Текст книги "Вопреки. Том 3 (СИ)"

Автор книги: Анна Бэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

Глава 34

Винсент Блэквелл уехал на Восток со всеми, кто мог держать оружие. На защиту замка осталась лишь малая часть. Его последний приказ Алисе был «не соваться на Восточную Стену, чтобы ни случилось», она спокойно выслушала приказ и удалилась выполнять обязанности, возложенные на неё Советом. Это показалось очень странным и тогда, на всякий случай, Винсент оставил с ней Флэтчера, приказ которому был не выпускать Алису из замка.

Приближаясь к Восточной Стене всё ближе, Блэквелл понимал, что ситуация становится всё страшнее. Его преследовало дежавю, и он прекрасно понимал, что это кадры из видения. С востока бежали звери и улетали птицы, задолго до Стены были видны столпы чёрного дыма, заполняющего безнадёжностью воздух. Время года было то же, что и в пророчестве, погода та же, та же выжженная трава, те же обстоятельства...

Он был не готов к последствиям, не готов использовать всю стихийную магию, но больше всего его пугала неготовность увидеть мертвое тело Алисы. Уже тогда в замке, когда он вытащил её из ловушки, она знала, как мало времени у неё осталось, и всё же вела себя храбро. Её поцелуи были обжигающими, прикосновения чувственными... она знала, что это её последние моменты близости, и всё же провела это время с ним. Моменты её страха он вспоминал снова и снова, это было буквально за пару часов до того, как он узнал, что им предстоит. И уж больно спокойна она была, когда он отдал ей последний приказ. Это было странно для Блэквелла, который не привык к повиновению от этой особы. В его голове не укладывалось, что она может исчезнуть из его жизни навсегда.

– Я не могу её потерять. – каждую минуту повторял он себе.

Пока он вёл её в спальню, она задала ему вопрос о мечте, а он слукавил, сказав, что не знает. Он знал. Он мечтал, чтобы пророчество не сбылось, чтобы Алиса осталась живой, даже если при этом будет жить Элайджа. Мечтал однажды получить хоть какую-то надежду на взаимность от неё. Ночью она была совершенно беззащитна и так близка к нему, и теперь стало понятно почему: ей хотелось в последний раз почувствовать что-то настоящее. От этого было ещё больнее, ведь теперь Винсент знал, как это: ощущать её расположение, быть с ней так близко и быть ей нужным.

Сейчас он мечтал вернуться после тяжелой битвы домой и увидеть её целой и невредимой. Он не тешил себя надеждой, что она может вновь быть с ним так близка, как этой ночью, ему было достаточно слышать биение её сердца.

"Но может она позволит просыпаться рядом с ней? Когда-нибудь..." – подумал он.

С этими мыслями к нему пришла волна гнева и ненависти девушки, которую она испытывала, борясь с гнётом медальона. Блэквеллу стало страшно от тех чувств, что сейчас были в душе у девушки, потому что там не было ничего обнадёживающего. Очевидно, Алиса пыталась нарушить какой-то из запретов, но медальон ей этого сделать не давал, ломая её волю. Винсент чётко ощущал всепоглощающую ненависть. Так чувства захватывают только очень сильных магов, стирая всё хорошее, и Блэквелл вновь ужаснулся.

Прибыв на место люди Эклекеи присоединились к обороне крепости и держались сутки дня, сдерживая наступление армии Некроманта. Масштабы сил противника ввергали в ужас: в бою участвовали все твари, каких только можно представить, среди них были инферны, которых практически нельзя уничтожить, и Лимбо Роланда Вон-Райна.

К концу первого дня к Блэквеллу присоединились Валькирии, но их помощи хватало едва-едва. Некромант изматывал противника и точечно истреблял самые боеспособные отряды, уничтожая лучших. Утром второго дня блокады воздух уже был сплошь наполнен дымом и запахом тлеющей плоти.

Всё время боя Блэквелл чувствовал, как его рабыня сопротивляется и пытается нарушить запреты, её гнев увеличивался с геометрической прогрессией, и от этого на душе кошки скребли.

– Блэквелл, нам нужна помощь, – изрёк очевидную вещь, раненный заклятием разложения Николас Ноксен, – Инферны не переводятся, мы не успеваем их дожечь, они оживают. С остальными бы ещё справились, но наших воинов разрывают на части эти твари.

– Помощи не от куда ждать, это всё, что мы смогли собрать. А Некромант прячется за спинами своего полчища грёбанных зомби, я просто не смогу пробраться сквозь них, не успею.

– Если мы отступим, то дела всех этих лет насмарку.

– А если нет, то все умрём. И дела всех этих лет всё равно насмарку. Нет. Мне надо прорваться к Некроманту.

– Надо позвать на помощь девчонку.

– Даже не думай об этом. Я не оставлю Мордвин без охраны.

– Дело ведь не в этом?

Блэквелл не ответил.

– Блэквелл, надо слететь с катушек. Я серьёзно.

– Обязательно, но когда увижу Некроманта, иначе потом на него не хватит сил. Но я боюсь, что не смогу вернуться в сознание.

– Я и говорю: надо позвать Лефрой. Тебе же достаточно просто мысленно произнести пару слов.

– Не могу.

– Да чёрт тебя дери! Ты лишаешь нас единственного шанса на победу и даже не объясняешь почему! Люди же мрут сотнями, под такой вырубкой, а ты молчишь!

– Надо отступать. Люди уже без сил. Я со своими сдержу их, а вы уходите, – с упорством проговорил Блэквелл.

– Блэквелл, они тебя сожрут!

– ЭТО ПРИКАЗ! – рыкнул он злобно.

– ОТСТУПАЕМ!

Ноксен уводил людей через подземный ход. Оставшиеся Валькирии прикрывали тыл, но противник стремительно приближался. Блэквелл истреблял инфернов огнем и параллельно сражался с армией мародёров. Он понимал, что не сдержит всех, но продолжал биться уже из последних сил. Валькирии тоже уже выбились из сил и сильно сдавали позиции.

– Уходите, вы свободны от обязательства вашего народа. Скорей! – кричал им Блэквелл.

Представители последнего из союзных народов древнего Сакраля скрылись через подземный ход, оставляя Блэквелла одного против альфа и бэтта-наёмников, которые окружили кольцом Некроманта.

– Блядь, как в детстве за спиной у матери отсиживался, потом за спинами своих потешных полков, теперь целая армия. Ты в себе так не уверен, Элайджа? – брезгливо говорил Винсент, как можно громче.

И, наконец, кольцо из стражником начало постепенно расступаться на пути Некроманта, медленно идущего по направлению к Винсенту.

– Я просто осторожен, – свистяще ответил Некромант.

– "Труслив" – будет уместнее! – поправил Винсент и широко улыбнулся, – Кстати почему не угостил сигарой? Ты всё-таки скоро станешь отцом...

Гниющие истончённые губы Некроманта скривились:

– Когда ты сдохнешь, я заберу его обратно.

– И где будет жить счастливая семья? В Облионе, в замке Дум или в Мордвине?

– У меня один дом. Всегда был, просто я временно прибываю в гостях у своих родственников.

– Мордвин никогда тебя не примет.

– Не зарекайся! – зло усмехнулся Элайджа.

Элайджа снял капюшон и театрально взмахнул руками к небу:

– Ты зря потратил силы, это было глупо.

– Для тебя я их всегда найду.

– Слышал, ты теперь равен мне по уровню... на мой взгляд – байки. Проверим?

Некромант обошёл кругом Винсента и ударил ему ногой в место, где уже два дня не заживала глубокая рана. Винсент, не успев ответить, подкосился, но не упал, а, собравшись с силами обрушил целую вереницу мощных сокрушительных ударов, отчего Некромант полетел на землю, скользя несколько метров.

Свинцовые облака клубились над Фортом Аманта, уже долгое время, но лишь в этот момент начали лениво ронять крупные тёплые капли. Сердце Винсента предательски забилось, ведь в том видении о смерти Алисы лил дождь, а значит, время приближалось. Дым и смог, тлен трупов, альфа-наёмники и сам Некромант – всё сбывалось, кроме одного:

"Слава Богу, она не умрёт сегодня!" – подумал Блэквелл.

И эта мысль грела его душу. Он сделал усилие и освободился от оков, сдерживающих магию в нём. Глаза почернели, поглощая человеческие слабости, магия делала его всесильным и бесстрашным, давая толчок к началу схватки.

Братья сошлись в жестокой, магической битве, от которой рикошетило заклинаниями и потоками огня. Облака сгущались над ними всё сильней и сильней, не пропуская свет, отчего день казался светлой ночью, только дождь всё никак не собирался. Капли всё так же редко лениво падали с неба, будто собираясь с силами.

Некромант начал уставать, и постепенно в бой полезли инферны. Винсент отбивался от них без труда, пока они шли бесконечным потоком, истощая его силы, но он бился отчаянно и непоколебимо, пока, наконец, не начал сдавать позиции.

– Сдавайся, нет смысла сопротивляться! – засипел Некромант, – Я бессмертен, тебе в бою столько не продержаться.

Винсент не ответил, он лишь копил в себе силы вновь вступить в бой, хотя всё тело ныло от ран и двух дней выматывающих боёв. Он переводил дыхание, исподлобья глядя на врага, который с силами уже собрался и выжидал.

– Ты посмотри, кто к нам идёт! – внезапно заговорил Эладйжа, – Винсент, так мне не придётся за ней идти, спасибо тебе, брат!

Винсент в ужасе обернулся и увидел Алису, идущую к ним со спокойным лицом, и его сердце замерло.

– Убирайся отсюда! – приказывает он ей, рыча, но тщетно.

– Помнишь нашу сделку? Сегодня у меня выходной, твои приказы на меня не действуют, – мягко говорит Алиса.

И тогда всё встало на свои места. В этом был смысл её свободы от его приказов на один день, для этого была та сделка и вот к чему всё это привело.

– Почему ты так рвёшься умереть, глупая!? – кричал он, – УХОДИ, ПРОШУ!

– Тебе нужна сила, мой Герцог, это единственный шанс.

Пока Блэквелл стоял в оцепенении, сводя факты в одну картину и истекая кровью, девушка извергла из себя магическую волну, отбрасывая Винсента к подземному ходу за магический щит, где караулил Артемис и Дрейк.

– НЕТ! Алиса, нет! Риордан, сделай что-нибудь! Какой это щит?

– Думаешь, она сказала мне? Я в этом ничего не смыслю, но уж больно похож на тот купол, что вы с ней ставили у Мордвина!

– Если бы он был таким же, то ты бы не видел происходящее внутри, кретин!

– Ну а вдруг!?

– Хорошо, если так... – судорожно сказал Блэквелл и снял с шеи кольцо, которое носил по привычке.

Но купол всё равно не впускал его, как бы он не старался.

– Нет... – взвыл он, – КАК!? – он схватил Артемиса за шиворот, – Как ты это допустил!? КАК Я ЭТО ДОПУСТИЛ!?

Но ответа не было, потому Артемис был испуган и не мог проронить ни слова, смотря лишь туда, где находилась Алиса.

– Идиоты! Она же сейчас умрёт! – Блэквелл в очередной раз кинулся на щит, который с упорством отталкивал его назад.

Девушка всего секунду смотрела на Блэквелла спокойно, а потом повернулась к своему палачу со словами:

– Бог мой! – Алиса закатила глаза, – Почему вокруг меня сплошные идиоты!?

– Узнаю в тебе этого бастарда, – зло произнёс Некромант.

– Тебе бы пример с него брать...

– Пример? Этот клинический дебил дал рабу Лимбо выходной. Да я даже от него не ожидал такой глупости.

– Зато он – Герцог Мордвин. А ты кто? – улыбнулась она, и в этот миг события всё стремительней сменяли одно другое.

Картина до боли начала соответствовать пророчеству, с каждой секундой всё приближая Алису к точке невозврата. Она выглядела уверено и даже дерзко, но в глазах её была обреченность, а когда она с тревогой посмотрела через плечо в последний раз на защиту, которую выставила, ограждаясь от остальных, в этот самый миг время будто застыло, все звуки исчезли, будто мир погрузился в абсолютное молчание, предвещающее беду. Тишину нарушило тихое, но болезненное дыхание, сорвавшееся с губ Алисы, в которую полетел залп заклинаний из сапфирового кольца Некроманта. Пытки начались слишком внезапно, хотя Блэквелл и знал, что вот-вот момент наступит, но всё было будто как-то нереально, словно ночной кошмар.

– Нет... – прошептал он пораженно, когда тело девушки сотрясли пытки. Тишина уступила место хрусту костей Алисы, неприятным противоестественным звукам, которые сопровождались проклятиям, сыпавшим из огромного синего прозрачного камня на руке Некроманта. Девушка не кричала, но слышен был ужасный скрежет её зубов, которые она сжала, чтобы не радовать своего палача её болью.

– Ты сильная для девчонки, но глупая: своей выдержкой ты только раззадориваешь меня на пытки по-изощрённей! Покажи свою силу, девочка, я много о ней слышал! – словно отголосками слышатся обрывки пророчества Блэквеллу.

Риордан, Дрейк и Винсент, оставшиеся за щитом, продолжали предпринимать попытки, для уничтожения магического барьера, но тщетно.

– Мой Лорд, мы... ничего с щитом не сделаем, пока Али внутри, – неуверенно сказал Дрейк, пытаясь унять Архимага.

Но Блэквелл и так это знал, а Алиса была внутри и не собиралась ему помогать. Он не оставлял попытки: таранил и таранил щит, полностью теряя контроль над собой, пока раздался ужасный крик Алисы, и из её тела посыпались молнии. То была грань её боли, и он это знал, ведь девушка не имела привычки показывать свои слабости, но сейчас она истошно кричала, садня своим криком сердце Блэквелла. Стражники Некроманта ложились один за другим замертво, как и инферны, падающие как мешки на землю, Элайджа и сам едва укорачивался от молний, пока один сгусток, наконец, его не задел.

– НЕТ! – крикнул Винсент и со всей силы пробил щит за мгновение до того, как Алиса потеряла сознание.

Он пробрался сквозь хаотично-бьющее облако молний, которое даже не смотря на его иммунитет к Квинтэссенции, причинял ему боль, и схватил на руки Алису. Она всё ещё извергала стихию в судороге, постепенно обмякая у него на руках, словно тряпичная кукла без костей, ведь большая часть их была сломана. У неё не было ран, не было крови, но кожа была ледяная и мертвенно голубая, а из ушей текла чёрная густая жидкость.

– Нет... нет, Лис, ты не можешь! Ты обещала... – он смотрел в её пустые глаза, с красными склерами, обращённые к небу.

– Ну? Каково это, Винсент? – со зловещей улыбкой говорил Некромант, прерываясь в отдышке, – Ты отнял у меня отца, мой дом и мою жизнь, вот теперь ты знаешь, как это: потерять надежду. Но теперь ты как я: твоя душа такая же чёрная.

Винсент встал, перед этим с трепетом положив тело Алисы на землю, и пошёл к Некроманту, набираясь сил. Всё обстояло куда проще, чем казалось до этого, не было никакой загадки в покорении стихий, когда его любимая лежала на земле, когда магия её усилиями стала чистой настолько, что дышать было легко, хотя не хотелось из-за боли, сковавшей грудную клетку.

Магия струилась по его жилам, Блэквелл почувствовал, как стихия откликается одна за другой, как горе питает его. Он испытывал тоже самое, что и в те разы, когда он был на гране и преодолевал уровни магии, но выше Архимагии скакать было уже некуда, остался лишь один рубеж для Элементаля: все стихии одновременно.

– Теперь я понял. – прошептал он одними губами, пока четыре природных элемента кружились вокруг него в одном танце. Он собрал всех их в один удар и эта смертоносная масса с невероятной скоростью полетела на Некроманта, который будто застыл с широко открытыми от удивления глазами и оскаленной улыбкой.

– Ты познал их все? – прошептал на последнем выдохе Некромант, оседая на мокрую землю.

– Кроме одной: Квинтэссенции, – повторил с горечью свои слова точно так же, как и в пророчестве, а спустя секунду прибавил, – За тебя, Моя Алиса.

Глава 35

Он стоял над телом своего брата в ступоре, но постепенно начал приходить в себя. Облака не рассеивались, но дождь прибивал к земле смог и дым, и запах тлена сменялся уже запахом влаги и крови.

"Случилось", – подумал Винсент, обращая непонимающие глаза к небу, ведь произошедшее никак не укладывалось в его голове, – "И всё ради этого? Моя яркая, тёплая, спонтанная и самая волшебная искорка... И снова только боль".

Блэквелл не смотрел на тело своей любимой, просто стоял и ничего не делал. Боковым зрением он видел, как Риордан обнимал тело Алисы и что-то шептал сквозь слёзы. Секунды тянулись бесконечно, время будто остановилось.

Артемис медленно встал и подошёл к Герцогу.

– Я... просто не... – заикаясь, произнёс он дрожащим голосом, – Что дальше делать?

– Ты никогда меня об этом не спрашивал. Кого угодно, но не меня...

– Но... она мертва, – жалобно сказал Артемис, не веря в происходящее, – Я больше не знаю, что делать. Она умерла! – повторил он и перестал дышать, чтобы снова не дать волю эмоциям, душащим изнутри.

– Заткнись, – сурово оборвал его Блэквелл и задумался. Он посмотрел на своего брата и присел над ним, – Что-то здесь не так. Риордан, унеси... Её.

– А ты?

– Побуду здесь.

– Я оставлю Эванса.

– А кто с Матильдой?

– Рид.

– Ёб твою мать! – с болью рыкнул Блэквелл, – Она даже тут сделала всё по-своему!

– Ещё... Али передала вот это.

Артемис протянул записку Винсенту, и тот дрожащими руками взял её, будто это было что-то эфемерное.

Блэквелл даже не обратил внимания, как его оставили одного в горе трупов. Он просто стоял и с невероятным усилием заставлял мозг работать, хотя в душе была пустота и жуткая боль, которую он прятал как мог. Он чувствовал нутром какую-то ошибку, какую-то не состыковку или, может, ловушку, а голова не хотела сопоставлять факты, мысли не выстраивались в один ряд. Каждая попытка составить простую логическую цепочку ударяла жуткой болью, потому что одно из событий, которое произошло у него на глазах, выбивало у него землю из-под ног.

Найджел Эванс начал проверять тело Некроманта, пока Блэквелл медленно ходил по кругу, погруженный в свои мысли. Герцог всё думал и думал о том, как всё странно закончилось, что всё это похоже на фальшь. Столько лет борьбы не могли закончиться таким образом... Послание отца не могло обернуться именно так, он не зря всё зашифровал, и дал точную наводку на место и обстоятельства.

"Возможно... он имел ввиду что этого нельзя допустить?" – рассуждал в мыслях Винсент, – "Стоп. Что там Элайджа говорил перед смертью? "Ты познал их все?". Все четыре. Четыре... но не пять" – подумал Блэквелл.

Его словно окатили ледяной водой. Всё стало очевидно.

Очевидно было, что Элайджа хотел уничтожить именно Квинтэссенцию, хотя Вон Райны наоборот этого пытались избежать.

Винсент резко развернулся к трупу своего брата как раз в том момент, когда Найджел Эванс упал рядом с Элайджей Блэквеллом на землю. Демон молниеносно встал и убийственно посмотрел на брата:

– ...А стоило бы освоить, Винсент, но тебе не по зубам! На это, знаешь ли, мало, кто способен. Это не дано ни мне, ни тебе, зато твоя шлюха может её покорить. Ой, то есть могла! – специально подчеркнул прошедшее время он и улыбнулся, – В общем тебе однажды повезло, но теперь... Теперь ты лишился почти всех своих людей. Дело за малым.

– Гори в аду.

– У тебя теперь нет шанса эту войну закончить. Отец просчитался, не на того поставил!

Элайджа телепортировался и Блэквелл остался один с запиской в руке. Он разворачивал её не торопясь, как будто цепляясь за каждое мгновение, в надежде увидеть там два слова "Я жива", но вместо этого в письме были другие слова:

"Я смогу сделать это.

Но ничего не выйдет, пока вы сильнее меня.

Ты будешь снова злиться, но, как я и говорила, я останусь в своей золотой клетке, а ты... будешь жить дальше, держа ключ от моей свободы".

Винсент Блэквелл упал на колени на мокрую грязную землю и закричал, что было мочи, а небо ответило ему вспышкой молнии и раскатами грома. Свинцовые тучи выбрасывали энергию, очищая воздух и наполнял его запахом озона, а дождь умывал землю от кровавой и страшной битвы, унесший множество жизней.

Всего один вопрос завис в воздухе, на который не было ответа:

– За что? – с болью произнёс Блэквелл, – ЗА ЧТО МНЕ ЭТО!

Глава 36

Путь до Мордвина Блэквелл не помнил. Он отключил эмоции и дал волю своей тёмной стороне, чтобы убрать боль, спрятать выеденную душу. Но даже тогда его мучали воспоминания:

– Пожар начинается с искры, – вспоминал он слова отца. Тогда Феликс вывел сына в сильную грозу на улицу. Молнии блистали по небу, земля сотрясалась от раскатов грома, а в воздухе стоял запах озона, такой свежий и чистый, – Чувствуешь?

– Запах?

– Да. Воздух чиститься. Это всё Квинтэссенция.

– Ты постоянно о ней говоришь. Что она значит?

– Говоря образно, это смысл. Смысл, цель, причина и следствие в одном флаконе.

– Па-ап?

– Да?

– Ты опять начал нести бред.

Винсент тогда был подростком не больше пятнадцати лет, но вряд ли был посредственным представителем той молодёжи, что окружала его как в Сакрале, так и в обычном мире. У него был цепкий ум, много стремлений и ещё больше талантов, всё давалось ему легко, не было ни одного направления, где успех бы не шёл к нему в руки. Он быстро и с головой погружался в стратегию и военное дело, и был блестящем учеником лучших учителей.

Он привык отгораживаться от людей, которых при этом довольно успешно читал, но детская травма из-за потери матери преследовала его и делала несколько замкнутым. В ту грозу он впервые спросил про свою мать у отца, но не потому что ему было не интересно, а пот ому что он видел боль отца. Тогда Феликс задумчиво посмотрел на небо и ответил:

– Мне жаль, что твои воспоминания о ней такие, какие есть. Мне сложно сказать какой она была, ведь родители должны рассказывать хорошее друг о друге. Эванжелина была выше границ добра и зла, потому что маги этой стихии... именно они, мне кажется, определяют эту границу. Любить её было и легко, и сложно одновременно, она будила во мне какую-то неведомую энергию, второе дыхание... Она – катастрофа! – и тогда он смеялся, вспоминая свою любимую, а потом продолжал, – Но чего не отнять, так это самоотверженность. Она любую эмоцию переживала остро, а это для Пятой стихии... невообразимо. Если встретишь мага Квинтэссенции, то совладать с его необузданностью будет нереально. Они подчиняются законам своей силы, а та... она из другой материи, и эта материя слишком тонкая, чтобы её до конца понять. Но то чувство, что я испытал, пытаясь – концентрат жизни. Сверкающее счастье, как и имя твоей матери! – тогда он достал небольшой портрет Эванжелины Вэйнс и отдал его сыну, – Я, бывает, говорю с ней, и... будто бы она слышит меня и молча смеётся одними своими синими глазами. Тогда... как молния прошибает.

Этот портрет был действительно необыкновенным. Эванжелина была красивой и живой на нём, несмотря на тяжёлую и недолгую судьбу. Её мягкая улыбка снилась Винсенту по ночам, а потом он вспоминал момент её смерти.

Вот такие воспоминания о матери.

– Ты же злишься на неё, да? – спросил младший Блэквелл.

– Да. Ужасно злюсь.

– Но почему?

– Потому что... она допустила всё это. Потому что позволила тебе увидеть то, что ты видел. Но головой я понимаю, что избежать этого было бы... невозможно. Понимаешь, всему есть причина, и у всего есть последствия. Будущее менять нельзя.

– Я думал, ты её любил.

– И сейчас люблю, и буду любить всю оставшуюся жизни и даже после смерти. Чувства не так монотонны, как тебе кажется. Настоящее чувство ведёт к целой цепной реакции других ярких ощущений. Например, я люблю тебя, ты мой сын и всегда им будешь. Но я злюсь на тебя за то, что ты бросил изучение Стихийной магии. И буду злиться до тех пор, пока ты не постигнешь всю эту науку.

– Ну это здесь при чём? С моим уровнем это бесполезное занятие, какой смысл?

– Ты слишком зациклился на женском внимании, Винс. Хотя... кажется, я сам виноват.

Винсент зловеще улыбнулся тогда, а сейчас он улыбнулся тому факту, что, наконец, освоил все стихии, и отец должен был его простить.

Блэквелл почему-то вспомнил восторг Алисы, когда она поняла, что Винсент покорил стихии. Она знала, что это на шаг приближает её к смерти, но всё равно искренне радовалась силе. Сила её притягивала, как магнит, даже тогда, когда Блэквелл пытался найти свой путь к человечности. Он смутно помнил время, когда он был в трансе Архимага, но его разум прояснился, когда она целовала его в Каминном зале. Тогда он открыл глаза и увидел целующую его Алису, которая совершенно его не боялась. Она была так близко, когда все остальные избегали его, и была абсолютно погружена в их медленный чувственный поцелуй, который вернул его в сознание.

Блэквелл вспомнил свои слова во время их последнего секса: "ты отдаёшься, как в последний раз!". И это было правдой, эти ласки были её последними. А первую свою ночь она отдала ему в обмен на свободу, которую потратила на свою смерть.

И умерла.

Блэквелл громко закричал от боли и злости, чем испугал Люцифера, который встал на дыбы. Алиса была настолько непостижима для него, что это сводило его с ума даже тогда, когда, казалось бы, транс Архимага должен был притупить все чувства.

Боль была невыносимой.

"Только пока вы сильнее" – это последние слова, что она решила ему сказать. Суть записки была... и не рапортом и не прощанием, это было что-то в очередной раз про силу, на которой, как казалось Блэквеллу, Алиса была зациклена.

Ни слова о том, что действительно важно для него. А важна лишь она, то, что было между ними.

– Ты обещала, что не оставишь меня одного, пока я сам не прогоню! – сказал он, обращаясь к небу.

Люцифер вёл себя тихо, лишь испуганно фыркал, когда гроза гремела, закладывая уши. Этот конь мало чего боялся, но погода в этот день была ужасающая, под стать событиям.

Они заехали в ворота замка и увидели Флэтчера, идущего на встречу.

– Винсент, ты выбрал не то время для своего безумия. Мне не интересно, что там у тебя в голове сейчас, но два Архимага в плохом настроении мы не потянем.

Блэквелл посмотрел своими дьявольскими глазами на Флэтчера и спрыгнул с коня.

– Я в душе ебу, что ты мне сейчас говоришь, и не горю желанием разбираться. Оставь меня. ВСЕ ВОН ИЗ МОЕГО ДОМА!

– Блэквелл, приди в себя и живо иди приводи её в чувства!

Герцог не хотел слышать имя Алисы, даже упоминания о ней приносили невероятный хаос и боль. Замок затрясло, от чего Люцифер начал беспокоиться.

– Думай, что говоришь! Я не хочу о ней ничего слышать и знать. Сожгите и заройте её где-нибудь, чтобы я не знал!

– Винсент, ей нужна твоя помощь, она тебе помогала, несмотря ни на что, когда остальные тебя уже со счетов списали. Пора возвращать долги.

– Как ты, блядь себе это представляешь?! С того света не возвращают!

– Ты о чём? Алиса жива!

Винсент поражённо смотрел, едва сдерживая чувства.

– Повтори.

– Да что с тобой!? Ты думал, она умерла? Тьфу на тебя! Алиса совсем плоха, но пока жива, слава богу! – он не успел договорить, как Винсент срывался с места и побежал в замок, – Подожди, я же не такой резвый уже... Да что б вас, молодых!

Блэквелл мчался, сбивая всё и всех с ног, надежда сводила его с ума. Когда он ворвался в больничное крыло западной башни, то увидел полные палаты раненных воинов. Медсестры сбивались с ног, на всех раненных не хватало ни рук, ни лекарств. Винсент искал сквозь толпы стонущих бойцов хотя бы след Алисы, но тщетно.

– Лорд Блэквелл, а я за вами. Флэтчер сказал, что вы вернулись. Пойдёмте срочно к ней, она почти не дышит.

Лицо Дэна Рида было зеленоватого оттенка, его раны были уже обработаны и забинтованы. Он, похрамывая, повёл за собой Хозяина замка за собой.

– Где Найджел? – спросил Риджерс.

– Он мёртв, мне очень жаль.

Рид молчал и шёл дальше, Винсент чувствовал его боль, это было в воздухе.

– А Некромант? Это правда? Неужели конец?

– Нет, он жив, – пришлось ответить Блэквеллу.

– Но как? – Рид сокрушенно остановился. В глазах этого человека была боль и паника.

Лорд Блэквелл знал, что такое паника не понаслышке: когда воцарилась Ксенопорея, людей охватила анархия. Привычная жизнь и все планы в момент разрушились, не было ничего обычного, люди не знали, что будет завтра, цеплялись за воспоминания и ходили кучками, как овцы, лишившиеся пастуха. И это стадо стало лёгкой добычей для врага, который направлял их массами на подчинение Ксенопорее, или на смерть. Такие глаза Блэквелл видел часто, это плохой симптом, означающий скорое предательство или смерть.

– Ты наверно сейчас не видишь в этой жизни никаких возможностей на то, ради чего мы боремся, Дэн, как и я десять минут тому назад. Но поверь мне, надежда есть и сейчас она в плохом состоянии, но главное жива, – сказал он молодому человеку, подойдя в упор и положа ему руку на плечо.

– Вы про Алису? – говорил воин "Омеги" неуверенно, на что Блэквелл кивнул, – Вы же знаете, как ей помочь?

– Буду знать, когда разберусь что с ней. Так плоха?

Дэн не ответил, лишь остановился у двери, комнаты Алисы, где дежурили оставшиеся члены "Омеги". Он смотрел пустым взглядом на дверь, будто не верил в то, что происходит. Блэквелл внезапно сказал:

– Ты сильно изменился, Дэн.

– Да. Сколько прошло? Неделя? Я стал другим, совсем другим, – Риджерс перевёл пустой взгляд на Блэквелла, – Я теперь понимаю о чём меня предупреждали... говорили, что нельзя связываться с Алисой, потому что...

– ...Потому что ничто уже не станет прежним. – закончил фразу Винсент, – Она словно глаза открывает, смотришь на всё иначе, будто до этого был слеп или глубоко спал.

– Нет, мне говорили, что с командиром с клеймом Лимбо я очерню своё имя, но то что сказали вы – вот это на самом деле произошло. Я не стал грязнее, а наоборот... теперь я вижу, как всё вокруг грязно. Всё, кроме неё. – Рид затаил дыхание.

– Дэн, ты вообще почему здесь? Ты должен быть на ортоптере.

– Прибыл, как узнал, что Алиса с остальными подалась в Аманту.

– Кто тебя сменил?

– Никто, – робко ответил он, – Я готов сейчас же возвратиться.

Блэквелл сокрушительно посмотрел на молодого человека:

– Немедленно. Я тебя на кол посажу, если что-то произойдёт с Матильдой и её ребёнком. УБЬЮ! ЖИВО!

Громка дыша от негодования и скопившегося гнева, Блэквелл схватился за голову и заметался по коридору. Он снова терял контроль, но этого допустить было нельзя.

С трепетом приоткрыв дверь спальни, Блэквелл увидел небольшую скромно обставленную, но уютную комнату с небольшой кроватью, на которой лежала хрупкая девушка, а рядом с ней на стуле сидел потерянный Артемис Риордан. Винсент подошёл к кровати и заметил несколько странных деталей: руки девушки были обездвижены заклятием, на прикроватной тумбочке пустой бутылёк с сонным зельем, по всей кровати осколки оконного стекла в крови.

– Риордан, докладывай! – не сводя глаз с мирно спящей девушки, приказал он.

Артемис встал и вытянулся в струну. Он медлил с докладом, явно пребывая в шоке.

– Её глаза... совсем чёрные, – потерянно произнёс он, – Ты сказал увезти её, и я положил её на Крема. Мы и двадцати вёрст не проехали, как конь начал фыркать и брыкаться, он будто сбрендил и тогда я понял, что дело в ней, но она всё равно была как... мёртвая, сердце не билось, – его голос сломался из-за подступивших слёз, он глубоко вздохнул и продолжил, – Когда уже подъезжали к Мордвину, я держал её на руках и тут увидел, что из её ушей пошла какая-то чёрная дрянь. А потом она открыла глаза, я чуть со страху не умер! – сказал Артемис сам не свой от ужаса.