Текст книги "Вероломство"

Автор книги: Анна (Энн) Харрелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

Жан-Поль очнулся уже в коммунистическом Сайгоне. Лицо было изуродовано. Он трудно, медленно выздоравливал, скрываясь от новых властей. Через полтора года ему удалось с небольшой группой беженцев покинуть Сайгон на утлом суденышке. То было рискованное, изнурительное предприятие, к которому его не подготовили даже годы, проведенные в лагере для военнопленных.

Потом судьба забросила его в Гонолулу, где вновь начались физические испытания: недоедание, обезвоживание организма, инфекции. Несколько месяцев он провел буквально на улице с одной задачей: выжить. Куда ему было до Абигейл Рид. Он видел ее фотографии в журналах, читал о ней в «Уолл-стрит джорнел». Она была недосягаема.

Но ты выжил, твердил он себе. Будь доволен и этим.

И только когда на глаза ему попался «Успех», он узнал, что Ребекка, Джед Слоан и Май все-таки выбрались из Сайгона.

Как глупо, самонадеянно, смешно с его стороны было надеяться, что на сей раз он сумеет заставить Абигейл вернуть ему Камни Юпитера. Он думал, что выведет ее на чистую воду и с Божьей помощью заставит ее отвечать за совершенные преступления по справедливости.

Но у Абигейл, оказывается, давным-давно не было Камней Юпитера.

– Не надо было мне выезжать из Гонолулу, – сказал он Ребекке Блэкберн.

Она улыбнулась ему, проявив трагическое непонимание:

– Скажите-ка, какое запоздалое раскаяние!

Ребекка тоже боролась со своими мрачными мыслями. Она любила Джеда. Так ей, по крайней мере, всегда казалось. После того, как в 1975 году они расстались, у нее были мужчины, и они немало значили для нее, но ни один не вызывал в ней такого волнения и огня, как Джед Слоан. И она помнила об этом, хоть и внушала себе, что ненавидит его за то, что он с ней сделал.

И теперь она вовсе не была уверена в том, что им удастся выйти из этих перипетий первозданно-чистыми. Не дай Бог, что-нибудь произойдет с Май. Джед может потерять дочь, а невольной виновницей этого окажется Ребекка с ее необдуманными поступками.

«Если бы знать заранее, что правильно, а что – нет, – часто говорил Томас Блэкберн, – то не пришлось бы делать трудный выбор».

Выбором Томаса в 1963 году стало молчание. Жан-Поль в 1975 году не колеблясь решил поставить под удар свою жизнь, чтобы не умножился счет жертв Абигейл Рид. Выбор Джеда состоял в том, чтобы признать Май своей дочерью и одному воспитывать ее.

Трудные решения, подумала Ребекка. И, может быть, не всегда верные, но принимались они словно между молотом и наковальней. И всякий выбор, каждое решение имело свое продолжение, ветвилось, точно дерево.

Понимала ли это Абигейл Рид? Однажды она уже пыталась убить Май. Собственную внучку!

– Мы выручим Май, – сказал Жан-Поль, будто прочитав мысли Ребекки. – Абигейл знает, что ехать в Марблхед у меня нет никакой охоты. Она использует Май как приманку.

– Как вы думаете, чего она добивается?

– Она хочет объявить твоего деда виновником злодеяний последних тридцати лет, – спокойно ответил Жерар. – Она решила убить и его, и меня.

– Но это безумие!

Жан-Поль остановил на Ребекке мягкий, внимательный взгляд.

– Подумай, Ребекка, так ли это?

ГЛАВА 36

Дом Вайтейкеров в Марблхед-Нек остался таким, каким его запомнил Томас во время первого визита сюда вместе с Эмилией, незадолго до начала второй мировой войны, перед опустошительным тропическим циклоном, обрушившимся на восточное побережье в 1938 году. Депрессия еще не ослабила мертвой хватки, но у Вайтейкеров в тот солнечный день за тщательно отобранными гостями, которых было не менее ста, ухаживали лакеи, разносившие яства на серебряных блюдах. Эмилию подташнивало на первых порах беременности, поэтому она ела очень мало, а больше наслаждалась дыханием моря и светской беседой. Джон Вайтейкер был неисправимым хвастуном, но его жена Сара представляла собой тип женщины кроткой, воспитанной и немного отмеченной налетом снобизма. Она взяла Эмилию под свое крыло, объясняя, каким образом надо выживать в Бостоне, где к власти пришли, вытеснив аристократов, какие-то ирландцы вроде Джона Фитцджеральда и Майкла Керли. Бедная Сара не могла предположить, что лет через двадцать сейчас еще не родившийся сын Эмилии женится на ирландке с Юга.

Спотыкаясь и поскальзываясь на крупных камнях, дрожа на пронизывающем ветре с моря, Томас как наяву видел Абигейл, которая карабкалась к нему, держа в руках водоросли и моллюски. Щеки у нее разрумянились, а глаза победно сияли.

«Посмотри, дядя Томас, посмотри! Как ты думаешь, я найду русалку?»

«Ищи, – отвечал он, – как знать, может, и найдешь».

«Пойду покажу папе».

Вскоре Томас увидел, как Джон Вайтейкер сердито подошел к кромке скалы и швырнул сокровища маленькой Абигейл как можно дальше в море, а Сара взяла ее, всхлипывающую, за руку и повела в дом, чтобы вымыть ее и переодеть в чистое платье. По пути она объяснила, что русалок не бывает.

С той поры минуло более полувека, но Томасу помнилось это яснее, чем то, что случилось в прошлом году.

Нгуен Ким, который шел за Томасом по скалам, приказал ему остановиться. Томас был рад подчиниться. Где-то он вычитал, что ноги с годами подводят в первую очередь. Это прогулка по крутой тропинке вниз, к морю, как нельзя лучше подтверждала такую теорию.

Они вышли на относительно ровное место, покрытое валунами, которые со всех сторон были облеплены острыми ракушками. Между валунами после отлива остались лужицы. Из дома это место увидеть было нельзя. Прилив накатывал высокими, пенными бурунами, поскольку собиралась буря. Томас, казалось, уже чувствовал брызги, попадавшие на лицо. Интересно, подумал он, Абигейл замышляет свои планы в соответствии с погодой, или близящийся шторм – это еще одно счастливое, но случайное совпадение?

Он обернулся. Ким указал на один из валунов.

– Садись, – сказал он.

– Ракушки острые, – возразил Томас.

Ким ухмыльнулся:

– Нормально.

Вьетнамец, телохранитель Абигейл, встретил Томаса на лужайке перед особняком и без лишних слов продемонстрировал пистолет, заткнутый за поясной ремень. Он повел Томаса вниз по скалам.

Томас надеялся, что ублюдок споткнется и случайным выстрелом ему оторвет яйца.

Томас все-таки сел. Ракушки впились в задницу, но это было ничего. Во всяком случае, предпочтительней пули в затылок, которой, впрочем, тоже долго ждать не придется.

– Я так понимаю, что Абигейл не желает марать гостиную моей кровью, – прокомментировал ситуацию Томас.

Ничего не ответив, Ким разматывал длинную веревку, которую он извлек из кармана.

Томас стиснул челюсти, чтобы зубы не стучали один о другой, но все напрасно: холод пронизывал до костей.

– Зачем веревка? Абигейл боится, что я вернусь в ее дом привидением?

– Руки, – скомандовал Ким.

– Ты деловой парень, да?

– Руки.

Томас со вздохом покорно скрестил руки за спиной, и Ким немедленно обмотал веревкой его запястья. То же движение он повторил и с лодыжками. Узлы были такие крепкие, что и без того слабая циркуляция крови в конечностях Томаса прекратилась совсем. Он всегда боялся ампутации, а сейчас пожалел, что раньше ему не отрезали руки-ноги. В данной ситуации это оказалось бы большим преимуществом.

– Ты всегда был мерзавцем, каких мало, – мягко проговорил Томас.

Ким метнул на него быстрый, недобрый взгляд.

– Я был таким, чтобы выжить.

– Позвольте спросить, – сказал Томас, не дрогнув под взглядом вьетнамца, – так ли уж важно, выживет ли такая скотина, как ты?

– Готовься к смерти, старик.

Томас с отвращением посмотрел на Кима.

– Я должен был умереть еще двадцать шесть лет тому назад, не так ли?

Ким молча затянул последние узлы и встал во весь рост.

– Нгуен Ким, – повторил Томас, словно до сих пор сомневался, тот ли это вьетнамец. – Ты ведь был другом Куанг Тая?

– Я был знаком с ним.

– А ты знаешь, что подписал ему смертный приговор, когда по приказу Абигейл связался с партизанами Вьет-Конга? – Томас не сводил глаз с Нгуен Кима. – Ведь это ты сделал. Тай доверял тебе. Он сообщил тебе о моем маршруте, а ты, храбрец, рассказал все партизанам.

Ким оставался бесстрастным.

– Я делал свое дело.

– Из-за таких, как ты, твоя родина лишилась надежд на будущее.

– У моей родины никогда не было надежд на будущее, – парировал Ким.

– Нет, – насмешливо проговорил Томас, – надежда была.

– На живот.

Томас с пренебрежительной улыбкой попытался слезть с валуна, но Киму показалось, что он делает это недостаточно быстро. Тогда он схватил старика и швырнул на большой плоский камень. Томас больно ударился щекой об острые ракушки.

– Ты утонешь, старик, – прошептал Ким, обдав ухо Томаса жарким дыханием.

Похрустывая по россыпи мелких камней и моллюсков, вьетнамец пошел прочь, оставив Томаса связанным у самой кромки воды. Томасу ничего нельзя было поделать, кроме как вслушиваться в грозный рокот наступающего прилива.

Разговор с Софи Менчини подтвердил худшие опасения Джеда. Софи побывала на Маунт-Вернон, но не заметила там никаких признаков Абигейл, Ребекки, Май, Томаса и Жана-Поля Жерара.

– Я в тревоге, Джед, – сказала Софи.

– И я.

– Давид поместил камни на хранение в сейф, но мне уже надоели эти игры. Я иду в полицию.

Джед согласился.

– Я подъеду к тебе при первой же возможности.

Через стеклянные двери отеля он увидел, что из белого «порше» выходит Квентин Рид, покровительственно улыбаясь служителю, спешившему ему навстречу.

Джед ринулся к выходу. Швейцар собрался было открыть перед ним дверь, но Джед отшвырнул его и толкнул дверь плечом. Он затылком почувствовал, с каким подозрением смотрит на него охрана. Плевать. Джед вырос перед Квентином, когда тот протягивал служителю ключи от машины, схватил его за грудки и приложил к капоту.

– Где моя дочь?

Квентин в страхе скорчился.

– Джед, Боже мой, что с тобой?

– Отвечай, черт возьми!

– Она с мамой. Мама сказала, что звонил Томас Блэкберн и что ты, он и мама собираетесь встретиться в Марблхеде.

Джед остолбенел:

– Май поехала с Абигейл?

Служитель с ключами угодливо спросил:

– Мистер Рид, позвать охрану?

– Нет, все в порядке, – выдавил Квентин. Джед ослабил тиски. – Что стряслось, Джед? Я видел Май. Она прекрасно себя чувствует, только немного устала, вот и все. Она убежала из дома?

Джед не слушал болтовню Квентина.

– Когда они уехали?

– Полчаса назад, где-то так, Джед. Не волнуйся, мама не такое уж чудовище. Я знаю: она когда-то наговорила о Май всяких обидных вещей, но теперь они, кажется, поладили... – Квентин с трудом проглотил слюну. Лицо у него побелело, как мел. – Разве Томас не позвал тебя в Марблхед? Ты ничего об этом не знаешь?

– Нет.

– Но... Джед, он ничего не сделает с мамой и Май? Я знаю, он уже старик, однако... Раньше мне никогда не приходило в голову...

Джед побежал к машине Ребекки, но вдруг остановился и обернулся к Квентину, по-прежнему стоявшему у своего «порше».

– Ответь мне, Квентин: Там в 1975 году просила тебя помощи в выезде из Вьетнама?

– О чем ты? Нет, я не общался с ней после того, как мы расстались. Я знаю, что поступил как подлец, и я не виню ни ее, ни тебя... Все так глупо получилось... Я правда ее любил, ты знаешь.

Джеду показалось, что земля уходит у него из-под ног. Там не обращалась за помощью к Квентину, она держала связь с Абигейл!

Он смотрел на кузена остановившимся взглядом.

– Тогда ты ничего не знаешь.

– Что?

Май– твоя дочь.

– Поехали, – сказал Джед, распахнув дверь «понтиака». – Поговорим по дороге.

ГЛАВА 37

Абигейл радовалась, какой хороший план она придумала. Она шла с Май по скалистому берегу невдалеке от дома в Марблхед-Нек.

Было бы нелегко во всем обвинить Жана-Поля Жерара. Он и без того много страдал. Ему пришлось тайно покинуть родину, он провел пять томительных лет в лагере для военнопленных, получил пулю в лицо. Теперь он больной человек, но в нем осталось что-то привлекательное, не то что в этом надменном Томасе Блэкберне.

А если уж говорить о страданиях, разве Томаспо-настоящему страдал? Нет! Да, он потерял своего малодушного сына, но тот все равно рано или поздно сдох бы в Индокитае. После этого его сноха забрала с собой выводок детей и отправилась в болотистую Флориду, ну и что? Разве Томасуприходилось когда-нибудь стоять перед трудным выбором, спасая членов своей семьи, как она спасала Квентина?

Нет, Томас Блэкберн не вызывал у нее никакого сочувствия.

Если он, Жерар и Май умрут, то Абигейл легко заметет следы. Ей поверят. Люди нередко плохо к ней относились, потому что она сильная, но на сей раз ей непременно поверят, поскольку не будет ни бродяги-француза, упорно противостоявшего ей, ни костлявого Томаса, который знает всю подноготную ее жизни, ни четырнадцатилетней узкоглазой девчонки, которая тем не менее похожа на Квентина.

Случившуюся трагедию она объяснит очень просто.

В 1959 году Томас Блэкберн, отчаянное нуждавшийся в деньгах для своего нового делового предприятия, похищал драгоценности у богатых дам на Ривьере, с которыми его знакомила юная Абигейл Рид. Знакомила, или просто упоминала о них в разговоре. Когда его почти поймали за руку, он взвалил вину на известного автогонщика Жана-Поля Жерара.

В 1963 году Томас отправил на верную смерть четверых мужчин, из которых лишь Жерару чудом удалось уцелеть, но при этом он попал в лагерь для военнопленных. Жан-Поль приезжал во Францию, чтобы осуществить месть и завладеть уникально ценными Камнями Юпитера, которые Томас украл у баронессы Гизелы Мажлат. Раньше камни принадлежали императрице Австрии Елизавете. Однако Томас передал Камни Юпитера Абигейл. Не исключено, что таким образом он хотел оплатить ей за оказанные услуги, ведь она наводила Томаса на его состоятельные жертвы. Сама она ценности коллекции не представляла, просто считала камни безделушкой. Ей никогда не приходило в голову, что это – Камни Юпитера, напротив, имея к Томасу Блэкберну все меньше доверия, она сочла их сентиментальным сувениром.

Так или иначе, Томас считал, что ему нечего больше опасаться молодого француза, которому он разрушил жизнь.

В 1975 году его подстерегал удар. Дочь его старого друга Куанг Тая обратилась к нему с крайне неприятным ультиматумом. Она нашла Камни Юпитера в личных вещах Абигейл еще в 1959 году, когда была маленькой девочкой. Потом, с годами, она узнала их истинную ценность и догадалась, что Котом был Томас Блэкберн. И еще она поняла, что он виновен в смерти ее отца. Теперь она хотела использовать свои знания для того, чтобы получить желаемое: выезд в Соединенные Штаты. Если бы Томас отказал ей в помощи, она выдала бы его. Там безрассудно решила, что сумеет добиться успеха, и, кроме того, внушила себе, будто Квентин Рид проявляет к ней интерес.

Ответом Томаса на ультиматум Там стали события, разыгравшиеся в предрассветный час 29 апреля 1975 года.

Спустя четырнадцать лет Жан-Поль Жерар еще раз попытался заполучить Камни Юпитера, но на сей раз Томас отослал его к Абигейл. И без того отталкивающий тип, француз точил зуб на Абигейл с 1974 года, после неудачной попытки обвинить Квентина в контрабанде наркотиков. Поэтому он стал ее преследовать.

По соображениям, никому доподлинно не известным, поскольку главные действующие лица уже мертвы, Томас Блэкберн заманил Жана-Поля Жерара и Абигейл Рид в Марблхед, сочинив для каждого свой предлог. Абигейл поехала туда, чтобы забрать дочку племянника. Она думала, что это будет мирная встреча.

Как жестоко она ошибалась.

Абигейл понимала, что не осуществленный план должен включать в себя объяснение последних печальных событий. Ее сценарий был прост до предела: Томас убивает Жана-Поля, но, будучи человеком преклонных годов, поскальзывается и срывается с море. Май тоже утонула. Томас обманным путем забирает девочку у Абигейл и ведет ее на скалистый берег, где и связывает ее, чтобы заманить к себе подозрительного Жана-Поля, поспешившего на помощь Май.

– Неплохой план, – повторила Абигейл. А если Ребекка или Джед Слоан поставят ее слова под сомнение, то она потребует доказательств. А у них не может быть никаких доказательств: Томас, Жан-Поль и Май уже будут мертвы.

Разумеется, если она от них избавится, то при необходимости усовершенствует свою версию.

Нечего и говорить, что она старалась защитить жизнь своей внучатой племянницы.

Девочка между тем выбилась из сил.

– Тетя Абигейл, – сказала она, задыхаясь, – дождь такой холодный. Может быть, мы пойдем домой?

– Нет-нет, осталось совсем немного. Вон за той скалой. Поверь мне, Май, нет ничего великолепнее Атлантического океана во время шторма.

– А это не опасно?

– Нет конечно.

Жан-Поль, где же ты, черт подери?

Абигейл заметила на скале Кима. Он стоял почти у самой воды. Абигейл помахала рукой. Ким поднял руку в ответ, и Абигейл поняла, что с Томасом Блэкберном он разделался.

Наконец-то.

Май его не заметила. Абигейл предложила ей дойти еще до одного скопления валунов, но девочка, было видно, уже теряла терпение. Она не могла взять в толк, к чему эта долгая прогулка под проливным дождем.

– Ох, взгляните, какие волны! – Май обернулась к Абигейл, но та поняла, что говорит она это только из вежливости. Девочка добавила: – Просто невероятные!

Они забрались на большой камень. Абигейл обломала при этом все ногти. Наверху, на ровной площадке, по ее предположениям должен был лежать Томас Блэкберн.

Так и оказалось. Он лежал без движения, на животе, крепко связанный. Его пальцы отвратительно побелели от холода и отсутствия кровообращения. Сначала Абигейл подумала даже, что он мертв, и у нее вырвался рыдающий звук. Самочувствие было хуже некуда. Но Томас шевельнулся, приподнял голову и посмотрел на нее. Лицо у Томаса было все в ссадинах и кровоточило от острых ракушек. Надвигался прилив. С каждой мощной волной вода подступала все ближе и ближе. Холодная, чистая морская вода уже начала подбираться к Томасу. Если его не смоет волной, то через полчаса он умрет от переохлаждения.

Май, увидев его кровоточащее, осунувшееся лицо, закричала.

– Все в порядке, – сказала Абигейл. На душе у нее было несказанно тоскливо. Что за конец, подумала она... Но в этом нет ее вины. Если бы ее оставили в покое, она никому не причинила бы вреда.

Ким легко спрыгнул со скалы, приземлившись между ней и Май. Он что-то сказал девочке по-вьетнамски, но та смотрела на него в немом ужасе.

– Она не понимает по-вьетнамски, – сказала Абигейл. – Не тяни, Ким. Сделай с ней то же, что и с Томом.

Надо придумать какое-то объяснение, почему у них связаны руки и ноги, подумала Абигейл. Даже если Киму удастся снять веревки, останутся странгуляционные борозды.

При приближении Кима Май от страха широко открыла глаза и метнулась назад, подальше от кромки воды.

– Май, – крикнул Томас, – беги!

Девочка замешкалась, но даже если бы она понеслась стрелой, ничего не изменилось бы: у Кима были необыкновенно быстрые ноги. Он схватил Май, она брыкалась и визжала, звала на помощь отца.

Абигейл не могла этого вынести.

Томас с усилием повернул к ней лицо и проговорил:

– Ты всегда поручала грязную работу другим. Ну что ж, смотри и радуйся.

– Я не обязана оправдывать перед тобой свои поступки.

– Знай, тебе не удастся выйти сухой из воды.

Она презрительно хмыкнула и засмеялась:

– Я уже почти вышла. Ты всегда гордился тем, что защищаешь честь семьи. Позволь же и мне испытать подобную гордость.

– Это не гордость, Абигейл. Это отчаяние.

Май кричала в железных объятиях Кима, но для него она была что гуттаперчевая игрушка. Он залепил ей звучную пощечину и велел замолчать.

Абигейл отвернулась.

– Не думал, что бывают женщины, способные убить собственную внучку, – тихо промолвил Томас.

– Я защищаю сына...

– Нет, ты защищаешь себя. Ты считаешь, что Квентин слабак, но это не так. Слабая ты, Абигейл. Слабая, беззащитная и напуганная. Мне надо было понять это еще тридцать лет назад, но я жалел бедную девочку, которой выпало несчастливое детство. Мне казалось, что тебе недоставало понимания со стороны близких, а ты между тем становилась злобной и эгоистичной. Господи, Абигейл, подумай, что ты делаешь! И все потому, что не хочешь признаться, что все от скуки – от ничегонеделания ты воровала драгоценности у своих друзей.

Абигейл передернулась. Значит, он догадался. Холодный ветер с дождем будто проникал сквозь кожу, но она не обращала внимания. В ушах стоял крик Май, перед глазами – праведный взгляд Томаса.

– Ты была тем самым вором по прозвищу Кот, – продолжал он, – и Ребекка это знает. Уверен, что она рассказала Джеду, Квентину, заявила в полицию. Абигейл, не усугубляй уже содеянного новыми убийствами. Не бери еще один грех на душу.

– Не тебе меня судить. Да, я совершала ошибки...

Несмотря на страшные мучения, взгляд Томаса оставался ясным и бескомпромиссным. Пристальный блэкберновский взгляд, который будет преследовать Абигейл до самой смерти.

– Ошибки, говоришь? Бенджамин, Стивен, Тай, Там – это ошибки? Это убийства, обыкновенные убийства.

На берег выплеснулась огромная волна, разбившись на мириады пенных брызг. Урча, вода отступала, находя путь в расщелинах между валунами. Томаса едва не снесло. Он лежал в воде уже дюйма на четыре и от холода трясся всем телом.

Ким связал Май и бросил ее на колючие ракушки рядом с Томасом.

Абигейл подошла к рыдающей девочке, наклонилась и погладила ей волосы.

– Мне жаль, что так вышло, Май. Я хочу, чтобы ты знала: у меня не было выбора.

– Не верь ей, девочка, – прохрипел Томас. – Она могла выбрать правду.

Май увернулась от руки Абигейл, назвала ее поганой сучарой и, дернувшись всем телом, словно тюлень, сбила ее с ног. Абигейл покачнулась и приложилась задом к острым ракушкам, прекрасно почувствовав их даже через штаны. Ким моментально подбежал к ней и помог подняться. Он предложил застрелить Май и Томаса, чтобы не тянуть волынку.

– Все в порядке, – сказала Абигейл, отряхиваясь. Ей хотелось показать, что все ей нипочем. – Я ненавижу кровь. Пусть прилив сделает свое дело. Скоро появится Жан-Поль. Отнесись к нему со всей серьезностью, слышишь, Ким?

– Не волнуйтесь, госпожа, – ответил Ким.

Абигейл обратила на него потухший взгляд.

– Не смей говорить со мной покровительственным тоном! Если ты недооценишь Жана-Поля, нам конец. Помни, что ты должен сделать, Ким. Тебе за это хорошо платят. А теперь прошу меня извинить, мне пора.

И она повернулась и зашагала прочь, ни разу не оглянувшись на девочку и старика с крепко связанными руками и ногами, которым не оставалось ничего, кроме как дожидаться прилива.

– Пригнись!

Жан-Поль не рассчитывал, что Ребекка ему подчинится, поэтому он силой придавил ее чуть не к самому полу, когда их грузовичок остановился рядом с «мерседесом» Абигейл. Дождь шел стеной, а у машины Ребекки как назло не работали дворники. Жан-Поль заглушил мотор: он тихо заурчал и замолк. Ребекка выругалась, но Жерар предупредил, чтобы она не поднимала головы.

– Я не хочу, чтобы из-за нас жизнь Май оказалась под угрозой, – сказал он. – Абигейл отправила своего телохранителя на скалы. Надо выяснить, что она задумала. Оставайся в машине, пока я не вернусь, поняла?

– Жан-Поль... – Ребекка замолчала и взяла его за руку. Ее большие глаза сверкали в приглушенном свете ненастного дня и казались огромнее, чем обычно. – Берегите себя.

– Постараюсь, ma petite[24]. – Он бережно сжал ей руку. – И если смогу, присмотрю за твоим дедушкой. Я плохо относился к нему все эти годы, но теперь это неважно. Теперь я вижу, что ошибался. Я-то думал, что он все обо мне знает.

– То, что не вы были Котом?

– Да, – сказал Жан-Поль. – И то, что я его сын.

Ребекка лишилась дара речи.

Жан-Поль улыбнулся.

– Теперь понимаешь, почему я о тебе забочусь? Стивен Блэкберн был моим братом.

Абигейл наслаждалась, ощущая под ногами мягкую траву лужайки после опасного подъема по крутой тропке под пронизывающим дождем. Она вошла в дом через боковую дверь, взяла полотенце в ванной, примыкавшей к кухне, и поднялась наверх, чтобы поскорей переодеться, не то еще схватишь воспаление легких.

Ты справилась со своей задачей. Только перестань думать о Томасе и Май. Ты сделала то, что должна была сделать. Крепись!

Обмотав полотенце вокруг головы, она стояла совершенно голая перед окном в спальне и увидела рядом со своим «мерседесом» какой-то побитый желтый пикап. Машина Ребекки, догадалась она и вновь испытала страх. Конечно, это ее машина, на Бикон-Хилл часто судачили, почему она при своем богатстве ездит на такой рухляди. Даже если у нее сентиментальное пристрастие к старым вещам – поставила бы его в гараж, а на улице парковала куда более приличный «понтиак». Пикап что бельмо на глазу, но сплетники с Бикон-Хилл сходились на том, что «форд-фалькон» с отвалившейся крышкой бардачка, принадлежащий студентке-медичке из Греции, гораздо хуже.

Абигейл не успела как следует переволноваться от того, что придется в отлаженную схему включить еще и Ребекку Блэкберн, как увидела на лужайке перед домом Жана-Поля Жерара.

Прекрасно...

Она выдвинула ящик кленового комода, принадлежавшего еще ее матери, и достала слаксы, блузку, теплые носки и чистое нижнее белье, сняла с головы полотенце, пожалев, что нет времени высушить волосы феном. После прогулки по скалам так славно было бы погреться! Много-много лет назад – еще до того, как появиться в обличии Кота – она научилась действовать по трезвому расчету. А это значило, что на случай всякой непредвиденности надо иметь запасной вариант.

Запасным вариантом для нее была Франция. Личный самолет через час будет готов к вылету.

Ею овладела спокойная уверенность. Она даже мурлыкала, надевая чистую одежду.

Вода уже не отступала, а холод проник в каждую клеточку старого тела Томаса. Ему стало трудно придать своим мыслям связный ход. Это агония, подумал он. Еще хуже было то, что рядом лежала Май Слоан. Она сквозь рыдания звала отца.

– Май, – сказал Томас из последних сил, – послушай, нам надо проявить изобретательность.

Она затравленно посмотрела на него. Страх в ее черных глазах разрывал ему сердце.

– Прилив наступает. Мы утонем.

– Знаешь, как на флоте тренируют непотопляемых? Их еще называют тюленями.

Слезы катились по ее лицу, но она, кажется, заинтересовалась.

– А вот как, – продолжал Томас, – берут молодых мужчин, и женщин тоже, насколько мне известно, связывают им руки и ноги и бросают в воду.

– И они выплывают?

– Да, выплывают. Как ты думаешь, сумеешь закатиться на меня? Так ты будешь дальше от воды.

– А вы...

– Обо мне, пожалуйста, не беспокойся. Ты меньше и моложе. Ну так сумеешь, Май? Будет больно. Ракушки очень острые, но ты потерпи. Может, укроешься от прилива, пока не подоспеет помощь.

– Папа?

– Он придет, Май. Обязательно придет.

Еще одна волна перемахнула через камни и чуть не затопила их. Томас окоченел от холода. Он видел, как маленькое тело Май приподняло водой и ударило о валун. Еще немного, и ее разобьет о камни или снесет в океан.

– Май...

Боль подстегнула ее. Она подкатилась к Томасу, морщась и постанывая, поскольку ракушки изрезали ее ладони и запястья. Дождь молотил по лицу. Все-таки Май удалось забраться на спину Томаса.

Он почувствовал тепло ее тела.

– Оставайся в таком положении и старайся, чтобы тебя не снесло, – хрипло сказал он. – Набери побольше воздуху.

Накатила высокая волна, полностью накрывшая Томаса, но Май только немного задело снизу. Ракушки, казалось, вгрызались в самое нутро. Он понял, что его оставляют силы. Старое тело больше не выдерживало.

– Я попытаюсь сесть, – сказала Май. – А потом попробую доползти до тех скал.

Ах, подумал Томас, мне бы ее четырнадцать лет. Ее воля к жизни воодушевила его.

– Конечно, попробуй.

– А если Абигейл...

– Сейчас мы должны думать только об одной опасности.

– Почему она с нами так поступила?

– Потому что много лет назад совершила ошибку, но не хотела признать содеянного. Поэтому продолжала совершать ошибку за ошибкой, и теперь у нее не осталось выбора.

– Я ненавижу ее.

– Да, но она не всегда была такой, Май. Она чувствует себя незащищенной и напуганной, и потому ведет себя эгоистично и преступно. Я не оправдываю ее. У каждого свой страх. Но то, как мы поступаем, ощущая страх, многое говорит о нас. Ты понимаешь, что я имею в виду, Май?

– Сейчас я попробую сесть, ладно?

Он улыбнулся, хотя слышал, что идет еще одна большая волна.

– Ладно.

«Стивен Блэкберн был моим братом».

Или Жан-Поль сошел с ума, подумала Ребекка, или в этой истории еще очень много тайн. Правда, в данный момент это не самое важное. Пригибаясь, она забралась на сиденье и осторожно осмотрелась поверх приборной доски автомобиля.

Ничего, кроме ветра, дождя, серого неба и серого моря. Ни одной души вокруг. Жерар уже скрылся за скалами.

Куда он направился?

Ребекка, не приподнимаясь, приотворила дверцу и выскользнула из кабины, оставив дверцу открытой, хотя при такой погоде никто не услышал бы, даже если она захлопнула бы ее. И кому слышать? Место пустынное. Мертвое место. Она передернулась от такого эпитета. Дед, Май, – они должны быть где-то поблизости. Учитывая то, что сообщил ей Жан-Поль, она не сомневалась, что Томас отправился в Марблхед.

Абигейл Рид намеревается сделать из него козла отпущения. В который раз.

Использовав «мерседес» в качестве прикрытия, Ребекка выбежала на дорожку. Плитки от дождя были очень скользкие. Ребекка бежала быстро, покусывая нижнюю губу, но никто за ней не гнался, не стрелял. Могу ли я доверять Жерару? А вдруг, он...А я развесила уши?

Она прогнала прочь сомнения и перешла на быстрый шаг. Дорожка разветвлялась: к главному входу в дом и за угол, к боковому крыльцу. Ребекка выбрала второе направление. По пути она привела себя в порядок. Если кто-нибудь встретится ей, так тому и быть. От нее требуется немного: не бояться и не подавать виду, что она все знает. Хотя и то, и другое очень непросто.

Надо позвонить в полицию, а потом пойти к морю, вслед за Жераром.

Ребекка вошла в дом через боковую дверь. Было не заперто. В доме было тихо, тепло и так же красиво, как давным-давно, когда Ребекка бывала здесь в детстве. Тут ее всегда одергивали. Абигейл поправляла ее опять и опять, но Ребекка упорно стояла на своем. «Это неприлично», – говорила Абигейл Рид. А Ребекка думала: а лгать разве прилично?

В кухне на полу были мокрые следы. Страх комком застрял в горле у Ребекки, когда она шла по следам в гостиную и далее к главному входу. Ребра, зашибленные Жаном-Полем, болели нестерпимо.

По лестнице спускалась Абигейл Рид. На ходу она застегивала рукава рубашки.

– А, Ребекка, привет. – Она говорила бодро и весело, даже улыбалась. – Что ты здесь делаешь?

– Где Май?

– На берегу с твоим дедом. Я как раз собралась за ними. Погода испортилась. Это просто безумие – гулять с ребенком на таком дожде. Он хотел показать ей, какое великолепное зрелище – прилив во время шторма. – Абигейл спустилась и наконец-то застегнула манжеты. – Надеюсь, с ними ничего не случилось.