Текст книги "Сламона"

Автор книги: Анна Овчинникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

Над верхушками деревьев школьного сада лихим галопом мчался огненно-черный конь. Его копыта срывали листья с кленов и тополей, стоило бы поднять его повыше, но у Рона и без того хватало забот – он с трудом удерживал за длинную гриву белого единорога, который скакал рядом с Флэйн-о-Норром… Сто чертей и одна ведьма, как Рону удалось протащить Снежного Вихря сквозь Прорву, ведь Вихрь не слушался никого, кроме Дэви?! И почему заморок явился сюда верхом, а не на «Лучезарном»?! Что такое стряслось в Запределье?!

Рон осадил Флэйна в двух метрах от подоконника и тут же чуть  не слетел с его спины, когда Снежному Вихрю вздумалось врезать длинным крученым рогом в оконное стекло.

– Дэви, скорей! –   завопил Рон. – Великая Зарочная Черта исчезла!.. Да стой ты, япона мать! – это он гаркнул уже Снежному Вихрю. – Дэви, торопись, похоже, назревает большая драчка… А, дьявол, ты куда?!.

Снежный Вихрь наконец разглядел своего хозяина, и Рон его все-таки не удержал. Вот-вот должно было посыпаться стекло, но в самый последний миг Дэви успел махнуть сквозь окно на спину своего единорога, оставив стекло целым и невредимым. Он легко развернул Вихря и погнал его прочь от школы, вверх, в туманные небеса, даже не оглянувшись на оставшегося рядом с Эдвином своего магического двойника…

Как только Флэйн-о-Норр догнал Вихря, Рон заорал, перекрывая свист ветра, который бушевал тем сильней, чем выше в небо поднимались заоблачный конь и снежный единорог:

– Зарочная Черта распалась сегодня ночью! Над океанами и на западе она еще держится, но восточней Хонга от нее остались одни клочки! Сейчас армия Конрада идет к Синим Холмам, – представляешь, что будет, если эта кодла ворвется в дриадовый лес?! Наши собираются на Изумрудной Равнине перед Холмами и, похоже, там скоро начнется такое сражение, какого никогда еще не видело Запределье!

– Откуда ты это знаешь?! – прокричал в ответ Дэви.

– От Хон-Хельдара! Он примчался сегодня на Иннэрмал ни свет ни заря, не дал мне додраить палубу «Лучезарного»!

– А откуда знает Хон-Хельдар?

– От Демона-Вестника! И я думаю…

Вихрь и Огонь, все это время скакавшие круто вверх, наконец-то добрались до облаков и, почувствовав под ногами опору понадежнее, чем воздух, помчались втрое быстрей по курчавой дымящейся белизне. Дэви заставил своего единорога почти прижаться к боку Флэйн-о-Норра и накрыл себя и Рона колпаком кругового Щита; свист ветра приутих, но Рон не сразу это заметил и продолжал орать во все горло:

– …И я думаю, что Хон-Хельдар сошел с ума!

– Еще больше? С чего ты взял?

– Да, он всегда был немного странный, но сегодня совсем очумел! Пристал ко мне с какой-то волшебной трубой – дескать, я где-то ее посеял и теперь обязательно должен ее найти, потому что с ее помощью мы можем одним махом разделаться со всеми литтами! Представляешь – приволок на «Лучезарный» флягу с каким-то кошмарным пойлом и начал требовать, чтобы я выпил эту гадость: она-де, прочистит мне мозги, и я сразу вспомню, куда задевал трубу…

– Ты выпил?!

– Что я, совсем идиот?

– Уфф… Правильно сделал – мало ли что он мог туда намешать! С тех пор, как погиб младший принц эльфов, Хон-Хельдар и вправду совсем сбрендил…

– Да знаю я! И если ему хочется обзывать меня Принцем – пускай обзывает, япона мать, но пить мерзость, воняющую дохлыми мышами – это уже чересчур!

– А почему ты не на «Лучезарном», Рон?

– Да все из-за Хон-Хельдара! Он расселся там на палубе со своей флягой и заявил, что не сойдет с места, пока я не выпью его бормотуху… Не выбрасывать же было его за борт! Ну, тогда я свистнул Флэйн-о-Норра, позвал Вихря и… Ах, да! Я еще прихватил твой меч, кольчугу и шлем, все это может тебе пригодиться, похоже, драчка назревает на славу!

– Давай! – Дэви на ходу надел шлем и кольчугу, принял из рук Рона перевязь с мечом и смерил друга суровым взглядом. – Кстати, даже и не мечтай, что ТЫ будешь драться в джинсах и ковбойке! Этот номер у тебя не пройдет, можешь и не надеяться!

– Даже если я заштопаю на ковбойке все дырки? – захохотал Рон и залихвастским свистом подогнал Флэйн-о-Норра, который слегка замедлил бег при виде открывшейся впереди черной воронки Прорвы…

…Прорва осталась позади, засосав в себя сорванную с ноги Рона кроссовку, остался позади Радужный Океан, и в просветы облаков замелькали поросшие лесом тауринские горы – значит, Синие Холмы были уже недалеко.

Кучевые облака превратились в грозовые тучи, которые становились все плотнее и гуще, и заоблачный конь со снежным единорогом азартно мчались по ним, подбадривая друг друга пронзительным ржанием и взбрыкивая в ответ на гулкие удары грома. Водяные брызги хлестали то справа, то слева, в черноте под копытами скакунов то и дело загорались долгие или  короткие всполохи, и тогда в глубине туч начинало пульсировать такое чистое фиолетовое сияние, какого не увидишь нигде на земле. Все вокруг было пропитано электричеством, водой и лихорадочным нетерпением. Из фиолетово-черных пещер вырывались табуны огненных небесных коней и раскаленной лавой текли по клубящимся ущельям; над табунами мчались Демоны Бури, рассыпая с волос трескучие мячики шаровых молний; ветер пах озоном и вдохновенной тревогой. Дэви давно уже убрал Щит и на скаку ловил и перебрасывал с ладони на ладонь шаровые молнии, с наслаждением подставляя лицо покалыванию электрических искр и дождевых капель.

Новый громовой удар вышвырнул из-под ног Снежного Вихря грозового дракона. Единорог шарахнулся в сторону, а дракон с пронзительным воплем рухнул вниз, пробив в туче сквозную дыру…

– Ну ни фига себе! – крикнул Рон, на ходу заглянувший в этот просвет. – Не, ты видел, что творится внизу?

– Что? – спросил Дэви, успокаивая Вихря.

– На холмах черным-черно от литтов, над равниной воздух так и дрожит от волшебства! Валькирии носятся над самой землей… А если валькирии летают низко – значит, быть большому сражению, верно, старик? …Эй, Дэви, ты что?

Рон круто осадил Флэйн-о-Норра.

– Дэ-э-эви!

Но Дэви так и замер на краю глубокого каньона, кипящего молниями и дождевой водой, и Рону пришлось заворачивать своего скакуна.

– В чем дело?! – крикнул заморок, закрываясь ладонью от брызг – ветер выдувал из каньона фонтаны водяной пыли. – Охэй!!!

– Быть большому сражению – да, как же я сразу не сообразил, – лихорадочно ответил Дэви, удерживая на месте Снежного Вихря, которому не терпелось перемахнуть через пропасть. – Но разве литты могут начать большую битву без помощи Кровавого Кристалла?

– Да ни в жизнь! – ухмыльнулся Рон. – Без Кровавого Кристалла им хана, это и медузе ясно! И что же?

– А разве может Конрад пустить в ход Кровавый Кристалл, сидя в Немой Горе?

– Тебя что, шарахнуло по голове шаровой молнией? – ухмылка исчзла с лица Рона, он встревоженно взял Дэви за плечо. – Ты не хуже меня знаешь, что в Немой Горе…

– В Немой Горе не действует никакая магия, в том-то и дело! Значит, Конрад должен будет вылезти из нее перед тем, как пустить в ход Кровавый Кристалл. И тогда…

– Тогда?

– Бури, цунами и наводнения! Я должен немедленно, сию же минуту…

* * *

– …Мильн! Джон Мильн! ДЖО-ОН!!!

Голос человека, сказавшего «сламона», громыхнул в ушах Дэви громче завывания ветра, громче воплей грозовых драконов и Демонов Бури – и в мгновение ока выдернул его обратно в Предел, в Мурленбург, в спецшколу, на вторую парту в правом ряду!

Не успев закончить начатой фразы, не успев рассказать Рону, что он задумал, Дэви снова очутился в шкуре Джона Мильна и поднял на учителя полные бессильной злобы глаза.

«Ну что тебе от меня надо, скотина?!»

Стены класса, доска, парты, ребята и учитель не сразу выплыли из фиолетового сияния, и Джон невольно провел ладонью по лицу, чтобы стереть с него дождевые брызги… Которых уже не было и в помине! И Рона рядом тоже больше не было, зато в двух шагах от парты стоял господин Джоунз таращил на Джона круглые окуляры.

– Ты, наверное, много раз бывал на Гавайских островах и знаешь о них больше Чака? – поправив на переносице очки, добродушно спросил учитель.

«При чем тут какой-то Чак, при чем Гавайские острова, когда там… Когда… Ну чего ты ко мне привязался, вампир несчастный?!.»

– Не-а… – уставившись в парту, пробормотал Мильн. – Не был я на Гавайских…

До него стало доходить, что он, наверное, прослушал не только трепотню Элис, но и рассказ Чака про Гавайские острова. А этот очкастый зануда, значит, засек, что он не слушает, и…

– Да неужели? – широко улыбнулся очкастый зануда. – А мне почему-то показалось, что Гавайи тебе до смерти надоели! Ладно, Джон, теперь расскажи нам, где ты побывал этим летом и что интересного повидал! Пожалуйста, прошу к доске!

Затравленно взглянув на учителя, Мильн выкарабкался из-за парты, поплелся к доске и встал возле учительского стола. Низко опустив голову, он теребил пуговицу на рукаве своей рубашки и молчал…

– Так что же, Джон? – присев на краешек стола, подбодрил засмущавшегося ученика господин Джоунз. – Где ты успел побывать этим летом? Или ты объездил столько разных мест, что сразу всего не припомнишь?

Мильн густо покраснел.

– Он летом был здесь! – вдруг громко сказал Эдвин, и Ани с Тилем дружно подтвердили:

– Ага, он все лето жил в Мурленбурге!

– Да? – удивился господин Джоунз, встал и прошелся до двери и обратно. – Но ведь это тоже интересно, правда, ребята? Наверняка Джон летом увидел или услышал что-нибудь такое, чем ему хочется с нами поделиться! Что-нибудь такое, чего ни один из нас об этом городе не знает – верно, Джон?

Мильн поднял на него разнесчастные глаза, и учитель ответил на этот взгляд улыбкой, наполовину затерявшейся в бороде.

– Итак, что тебе запомнилось больше всего?

– А я был в ратушном музее! – отчаянно выпалил Джон, убедившись, что учитель все равно от него не отстанет.

– Да ну? – восхитился господин Джоунз, как будто его ученик заявил, что спускался в кратер вулкана Кракатау.

Но все второклассники отнеслись к словам Мильна совершенно равнодушно: они уже не раз бывали в ратушном музее – и одни, и с госпожой Розой, – и успели обследовать там все углы.

– Замечательно! – ободрил рассказчика господин Джоунз, снова присаживаясь на краешек стола. – Знаешь, давай-ка сделаем как: представим, что я только что приехал в Мурленбург, и ты уговариваешь меня пойти в ратушный музей… Итак, что бы ты мог мне о нем рассказать, чтобы мне сразу захотелось туда пойти? Я слушаю, Джон!

– Ну… Там есть доспехи графа Марлена… – пробубнил Мильн, глядя на солнечный зайчик, отражающийся в черном блестящем ботинке учителя.

– Отлично! А что еще? – неумолимо продолжал допытываться господин Джоунз, пересаживаясь со стола на стул.

Потеряв ботинок из виду, Джон встряхнулся и выпалил, глядя прямо в круглые очки господина Джоунза:

– А еще там есть сигнальный горн, похожий на волшебную трубу принца эльфов!

– Что-что? – заинтересованно переспросил учитель и встал. – На какую трубу?

– На трубу принца эльфов… – упавшим голосом повторил Мильн.

Но отступать было уже поздно, и, снова вцепившись в пуговицу на рукаве, он с безумной смелостью продолжал:

– Это просто такая сказка, мне ее рассказал один старичок…

– Любопытно! Ну-ка, ребята, послушаем сказку!

– Да просто сказка… Про то, как когда-то, давным-давно, принц светлых эльфов поселился среди людей и втю… М-м-м… Влюбился в человеческую девушку. Она жила на берегу моря в деревне, на которую часто нападали разбойники, и даже король той страны ничего не мог с ними поделать. Принц решил помочь своей девушке и сделал волшебную трубу, заклинающую негодяев – стоило заиграть на этой трубе, как все негодяи сразу бежали на ее звук, как крысы на звук дудочки гиммельнского крысолова…

Мильн вдруг спохватился, что говорит слишком длинными и складными фразами, какими редко говорят во втором классе даже филологические вундеркинды, замолчал и сделал вид, что подбирает слова.

– Ну… И вот… – забормотал он, ожесточенно крутя несчастную пуговицу. – Принц хотел подольше поиграть на этой трубе… Чтобы заманить всех негодяев в море… И всех их там утопить… Как гим-мельнских крыс.

– И что, утопил? – с любопытством спросил Чак.

Весь класс теперь с интересом слушал сказочку про трубу – и от этого интереса Джон и вправду стал путаться в словах, но все-таки, собравшись с силами, закончил:

– Нет… Он… Этот принц… Отплыл в лодке от берега и стал играть, но первыми на звук трубы к берегу выбежали не разбойники, а родственники его девушки… А потом прибежала и сама девушка… И все жители ее деревни – они все оказались негодяями! Тогда принц навсегда ушел в свое королевство и унес с собой волшебную трубу. Труба потом долго хранилась у эльфийских королей и много раз спасала их королевство от врагов… Ну… И… Вот… И все.

– Все? Молодец, Джон, очень интересная сказка, я такой никогда не слышал! – похвалил господин Джоунз. – Любопытная утопия… Значит, горн из ратушного музея похож на трубу принца эльфов?

– Ага… Да. Так сказал тот старичок…

– Интересно, а откуда тот старичок знает, как выглядит труба принца эльфов? Он, часом, не эльф, как ты думаешь, Джон?

Второклассники засмеялись, а Мильн только молча взглянул на учителя – ну что с него взять, если он даже не знает, как отличить человека от эльфа?

– Хорошо, садись, Джон, – разрешил господин Джоунз, и Мильн радостно вернулся на место, улыбнувшись Эдвину в ответ на его поднятый вверх большой палец.

– А что такое утопия, господин Джоунз? – спросил любопытный Чак, и учитель начал длинно и вдохновенно рассказывать про какое-то идеальное государство, выдуманное когда-то одним англичанином, и про то, что люди называют этим словом теперь, – как вдруг удар колокола прервал его объяснения на полуслове.

– Что? – удивился господин Джоунз. – Уже?

Посмотрел на наручные часы, поднес их к уху, снова взглянул на циферблат и махнул рукой.

– Ладно, для первого дня достаточно! Разбегайтесь, завтра уроки по расписанию… Да, и обязательно принесите завтра свои летние коллекции, слышите? До свиданья!

 – До свиданья, господин Джоунз! – радостно прокричал класс.

Все шустро повскакали из-за столов, но Джон Мильн на этот раз рванулся с места быстрее других, опередив даже торопыгу-Тоя.

– Джонни, ты куда? Пошли в бассейн! – крикнул ему вслед Эдвин, но Джон, не оборачиваясь, помотал головой – и вылетел из класса, на ходу запихивая в сумку учебник.

Перепрыгивая через три ступеньки, он скатился в еще пустую прихожую, юркнул под правую лестницу и забился в самый дальний угол, за растопыренные лапы якоря Штормяги.

Уж здесь-то его никто не достанет!

Усевшсь на свою сумку в пахнущей пылью темноте, Джон прислонился спиной к стене быстро забормотал Замыкающее Заклинание…

Если окажется, что пока он отвечал на глупые вопросы господина Джоунза, Конрад успел смыться из Немой Горы, – его новый очкастый господин не отделается одним только Спотыкательным Заклинанием, придется ему тогда познакомиться с драконом Харро!

* * *

Колдун Конрад не успел смыться.

Магический кристалл – подарок Корвина – не показал Дэви мерзкую рожу колдуна, значит, Конрад все еще сидел в Немой Горе: только недра этой горы и не могли отразиться в фиолетовых гранях кристалла.

Снежный Вихрь опустился на ярко-зеленую одолень-траву и замер, тревожно пофыркивая и кося по сторонам лиловым глазом. Ему явно не нравилась высокая гора, покрытая до середины жесткой желтой травой; не нравилась пустая степь вокруг горы, где не слышалось даже стрекотания кузнечиков; не нравилось тусклое безоблачное небо, с которого он только что сюда спустился… И Дэви все это не нравилось тоже.

– Да, поганое место, малыш, – тихо сказал он, поглаживая белоснежную длинную гриву единорога. – Осторожно, не ступай на желтую траву! Там, где она растет, уже не действует никакое волшебство. Туда мы не пойдем, ведь я обещал Теварцу, что никогда не сунусь в Немую Гору! Мы подождем здесь, пока Конрад вылезет… А он непременно вылезет перед большим боем, чтобы пустить в ход Кровавый Кристалл! Осади назад, Вихрь, и стой смирно, мальчик, сейчас я буду колдовать…

Хотя снежный единорог не так давно стал скакуном Мага Стрелы, он успел привыкнуть к волшебству – поэтому стоял очень смирно, пока одолень-трава закручивалась в толстые жгуты у его передних копыт.

– Так, готово, – прошептал Дэви, оглядев странную травяную фигуру, похожую на капкан. – А теперь – вперед, малыш, галопом вокруг горы!

Если бы кто-нибудь посмотрел сейчас со стороны на Немую Гору, то увидел бы удивительное зрелище: как зеленая трава у ее подножья пригибается к земле и тут же выпрямляется снова, словно по ней мчится невидимый конь.

Это Маг Стрелы скакал верхом на снежном единороге, укрыв себя и своего скакуна заклинанием невидимости и разматывая за собой незримую магическую сеть.

Спустя пять минут Снежный Вихрь обежал вокруг горы, и оказался на том же месте, куда они опустились с небес. Дэви прицепил второй конец сети к своему травяному «капкану», несколько мгновений укреплял ловушку всеми подходящими абракадабрами – и наконец зловеще засмеялся.

– Теперь колдун Конрад может вылезать из Немой Горы, его ждет неплохой сюрпризец! Ха, он столько времени жил рядом с пауками, что интересно будет посмотреть, как он справится с этой паутиной, ха-ха!

Единорог изогнул шею и тревожно-вопросительно посмотрел на хозяина.

– Тебе не терпится поскакать на Изумрудную Равнину, да? – спросил Дэви, гладя белый шелковистый лоб у основания витого рога. – Мне тоже, сто чертей и одна ведьма! А вдруг люди все-таки полезут в бой, не дожидаясь помощи своего «Великого Мага»? А мы с тобой торчим за сотни миль от Синих Холмов… Кстати, держу пари, что Рон так и не надел кольчугу! Но мы не можем сейчас рвануть на Изумрудную Равнину, малыш. Нам с тобой скоро предстоит другой бой, может быть, самый важный бой в этой войне! Как думаешь, Вихрь, если я принесу Теварцу в подарок Кровавый Кристалл, он перестанет на меня злиться?

Снежный Вихрь фыркнул и утвердительно тряхнул головой.

Дэви снова нежно погладил морду единорога, поправил за спиной меч и нетерпеливо закусил губу.

– Бури и цунами, да что он там копается, этот мерзкий олдун? Все Запределье уже знает, что Великой Зарочной Черты больше нет, а до него, небось, еще не добрался гонец! Завел бы себе мобильный телефон, придурок, раз в его Немую Гору магически не докричишься! Знаешь, Вихрь, поднимись-ка на полметра в воздух и скачи вокруг горы, а то я просто сдохну от нетерпения!..

Не успел Дэви договорить, как единорог стремительно рванулся вперед и вверх, срывая копытами пушистые метелки одолень-травы.

– Охэй, притормози, малыш! – Дэви слегка дернул своего скакуна за гриву. – Побереги силы до той минуты, когда Конрад вляпается в магическую паутину. Вот тогда надо будет перехватить его прежде, чем он пустит в ход Кровавый Кристалл, а пока…

Впереди по траве пробежала быстрая рябь, и Дэви показалось, что это дрогнула магическая сеть. Он машинально вскинул руку к эфесу меча…

А потом все закрутилось очень быстро.

Снежный Вихрь шарахнулся в сторону, меч резко взвыл, и едва Дэви выдернул его из-за спины, как из травяных дебрей выпрыгнул огромный черный паук с красными полосами на лапах и с крестом на спине.

Голубой клинок отсек вытянутые в прыжке передние лапы паука, но не остановил крестоносца. Чудовищный удар смел Дэви со спины Вихря, швырнув спиной на склон, а шестиногий паук оттолкнулся оставшимися лапами от спины единорога и снова прыгнул.

«Надо же, а у него крест не только на спине, но и на животе!» – эту дурацкую мысль Дэви додумывал уже после того, как рубанул мечом по перекладине креста на паучьем брюхе.

 Потом он быстро перекатился на бок, привстал на одно колено и возликовал при виде чудесной картины: Снежный Вихрь пригвоздил второго крестоносца рогом к земле и лихо превращал его в кашу передними копытами!

– Молодец, малыш! – гаркнул Дэви, вскочив…

Он лишь краем глаза увидел бросок третьего паука.

Этот крестоносец прыгнул на него так быстро и под таким углом, что Дэви невольно вскинул Щит, решив прикончить восьмилапую мерзость уже после того, как она врежется в защитное поле…

Но паук пролетел сквозь поле так, будто Щита не было и в помине, опрокинул Дэви на желтую траву, подмял под себя и вцепился в его плечо изогнутыми острыми челюстями… И тогда Дэви понял: первый паук отбросил его туда, где не действует никакая магия; значит, заклинания ему не помогут. Меч в его руках теперь – самый обычный меч, кольчуга на нем – самая обычная кольчуга, которая не может выстоять против яда, сочащегося с паучьих челюстей!

Металлические кольца плавились, выбрасывая удушливый зеленый дым, сквозь этот дым Дэви вдруг увидел черно-красную вспышку: Флейн-о-Норр во весь опор скакал с небес к Немой Горе, и Рон неистово понукал своего скакуна, и без того мчащегося к земле по почти отвесной прямой сумасшедшим галопом…

Дэви хотел окликнуть друга, но не смог: в его левое плечо впилась такая боль, какой он не испытывал ни разу в жизни, меч выпал из его онемевшей ладони, весь мир вокруг почернел, расплавился вслед за кольчугой – и перестал существовать.