник Джонни?

Дэви долго молчал, переводя глаза с Конрада на пауков и обратно.

Уж не ослышался ли он, уж не играет ли шуточки с его слухом паучий яд?

– Что… он хочет от меня получить? – наконец спросил Дэви у Рона.

 – Голову Теварца, – Рон со вздохом покрутил пальцем у виска. – Похоже, старичок вконец свихнулся!

– Уфф! Так значит, это Конрад свихнулся, а не я? Хвала Люциферу, а я уж подумал, у меня начался бред…

– Нет, ты в порядке, дружище, просто у Конни мозгов еще меньше, чем волос под его шутовским колпаком…

Перестав ухмыляться, Конрад стиснул в кулаке Кровавый Кристалл.

– Ах, вот, значит, вы как? – яростно проскрипел он. – Вот как вы отвечаете на доброту? Значит, по-хорошему не хотите? Ладно, будем тогда по-плохому… Ап!

Он хлопнул в ладоши – и тотчас, как оживший кошмар, как черная шаровая молния, один из пауков рванулся вперед.

Начисто забыв, где он находится, не сумев даже вскрикнуть от безмерного ужаса, Дэви выронил меч и попытался закрыться Знаком Кленового Листа…

Но крестоносец стремглав промчался мимо него и с разгону налетел на Рона. Паук ударил заморока о стену, окружив его частоколом мохнатых лап: передняя пара лап в черно-красную полоску уперлась в стену на полфута выше головы Рона, две пары задних прочно растопырились на полу, остальные оплели туловище пленника. Кривые острые челюсти охватили шею Рона полукольцом и задрожали от нетерпеливого желания сжаться…

– Дэви… – тихо сказал Рон. Он был белее самого бледного призрака из Царства Духов и Теней.

При звуке его голоса челюсти паука дернулись, и Дэви в панике вскрикнул:

– Молчи! Не шевелись!

– Ну, что ты ответишь на мою просьбу теперь, крестничек Джонни? – злорадно проблеял колдун. – Только подумай хорошенько, прежде чем ответить «нет»: если мой мохнатик прокусит горло твоему дружку, как ты думаешь, сколько секунд после этого проживет последний принц светлых эльфов?

Дэви с ужасом уставился на колдуна и, как на отравленный нож, наткнулся на его торжествующий взгляд.

–  Может, проверим, сколько? – предложил Конрад.

– НЕТ!!! – взвыл Дэви, увидев, что Конрад поднимает руку. – Не надо, перестань!!!

– Ты что-то сказал, крестник? – склонив голову набок, проблеял колдун. – Повтори, я тебя плохо расслышал!

– Я сказал – отзови… паука…

– Эхэ, а я-то думал, что такой великий маг, как ты, наизусть знает волшебное слово!

– Убери паука, по… пожа… луйста…

Конрад откинулся на спинку кресла, тронув пальцем Кровавый Кристалл; в бесцветных глазках колдуна отразился кровавый блеск этого камня.

– Надо же, какие мы стали вежливые! Но мы сейчас в Немой Горе, Джонни, где не действует никакое волшебство, значит, здесь не действует и волшебное слово «пожалуйста»! – колдун опять рассмеялся своим сводящим с ума тошнотворным злорадным смехом. – Хотя… Если ты встанешь на колени… тогда, может быть…

Дэви метнул безумный взгляд на Рона.

Рон молча закрыл глаза.

–  Но вообще-то даже не знаю… Мои паучки так проголодались!

Конрад шевельнул рукой, как будто хотел подать знак крестоносцу, и этот жест ударил в Дэви сильней самого могучего заклятья Херви. Дэви рухнул на колени, сжимая дрожащие пальцы в кулаки и не замечая, что сжимает в кулак и левую руку тоже.

– П-пожалуйста… отзови… п-паука… – попросил он, выталкивая каждое слово с таким трудом, будто его самого держал за горло гигантский паук.

Конрад зашелся захлебывающимся смехом, и Дэви несколько секунд отчаянно цеплялся за надежду, что колдун подавится слюнями и задохнется. Его надежда оказалась напрасной.

– Да ты умнеешь прямо на глазах! А как насчет подарка, Джонни? Неужели ты откажешь своему доброму старому крестному в такой безделице? Тебе Теварец доверяет, насколько он вообще способен кому-то доверять, ты запросто сможешь к нему подобраться и вернуться с моим маленьким деньрожденным подарком. А мы с паучками и принцем Ронгхэльмом подождем тебя здесь…

– За что ты так ненавидишь Теварца?

Конрад перестал смеяться.

– Ненавижу?! Слишком большая честь – ненавидеть такое ничтожество! Пад-думешь, любимчик старого Бернгарда! Пад-думаешь, он прошел сквозь Прорву, когда ему не было и десяти, а в пятнадцать уже стал магом, ах-ах!

– Ты завидуешь Теварцу, потому что он – маг, а ты так и не овладел Древней Си…

Дэви хлопнул себя ладонью по губам, но было уже поздно.

Конрад ввзвился с кресла, словно все пружины разом прорвали кожаную обшивку и впились в его костлявый зад.

– Завидую?! ЗАВИДУЮ?! Да чему тут можно завидовать, придурок?!  Я – владыка половины Запределья, понял?! У меня есть города, злоторудные горы, плодородные долины, все, что угодно моей душе! Стоит мне щелкнуть пальцами – и подданные приползут ко мне на коленях и скормят моим паучкам своих детей, лишь бы меня задобрить! А что есть у твоего «Великого Мага»? Жалкие развалины жалкого маяка? Кучка камней без крыши, откуда он даже не может выйти? И я еще должен ему завидовать, ххххха?!

Конрад сплюнул под ноги и яростно растер плевок остроносым шлепанцем.

– И что ты понимешь в Силе, щенок! Король Ильмар завещал тебе свою Древнюю Силу, тебя настаскивала в магии чуть ли не вся нечисть Запределья, твой учитель – «Великий Маг» – а посмотри на себя теперь! Стоишь передо мной на коленях, послушный и бессильный, как дрессированная мартышка! Ну, и где же твоя хваленая Сила, Маг Стелы?! Где она? Где?! А моя сила всегда со мной! – колдун хлопнул по спине паука. –   Вот она! И вот! И вот! – он показал на второго паука и потряс за цепочку красный камень. – Даже когда Кровавый Кристалл иссякнет (а это случится еще очень нескоро) – даже тогда я буду сильнее вас всех, последыши Люцифера! Потому что вы сами связали себя по рукам и ногам своими Древними Законами, глупцы! Закон Возмездия и Справедливости? Ххха, как бы не так! «Убивай, предавай – и не бойся возмездия», – вот какой закон скоро будет царить во всем Запределье, понял, крестник? «Бей про правой щеке, чтобы тебе подставили левую», – вот по каким законам живет и будет жить вечно Империя Конрада! Одни бьют, другие подставляют, а потом все вместе славят великого меня! Так кто из нас сильней – я или «Великий Маг Теварец»?

Конрад говорил все быстрее и быстрее, брызгая слюной.

– Ты встал не на ту сторону, крестничек! Ты не понял, где слабость, а где сила! Справедливые и добрые никогда не бывают сильнее жестоких и злых, поэтому никогда нечисти не победить нас, людей! Еще бы – ведь Древние Законы не прощают нечистикам ни предательства, ни жестокости, ни вранья, а людские законы все это нам позволяют! Вот почему люди всегда будут сильнее нечисти, а я буду сильнее всех остальных людей, потому что я – самый подлый, самый хитрый и самый жестокий! Ххххе-хе, а ведь это твой последний шанс, Джонни. Докажи, что ты все-таки человек, хоть и выкормыш нечисти! Убей Теварца, убей его подло, предательски, и тогда ты не только уцелеешь, но и станешь настоящим человеком! Ведь любой настоящий человек начинается с предательства, тебе-то это хорошо известно, Джонни, верно? Да, я думаю, ты справишься, в тебе недаром течет людская кровь!

Дэви знал, что должен терпеть, какую бы ахинею не нес распоясавшийся колдун, и все-таки не сумел удержаться:

– В Теварце тоже течет людская кровь! Но он никогда…

– Ха-ха-ха-ха! – Конрад разразился таким хохотом, что вздрогнул не только Дэви, но и сторожевой паук возле кресла колдуна. – Ну, ты даешь, крестничек! Если ты думаешь, что Теварец никогда никого не предавал, значит, ты еще тупее своего меча! Но я-то хорошо знаю этого поганца – таких, как ты, он еще в детстве десятками лопал за завтраком, за обедом и ужином! А с тобой он возится только для того, чтобы ты убрал хобо от его порога. Стоит ему вырваться из маяка, и ты будешь нужен ему, как галстук моим паукам…

– Не слушай его, Дэви, он врет!..

Крик Рона оборвался стоном.

Дэви резко обернулся – и увидел, что с челюстей паука каплет дымящийся яд, проедая дыры в ковбойке заморока, прожигая красные дорожки на его шее, тонкими струйками стекая ему за воротник…

– Что, крестничек, теперь ты видишь, что такое настоящая сила?.. – заходясь хихиканьем, вопросил колдун Конрад.

Больше он ничего не успел сказать: Дэви вскочил на ноги с мечом в руке. Волшебный меч или обычный, острый или тупой – теперь это было уже неважно. Если бы пальцы Дэви не нащупали крученого эфеса, он бросился бы на врагов с голыми руками.

Блеклый клинок в широком размахе сорвал с потолка паутину и развалил надвое крестоносца, истекающего ядовитой слюной. Обе половинки шлепнулись на пол у ног Рона и в предсмертных судорогах засучили полосатыми лапами, клинок ударился об пол с тупым деревянным стуком. Да, магия покинула этот меч, но даже в Немой Горе чистейшая ненависть не утратила силы!

Сползая по стене, судорожно срывая с себя пропитанную ядом ковбойку, Рон взвизгнул:

– Дэви, сзади!..

Дэви развернулся и поймал на меч второго паука, вогнав клинок в самый центр креста и едва увернувшись от клацающих челюстей… Меч был тупым, силы ста берберийских львов у Дэви больше не было, но его ненависть была сильнее всех на свете тигров и львов!

– Как ты, Рон?! – крикнул Дэви, высвобождая меч.

Паук с распоротым брюхом все еще пытался цапнуть его, заливая пол черной вонючей кровью, и у Дэви не было времени даже на то, чтобы оглянуться.

– Ничего… Жив… – услышал он стонущий ответ, яростным ударом прикончил недобитого крестоносца, перепрыгнул через труп – и двинулся к колдуну Конраду.

Колдун застыл в кресле, тараща на Дэви безумные глаза. Он тряс отвисшей нижней челюстью, сжимал и разжимал скрюченные пальцы и был в сто раз отвратительнее любого паука.

– Вот она, твоя хваленая сила, колдун! – крикнул Дэви, пинком швырнув к его ногам отрубленную паучью лапу. – Пусть поможет она тебе в Час Возмездия и Справедивости!

Конрад завыл так, что Дэви на секунду сбился с шага…

Но его ненависть точно знала, что делать – тупой меч воткнулся в фиолетово-звездный балахон над красным камнем и прервал истошный вой на самой высокой ноте.

Дэви выдернул меч, и колдун завалился на бок, повиснув на подлокотнике кресла. Его шутовской колпак слетел с ушастой лысой головы и покатился по паутинному ковру…

Странно!

Дэви был уверен, что кровь Конрада окажется такой же черной, густой и вонючей, как кровь его пауков, но она оказалась самой обыкновенной, человеческой – жидкой и красной.

– Слабость каждого заключена в его силе! – пробормотал Дэви, с отвращением вытирая клинок о рукав мертвого колдуна. – Да, Теварец был прав! Так чьи же законы сильнее, жалкий ублюдок?

Он привычно бросил меч в петлю за левым плечом и сорвал с шеи Конрада цепочку с Кровавым Кристаллом.

– Передай от меня привет Черной Королеве, когда встретишь ее в Царстве Духов и Теней!

– Дэви… Сматываемся отсюда…

Дэви сунул камень в карман и в два прыжка очутился рядом с Роном.

– Как ты? – воскликнул он, падая перед замороком на одно колено.

Рон растирал багровые пятна, оставленные паучьим ядом на шее и груди; его заметно трясло, но он попытался улыбнуться.

– Это б-было з-здорово… старик, –   запинаясь, проговорил он. – Вот бы п-посмотреть на это в п-повторе… Жаль только, что в Немой Горе было не два паука, а г-гораздо больше…

– Ничего, мы выберемся, – заверил Дэви. – Два или сто – все равно выберемся! Ты сможешь идти?

* * *

Коридор, затянутый паутиной, все круче уходил вверх. Паутина оплетала стены и потолок так густо, что сквозь нее еле пробивался жидкий свет древесины из дриадового леса: это светились души убитых вместе с деревьями дриад. Паутина то и дело хватала Рона и Дэви за ноги, иногда Дэви приходилось раздвигать плечом липкие сети, чтобы пробраться вперед.

Рон, шатаясь, шагал с ним рядом и время от времени хватал Дэви за локоть, чтобы не упасть. Еще в комнате с трупом Конрада они вытерли яд с груди и шеи заморока остатками ковбойки, но, наверное, немало этой дряни успело раствориться в крови. Сам Дэви уже мог шевелить левой рукой, но его плечо все еще дьявольски болело, и порой ему хотелось сорвать с себя кольчугу, чтобы стало легче идти. Даром, что кольчуги на нем уже не было, даже схорта не было – он надел его на Рона, оставшись в тонкой рубашке из зимней кожи химеры. Иногда он готов был поклясться, что металлическая тяжесть все еще давит на него плечи; а иногда ему казалось, что они не идут, а просто бессильно дергаются на месте, как две угодившие в паучью ловушку мухи…

Дэви уже хотел предложить повернуть назад и попробовать другой коридор, как вдруг за очередным поворотом мелькнул неяркий свет.

Прищурившись, он всмотрелся в зеленоватый пыльный полумрак и разглядел впереди прямоугольник дверного проема, в котором сквозь колышущиеся грязно-серые сети виднелось бледно-голубое небо.

– Охэй! Рон, мы почти выбрались!

 Рон не отозвался, зато словно в ответ на крик Дэви загудели и задрожали доски пола: это топотали по следу сбежавшей добычи сторожевые пауки.

– Быстрей!

Схватив заморока за руку, Дэви отчаянно потащил его вперед и с ходу откинул паутинную занавеску… Он едва успел затормозить.

За распахнутой дверью открывалась почти бездонная пропасть, через которую тянулся мост, сплетенный из лохматых канатов и ветхих досок, – он уходил к острому пику, торчавшему в сотне метров от Немой Горы. Канаты моста казались тоньше паутины крестоносцев.

А топот сзади стремительно нарастал, весь коридор теперь гудел, как огромный барабан, и Дэви, крепко сжав руку заморока, с замирающим сердцем шагнул на первую прогнившую доску моста.

Настил танцевал у них под ногами, как палуба яхты в бурю, ветер свистел в ушах, заглушая бешеные удары их сердец и близкий топот паучьих лап – а когда беглецы были в метре от пика, истрепанные канаты начали с треском расползаться… Дэви уже думал, что все, им конец! – но они с Роном все-таки успели выметнуться на площадку на вершине за секунду перед тем, как мост за их спинами перестал быть мостом.

Канаты лопнули, связка досок пролетела над пропастью, с размаху ударилась о скалу на той стороне и повисла, стряхнув в бездну сунувшихся на мост сторожевых пауков.

О, все морские дьяволы и черти!

Дэви невольно попытался отползти подальше от края пропасти: в  дверном проеме на той стороне теперь было черным-черно от перепутанных шевелящихся паучьих лап, туловищ и челюстей. Крестоносцы напирали друг на друга, стараясь прорваться вперед; и вот еще пара пауков, кувыркаясь, полетела в пропасть, а два других сцепились в драке на узком карнизе под дверью…

– Не бойся, старик… Они сюда не перепрыгнут… – задыхаясь, проговорил Рон.

– Ты уверен? – Дэви все никак не мог оторвать взгляд от триллера на той стороне.

–  Уверен… Раньше они переползали сюда по этому мосту… Конрад специально его сварганил, чтобы его паучки могли лакомиться птенцами вещих воронов… Помню, раньше на Вороньем Пике было полным-полно вороньих гнезд… а теперь вот не осталось ни одного…

– Понятно… ЧТО ТЫ ПОМНИШЬ?!!

Дэви резко повернулся, чтобы посмотреть на Рона.

Рон лежал на боку, подперев голову кулаком; его рыжие волосы казались седыми из-за налипшей на них паутины, но огненно-яркими по сравнению с его бледным лицом. В ответ на удивленный взгляд Дэви он передернул плечами и слабо ухмыльнулся.

– Кажется, Хон-Хельдар запихал в свое жуткое варево не одну дохлую мышь, а целых две или три! Но эта гадость и вправду здорово прочищает мозги…

– Ронни! Так ты теперь…

Рон со вздохом перевернулся на спину. На вершине Вороньего Пика едва хватало места, чтобы вытянуться во весь рост.

– Ага, я теперь больше не заморок. С заморочками покончено, Дэви… Теперь мне бы только добраться до трубы, заклинающей негодяев – уж я сумею сыграть на ней марш в честь погибших отца и брата!

– Рон! – Дэви сел перед ним, скрестив ноги. – Ты вспомнил, куда задевал трубу?!

– Ну не зря же я лакал мышиную бурду Хон-Хельдара… Жаль только, что я не успел сказать ему, где лежит труба… Если мы не выберемся отсюда, вряд ли кто-нибудь когда-нибудь сможет ее отыскать…

– Конечно, мы выберемся! Слушай, а как ты вообще здесь очутился?! – Дэви оглянулся через плечо на кишащих в далеких деверях пауков. – И почему ты все-таки выпил пойло Хон-Хельдара?

– Ты мог бы догадаться и сам, бляха-муха! Когда в небе над Изумрудной Равниной тебя сгрябчила «сламона», я сразу понял, куда тебя понесет, как только ты вырвешься на свободу… Сперва я хотел перехватить тебя у Немой Горы, но вместо этого меня самого перехватил Хон-Хельдар, вцепился крепче «сламоны», японский городовой! Вот я и подумал – будет быстрее, если я хлебну его мышиного отвара, просто чтобы он отвязался…

– Но как тебе потом удалось отвязаться от него?

– Да я просто крикнул, что отправляюсь за трубой, а сам поднял Флейн-о-Норра на самые верхние облака и…

Рон вдруг резко приподнялся на локте и тут же закусил губу, чтобы сдержать стон.

– Флейн-о-Норр! Слушай, может, попробуем высвистеть наших скакунов? Вдруг здесь, на Вороньем Пике, магия все-таки немного действует? Раз ты так и остался взрослым, значит, русалочье волшебство не исчезло…

Дэви покачал головой.

– Ну, чтобы из взрослого превратиться обратно в малыша, нужно в тысячу раз больше магической силы, чем для того, чтобы просто остаться взрослым! Нет, думаю, свисти – не свисти, Огонь и Вихрь нас не услышат…

– И все-таки я попробую…

Рон облизал пересохшие губы и засвистел мелодию, которой обычно вызывал с небес Флэйн-о-Норра. Но облака, застывшие над Вороньим Пиком, остались безжизненны и мертвы. Все было мертвым вокруг проклятой горы: и небо, и степь внизу, и беспощадное жаркое солнце, и пыльный, дрожащий от зноя воздух… Даже пауки убрались из дверного проема – может, решили снизу взобраться на Вороний Пик? Дэви уже успел заглянуть за край и убедиться, что стены пика почти отвесны, – но паучьим лапам, в отличие от человеческих рук и ног, наверняка есть за что там зацепиться!

Значит, их с Роном единственной надеждой оставалась магия.

Вороний Пик все-таки стоял чуть в стороне от Немой Горы – может, проклятье, которое неведомо кто и неведомо когда обрушил на Немую Гору, сделав ее недоступной для колдовства, на этом пике действует слабее?

Дэви начал шарить в карманах в поисках кристалла Корвина. Легче всего было проверить, действует ли тут хотя бы самое слабенькое волшебство, с помощью магического кристалла.

– Да, ты прав, ничего не выходит, – еле ворочая языком, наконец прошептал Рон. – Черт, как хочется пить!

– Охэй! – вдруг воскликнул Дэви, вслед за кристаллом вытаскивая из кармана маленький камешек. – Посмотри-ка на это – узнаешь?

Рон стрельнул взглядом на невзрачный камень на ладони Дэви и через силу улыбнулся.

– Мой подарочек, падающая звезда… Ты до сих пор так и не истратил ее желание?

– Да все никак не мог придумать, что же мне загадать…

– Ха, уж сейчас-то ты не стал бы долго раздумывать, правда, старик?

Дэви тоже улыбнулся и швырнул камешек вперед и вверх.

– Хочу, чтобы мы с Роном оказались на берегу моря, – громко сказал он. – Лучше всего в Песчаной Бу…