Текст книги "Скажи смерти «Да»"

Автор книги: Анна Оранская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

А он уже стоит сзади нее на коленях, сжимая зад руками. Любите крупных женщин, мистер, – так давайте, смелее. Стискивает ее грудь, наклоняясь вперед, разворачивает к себе, опуская ее голову к члену.

– Э, так нельзя, мистер! А ты, идиотка, забыла про презерватив, что ли?

Она словно слышит меня, шепчет ему что-то, быстро извлекает из-под простыни заранее положенную туда упаковку, надрывает ее зубами, глядя ему в лицо, быстро натягивает в одно неуловимое движение, чем заслуживает мое одобрение.

Ну, может, сделает что-то нестандартное? Увы, нет: сначала он входит ей в рот, потом берет торопливо сзади, и все кончается уже минут через десять.

Нажимаю на пульт, выключая запись. Да, глупо было бы ждать от него чего-то необычного – за те четыре недели, что функционирует наше заведение, только четыре клиента оказались относительно изощренными, как раз по одному на неделю. Один совсем плоскую девицу взял – а она, специально без косметики, в своей одежде выглядит как мальчик, и даже когда разделась, было впечатление, что вот сейчас откуда-то у нее член появится, – и брал он ее в попку, демонстрируя наличие некоторой гомосексуальности. Один оказался любителем садо-мазо: приковал девицу и обработал совсем безвредной, но извлекающей хлесткие звуки плетью. Еще один, старый импотент, девушке медосмотр у гинеколога устроил, всю ее там исковыряв в течение часа пальцами в резиновой перчатке. А последний просто мастурбировал, пока она перед ним раздевалась и об него терлась, – причем кончив раз, сразу за второй принялся. Понравилась, видно.

Вот и все разнообразие. Остальные, конечно, хоть и хотят обычного секса, тоже отличаются чем-то друг от друга – кто-то одни позы предпочитает, кто-то – другие, у одного их больше, у другого меньше, – но мне это неинтересно. Все клиенты на одно лицо, и смотрю я эти записи на перемотке.

Конечно это только начало – дальше, может, будет поинтересней, да к тому же я не знаю, что заставляют моих девиц делать на выездах, на эскорт, так как сказать, услугах, но думаю, что, в принципе, тоже ничего особенного.

Неплохо я все придумала. Кореец на следующий день после разговора о будущем, который сам предложил отложить, признал, что голова у меня соображает дай бог каждому. Позвонил в Москву Лешему, у которого человек есть, экспортом девиц занимающийся, попросил фото прислать в полный рост и лучше без купальника, хотя можно и в нем, и короткую анкету, в которой упор делался на знание языка, наличие образования и все такое. В тот же день мы в Нью-Йорк слетали, высказали Яше свои соображения. Он поначалу к ним прохладно отнесся – все же нелегальщина чистой воды, – но, когда я ему весь план изложила полностью, сказал, что неплохо, даже встречный план предложил – как оформить все так, что мы будем как бы ни при чем, теневые владельцы, так сказать. Все же он здесь уже бог знает сколько лет живет и в местных законах и правилах ориентируется куда лучше нас.

Ну и работа закипела – Яшин человек ею занимался, пока нас не было. А идея заключалась в том, чтобы открыть эротическое шоу, стриптиз, короче говоря, исключительно для элиты предназначенный. А привлечь эту элиту можно только качеством девиц и высокими ценами: богатым все же неохота рядом со средним классом сидеть. Стриптиз в Америке – зрелище жутко популярное, и среди миллионеров, и среди бедных, что меня всегда удивляло. Ну какой интерес сидеть часами и смотреть, как танцуют, раздеваясь, бездушные девки, изображающие изредка страсть, а на самом деле просто отрабатывающие номер? Уж куда проще трахнуть кого-то, раз приспичило. Первое впечатление, что удовольствие для людей явно закомплексованных, или больных, или просто для импотентов: ну охота человеку с нормальной потенцией и возможностью найти себе нормальную женщину за всем этим наблюдать? А им – охота. Сама видела (женщин на стриптиз-шоу не пускают, но есть ряд заведений, делающих исключение), так что могу сказать, что, по крайней мере, половина клиентов на вид приятные и нормальные мужчины, но тем не менее простое сидение и наблюдение им нравится. Может, причина в том, что прямо-таки на износ они работают и после работы ни на что не способны, кроме как смотреть?

Особенно так называемые “прайвет дэнс” популярны – частный танец, если дословно. Это танец, исполняемый девицей специально для одного клиента, за него заплатившего. Отходишь с ней в уголок, чтобы другие за твой счет не наслаждались – хотя все равно этого полностью не избежишь, – и она раздевается перед тобой и вертится, чуть касаясь то задом, то грудью, может потереться, если заплатишь побольше. Но, в любом случае, пара минут – и ты свободен.

Я специально с Корейцем по стриптиз-барам походила, поизучала, что и как. Девицы, как правило, не подарок, особенно вблизи, – пока они на сцене танцуют, другие ходят по залу, иногда навязываясь клиентам, а иногда просто показывая, что готовы станцевать для любого за отдельную плату. В среднего пошиба заведениях цены небольшие: вход – пять долларов, частный танец – примерно двадцать, ну и в баре цены не слишком высокие. Основной доход владельцев, как я поняла, идет за счет бара: сама видела, как официантки прямо-таки пристают к тем, кто сидит с пустыми руками, без стакана или бокала пива. Так как посещаемость высокая, то и доход неплохой.

А девицы, как я выяснила, на небольшой зарплате, около пары тысчонок, плюс минимум половину от того, что за “прайвет дэнс” получают, берут себе, а то и все: а как проконтролируешь, сколько и с кем она танцевала? Так что, если публике нравишься (хотя публике, как правило, все нравятся), зарабатываешь неплохо, да и работенка несложная: раздевайся и одевайся, раздевайся и одевайся. Клиенты руками не хватают, потому что за это из клуба выгонят, а хочешь в свободное от работы время интимом заняться – желающих наверняка будет куча.

Моя идея изначально в следующем заключалась: дорогой клуб, чтобы вход не менее двадцати баксов и бар недешевый, девки только первоклассные, чтоб с душой все делали, играли, как актрисы, и чтобы клиент знал, что мы специализируемся на “прайвет дэнс” на любой вкус. Девица по его заказу может любое платье одеть, любой костюм, любой парик и танец перед ним может исполнить не при всех, в зале, а в отдельной комнате с зеркалами и большой кроватью. Может даже для танца плетку в руки взять, или искусственный член пристегнуть, или изображать половой акт с вибратором, или в наручниках, к примеру, а то и в цепях. Такого в других заведениях нет, я точно знаю, и если клиент хочет, может хоть час это делать – лишь бы платил по двадцать баксов за минуту.

Ну и главное: постоянному и солидному клиенту девица может в комнате более приятные услуги оказать, притом так, как он того пожелает. За большие деньги, потому что, опять же, такое не практикуется. Двадцать процентов ее – остальное, понятно, владельцам. Самое главное – клиент, приходя в клуб, получает визитную карточку заведения, на которой написано, что оно специализируется также на эскорт-услугах любого рода, по желанию клиента, – то есть, фактически дается понять, что если ты хочешь ту или иную девицу, можешь сделать заказ, предварительно объяснив, что именно тебя интересует, и заранее оплатив сделку. Это тоже элитно, потому что по телефону, например, ты девицу хрен выберешь – будешь иметь ту, которую пришлют. А здесь – пожалуйста, еще намекают тебе открыто, что любой секс можешь получить. Неплохая идея, а?

Риск, конечно, есть, но минимален. Прежде всего потому, что девица контракт подписывает, в котором говорится, что в ходе работы танцовщицей никаких интимных услуг предоставлять не имеет права, так что поймают ее – одна ее вина, а в случае высылки из страны мы ей премию выплачиваем, чтобы не слишком огорчалась. Шансов на то, что девица начнет выкладывать всем, что ее вопреки всем законам принудили отдаваться клиентам, почти нет: все же их из Союза присылают, через надежных людей, и они прекрасно понимают, что сотвори что в Штатах, в Москве потом проблемы будут ох какие. К тому же никто никого ловить не собирается: Яша человек немаленький, завязки у него есть везде, в том числе и в Лос-Анджелесе, и на высоком уровне, а взятки полицейские берут охотно.

Помнишь, мы фильм с тобой смотрели, “Серпико”, с Аль-Пачино в главной роли? Ты специально купил кассету, потому что тебе Аль-Пачино понравился очень в “Человеке со шрамом”, любимом фильме российских бандитов – хотя он и мне жутко понравился, а я себя к бандитам ну никак не могу отнести, – а оказалась жуткая муть про страшную коррупцию в полиции, с которой борется герой Аль-Пачино и в итоге получает за это пулю и едва выживает. Я запомнила еще, что американцы сами снимают фильм о том, какая у них полиция насквозь коррумпированная – сверху донизу. Вряд ли это пустая критика, потому что иначе фильм в куски бы разнесли, а к тому же в основе его реальная история и реальный герой.

К чему это говорю: жуткая эта нуднятина, тогда меня утомившая, сейчас пригодилась, когда я ее вспомнила, и Яша подтвердил, что если платить регулярно нужным людям, то никаких проблем, если, конечно, не наглеть и вести себя солидно. Вот такая идея пришла в мою светлую голову, и мы ее осуществили…

Думаю, тебе бы это не понравилось – то, что я такими вещами занимаюсь: мне ведь деньги не нужны, мне на всю жизнь хватит. Наверное, и вправду глупо организовывать явно незаконное дело и подвергать риску, пусть минимальному, спокойную, размеренную жизнь и репутацию голливудского продюсера. Но ты ведь знаешь, насколько меня всегда интересовал секс, – помнишь, как я попросила у тебя разрешения проехаться по секс-шопам, чтобы внести разнообразие в нашу интимную жизнь. Ты тогда сказал, что она и так жутко разнообразная, что у тебя ни с одной женщиной такого не было, – а я тебе не очень поверила, потому что знала, что женщин у тебя была куча, и каких, а Кореец как-то, давно еще, признался, что всегда завидовал тому, каких ты женщин снимаешь. Конечно, к тебе и фотомодели всякие липли, и манекенщицы, и другие красивые девицы: твоя фирма в конкурсах красоты принимала участие и в прочих мероприятиях подобного рода – я ведь не случайно удивлялась про себя сначала тому, что ты во мне нашел и почему продолжаешь со мной встречаться после первого раза, а потом тому, почему ты со мной живешь. А потом жутко изумилась, услышав, что ты хотел бы, чтобы мы поженились.

Так вот – я думаю, что ты просто меня любил, а потому и сказал, что такой женщины не видел. Хотя и я вправду старалась быть разной в постели, и опыт у меня для этого был, и чувства к тебе, но тем не менее мне хотелось, чтобы я тебе не надоела, да и самой было интересно попробовать по-другому. Поэтому и закупала в секс-шопах вибраторы, цепи, плетки и прочие штуки, парики покупала. Устраивала для тебя мини-спектакли, изображая то девушку по вызову, то невинную школьницу, то светскую даму, то японскую гейшу. Да и не вспомнишь сейчас всех ролей. Поэтому и говорила тебе не раз, что, если ты хочешь заняться этим с другой женщиной, я совсем не против – даже “за”. Особенно, если это будет происходить при мне. Как-то раз я с трудом убедила тебя снять проститутку на Тверской. Мы выбрали самую приятную на вид, но она оказалась такой халтурщицей и бревном, что ты ее выгнал, едва пинков не надавав, – сразу после того, как она меня якобы страстно вылизывала, а сам-то ты к ней не прикоснулся даже. Поэтому и в Штатах тогда тебя уговорила вызвать ту китаянку или японку.

Не знаю почему, но мне все это с детства было интересно – даже думала в свое время, что только для этого и родилась, и называла себя жрицей любви, уверенная, что мое призвание, предназначение – дарить людям сексуальное наслаждение. И дарила, до тебя ни разу не испытав оргазма. Мне интересно было посмотреть, как будет себя вести тот или иной мужчина, что и как он будет делать со мной, поэтому чего только у меня не было, чего я только не увидела и не испытала. Изнасилования, групповой секс, не говоря уже об анальном и оральном, садомазохизм. Я уж не говорю о самоудовлетворении – как начала лет с одиннадцати, так до сих пор это люблю. Равно как и лесбийскую любовь, которой начала заниматься еще до того, как лишилась девственности.

После тебя у меня только один мужчина был – Кореец и с десяток любовниц, наверное: и в Москве, когда в лесби-клуб ходила, и в Штатах. И теперь, хотя я и остаюсь жрицей любви, но проповедую свою веру только себе и Корейцу, хотя и сохраняя к ней огромный интерес. Если честно, то кем бы я была, если бы не моя тяга к сексу? Если бы у нас тогда ничего не было с тобой на выпускном вечере моего женишка, то не было бы ничего и потом. А если бы не хотел меня Кореец, вряд ли он пошел на такие фантастические ухищрения, чтобы меня спасти. Если бы не секс, удалось бы мне втереться в доверие к Кронину? Тоже нет. Если бы не секс, удалось бы мне обмануть и убить его телохранителя?

Так что моя религия – секс – в моей жизни роль сыграла огромную, определив с детства мой дальнейший путь, много раз меня спасая, сделав тем, кто я сейчас. Так могу ли я сейчас отказаться от нее, став атеисткой, отвергнув своего бога?..

Но стриптиз-бар, конечно, побочным бизнесом был. Тем более что официально он к нам никакого отношения не имел, управлял им тот человек, которого Яша нам дал. Я там и не появилась ни разу – даже Кореец днем только заезжал, когда заведение закрыто, для того чтобы записи забрать, сделанные за вечер и ночь – с шести до двух, да и то всего раз в неделю. Сергею этому, который всем управлял, объяснили, что камеры хочу вмонтировать, чтобы контроль был за девицами, – если есть желание у человека, у клиента то есть, зачем ему бежать договариваться к менеджеру? Пусть на месте и решает, таксу девки знают. От осознания, что запретным занимается, у него еще острее ощущения будут. А камер не видно – их в каждой комнатке по две, и вмонтированы так хитро, что только спец догадается.

Уже когда открылось заведение наше (назвали его “Лестница на небо”, как я и предложила, решив, что звучит заманчиво, и точно, и двусмысленно одновременно), я чуть ли в не в первый день поняла, что хотела немного другого, точнее – совсем другого. Пока обсуждали, как все будет выглядеть внутри, как надо все отремонтировать, каких девиц взять, а каких – нет, казалось, что все здорово, – но уже после первого просмотра видеозаписей стало скучновато.

Знаешь, в Амстердаме есть такой публичный дом знаменитый на всю Европу – название забыла, правда, но оно и неважно сейчас. Я читала про него, когда мы там были, хотела Корейца отправить, но оказалось, что он только для членов клуба, для избранных, короче, для постоянных клиентов, давно себя зарекомендовавших. Шанс, конечно, был прорваться – все же Кореец у нас гражданин США, миллионер и все такое, но он желания не проявил: начал твердить, что хочет только меня и ни хрена ему больше не надо. Я это оценила, но хотелось бы услышать от очевидца, как там оно все.

В том журнале, в котором я об этом доме прочитала, говорилось, что внутри – просто фантастика. Гигантские, богато обставленные номера – залы, скорее – с огромными бассейнами, и девицы супер, и, хотя цены запредельные, клиенты счастливы. А среди клиентов этих, кстати, исключительно элита – и нувориша туда просто так не пустят, потому что это что-то вроде закрытого клуба, попасть в который достаточно сложно. А про услуги там не говорилось, кстати – может, оттого, что большинство людей, в отличие от меня, убеждено, что такое понятие, как “извращение”, все же существует. Это только я верю, что в сексе все возможно и все естественно, а насчет других – большой вопрос.

Вот именно такое заведение мне хотелось бы открыть – нечто вроде театра секса, в котором клиент по желанию мог бы перенестись в любую страну и любую эпоху, максимум удовлетворить свою мечту, если имеется у него таковая. Хочешь египетскую рабыню, задействованную на строительстве пирамид, – будь добр. Хочешь почувствовать себя великим шахом в гареме или Джоном Кеннеди в будуаре Мэрилин Монро – нет ничего проще, хочешь двухметровую негритянку с пятым размером груди или крошечную китаянку в национальном костюме – пожалуйста. Сделай заранее заказ и получи продуманную до мелочей, выверенную ситуацию, в которой все будет так, как ты того пожелаешь. Разве не здорово?

Уверена, что персонал подобрала и воспитала бы дай бог, но то, что я называю театром секса, многие другие называют проституцией. А проституция в Америке запрещена, и публичные дома, естественно, тоже – слышала, что в некоторых мелких графствах они есть, в занюханных городишках, если есть на то воля населения этих городишек. А так – ни-ни. Хотя снять проститутку здесь, в Штатах, так же легко, как и в Москве – где, кстати, проституция тоже вне закона. Я, конечно, ни о чем не жалела: в конце концов, не так уж дорого все это обошлось, и вложения должны были через пару месяцев вернуться, а там и прибыль обещает пойти. Но если бы я знала, какую роль сыграет это заведение в моей жизни, поставила бы там статую из чистого золота в знак благодарности.

Так что мы с Корейцем решили вскорости другим делом заняться – открыть ночной клуб или дискотеку элитную, для обитателей Голливуда. Когда Мартену сказала, тот затею поддержал полностью, пообещал даже помочь в привлечении клиентуры – все же у него завязки в мире кино очень неплохие. Он тогда, осенью, вообще на верху блаженства был, и чуть ли не молился на нас, и всем, чем угодно, готов был помочь, хотя я его ни о чем и не просила – просто фильм шел на ура, и деньги шли. По его прогнозам выходило, что миллионов на десять, как минимум, мы будем в плюсе, что для начала более чем неплохо.

Пока мы в отпуске были, он мои наброски сценария изучил “от” и “до”, а затем долго и восхищенно кричал на первой после отпуска встрече, что идея просто гениальна, что в свете небывалой популярности русской мафии в Америке картина сулит грандиозный успех – и в плане славы, и в плане финансов, что в Голливуде всегда взаимосвязано. Я, конечно, уже устала удивляться тому, что все это происходит со мной: спокойно улыбнулась ему в ответ и сказала, что к концу ноября, когда окончательно станет ясно, окупилось вложенное в первый фильм или нет, мы приступим к обсуждению бюджета следующей картины, наймем сценариста и все прочее начнем, что положено.

– Прямо-таки голливудские магнаты мы с вами, мистер Кан, – сказала я Корейцу после встречи с Мартеном. Тот только хмыкнул. Он к нашему партнеру относился несколько недоверчиво, да и я его не считала близким другом, на которого стопроцентно можно положиться, но больше ему доверяла, чем Кореец. Я еще подумала, что это перебор: здесь, конечно, людям верить опасно, особенно финансовым партнерам, адвокатам, агентам и прочим, – сколько читала о том, как агенты, например, кидали кино-, поп-, рок– и спортивных звезд на такие суммы, что закачаешься. Но Кореец перебарщивает все равно. Знать бы тогда, насколько он был прав…

А так жили, как всегда. Если никаких встреч не было с утра, я вставала часов в десять – двенадцать, потому что ложилась всегда очень поздно. Ничего не поделаешь, люблю ночь, и, если есть возможность никуда не торопиться завтра, почему бы не посидеть с сигарой у дома, не подумать о своих делах и планах, о жизни вообще, не послушать музыку, не позаниматься сексом не спеша и в удовольствие? Кореец меня будил, руководствуясь тем соображением, что для того, чтобы отдохнуть, больше пяти часов спать необязательно – хотя и у меня было все время такое ощущение, что двух-трех часов на сон мне вполне хватит. Эйфория была, все вокруг чудесно было и здорово. Вот когда ты погиб, я спать полюбила: во сне ты был рядом и все было хорошо. Тогда и просыпаться не хотелось – а теперь все наоборот.

Пока я душ принимала, Кореец уже завтрак готовил – сам к моменту моего подъема уже поплавать успевал и в зальчике потренироваться час-полтора, как минимум. Так что, когда выходила, вся мокрая, накинув халат, меня уже сок ждал, тосты и кофе – причем кофе он постоянно варил слабый, как здесь и положено, что для меня, любительницы крепкого густого варева, равнозначно воде. Но я только руками разводила: в Америке живем – значит, следует соблюдать местное правило, согласно которому забота о собственном здоровье есть дело первостепенной важности. Зато после чашки мерзкого пойла сама шла на кухню, засыпала в кофеварку столько кофе, сколько хотела, – и запах шел по всему дому, волнующе ароматный, который американцам с их бурдой, потребляемой стаканами без всякого эффекта, и не снился.

Кореец только головой качал с деланным осуждением, но молчал, потому что сам в неимоверных количествах поглощал такие “вредные для здоровья” продукты, как яичница и бекон. Я, конечно, понимала, что после таких тренировок, как у него, много есть просто необходимо, поэтому тоже ничего не говорила. За кофе обязательно сигару выкуривала – тоненькую панателлу, которую и положено курить в начале дня, – а потом шла приводить себя в порядок, надевать маску, в которой показывалась миру. Это Корейцу нравилось на меня смотреть, когда я без косметики, это он меня видел без парика, в котором я дома не ходила, – но для других я должна быть совсем иной.

Я часами могла сидеть перед зеркалом, поправлять форму губ тончайшей кисточкой диоровского карандаша или припудриваться, чувствуя, как ложится прозрачным бархатом невесомый порошок и освещает лицо, совершенствуя его и завершая, или подкручивать специальными щипчиками ресницы, делая их немного кукольными. Все это такие мелочи, но сколько удовольствия от ощущения собственной привлекательности! Как я люблю все эти тюбики, баночки, коробочки и флакончики! Уже сами по себе они являются произведениями искусства, какими-то миниатюрными скульптурками, вылепленными мастерами разных школ, стилей и направлений. Так приятно смотреть на них еще перед тем, как краситься, брать их в руки, открывать, закрывать и ставить на место. Так, наверное, снайпер любит свое оружие, наслаждаясь его видом перед тем, как приступить к делу, потому что потом, в деле, уже не до него, уже другие задачи и цели, уже на другое он смотрит в прицел.

Здесь, в Штатах, макияж, кстати, не в чести – здесь в моде естественность. Это поразительно: на улице видишь женщин, которым косметика могла бы помочь, сделать их красивее и привлекательнее, но они предпочитают эту так называемую естественность и остаются крокодилами. Вот и удивляешься тому, что они еще моются и пользуются дезодорантами и туалетной бумагой – это ведь уже неестественно. Странно, что женщины отказываются от возможности выглядеть лучше: они же не мужчины, которые, если они не голубые, конечно, косметикой пользоваться не могут и должны полагаться на природные свои качества. Мне, признаться, по духу ближе, скажем, средневековая Япония, где женщины красились так, что фактически создавали себе новые лица, новые образы – как это до сих пор делают гейши.

Но мне, впрочем, наплевать на то, что сейчас в моде в Америке, как раньше было наплевать на то, как принято краситься в Москве. Поэтому я крашусь сильно и ярко – красная помада, синие ресницы, черный лак. И парик у меня жгуче-черный – вот такая выходит картина, и я давно не удивляюсь, что привлекаю к себе внимание, и знаю причину собственной привлекательности.

Потом, накрасившись уже, я каждое утро стояла еще какое-то время перед большим, в полный рост, зеркалом, рассматривая себя, словно ища что-то новое. Короткий ежик покрытых черной краской волос, нежное без косметики, но жесткое и холодное после макияжа лицо – даже в какой-то степени хищное и злое – может, потому, что до сих пор кажется мне неестественным, искусственным и отчасти чужим, родившимся в ходе пластической операции; заметно похудевшее за последний год тело – результат ежедневного плавания и прочих физических упражнений, – по-прежнему упругая, небольшая грудь. Мысль о силиконе мне в голову не приходит. Рост, естественно, по-прежнему маленький – в моем возрасте уже не растут, – но я его компенсирую неизменно высокими каблуками, а изящность фигуры подчеркиваю обтягивающей и исключительно черной одеждой.

Пара часов мне, как правило, на макияж. Заезжали на студию на час-два, а если надо было, то на значительно больший срок. Всякий раз, когда оказывалась в Голливуде, мне вспоминалась книжка Лимонова, в которой он утверждал, что американцы больше говорят о работе, чем работают. Не верила ему, но потом вынуждена была признать, что так оно и есть, хотя со всех сторон только и слышишь, как много приходится работать, что вся жизнь проходит в работе и что важнее работы ничего нет. На самом деле впечатление складывается совсем другое. Бесконечное кофепитие, длинные ланчи, на пару часов, за которыми якобы необходимо обсудить важнейшие дела, долгие телефонные разговоры не всегда по делу – в основном вот так. Нет, конечно, когда возникает запарка, тут все пашут дай бог, потому что от этого доходы зависят, премии и повышения. А просто, в обычные дни, особого рвения – не показного, а реального – что-то не видно.

Обедали мы часов в шесть – одни, или с Мартеном, или с кем-то еще. Есть в Лос-Анджелесе несколько престижных ресторанов, где голливудский люд обитает, – так что, если были с кем-то, туда и отправлялись. Ну а вдвоем, как правило, заваливались туда, где подавали любимую мою мексиканскую кухню, – во всех мексиканских ресторанах Лос-Анджелеса меня, кажется, по имени знали и считали завсегдатаем. Кореец за время, что живет со мной, жаловаться на острую пищу уже устал, но я время от времени шла ему навстречу, отправляясь с ним в японское, китайское или корейское заведение.

А по вечерам – либо дискотека, либо клуб элитный, либо тусовка голливудская. Вездесущий Мартен чуть ли не от всех приглашения получал, ну и нас тянул с собой. Партнеры все же. Постепенно мы своими людьми в Голливуде становились, и уже совсем не удивляло, если рядом со мной кто-то из звезд оказывался, кого я раньше только на экране видела. Обычное дело – чему удивляться? Кореец, как человек более непосредственный, поначалу был менее сдержан: как-то с Шэрон Стоун познакомился, которая ему понравилась в “Основном инстинкте”. Это, кажется, в самом начале года было, когда у нас уже съемки шли. И тут Мартен позвал на вечеринку к кому-то, уже не помню, к кому точно. О чем-то мы с ним говорили, о нашем фильме скорее всего, и тут я оглянулась на Корейца и вижу, что глаза у него такие круглые, словно он пластическую операцию где-то в туалете себе сделал. Ему даже говорить ничего не надо было – проследила направление его взгляда и подумала еще, что в чем-то мы с ней похожи. Были похожи. Когда я была Олей Сергеевой, пухленькой блондинкой, – правда, мне тогда многие делали комплименты по поводу сходства с Монро, и я под нее красилась и подражала ей какое-то время, даже специально все фильмы с ее участием просмотрела. И хотя сходством гордилась все меньше и меньше, о нем не забывала – пока ты мне не сказал чуть ли в самом начале наших отношений, что Монро бесцветная пустышка, созданный миф, что я гораздо лучше, что я – индивидуальность и ни на кого походить мне не надо, кроме как на саму себя.

И мысль о сходстве со Стоун мне не польстила – Оливия Лански совсем другая. Волосы у нее черные – после того, как выписалась из клиники, лысая была – ей необходим был парик, и только черный подошел к новому, изменившемуся под руками хирурга-пластика лицу. Я ведь и сейчас парик ношу – их у меня несколько штук, и все исключительно черные, – потому что сколько свои волосы ни отращивай, боюсь, что шрам все равно заметен будет. Вот тебе и касательное ранение…

– Бобби, – обращаюсь к Мартену, – мистер Кан у нас поклонник мисс Стоун – не мог бы ты ему помочь…

И Бобби помог – подошел и Корейца ей представил. Они о чем-то поговорили немного, и я еще пожалела, что у Корейца английский не настолько хорош, хотя для того, чего ему хотелось, словарного запаса должно было хватить. И тихонько растворилась в толпе, пока он там с ней обменивался любезностями, – она одна была, без бой-френда, может, и сварилось бы там чего у них. Подумала еще, как Кореец будет счастлив, наверное, переспать с женщиной, которая его возбудила с киноэкрана – ну точно возбудила, с чего бы он тогда на нее так смотрел? – и будет ему что мне рассказать потом.

А я перемещалась не спеша по залу в сопровождении Мартена, который меня знакомил с теми, с кем не успел еще, и все расспрашивал, какие мне актеры нравятся – и этим поверг меня в серьезные раздумья. Новомодные Бреды Питты и иже с ними, новые секс-символы Америки, совсем не в моем вкусе. Брюс Уиллис – ничего и, конечно же, Шон Коннери. В возрасте, благородный. Я усмехнулась при мысли, что, попади я сюда лет пять назад, наверняка использовала бы любую возможность переспать со всеми более или менее известными людьми. Не из тщеславия, которого не было никогда, а просто из интереса. А сейчас, запади на меня даже всегда нравившийся мне Коннери, я бы отказалась. И не только потому, что он мог в постели оказаться совсем другим и испортить такое хорошее впечатление о нем (как бывало, кстати, со многими мужчинами в моей жизни, которые внешне были приятны, уверенны и солидны, а без одежды либо терялись, либо вели себя по-хамски, либо пытались гонором компенсировать неумение), но в основном по той причине, что мне это неинтересно уже было и совсем ни к чему.

Тут Мартен быстренько от меня отошел, оглянувшись, и я сразу поняла, в чем дело: Кореец на подходе. Мартен тогда, в самом начале нашей совместной деятельности, кажется, не прочь был бы со мной уединиться, не предполагая, что все равно ничего не будет, но Кореец его нервировал, внушая, видимо, страх.

– Что-то вы быстро, мистер Кан, – заметила сухо, улыбаясь про себя. – Надеюсь, беседа была удачной? Вы уж утром поведайте мне, какова ваша любимая звезда в постели.

– Да у меня и в мыслях не было…

– Знаю я ваши мысли, мистер Кан. Если вы боитесь меня огорчить, то зря.

Медленно сказала, потому что он тогда похуже на английском говорил и понимал, чем сейчас, хотя уже на вполне приличном уровне. И добавила:

– Но если вы настолько учтивы, то я это ценю и предлагаю следующий план. Если хотите, можем сделать это втроем – я, наверное, была бы не против…

У Корейца на мгновение глаза вспыхнули, засветились щелочки (не совсем корейские, но все же европейским разрез его глаз тоже не назовешь) черными огоньками. Но тут же погасли.