Текст книги "Кукла Яся (СИ)"
Автор книги: Анна Джолос
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)
Глава 15. Замес в Бобрино
Дымницкий
– Уже уходишь?
– Да.
Встаю с постели и застёгиваю молнию на джинсах.
– Может, всё-таки останешься?
– Нет, у меня дела.
– Ясно, – Кира недовольно дует губы, наблюдая за тем, как я надеваю рубашку. – И когда мы с тобой теперь увидимся?
– Позвоню, – поправляю перед зеркалом воротник и направляюсь в прихожую.
Кира, голая и босая, резво нагоняет меня уже в коридоре.
– Я буду скучать, – говорит она, накидывая на себя шёлковый халат.
Никак не реагирую на её слова. Молча обуваюсь.
– У меня день рождения на следующей неделе… Не хочешь поехать со мной в Тулу?
Чего?
Вопросительно вскидываю бровь.
– Я бы познакомила тебя с предками, – не моргая, выдаёт она на полном серьёзе.
– Кир, не выдумывай херню.
Знакомство с родителями? Что ещё за новости?
– Ты опять оставил деньги? – косится на тумбу.
– Купишь себе что-нибудь. Цацку или тряпку, – снимаю с вешалки куртку.
– Ну спасибо конечно, но вообще, мне показалось, что мы уже вышли за пределы товарно-денежных отношений…
Мне не померещилось? В её голосе сквозит обида?
– Тебе показалось, – обрубаю довольно грубо, обозначая границы. – Закрой за мной дверь, – разворачиваюсь, чтобы уйти и уже касаюсь пальцами холодной металлической ручки, когда она неожиданно заряжает в спину.
– У тебя кто-то появился, что ли?
Медленно оборачиваюсь.
– С чего ты это взяла?
Внимательно смотрим друг на друга.
– Да так… Женская интуиция, – пожимает плечом. – Ты постоянно на грузах. Раздражительный. Близко к себе не подпускаешь. Вот я и подумала, что…
– Дерьмо твоя интуиция, – перебиваю с ходу, мешая развить эту тему дальше.
Кира, странно усмехнувшись, кивает.
– Ладно. Вот ещё что спросить хотела… Телефон и директ второй день разрываются от бесчисленного потока входящего спама. Не подскажешь мне, что это?
– А что конкретно приходит?
– Коды подтверждения. Магазины, госуслуги, банк, салоны. Не успеваю удалять сообщения. Одно за другим сыпется. Вчера пришлось вырубить телефон. Невозможно просто! – возмущается, размахивая гаджетом.
– Кто-то тебя бомбит. Прога есть такая.
– Замечательно…
– Не парься. Обычно атаки кратковременные.
– Не парься? Да это пипец как нервирует! Третий раз за неделю. Может, номер сменить?
– Глупость. В настройках сообщений надо поставить запрет на входящие от абонентов, отсутствующих в списке твоих контактов.
– Сделай, пожалуйста, – вкладывает мне в ладонь свой телефон. – Потому что бесит нереально.
После пары нехитрых манипуляций возвращаю ей телефон.
– Кому насолила?
– Без понятия. Никогда с подобной ерундой не сталкивалась, – завязывает пояс.
– Ясно.
– Больше эти эсэмэски приходит не будут?
– На телефон точно нет.
– Это радует.
– Я пошёл, – толкаю дверь и выхожу из квартиры.
– Буду ждать звонка… – доносится мне вслед.
Кира стоит на лестничной клетке, пока я спускаюсь на первый.
Новый загон. Раньше оставалась в постели и ничего такого не исполняла.
Впрочем, как и не предлагала познакомить с родителями за те несколько лет, что мы с ней знакомы.
Пиздец выдала…
Выхожу из подъезда. Прищуриваюсь. В рожу колючими иголками метёт снег. В кармане настырно вибрирует труба.
– Алло.
– Дымыч, слава Иесусу, я до тебя дозвонился! Тут такое, такое! – сбивчиво тараторит Череп.
– Не галди, – убираю телефон подальше от уха.
– Ты где? Надо срочняк ехать в Бобрино.
Голос Антона во всех красках выдаёт его неконтролируемое волнение.
– Что стряслось? – достаю брелок от машины.
– Пацаны местные звонили. Сказали, что Иссопов-младший со своей «дружиной» собирается двинуть вечером к Илюхе.
– Куда? – не сразу соображаю.
– Домой к нему! Он там! Прикатил в Бобрино с мажором ещё вчера. Бухают.
Мать вашу… Вот, спрашивается, какого хрена в Москве не сиделось?! Попёрся! Совсем мозги атрофировались!
– Наши в курсе? – спрашиваю спокойно.
– До Калаша и Кабана не дозвонился. Динамит у Гели. Мы тут с Климом вдвоём на мойке.
– Ян там?
Ещё одна холодная голова сейчас будет на вес золота.
– Да.
– Хорошо. Цепляйте его и двигайте в сторону МКАДа. Тормознитесь где-нибудь при въезде в Бобрино. Заеду на гаражи и догоню вас. Паровозу и Беркуту звонил?
– Да. Абонент не абонент…
– Понятно, – раздражённо цокаю языком.
Ожидаемо в принципе. Как и в предыдущие дни на связь Паровоз выходить не думает. «И пусть весь мир подождёт» называется.
Сбрасываю вызов и запрыгиваю в салон. Толком не прогрев тачку, сразу выезжаю.
Двадцать минут спустя сворачиваю к гаражному кооперативу. В одном из них мы храним стволы, вывезенные с оружейного завода, которым раньше владела мать Калаша.
Собственно, они-то мне и нужны. Идти на разборки с голыми руками – несусветная тупость.
Закинув оружие в машину, бросаю быстрый взгляд на часы и матерюсь. Пока еду по направлению к обозначенному месту, ещё несколько раз набираю Илью, но тщетно. Роботизированный голос информирует о том, что абонент по-прежнему недоступен.
Остаётся надеяться, что его телефон выключен исключительно по воле хозяина и что замеса ещё не случилось.
– Дымыч…
Черепанов подбегает к моей тачке, как только я встаю под знаком «Бобрино» полтора грёбаных часа спустя.
– Стукач звонил. Их видели. Они уже на пути к его дому.
Блять.
– Ян, – подзываю Кучерявого, раскуривающего сигарету у десятки Тохича. – Здорово.
Подходит, и мы пожимаем друг другу руки.
– Дружбану своему звонил?
– Он недоступен, – изрекает тот мрачно.
– Долбоящеры… – возвожу глаза к небу, затянутому плотным слоем тяжёлых серых облаков. – Короче, разбираем пушки и едем, – открываю перед ними заднюю дверь.
– АК… – глаза Кучерявого загораются интересом.
– Шмалять из автомата умеешь?
– Естественно.
Вот вам и художник.
Похоже, прав был насчёт него Илюха. Мутный типок. Нашей банде под стать.
– Отлично. Тогда погнали, пацаны. Времени у нас в обрез, – вручаю каждому по стволу и возвращаюсь за руль.
Абрамов, он же Кучерявый, он же Ян, садится молча справа от меня.
– Какой план? – спрашивает уже в деревне. – Валим?
– Посмотрим по ситуации. Лучше бы обойтись без жмуриков, а там уже как выйдет.
– Понял.
Машину бросаем в конце улицы. Метров триста движемся пешком.
На руку, что уже стемнело. Палева по сумеркам однозначно меньше.
– Сюда.
Не доходя до дома Паровоза сворачиваем налево и заходим к соседям, чтобы подобраться ближе через примыкающий огород.
Благо, у них нет собаки. Иначе навели бы шороху.
– Один сидит в тачке. Второй у крыльца на стрёме, – сообщает Клим, разведав обстановку.
– Берём второго на себя. Вырубите с Черепом того, что в машине, и сразу заходите в дом.
Данила кивает, и мы с Яном незамедлительно перелезаем через забор во двор, где и нападаем на полудурка, разливающего по периметру бенз.
Вот мрази!
Спалить Илюхе дом решили…
Зачем?
Сердце начинает колотиться как ненормальное.
Замираем на пару с Кучерявым, когда тишину разрывает выстрел, а потом также синхронно бросаемся в сторону сеней.
Сука, только бы обошлось. Только бы обошлось!
Повторяю про себя эти слова как мантру бесчисленное количество раз, пока не добираемся до кухни, откуда до нас доносятся голоса «гостей».
– Стоять, Паровоз.
Щелчок.
Сглатываю.
Бьюсь об заклад, это снятый предохранитель.
– Следующая навылет в твою черепушку.
Стискиваю челюсти. Узнаю голос Иссопова-младшего. С его папашей у Илюхи давний конфликт. Именно из-за этого и пришлось дёрнуть в Москву из Бобрино.
– Грохну тебя. Отец будет страшно мной гордится!
– Это вряд ли, – усмехается Илья. – Он в курсе, что ты гнида сыкливая.
– Обоснуй.
Осторожно заглядываю в помещение, чтобы оценить степень пиздеца. Вижу, что у печи двое под руки держат Беркутова, а сам Паровоз стоит к нам спиной и в затылок ему направлен пистолет.
– Заявился ко мне с бригадой из шести человек. Один прийти очканул.
– Кто об этом узнает? Вальну тебя и дружка твоего. По-тихому.
Переглядываемся с Яном. Тот на себя показывает и медленно вскидывает автомат.
– Закопаю во дворе, и всё, поминай, как звали. Пропали без вести, – веселится Иссопов, радуясь своему гнилому умыслу.
– Не сегодня, – объявляет Кучерявый и, сделав пару шагов вперёд, принимается шмалять из АК по членам иссоповской группировки.
Паровозов, к счастью, вовремя смекнув, что к чему, прячется за печью вместе с охреневшим от происходящего мажором. А вот члены иссоповской опг среагировать не успевают. За что и приходится поплатиться здоровьем.
Стрельба прекращается также резко, как началась.
Горе-бандиты лежат на полу и стонут.
– Илюха, ты цел? – громко спрашивает Данила.
– Да, – отвечает тот, выползая из укрытия. Перешагнув через бритоголового, поднимает взгляд и ошалело на нас таращится.
Я в этот момент его осматриваю. Нервяк, сковавший грудь, отпускает только тогда, когда понимаю, что друг, вроде как, цел.
– Оружие забираем у дырявых и валим.
Он кивает.
– Клим, Череп, – даю команду собрать стволы.
Паровоз в этот момент выясняет в каком состоянии пребывает мажор-собутыльник.
– Ромыч, ты в норме?
Явно нет, но зато протрезвел, по ходу.
– В норме? Нет?
– В норме, – отзывается парень неуверенно.
– Сматываемся, Илюх, – хлопаю его по плечу, подгоняя.
Медлить никак нельзя. Сейчас сюда заявятся все, кому не лень. И менты, и любопытные соседи, и папаша Иссопова.
– До встречи, – уходя, намеренно наступаю на пальцы его сыночка.
Стонет, извивается ужом на полу, что-то угрожает. Но сейчас это прям смешно выглядит. Как ни крути, а до своего бати ему реально далеко. Просто гнида обыкновенная. Вот и всё определение.
Топаем с пацанами по снегу назад к машине.
Илья несёт в руках снятые со стены фотографии. Свои детские и те, что принадлежали покойной матери.
Сейчас уже явно осознаёт, что вернуться сюда не сможет. Слишком опасно. Да и скорее всего, иссоповские не оставят его дом в покое. Намеревались сжечь – обязательно сожгут.
– Вы как в Бобрино оказались? – спрашивает у меня полчаса спустя, когда катим назад в столицу.
– Сорока на хвосте принесла инфу о том, что два бухих придурка напрочь потеряли чувство самосохранения.
– Ваще не помню, как туда приехали. Помню, что домой захотелось, – опускает стекло, чтобы закурить. – Там в подвале соленья зашибенские были.
– Какие нахрен соленья???
– Мамкины закрутки, – отвечает он невозмутимо.
Нет, он прикалывается, что ли?
– Ты в адеквате, Паровоз? Получить пулю из-за банки с огурцами? Как насчёт того, чтобы башкой хоть немного думать?
– Вещи ещё кое-какие хотел забрать…
– Это, блять, так не делается! Что за беспечность? Ты спятил?
– Да как-то по херу было, – признаётся апатично.
– На шкуру мажора тоже? Типа месть за бывшую невесту или что? – включаю поворотник и перестраиваюсь в левую полосу.
– Пацана там быть не должно было.
– И, тем не менее, он был там.
– Согласен, мой косяк.
– Хочешь совет? – поворачиваюсь и смотрю на него.
– Ну?
– Завязывай бухать и страдать по своей Рыжей.
– Я не страдаю, – заметно ощетинивается.
– Не заливай мне. Кончай уже, а! Самого не заебало? Пора просохнуть. Синька до добра не доведёт.
Молчит, уставившись на дорогу.
– У нас дела морозятся, а ты сливаешься.
– Уверен, вы и без меня прекрасно справляетесь.
– Что значит без тебя? Ты главный. Какого икса происходит? Хочешь, чтобы пацаны пошли вразнос? Смысл был собирать вокруг себя людей? Решил всё похерить?
– Нет. Ты прав, – устало потирает лицо. – Я завяжу с бухлом.
– Перегарищем воняет на всю машину, – опускаю и своё стекло тоже. – Выглядишь, кстати, как бомжара.
– Спасибо.
– На здоровье.
– Щас приеду, приму душ и побреюсь, – обещает смиренно.
– Нет, сейчас мы сперва заедем к Эмилю.
– А чё такое?
– Вчера к нему снова заявились те черти с авторынка. Надо перетереть и решить, что будем делать.
– Лады, – почёсывает макушку и откидывает голову назад.
Тяжко с бодуна, конечно.
– Под сиденьем есть минералка.
Отыскав бутылку, быстро откручивает крышку и, присосавшись к горлышку, жадными глотками дует оттуда воду.
– Алкашня, – вздохнув, констатирую я, глядя на него.
– Завяжу, Дым. Слово пацана.
– Надеюсь…
***
Когда кажется, что день итак дерьмовее некуда, обязательно случается что-то, способное загнать тебя в ещё большую яму.
– И где он?
– У себя, наверно.
– И Яська запропастилась… – тянет Тоха, в очередной раз слушая в ответ длинные гудки.
Поднимаемся по лестнице на второй этаж и в кабинете хозяина автосервиса застаём следующую картину: он и Бортич сидят за столом. При этом Эмиль, перегнувшись через него, трогает её за лицо. То ли, блять, губ касается, то ли щеки. Не успеваю толком рассмотреть, поскольку девчонка дёргается, поворачивая голову в нашу сторону.
– О, а мы вас ищем, – произносит Тоха озадаченно. – Ясь, ты че не отвечаешь на звонки и сообщения?
Она открывает рот.
Рот, который только что трогал своими пальцами Эмиль.
– Занята, не видишь? – цежу сквозь зубы и, на секунду перехватив её взгляд, ощущаю, как внутри отчего-то злость дичайшая поднимается.
– Чё делаете? – Тоха раскладывается на диване рядом с ней.
– Эмиль угостил меня ужином.
Какой заботливый.
– Ты же после шести потребляешь исключительно воду, – не могу не прокомментировать.
– Да харэ, девчонка вторую смену отпахала, – подаёт голос Эмиль.
– А механиков чё не позвал? Они там у тебя сутками без перерыва пашут.
– Их тоже угостил, Кир. Не переживай.
Улыбается, обнажая белоснежные зубы, и я ловлю себя на мысли, что с удовольствием подрихтовал бы ему передний ряд.
– А нас покормишь? – Тоха закидывает в себя что-то с тарелки. – Я гаводный фапец.
– У нас нет времени на жрачку, – раздражённо вмешиваюсь. – О делах потрещим и дальше погнали..
– Перетирайте чё. Одно другому разве мешает? – наклоняется к столу, чтобы скомуниздить что-нибудь ещё.
– Вниз пошла, – обращаюсь к девчонке, и она вскидывает на меня взгляд, полный ярого возмущения. – Тебе придать ускорения? – топлю по полной.
Клянусь, не знаю, чем обусловлена моя грубость.
Просто в эту секунду тупо хочу, чтобы она ушла.
Нахрена поднялась с ним сюда? Совсем дура безмозглая?
Встаёт с дивана.
Подходит ко мне.
Останавливается напротив.
Прищуривается, а потом резко как толкнёт в грудь. Да с такой силой, что пошатываюсь от неожиданности.
– Со своей шлюхой так разговаривай. Понял? – чеканит едва ли не по слогам.
– Охренела? – дёргаю за руку, моментально вскипая до критичной отметки.
– Охреневший тут ты! – вопит, тяжело дыша.
– Попутала берега совсем?
Пока прожигаем друг друга кислотными взглядами, ни она, ни я не двигаемся с места, и с каждой секундой напряжение неумолимо возрастает в геометрической прогрессии.
Стальной хваткой стискиваю пальцами её хрупкий локоть, намеренно делая больно.
Синяк останется. Умом понимаю, что это ненормальное, нездоровое поведение, но ничего с собой поделать не могу.
Что-то опасное стремится из меня наружу. Сдаётся мне, рядом с ней я реально теряю контроль над собой.
Почему это происходит? Какого, блять, чёрта?
– Дым… – голос Клима пропитан предостерегающими нотами, но я по-прежнему держу Бортич за локоть и непрерывно смотрю в глаза, заблестевшие от выступившей на них влаги.
Нахрена ты поднялась сюда? Нахрена?
Стучит в моей мутной башке набатом.
– Кирилл! – рявкает Паровоз, и я отпускаю её, наконец совладав со своим неуправляемым и совершенно необъяснимым гневом.
Глава 16. Яся горит
Яся
Жизнь в нашей почти что коммунальной квартире прямо-таки кипит.
Здесь постоянно кто-то находится: Калаш, Динамит, Кабан, Клим, Кучерявый Ян и, разумеется, постояльцы, в лице трёх моих неизменных сожителей.
Идёт время, месяц за месяцем, и я всё больше привыкаю к пацанам, уже совершенно не представляя, каково это – проводить вечера в одиночестве где-нибудь на чердаке, в метро или на улице…
Бррр.
Если же говорить о «погоде в доме»… С Черепом мы ладим просто ништяк. Тоха, он же добрый, весёлый, лёгкий в общении. Разве могло быть иначе?
Мы с ним всегда на одной волне. Постоянно ржём в голосину как придурки и прикалываемся. Любим позырить вместе киношку или какое-нибудь идиотское, тупое шоу. Можем шататься по городу, бездельничая. Пойти на каток, концерт, футбольный матч.
Короче, как друганы мы. Самые настоящие кореша, понимаете?
Паровоз, он же Илюха, для меня так вообще как старший брат. Все в нашей компании его считают лидером, почитают и, естественно, безмерно уважают. Я – не исключение. Ведь по сути, если бы не Илья и его тогдашнее великодушие, то где бы я сейчас вообще была? Не встряла бы куда-то? Не пропала бы?
Есть кое-что ещё, конечно. Помимо того, что Паровоз – обаятельный и классный парень, он, если по-чесноку, единственный, кто способен как-то влиять на Дымницкого. Илья всегда готов защитить меня от него. Вступиться и сказать своё веское слово, довольно резко осадив грубость товарища.
О, а вот, кстати, и он.
Помешивая на плите очередной свой «шедевр», боковым зрением замечаю Кирилла, буквально влетевшего на кухню с матами.
– Чё такое? – первым интересуется Тохич, отрываясь от своего мегаважного дела. (Стрижёт ногти на ногах, сидя на стуле в позе зю).
– Пиздец. Вода есть в этом доме? Суки, вырубили в самый неподходящий момент, – недовольно отзывается Дымницкий, стирая мыльную пену с лица.
– Пхах, теперь ясно откуда появилась фраза «жопа в мыле», – потешается Тоха.
Мне тоже становится смешно. Определённо это карма, что вода закончилась именно на Дымницком.
– Блять есть вода или нет?
У, кто-то явно теряет терпение…
– В ведре вроде есть. Калаш, ливани ему из ковша, – смеясь, отвечает Череп.
Пока зашедший к нам на огонёк Стас суетится в поисках воды, Кирилл, всё также матерясь, склоняется у раковины, опершись о столешницу обеими руками.
Он реально в мыле. Волосы, лицо, шея, плечи.
Стою таращусь. Раздетым Дымницкого я ещё не видела. В смысле как-то так получалось, что он всегда был при мне одет. Футболка, рубашка, свитер. А тут неожиданно… Нате гляньте, нарисовался во всей красе.
Полуголый. Мокрый. В одном полотенце, опасно сидящем на бёдрах.
Ох, упади оно, я бы точно на это посмотрела!
– Ссука! Ледяная! – рычит, выдавая очередную порцию нецензурной брани. – Череп, урою! Предупредить не мог? Калаш, твою мать, ты тоже!
– Ты не спрашивал про температурный режим, – оправдывается Тоха. – Ты спросил, есть ли вода. Не уточнял какая.
– Козлы!
– Могу из чайника долить кипятка в ведро. Разбавить, – предлагаю, наблюдая за их водными процедурами.
– Чё? Дольём? – виновато интересуется Калаш.
– Нет, лей так. Уже теперь похер.
– Ну, погнали…
Стас поливает Кирилла из ковша, дабы тот смог избавиться от назойливой мыльной пены. А я… Что я? Бесстыже разглядываю Дымницкого, пользуясь случаем. Там ведь реально есть на что посмотреть. Наша старуха Изергиль, как назвал его однажды Ян, в прекрасной, скажу я вам, физической форме. Не даром, что в спортзале частенько с Паровозом пропадает.
Мне всё нравится. И широкий разворот плеч, и всякие там дельты-шмельты, и бицепсы. Кирилл довольно спортивного телосложения, но без налёта «ту мач». Всё в меру.
А пресс там какой… Когда поворачивается, имею возможность полюбоваться. Ещё и эти капли воды, стекающие по его телу…
– Яська, горит, – гогочет Череп, очевидно, застав меня врасплох.
Мне сперва слышится как «Яська горит». Потому, опомнившись, отворачиваюсь и совершенно точно краснею до корней волос.
Сколько можно таращится? Как дура, правда.
Принюхиваюсь.
Что за запах?
Блииин!
Горит-то у меня ужин, оказывается!
Бросаюсь спешно к сковородке и, схватившись за полотенце, поднимаю крышку.
– Фу, ну и вонь. Опять всё спалила?
Твою мать!
Вдвойне досадно, что это говорит Кирилл, в очередной раз подчёркивая мою непроходимую безмозглость.
– Мешай скорей, Яська! – подсказывает Калаш, пока я торможу.
Скребу лопаткой по дну, переворачивая подгоревшую картошку.
Ну ёлки-палки… До чего обидно!
Глядя на чёрную корочку, чуть ли не до слёз расстраиваюсь.
– Чё? Без ужина мы, да? – огорчается и Тоха, вдыхая «ароматы» гари.
– Руки у кого-то не из того места выросли, – констатирует Дымницкий, вытирая голову.
– Всё не так плохо, – пытается поддержать меня Стас.
– Пожрём. Нормально, – Антон заглядывает в сковородку мне через плечо. – Да, пацаны?
– Пожалуй, отдам ужин врагу, – отзывается Кирилл, и я от досады поджимаю губы. – Череп, ты совсем охерел? Больше негде это делать? – наезжает на Антона, устроившего себе педикюр.
– Они на салфетке аккуратно лежат, чё!
– Где гарантия, что один из них не улетел в сковородку?
– Не улетел, я слежу. И ваще, ты всё равно, как обычно, не собирался есть Яськину стряпню.
– Какая к чертям разница? Кретин! Ты ёбнулся? Убери это со стола немедленно, меня сейчас вывернет!
– Они чистые, алё, я сначала час отпаривал копыта в ванной по совету Малышевой, – поднимает ногу вверх словно балерина, демонстрируя Дымницкому чистые пятки.
– Долбоящер, додумался! – лупит того по ступне. – Калаш, тебе тоже советую воздержаться от ужина. Рискуешь отравиться или в лучшем случае сожрать коготь Черепа.
– Несмертельно, даже если вдруг, – хохочет Антон, убирая салфетку со своим добром.
– Пацаны, атас! – громко извещает Стас. – Тут Паровоз мне пишет. Ни до одного из вас дозвониться не может.
– Что там у него стряслось? Именинница отхлестала по морде ромашковыми хризантемами? – предполагает Кирилл.
– Не. Он везёт её сюда.
Примирились окончательно, значит.
– Просит, чтобы мы срочно сгоняли в магаз и прикупили чё-нибудь пожрать, если ничего нет. Чё-то там у неё с предками не заладилось. Забрал в слезах из дома.
– Пхах. Неудивительно. Папа-мент, вечно держащий тебя на привязи, – такое себе, – кривится Антон.
– Ну чё? Тогда погнали? Этим не вариант их кормить, – решительно отставляю сковороду на соседнюю конфорку.
***
Всё-таки не с того мы начали наше с Харитоновой знакомство. На деле, как и предполагалось, Илюхина Сашка оказалась очень даже неплохой девчонкой, а главное, по-настоящему компанейской.
– Ну зачем вы всё это? – спрашивает, улыбаясь, глядя на заваленный всякой всячиной стол.
– Как зачем? Щас праздник будем устраивать! – торжественно объявляет Тоха.
– Мне? Да не выдумывайте, неудобно как-то…
– Зря я, что ли, руки надрывал, – подаёт голос Дымницкий.
Надо отдать ему должное, смиренно выдержал поход по супермаркету. Правда без комментариев, как всегда, не обошлось.
«На хрена берёшь это пластмассовое дерьмо?» (Про весёлую одноразовую посуду).
«Батон каменный. На срок посмотреть не бывает?»
«Эта дешманская газировка – прямой путь к гастриту. Вон ту в стекле бери».
«Глаза на жопе, что ли? Помидор мятый».
«Свинти отсюда. Это отдел не для малолеток» (Спиртное).
«Что за дебильные салфетки со свиньями? Ты в себе вообще?»
И всё такое…
Я их всё же купила, кстати.
Салфетки.
С прыгающими по небу свиньями.
Розовенькими такими, надувающими цветные шары.
Видели бы вы Его физиономию, когда я с победоносным выражением лица принялась раскладывать их на столе.
А чего? Пусть не указывает!
– Щас ещё быстро рулетики накрутим с крабовыми палочками и яйцом, – извещает Сашка, натирая куриные ножки майонезным соусом. – Н-да. Видела бы это моя маман… – закатывает глаза.
– А чё? – наблюдаю за тем, как она ловко выкладывает нарезанные картофелины на противень.
– Она у меня за здоровое питание. Пэ пэ, трава, овощи и всё такое.
– Понятно.
– Меня от этого пэ пэ уже тошнит. Всю дорогу в школе ела только то, что правильно. Это скучно пипец.
– Зато полезно, наверно.
– Полезно, но подзадолбало. Тут готово, можно убирать в духовку.
Это я могу, пожалуй.
– Так-с… Баклажаны закидываем на сковороду.
Трындец. Пока я с нашей еле дышащей духовкой воевала, она уже успела настрогать их. Колдует с мукой.
– Можешь начать резать крабовые палочки?
– Угу. Крупно или мелко?
– Мелко. Ты чё так мало градусов поставила? Будем курицу до утра ждать, – садится и подкручивает нужную температуру.
– Ты давно научилась готовить?
Честно говоря, распирает от любопытства. Харитонова всего на год старше меня, а вон как круто на кухне управляется. За пару часов мы с ней столько всего нафигачили, сколько я за всю свою жизнь не делала.
– В смысле? – выпрямляясь, сдувает рыжую прядь со лба.
– Клянусь, я как будто на грёбаное кулинарное шоу попала. Ты всё-всё умеешь, – выдаю обескураженно.
– Та прям! – фыркает, отмахиваясь. – Ну, по мелочи.
По мелочи.
Ха.
– А торт испечь можешь?
– По рецепту, думаю, любой да.
– Классно… – тяну расстроенно.
Видимо, одна я рукожопая. Ни черта не могу.
– Картошку ты спалила? – прищуривается, а я молча в ответ на неё смотрю. – Там в мусорном ведре видела, – поясняет она, переворачивая синенькие вилкой.
– Я.
– Слишком сильный огонь втопила?
Нет, на полуголого Дымницкого засмотрелась.
Но вслух, разумеется, не это.
– Отвлеклась на телефон.
– А. Понятно. Сказать по чесноку, мне ваша сковорода вообще не нравится. От посуды тоже многое зависит. И качество еды в том числе.
– Да?
– Ну конечно. Тут покрытие дешёвое, отстой. Видишь, чуть зазевались и всё, труба. У меня матушка помешана на посуде. Немецкие, швейцарские сковородки-кастрюли, то сё…
– Чё ещё нести? – в проёме показываются Калаш и Тоха, наши помощники.
– Забирайте тарелки с закусками, – командует Саша. – Где Илья?
– Клим пришёл. Разговаривают.
– Ясно. Тогда сами мне банки вот эти откройте.
– Ок.
– Яся, помельче куски, – наставляет строго.
И я не ерепенюсь. Помельче так помельче. Делаю, как просит. Потому что в голове уже зарождается одна мыслишка. Что если бы она могла научить меня готовить примитивные вещи? Так, ненавязчиво. Приходила же сюда раньше кошеварить. Череп вон постоянно её блины, да оладушки вспоминает…
– Ну, садимся!
Спустя полчаса суеты все, наконец, собираются за большим столом в комнате.
– Очуметь сколько жратвы! – Тоха осматривает тарелки голодным взглядом. – Как хорошо, что вы помирились.
Калаш толкает его локтем в бок.
– Не, ну а чё? По факту. Зырьте, сплошные плюсы. В квартире появилась Харитошка – сразу на столе еда.
– Если б Яся мне не помогла, я бы одна не справилась, – снова удивляет Харитонова, упомянув моё имя.
– И даже ниче не спалила! – хвалит Тоха.
– Это всё магия Рыжей, – усмехаюсь.
– И отсутствие на кухне полуголого Дымницкого, – ржёт он, подмигивая.
Вспыхиваю в секунду. Очень надеюсь, что пылающая кожа не приобретает палевный пунцовый цвет.
Сжимаю пальцы в кулак.
Ну не идиот ли? Хочется дать ему хорошую такую затрещину.
– Что мы пропустили? – вскидывает бровь Илья. Да и вся компания, как по команде, таращится на меня с любопытством. Даже вышеупомянутый Дымницкий.
– Ничего стоящего не пропустили, – со скрипом отодвигаю стул. – Воду сегодня в доме выключали. Мистер Брюзга, жопа в мыле, принёсся на кухню. Орал на всю ивановскую, отвлёк каждого из нас от дел.
Пацаны ржут, а Сашка как-то подозрительно на меня косится.
– За языком следи, – прилетает мне от Кирилла. – От дел отвлёк. От каких? Стояла, в очередной раз продукты переводила, а этот олух ногти на ногах стриг.
– Что? Ногти на ногах?
– Совсем охерел. Мы там жрём вообще-то.
– Надеюсь, они не стали дополнительным ингредиентом в салате, – смеётся Клим.
– Не стали, – кивает Тоха.
– Но это не точно, – добавляет Калаш, и в комнате снова раздаётся взрыв мужского хохота.
– Ладно. Что мы всё обо мне, да обо мне, – Антон излюбленным жестом взъерошивает свой чуп. – Накладываем жратву, разливаем горячительное и поднимаем тост за Харитошку.
– Погнали!
– Погнали.
